Текст книги "Черная корона Иссеи"

Глава тринадцатая
Гефахас

Ближе к полудню чаще стали встречаться корабли, плывущие вдоль побережья или уходящие в море. Главный либийский порт был рядом. За длинным мысом появилась гавань полная разноцветных парусов, южнее возвышалась пятигранная башня маяка, сверкавшая на солнце белым камнем и бронзовым острием на верхушке. За маяком и желтой кривосложенной крепостью начинался сам Гефахас – город не такой большой, как Иальс или даже Ланерия, но вызывавший удивление многих северян, рассуждавших о Либии, как о дикой пустынной стране.

Для команды «Песни Раи» особой необходимости останавливаться в Гефахасе не было, но Бернат надеялся закончить там ремонт крыльев, пострадавших от магии Канахора, – для этого требовалось еще немного древесины. Кроме того дорога от Рохеса к Либии все из-за той же печальной схватки с «Гедоном», едва не погубившей летающий корабль, заняла гораздо больше времени, и теперь требовалось освежить запасы воды.

После недолгого совета было решено свернуть на юг, чтобы не пролетать над городом и гаванью, где мог находиться враждебный когг братства Пери, и тихо без лишних свидетелей приземлиться где-нибудь за городской стеной у дороги, ведущей к Намфрету. Так и поступили: опустившись пониже «Песнь Раи» пролетела несколько лиг над горячей каменистой землей и опустилась в пальмовой роще. Отсюда до городских ворот было чуть более получаса пути. Рядом пролегал пыльный и оживленный торговый тракт к святому Намфрету, но летающий корабль, спрятанный в зеленой чаще пальм, вряд ли кто мог приметить с дороги. Кроме того, остановка рядом с Гефахасом не могла быть длительной, и уже к полудню следующего дня Холиг надеялся поднять корабль в небо. Астра же не могла удержаться от посещения известного описанного во многих древних книгах города и сказала:

– Милейший мастер, как я понимаю, в работах над кораблем тебе нежные женские руки не требуются. Поэтому мы с госпожой Глейс немного прогуляемся. Наймем повозку, привезти воды, заодно посмотрим город. Не скучать же нам здесь в тоске, пока вы будете греметь топорами?

– И я пойду с вами, – быстро вызвался Каррид Рэбб. – Немыслимо для меня отпускать в чужой город красивых женщин с нежными руками. Я пойду! – анрасец взял со стола ножны с мечами и подкатил рубаху. – Так Балд велит, – он расхохотался, тряся широким подбородком и краснея, словно в этот миг его действительно коснулось божественное благословление.

– Извините, но я не смею думать, что наши прекрасные госпожи могут прогуливаться без опасения по диким местам без меня, – тут же спохватился бард. – Не смею думать, господин волосатик! Я обязан каждое мгновение быть возле них. И не пытайтесь меня уболтать в обратном! Ничего не выйдет, ибо из меня сейчас не только стихи рвутся, но и слишком праведные побуждения!

– Вы думаете, что я должен здесь остаться один?! – круглыми изумленными глазами Бернат обвел друзей, собиравшихся в либийский порт. – Госпожа Астра! – воззвал он к дочери Варольда, будто к последнему столпу справедливости. – Ладно, я мог бы это понять, если б дело касалось недолгой прогулки и мне снова выпало сторожить корабль. Но крылья требуют ремонта. Нам необходимо хорошее дерево. Нужно срубить две-три молодых пальмы и распустить их на рейки. Я не могу делать все это один!

– Верно, наш мастер. Думать тут нечего – Леос тебе с радостью поможет. От меня с Вердой, согласись, толку в ремонтных делах мало, – сказала Астра, направляясь к своей каюте, чтобы переодеться.

– Госпожа Пэй! – бард застыл с открытым ртом в поисках подходящих слов. Он не мог допустить, чтобы Верда отправилась на небезопасную прогулку без него.

– Уймись, сладкоголосый. Кто-то же должен помочь Бернату? И почему это должен делать снова Каррид? – сердито вопросила Астра, на миг повернувшись к музыканту. – Не забывай, что ты и Верда оказались здесь вместе с нами лишь потому, что я была слишком добрая. Так что, будь любезен, не зли меня, а то я твою китару на твой же башке разобью. Нервная я сегодня.

Спустившись в каюту, мэги Пэй выложила из сундука наряды, приготовленные для путешествия по землям, обожженным гневом Иссеи. Недолго подумав, мэги выбрала светло-коричневый калазирис, расписанный крупными желтыми цветами. К нему отложила тонкий флер и сандалии из мягкой телячьей кожи с бронзовыми пряжками. Одевшись и расчесав волосы, Астра вышла на палубу, где ее дожидался Каррид. Леос и Бернат Холиг уже покинули корабль и бродили с топорами где-то невдалеке, выискивая подходящие пальмы.

Двигаясь вдоль ручья в сопровождении заботливого анрасца, мэги Астра и Верда скоро выбрались из рощи и вышли на дорогу. Гефахас виднелся впереди в четырех лигах пути: городская стена из серого песчаника тянулась от небольшой речушки до холмов, прикрытых шапками редкого леса. Несколько повозок, груженных снопами льна, двигались от ворот города. Им навстречу, звеня колокольчиками и медью в кожаных мешках, шла вереница мохнатых верблюдов. Погонщики – два немолодых либийца в краснополосых покрывалах, защищавших от солнца худые плечи, устало переставляли пыльные ноги.

– Хранит вас Горон! – приветствовала их мэги Пэй по-либийски. – Вы идете из Намфрета или Хемифии?

Тот, что опирался на тисовый посох, с минуту разглядывал северянок черными, похожими на маслины глазами, потом сказал:

– Из Намфрета. И в Хемифию заходили. Торговля все хуже и хуже, госпожа. В Аднохоре закрываются мастерские. Даже богатые храмы неохотно берут товар.

– И голод в Намфрете. Земля сохнет, – добавил его спутник.

– Подвезите нас до города, – попросила Верда, скинув с головы флер, являя свои роскошные светло-золотистые волосы. – Подвезите, пожалуйста. Я никогда не ездила на верблюдах, – с восторгом и тенью прошения она оглянулась на дочь Варольда – та кивнула.

– Мы оплатим за вас въезд в ворота, – добавила госпожа Глейс.

– Двадцать больших монет? – недоверчиво спросил караванщик.

– Да. Двадцать рохесских сальдов, – мэги Верда, еще больше осмелев, подбежала к верблюду с рыжими отметинами на боках. – Я этого выбираю, госпожа Пэй, – радостно заявила она, поглаживая шерсть могучего животного. – Он прекрасен!

– Гой! Куру гой! – крикнул погонщик, перехватив посох и взмахнув свободной рукой – караван остановился, верблюды кроме двух первых опустились на землю.

– Как желаете, госпожа Глейс. Вам платить. Я поеду на этом, – Астра подошла к ближнему животному и уселась на него после одобрительного кивка либийца.

– Эй! Эй! Опускайся, мохнатая лошадина! – повелел Каррид Рэбб первому из верблюдов, покрытому синей попоной.

Верблюд медленно повернул голову к анрасцу, изогнул шею и заворчал.

– Давай опускайся, когда сын Балда перед тобой! – взревел Рэбб. Дернул за узду и тут же в ответ получил плевок, целиком покрывший его лицо густой пеной.

– О, дитя грязной моры! Свиньи тебя родили! – неистовствовал Каррид, отскочив в сторону и отчаянно протирая глаза.

– Нельзя так, маленький господин, – возразил один из погонщиков, не слишком понимая смысла выкриков северянина. – Тем более так нельзя с этим верблюдом. Он здесь самый важный и не возит никого.

– Успокойся, святейший Балдаморд! – призвала Астра. – Садись со мной.

– Нет уж. Я своим ногам доверяю, – анрасец стоял, набычившись и побагровев. – Пешком за вами пойду. Я презираю горбатых лошадин, которые плюются на меня и все приличия! Я их ненавижу!

По команде погонщика с посохом караван тронулся в путь.

Слева от дороги тянулись квадраты полей, разделенные оросительными канавками. Кое-где виднелись лачуги, сложенные из вязанок тростника и пальмовых листьев. С другой стороны лежала каменистая земля с редкими головками кактусов, между которых ветер кружил рыжеватую пыль.

Астра, покачиваясь на спине верблюда, оглядывала с высоты проезжавшие мимо повозки и вереницы темнокожих носильщиков – за соединением двух дорог их встречалось все больше. Иногда мэги подбадривала шутками Каррида Рэбба, хмуро шагавшего по обочине в почтенном отдалении от оскорбивших его животных, или прислушивалась к речи караванщика, с великим почтением рассказывавшего Верде Глейс о святынях Намфрета и гробницах древних царей, расположенных за городом на северо-западе.

Скоро караван добрался до въезда в город. Стена, сложенная из массивных блоков песчаника, служившая надежной защитой от кочевников и разбойничавших семей Сатха, здесь прерывалась. По ее краям возвышались огромные фигуры львов с человеческими лицами. Между лап каменных идолов, взиравших на дорогу пустыми глазницами, и находились ворота, сейчас открытые, охраняемые рослыми стражами, такими же свирепыми с виду, как вечные сфинксы.

Расплатившись рохесскими монетами, которые здесь были в ходу не меньше чем деньги либийской чеканки, обе мэги попрощались с караваном и, дождавшись Каррида Рэбба, направились к порту. Южные кварталы Гефахаса выглядели жалкими и убогими, словно продолжение пустыни: глинобитные домики с кривыми стенами, маленькими оконцами, жались друг к другу, изредка оставляя место для пальм или сухих акаций. Все вокруг здесь казалось грязно-желтым, воздух насыщал запах горячей глины, соли и нищеты. Однако дальше возле реки, делившей город на две неравных части и впадавшей мутным потоком в море, Гефахас преображался: за высокими обелисками вставали стены дворца Каруха Старшего, выбеленные до ослепительного блеска, украшенные синей глазурью и медными рунами. В бассейнах, скрывавшихся в тени фисташковых деревьев и мимоз, плавали длинные ленивые рыбы и большие черепахи, слывшие знатным лакомством замысловатой либийской кухне. Здесь же располагались известные храмы. Святилище Хеги Герфахаской, сложенное из черных мраморных плит, поднималось над верхушками пальм четырьмя ярусами, каждый из которых был отмечен знаками Стихии. Храм Горона стоял на возвышении, верх его венчала гигантская голова сокола со сверкающими на солнце хрустальными глазами. У ступеней, сходящих к широкой аллее, замерли воины в леопардовых шкурах и полосатых платах, укрывавших плечи. Тяжелыми копьями эти стражи загораживали проход.

Ближе к рынку находился священный дом Сектеха, окруженный рядами массивных колонн. Возле него зеленело небольшое озеро, на поверхности его среди лотосов появлялись и исчезали морщинистые спины крокодилов. Несколько откормленных тварей, почитаемых жрецами Сектеха, словно боги, лениво лежали на берегу. Астра слышала, что этих отвратительных существ в ночи полнолуния служители храма кормили людьми – рабами, купленными на рынке, или приговоренными к смерти преступниками. Еще мэги знала, что Сектех, по поверьям либийцев был божественным родственником нагам и младшим сыном Абопа – братом Аасфира. Поэтому, проходя возле святилища хищного зверобога, мэги Пэй недобро посмотрела на стоявших под портиком жрецов и подумала: «О, если б недобрые почитатели змеетелых гадов знали, что Аасфир гниет на скалистом берегу Карбоса и уничтожила его я – дочь славного магистра Кроуна!».

* * *

Сразу же после прибытия в Гефахас, Голаф Брис вместе с капитаном Морасом обошли десяток припортовых кабаков и опросили матросов, приплывших с Иальса и Рохеса. Спрашивали одно, самое важное, волновавшее их: видел ли кто-нибудь близ Гефахаса летающий корабль? Моряки отвечали разное. Некоторые, потешаясь, глядя пьяными неумными глазами на двух странных господ, говорили, что шета зубатого в небе видели и развеселую компанию его прелестных подруг. Другие ворчали что-то бессвязное и снова тянули губы к чашкам с теплым мутным элем. Однако нашлось несколько свидетелей из Ланерии, которые признали и даже поклялись, сплетая мозолистыми пальцами знаки Чести, что истинно видели крылатое судно, летевшее от Рохеса на юг, и было это не так давно – пять – шесть дней назад.

Эта весть совсем сокрушила Бриса, поскольку пять, тем более шесть дней – слишком большой срок для стремительной «Песни Раи», и оставалось признать, что госпожа Пэй, миновав либийский порт, находится теперь где-то недостижимо далеко, быть может в самом сердце города Кэсэфа.

Все утро следующего дня Голаф расхаживал хмурый по палубе «Нага», часто поднимая глаза к небу, то ли молясь Пресветлым Сестрам, то ли еще надеясь увидеть золотистые крылья в горячей синеве, где не было даже птиц, и лишь пылало южное неутомимое солнце. Известие, что в гавань вошел «Гедон» с двумя обгоревшими мачтами почти никак не заинтересовало франкийца. Стоя рядом с Морасом Арондом, он безразлично наблюдал, суету на пристани. Смотрел, как с пиратского когга переправляли на берег груз и носилки с каким-то человеком, сопровождаемые самим гиленом Пери и прибывшими спешно либийскими жрецами.

– Смею утверждать, у господина Давпера в пути случилось что-то неприятное, – заметил капитан Аронд, разглядывая обезображенный пожаром «Гедон». – Может быть очень неприятное. Трудно предположить, что там произошло. Огненные снаряды баллист олмийской эскадры? Нет. Вряд ли, – Морас покачал головой. – Они бы сожги такелаж, снесли мачты, но следы были бы другими. А вот магия, господин Брис… здесь я судить не берусь, но это вполне возможно.

– При чем здесь магия? – рейнджер скользнул непонимающим взглядом по коггу Хивса, и тут напрягся всем телом, остро посмотрев на Аронда. – Вы думаете, что в море они могли повстречаться с «Песней Раи»?

– Почему бы нет? Ведь мэги Пэй наверняка желала этого и искала подходящего случая. Уверен, что она искала встречи с Давпером в море, – ответил Морас, сняв шляпу и пригладив волосы. – Я пошлю надежного человека, выяснить у команды «Гедона», что же с ними случилось в пути. И поскольку в порту гилен Пери, нам следует быть осторожными и позаботиться о своей безопасности. Он наверняка заметил «Наг». Гардет! – позвал олмиец боцмана, торопливо размышляя, какие приказания ему отдать.

– Извините, Морас, но мне нужно на берег. Прямо сейчас, – сказал Голаф, не дожидаясь пока Гардет спустится с юта. – С вашего позволения я возьму шлюпку и двух матросов.

– Что за спешка? – капитан нахмурился, упираясь костяной тростью в палубу.

– Я хочу скорее знать, что случилось с шетовым «Гедоном», и я это прекрасно смогу сделать сам.

– Может, подождали бы, Голаф, час-полтора, пока я переведу наш корабль на более удобную стоянку? – Морас подумал, что с появлением когга Давпера, лучше занять место дальше от берега и судов, обступавших пристань, так, чтобы пространство вокруг «Нага» было свободным и хорошо просматривалось. – Подождали бы, и я составил вам компанию, – предложил олмиец.

– Незачем, Морас. Извините, но я сам все быстро выясню. Если желаете, то к часу Береса встретимся возле… где либийские девицы промышляют… – рейнджер задумался, вспоминая название таверны у святилища Бастет.

– Возле «Мягкой Кошки», – догадавшись, подсказал Аронд.

– Да, там. Аните не говорите, зачем я иду, – Голаф поправил ворот нового камзола, купленного сестрой, и двинулся к правому борту, у которого дежурила шлюпка.

Ступив на скрипящие доски лодочного причала, Голаф Брис поспешил по улице, огибавшей рынок и выходящей к храму Сектеха – именно в том направлении, как франкиец успел заметить, ушли Давпер и его помощники, державшие носилки с кем-то тяжело раненым или больным.

В толчее господствовавшей здесь, где перетаскивали товары от набережной к рынку и складам, где суетились моряки, докеры, драли глотки сотни перекупщиков, нагнать гилена Пери было невозможно, хотя тот надолго задержался у причала. Голаф лишь надеялся, что кто-нибудь подскажет, куда направились люди в банданах, несущие приметные носилки, а если ему не повезет догнать самого Давпера, то выследить кого-то из удалой команды «Гедона» не составляло труда.

Пройдя до складского двора, куда вереница полуголых рабов тянула мешки с зерном, рейнджер остановился и окликнул человека в серой одежде рохесского покроя:

– Эй, парень, подскажи, здесь недавно проходили люди в банданах. Несли носилки накрытые зеленой накидкой. Куда они направились?

Тот не ответил, брезгливо скривившись и отступив за ворота складского двора.

– Не надо тебе туда, северянин. Не к чему преследовать черного магистра, – сказал либиец, стоявший в жидкой тени оливы. – Не надо, – настойчиво повторил он. – Из этого пользы не будет. Ступай лучше другой дорогой, туда, где тебя ждут.

– Кто ждет? И при чем здесь «черный магистр»? Ты, незнакомец, что-то путаешь, – Голаф, прищурился от яркого солнца, разглядывая старика, по-видимому, жреца какого-то нищего храма. – Меня интересуют люди с носилками. Поможешь – дам двадцать шилдов. Отведешь туда – целый сальд дам.

– Нет, – жрец-либиец качнул темной бритой головой и подошел ближе. – Тебя больше интересует другое. Ступай к храму Бастет, а оттуда иди через рынок. Иди, как ноги тебя ведут, – сказал он сухим, как песок голосом и, прикоснувшись к франкийцу, исчез.

Голаф стоял в полном недоумении, стараясь понять, было ли видение старика следствием слишком донимавшей жары или старик действительно существовал: только что разговаривал с ним, трогал его за рукав. Скорее всего, верным было последнее: Брис будто до сих пор чувствовал прикосновение его худых и твердых пальцев. Еще рейнджеру померещилось, что по затылку разливается странное магическое тепло. Сняв головную ленту, он тряхнул волосами, роняя капли пота. Потом оглядел дорогу к храму Сектеха и повернул назад к рынку, именно туда, куда его направлял старик-либиец.

* * *

За кварталом мастерских, откуда доносился скрип гончарных кругов и стук молоточков, начинался гефахаский рынок, вряд ли уступавший размерами главной торговой площади Иальса. Соединяясь с портом, он был самым известным и шумным местом не только Гефахаса, но и всей настоящей Либии. В средине его, как это ни странно, располагались храм Бастет и множество таверн, где останавливались частые иноземные гости; обширную площадь занимали караванные дворы, лавки, а вокруг многими десятками рядов расходились в стороны полотняные навесы мелких торговцев, помосты и шатры.

Мэги Верда, шедшая впереди, выбрала ряд, где продавали различную утварь из меди и благородной бронзы, и Астра не стала спорить, сама заинтересовавшись изящными начищенными до огненного горения изделиями. Двигаясь за госпожой Глейс и Карридом через шумную толпу, мэги Пэй разглядывала кубки, подсвечники и посуду, чеканную рунами, изображениями богов и древних святынь, вспоминая, что либийская бронза когда-то ценилась почти так же высоко, как серебро.

– Посмотри, как забавно, – сказала Верда, останавливая Астру и указывая на площадку за пересечением проходов, где толпились мергийские моряки и аютанцы в просторных цветастых одеждах.

Мэги Пэй уже сама приметила либийца с крючковатым посохом, стоявшего на возвышении, облаченного в наряд служителя Хеги. Два зазывалы рядом с магом приглашали нараспев зрителей, обещая скорое явление чудес.

– Прошу, госпожа Пэй, это нам необходимо видеть, – Верда тщетно старалась протиснуться сквозь столпотворение у помоста, пока ей на помощь не пришел Каррид Рэбб. Несколькими бесцеремонными движениями он оттолкнул аютанцев и потянул Астру и Верду за собой.

– Великий маг Нагасэф Курх, – вскинув темные худые руки, продолжал вещать зазывала.

– Всего два сальда за зрелище! Он покажет вам невозможные чудеса! Искусство, которым владеют боги! – подхватил его второй горластый. – Великий Нагасэф Курх – сам возлюбленный сын Хеги!

– Надо же, сын Хеги! – чуть толкнув Верду в бок, Астра рассмеялась. – Бедная богиня волшебства, она, наверное, ничего не ведает о своем бесстыжем сыне.

– Посмотрим, что он сотворит, – ответила ей улыбкой госпожа Глейс, бросив монеты в кувшин и проходя за ограждение.

Маг стукнул посохом в доски помоста, толпа притихла.

– Когда-то вечный Абоп населил землю нашу подобными себе существами, вызывающими почтение и страх, – начал Нагасэф, повернувшись к столику, на котором лежали какие-то предметы. – Тоже в небольшом числе сделаю теперь и я. Вы увидите, как сухое дерево тайной силой моей обратится в змею! На ваших глазах обратиться оно в хозяйку южных песков – быструю, беспощадную триору. Но не бойтесь – я здесь, и тварь останется в моей власти.

Он бросил на пол обрезок виноградной лозы и, разведя широко руки, зачитал заклятия – их завораживающее, чем-то трагическое звучание слушали в тревожном оцепенении собравшиеся внизу.

– Не выйдет у него и хвоста триоры. Лоза лозой останется, только расцветет. Я так хочу, – прошептала мэги Пэй на ухо Верде. – Поможешь эту шутку сыграть?

– С радостью, – ответила госпожа Глейс, стараясь отодвинуться от потного аютанца, слишком тесно и нахально прильнувшего к ней.

– Не-е, – протянул Каррид Рэбб, подслушавший замысел мэги и решивший придать игре более хитрый интерес. – Я не могу поверить, что эта палка станет змеей! – выкрикнул он, упираясь кулаками в помост. – Вот как хотите, но в такое я поверить не могу! Скорее она незамедлительно разрастется листьями или какими-нибудь цветками!

Зазывалы-либийцы гневно глянули сверху на нарушавшего порядок длинноволосого коротыша. Толпа зароптала: кто-то подбадривал мага, кто-то потешался и, приняв во внимание слова анрасца, затевал спор. Сам Нагасэф Курх быстрее и звучнее зачитал мудреные фразы на древнелибийском.

– Палка в змею! Ха! – Рэбб тыкнул локтем в живот аютанца, досаждавшего мэги Верде, и прорычал: – Готов с вами спорить, милейший, змеи не будет!

– Не знаю, не знаю, – тот попятился, поправляя на голове платок.

– Я сказал, не будет! Спорим на сто сальдов! – Рэбб грубо схватил его за пояс.

– Фаорих гез гем! – вскричал маг завершающие слова заклятия и ударил посохом.

Лоза на полу шевельнулась, и начала лениво извиваться. Ближние к помосту зрители задержали дыхание. В это время Астра и Верда взялись за руки, направляя эфирную силу вперед. Вдруг кусок дерева, оживленный либийцем, перевернулся и резко поднялся тонким концом вверх, с низа его начали прорастать корни. Тут же сухую кору с треском порвали зеленые побеги. Они росли быстро на глазах у изумленной толпы, одевались молодыми, блестящими смолой листьями. Под ними повисли виноградные гроздья, налившиеся спелым янтарным соком.

– Что я говорил! – воскликнул Каррид Рэбб, грубо хватая аютанца за верх рубахи. – Милейший, с тебя сто сальдов! Сюда сто давай! – волосатик вцепился в кошель несчастного торговца. – И не серди меня!

В то время Нагасэф, побледнев, насколько позволяла его смуглая кожа, сверкал желтыми глазами, оглядывая ближние ряды зрителей. Скоро взгляд его остановился на Астре и госпоже Глейс.

– Сейчас я покажу огонь, – приблизившись к краю помоста, проговорил он. – Огонь из пустоты. Огонь, который зажгли самые первые боги. Тот самый огонь, который согревает живое и который карает всех неразумных, противных воле его.

– Будьте любезны, покажите, известнейший сын Хеги, – с насмешкой отозвалась Астра. – Ведь не зря же мы по две монеты платили.

– Бен яум гул! – маг отбросил посох и раскинул руки.

Когда он зачитал заклятие, собравшиеся смолкли, ожидая, что сейчас случится нечто пугающее и невероятное. Маг сблизил ладони, будто формируя ими сферу, закрыл глаза и выкрикнул старшее имя Стихии.

– Айс-спелл, – прошептала Астра, коснувшись плеча Верды.

Почти одновременно они направили невидимую эфирную волну в сторону Нагасэф Курха, и между его ладоней закружился синий искрящийся вихрь. Мгновеньем позже на том месте образовалась увесистая глыба льда. От неожиданности маг вскрикнул и отдернул руки – огромная сосулька упала ему на ногу, развалившись на части. Курх взвыл и разразился непристойными для сына богини ругательствами.

– Госпожа Пэй, я довольна! Мы неплохо понимаем друг друга и у нас кое что получается, – не скрывая радости от розыгрыша либийца, заметила мэги Верда и начала проталкиваться к выходу.

– У вас великолепно получается, – согласился Каррид Рэбб. – Ведь я на этом заработал тридцать мергийских сальдов, – он разжал ладонь, любуясь блеском серебряных монет. – Жаль, больше не было в кошеле того болвана.

Выбравшись за ограждение, они направились к порту: за полотняными навесами уже виднелись мачты кораблей, десятками стоявших на рейде и у причалов.

– Не смею осуждать, знатная госпожа, но без пользы ты тратишь умения, – услышала Астра и повернулась на негромкий суховатый голос следовавшего за ней либийца.

– Какие умения? – она остановилась, оглядывая его морщинистое, похожее на безводную землю лицо и длинный залатанный наряд жреца, из под которого торчали худые ноги.

– Умения, которыми тебя наградили боги. Таким нельзя разбрасываться для забавы толпы, как тот глупый человек, над которым вы насмеялись, – жрец кивнул в сторону помоста, где зрители еще подшучивали над неудачливым «сыном Хеги».

– Не смейте, добрейший, говорить обидное этой госпоже! – вступился Каррид Рэбб, выпятив грудь и приблизившись вплотную к незнакомцу. – Иначе я могу себя не сдержать. Шлепну вас по башке разочек для большего ума.

Жрец-либиец как-то неуловимо коснулся пальцем Рэбба, и тот словно одеревенел, застыл с повернутой круто набок челюстью и выпученными по-лягушачьи глазами.

– Торопись, важная госпожа, – продолжил жрец. – Через три дня наступит благоприятное время, чтобы потревожить гробницу Кэсэфа. Опоздаешь – живой выбраться уже не сможешь. И не поддавайся излишней гордости и искушению, которые так часто тебя ведут. Спеши! А после всего возвращайся к Намфрету, войди в святилище нашей богини, – сказав это, он превратился в тень и исчез, лишь зеленоватый камешек на шнурке, нарочно оброненный им, остался на пыльной земле.

Мэги Пэй поспешила поднять вещицу, пока ее не затоптали прохожие. На овальном камне, зеленом с черными прожилками, оказался вырезанный знак Иссеи, старый, порядком истертый. От прикосновения к нему Астра почувствовала движение какой-то смутной силы, вошедшей в нее и расплывшейся мягким теплом в затылке.

– Астра! Госпожа Пэй! Ну же! – Верда подергивала ее за ладонь, озираясь на собиравшихся вокруг них зевак: матросов с Рохеса и Аюта, либийцев, выделявшихся белозубыми улыбками на коричневых лицах. – С тобой-то что, Пэй?!

– Ничего, – сжав в кулаке камешек со знаком богини, служивший амулетом, Астра вспомнила о Карриде Рэббе – он стоял посреди прохода все в той же позе с выпученными глазами, косо открытым ртом, нелепо разведя мускулистые руки.

– Эй, волосатик! – мэги Глейс трижды щелкнула пальцами у его носа. – Очнись немедленно! – она видела, что со стороны гончарных дворов движется несколько повозок, а Каррид и густевшее вокруг сборище любопытных были как раз на их пути.

– Господин Балдаморд! Ну-ка! – придя на помощь Верде, Астра потрясла анрасца за отвисший подбородок. – Хватит дурить! Хватит! – мэги звонко шлепнула по его щеке.

– С дороги! С дороги! – раздавались выкрики возниц приближающегося обоза.

– Нужно что-то делать, мэги Пэй, – растерянно сказала Верда. – Не будет же он здесь стоять. Ума не приложу, что за магию использовал либиец. Я не чувствую никаких нитей.

– Давай повалим его и понесем, – предложила дочь магистра. – Я беру за ноги, ты за руки. Отволочим к помосту, там разберемся, – Астра наклонилась, обхватив низкорослого, но весьма увесистого анрасца ниже коленей.

Столпившиеся на проходе разразились смехом. Больше всех потешались аютанцы, хлопая себя по животам и отпуская непристойные шутки.

– Что смеетесь, морки языкатые?! – вспылила мэги Пэй, выронив Рэбба – он держался теперь, опираясь на Верду, уткнувшись в ее грудь и укрыв голые плечи мэги длинными волосами. Лицо госпожи Глейс стало пунцовым то ли от напряжения, то ли крайнего смущения.

– Чего смеетесь?! Мы обе известные мэги, а не дурочки вам какие-то! – Астра растопырила пальцы и над головами зевак громыхнул гневный лайт.

Толпа тут же притихла. Обоз, уже добравшийся до места неприятной коллизии с анрасцем, остановился. Передний мул дергал ушами, сердито фыркал. Возница, восседавший на тюках с товарами, тупо и тревожно смотрел на происходящее в проходе.

– Давайте мы вам поможем, госпожи, – предложил аютанец в широкой шелковой одежде. – Отнесем его куда надобно. Лучше ко мне в шатер. Здесь рядом. Вы все будете важными гостями! – глядя на раскрасневшуюся мэги Верду, он жадно облизнул губы.

– Эй, беда-то какая, парню просто выпить надо, – решил небритый мергийский моряк. Оттеснив аютанских торговцев, пробрался к Рэббу и влил в его открытый рот вина из баклажки.

Неожиданно для всех анрасец от этого ожил, дернулся, закашлялся и заревел:

– Я порежу лысого! В лохмоты! – выхватив из-за пояса оба меча, Каррид размашисто вспорол воздух.

Толпа хлынула в стороны. Жалобно заржал и попятился мул, толкая назад повозку.

– Зарежу сейчас, гринх плешивый! – Рэбб, расширившимися, залитыми чернотой глазами искал либийского жреца, бывшего самым последним и яростным воспоминанием в гудящей голове. Не найдя своего обидчика среди либийцев, окружавших повозки, он круто повернулся, едва не сбив с ног матроса с баклажкой вина, и отчего-то затих, глядя на первые ряды зевак у торговых навесов.

– Господин Брис? – пробормотал Рэбб, морщась от слепящего солнца. – Господин Голаф Брис? Нет, вас тут не может быть, – опуская мечи, он тряхнул волосами, рассыпавшимися черными прядями.

Астра тоже повернулась и увидела Голафа, стоявшего в нескольких шагах от нее.

– Шетов франкиец, – прошептала она, все еще не веря, что Голаф может оказаться здесь, в далекой Либии, стоять перед ней и улыбаться так возмутительно насмешливо. – Ну, подойди сюда, если это только ты, – произнесла мэги Пэй, делая шаг навстречу. – Почему не подходишь?

– Боюсь, что ты выполнишь прошлое обещание – сожжешь меня обольстительной магией или гневом, – рейнджер рассмеялся, с шутливым опасением приблизился и взял тонкие ладони Астры своими. – Мне тоже трудно поверить… – прошептал он, разглядывая ее порозовевшее лицо и мечущиеся глаза. – Очень трудно и… радостно очень! Не представляешь как!

– Немедленно поцелуйте ее, господин Брис! – подбежав к ним, настоял Каррид Рэбб. – Крайне немедленно! Знаете, как она ругала вас, что вы не успели к нашему отбытию! И вспоминала потом. Много вспоминала.

– Нет, нет, я не ругала! – Астра сердито глянула на анрасца. – И не вспоминала почти…

– Да поцелуй ты ее! – крикнул кто-то из толпы. – Поцелуй, а то повозки из-за вас проехать не могут.

– Дорогая мэги Пэй, – негромко произнес Голаф. – Ты единственная для меня на этом свете. Я тебя люблю. Искренне и всей своей измученной душой, – подхватив дочь Варольда на руки, он обласкал ее губы поцелуем. Обхватив шею франкийца, Астра прижалась к нему, словно растворяясь в сильных и нежных объятиях, забыв, что на нее смотрят сотни чужих глаз, что в проходе ждет обоз, который должен проехать.