Текст книги "Зубы дракона"

– Хорошо, мы уходим.

– Что-о? – не поверил я своим ушам.

– Мы уходим, – повторил вожак охотников.

– Куда?!

– Сейчас переплывем озеро, а с того берега спустимся вниз, – холодно отрапортовал он.

– Да мы… – начал было Ривьен, но Малх молниеносно ударил его ладонью по горлу, и мальчишка с хрипом свалился на камень. Безжалостность удара выдала бурю ярости, бушевавшую в душе вожака охотников.

– Ты уверен? – тихо спросил Кюг.

– Да, – ответил Малх.

– Ну, смотри… – после короткого колебания пожал плечами охотник и стал отступать к воде.

Малх наклонился, поднял Ривьена за шиворот и кинул в озеро, ни мало не заботясь о его состоянии, потом повернулся ко мне, посмотрел в глаза.

– Я буду помнить, что живой ты всегда ценнее мертвого, Лунный Дракон. Прощай, – и он шагнул в воду.

Через несколько минут все трое охотников благополучно выбрались на скалистый противоположный берег и скоро скрылись за валунами.

– Что будем теперь делать? – спросил Чегай.

– Пока не знаю, – ответил я и уселся на камни. – Однако придется здесь задержаться еще на пару дней.

Слова мои Чегаю явно не понравились, но спорить он не стал. Потоптался рядом, потом прошелся вдоль берега, попытался выковырять что-то из-под камня, выковырял, внимательно рассмотрел и бросил обратно.

– Тогда я пойду, еще маголы соберу?.. – предложила Ирена и, не дожидаясь ответа, отправилась в сторону деревьев.

А я сидел на камушке, смотрел вслед охотникам и пытался понять, что же нам теперь делать…

В последних словах вожака охотников не было угрозы. В них было обещание. Он обещал мне безопасность. Обещал мне жизнь. Он предупредил, чтобы я не опасался нашей следующей встречи… А значит, встреча будет.

В один из грядущих дней, в тщательно выбранный миг, когда удара никто не будет ждать, умелые клинки охотников начнут лить кровь самых отважных из защитников Небесного города. Они нападут внезапно, они убьют самых сильных и смелых, еще до того, как те успеют разобраться в происходящем, навсегда захватят в рабство остальных – и заранее предлагают мне не вмешиваться в эту схватку. Я чужак, мне некого там защищать. Зато потом со мной поделятся добычей, рабами, женщинами. Им не нужен лишний враг сегодня, и пригодится сильный союзник в будущем… Так что, бояться нечего и можно отправляться в город?

Я немного поживу в почете и уважении, потом спокойно пересижу нападение где-нибудь в уютном уголке, и без малейших проблем стану одним из владык Небесного Города. А если нападение охотников не удастся, то я просто-напросто останусь почетным гостем рода Че и героем, прошедшим путь настоящих мужчин. При любом исходе выигрыш – мой. Значит, все правильно?

– Я знаю, о чем ты думаешь, Лунный Дракон, – опустился рядом Чегай. – Они затаились на том берегу и ждут удобного момента. Нам нельзя уйти: они могут переплыть сюда и напасть на город. Мы оказались привязанными тут как на веревке, – и тоскливо закончил свою мысль: – Придется теперь сидеть тут до бесконечности.

– Почему до бесконечности? – утешил я парня. – По ту сторону озера голые скалы. Жрать там нечего, а на голодный желудок долго выжидать не сможет никто. Если за два дня опять сюда не сунуться, значит действительно спустились вниз.

– А ведь правда! – повеселел Чегай. – Я и не подумал.

Легко верить в то, во что хочется верить. Но я прекрасно понимал: у Малха хватит силы воли не то что пару дней ждать – он, если надо, неделями в засаде таиться будет, как аллигатор у заброшенного водопоя.

Идти послезавтра в город или ждать?

– Чегай, а у вас в городе много мужчин оружие в руках удержать могут?

– Удержат многие. А вот сражаться смогут десятка два властителей. Да и то неизвестно. Половина из них еще мальчишки, остальные ни разу в жизни на смерть ни с кем не дрались. Могут и струсить. Как не смотри, а в городе только двое настоящих мужчин, прошедших путь посвящения… – небрежно пояснил он, театрально откинувшись на спину и заложив руки за голову. – Охотники вояки матерые, если они неожиданно нападут, то вырежут половину города, прежде чем там разберутся в чем дело. Если мы этих бандитов не остановим, то они наверняка всех перебьют.

Глядя на этого новоявленного «супермена» я не смог сдержать улыбки.

– Чегай, ты не слишком загнул?..

– Вот еще, – фыркнул он. – Да если бы не так все было, я бы уже в город сбегал. Собрал бы всех, облаву тут устроил. Да только нет надежды на этих «мальчишек». Остановить охотников можем только мы двое.

Итак, Малх оказался прав. Я в драку не полезу, Ирена заречанка, ей тоже в патриотизм играть не с руки. Чегай остается один против троих. Плюс два десятка людей, ни разу не бывавших в настоящей схватке, перепуганных внезапным нападением… Интересный расклад получается… И выводы из него интересные…

– Так что делать будем, Лунный Дракон?

– Спать, Чегай. Спать. Видишь, туман уже ползет по озеру, солнышко заваливается за горку и собирается давать храпака. Скоро появится на небе Луна… Вот с ней я и посоветуюсь. Сын я ей или не сын? Пусть подскажет…

10. Лунная ночь

Густые хлопья тумана деловито ползли мимо меня к деревьям, словно торопились собирать поспевший урожай, и в этой спешке так и не успели накрыть меня с головой. Я спокойно смотрел на звездное небо, на костры погибших охотников, пылающие высоко надо мной. Интересно, какое место они отвели бы мне? Пожалуй, мне положен блат. Сын Луны, как-никак.

Ночное светило отливало молчаливым желтоватым холодом. Ночь полнолуния. Как раз после такой ночи я и оказался в этом мире. И Тхеу приняла меня за посланца владычицы ночи… Моя королева… Верно я тогда подметил – пришельцу в неведомом мире положена сперва принцесса, а потом трон. Похоже, кусочек королевства мне все-таки достанется… Только вот королеву свою я потерял.

Была бы она сейчас рядом со мной… Мы были бы вместе, вместе удивлялись бы зигзагам судьбы, встречаясь на торжественных вечерах с соправителями – теми самыми охотниками, от которых она когда-то пряталась.

Но ее уже не будет рядом со мной. Никогда… Почему? Почему те, кто нам дорог уходят так навечно, так безвозвратно? Почему я потерял Тхеу, которая доверилась мне, увидев первый раз в жизни? Почему Ирена потеряла Чапу, певшего ей вечерами песни любви этого странного мира? Почему должны будут уйти из жизни те, кто через пару дней решится защищать своих детей и любимых в Небесном Городе? Почему? Почему людей нельзя вернуть, как шахматные фигурки на доску и исправить свои невероятно глупые ошибки? Почему жизнь нельзя перезагрузить как компьютер и начать все снова? За любую, самую маленькую оплошность надо платить полную цену… Откуда такая несправедливость в этом мире? Неужели мне совсем нельзя ошибаться?

А что мне делать сегодня, сейчас? Вдруг я опять ошибусь? Что скажешь, Луна, родительница моя из этого мира? Молчишь… За все должен отвечать я сам…

Хотя нет. За мое решение придется отвечать жизнями тем, кто сейчас спокойно спит в Небесном Городе. И этих жизней не удастся вернуть никому и никогда. Как никто и никогда не сможет вернуть Тхеу…

Осторожно, стараясь не разбудить посапывающих Чегая и Ирену, я снял рапсаны, скинул рапсодию, опоясал голое тело ольхоном и вошел в воду.

В белой пелене было не видно даже кончика собственного носа, но сквозь зубы просачивался путеводный запах едкого пота недавно проплывших здесь мужчин. Эта вонючая «нить Ариадны» вывела меня на противоположный берег, переманила через пару угловатых валунов и закончилась в небольшой расселине.

Утомленные охотники спали совершенно открытые и беззащитные, доверившие себя судьбе и не ожидающие от нее никаких подлостей. Но я точно знал, что через несколько дней они принесут смерть и горе многим и многим людям.

Рукоять ольхона послушно легла в ладонь.

Малх причмокнул во сне и повернулся на спину.

Черт возьми! Но ведь мы шли с ним бок о бок не один день, выручали друг друга, делились всем, что было! Почему я должен его убивать? Может, он будет хорошим правителем? Ведь это умный мужик! Толковый, решительный. Может, я наоборот должен ему помочь? Может, тогда при захвате города никто не решиться сопротивляться и крови не прольется?!

Я понял, что начинаю лгать самому себе и в отчаянии вскинул лицо к небу. Господи боже, я не хочу его убивать! Я не хочу снова ошибиться! Почему я?!.

И кто, если не я?..

Перед глазами всплыло его спокойное, даже ласковое лицо, резкий шаг в сторону и Чапа, падающий с перерезанным горлом.

«Так было нужно»… И этот человек будет владеть чужими жизнями?!

Рука вскинулась к небу и резко опустилась. Сытно чмокнул под тяжелым клинком череп и Малх перестал дышать.

– А-а-а-а!!!

Я круто развернулся, взмахивая окровавленным лезвием, и голова Ривьена, никогда не умевшего ничего, кроме как кричать, легко отделилась от тела, откатилась в сторону и в последнем усилии изумленно открыла глаза.

А Кюг уже успел вскочить на ноги и схватить копье.

– Я с самого начала чувствовал, что мне придется тебя убить, – растянул он свои губы в подобие улыбки, – с самого начала.

– Сейчас ты умрешь Кюг, – ответил я. – Вспомни Тхеу, вспомни ее.

– Эта та старая тетка, с которой ты валялся внизу? Помню. Задница у нее была смачная, жаркая…

Я взревел от ярости, кинулся вперед и тут же левое ухо разорвало страшной резью! Удар древком откинул меня на камни, от боли потекли слезы из глаз.

– Вот видишь малыш, как все быстро кончилось, – игриво сообщил охотник, неторопливо приближаясь. Он, похоже, считал, что я остался тем мальчишкой, который, обливаясь слезами, сдался после первой царапины. – А теперь давай посмотрим, какого цвета у тебя кишки.

Он с демонстративной неторопливостью ткнул острием копья мне в живот. Я без малейшего труда отвел удар в сторону, наклонился и скусил наконечник. Охотник отскочил назад и изумленно уставился на оставшуюся в руках деревяшку.

– Ты совершенно забыл, с кем имеешь дело, Кюг.

– Да я тебя голыми руками задушу! – он откинул в сторону древко. – Иди сюда!

– Вспомни Тхеу, Кюг. Вспомни ее. Вспомни перед смертью.

– А-а, это та… – Я бросился на него. Охотник перехватил направленный в живот удар, легко вывернул из моих пальцев ольхон, наклонился к самому уху и прошептал: – Ты будешь умирать очень долго и больно…

Этот бугай уже опять забыл, с кем имеет дело.

Я не стал отвечать. Я просто повернул голову и сжал зубы на его шее…

Когда ребята проснулись от жарких солнечных лучей, я сидел на том же месте и в той же позе, что и вечером. Но мое опухшее ухо, беззубую пасть и синяк на челюсти было трудно не заметить.

– Может, пойдем сегодня в город? – спросил Чегай, старательно глядя в сторону.

Интересно, он что, смутить меня боится? Да, я только что убил трех человек. И правильно сделал. Правильно ли? Имел ли я право забрать их жизнь?

– Чегай, почему ты хотел драться с охотниками?

– Я? – замялся он от неожиданного вопроса.

– Да.

– Ну, потому, что они бандиты. Потому, что в Небесном Городе они принесли бы много бед. Может, они стали бы убивать… – и он внезапно закричал. – Потому, что они убийцы! Убийцы! Потому, что выжить могли бы только мы или они! Потому, что нельзя жить рядом с такими!

– А ты хочешь, чтобы у вас в городе бегал зверь?

– Что? – запнулся он.

– Ты хочешь, чтобы у вас в городе бегал зверь? Дракон? – я отвернулся к озеру и спокойно закончил. – Я не пойду с вами в Небесный Город.

– Что-о? – выдохнула Ирена. – Как это?

– Уходите. Я остаюсь.

– Подожди, Лунный Дракон, ты ведь не зверь! Твоя воля победила! Ты не дикий, ты не опасен!

– А если я зазеваюсь? Забуду вовремя поесть? Не смогу поймать дичь? – мой голос окреп и словно зажил своей жизнью. – Пусть всего лишь один раз, пусть не скоро. Ты хочешь, чтобы через месяц, год, или через пять лет я сожрал твою жену или твоего ребенка?! Хочешь?! Убирайтесь отсюда. Я остаюсь.

На этот раз они промолчали. А потом послышались удаляющиеся шаги.

Я остался один.

Почему? Потому, что я убил трех человек. Убил, добиваясь покоя для жителей Небесного Города. Но смогут ли они спокойно жить рядом с драконом? Только что я убил трех человек… Таких же людей, как и я сам. Имею ли я право относиться к себе иначе, чем к ним?.. И если их нельзя пускать в город, то и мне…

Вот уж не ожидал, что мой путь окончится так. Никак не ожидал. Но чувствую – путь мой в этом мире закончен. И прошел я его не зря. Кажется, мне удалось понять, как не совершать ошибок в своей жизни… Надо просто предъявлять к себе те же требования, какие предъявляешь к другим. Требовать от себя того же, что и от других людей. И судить о себе так же, как и о других. И именно поэтому я остался здесь в одиночестве. Дракон-одиночка. Мне не место среди людей. Я навеки назначен судьбою в изгои и отшельники. Мой путь окончен.

Все.

Часть третья
Охота на добровольцев

1. Ира, Ирочка, Иришка

Не дожидаясь, пока Гриша Капелевич в очередной раз завалится ко мне с неизменной бутылкой водки, я запер гараж, сделал на прощание ручкой вахтерше тете Клаве, обряженной в модную ныне пятнистую форму, и побежал на метро.

Зима уже уверенно вступила в свои права – не смотря на довольно раннее время город укутывала ночная тьма, ветви деревьев в садике вокруг ТЮЗа искрились густым инеем, а под деревьями лежали высокие сугробы, истоптанные вездесущими детишками. Иногда у меня появлялась совершенно мальчишеское желание забраться вместе с ними на одну из этих белых гор, прокатиться по ледяной дорожке, поиграть в снежки… Почему ныне это занятие считается неприличным для взрослых дяденек? Предки ведь наши подобным баловством не брезговали. И даже живописали по этому поводу красочные полотна. «Штурм снежной крепости». Это вам не «Стахановцы изучают последние постановления партии». Правда, на тот момент желания штурмовать снежную крепость у меня совсем не возникало. Скорее наоборот – страшно хотелось спать.

В ларьке у Витебского вокзала я купил кисточку бананов (на ужин и на завтрак хватит), лениво облаял кришнаита, пытавшегося всучить каждому встречному – поперечному по «Бхагаватгите» (перевод с английского), и нырнул под землю.

Правый эскалатор стоял на профилактике – на спуск работал средний. Именно это и сыграло свою роковую роль: люди, медленно двигающиеся наверх, находились буквально на расстоянии вытянутой руки. Взгляд лениво, не останавливаясь, скользил по усталым лицам и вдруг…

– Ирена!!!

И еще до того, как мозги опознали во встречной девушке очаровательную заречанку из параллельного мира, ноги оттолкнулись от ступенек, я вспрыгнул на поручень, оперся о бронзовую крышку осветительного фонаря и соскочил на встречный эскалатор.

– Ты чего, псих?! – вякнула тетка в коричневом дутом пальто. Спорить я с ней не стал, просто пробежался вверх по ступеням и опустил руку зареченке на плечо.

– Ирена! Привет.

– Здравствуйте… – удивленно ответила девушка. – А откуда вы меня знаете?

– Как откуда? – удивился в свою очередь и я, а уж потом осознал, что нахожусь отнюдь не на дороге к Небесному Городу, и девушка передо мной никак не может быть той, с которой мы так долго находились вместе. – Но ведь ты Ирена?

– Вообще-то, меня зовут Ира… – почему-то не очень уверенно ответила она.

– Ира. Ирочка. Иришка… какое чудесное имя… – хорошо хоть, она не видела, как я по перилам скачу. А то ведь совсем бы разговаривать не стала. Глупо. Откуда может взяться Ирена в этом мире? А эскалатор неторопливо полз вверх, и там, у схода со ступеней я увидел терпеливо поджидающего добычу милиционера. Понять, кого он ждет – семи пядей во лбу не требовалось. – Ну все, Иришка. Пятнадцать суток мне обеспеченно.

– За что?

– Слушай, Ирочка, – зачастил я, наблюдая за неуклонным надвижением стража правопорядка, – я искал тебя всю жизнь, именно тебя и никого больше. Будет глупо, если мы потеряем друг друга. Позвони мне. Сто двадцать два, пятнадцать, тридцать шесть. Сто двадцать два, пятнадцать, тридцать шесть. Сто двадцать два, пятнадцать, тридцать шесть. Игорь. Я тебя очень прошу, позвони.

Ступени закончили подъем, скинув нас на пол вестибюля. Милиционер шагнул ко мне.

– Добрый вечер, сержант, – поздоровался я.

– Привет, – ответил он и крепко сжал мое плечо. – Пошли?

– Пошли, – согласился я, повернулся к девушке и еще раз попросил. – Обязательно позвони.

Сержант привел меня в конурку, громко именуемую «комнатой охраны порядка», посадил на хлипкий стул.

– А ну, дыхни!

Я дыхнул. Милиционер скривился.

– Вроде трезвый… Документы есть?

– Права устроят? – я достал «корочки» и на всякий случай добавил. – Я тут рядом работаю, на Звенигородской. В одиннадцатом интернате.

– Чего ж ты скачешь по перилам, как горный козел?

– Ты же видел эту девчонку, сержант. Я просто обязан был с нею познакомиться!

– Это ты кувыркался туда – сюда только для того, чтобы познакомиться с этой смазливой девицей? – милиционер недоверчиво прищурил левый глаз.

– Но какие у нее были волосы, сержант…

– Вот составлю сейчас на тебя протокол, будешь знать.

– А какие у нее глаза…

– Хоть познакомился? – не выдержав, улыбнулся сержант.

– Обещала позвонить.

– И когда?

В ответ я только тяжело вздохнул.

– Ладно, – сержант протянул мне документы. – Чеши давай отсюда. И не дай бог еще хоть раз попадешься мне на глаза!..

Дома я сварил себе чашечку крепкого кофе (от кофе у меня всегда сон намного крепче), перекусил двумя бананами и сунулся в большую комнату пообщаться с «одноглазым другом». Однако мамочка, оказывается, пребывала дома и смотрела Уинблдонский турнир. Какой только пакости нынче по телику не показывают! Нет, чтобы трансляцию с гонок грузовиков устроить! Осталось только чмокнуть родительницу в щеку, съесть еще один банан и завалиться спать.

Вот в этот миг и зазвонил телефон.

– Алло… – услышал я нежный женский голос, и всю сонливость как ветром сдуло.

– Ирена?!

– Это вы Игорь? – в голосе послышалась усмешка. – Разве вас не упекли на пятнадцать суток?

– Свободных мест не оказалось, – я сел на диване и включил свет. – Это очень хорошо, что вы позвонили.

– Игорь, а вы можете ответить мне на один вопрос? Только честно.

– Конечно. Я всегда отвечаю честно… Почти всегда.

– Почему вы назвали меня в метро «Иреной»?

– Почему назвал «Иреной»? – я почесал лоб и попытался ответить как можно честнее. – Мне показалось, что это ваше настоящее имя. Как-то не пришло в голову, что таких имен не существует в природе. А почему это вас так заинтересовало?

– Потому, что мои мама и папа звали меня именно так…

По этой фразе я почувствовал, что ее родителей уже нет в живых, и снова вспомнил Ирену. Там, на горе, ее отца и мать порвали шери… По коже заструился холодок предчувствия, а губы произнесли невинный вроде бы вопрос.

– Ира, а у вас нет на плече трех родинок в форме треугольника?

– Есть… – удивленно ответила она.

– А шрама на коленке?

– Откуда вы знаете?

– А родинки на левой груди?

– Откуда вы все это знаете? – в голосе зазвучало возмущение. – Вы что, подглядываете за мной? Да?!

– Нет. Но только боюсь, вы мне не поверите.

– Чему?

– Вот уже почти месяц я вас каждую ночь во сне вижу.

– Во сне?.. – она примолкла. Вполне естественное изумление. – И что еще вы видели во сне?..

– Во сне у вас был дед, – рассмеялся я, попытавшись разрядить обстановку, – которого звали Закидон.

– …

– Алло! Ира! Вы куда пропали?.. Уж не хотите ли вы сказать, что вашего деда действительно зовут Закидоном!?

– Моего дедушку зовут Захаром Андреевичем. Он очень давно занимается альпинизмом. И его друзья очень часто называют его именно Закидоном. Характер, говорят, нервный.

– Тогда я скажу то, чего не может быть совершенно точно: в моих снах вы любите запеченных в костре сусликов.

– Сусликов не пробовала. Но когда меня брали на охоту, то угощали запеченной в углях уткой. Горячая, на свежем воздухе, ароматная, с дымком. Пальчики оближешь.

– Ирина, а может мы тогда прокатимся за город в эту субботу? Утка, санки, транспорт и погода с меня. Согласие – с вас.

– Послушайте, Игорь, а чем мы занимались в ваших снах, если вы знаете про все родинки на моем теле?

– Ничем. Просто гуляли.

– И после этого вы знаете про родинку на левой груди…

– Мы загорали на берегу горного озера.

– Голышом, что ли?

– Ира, поехали в субботу за город, и я расскажу вам про все свои сны.

– Так как на счет родинки? – гнула свое девушка.

– Ну может человек загорать голышом хотя бы во сне!

В трубке послышался смех.

– Так вы поедете?

– Ну, я не знаю. У меня на субботу могут появиться другие планы.

– Ирочка, – очень ласково сказал я, – в своем следующем сне я укушу вас за ухо.

– А уши у меня там, во сне, проколоты?

– По-моему, нет.

– Жалко…

– Ира, у вас может возникнуть еще огромное количество вопросов, а мне очень хочется снова увидеть ваши глаза, ваши волосы…

– И родинки…

– … и услышать ваш голос. Я приглашаю вас в эту субботу за город. Вы согласны?

– Я очень люблю спать. Ну когда еще можно поспать, как не в выходные дни?

Скрипнула дверь, в комнату заглянула мама.

– Это ты, что ли, уже час на телефоне висишь? Мне, между прочим, тоже поговорить нужно.

– Сейчас мам, уже заканчиваю, – и я снова поднес трубку к уху. – Извини, Ирена, маме телефон нужен…

– Так где мы встречаемся?..

С точки зрения буквы закона субботняя поездка на казенном «Рафе» была, конечно, административным нарушением, но совесть меня отнюдь не мучила – вложил я в эту машину куда больше сил и средств, нежели наш екатериненский дом престарелых за все двести лет своего существования.

Ирена ждала меня на выходе из станции метро. Оделась она для поездки за город не в туфельки и платьице, что у женщин бывает, а в ярко-красную болониевую куртку и в зеленые, опять же непромокаемые, штаны. Костюм попугайский, но практичный: и теплый, и хорошо заметный, если искать придется – не дай бог понадобится,. Завершали наряд синяя вязанная шапочка и высокие лыжные ботинки. Похоже, девушка была опытной путешественницей. Вот только лыжи у нее оказались городские – узкие досочки с загнутыми носками для пробежек по накатанной лыжне.

– Привет, – сказал я, откровенно любуясь ее мягкой, неброской красотой. – Давно ждете?

– Нет, – девушка слегка смутилась и попыталась поправить убранные под шапку волосы. – Просто электричка скоро уходит, вот я и решила придти пораньше. Мы на нее еще успеем.

– Зачем нам электричка? – пожал я плечами. – Своим ходом доедем… Пошли, моя машина перед платформами стоит.

– Так у вас есть машина? – она удивилась так, что даже обидно стало. Почему это у меня не может быть машины?

– Ну… как сказать… Колеса есть. Понимаете, маленькие люди ездят на маленьких машинах, «жигулях» там, «волгах» всяких, а большие люди – в больших машинах: автобусах, или хотя бы микроавтобусах. Мы – люди приличные, а потому моя машина рассчитана точно на нас.

Говорят, в правилах дорожного движения от пятидесятого года запрещалось возить женщин на переднем сидении. Потому, что когда рядом с водителем сидит красивая женщина, то он будет смотреть куда угодно, но только не на дорогу. Мудрая мысль. Если б я дорогу на Вырицу не помнил наизусть, то наверняка бы посшибал все придорожные столбы.

В деревне Борисово мы в свое время снимали дачу, и я неплохо знаю ее окрестности. Песчаный карьер за березовой рощицей по выходным не работал никогда, а дорога к нему вела вполне приличная. Я развернулся перед вагончиком мастера, заботливо опутанном толстенными цепями, и заглушил двигатель.

– Приехали. Дальше можно пробиться только на лыжах.

– И где это мы?

– Южный филиал Кавголово, – я извлек из багажника самодельные санки, сколоченные из пары широких детских лыж и двух старых табуретов, пристегнул на них рюкзак с предметами первой необходимости и зацепил лямку за ремень. – Имеет среди местных жителей кличку «Тибет». В зимнее время посещается только особо посвященными. В летнее – еще реже. Пошли?

День, как по заказу, сиял словно новогодняя открытка: на небе ни облачка, солнце в зените, серебряный иней на кустах дюймовой толщины, прямо сугробы в миниатюре. Легкий морозец и ни дуновения ветерка. Сосновый бор словно спал в звенящей тишине, каждый скрип снега под лыжами разлетался на весь лес и возвращался шепотливым эхом. От недалекого куста повеяло запахом тепла и настороженного страха.

– Тихо… – я остановился, зачерпнул горсть белых искр и слепил снежок. – Смотри…

Снежок зарылся точно в корни кустарника, оттуда взвилась белая ракета и словно шарик пинг-понга шустро заскакала между деревьев.

– Заяц! – восторженно охнула Ира. – Как настоящий!

– Он и есть настоящий, – обиделся я. – Русак по национальности.

– А волки у вас тут есть?

– Нет. Они медведей боятся.

– А медведя ты можешь так же, снежком?

– Ну уж нет, – отверг я коварную провокацию. – Он спросонок не в ту сторону заскакать может.

– Слушай, как тут здорово! Я уже два года зимой в лесу не бывала.

– Это еще что, – она сама не заметила, как перешла на «ты», чему я мысленно искренне обрадовался. – Сейчас на Тибет поднимемся. Вот там действительно красота.

Надо сказать, что «Тибет» красив только зимой. Сосновый бор обрывается на вершине холма, и поросший редкими кустами склон довольно круто уходит вниз, плавно перетекая в большую поляну, окруженную низким рябинником. Создается непередаваемое ощущение домашнего уюта прямо в чаще леса, отрешенности от прочего мира. А летом… Летом – это просто чавкающее болотце с густыми роями комаров.

– Ух ты, – присвистнула девушка. – Чур я первая!

– Не стоит, – осадил ее я, – у меня тут уже пять пар лыж сломано. Возьми лучше санки.

– На санках неинтересно, – гордо хмыкнула Ира. – Детские забавы!

– Да? Спорю на коробку «Ассорти», что ты не попадешь на санках вон в тот куст шиповника внизу склона.

– Очень надо царапаться!

– А ты не в сам куст, ты рядом с ним проедь. Хотя бы в паре метров.

– Запросто! – Пока я отстегивал рюкзак, она скинула лыжи, воткнула их в снег и уселась на сани. – Смотри!

Надо сказать, что прокатиться на санках по склону Тибета было не так просто, как кажется на первый взгляд. Конечно, до трассы для фристайла ему далеко, но мелкие холмики имелись в огромном количестве, и каждый из них норовил изменить направление движения самым непостижимым образом.

При первой попытке Ира доехала до первого такого холмика, где ее развернуло под прямым углом, на чем поездка и закончилась. В следующей раз ее развернуло на том же месте в другую сторону, и только с третьей попытки сани проскочили злосчастное место, хорошо разогнались, достигнув середины склона, подпрыгнули на очередной кочке… Взметнулся сверкающий белый султан и из него послышался возмущенный девичий крик:

– У тебя санки неправильные!!!

– Ну да? – я помог ей выбраться наверх, уселся на сани. – Смотри!

Проскочив между двух мелких кочек, я разогнался до свиста в ушах, взлетел на холмик по правую сторону склона, в верхней точке, когда меня слегка подкинуло вверх, дернул под собой сани, поворачивая их левее, с шиком подкатил под самый куст и небрежно почесал веточкой кончик носа.

– Знаю, знаю как надо! – замахала сверху руками девушка.

На этот раз она с визгом лихо пронеслась вниз по всему склону и домчалась но середины поляны, но – метрах в десяти от заветного куста.

Я сходил до рябиновых зарослей, нарубил сухостоя и сложил костерок под камнем на вершине холма, дал Ирене время покататься, потом предложил:

– Давай, покажу как надо?

Девушка хмыкнула, вскинув подбородок, покосилась свысока в мою сторону и, наконец, милостиво кивнула. Я усадил ее перед собой, оттолкнулся, промчался, вздымая снежный шлейф, до холма, в верхней мертвой точке дернул сани влево… О, нечистый дух Тибета! Сани, конечно, въехали точнешенько в куст, а вот Ирина свалилась с саней и скатилась по склону холмика на сторону. В свое оправдание могу сказать только то, что сам я скатился по другую сторону.

– Ты специально, специально! – закричала она и ловко влепила снежок мне в плечо. Потом еще один, и еще… Через пару минут уворачиваться надоело, я произвел энергичный ответный обстрел и перешел в атаку. Но в тот самый миг, когда оставалось сделать последний шаг, и можно было зарывать взбалмошную девчонку в сугроб, с ее головы слетела шапка и иссиня-черные волосы хлынули на плечи… На меня словно дохнуло жаром раскаленное солнце долины драконов… и я тяжело осел в снег, ошалело глядя на смеющуюся рядом заречанку.

– Так тебе и надо! – тряхнула она волосами и убежала за санками. А я, очумевший от непереваримого клубления чувств, опять пошел за хворостом. А когда вернулся, девушка тихонько хлюпала носом под мерзлым кустом шиповника.

– Что случилось? Ушиблась?

– Не-а, – шмыгнула она. – Я на лыжах хотела прокатиться…

Загнутый кончик одной из лыж валялся под кустом, белея ровными волокнами на месте слома.

– Ну вот… – я сунул его под мышку. – Теперь придется покупать еще одну пару и снова возвращаться сюда.

– Зачем? – вскинула она удивленные глаза.

– Ты их тоже сломаешь, и можно будет сделать еще одни санки.

– А если не сломаю? – невольно улыбнулась она.

– Сломаешь, – утешил я ее, – здесь все ломают.

– Да?

– Да. Пойдем, – наверху, у санок, я достал из рюкзака бутылку кагора и налил ей вина в пластмассовый стаканчик. – На, выпей. Согреешься немного, пока костер разгорится.

Она выпила и брезгливо поморщилась.

– Фу, какая холодная.

– Считай, что это микстура. От простуды. – Я немного добавил. – Вот, выпей еще.

– А сам чего не пьешь?

– Я за рулем.

– Ну, немного-то можно…

– За рулем немного не бывает.

– Ты хочешь меня напоить… – угрюмо подвела итог девушка и осушила стакан.

– Ладно, больше не дам.

– Жмот, – немедленно отреагировала Ирина и поставила стаканчик рядом с рюкзаком.

– Так получилось, – пожал я плечами, плотно набил котелок снегом, повесил над костром и присел на сани. Огонь постепенно разгорался. Самое время сунуть в пламя завернутого в фольгу цыпленка.

– Это утка? – с интересом спросила девушка.

– Ага. Только сухопутная.

– Понятно… А тепло как стало… – она по-хозяйски взяла меня под руку, притянула к себе, положила голову на плечо и закрыла глаза.

Странно. Такая милая девчонка. Почему же я даже не смотрел на нее все то время, что мы карабкались по горам? Хотя, конечно – то ведь был сон. Просто сон.

Вскоре вода в котелке начала бурлить, а сквозь фольгу пробиваться аппетитный парок. Ирена повела носом, дрогнула, закрутила головой и, наконец, открыла глаза.

– Ну как, леди, вы готовы к принятию пищи?

– Всегда готова! – по-пионерски откликнулась она, подобрала ветку, выудила цыпленка из огня и ловко перекинула на сани между нами – запах-то какой! Ну, приступим?

– Я не хочу. Ешь.

– Как это не хочешь? – недоуменно переспросила она.

– Я… я не люблю есть.

– Странный ты парень, Игорь… Не куришь, не пьешь, не ешь… Ты вообще живой?