Текст книги "Путин"

В момент катастрофы кортеж Путина покидал Кремль, сопровождая Владимира и Людмилу на первом этапе их пути на черноморский курорт Сочи, где они собирались провести летний отпуск. Он узнал новость о затонувшей подлодке «Курск» лишь ранним утром следующего дня, и на тот момент судьба ее экипажа численностью в 118 человек оставалась неизвестной. Более опытный глава государства, возможно, уловил бы подвох, когда в 7 утра ему позвонил пожилой министр обороны маршал Игорь Сергеев и сообщил, что судно «не поддерживает связь». Командование военно-морскими силами передало ему новости с задержкой в надежде на то, что проблема будет решена. Сергеев заверил Путина, что ситуация находится под контролем, и нет никакой необходимости прерывать отпуск. Торпеды для испытания на подводной лодке были привезены со складов, находившихся где-то в Дагестане. Пятьюдесятью годами ранее похожая проблема привела к крушению британской субмарины, но информация о том инциденте была засекречена.

В результате промедления, в то время как элита российского флота задыхалась на дне моря, Путин, все еще не проинформированный о степени трагедии, катался на гидроцикле, загорал и сочинял поздравительную открытку к 70-летию актрисы, которой он восхищался. Тем временем, семьи членов экипажа подлодки «Курск» тщетно пытались получить больше информации о своих родных, в то же время флот отказался от всех предложений помощи со стороны Запада в организации спасательных операций. Лишь после разговора по телефону с президентом Клинтоном, длившегося более получаса, Путин осознал, что бедствия экипажа стали предметом международной озабоченности. Клинтон считал, что, если Путин не примет предложения помощи по спасению экипажа, то он проявит такую же бесчеловечность, как и его советские предшественники. Но Путину приходилось искать компромисс между аргументами Клинтона и резкими возражениями его генералитета, который полагал, что Запад был намерен украсть их военные тайны. В итоге он занял сторону Клинтона (в конце концов, именно он поднял ажиотаж вокруг личности нового премьер-министра России во время их знакомства в Окленде). Однако когда британская мини-субмарина была предложена Тони Блэром в качестве средства помощи в чрезвычайной ситуации, адмиралы оказали неповиновение Президенту, не давая разрешения на использование этой подлодки ввиду строго секретного статуса судна. Они оставались при своих убеждениях, считая, что сумеют справиться с ситуацией, но пока они изворачивались, все члены экипажа погибли, а СМИ обвинили Путина в этой трагедии.

Потеряв всякую надежду на спасение судна, военно-морское командование продолжало полностью блокировать информацию. Только когда «Комсомольская Правда», принадлежавшая олигарху Владимиру Потанину и, в целом, прокремлевская газета, заплатила взятку в размере 600 долларов офицеру Северного Флота, был получен полный список членов экипажа, и родственники узнали, кто был на борту судна, лежащего на дне моря. Затем последовали чрезвычайные события. Заместитель премьер-министра Илья Клебанов и адмирал Владимир Куроедов вылетели в порт Видяево, чтобы встретить родственников. Поступала непроверенная информация о том, что большинству родственников давали большие дозы транквилизаторов в целях борьбы с массовой истерией, но, как оказалось, эти сведения были ложными. Одной из женщин, Надежде Тылик, чей сын был в списке погибших моряков, как утверждалось, сделали инъекцию седативных препаратов, после того как она накричала на Клебанова, и ее пришлось выносить из конференц-зала, но позднее она заявила, что это «ложь». Ей сделали укол по рекомендации врача и по просьбе мужа, и через «пять минут, выпив чашку горячего чая», она вернулась в конференц-зал.

* * *

Национальная трагедия превратилась в международный скандал. Только ранним утром в субботу 19 августа, через неделю после того, как потонула подводная лодка «Курск», Путин вернулся в Москву, чтобы получить отчет о причинах трагедии. Той ночью было получено официальное подтверждение того, что вся команда погибла. Вся страна была в глубоком трауре, и Путин стоял перед одним из серьезнейших испытаний его жизни. Мужественно его принимая и в полной мере осознавая всю тяжесть случившейся в его стране трагедии, 22 августа он отправился в Видяево для встречи с семьями жертв, будучи полностью осведомленным о суровом приеме, который они уже оказали Клебанову.

Загоревший после отпуска, одетый в черный костюм и рубашку, застегнутую на все пуговицы, но без галстука, он появился в Офицерском клубе и встретился с враждебно настроенной аудиторией из шестисот человек, с пристрастием допрашивавших и глумившихся над ним на протяжении шести мучительных часов. Никогда еще российский лидер не сталкивался со столь враждебным приемом. Прилагая все усилия к тому, чтобы сменить свое обычно строгое выражение лица, он сказал собравшимся, что трагедия «ранила его сердце», и обещал вместе с ними добавиться ответа на вопрос, почему она была допущена. Но всего этого было недостаточно, чтобы утешить убитых горем родственников, которые хотели знать, почему он потерял столько драгоценного времени, прежде чем принять помощь иностранных спасателей. Почему он продолжал загорать на пляже вместо того, чтобы отправиться на место событий и руководить операциями лично? По возвращении в Москву Путин обнародовал заявление о том, что, узнав о несчастном случае, он хотел прервать отпуск и немедленно вылететь на место происшествий: «Но я воздержался и думаю, что поступил правильно. Прибытие в зону бедствия неспециалистов и высокопоставленных должностных лиц не помогает, а напротив, чаще является помехой. Каждый должен делать свое дело». Таков был его ответ на критику «бездействия» со стороны СМИ тогда, как Клинтон прервал свой отпуск, чтобы встретиться с пожарными, борющимися с пожарами на западе Соединенных Штатов, а канцлер Германии Герхард Шредер прервал свой отдых, чтобы присутствовать на поминальных службах по погибшим соотечественникам во время крушения парижского «Конкорда».

* * *

Некоторые из родственников моряков были удовлетворены предложением компенсации вдовам в размере зарплаты за 10 лет, хотя многие считали себя купленными и на удивление смело заявляли об этом.

Когда его спросили, почему спасательное оснащение флота было столь несовершенным по сравнению с техникой, прибывшей из стран, оказывавших помощь, Путин потерял самообладание и на редкость повышенным тоном сказал: «Я готов взять на себя ответственность за 100 дней своего пребывания у власти, но когда речь идет о последних 15 годах, я готов точно так же, как и вы, задавать им эти вопросы».

Такова была сила гнева родственников моряков, что Путину дали совет – который он принял – отменить запланированную церемонию спуска траурного венка в море на месте происшествия. Позднее он объяснил, что каждая из вдов и матерей получила более 30 000 долларов, а также дом в городе на их выбор: это было целое состояние для семей моряков, которые в конце эпохи Ельцина зарабатывали менее 50 долларов в месяц (даже капитан подводной лодки получал лишь 2400 долларов в год). Еще 130 миллионов долларов было впоследствии выделено на подъем 18-тысячетонного остова разбитого судна и благопристойных похорон погибших моряков; кроме того, было создано четыре новых военно-морских спасательных центра. Циники назвали это самой дорогой операцией по спасению своего доброго имени в российской истории.

Этот трагический эпизод дорого обошелся Путину с точки зрения популярности: по данным опросов, его поддержка снизилась на целых 8 процентов. Международная пресса единодушно атаковала его и правительство России за очевидное равнодушие. Лондонская газета «Дейли телеграф» описывала его как черствого и безответственного человека. Но самые суровые нападки ожидали его в Москве и исходили от канала Березовского ОРТ и все еще принадлежавших Гусинскому радиостанции «Эхо Москвы» и телеканала НТВ. Более того, Березовский только что ушел в отставку с должности депутата Думы, объявив об организации своей «конструктивной оппозиции» Путину. Все три организации СМИ утверждали, что Кремль «пытался контролировать освещение встречи президента с разгневанными родственниками погибших в средствах массовой информации».

Это были именно те действия, которые, как предупреждал олигархов Путин, он не был намерен больше терпеть, и его ответ был невероятно хитрым и беспощадным. Вначале президент позвонил Березовскому и гневно выразил недовольство по поводу упоминания о Чернобыле, появившегося на ОРТ. В итоге они договорились о встрече, но, когда Березовский приехал в Кремль, его приветствовал не Путин, а руководитель штаба Александр Волошин. «Либо вы в течение двух недель оставляете ОРТ, либо отправитесь вслед за Гусинским», – объявил Волошин. Березовский огрызнулся в ответ: «Вы что-то забываете, я не Гусинский». Сказав это, он потребовал лично встретиться с президентом.

Путин понял, что не сможет проигнорировать требование, и на следующий день в 15:00 встреча состоялась. После бесплодного спора об освещении трагедии журналистами ОРТ Путин взял досье и зачитал содержащуюся в нем информацию. Суть его лекции заключалась в том, что ОРТ является коррумпированной организацией, которую контролирует один человек, получающий все деньги, – Борис Березовский. Путин поднял отчет, материал для которого собрал давний противник Березовского Евгений Примаков, заказавший рейд на его организацию.

Согласно версии Березовского, когда он спросил Путина, почему тот затеял это дело, Путин ответил: «Потому что я хочу руководить ОРТ. Я намерен руководить им лично». Березовский заявляет, что ответил ему: «Послушайте, Влад, это, по крайней мере, нелепо. К тому же это неосуществимо… Вы понимаете, о чем говорите? Фактически, вы хотите управлять всеми средствами массовой информации России самостоятельно». На этом Путин встал и вышел. Березовский вернулся к себе кабинет и написал письмо, в котором он, по сути, заявил об уходе из Кремля. Это была их последняя беседа.

По сообщению обозревателя радиостанции «Эхо Москвы» Алексея Венедиктова, с Гусинским президент обошелся более тонко. С помощью своего преданного союзника Абрамовича Путин намеревался разорить его империю. Цель Путина состояла в том, чтобы фактически лишить четыре основных подразделения «Медиа Моста» их жизненной основы – рекламы. Эта стратегия оказалась впечатляюще эффективной: на смену прежнему руководству телеканала пришла более покладистая команда, газета перестала приносить прибыль и была поглощена, главный редактор журнала «Итоги» был уволен, а его преемник преобразовал издание в безобидный глянцевый журнал. По словам Венедиктова, группа была «полностью разрушена», хотя радиостанция Гусинского выжила и продолжала процветать в коммерческом плане. Абрамович должен был выкупить у Березовского приватизированную половину ОРТ и, по договоренности с Путиным (если не по его указанию), быстро передал свою долю государству. Пока за кулисами происходили все эти маневры, Путин открыто заявил о своем наступлении на олигархов. К концу обращения к народу, в ходе которого у него случилось что-то вроде «пересадки личности» – он принял на себя «всю полноту ответственности и вины за трагедию [с „Курском“]» – президент резко набросился на средства массовой информации в целом и олигархов в частности, заявив: «Они хотят влиять на массы. Доказать армии и политическому руководству страны, что мы в них нуждаемся, зависим от них, что мы должны их бояться, слушаться их и позволить им обворовывать страну, армию, флот. Вот их истинная цель. К сожалению, мы не можем заставить их остановиться, хотя это бы и следовало сделать».

Речь Путина содержала язвительные замечания в адрес тех, кто на протяжении длительного времени способствовал разрушению армии и флота, а затем выдал миллион долларов семьям жертв катастрофы «Курска» – это была ссылка на фонд, основанный газетой Березовского «Коммерсант». «Им бы лучше продать свои виллы на Средиземноморском побережье Франции и Испании, – заметил Путин, взяв популистскую ноту. – Только тогда они смогут объяснить, почему собственность зарегистрирована под вымышленными именами и за подставными фирмами. А мы, пожалуй, смогли бы задать вопрос: откуда же они изначально взяли деньги?»

Березовский уловил намек; он был обладателем роскошной виллы на мысе Антиб, так же как и Владимир Гусинский, у которого была похожая хорошо оборудованная вилла на юге Испании, в Сотогранде.

* * *

Вызов был брошен. Подвергаясь резким нападкам со стороны СМИ в трудное для него время, президент дал понять, что объявляет тотальную войну олигархам, которым эти СМИ принадлежат. Несмотря на то, что Березовский был одним из тех, кто тайно «руководил победой» на выборах Путина, олигарха стали преследовать правительственные прокуроры и налоговая полиция. Возможно ли, что, по крайней мере, для них путинская Россия превращалась в гораздо более опасное место, чем Россия ельцинская? У Березовского и Гусинского не было желания задерживаться, чтобы проверить это на своей шкуре. К наступлению зимы оба навсегда бежали из страны, первый во Францию, а затем в Великобританию, последний – в Испанию, затем в Грецию, прежде чем, наконец, поселиться в Израиле.

Продав акции ОРТ Абрамовичу, Березовский сделал своего протеже инструментом в руках Путина. Ходорковский был богаче, но ему недоставало присущей Абрамовичу способности схватывать все на лету. Когда Березовский и Гусинский отправились в изгнание, Абрамович делал, что ему поручили, – баллотировался на должность губернатора Чукотки. Он уже отдалился от своего попавшего в неприятное положение партнера, заявляя: «Когда-то мы были близкими друзьями, но Березовский не помогал мне, он помогал лишь себе».

Тем временем, трагедия, случившаяся с подводной лодкой «Курск», дала Михаилу Горбачеву возможность рассчитаться с Путиным за его поддержку (или отсутствие критики) генерала Крючкова в предпринятом государственном перевороте 1991 года и обвинить в том, что он способствовал распаду когда-то могущественного СССР. «Мне кажется, что Путин не уточнил факты в начале кризиса, – заявил Горбачев в интервью „Би-Би-Си“. – Проблема в том, что он должен был вмешаться, и вместо того, чтобы сделать это, он тянул время. Ясно, что это было неверным решением. Последовала цепь событий. Путин допустил ошибку: зная, что произошло нечто серьезное, он бездействовал. С запозданием он отправился на место происшествия, встречался с родственниками моряков, пытался возместить причиненный ущерб. Но уже до этого он допустил грубый просчет. Это послужит ему уроком». И, ссылаясь на свидетельство более трудных времен, Горбачев подлил масло в огонь, сказав, что ложная и противоречивая информация, предоставленная служащими морского флота Путину, напомнила ему о «дымовой завесе» советской эпохи – вину за прекращение которой вменял ему Путин. «Я прошел через все это. Вы думаете, почему я проталкивал политику гласности и предоставил людям определенную свободу? Я всегда заявлял, что у нас не могло быть запретных зон для общественности. Это то, за счет чего процветает бюрократия – за счет недостатка информации».

Но это было в прошлом. Путин находился в должности президента всего лишь несколько месяцев и только начинал вычищать авгиевы конюшни, которые оставил за собой Ельцин. И в этом отношении, как он сам заявил, он не мог нести ответственность за то, что происходило за пятнадцать лет до его выборов.

* * *

В других вопросах Путин использовал навыки, приобретенные в опыте общения с Тони Блэром. Президент России очаровал немецкого канцлера Герхарда Шредера. Эти два лидера установили тесные связи – в значительной степени благодаря тому, что Путин хорошо знал культуру Германии и свободно изъяснялся на ее языке, что было неожиданным преимуществом, полученным в ходе учебы в университете и во время пребывания в Дрездене. И действительно, Шредер, казалось, игнорировал тот факт, что Путин работал там офицером русской разведки. Однако у Путина возникло больше трудностей, когда очередь дошла до французов. Президент Жак Ширак не стремился оказать Путину сердечный прием. Из всех европейских стран негодование по поводу ситуации в Чечне выражалось наиболее остро во Франции. Французская пресса освещала события ужасной войны в большем объеме и более детально, чем где бы то ни было, и французская интеллигенция постоянно напоминала министру иностранных дел, что ни он, ни Ширак не должны иметь каких-либо отношений с «разжигателем войны из Кремля». Когда они все же встретились в роскошном зале штаб-квартиры Ширака в Париже, изначально казалось, что их дружба скорее основывалась на взаимной любви к великолепным зеркальным танцевальным залам, нежели на взаимопонимании в вопросе демократических свобод. Однако тон французских газет изменился, когда стало очевидно, что Ширак все больше подпадает под обаяние молодого президента России, в немалой степени благодаря влиянию, которое Путин оказывал на русскоговорящую Элен Каррер д’Анкос, секретаря Французской Академии, пользовавшейся благосклонностью Ширака.

В первый год своего правления Путин совершал много поездок, улаживая отношения, которым уделялось недостаточно внимания в эпоху Ельцина. Повсеместно демонстрируя добрую волю, он посетил Индию, Китай и Вьетнам, но не придал особо большого значения своему краткому пребыванию в Америке, где намеренно вел себя сдержанно, дожидаясь возможности разговора с преемником покидающего свой пост президента. И все же он на протяжении часа беседовал с Ларри Кингом на программе «Си-Эн-Эн», и диалог был явно предназначен для ушей Белого дома. Наконец, в интервью прозвучала тема затонувшей подлодки «Курск», хотя Кинг не мог многого ожидать после того, как его первый вопрос: «Что произошло с субмариной?» – был встречен кратким ответом: «Она затонула». Это произвело на американских зрителей твердое впечатление, что они слышат слова самого циничного лидера в западном мире. Путин, несомненно, понимал, что в этот момент он, как ожидалось, по традиции должен вздохнуть и выразить соболезнование, чтобы завоевать любовь аудитории. Когда Кинг задал каверзный вопрос, почему он сразу же не обратился за помощью к другим странам, Путин уклонился от ответа, вдаваясь в технические подробности операции, которую организовал его собственный флот. Но американский телевизионный импресарио настаивал: пересматривая прошлое, не было ли чего-либо, что Путин мог сделать иначе?

«Нет», – категорично ответил он. Единственное, что он мог сделать, как глава государства, это отложить встречи, назначенные на своей базе отпуска, и вернуться в Москву. Но это было бы PR-акцией, ловко заметил он, поскольку, где бы он ни находился, он поддерживал контакт с вооруженными силами (в данном случае – с военно-морским флотом). Он предположил, что мог бы приехать на место трагедии. Однако Кинг возразил: «Думаю, охрана не позволила бы вам сделать это». Услышав это, российский лидер был заметно раздражен: «Охрана здесь ни при чем, я не стал бы просить разрешения у охраны. Охрана служит мне, а не я им… Я главнокомандующий…» Нет, рассуждал он, политики не должны спорить, кто главный, когда спасателям дорого каждое мгновение. Аргумент против себя он вывернул наизнанку.

После этого в интервью был кратко затронут вопрос о тюремном заключении по обвинению в шпионаже американского бизнесмена Эдмонда Поупа в России, но Путин вновь поставил интервьюера на место, отметив, что в демократическом государстве решение по делу могут вынести только суды. Затем он сделал неожиданное дополнение: «Даже если суд подтвердит, что мистер Поуп причинил какой-то существенный вред своей деятельностью, я на самом деле не думаю, что разведывательная деятельность может причинить серьезный ущерб». Не кто иной, как бывший агент КГБ, объявлял, что искусство шпионажа изжило себя. Кинг не отступал: «Вы занимали высокую должность в КГБ. По-прежнему ли оправдана разведдеятельность в отношении дружественного государства?» После некоторого колебания Путин ответил, что сбор информации посредством тайных методов помогает «уладить международные проблемы». Кинг спросил, нравилось ли Путину служить в КГБ? «Это была интересная работа. Она позволила мне значительно расширить кругозор, приобрести определенные навыки, навыки общения с людьми, работы с информацией. Она научила меня правильно расставлять приоритеты». После одной из частых рекламных пауз – это был прямой эфир – Кинг, наконец, добрался до важного вопроса: почему Путин пытается помешать Соединенным Штатам Америки построить противоракетную систему, которая защищала бы страну от ядерного нападения? Путин ответил: «Когда наши страны договаривались об ограничении систем противоракетной обороны, это было неслучайно. Когда мы разворачиваем на наших территориях противоракетные системы, мы устанавливаем специальное оборудование, которое трудно пробить ракетным ударом. Если мы… попытаемся охватить всю территорию, эта миссия невыполнима. Но давайте представим, что это оказалось возможным. Это могло бы породить впечатление – иллюзию – что некая страна может, не опасаясь [ответных мер], по собственному усмотрению наносить удары, нападать на других. Это может нарушить баланс стратегических интересов и сил, что, по-моему, очень опасно. Во время обсуждения этих вопросов с нашими американскими коллегами я всегда испытываю искушение напомнить им о том, как начиналась гонка ядерных вооружений. Я всегда упоминаю тот факт, что изначально ядерное оружие было создано в Соединенных Штатах.

А потом, конечно, некоторые ученые, которые участвовали в разработке этого оружия, передали секреты Советскому Союзу. „Почему они это сделали?“ – я задаю вопрос нашим американским коллегам. Ученые были умнее нас с вами. Они добровольно передали эти секреты Советскому Союзу, потому что хотели восстановить равновесие. И благодаря этому равновесию человечество выжило без крупных конфликтов, крупномасштабных войн после 1945 года. Если мы нарушим этот баланс, мы поставим весь мир на грань реальной опасности, что не отвечает интересам ни одной из стран… Вот почему мы стремимся сохранить баланс, вот почему мы возражаем против развертывания национальных противоракетных систем». Это был ответ, который не мог ускользнуть от внимания Билла Клинтона, с кем Путин попрощался на обеде в Кремле, сопровождаемом концертом джазовой музыки; гвоздем программы был Игорь Бутман, любимый тенор-саксофонист Клинтона.

После еще одного перерыва Кинг затронул проблему преследования медиамагнатов Бориса Березовского и Владимира Гусинского, задавая вопрос набравшемуся за это время уверенности интервьюируемому: «Вы хотели бы разделаться с оппозицией?» – «Оппозиция? – начал Путин свой ответ. – На чьей стороне? На стороне тех, кто заинтересован в сохранении своей власти, которая, на мой взгляд, весьма опасна и губительна для сегодняшней России… Случаи, которые вы упомянули, не имеют ничего общего со свободой прессы. В первом из них мы имеем дело с [холдингом] „Медиа-Мост“, 70 процентов акций которой принадлежит г-ну Гусинскому». Эта компания, по словам Путина, должна кредиторам более миллиарда долларов, а потому Гусинского ждут неприятности. В случае с Березовским, как утверждает Путин, ведущий телеканал России на 49 процентов принадлежал ему и на 51 процент государству, что, в свою очередь, согласно уставу канала наделяло правительство правом определения политики. Налоговая политика является одинаковой для коммерческих и государственных информационных агентств, таким образом, любые разговоры об отсутствии свободы самовыражения являются лишь вопросом прибыли для прежних владельцев.

* * *

Вслед за этим Кинг обратился к проблеме, представляющей больший международный интерес: «А теперь давайте поговорим о Чечне. Разрешима ли эта проблема? Останутся ли там войска? Я знаю, что, когда вы начинали эту кампанию, вас поддерживало большинство населения. Но сегодня у жителей России имеются свои вопросы. Какова ситуация на сегодняшний день?»

Вопрос был воспринят негативно. Назначение Путина премьер-министром совпало с вторжением в Дагестан базировавшейся в Чечне «Исламской интернациональной бригады» (ИИБ), исламистского ополчения. Он был к этому подготовлен: за месяц до этого события Совет безопасности предупредил о вероятности вторжения из отколовшейся республики. Проблема возрастала и требовала незамедлительных мер. Действия чеченцев были жестокими, и Путин знал, что должен отплатить той же монетой. К захваченным российским солдатам относились как к рабам, иностранных заложников держали с целью выкупа, размер которого мог достигать миллиона долларов за человека, – счет, лично оплаченный неоднократно Березовским.

Что касалось российского Президента, то не только его правительство было против того, чтобы исламские бойцы взяли под контроль эту территорию: дагестанский народ тоже этого не хотел. Значительная доля этнически неоднородного населения сочла перспективу подчинения законам шариата ужасающей, и, как рассуждал Путин, это должно было смягчить удар для международной общественности, когда он начнет наступление. Он ожидал, что Америка поддержит его действия, когда вдруг стало известно, что чеченцы получили около 15 миллионов фунтов стерлингов с целью финансирования их борьбы. Путин сильно заблуждался. На самом деле, операция в Чечне потрясла мир, международные журналисты осуждали беспощадную тактику России. Но многие забывали добавить, что в ходе конфликта в Чечне Россия потеряла около 400 тысяч человек своего населения. Огромное количество гражданского населения было жестоко убито, другие бежали из страны после «конфискации» их имущества. А тут, видите ли, американский интервьюер просит президента обосновать свои действия.

Они общались через переводчика, и Путин начал свой ответ таким образом: «Сегодня ситуация в корне изменилась. Если можно, я хотел бы вкратце рассказать вам все с самого начала, вплоть до последних событий».

Но, увы, его речь была прервана рекламной паузой, после которой он продолжил свои доводы: «Позвольте напомнить вам, с чего все началось в прошлом году. Россия де-юре не признает независимость Чечни, но с 1996 года эта республика де факто добилась статуса независимости.

Все структуры государственного управления России в Чечне были распущены – милиция, вооруженные силы, прокуратура, суды, все государственные учреждения разрушены, а президент республики был избран с нарушением процедур, установленных для Российской Федерации.

Что случилось потом? Вы все знаете. Они не приобрели никакой реальной независимости, и де-факто территория республики оказалась занята иностранными наемниками и религиозными [фанатиками]-фундаменталистами из Афганистана и других блоков арабского Востока. Это факты. Затем они начали совершать нападения на оживленных дорогах, в массовом порядке захватывать людей, некоторых обезглавливать, брать заложников как на сопредельных территориях Российской Федерации, так и внутри самой Чечни. За этот период они взяли в заложники более 200 тысяч человек. В Чечне в условиях современного мира существовал настоящий невольничий рынок. Но Россия, находясь примерно в таком же положении, в каком находилась Америка после войны во Вьетнаме, не реагировала на всё, что там происходило. И это, конечно, поощряло террористов, которые свили там своё гнездо. Закончилось всё тем, что летом прошлого года они совершили прямое нападение на Афганистан и Дагестан, уничтожая людей и их имущество. Россия должна была на это как-то реагировать, чтобы защитить своих людей и свою территорию».

В этот момент Кинг вставил: «И она все еще реагирует…».

Прямой ответ Путина удивил интервьюера: «Нет, суть наших действий изменилась. Когда наши войска вошли в Чечню, они получили на удивление теплый прием со стороны местного населения. В те годы, пока в Чечне царил новый режим, мы не обращали внимания на целый ряд новых явлений. Оказалось, что, допустив в республику иностранных наемников, которые, по сути, захватили определенные сферы власти на территории Чечни, чеченцы не построили единого аппарата правления, он оказался разрушен, и власть над различными сегментами общества захватили так называемые полевые командиры.

Затем оказалось, что наемники принесли с собой в Чечню новую идеологическую платформу, религиозную платформу из стран Ближнего Востока, которая должна была утвердиться в Чечне, и они попытались склонить местное население к суннитскому варианту ислама. А наши граждане, проживающие на Кавказе, в большинстве своем шииты, так что определенная часть населения в этом регионе восстала против наемников, и между этими двумя силами возникло напряжение. Поэтому, когда федеральные войска подавили сопротивление организованных отрядов в Чечне, начался процесс политического урегулирования, в котором участвует мирное население и который набирает силу, и сегодня мы уже не ведем там никаких крупномасштабных боевых действий».

Тогда Кинг задал вопрос: «Нет больше взрывов с участием самоубийц? Нет? Русские люди поддерживают вас?» Путин, очевидно, был готов к подобному вопросу и, не задумываясь, ответил: «Да, несомненно, они меня поддерживают. Но эта фаза уже отошла в прошлое, как я сказал, и теперь настало время искать политическое решение, и сегодня в Чечне бывший мусульманский клирик, муфтий, оказался у власти, а когда мы провели в Чечне выборы депутатов в российский парламент, результаты выборов и число жителей, принявших в них участие, нас изумили – более 69 процентов населения Чечни активно участвовали в выборной кампании и избрали своих депутатов в парламент России».

Путин прибыл в Окинаву на конференцию «большой восьмерки». К тому времени многие лидеры государств уже познакомились с избранным на второй срок президентом России, и, хотя некоторые из них отрицательно восприняли тот факт, что по дороге на саммит он посетил Северную Корею, в тот день он сумел очаровать их всех, как будто источал запах роз. В терминах дипломатии, Путин одержал свою первую крупную международную победу, убедив Тони Блэра провести неофициальную предвыборную встречу на высшем уровне (вечером в оперном театре). Как бы то ни было, Путину пришлось столкнуться с неприятным фактом. Когда Джордж Буш сменил Клинтона на посту президента США, послание из Вашингтона в Москву было весьма сухим; оно звучало так: «Не звоните нам, мы вам сами позвоним». Это в особенности разозлило министра иностранных дел Игоря Иванова, который (не в последнюю очередь, из соображений собственного карьерного роста) отчаянно добивался переговоров с министром иностранных дел США Колином Пауэллом в Вашингтоне с целью подготовки к переговорам на высшем уровне между двумя президентами. Снова и снова Иванову говорили: «Россия? Да, напомните нам, какое место вы занимаете в сравнительных таблицах ВВП? Хорошо, мы обратимся в нужное время». Новые хозяева Белого дома, очевидно, полагали, что мир стал монополярным, и это серьезно оскорбило Москву.