Текст книги "Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи"

Так и случилось: оказавшись при голосовании в меньшинстве, коммунисты вышли из Социалистической партии. Возникла Итальянская компартия, с деятельностью которой Димитров будет связан долгие годы.

А Италия… Италия промелькнула перед ним, как прекрасный сон, длинной вереницей меняющихся за вагонным окном картин. Долины с уютными селениями, одинокие замки на холмах, горные цепи, уходящие вдаль, альпийские озёра с заснеженными берегами, старинные города с полукружьями театров римского времени и средневековыми палаццо настраивали на лирический лад. «Этой ночью покидаю Флоренцию и через Милан – Инсбрук (самый короткий путь) возвращаюсь в Вену. Как был бы я счастлив застать тебя там, или, по крайней мере, вскоре увидеть тебя в Вене!.. – пишет он Любе 20 января. – То немногое, что я увидел в Италии, вызывает у меня сожаление, что ты не со мной. Тебе непременно надо увидеть природные красоты и античную прелесть Италии». Через три дня он шлёт ей «миллион горячих поцелуев» с крыши Миланского собора – «грандиозного и величественного». «Это великолепие, милая Люба, ты непременно должна увидеть», – снова повторяет он⁵⁸.

В Италии Любе побывать не удалось, но в Вену она приехала, и они провели вместе почти месяц. Международный профсоюзный съезд снова перенесли, приурочив его открытие к окончанию III конгресса Коминтерна. Тянулись дни ожидания: чтение партийных изданий и книжных новинок, встречи с австрийскими товарищами, посещение митингов, музеев и театров. Иногда он замечал неумелую работу организаторов митинга, хотелось вмешаться и показать, как это делается в Болгарии, что, разумеется, было невозможно. Ведь он был всего лишь гость из братской партии, наблюдатель.

Приехал из Софии Васил Коларов, вместе они участвовали в совещании Балканской коммунистической федерации[27]27
  Балканская коммунистическая федерация (БКФ) стала наследницей Балканской социал-демократической федерации, основанной в 1910 г. Учредительная конференция БКФ состоялась 15 января 1920 г. в Софии. Здесь же впоследствии находилась её штаб-квартира. БКФ координировала совместные выступления компартий балканских стран. Существовала до начала 1930-х гг.


[Закрыть]. Прощаясь с Василом на венском вокзале, Георгий вынул из жилетного кармана золотые часы и попросил передать их владельцу – доктору Иванову.

Наконец поступил сигнал к отъезду. В Москву он добирался единственно возможным в то время маршрутом – через Германию. Люба осталась в Вене. Жизнь в австрийской столице оказалась на удивление недорогой, и накоплений из депутатского жалованья оказалось достаточно, чтобы оплатить пребывание Любы в удобной и дешёвой квартире с пансионом до его возвращения из Москвы.

В Берлине Димитров снова бродил по книжным развалам. Купил и отправил в Софию собрания сочинений Куприна, Лермонтова, Тургенева,

Чехова. То ли в Вене, то ли в Берлине он приобрёл увесистый том в тёмносером переплете – «Болгарско-французский и французско-болгарский словарь» профессора Маркова. Для этой покупки существовала веская причина. Кабакчиев рассказал, что Ленин с интересом просмотрел подаренную ему болгарскую партийную литературу и проявил интерес к болгарскому языку. По просьбе Ленина Кабакчиев даже пытался достать для него словарь, но не сумел. И вот, увидев словарь, Георгий тут же вспомнил об этом.

Из Берлина в Росток, затем пароходом через Хельсинки в Петроград и поездом в Москву – таков дальнейший маршрут Димитрова. Сохранилась почтовая открытка, отправленная им из Хельсинки в Вену 23 марта 1921 года (возможно, так было условлено заранее). Это означает, что в Москву он прибыл в самом конце марта или в начале апреля.

В итоге путь от Софии до Москвы занял целых три месяца, включая промежуточные остановки, дополнительные поездки и пересадки. Этого времени вполне хватило для того, чтобы греческий коммерсант Соломон Йозеф бесследно исчез, а Димитров вернул себе свой прежний облик и статус.

«Отечество трудящихся всех стран»

После Вены и Милана холодная и тёмная Москва производила впечатление удручающее. Из окон бывшей гостиницы «Люкс», превращённой после революции в общежитие Коминтерна, виднелась Тверская с сугробами снега, заколоченные досками парадные подъезды, столбы с обрывками электрических проводов. С наступлением темноты жизнь столицы почти замирала. Обыватели, опасаясь грабителей, торопились запереться в своих домах.

А коридоры и лестницы общежития Коминтерна по вечерам оглашались хлопаньем дверей и громкими голосами разноязыких постояльцев. В комнатах при тусклом свете лампочек шли острые дискуссии. Каждый приехавший из-за границы подвергался перекрёстному допросу: жильцы «Люкса» надеялись обнаружить в их рассказах признаки близкого революционного взрыва. Но мировая революция запаздывала. Более того, и в судьбе русской революции наметился драматический надлом. То в одном, то в другом месте страны, продолжавшей жить по законам военного коммунизма, вспыхивали восстания крестьян, озлобленных постоянными реквизициями продуктов труда и действиями вооружённых продотрядов. На их подавление бросали армейские части. Мятеж случился даже в Кронштадте – цитадели революционной Балтики. На заводах стала популярной «волынка» – откровенный саботаж под видом непрерывных митингов. Инфляция достигла фантастических размеров. Взамен отменённых денег правительство выпускало новые и новые расчётные знаки с угрожающе растущим числом нулей. Однако и на них почти ничего нельзя было купить, поскольку предметы первой необходимости распределялись по строгим нормам.

Готовясь принять участников конгресса, ИККИ распорядился провести радикальную очистку «Люкса» от всех элементов, не имеющих непосредственного отношения к Коминтерну. В общежитии не хватало матрацев и умывальников, неясно было также, чем кормить гостей «Отечества трудящихся всех стран». Обеспечить сносные бытовые условия для делегатов конгресса Коминтерна правительство поручило лично председателю Реввоенсовета республики Льву Давидовичу Троцкому. В считаные дни с головотяпством и разгильдяйством было покончено. Привели в порядок комнаты и коридоры. Для бойцов мировой революции удалось обеспечить роскошный рацион: завтрак – хлеб, масло, чай и сахар; обед – суп с фасолью и салом, баранина с картофельным пюре, чай и сахар; ужин – колбаса с картофельным пюре, масло, чай, хлеб и сахар.

Обитатели «Люкса» с некоторым сомнением, если не разочарованием, отнеслись к решениям X съезда партии большевиков. Съезд, поддержав Ленина, высказался за введение натурального налога на крестьянские хозяйства, восстановление свободы торговли, оживление хозяйственного оборота, поощрение кооперации и развитие экономического сотрудничества с капиталистическими странами. Советская Россия, ядро будущего всепланетного союза советских республик, перешла от политики классовой войны к политике гражданского мира. Было о чём задуматься и Георгию Димитрову. Ведь ровно год назад во время дебатов о хлебной торговле в совете Софийской общины он яростно бичевал «частный капиталистический интерес», именно в нём усматривая причину нехватки продовольствия в городе. Ссылаясь на опыт большевиков, он требовал отмены свободной торговли и введения прямого распределения продуктов под общественным контролем. Теперь, ужаснувшись масштабу охвативших Россию бедствий, он оценил политический реализм Ленина, не побоявшегося крутых перемен.

Сразу же по приезде Димитров включился в подготовку учредительного конгресса Красного Интернационала профсоюзов. Судьба прежнего Международного секретариата профсоюзов, с которым сотрудничал в былые годы болгарский ОРСС, оказалась такой же, как судьба II Интернационала: с началом мировой войны он раскололся по линии отношения к войне. В 1919 году на конгрессе в Амстердаме усилиями международной социал-демократии был образован так называемый Амстердамский Интернационал профсоюзов. Противовесом этому реформистскому объединению, в котором состояло подавляющее большинство рабочих, должен был стать подконтрольный Коминтерну Красный Интернационал профсоюзов (Профинтерн). Организацией предстоящего конгресса Профинтерна занимался Международный совет (Межсовпроф), который возглавлял Михаил Павлович Томский – лидер советских профсоюзов. Бюро ИККИ приняло решение: «Просить т. Томского о том, чтобы тт. Димитрову, Ледеру и Кёнену была поручена выработка плана работы по созыву Международной] конференции профсоюзов]». То был первый документ Коминтерна, где упоминалась фамилия нашего героя. В Межсовпрофе он встретил своего старого знакомого Николая Глебова, познакомился с немцами Вильгельмом Кёненом и Фрицем Геккертом, поляком Владиславом Ледером, англичанином Томом Беллом, американцем Уильямом Хейвудом и другими профсоюзными вожаками. В генеральные секретари будущего Профинтерна прочили профессионального революционера-большевика Соломона Абрамовича Дридзо, известного по псевдониму А. Лозовский.

Димитров принял деятельное участие в подготовке документов профсоюзного конгресса, написал несколько статей и выступил от имени Межсовпрофа на Всероссийском съезде профсоюзов. Он не решился обратиться к большой аудитории по-русски, о чём сразу же заявил делегатам, выразив уверенность, что и на болгарском языке они поймут суть того, о чём он собирается сказать. Наверное, так и произошло, потому что представления Димитрова о будущем международном объединении находились в русле разработанной в Москве концепции. В статье «Каким должен быть Красный Интернационал профсоюзов», опубликованной в журнале «Международное рабочее движение», Димитров подчеркнул, что будущий Красный Интернационал профсоюзов должен стать широкой беспартийной организацией, но не в смысле независимости и нейтральности по отношению к Коминтерну, а лишь в смысле объединения в своих рядах всех рабочих, готовых бороться против капитализма.

Открытие III конгресса Коммунистического Интернационала всё время откладывалось из-за опоздания делегатов. Димитров, включённый в состав делегации БКП, с нетерпением ожидал приезда товарищей. Он часто бывал в доме № 5 по Денежному переулку, где находилась штаб-квартира Коминтерна[28]28
  Это тот самый особняк, в котором левые эсеры 6 июля 1918 г. совершили убийство посла Мирбаха, что привело к разрыву дипломатических отношений Советской России с Германией. Ныне особняк занимает посольство Италии.


[Закрыть]. В облицованном серым песчаником арбатском особняке с пышными интерьерами, который принадлежал до революции миллионеру Бергу, размещался небольшой аппарат ИККИ, состоявший из 68 человек. В ИККИ работал и представитель БКП – Иван Недялков-Шаблин.

Димитров получил общее представление о деятельности Исполкома, который обретал черты централизованной структуры, предназначенной для подготовки всемирной пролетарской революции. На эту цель работали пропагандистские службы Коминтерна, издававшие журнал «Коммунистический Интернационал», книги, плакаты и иную агитационную литературу на русском и иностранных языках; военная школа, в задачу которой входила подготовка военных организаторов партий; отдел международной связи (ОМС) с подотделами связи, финансирования, литературы и шифровальным. Начали функционировать зарубежные представительства ИККИ.

В преддверии конгресса Ленин почти ежедневно встречался с прибывающими из-за границы делегатами, даже с представителями небольших партий и организаций, ничем не зарекомендовавшими себя в международном коммунистическом движении. Вождь революции старался не упускать из виду ни одну боевую единицу. Среди визитёров оказался и Георгий Димитров. Возможно, он сам дал повод для встречи, послав в Кремль вскоре после приезда в Москву словарь профессора Маркова. На титульном листе написал: «Нашему любимому учителю и незаменимому вождю всемирной пролетарской революции товарищу Ленину от ЦК Б. К. партии. За ЦК Г. Димитров. Москва, 5.III. 1921»[29]29
  Димитров ошибся в указании месяца. Установлено, что в начале марта он находился ещё в Вене, а его беседа с Лениным состоялась 9 апреля 1921 г. (см.: В.И. Ленин. Биографическая хроника. М., 1979. Т. 10. С. 295).


[Закрыть].

Согласно позднейшим воспоминаниям Димитрова, Ленин расспрашивал его о политическом положении в Болгарии, о роли монархии и буржуазных партий, о присутствии иностранного капитала в стране, о Земледельческом союзе и, разумеется, о работе БКП. Димитров постарался дать исчерпывающие ответы на все вопросы. Доложил об успехах революционных сил в Болгарии и готовности БКП взять власть в стране, попросил совета. Владимир Ильич стал подробно говорить о таком, казалось бы, частном вопросе, как подготовка революционных кадров. Он сослался на опыт русских революций, когда даже опытные вожаки масс теряли голову в сложных ситуациях. «Итак, остерегайтесь увлечений, действуйте трезво, неутомимо готовьтесь для обеспечения победы революции и в вашей стране», – таким напутствием Ленина заканчивает Димитров свою краткую записку⁵⁹.

Столь осторожное напутствие объясняется уже сложившимся к тому времени у Ленина пониманием необходимости перехода от прямого штурма крепости капитализма к её планомерной осаде. Кругом же было много тех, кто, по его определению, заменяет «трезвый учёт не очень благоприятной для немедленного и непосредственного революционного действия обстановки усиленным маханьем красными флажками». Несколько попыток создания очагов мировой революции в Европе при активном участии коминтерновских десантов не увенчались успехом. В 1918–1919 годах потерпела поражение германская революция, были разгромлены Венгерская советская республика и Словацкая советская республика. Наступление Красной армии на Варшаву в ходе советско-польской войны 1919–1920 годов не удалось, Советская Россия понесла огромные потери убитыми и пленными и утратила значительные территории. Надежда на то, что приход Красной армии в Польшу вызовет восстание под руководством коммунистов, не оправдалась: защита национального суверенитета оказалась сильнее пролетарской солидарности. В результате провалилась идея «революционизировать» Европу и принести туда на красноармейских штыках советскую власть.

Необходимость пересмотра революционной перспективы и тактики компартий стала в 1921 году очевидной. Этим и должен был заняться III конгресс Коминтерна.

Конгресс открылся вечером 22 июня в Андреевском зале Кремля. Расставленные рядами простые стулья и скромная одежда делегатов резко контрастировали с богатой отделкой зала, одетого в мрамор и позолоту. Красные ленты опоясывали полированные колонны, с потолка свисали огромные полотнища с лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» на четырёх языках.

Пространную вступительную речь произнёс председатель Исполкома Коминтерна Григорий Евсеевич Зиновьев. После него говорили другие члены рабочего президиума, так что торжественная часть затянулась почти до полуночи. От БКП выступил секретарь ЦК Басил Коларов, возглавлявший внушительную болгарскую делегацию из 19 человек. После официального открытия состоялся концерт, в котором участвовал знаменитый бас Фёдор Шаляпин. Он вызвал всеобщий восторг «Дубинушкой», переиначенной на новый лад: «Эй, дубинушка, ухнем! Эй, советская, сама пойдёт!»

Рабочие заседания конгресса продолжались до 12 июля. Первым докладчиком был Л.Д. Троцкий. Русский политэмигрант, который после посещения Болгарии в 1910 году опубликовал критическую статью о тесняках, вызвавшую резкую отповедь Димитра Благоева, теперь был известен всему миру как один из вождей Октября. Он совмещал несколько постов в ЦК РКП(б), правительстве и Исполкоме Коминтерна.

Георгий напряжённо вслушивался в слова докладчика, выступавшего на немецком языке, стараясь не упустить нить его рассуждений. Развёртывание революционного движения после войны, заявил Троцкий, дало основание полагать, что движение это, развиваясь и усиливаясь, должно закончиться завоеванием власти рабочим классом.

Но прошло три года после войны, а во всём мире власть осталась в руках буржуазии. Мир капитализма не стоял на месте, он менялся. И вот встаёт вопрос: идет ли развитие и сейчас в сторону революции или же приходится признать, что капитализм справился с теми затруднениями, которые выросли из войны, и приближается к восстановлению капиталистического развития на новых основах? Нет, оптимистически утверждал докладчик, кривая капиталистического развития, несмотря на временные подъёмы, идёт вниз, а кривая революции, несмотря на временные спады, – неуклонно вверх. В брошюре Троцкого «Новый этап», вышедшей вскоре после конгресса на русском языке, Димитров подчеркнул остроумное замечание: «Если революция не произошла до сегодняшнего дня во всём мире или по крайней мере в Европе, то это никак не означает банкротство Коммунистического Интернационала, ибо его программа не основана на астрономических датах». Брошюра стала одним из его немногочисленных московских пополнений домашней библиотеки.

Другой докладчик, член ИККИ Карл Бернгардович Радек, повторил, что главная задача компартий теперь – завоевать на свою сторону большинство рабочего класса, разоблачая предательскую политику реформистских вождей. «Завоевать массы», по его мнению, предстояло в прямом смысле слова, то есть вырвать их из-под влияния социал-демократических партий и предательской бюрократии профсоюзов, перетянуть на сторону Коминтерна.

Острая дискуссия развернулась по поводу тактики Объединенной компартии Германии, опубликовавшей открытое письмо ко всем социалистическим и профессиональным организациям страны с предложением о сотрудничестве. Этот нетипичный для коммунистического движения того времени шаг подвергся ожесточённой критике сторонников теории революционного наступления на мировой капитал. Зиновьев назвал письмо очень искусственным, а тактику ОКПГ – нереволюционной.

Ожидали, что скажет Ленин. Димитров не заметил его появления, но внезапно ощутил в зале какое-то движение, словно пронёсся порыв ветра. Вытянув шею, разглядел Владимира Ильича, идущего к президиуму мелкими быстрыми шагами. Зал встал, шумно приветствуя вождя социалистической революции, кто-то запел «Интернационал».

В это время немецкий делегат Гемпель честил авторов «Открытого письма» за оппортунизм. Следом выступил его единомышленник Умберто Террачини, которого Димитров помнил по съезду в Ливорно. Ленин как будто не обращал внимания на ораторов и что-то быстро писал. Ему было предоставлено слово после темпераментного итальянца. Ленин говорил по-французски, поэтому Димитрову пришлось довольствоваться сокращённым пересказом его речи[30]30
  Сложнейшей технической проблемой, которую приходилось решать в ту пору организаторам крупных международных мероприятий, было обеспечение перевода речей ораторов на несколько языков. Решалась она следующим образом: после одного или нескольких выступлений делегаты собирались по языковым группам и выслушивали своих переводчиков. Отчасти по этой причине так долго продолжались конгрессы Коминтерна.


[Закрыть]. Но даже из пересказа ему стала ясна точка зрения Ленина, который вполне определённо поддержал «Открытое письмо» ОКПГ, назвав его образцовым политическим шагом в тот период, когда мировое революционное движение перешло от штурма крепости капитализма к её осаде. Что касается «теории наступления», то Ленин вынес ей политический приговор: «Если конгресс не будет вести решительного наступления против таких ошибок, против таких „левых“ глупостей, то всё движение осуждено на гибель. Таково моё глубокое убеждение»⁶⁰.

Болгарская партия удостоилась краткой похвалы Зиновьева. В отчётном докладе о работе ИККИ за истекший год он констатировал, что «несмотря на кое-какие недостатки, мы имеем в Болгарии хорошую и сильную коммунистическую партию». От имени БКП выступал и подписывал итоговую резолюцию Васил Коларов. Димитров участвовал в работе комиссии конгресса по организационному строительству компартий под руководством лидера финских коммунистов и новоиспечённого секретаря Исполкома Коминтерна Отто Куусинена.

Последний день конгресса запомнился нашему герою на всю жизнь. Дискуссии закончились поздно вечером, но делегаты не расходились. И вот из рядов русской делегации послышалось: «Вы жертвою пали в борьбе роковой…» Словно заворожённый, слушал Георгий реквием павшим борцам. Потом запели немцы, французы, болгары, итальянцы, испанцы… Наконец, на всех языках зазвучал «Интернационал». В глазах многих товарищей Георгий заметил слёзы, да и сам он испытывал необыкновенный подъём духа. Верилось, что никто не сможет разорвать святые товарищеские узы Интернационала, к которому принадлежит и он сам, что дело коммунистов мира необоримо.

Таким же настроением близкого торжества «Всесветной Коммуны» был проникнут агитационный спектакль «Мистерия-буфф», поставленный московскими актерами в честь конгресса Коминтерна. Спектакль шёл в здании цирка на немецком языке. Но даже понимающему этот язык Георгию Димитрову были доступны далеко не все словесные изобретения автора пьесы, революционного поэта Владимира Маяковского. А идея пьесы была проста. Автор представил революцию в виде потопа, захлестнувшего весь мир, и насытил библейский сюжет актуальными проблемами и новыми героями – «нечистыми» (пролетариями) и «чистыми» (буржуями), президентами и монархами, революционерами и оппортунистами.

В финале торжествующие «нечистые» возвели на обломках старого мира сияющее здание Коммуны.

В написанном специально для этого спектакля либретто поэт пояснил свой замысел так: «Стих „Мистерии-буфф“ – это лозунги митингов, выкрики улиц, язык газеты. Действие „Мистерии-буфф“ – это движение толпы, столкновение классов, борьба идей, – миниатюра мира в стенах цирка». Маяковский чутьём поэта уловил главный нерв эпохи – острое противостояние крупных общественных сил и движений. Достойными внимания считались лишь свершения масс, а массы – это не просто большие толпы людей – нет, это организованные трудящиеся, которые борются с враждебным классом буржуазных эксплуататоров. Трудящиеся массы всегда правы. Ведомые вождями, владеющими всепобеждающим учением и наделёнными харизматической силой, они – подлинные творцы истории. Поэтому в массе каждый ценен и счастлив не своей индивидуальностью, а лишь соответствием общим установкам, полезностью для свершаемых исторических деяний. Таково было господствующее в ту пору в коммунистическом движении контрастное мировидение, которое не могло не увлечь и Георгия Димитрова.

Конгресс выдвинул призыв «В массы!» Коммунистам предписывалось перейти к упорной и кропотливой работе по созданию единого пролетарского фронта. Однозначного понимания новой установки не было не только в партиях, но и в руководящих кругах Коминтерна. Означает ли призыв работать в массах в то же время отказ от революционных акций? Должны ли партии клеймить социал-демократию за реформизм и соглашательство или же надо идти на сотрудничество с ней во имя переходных целей? Следует ли перетягивать беспартийных рабочих под знамя коммунизма или надо вместе с ними бороться за жизненные требования масс? Столь непростые вопросы пришлось рассматривать учредительному конгрессу Профинтерна, в котором участвовало 380 делегатов из 41 страны. Помимо коммунистов, в Москву приехали тред-юнионисты, анархо-синдикалисты, анархисты, члены организации «Индустриальные рабочие мира». На заседаниях шли острые дискуссии, в которых принял участие и Димитров. Его речь о тактике коммунистов в профсоюзном движении была выдержана в духе ленинского выступления на конгрессе Коминтерна. Вести дело к разрушению реформистских союзов только потому, что руководят ими не коммунисты, а представители других политических направлений, подчеркнул он, означает такую нелепость, будто успех пролетарской революции возможен без участия огромной массы рабочего класса.

Конгресс решил, что Профинтерн должен установить возможно более тесные связи с Коминтерном на основе взаимного представительства в исполнительных органах и поставил задачу «не разрушения, а завоевания профсоюзов, то есть многомиллионной массы, находящейся в старых профсоюзах». Георгий Димитров был избран в состав руководящего органа Профинтерна – Центрального совета, где ему предстояло работать под руководством Лозовского, ставшего генеральным секретарем. Таким образом, в 1921 году наш герой вошел в круг руководящих деятелей международного рабочего движения. Советская профсоюзная газета «Труд» опубликовала его биографию.

Получив в ИККИ «проездные» на обратную дорогу, Георгий через Германию отправился на родину. В Берлине сделал длительную остановку – изучал политическое и экономическое положение страны, проблемы профсоюзного движения. Об этом свидетельствуют четыре большие статьи в излюбленном им жанре писем, опубликованные газетой «Работнически вестник». Судя по первой статье, на него произвёл большое впечатление двухсоттысячный митинг в берлинском районе Люстгартен. Его созвали социал-демократы и свободные профсоюзы при участии коммунистов и независимых социалистов. «Хотя приверженцам отдельных партий и отводились особые места, – заметил автор, – огромные рабочие массы перемешались и представляли собой одно волнующееся море человеческих голов». Димитров счёл этот митинг символическим откликом на призыв III конгресса Коминтерна, подтверждением правильности провозглашённого курса. Идея создания единого пролетарского фронта против буржуазной контрреволюции, писал он, «разносится с быстротой электрического тока по предприятиям и рабочим кварталам Берлина»⁶¹.

Деятельность Коминтерна с первых дней его существования шла в двух формах – открытой и тайной, строго законспирированной, и эта изначально присущая ему особенность в скором времени наложит неизгладимый отпечаток на жизнь нашего героя. Конечно, он, как и его соратники, никогда не будет усматривать противоречия между разными ликами Коминтерна. В его глазах Коммунистический Интернационал являл собой союз равноправных партий и одновременно единую всемирную партию. Исполком Коминтерна – штаб мировой пролетарской революции и прообраз будущего правительства Всемирного союза советских республик, а Красная армия олицетворяет собой вооружённую силу мировой революции. СССР – это «Отечество трудящихся всех стран», которое надо охранять и защищать, а партия большевиков, совершившая первую социалистическую революцию, по праву является лидером и наставником других коммунистических партий. В свете подобных воззрений не выглядят политически и морально неприемлемыми ни финансирование Москвой деятельности Коминтерна и входящих в него партий[31]31
  Бюджет Коминтерна утверждался Политбюро ЦК РКП(б). Сумма субсидий в золотых рублях или иностранной валюте в разные годы была различной. В начальный период деятельности Коминтерна, когда запасы инвалюты были скудны, для финансирования коммунистического движения использовались драгоценности, золотые и серебряные изделия из Государственного хранилища ценностей (Гохрана).


[Закрыть], ни снабжение компартий оружием и пропагандистской литературой. Коминтерн строил свою деятельность не на основе юридических и договорных норм; он взял на вооружение «революционное право» и «революционную совесть». Презумпцию закона заменила презумпция революционной целесообразности, подразумевающая, что все средства хороши во имя торжества грядущего общества всеобщего равенства, свободы, справедливости и братства. Георгий Димитров без сомнений воспринял эту новую мораль: ведь ещё в 1917 году он пришёл к выводу, что благо революции – высший закон жизни революционера.

Особая роль в деятельности ИККИ отводилась отделу международной связи – секретному подразделению, руководил которым большевик Иосиф (Осип) Аронович Пятницкий, обладавший разносторонним опытом подпольной работы. ОМС поддерживал конспиративные связи между ИККИ и коммунистическими партиями, обеспечивал пересылку информации, документов, директив и денег, изготовление фальшивых документов, переброску функционеров из страны в страну и другие операции. В 1921–1922 годах под крылом ОМС находилось четыре зарубежных пункта связи – в Австрии, Швеции, Норвегии и Китае. «Перекрёстное опыление» между секретной коминтерновской структурой и советскими разведслужбами было не только неизбежным, но и взаимовыгодным. Свои операции ОМС нередко проводил под разными «крышами», предоставляемыми заграничными советскими представительствами.

После III конгресса Коминтерна был учреждён Венский конспиративный пункт ОМС, в сферу ответственности которого входили коммунистические организации Австрии, Венгрии, Румынии, Югославии, Греции, Болгарии и европейской части Турции. Сохранился подписанный в июне 1921 года секретарём ИККИ Матьяшем Ракоши и заведующим ОМС Иосифом Пятницким план работы этого пункта: установить письменную и телеграфную связь между ИККИ и партиями, наладить переправку людей, снабжать партии литературой, поступавшей из России и Берлина. Предусматривалось, что пункт будет получать необходимые денежные средства согласно утверждённой смете и должен ежемесячно представлять в ОМС финансовый отчёт.

Представляется не случайным тот факт, что вторую длительную остановку по пути в Софию Димитров сделал в Вене, где его ожидала Люба. В официальной биографии Георгия Димитрова есть невнятная фраза: «Ещё в августе 1921 г. он уехал в Берлин, а оттуда Вену, где задержался на несколько месяцев»⁶². Таким образом, путешествие из Москвы в Софию заняло у него больше трёх месяцев, что значительно превышает время, потребное для ожидания нужного поезда. Эти «несколько месяцев» позволяют с большой долей вероятности предположить участие Георгия Димитрова вместе с компетентными людьми из Москвы в подготовке к работе Венского пункта связи ОМС и штаб-квартиры Балканской коммунистической федерации в Софии. Тогда он ещё, конечно, не предполагал, что в скором времени обе эти тайные структуры станут для него «своими».