Текст книги "Ветер с востока"

– Мой фюрер… – попытался оправдаться Кейтель, – измученные голодом и холодом немецкие солдаты сражаются как львы, отражая бешеный натиск большевистских орд…

– Сколько у вас боеспособных танков, Кейтель? – крикнул Гитлер, направив в сторону своего фельдмаршала указательный палец. – Двести, сто, десять или ни одного? Или вы думаете, что я не знаю истинного положения дел? Большевики творят на фронте все, что хотят, потому что вы, мои генералы, не сумели подготовиться к зимней кампании! Вы, генералы, обещали мне лично и всему немецкому народу взять Москву в сентябре, и закончить войну! Вы, а не немецкие солдаты, по полной программе обделались в России, и теперь вы же говорите мне, что не можете предугадать направления следующего русского удара! Где ваши Манштейны, Гудерианы, Клейсты, Готы? Они разгромлены русскими! Кто мне говорил, что Красная Армия – это колосс на глиняных ногах? Где ваша хваленая разведка, где ваш сухопутный адмирал Канарис? Вы, Кейтель, постоянно дезинформировали меня, и теперь Германия вынуждена вести тяжелую изнуряющую войну на уничтожение. Молчите, Кейтель? Молчите и дальше… Думаю, что на скамье подсудимых вы будете более разговорчивыми!

Пока ошарашенный Кейтель прилагал все силы, чтобы не грохнуться в обморок, Гитлер повернулся к «Толстому Герману», следующему фигуранту разноса.

– Скажите, Геринг, почему я ежедневно получаю с Восточного фронта жалобы на неоправданную пассивность люфтваффе? Почему наши солдаты порой сутками не могут увидеть над головой немецкий самолет? И что это за история с прекращением полетов к нашим окруженным солдатам под Демянском? Что значит «неоправданный риск»? Семь наших дивизий, в том числе дивизия СС, взяты русскими в кольцо и гибнут из-за отсутствия боеприпасов продовольствия и медикаментов, а вы говорите о неоправданном риске! Раненые немецкие солдаты умирают прямо в госпиталях из-за невозможности обеспечить им соответствующий уход, а храбрые немецкие летчики отказываются лететь за ними в Демянск. Второй армейский корпус удерживает важнейший узел шоссейных дорог, Геринг, а вы отказываете его доблестным солдатам в помощи!

– Мой фюрер… – Заплывшая жиром туша рейхсмаршала возмущенно колыхнулась. – Мы прекратили помощь Демянску только после того, как потеряли там больше сотни транспортных самолетов. Оба аэродрома на Демянском плацдарме разбиты русской артиллерией, а в воздухе свирепствуют их ночные истребители. Надо учесть, что часть наших сил отвлечена на помощь Девятой армии Моделя, которую русские точно так же зажали в Ржевской мышеловке. Кроме того, русские неоднократно наносили бомбовые удары своими новейшими бомбардировщиками по аэродромам под Псковом и Смоленском, с которых осуществляются полеты нашей транспортной авиации к Демянску и Ржеву. При этом, как докладывают зенитчики, эти самолеты совершенно невозможно сбить, потому что летают они быстрее скорости звука.

Оправдания Геринга только сильнее разозлили Гитлера.

– Что значит, что вы потеряли больше сотни самолетов?! – вскричал он. – Вы фанфарон и бездельник, Геринг! Почему русские, а не немецкие, самолеты летают быстрее скорости звука? Где прославленный гений немецкий авиаконструкторов, где наши «Мессершмитты», «Фокке-Вульфы», «Хейнкели» и «Юнкерсы»? Где ваша воздушная разведка? Если эти тупицы из абвера не могут ответить на вопрос, где начнется русское наступление, то почему этот ответ не могут дать пилоты люфтваффе? Чем занимается эскадрилья Ровеля, Геринг? Где вообще само люфтваффе?! Почему немецкие солдаты в окопах на Восточном фронте вдруг оказались один на один с большевистскими ордами? Почему русские смогли высадить десант в Констанце, а вы не смогла направить против них ничего, кроме нескольких истребителей? Возьмите бомбардировочные части из Италии и с Крита и перебросьте туда хоть что-нибудь! Русские, укрепившиеся в Констанце, угрожают нефтеносному району Плоешти, так что этот десант должен быть сброшен в море любой ценой. Берите где хотите и кого хотите, хоть с Восточного фронта, но поддержите румын, которые штурмуют сейчас русские полевые укрепления вокруг Констанцы. Начните перебазирование немедленно! Чтобы через неделю русский десант был уничтожен вместе с их Черноморским флотом. Вам ясен приказ, Геринг?

– Так точно, мой фюрер! – вытянулся в струнку рейхсмаршал, машинально пряча за спиной свой украшенный драгоценностями жезл.

– То-то же… – проворчал немного успокоившийся Гитлер, и посмотрел на министра иностранных дел. – Вы, Риббентроп, так до сих пор и не смогли добиться того, чтобы наши японские союзники начали наступление против России на Дальнем Востоке. Вместо этого они начали совершенно ненужную нам войну с США. А для нее очередь должна была подойти позже. Теперь же из Сибири к Сталину дивизия за дивизией идут свежие подкрепления. Это ваш провал, Риббентроп, и вам за него отвечать. Теперь, когда наши солдаты сражаются и умирают на Восточном фронте, вы должны надавить на всех наших союзников в Европе. Пусть свои войска на восток пошлют Италия, и особенно Испания. Намекните Франко, что долг платежом красен, и поэтому, раз немецкие солдаты помогли ему справиться с испанскими большевиками, он теперь должен помочь нам справиться с русскими большевиками.

Озаренный неожиданной мыслью, Гитлер, до этого бегавший по кабинету, вдруг остановился как вкопанный.

– Кстати, пригрозите шведам вторжением наших войск – пусть вступают в наш антикоминтерновский пакт. Кейтель, достаньте из своих архивов план «Йолька». И намекните этим вечным нейтралам, что нельзя бесконечно отсиживаться, прикрываясь своим нейтралитетом. Сейчас, когда решается судьба Европы, потомки викингов не могут безучастно смотреть, как лучшие сыны Германии гибнут в сражениях с большевиками. Кто не с нами, Риббентроп, тот против нас. Сейчас, когда русский большевизм и англо-американская плутократия готовы удушить арийскую цивилизацию, не может быть нейтральных и безучастных. Объявите шведам, испанцам и португальцам, чтобы они побыстрее определились со своей позицией в этой великой битве. Следующий год будет решающим для судеб Рейха и Европы. Вам все ясно, Риббентроп?

– Да, мой фюрер, мы немедленно займемся выполнением вашего поручения, – ответил министр иностранных дел Рейха, уже попавший в историю благодаря заключению пакта, получившего его имя.

– Теперь вы, Йозеф… – с Геббельсом Гитлер был уже не так официален. – Нам нужна самая неистовая пропаганда, направленная на датчан, голландцев, бельгийцев и прочих норвежцев, по злой иронии природы числящихся арийскими народами. Нам требуется возместить наши потери на Восточном фронте, и немцев уже не хватает. Именно поэтому нам нужны добровольцы. Причем добровольцы не только для вспомогательных войск, но и в части ваффен СС, которые формирует рейхсфюрер Генрих Гиммлер. Не забывайте про латышей, эстонцев и литовцев. Пусть они и недочеловеки, но ненавидят русских, а значит, мы тоже можем и должны их использовать. Пообещайте им, что после войны мы признаем всех солдат СС истинными арийцами – тех, кто выживет, конечно. И не морщитесь так, Йозеф – вы же знаете, что обещание данное унтерменшу, ничего не значит. Тем более что ставить эти части ваффен СС мы будем на самые опасные участки фронта, предварительно повязав их всех кровью русских пленных. Такую же активную пропаганду, Йозеф, вы должны развернуть среди французов, и особенно поляков. Пусть думают, что они тоже смогут стать когда-нибудь рядом с нами, истинными арийцами. Ха! Чем больше их погибнет на Восточном фронте, тем больше жизней немецких солдат мы сохраним. Не забывайте, что я только что говорил, и пусть знают в Европе: Германия в России сражается не только за германскую расу, но и за всю европейскую цивилизацию. Поэтому вся Европа должна напрячь свои силы в борьбе с азиатскими ордами. Те, кто не вступит добровольно в ваффен СС, будут мобилизованы для работы в германской промышленности. Сейчас, когда остро не хватает рабочих рук, на счету каждый потенциальный солдат или рабочий. Я говорю это и для вас, Альберт – к первому апреля у вас должна быть готова программа, когда и сколько рабочих вы сможете задействовать в интересах Рейха. Если французские, чешские, бельгийские, голландские заводы и так работают на нас, то рабочих надо будет всего лишь перевести на казарменное положение. Если же нет, то вы вольны распоряжаться этими предприятиями и рабочей силой по своему усмотрению. К черту адвокатов, журналистов, художников, писателей и театральных критиков, если они не немцы. Никто в Европе не имеет право бездельничать, когда немецкая армия истекает кровью на Востоке. Пусть все запомнят: война с большевизмом – это тотальная война… Все наши силы должны быть брошены на Восток!

После этих слов у Гитлера пересохло в горле; он вдруг замолчал и обвел выпученными глазами присутствующих. Кейтель, первым сообразивший, что случилось, пшикнул из стоявшего на столике сифона воду в стеклянный стакан и подал его фюреру. Гитлер сделал несколько глотков, благодарно кивнул фельдмаршалу и махнул рукой.

– На сегодня все, господа, вы свободны. И вы, Кейтель, тоже. Идите, и думайте, что вы еще можете сделать полезного для Рейха, и немецкого народа… Я вас больше не задерживаю…

26 февраля 1942 года, поздний вечер. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего Сталина.

Присутствуют:

Верховный главнокомандующий Сталин Иосиф Виссарионович;

Генеральный комиссар ГБ Берия Лаврентий Павлович;

Начальник Генштаба Василевский Александр Михайлович.

– Итак, товарищи, – Верховный Главнокомандующий чуть вразвалку прошелся по кабинету, – что мы имеем на текущий момент? Начнем с вас, товарищ Василевский, докладывайте.

– Товарищ Сталин, обстановка на фронтах следующая… – начал свой доклад начальник Генерального Штаба. – Отвлекающие операции, проводимые в полосе 54-й и 2-й ударных армий, вызвали перегруппировку частей группы армий «Север» в нужном нам направлении. По данным радиоперехвата, генерал-полковнику Кюхлеру, командующему группой армий «Север», верховным германским командованием было отказано в передаче части резервов от группы армий «Центр». Противник обеспокоен переброской на Западный фронт части наших сил, высвободившихся после завершения операций на юге и выводимых из Ирана. Согласно плану проведения зимней кампании, мы всячески демонстрируем передислокацию войск в направлении Москвы. Но при этом, напротив, тщательно скрываем как отвод потрепанных соединений в тыл, так и переброску свежих сил в направлении Валдая или Тихвина.

– Вы полагаете, что кампания по дезинформации немецкой разведки удалась? – спросил Сталин, прохаживаясь по кабинету.

– Так точно, товарищ Сталин, – подтвердил Василевский. – Более того, немецким командованием даже не остановило передислокацию на юг части сил, снятых для усиления разгромленной группы армий «Юг», чему, скорее всего, способствовала и отвлекающая операция Черноморского флота в Констанце. В результате Мгу и Любань сейчас остервенело штурмуют части, снятые из-под Ленинграда, а также полицейские и охранные батальоны, переброшенные из Прибалтики. В отсутствие у противника механизированных частей сражения за Мгу и Любань приобрели позиционный характер – эдакие маленькие Вердены. Немцы имеют мизерные результаты при огромных потерях в живой силе. Нашим же войскам позволяет держаться не только осознание правоты своего дела, но и своевременная разведка и нормальное снабжение продовольствием, боеприпасами и медикаментами по действующим железнодорожным веткам.

Сталин загадочно улыбнулся в усы.

– Товарищ Мерецков жаловался в ЦК, на вас, товарищ Василевский, что вы отстранили его от планирования и проведения наступательных операций этих двух армий. Мы понимаем, что это было вызвано вашим стремлением сохранить режим секретности при планировании и подготовке операции – но скажите, что нам ответить товарищам из ЦК, беспокоящихся, как бы товарища Мерецкова не постигла судьба генерала Козлова и адмирала Октябрьского?

Вместо Василевского ответил Берия:

– Мы знаем о таких опасениях, товарищ Сталин. В связи с тем, что товарищ Мерецков был привлечен к планированию и проведению нескольких крайне неудачных для РККА операций, в отношении него проводится негласная проверка органами госбезопасности на предмет выяснения, были эти неудачи следствием измены Родине или же товарищ Мерецков по деловым и моральным качествам просто не соответствует занимаемой им высокой должности. И в том, и в другом случае, товарищ Василевский со мной в этом полностью согласен: было бы верхом легкомыслия допускать товарища Мерецкова к разработке операций, даже косвенно связанных с подготовкой к действиям по плану «Молния».

– Так точно, товарищ Сталин, – поддержал Берию Василевский, – освобождение Крыма и успешно осуществленный план «Полынь» уже поставили вермахт в крайне тяжелое положение и приблизили нашу окончательную победу не менее чем на полгода. План «Молния», к осуществлению которого в настоящее время все готово, может иметь для сроков завершения войны и конечного рубежа продвижения не меньшее значение, чем «Полынь». Действия противника, обнаруженные нашей разведкой, говорят о том, что наш замысел остается неизвестен германскому командованию, и оно до сих пор ожидает нашего наступления на Смоленск, а также начала ликвидации блокированной в Ржеве группировки генерала Моделя.

– Я понимаю ваше желание не рисковать, – задумчиво сказал Сталин, – также мне известно и о том, что наше преимущество над немцами, связанное с наличием подготовленных резервов, может закончиться в самое ближайшее время. Гитлер просто зарвался и, начав войну против СССР, не рассчитал наличия живой силы, запасов топлива и ресурса техники. В ТОТ РАЗ наши командиры не смогли грамотно воспользоваться этим обстоятельством, и, за исключением контрнаступления под Москвой, бездарно растеряли все преимущества. Это ни в коем случае не должно повториться. Кроме того, мы не сможем выиграть всю войну с помощью техники бригады товарища Бережного, какой бы мощной и совершенной она ни была. Товарищ Берия, вы только что вернулись из Молотовска – как там продвигается работа у товарища Шашмурина?

– Вот… – Берия раскрыл большую кожаную папку, и достал из нее стопку фотографий, и передал их Сталину. – Танк Т-42, в прошлой жизни известный как Т-44. Вооружен 85-мм танковой пушкой, конструкции Грабина, бронирование относительно Т-34 усилено в самых поражаемых местах. По комплектующим и технологиям на восемьдесят процентов совместим с Т-34, на десять процентов – с КВ-1. Готов к массовому производству. Прошел заводские испытания, в настоящий момент моим распоряжением направлен на полигон в Кубинке. Обкатку машины на заводском полигоне производил имеющий боевой опыт экипаж, прибывший на завод вместе со мной. Отзывы о танке самые превосходные.

– Красавэц! – сказал Сталин, перебирая фотографии. – Думаю, что при массовом появлении этих машин на фронте немецкие танкисты будут неприятно поражены. Это все?

– Нет, товарищ Сталин, не все. – Берия вытащил из папки новую пачку снимков. – К государственным испытаниям готова полностью изготовленная из советских комплектующих боевая машина пехоты образца 1942 года. То есть БМП-42. Прототипом для этой машины послужила компоновочная схема и обводы корпуса разработанной в конце 70-х годов советской БМП-2. Двигатель от тягача «Ворошиловец», ходовая и трансмиссия от Т-34, пушка НС-37, забракованная нашими авиаторами как слишком мощная и имеющая чрезмерную отдачу. Но, как показали первые испытания, для пятнадцатитонной машины, твердо стоящей на гусеницах, эта пушка подходит как нельзя лучше. Экипаж машины – два человека: водитель и командир-наводчик. В десантном отделении помещается восемь стрелков. Единственный минус – из-за низкого потолка десантного отделения стрелки должны быть вооружены оружием, имеющим длину без примкнутого штыка не более одного метра.

– Очень хорошо, – только и смог сказать Сталин, и повторил: – Это просто очень хорошо. А вы как думаете, товарищ Василевский?

– Я тоже так считаю, товарищ Сталин, – согласился Начальник Генерального Штаба РККА. – В Крыму я видел такие машины в действии, и думаю, что они очень пригодятся нашей Красной Армии при проведении наступательных операций. Все части РККА мы ими вооружить не сможем, но механизированные и танковые соединения ОСНАЗ должны получить такую технику обязательно. В механизированных частях на один танк – три-четыре БМП, а в танковых наоборот. В бригаде Бережного ресурса трофейных полугусеничных транспортеров должно хватить только на одну операцию…

Сталин задумчиво прошелся по кабинету взад-вперед.

– Товарищ Василевский, – сказал он, – вы же планировали после завершения плана «Молния» развернуть бригады товарищей Бережного и Катукова в полноценные механизированный и танковые корпуса ОСНАЗ?

– Так точно, товарищ Сталин, планировали, – подтвердил тот.

– Ну вот и хорошо, – кивнул Сталин. – Товарищ Берия, вы уверены, что новый танк и БМП пройдут государственные испытания без особых замечаний? Подумайте хорошенько: такие машины нам очень нужны, и чем быстрее мы приступим к их производству, тем лучше.

– Да, товарищ Сталин, – немного подумав, согласился Берия, – риск внесения изменений в конструкцию на ходу стоит упреждающего развертывания производства.

Сталин сделал пометку в рабочем блокноте.

– Очень хорошо, товарищи, – сказал он. – Тогда есть мнение чертежи и прочую техдокументацию срочно отправить в Сталинград. Танки будем делать на тракторном, а БМП на судоверфи… Кстати, товарищ Василевский, сколько техники понадобится для оснащения одного танкового и одного механизированного корпуса ОСНАЗ?

Василевский прокашлялся.

– Для комплектования механизированного корпуса потребуется двести сорок танков и пятьсот десять БМП, для танкового корпуса наоборот. Кроме танков и БМП, при комплектовании понадобятся самоходные зенитные установки, гаубицы и противотанковые пушки, а также большое количество грузовых автомобилей или гусеничных транспортеров для обеспечения снабжения соединения.

Сталин кивнул.

– Совершенно верно, товарищ Василевский. Товарищ Берия, так как обстоят дела у товарища Шашмурина с разработкой самоходных орудий и зенитных установок?

– 122-мм самоходная гаубица, 85-мм самоходная противотанковая пушка, гусеничный транспортер и два вида ЗСУ разрабатываются с использованием шасси БМП-42, – ответил Берия, доставая из своей, казалось, бездонной папки фотокопии эскизов и фотографии находящихся в работе корпусов.

– Хорошо, товарищ Берия, – сказал Сталин. – Значит, пока пусть завод освоит выпуск БМП, а потом его можно переключить на производство другой самоходной техники. Есть мнение, что по аналогии с тем вариантом истории гитлеровцы к середине июня соберутся с силами и попробуют перехватить у нас стратегическую инициативу. Этого ни в коем случае нельзя допустить. Так что к тому времени мы должны иметь в резерве как минимум полностью оснащенные два танковых и два механизированных корпуса ОСНАЗ. Это не считая прочих танковых и механизированных частей, которые тоже нуждаются в пополнении новой, качественной техникой. Имейте это в виду, товарищи – мы ни в коем случае не должны снова отдать инициативу немцам. Любой ценой нужно будет выяснить направления их ударов и разгромить их ударные группировки. Вам все ясно, товарищи?

– Так точно, товарищ Сталин, – подтвердил генерал-лейтенант Василевский, – мы приложим к этому все усилия.

– Приложите, – сказал Сталин и повернулся к Берии. – А вас, товарищ Берия, я попрошу взять под свой особый контроль процесс испытаний и принятия на вооружение любой новой техники, а не только танков, БМП и самоходных орудий. Надо сделать так, чтобы принятию на вооружение и внедрению в производство по-настоящему хороших образцов не мешали ничьи интриги, замешанные на шкурном интересе и узковедомственном эгоизме. – Он кивнул в сторону заваленного книгами стола. – А то я тут читаю – столько полезного загубили наши интриганы, что волосы дыбом встают. Как говорится, не танком единым должна быть выиграна война. Тому же ОСНАЗу и штурмовым батальонам крайне нужны единый пулемет, автомат и гранатомет. Кроме того, следует обратить внимание на авиацию, а то, как мне доложили, товарищ Яковлев в личных интересах слегка превысил полномочия порученца товарища Сталина. Вы поняли меня, товарищ Берия?

– Так точно, товарищ Сталин, – ответил лучший менеджер всех времен и народов, – я немедленно займусь этим вопросом.

Вождь аккуратно сложил фотографии и чертежи новой бронетехники в папку, сказав:

– Товарищи, спасибо, на сегодня все.