Текст книги "Единый учебник новейшей истории"

И разведка выяснила: было, изругал, площадно, отвратительно все это выглядело, и герой России в долгу не остался, ответил, хоть не так площадно, в читабельных выражениях, после чего «этого нахала» обещал министр снять. А то, что генерал министра начал защищать – так его ж там, генерала этого, вроде, как и не было. И еще разведка добавила, что все это «очень плохо кончится».

Даже не знаю, что и думать.

«Для кого плохо кончится?» – спросил я.

«Для всех!» – ответила разведка.

О пире. Пир и чума крепко связаны. Где пир, там и чума. То есть, едят чиновники икру ложками, значит, наступило такое время года, которое называется чума.

О посохе. Ведешь народ, стало быть, в руках должен быть посох. Нет посоха – нет народа. Появился посох – жди народ. По-моему, так.

О детях прокаженных чиновников. Дети, дети, детки – там они, там. Подальше от лепрозория. Знаете ли вы, что такое лепрозорий? Это не болезнь и не территория для прокаженных. Это закрытое саморегулирующееся сообщество. Это корни. Качают. Корни здесь – детки там. Ну, что ж, это разумно.

О ковре. С некоторых пор, как увижу ковер, там и хочется под него заглянуть – нет ли там подковерной борьбы. Если есть ковер, то должна быть борьба.

О делах славных. Это с какой стороны посмотреть. С одной стороны – грабеж, с другой – в начало славных дел. Слава, она же попозже приходит.

О возбуждении нравственности в народе. Мне скажут, что возбуждение и нравственность – штуки несовместимые. А я скажу, что механизм возбуждения чего-либо всегда одинаков.

Вот и все, что я хотел сказать о возбуждении нравственности в народе.

О памяти униженных и оскорбленных.

Самое неприятное – у униженных и оскорбленных сохраняется память. Но это только в том случае, если они владеют речью. А если они не владеют речью, то сформулировать ничего не могут. Даже для собственной памяти. У них тогда все сиюминутное. Сиюминутное не страшно.

О рубище. Оно полезно. Взял, одел и поехал на Селигер.

Полиция будет врываться в любой дом. Меня спросили, я ответил. Закон о полиции, если он дойдет до своего финала, позволит ей это делать. Произвол узаконят. Черное назовут белым. У нас по-другому не бывает, хоть озолоти всех.

В сущности, в слове «полиция» ничего ужасного нет. Полиция – от греческого (да и от немецкого) «управление государством, администрация». Но в российском варианте – это будет не то, и не так. То, во что превратилась милиция – все мы хорошо видим, это такой братоубийственный снаряд. А то, во что превратится на российских просторах полиция – это нам еще только предстоит увидеть. Ждем-с.

Кстати, если вспомнить, то «полицай» со времен Великой Отечественной – это враг, пособник оккупанта. Ему место или на березе, или в народном суде, в качестве обвиняемого за пособничество захватчику. Это глубоко внутри народа сидит. Это туда долго вносили, внесли, наконец, а теперь все это превратится в нечто белое и пушистое? Так быстро ничего не происходит. Россия не Грузия. Это в Грузии при переходе от милиции к полиции рейтинг последней вырос с 7 % до 92-х. Там полюбили полицию.

Но там другая ситуация. Там шла и продолжает идти борьба с коррупцией, с кормлением на должности. Коррупцию там победили. Довольно быстро, по нашим меркам.

Не то, чтобы она вообще исчезла, но она так уменьшилась, что перестала угрожать государственным устоям. Там распустили милицию, а потом набрали полицию. Причем, большинство из набранных, никогда в милиции не служили.

То есть, все возможно. Но только там.

Не у нас.

Истина – штука скользкая. Она никак не дается в руки, она то мелькнет, то прячется. И я благодарен каждому, кто берет меня за одну из верхних конечностей, и мы вместе идем ее искать, как вещь, которую мы оба потеряли и без которой нам совсем не обойтись. При этом хорошо бы помнить, что великие умы интересуется явлениями, средние – событиями, а мелкие сразу же переходят на обсуждение личности. В основном той личности, что ищет истину.

Ах, мадам! Бюджет, бюджет. Что нам бюджет, если в нем человека нет. Изменилось ли что-то для обычного человека от того, что приняли в нашем городе бюджет? Нет, не изменилось. Он как бродил сам по себе – никому ни на какое место не нужен – так и будет бродить.

Так что, мадам, полноте вам.

И если все тут не ради человека, то ради чего оно все? Ради памяти? Чьей памяти?

В историю стоит только попасть, а вот вопрос о памяти – это уже вопрос не нашей истории.

Холера на Гаити.

Я не медик, но я немного в курсе того, что такое холера, поскольку она входит в обязательный комплекс «Бактериологическое оружие», а его нам преподавали.

Наш главный доктор – господин Онищенко уже высказался на тему «надо руки мыть и правильную воду пить» – так что я его только чуть дополню.

Холера – болезнь не только грязных рук и воды, в которую попали фекалии и рвотные массы зараженных. Холера передается и с теми продуктами, которые, скажем так, не совсем проваренными и прожаренными едят – с устрицами, например, или с фруктами, помытыми не той водой. А еще она может передаваться обычными мухами.

Не думаю, что кто-то полетит сейчас на Гаити, но в Доминиканскую республику, что с Гаити просто через забор, в это время года россияне летают, как оглашенные.

Что касается холерного вибриона, то его существует, чуть ли не 140 различных разновидностей, и некоторые из них выдерживают сорокаминутное кипячение. Не думаю, что ради наших туристов будут сорок минут кипятить питьевую воду. Самое простая профилактика (кроме мытых рук), это сухое вино. Вибрион обожает щелочную среду кишечника, куда он попадает, частично погибая в кислой среде желудка, но он совершенно не выносит кислое вино. Гибнет в нем за одну минуту. Вино пополам с водой – и риск заражения холерой уменьшается очень существенно.

И еще чеснок. Один зубок чеснока (пардон, дамы) при каждом приеме пищи (при каждом) – такую отраву эти бактерии не выдерживают (только не больше одного зубчика, мадам, яд, все-таки).

Откуда я это знаю? А все оттуда же. Из описаний организации карантинов в России.

Нам все это, повторюсь, преподавали когда-то (не самое плохое, как я сейчас понимаю, у нас в прошлом было образование).

Отечественные медики, при острой нехватке медикаментов, примерно так лечили людей в нашей стране во время эпидемий холеры. У нас замечательные когда-то были медики. Они останавливали холеру порой голыми руками. Они выпивали огромный стакан красного вина, закусывали чесноком, а потом входили в холерный барак.

Кстати, натирая тело настойкой чеснока и уксуса (открытие английских мародеров), они входили и в чумной барак, и в тифозный. Но все это уже история – это я все еще о героизме наших медиков.

Все вперед!

Губернатор в России – это тот, к кому любая избушка повернется передом.

Жена же губернатора – это та особа, которая легко может из продавца продмага превратиться в генерального строителя всех автомобильных дорог вверенной мужу губернии.

Министры в России – это люди столько непринужденно меняющие сферу приложения своих усилий, что иногда просто диву даешься, как, все-таки, в стране нашей легко дается, на первый взгляд, тяжелый труд – труд управлять.

Из архитекторов можно попасть в плясуны. Из плясунов – в архитекторы.

А в тезисе «дураки и дороги» никоем образом не определено место, относительно этих самых дорог, занимаемое дураками.

В Омске девочку навали в честь президента. Имя – Медмия. Правда, красиво? А я предлагаю и о премьере не забывать (ну, мало ли) и ввести новое имя Путволия.

Конечно, раньше и Даздраперма среди женских имен случалась, но теперь в моде все больше благозвучие – Медмия. А можно и Дмимедия – тоже неплохо звучит. Или Волпутия.

Наконец-то! «Наконец-то, наконец, нас поймали за конец!» – грубовата поговорка. Ну, так она же поговорка циркачей – артистов нашего с вами великолепного, в не таком уж далеком прошлом, цирка.

А у нас тут и в настоящем – все цирк. Куда ни глянь – одни только иллюзионисты, униформисты, дрессировщики, жонглеры, акробаты и шуты. Культура, чай!

Так что нам нужен, очень нужен культурный манифест.

Без манифеста никак.

Вот он и появился. Глядите, что в нем прописано: «Нам необходим новый креативный класс-лидер!» – ну, взяли нового, класс, да еще и лидера, ну, и что дальше?

А дальше в основу, так сказать, всего надо положить «умение достойно подчиняться авторитарной силе».

Ну, достоинства нам не занимать, конечно. Так что это очень достойный манифест. Вся «Ядрена Россия» его уже одобрила.

Одно только меня печалит. Меня печалит круговорот идей.

Круговорот идей отшибает память.

Еще Александр, свет, Македонский выступил, перед походом в Индию, с похожим заявлением. Надо, мол, господа, достойно подчиниться и склонить главу.

Сей доблестный муж был известен не только, как великий полководец, но и как непревзойденный умыкатель произведений искусств и (что очень важно) идей.

А потом эти искусства и идеи начинали свой путь в Грецию, потом – в Рим, во Флоренцию, во Францию, в Англию, а там и в Россию.

Кочевали, кочевали, кочевали – идеи.

Вот у кого он украл идею «достойного подчинения авторитарной силе»? А?

Вот это уже, ребята, никто не помнит.

Я иногда с трудом могу отличить нашего Дмитрия Анатольевича от Сократа.

Радость или огорчения наделяют его уста незаурядной силой, а эта образность выражений – она меня совершенно расслабляет, погружая в сон.

Сразу же после пробуждения во мне рождается желание продлить «год русского языка в России» (от 2007-го), как минимум, еще на десятилетие.

Дмитрий Анатольевич тут во Вьетнам слетал, где держал речь. Тогда-то я и подумал о Сократе. Умище там, конечно же, не занимать, но даже если самого Сократа и поместить в 2007 год, то он вряд ли выучит русский язык за такое короткое время. Вот я и предлагаю – десять лет, как минимум.

Впрочем, для круглого президентского счета, можно предложить и два раза по шесть.

Чуть не забыл!

Все, что я далее изложу, предназначено в первую очередь дорогому моему сердцу господину Онищенко.

Есть у нас еще, как это ни странно, всякие общественной организации, в которые все еще входят ученые биологи.

Они-то и проводили разные исследования по поводу ГМО. Картина этих исследований, что полотно «Гибель Помпеи», подопытные крысы переставали рожать, у них «летели» печень и почки, они теряли в своем крысином уме и весе.

Господину министру нашего здоровья будет небезынтересно узнать, что эти организации все еще борются на территории России за чистый продукт, за указание на этикетках, что продукт генномодифицированый, за сохранение генофонда отечественных семян.

Но, увы нам, «лобби» у сторонников ГМО очень большое. Один Институт питания РАН чего стоит. Причина? Злые языки, достопочтимый сэр, смеют утверждать, что во всем виноваты гранты. Им американцы дают всякие гранты (а это очень хорошие гранты), а они отрабатывают эти подачки тем, что везде утверждают, что ГМО – не опасны, и их нечего бояться.

А вот ребята из тех замечательных организаций, что те исследования проводили, утверждают, что только в России остался еще не испорченный ГМО генофонд, который всякими извилистыми путями пытаются заполучить западные селекционеры.

Да будет известно нашему медицинскому папе, что в той же Америке магазины с чистыми экологическими продуктами жуть до чего дорогие.

Так что господину Онищенко остается только пожелать, чтоб всю отпущенную ему Богом жизнь, он только и делал, что те ГМО жевал.

Хватит плодить пассионариев! Вдумайтесь: один Фурсенко, другой Фурсенко! Хватит!

А как перестать их плодить? Очень просто: надо сократить количество учителей.

На 200 тысяч. Год учителя был? Был. Так чего ж вы еще хотите? Сократить!

И тогда количество пассионариев достигнет своего оптимума.

Думаете это не логично?

У пассионариев своя логика. Например, говорят одному пассионарию: «У нас не хватает учителей!» а он в ответ: «Сократим их на 200 тысяч!»

И действительно. Что тут все – образование, образование.

Ну, какое у Чингисхана было образование? Никакого. А завоевал полмира, потому как пассионарий – по-моему, с логикой в этом пассаже все в порядке. Как полагаете?

Ах! Умиление, восхищение властью не оставляет меня ни на секунду даже в выходные дни. Господи! Боже! Как хорошо!

А потом вдруг – словно хлопнул кто-то в ладоши – и я опять не в себе.

Буква за буквой, строчка за строчкой, шаг за шагом, с осторожностью, с настороженностью, с осмотрительностью, с благочестивыми побуждениями мы движемся вперед.

А где у нас перед, в который мы все движемся?

У нас везде перед. За что ни возьмись.

У нас даже зад считается передом. Такой огромный и темный.

Но светлое? Есть ли у нас прямо сейчас что-то очень светлое?

Господи! Никак не получается собрать воедино свои, разбросанные всюду, мысли, замечания, взгляды и суждения, чтобы сколотить из них устав, руководство к действию.

Я совершенно выведен из себя – взгляд блуждающий, безумный.

Мог бы играть на скрипке, немедленно бы сыграл все 24 каприса Никколо Паганини. Но нет, не тянет. Не тянет ни играть, ни учиться игре на этом инсрументе… инс… инст-трррументе… – вот ведь, и не выговорить сразу!

А все почему? А все потому, что восхищение… восхищение… воc… и хищение. Сначала воc… а потом хищение… сначала всегда воc… и только потом уже хищение…

Нет, не получается. Пойду, упьюсь иммуномодуляторами.

Удивительно! Премьер! Премьер посетил строящийся центр гематологии, онкологии и иммунологии, где он восхитился происходящим и обещал помочь с костным мозгом. Вот ведь… вот ведь…

Надо принять успокоительное.

Ой, какая же у вас гниль, господа!

Полковник господин Щербаков или же уже не полковник, но называется это все гнилью. Сгнило у вас все.

Обидно. Очень обидно.

Те, к кому я обращаюсь, знают, что я обращаюсь именно к ним. Гниете вы, господа. С головы и до самого хвоста. Нет у вас стержня.

Да и не было, видимо, никогда. Деньги – это же не стержень.

Вот ведь, позорище-то какое, а? Стыд. Сдало вас это чудище вида ужасного.

И сколько же еще у вас подобных чудовищ, уродливых, бесноватых, подлых страшилищ? Не знаете?

Их у вас легион.

Расскажу одну историю. Жили-были два товарища. Учились они в одном военном училище, на одном курсе, в одной роте. Одного звали в училище Гришей, другого – Вовой.

Должен сказать, что это были не настоящие их имена. Это клички. В училище так принято – тут всем дают клички. Того, что звали Гришей, на самом-то деле звали то ли Гусейном, то ли Хусейном или Ахматом. Но в графе национальность у него значилось «русский» – потому что хоть и был он ликом черен, но в нем самом столько наметалось национальностей с Кавказа, что, в конце концов, написали в графе «русский». Ну, а Вова – это тоже кличка и звали его, кажется Петей, и был он сыном генерала титульной внешности. Почему я тут говорю об этом? Потому что, как вы узнаете ниже, никакого это отношения не имеет ни к чему, и ни на что это не влияет.

Гриша был весельчак, балагур, балаболка, клоун и любимец всей роты. Где только он появлялся – сейчас же там смех, шутки и какие-то глупые выходки. А Вова, напротив, был очень серьезен, да и сын генерала – положение обязывает. Закончилось училище, началась служба. Служили они на Крайнем Севере до самой перестройки, а потом их разбросало. Вову папа-генерал забрал служить в Москву, в одно наше очень секретное и уважаемое ведомство. Грише не так повезло. За ним генерал не стоял, зато за ним стоял весь Кавказ – тут у него было такое количество родственников, что ему не дали пропасть. Уволили Гришу в запас по сокращению штатов, и перепробовал он множество всякого – был и милиционером, таможенником, оперативным работником, служил даже пожарником, а потом отовсюду ушел и занялся он коммерцией – носился по всему Кавказу и России. В одну сторону вез фрукты, в другую – все остальное. И вот дошли до Гриши слухи, что разыскивает его Вова. Гриша слухам внял и с Вовой встретился. Встретились они в каком-то ресторане, в Москве, расчувствовались, обнялись, сели разговаривать.

Слово за слово и тут Вова и говорит:

– Слушай, у тебя же на Кавказе полно знакомых.

– Конечно, дорогой! – отвечает Гриша, – Весь Кавказ. Кавказ подо мною, один в вышине. Что хочешь – бери.

– А с Чечней связи есть? – осторожно спрашивает Вова.

– Конечно, есть! – отвечает Гриша, – Мы же одна страна была. У меня в родственниках, ты себе не представляешь, я только недавно всех нашел. Так вот, у меня в родственниках оказались – армяне, азербайджанцы, лезгины, таты, ингуши, кабардинцы и черти кто.

– А ты, у нас, по-прежнему, русский? – рассмеялся Вова.

– А ты как хотел?

– А как же война?

Надо сказать, что разговор происходил как раз в середине, между первой и второй чеченской войной.

– А что война – тут же стал серьезным Гриша, – Сам понимаешь, стреляли брат в брата. Я потому и ушел, что не хотел стрелять в своих.

– Но связи-то остались? – все допытывался Вова.

– Связи, связи… ну, остались связи, куда им деться? – все не понимал и не понимал его Гриша.

И тут Вова придвинулся к Грише вплотную и сказал:

– Понимаешь, я сейчас сижу тут в одной очень серьезной конторе. Есть некоторые сведения, которые можно хорошо продать.

– Как продать? Кому продать? – Гриша подумал, что он ослышался.

– Так. Ты же бизнесмен. Какая тебе разница что продавать. Вот и продай кое-что в Чечню. Продашь – поделимся.

Вот теперь Гриша понял. Лицом он стал такой красный, что просто кошмар. Он встал и ударил Вову кулаком в лицо, потом он повернулся и вышел.

Так вот, Гриша после этого случая умер от сердечного приступа.

А Вова, как я слышал, до сих пор служит. Генерал уже.

Наш премьер поклонился мощам Иоанна Крестителя в Софийском соборе Святого благоверного князя Александра Невского.

Надеюсь, что он сделал это с радостью, потому что я лично чувствую, как меня эта его радость сначала просто заражает, а потом и переполняет, что в свою очередь приводит в движение сокровенные пружины моего сердца, которое начинает музыкально биться – тин-тилидон, тин-тили-дон – после чего у меня полностью исчезают сомнения в том, что премьер наш кланялся натуральным мощам страдальца Иоанна.

А каким мощам он отвешивал поклоны?

Он отвешивал их фрагментам руки, костям черепа и, знаете ли, зубу.

Видите ли, в мире уже сейчас известно, по меньшей мере, 11 указательных пальцев старины Иоанна, а так же – 12 голов, 7 челюстей, 4 плеча, 9 рук и 8 других, не указательных, пальцев.

И еще о чести и предательстве.

Тут я все чаще слышу разговоры о возрождении воинской чести, офицерской чести и еще о чем-то похожем.

Расскажу только три истории.

Первая.

Не все милиционеры у нас негодяи, взяточники, упыри и убийцы мирных граждан.

Кое-кто все еще защищает закон, борется с преступниками, воюет с боевиками.

Именно они, чаще всего и вылетают со своих должностей, их выставляют за штат, увольняют по сокращению, по собственному желанию, ну, и так далее.

Недавно один такой орел вылетел с должности 1-го зама УВД. Про него говорят, что он сыскарь по жизни, что отдел свой он создал сам, но в политических играх играть отказался, за что и поплатился. Орден «Красной Звезды» за ликвидацию опаснейшей банды, несколько командировок в Чечню, в которых он не потерял ни одного человека, медали за Афган, медаль «За отвагу».

Про одну командировку в Чечню он рассказывал вот что. Прихватил он, отправляясь в нее (незаконно, конечно), пару ДШК и огнемёты «Шмель». Прибыли на место (жутко секретное, естественно). Так вот ночью это секретное место было атаковано боевиками, причём, бой вёлся так, что бандиты чётко знали: численность отряда, его расположение, вооружение, боеприпасы и все такое прочее. По ходу боя он прикинулся, что боеприпасы кончаются – одиночные выстрелы, редкий огонь – а помощи, конечно же, все не было и не было, и вот пошли на них бандиты в полный рост, но с дистанции в 150 метров по ним ударили кинжально 2 незаконно привезенных ДШК, а потом и огнемёты. Целых трупов насчитали около 80.

Так вот на него, как на руководителя всего этого безобразия… возбудили уголовное дело. Точнее пытались его возбудить. А потом он был представлен к герою России, но получил только орден «Мужества», который ему вручили тихо и мирно в рабочем кабинете.

А выгнали его со службы совсем недавно.

Вторая история.

Один орел возглавлял во время первой чеченской компании временный отдел контрразведки и ловил он боевиков и наёмников весьма успешно. Ловил и сдавал их в соответствующие органы. Но вот через какое-то время он их стал ловить повторно, а потом – по третьему разу. А потом все эти поимки вообще потеряли всякий смысл, поскольку такое складывалось впечатление, что их за углом отпускают, и тогда он просто стал их расстреливать. На месте.

Третья история.

Прибывший в Грозный батальон спецназа ГРУ был размещён, конечно же, в самом сверхсекретном месте.

Так вот дом взорвался ночью (взрывчатка была заделана даже в штукатурку). Одномоментно погибло более 30 человек – таких потерь, говорят люди знающие, не было со времен Великой Отечественной.

Оставшиеся в живых прибыли домой и там уже во всем разобрались: продал их лично 1-й заместитель начальника ГРУ в чине генерал-лейтенанта.

Этот генерал-лейтенант потом помер скоропостижно. Прямо за рулём личного авто – вот такая с некоторыми случается незадача.

Правда, она случается не со всеми любителями торговать своими ближними.

Кто-то жив до сих пор и прекрасно себя чувствует.

Елену Батурину задержали в Лондоне. Прямо в аэропорту. Я сучу свои предположения нитка за ниткой прямо из собственного мозга, я проделал мучительную работу, перемолачивая все, о чем можно только помыслить в этой связи. Я не нашел ничего, что служило бы основанием для такого поведения лондонских таможенников, кроме как обращение господина Лебедева к тем же лондонцам, чтоб они проверили священную семейку насчет коррупции и всякого такого. Неужели ж это невинное обращение к не нашим органам возымело такое действие? Неужели ж мечта моя о том, чтоб нашей коррупцией занялись, наконец, не наши счетные палаты, суды, комитеты и думы, начала воплощаться?

Аллилуйя! 24 раза аллилуйя, осанна, осанна и еще раз осанна! Можно даже все это пропеть. Блин! Копили, копили, делились с кем надо, а теперь их в полицейском участке содержат? Пойду! Пойду, выпью чего-нибудь лондонского!

1 декабря крейсер «Аврора» должен превратиться в… музей. Снимем шапки, обнажим головы, постоим, помолчим. Корабли, что дети, если они и играют в войну, то это все у них очень серьезно. «Аврора» участвовала в сражениях. Она достойно дралась. Ее палуба была залита кровью.

Недавно меня спросили: когда, по моему мнению, в России возродится трепетное отношение к Отечеству?

Трепетное отношение, трепетное отношение… Никогда не позорьте корабли.

1 декабря можно будет на «Авроре» отплясывать совершенно законно.

Отплясывают же в других музеях.

Речь о главном. О патриотизме. О его росте. О росте любви. Потому что, что же такое патриотизм, как не любовь.

Любовь к женщине, к ребенку, опять к женщине, к малолетнему подростку, к матери, к Родине, к земле, которая до сих пор носит, опять к матери, и, наконец, к отцу.

Вернее, к ветеранам. И тут надо бы поторопиться, пока не кончились. Ветераны, конечно.

А то ведь, мрут, понимаешь, коломяги, не дождавшись жилья.

И тут мы плавно переходим к идее верности. Верности избранному пути, людям, избравшим этот путь, отдающим всех себя – ничего больше не приходит в голову.

Остается только пить. Спиртное. Патриотизм – это… надо немедленно выпить. Жадно, запрокидывая голову, адресуя свой кадык лазурным небесам, громадными, обжигающими глотками, и сейчас же бросает в жар по всему телу, затекая в пах.

Патриотизм… (выпить).

Патриотизм… (выпить).

У-ау-ур – это то, что из нас вырвалось наружу.

И, вы знаете, полегчало…

Есть! Мы сейчас все очень быстренько придумаем новую кличку для нового щенка, подаренного премьеру.

Да, что ж это такое? Человек хочет со всеми единения. Он и так заработался, затрудился, замучался – то летает, то под воду лазает. С лица спал. Взхуднул. Вот и хочет посоветоваться с нацией в таком непростом деле – кличку для собачьего ребенка подобрать.

Чтоб, значит, всей страной, в одном порыве испытать умиление.

А ему предлагается две основные клички – Откат и Распил.

Помягче надо, блин, поинтеллигентней – и депутаты с телеведущими (все тот же блин) так считают, что, мол, злые все вокруг, злыдни.

Нежнее бы. Не Откат, а Откатик, не Распил, а Распильчик. Ну, чего ж вы?

Виктор Бут в США. Судя по заявлениям его жены, дело-то не простое. Государство, чувствуется, постояло, постояло за спиной Бута, а потом и бросило – так слова жены приходится понимать.

А больше никак. Своя авиакомпания, Африка, Бельгия, ОАЭ, Суворовское училище, Военный институт иностранных языков, авиаполк, переводчик и радист, знает кучу африканских наречий и никогда не менял российского гражданства – интеллигентнейшая личность.

Пора менять его на что-то неинтеллигентное и отвратительное, томящееся в наших тюрьмах.

Вам еще не снится титановая долина? Нет? А вот мне уже снится – там все титановое.

Это случилось сразу же после посещения премьером Свердловской области. Мне теперь снится множество различных долин. Там все время что-то отмывают.

Стараются, трут. Везде стоят такие большие лохани. Ну совсем как в долинах на Аляске, которую незадолго до того мы умудрились за огромные взятки американцам продать.

А в это время в Баку, в который раз, делили Каспийское море.

Немного о «Мистрале».

О французском большом десантном корабле и вертолетоносце «Мистраль» уже много писали. Главный его недостаток, на мой взгляд, слабое ПВО, огромные размеры (осадка, прежде всего – 6.3 метра) и численность десанта – 450 человек (потеснимся – 900). 16 тяжелых вертолетов (35 легких) можно отнести к достоинствам.

Зачем он нужен России, когда и свои БДК проекта 11711 строим? Вопрос риторический.

Ну, разве что нам хочется еще раз Грузию попугать, сомалийский пиратов погонять или, там, на худой конец захватить Шпицберген.

Но, стоит заметить, что уже давно существуют небольшие ракеты, летающие низенько-низенько, которые с берега легко берут этот «Мистраль» и не только его.

И еще хочется отметить, что в последнее время корейцы предлагают нам практически такой же БДК, но, что важно, в отличие от французов, со всей боевой и информационной начинкой и на 100 миллионов евро дешевле (проект, говорят, лоббируется неким господином по фамилии Сечин).

Предлагаю всем угадать с трех раз у кого мы купим БДК. У корейцев или же у французов?

Подсказываю – мы очень любим французов – концерн «Рено-Ниссан», спасающий российский АвтоВАЗ.

Не знаю чем там в НАТО занимается господин Рогозин, наверное, чем-то очень нужным и полезным, но все, что было до того между Россией, НАТО и США напоминало игру на раздевание. Нам предлагалось раздеться, а вот сосед наш только обещал через какое-то время последовать нашему примеру.

Мы-то разделись. Причем – уже давно, а вот США и НАТО только сильнее укуталось.

Но теперь-то, теперь совсем другое дело. Снова переговоры, но теперь это совершенно новый этап. Мы почти голые, поэтому самое время поговорить о совместном ПРО и о «длительном и всеобъемлющем мире с Россией».

В метро вывешена реклама накопительной пенсии. Ее можно изменить. Ее можно увеличить. Надо только вступить в специальную программу и сдать государству деньги. 12000 рублей максимум. И тогда через год тебе государство положит еще 12000 на тот же счет. Но воспользоваться этим счетом можно будет только с достижения пенсионного возраста. Пока в России с 60 лет для мужчин и с 55 для женщин.

И телефон для консультаций есть. Бесплатный. 8–800–505–5555. Я позвонил, ответила девушка. Ей-то я и задал вопросы, а потом взялся за калькулятор и начал считать – люблю я это дело!

Так! Сдаем 12000 хоть в день своего шестидесятилетия, хоть раньше. Потом ждем целый год (нам уже 61), нам кладут еще 12000 на счет. А теперь, чтобы вычислить ежемесячную прибавку к пенсии надо поделить это на коэффициент – 192 (думаю, что я правильно понял девушку). 24000 делим на 192 и получаем – 125 рублей. То есть, деньги (12000) были у нас заморожены целый год, а потом я получаю ежемесячную прибавку в 125 рублей? А за год? 125 умножаем на 12 – получаем 1500. То есть, свои кровные 12000 я смогу сам себе вернуть в виде добавки (12000 делим на 1500) только через 8 лет. На этот момент нам уже будет 69.

А то, что нам государство вроде как дало – это надо еще 8 лет своей жизни положить. И будет нам – 77. А средняя продолжительность жизни мужчин в России на 2009 год то ли 59.9, то ли 60, то ли 61 – об этом спорят.

То есть, отдал деньги, а потом живи до 77. Женщинам еще что-то светит.

Мужикам – нет.

А если пенсионный возраст сдвинут?

А если сдвинут, то надо будет дожидаться, пока он не наступит, и только тогда можно будет получить надбавку.

Правда, девушка обещала, что наследникам 24000 выдадут, если только человек умер, но ни копейки из этих денег получить не успел.

Ну, что ж, это радует.

«Рана на всю жизнь» – слово из двух букв, первая «у» – «Ум».

Почему я подумал об уме? А я все время думаю о нем, когда речь заходит об общении президента со своим народом через Интернет.

Интернет – это коллективный разум. Пчелы и муравьи обзавелись им давно, а люди совсем недавно.

Вот и балуются.

Занимались ли вы когда-нибудь изучением баллистики? Нет? Баллистика утверждает: летит всегда не прямо. Вот и пригласили на тигриный форум председателя Госсовета КНР. Тигры, инвестиции, торговля, экология, энергетика с энергоносителями – очень нам хочется склонить Китай к совместному проживанию.

А президент, который до этого интересовался у нас НАТО, в это время занимался проблемами ЖКХ. От НАТО прямо к канализации.

Вообще-то канализация важней.

Меня снова позвали в партию. Не будем говорить в какую, чтоб не спугнуть остальные партии, в которые меня могут позвать.

Не то, чтобы мне нравятся эти призывы, просто я люблю ту игру мысли, что вызывают во мне они. Для тех же читателей, что пока еще не зовут меня в партию, сообщаю, что слово «партия», согласно древним китайским воззрениям, это собрание темных – людей корыстных, эгоистичных, с гнусными, преступными мыслями. Обозначается слово «партия» двумя иероглифами означающими: «любят темное».

Народ! Ну, не люблю я темное. Так что нам туда никак нельзя.

Видимо поэтому до сих пор нет партии порядочных людей – они тоже не любят темное.

То есть, порядочным не нужна партия. У них нет мыслей, которые следует скрывать.

Веки мои тяжелеют, глаза теряют взор, руки опускаются, колени слабеют – мороз, знаете ли. Перед тем, как рухнуть на рабочий стол хочется задать вопрос: видел ли кто-нибудь 1100 единиц специальной техники, выставленной на улицы руководством города для уборки снега?