Текст книги "Зубы дракона"

Спуск к реке – громко сказано. В отполированном камне обрыва оказалось двенадцать выбоин одна под другой, до самой воды. Размер выемок не превышал тех, которые я выгрызал, забираясь на эту чертову гору. По мне – лазать здесь за водой можно только со страховочным поясом. Но – назвался груздем, полезай в кузов. Сам напросился за водой идти. Пришлось лезть.

От Горной Струи веяло прохладой. Хотелось присесть, опустить ладони в поток, сполоснуть лицо. Но – увы. Размер нижней «ступеньки» позволял только слегка наклоняться и черпать воду кувшином, после чего этот сволочной сосуд резко тяжелел и обжигал холодом.

Когда я вернулся, заречане с Чегаем мирно сидели рядышком и уплетали маголу за обе щеки. Я опустился рядом с дедом.

– Скажи, а как нам в Небесный Город попасть?

– Никак, – спокойно сообщил дед. – Мост развалили, а через Горную Струю не перепрыгнешь.

– Может, другой путь есть?

– Есть-то он, есть, да не пройдешь.

– Почему? – навострил уши Чегай.

– Вокруг горы идти надо. Через Горные Сады. А там шери – как песка в Долине Драконов. Три года назад родителей вот ее загрызли, – дед кивнул на Ирену. – Не пройти.

– Понятно…

Попались, в общем… Назад не вернуться, через Горную Струю не перелететь, по Горным Садам не пройти… Что же теперь, всю жизнь на этом пепелище оставаться? Я встретил взгляд Чегая и с мрачной уверенностью сообщил:

– Пройдем.

Ночевать мы остались у заречан, под садовыми деревьями, на которых только-только стали завязываться плоды, на удивительно мягкой, теплой и нежной, как перина, земле. А утром, когда Чегай набивал за пазуху начищенную впрок маголу, пришел дед Зармленкидморлан.

– Мы тут поговорили со внучкой, – с явной неуверенностью начал он. – Нет больше дома. С голыми руками остались. Да еще бродят тут теперь… Эти, охотники. Пойдем мы с вами, вдруг действительно получится. Ирена девка крепкая, а я все дорожки тут знаю. В тягость не будем.

В тягость оказались мы с Чегаем: дед шел впереди широким, уверенным шагом, девушка не отставала от него ни на йоту, а мы запыхались через считанные минуты. По камням шагать – нужно не меньше навыка, чем на палубе яхты в шторм устоять. Тропа, постоянно петляя, вела между огромными, в полтора – два человеческих роста валунами. Скоро стало колоть в боку, заболели ступни… Вот мы и прозевали все на свете…

Я со всего хода ткнулся в спину деда, отступил, перевел дух, глянул ему через плечо: валуны расступились, открывая уходящие вдаль зеленые заросли, а на прогалине между травой и валунами пылал костер. Вокруг него сидели веселые, смуглые, крепкие охотники.

«Бежать!» – немедленно вспыхнула в голове трусливая мысль, а потом я явственно увидел перед собой голубые глаза с карими лучиками, и сознание затопила глухая ярость: все, хватит! Никуда я больше не побегу!

Охотники, обмениваясь удивленно-веселыми криками, быстро и умело развернулись в цепь и пошли к нам. Рядом опустил копье дед, сверкнули клинки в руках Ирены и Чегая. Я ударил ладонью по рукояти ольхона, пригнулся, широко расставив ноги, и приготовился к схватке.

6. Как получать зарплату

Шестеро охотников, пять копий. Они медленно приближались, нацелив на нас отливающие холодом острия. Узкое трехгранные жало, полутораметровое древко, небольшое расширение на конце. Видимо когда-то, очень давно, сто лет назад, копья погружали в тело дракона на всю длину… И сейчас появилась реальная возможность испытать это на своей шкуре.

Я сдвинулся немного вправо, прикрывая собой Ирену, и ощутил плечом плечо деда. Девушка попыталась обойти нас и встать в общий ряд, но я снова сдвинулся и оставил ее за спиной. Нечего ей грудью на штыки лезть.

Охотники приближались. Я узнал красавчика, с которым уже пришлось драться внизу, и решил, что уж его-то убью в любом случае. Он первый, а там посмотрим. Парень поймал мой взгляд и нехорошо улыбнулся. В памяти внезапно всплыло его имя – «Кюг». Ну что ж, Кюг. Улыбайся… Пока…

– Перестаньте, други! Зачем пугать гостей? – послышался твердый, с легкой хрипотцой, голос. – Гость у костра – удача путника!..

На лице парня выразилось неописуемое изумление: рот слегка приоткрылся, голова склонилась набок. Он плавно повернулся вполоборота и кинул назад короткий взгляд. Позади охотников, у костра, выпрямился во весь рост высокий мужчина в чалме. Пожалуй, это единственный человек в долине, который носил головной убор. У него были ангельски невинные голубые глаза, но взгляд, тем не менее, получался довольно суровый. Видимо, сыграли свою роль глубокие морщины на лице и землистый цвет кожи – так ангелы не выглядят. Сложением он сильно уступал парню передо мной, но под кожей рук перекатывались прочные узловатые мышцы. Тело – без малейших признаков жира. Тоненькая золотая цепочка на правой руке, на обеих кистях не хватало по мизинцу.

– Ты уверен… – начал было Кюг, но его перебил тщедушный пацан лет пятнадцати с двумя широкими шрамами поперек лица.

– Малх! Ты щ-що?! Да мы их щ-щас размажем! – визгливо заверещал он. – Шери скормим!

Малх одним прыжком преодолел несколько шагов и влепил мальчишке такую затрещину, что между валунов загуляло эхо. Пацан втянул голову в плечи и стреканул в сторону костра. Охотники засмеялись, трехгранные наконечники поднялись к небу.

– Не обращайте внимания, – с профессионализмом бывалого коммивояжера улыбнулся Малх, – Ривьен у нас дурачок. Мы рады тебя видеть, Лунный Дракон. Правда, Кюг?

Парень пожал плечами.

– Правда, Хайте?

– Гость есть гость, – медленно двигая челюстью произнес толстяк, стоящий от меня дальше всех, положил копье на плечо и двинулся к костру.

– Чапа, – Малх тронул за плечо стройного парня перед дедом, – гости, видимо, боятся не поместиться у нашего огня. Зажги для них второй костер.

– Ты чего, Малх? – удивился пожилой мужик с большим носом, рыхлой, пористой кожей и красным, словно распаренным, лицом. – И так дров нет!

– Прошу тебя, Баряба, – с мягкой угрозой в голосе попросил Малх, – помоги Чапе.

– Не ори на меня! – внезапно взвился Баряба, но ушел вслед за Чапой.

– Сыч? – повернулся Малх к низенькому старику.

– Я понял, – откликнулся тот и тоже ушел к костру. Мы остались наедине с вожаком охотников.

– Значит, – задумчиво произнес он, – вы тоже идете в Небесный Город… Это хорошо. Я не буду пока ничего говорить. Вы посмотрите вон на тот лесок. И подумайте немного.

Метрах в двадцати от нас начиналось изумрудно-зеленое поле, кое-где украшенное огромными, поросшими серым мхом, валунами. Еще дальше рос реденький лесок. А между стволами, под пышными кронами гуляли шери. Они отнюдь не походили на того облезлого кота, который встретился террасой ниже. Это были упитанные красавчики с лоснящейся шерстью и рельефными упругими мышцами. Многие сложением намного крупнее породистой овчарки. И бродило их там не меньше сотни. На полпути между границей поля и рощей валялось три кучки свежих, еще не до конца обглоданных костей. Над ними трудился десяток котят.

– Нравится? – с интересом спросил Малх. – Мы вчера сунулись – нас обратно загнали. Вон, скелеты трех шери лежать остались. Еле отбились. Интересно, а как вы вчетвером пойдете? – и он возвысил голос. – Чапа, где костер?

– Разгорается.

– Ривьен, испеки маголу для гостей! – Малх снова повернулся к нам. – Если вы захотите уйти, вас никто и пальцем не тронет. Но вы все же задержитесь, хорошо?

Он неторопливо побрел к остальным охотникам.

– Опять печеная магола, – с тоской вздохнула Ирена. – Суслика жаренного хочу!

Мы с дедом невольно рассмеялись. Это уметь надо – в такой ситуации о еде думать. Я воткнул ольхон в ножны и повернулся к деду:

– Что делать будем?

– К костру идти надо. Отказаться от гостеприимства – грех.

– А если кинутся? – вставил слово Чегай.

– Какая разница, где драться, здесь или там? – парировал дед. – Огонь нам у валуна развели. Если что: спиной можно прижаться. Отобьемся.

Не спуская глаз с охотников, мы прошли к своему костру и расселись вокруг него. От огня веяло теплом, нагретый с утра камень дышал жаром, с неба пекло солнце. И зачем им здесь костер?

– Сейчас бы суслика… – мечтательно произнесла Ирена. – Дед, дай я маголу испеку?

– Нельзя. Печь свое – оскорбление хозяевам. Подождем, пока принесут.

Несколько минут над костром висело напряженное молчание. Потом я не выдержал, и завел посторонний разговор.

– Ирена, это ведь не твое истинное имя?

– А тебе зачем?

– Хочу знать, что означает слово, которым мы тебя зовем.

– Это значит: свет доброты, – ответил за нее дед. – А Зармленкидморлан означает могучий и бессмертный как горный кряж окружающий долину наших предков.

– Понятно.

– Знаю я, что тебе понятно, – усмехнулся дед. – Ладно, можешь звать меня просто Закидон. Я привык.

– А это имя что-нибудь значит?

– По-моему, нет, – пожал плечами дед Закидон. – Смотри, опять идет.

Малх шел к нам, держа в руках клубни маголы, исходящей легким парком. Пахла она вареной картошкой.

– Тебе, властитель, – протянул он один клубень деду, а другой Ирене. – Тебе, властительница.

– Это я властитель! – вскочил на ноги Чегай. – Они заречане!

– У тебя нет алых запястий, – спокойно парировал Малх.

– Их ваш жирный сорвал! Внизу!

– Дутый Хайте? Может быть, – согласился вожак охотников. – Но сейчас у тебя нет алых запястий, а у них – есть.

Чегай налился кровью, но смолчал и сел обратно.

– Тебе маголу Тощий Ривьен принесет, – Малх опустился на камень рядом со мной.

– Спасибо не хочу… – и тут я впервые сообразил, что с тех самых пор, как оказался в темнице, ни разу не испытывал чувства голода! Но Малха это ничуть не удивило.

– Я знаю, – кивнул он. – Ты же дракон. Но закон гостеприимства обязывает предложить.

– Спасибо, не надо, – вежливо ответил я.

– Хочу поблагодарить тебя, Лунный Дракон. За лестницу, которую ты построил. Жаль только первую ступеньку слишком высоко сделал. Из-за этого нас здесь на двух человек меньше.

– Так значит вы…

– Да, следом за вами. Аж от Говорящей Скалы было видно, как вы по склону карабкались. Вот и Ривьен.

Пацан шел, гордо сжимая в одной руке копье, а в другой неся печеную маголу. Похоже, на мою долю никто готовить и не собирался.

– На, держи, – Тощий Ривьен протянул угощение Чегаю. Тот взял, и вцепился в него зубами. А пацан повернулся и покровительственно похлопал Ирену по щеке. Та брезгливо ударила протянутую к ней руку.

– Ах ты тварь! – завизжал Ривьен, отскочил, наклонил копье. Должен сказать, для ближнего боя эта длинная палка оказалась не самым подходящим оружием: пока дед и Чегай обнажали ольхоны, я просто ухватил древко и рванул к себе. Пацан потерял равновесие и упал мне чуть ли не под ноги. Я перехватил его за вырез рапсодии и притянул ближе. На шее мальчишки мелко-мелко пульсировала жилка. Мои губы расползлись в широкой улыбке. Ривьен увидел зубы и побледнел, глаза его округлились. – Не-ет! Нет!!!

– Кажется, сейчас на твоей морде появится еще один шрам, – с предельным спокойствием прозвучал за моей спиной голос Малха.

– Нет!

Я разжал пальцы. Ривьен осел на камни, но тут же вскочил и шустро побежал к охотникам. Его встретили едким хохотом.

– Я хотел сказать, – невозмутимо продолжил Малх, – что вам не надо ничего бояться. Если между нами начнется драка, я потеряю одного, а то и двух охотников. Тогда нам точно не пройти через Горные Сады. Так что нападения на вас я не допущу. Подумай вот о чем, Лунный Дракон: вместе нас будет одиннадцать бойцов. Мощный боевой отряд. А поодиночке – одиннадцать завтраков для шери. Мы должны идти вместе. Сегодня отдохнем, а завтра тронемся.

Он встал, потянулся, и отправился к своим.

– Что делать будем? – спросил я, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Возвращаться! Отправляться! – одновременно сказали дед и Ирена. Потом Закидон погладил внучку по голове и договорил:

– Если останемся, они еще пару раз в Сады сунутся. Шери кого-нибудь порвут. И тогда они вернутся по наши души. А пока мы с ними, то в безопасности. Потом видно будет, что делать.

– Понятно… – я откинулся на горячие камни и попросил. – Чегай, расскажи нам о Небесном Городе…

Высоко-высоко, в чистом горном воздухе, твердо стоит над зеркалом прозрачного горного озера прекрасный город. Это столица вселенной, и подобного ему нет нигде в мире. Отполированный камень улиц, алые стены домов, зеленые крыши, разноцветные стяги на шпилях. Два раза в год над ним плывет аромат цветущих садов, каждую ночь густые ватные туманы окружают его стены. Жители этого города не марают свои руки работой: на ветвях деревьев зреют плоды, которыми они утоляют голод, под деревьями круглый год раскидывают свои листья кусты маголы. Одежда, украшения хранятся в сокровищницах родов властителей, хватит их на вечность и никто никогда не будет нуждаться ни в чем. Красивые люди поют песни, танцуют, любуются красотой мира. Нет зла и горя, любовь и счастье царят в этом городе под самым куполом голубого неба, и глаза его жителей переняли небесно-голубой цвет. Любое существо, обитающее в этой вселенной, готово отдать жизнь, лишь бы хоть раз взглянуть на этот Небесный Город, но он отрезал себя от мира и вознесся высоко на суровые скалы…

* * *

– Не ори на меня!

Ежась от утренней прохлады, я открыл глаза и скосил их в сторону охотников. Кричал краснорожий Баряба. У него что-то не получалось со скаткой. Свои нехитрые пожитки охотники заворачивали в тряпочные свертки, которые обвязывали веревкой и закидывали за плечи. У Барябы сверток рассыпался. Ему пытался помочь Чапа, негромко что-то приговаривая, но мужик не давался.

– Не ори на меня!

– Лунный Дракон, ты будешь есть? – Ирена протянула холодную вчерашнюю маголу.

– Нет. Вот от пары глотков воды не откажусь.

Ирена подала кувшин и шепотом спросила:

– А ты правда дракон?

Пожав плечами, я поднял мелкий камушек, кинул в рот, разжевал и сплюнул крошки. Девушка заметно побледнела, но ничего не сказала.

– Пошли к охотникам, – предложил дед, – не будем особого приглашения ждать.

Малх, увидев нас, одобрительно кивнул.

– Ты хочешь идти первым или последним, Лунный Дракон?

– Лучше первым, – мне как-то не улыбалось, чтобы одна из «кисок» прыгнула на спину.

– Отлично. Тогда так: Лунный Дракон идет первым, за ним девчонка. Потом Кюг и дед, – он кивнул на Закидона. – Кюг следит по левую руку, дед по правую. Потом Баряба, Ривьен и Чегай.

Чегай кинул на Малха изумленный взгляд. Он явно не ожидал, что вожак охотников помнит его имя.

– Потом я и Чапа. Хайте замыкает.

Толстяк кивнул, продолжая жевать свой завтрак.

– Ривьен, Чегай, Баряба и девчонка собирают хворост, какой по дороге попадется, остальные смотрят за кошками. Все готовы? Кюг, Хайте, Баряба – давайте.

Трое охотников, ощетинясь копьями, плотной группой ступили на зеленую травку. Со всех сторон к ним немедленно рванулись изящные, грациозные шери. Охотники остановились метрах в двадцати от края поляны. Первая кошка прыгнула на Кюга. Парень ловко ударил ее в горло. Копье бесшумно вошло в тело почти наполовину и опустилось под тяжестью хищника. Второй шери кинулся на Барябу, увернулся от удара в голову, попятился назад. Третий хотел вцепиться Кюгу в живот, но Дутый Хайте, не переставая жевать и обливаться потом, коротко и резко вогнал свое копье ему в ребра и тут же выдернул обратно. Хищник покатился по траве. Одновременно Кюг сумел стряхнуть с копья свою «дичь». Охотники попятились с поляны обратно к нам. Многочисленные шери уже не обращали на них ни малейшего внимания, раздирая погибших сородичей. На месте короткой стычки бурлил рычащий от голода и глухой ко всему окружающему котел.

– Отлично, – подвел итог Малх. – Теперь пошли.

Я кивнул и, ощущая на шее жаркое дыхание Ирены, ступил на мягкую, еще влажную от росы траву.

Земля отзывчиво пружинила под ногами. Запах ее представлял странную смесь свежести и легкой гнильцы. От деревьев ветер доносил терпкий смолистый аромат. Я старался идти так, чтобы к зарослям не приближаться. Первые полчаса шери не обращали на нас ни малейшего внимания, устремляясь со всех ног на звук той свары, которую устроили кошки над телами своих собратьев. Однако вскоре у нашей «экспедиции» появилось сопровождение: следом увязалась пара не очень крупных кошек. Постепенно к ним начали присоединяться один за другим встречные шери.

Пока количество их не превышало двух десятков, хищники держались за полсотни метров, но когда зверей стало больше тридцати, они внезапно резко набрали скорость, обгоняя слева, а потом повернулись «все вдруг» и кинулись на нас. Я почувствовал, как Ирена прижалась к моей спине и невольно опустил ладонь на рукоять ольхона.

Зрелище было весьма зловещим: рыже-серо-белые полосатые тела, оскаленные пасти, комья земли из-под когтей взлетают выше голов. Но не смотря на жутковатое впечатление, дело закончилось в течении секунды – Хайте, лениво жуя длинную травинку, поймал одного шери на копье, швырнул назад, и вся стая устремилась рвать еще трепещущее тело.

– Какие они… – Ирена отступила от моей спины, оставив только легкое ощущение тепла. – Лунный Дракон, а правда, что внизу шери не вырастают больше суслика?

– Когда взрослые шери ушли в Горные Сады просить у богов удачи, – вместо меня ответил Чапа, – они оставили детей в поселке. С тех пор шери внизу так и остались маленькими.

– Ну и дракон с ними, – вмешался в разговор краснорожий Баряба. – Скажи лучше, почему все горы крутые, а эта с выступами?

– Здесь боги хотели лестницу на небо построить. Две ступеньки сделали, а потом увидели, что гора слишком низкая. Ну и бросили свою затею. А ступеньки на горе так и остались.

– Постой, – забеспокоился Малх, – разве терраса не идет вокруг горы?

– Нет. Только с этой стороны.

– Дракон мне в брюхо… – охнул Баряба, – как же мы пройдем?

– С той стороны склоны не такие крутые…

– Откуда ты все знаешь? – не выдержав, перебил я Чапу.

– Мой дед был верховным служителем в храме Великого Отца, – невозмутимо сообщил умник.

– Что же ты сам служителем не стал?

– Дед говорил: боги живы верой человеческой. Когда в долине не стало людей, не стало и веры. А значит и Великого Отца.

«И ты пошел в бандиты…» – вслух я этого не сказал. Нам еще долго быть вместе, незачем портить отношения? Больше никто не заговаривал – стало не до того. На рыхлой как перина земле хорошо спать, но не ходить: при каждом шаге ноги проседают глубоко вниз, и их приходится высоко задирать. Походка получается непривычная, утомительная, да и выглядит со стороны по-клоунски. Все тяжело дышали, а Ирена несколько раз теряла равновесие и повисала на моих плечах. Как ни странно, неприятия у меня это не вызывало.

Вскоре снова появилось сопровождение из десятка кошек. Но не это казалось самым опасным: настроение портило то, что деревья впереди стояли сплошной стеной, и обойти их не было никакой возможности.

Я замедлил ход и втянул воздух сквозь зубы… Шери сзади пахли мокрой шерстью и голодом. Никакой злости – только голод… Впереди, среди смолистого аромата деревьев, этот голодный запашок витал достаточно ощутимо. Прячутся?

Внимательный взгляд не обнаружил среди серых стволов ни единого зверя, но запах, запах! Осторожно, ощущая под левой лопаткой едкий холодок опасения, я ступил под крону дерева… Наверху зашелестела листва, и все стало понятно – руки мои вскинулись, когда шери, вытянув вперед когти, падал из зеленой кроны прямо мне на голову, и успели отбить в сторону страшные лапы, короткой резкой болью хлестнул в зубах удар горячего пульса, и я, не успев ничего понять, жадно впился клыками в мохнатый загривок, крутанул головой, ломая зверю шейные позвонки и застонал от теплого наслаждения, хлынувшего в рот.

Хорошо!.. Глаза встретили внимательный взгляд Малха, я разжал челюсти и улыбнулся окровавленными губами. Кюг ногой откинул тело далеко в сторону, и к «обеду» с восторженным рычанием устремилась «эскортная» стая. Значит, еще на часок мы избавились от сопровождения.

Следующего шери на низкой толстой ветке дед Закидон заметил еще до того, как тот прыгнул, и свалил на землю точным коротким ударом. Широкоплечий Кюг одобрительно хмыкнул.

Скоро лес (или сад?) начал редеть, и мы опять вышли на открытое пространство. Следом выбрались на солнышко два десятка кошек и моментально сбились в стаю. Скоро настанет «критическая масса».

Солнце тем временем уже перевалило зенит, я начал подумывать о привале, и старался держаться ближе к склону горы. Вскоре показалось подходящее место: несколько крупных, в полтора роста, плотно лежащих валунов. На них забраться – никакие шери не достанут.

До валунов мы дошли за полчаса. Стая к тому времени разрослась до трех – четырех десятков зверей, но нападать не спешила.

– Сперва тех, у кого хворост, – скомандовал Малх.

Проблема подъема решилась на удивление просто: Кюг встал рядом с камнем, сложил руки в замок, и без видимого усилия закинул наверх по очереди Ирену, Чапу, Ривьена, Барябу, Малха.

– Кюг, давай мы теперь тебя поднимем, – предложил вожак охотников, – остальных будем сверху копьями прикрывать, а ты затаскивать.

Парень кивнул, подал наверх копье, потом поднял обе руки, и Малх с Барябой подняли его на валун. Следующим подняли деда. Настала моя очередь. Кюг опустился на колени, взял меня за руку, начал поднимать… В тот же миг кошки кинулись в атаку.

– Шери! – заорал Баряба, оттолкнул в сторону Кюга и ударил вниз копьем. Не знаю, убил он кого или нет, но я рухнул вниз и сбил толстяка Хайте с ног. Сверху упал шери и задергался в судорогах. Я вскочил, выхватывая ольхон, а Хайте перевернулся на спину, сжимая руками горло одного из хищников. Кошка хрипло рычала и рвала его тело своими когтями. Тут прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки мелькнула оскаленная морда. Я рубанул ее ольхоном, ощутил резкую боль в ноге, пригнулся. Сверху мелькнула тень. Рука рефлекторно вскинула оружие, лезвие погрузилась в нечто податливое, по руке потек багровый ручей, когти убитого шери рванули кожу рапсодии на плече, задев мое горло. Кровь липко потекла по груди, потом настала короткая передышка. Я увидел Хайте: красный поток хлестал из его горла. Рядом лежали две дохлые кошки, но третья увлеченно рвала его обнаженную ногу. Нелепое желание помочь выбил сильный удар в бок – падая, я отмахнулся ольхоном. Как ни странно, ни я, ни шери не пострадали и легко вскочили на ноги.

Все прочие кошки уже устроили над погибшим охотником свару, но этой почему-то хотелось скушать именно меня.

Крупный – не меньше метра в холке – рыжий с белым шери грозно зарычал, хлеща себя хвостом по бокам, засучил задними лапами и прыгнул. Ударив плашмя лезвием по лапам, я отвел длинные кривые когти, качнулся в сторону, пропуская тело, а потом с наслаждением впился зубами в загривок. Позвонки хрустнули, хищник дернулся и затих.

– Руку, руку давай! – наконец пробился до сознания крик Кюга.

Парень рывком вскинул меня на валун и повернулся в сторону Барябы.

– Что ж ты, гад, сделал? Ты что же под руку толкаешь?

– Я его от шери прикрыл, – закричал краснорожий, но мне было не до них. Кровь из длинной рваной рады на ноге и ссадины на шее лилась, как из гнилой водопроводной трубы.

– Не волнуйся, – опустился рядом Чапа, – ты же дракон, на тебе быстро заживет.

Он свел края раны на ноге и закрыл ее руками. Боль резанула по телу и прошила аж до костного мозга. Вырвался громкий болезненный вой.

– Все в порядке, Лунный Дракон, – Чапа пошарил по сторонам глазами и окликнул Ирену. – Иди скорей сюда! Рану ему на шее закрой.

Девушка приложила свои прохладные руки, и действительно стало легче.

– Вот видишь, кровь уже не течет. Скоро скакать будешь, как солнечный суслик у водопада.

– Не верю… – я откинул голову и закрыл глаза. И зачем было ввязываться в эту историю?.. Не хочу…

Разбудил меня визг таймера. Пару минут я таращился в потолок, приходя в себя, потом поднялся, стал натягивать тренировочные штаны. Ногу резанула пронзительная боль. Длинная окровавленная рана на ноге особо не удивила, но в ванную пришлось идти без штанов. Струя прохладной воды смыла большую часть крови с груди и с ноги, оставив только плотные рубцы на самой ране.

Да, красавчик. Придется свитер одевать. И выйти нужно пораньше – хромать ведь буду, идти дольше придется.

Не успел я доковылять до гаража, как явился Сергей Михайлович и отправил меня за каким-то Киром Анатольевичем на Канонерский остров.

Это оказался крупный мужчина в кожаном пальто до пят. Он ждал у единственного на весь остров магазина и принялся бурчать, лишь только его растоптанный зад коснулся сиденья в салоне.

– Какого черта, мороки выше головы. Мало того, что плати, так еще и с бумажками месяц бегай, и поручителей найди, страховки предоставь. Каждый власть показать норовит. Нет, сделать в одном месте – пришел, деньги отдал, бабку сдал и все!

– Какую бабку? – не разобрался я в монологе.

– Да мою. Уезжаю я на полтора месяца, а мать жены оставить не с кем. Вот и поместил пока к вам.

«Коммерческий больной» – понял я.

– И машину не могут нормальную прислать, – продолжал бурчать «буржуй», – за такие баксы могли бы и приличную подкатить.

– Какие баксы? – презрительно хмыкнул я.

– Ни хрена какие?! – возмутился Кир Анатольевич. – Девять тысяч ему не деньги!

– Сколько!? – не поверил я своим ушам.

– Девять тысяч! Охренели! Девять тысяч за полтора месяца! Сорок баксов в день! Как в гостинице на четыре звездочки! Да еще штуку сверху чтобы взяли! Десять тысяч за сорок пять дней!

– Не может быть…

– Что не может!? Да я вот сейчас еду в вашу кассу их вносить! – он извлек из карманов и кинул на сиденье несколько пачек денег в банковской упаковке.

Вернувшись в интернат, я сразу поднялся на второй этаж и культурно постучал в кабинет главбуха.

– Да, кто там?

Больше всего мне хотелось взять эту жирную свинью за ноги и со всего размаха треснуть наглой харей о стену. Это же надо – люди три месяца без зарплаты, а она по тысяче гребет только за то, чтобы дать разрешение больного в интернат поместить. А где те деньги, которые в кассу сдают? Нетрудно догадаться, откуда у этой сучки полные ящики банковских пачек… Но я взял себя в руки, вежливо улыбнулся и ласково попросил.

– Наталия Викторовна, выпишите мне, пожалуйста, квиток на получение зарплаты за три месяца.

– Нет денег у нас, Сомов. Вы же знаете.

– А вы выпишите. Остальное не ваша забота.

– Как это не моя!?

– Я подойду в кассу, предъявлю бумажку, и если там нет денег, мы позвоним в милицию и сообщим об ограблении. Ведь, как-никак девять тысяч пропало.

Эту квашню в мохеровом свитере мгновенно прошиб пот. Так и потек струйками из-за ушей. Похоже, она была на грани инфаркта, и я с удовольствием вогнал еще один гвоздь в крышку ее гроба.

– Пишите, Наталия Викторовна, а то ведь они еще одну тысячу поищут. Но уже в другом месте.

Не сводя с меня красных кроличьих глазок, она взяла ручку и стала медленно выводить букву за буквой.

Получив в кассе деньги, я не просто отправился к себе в гараж, я прошелся по этажам, помахивая пачкой денег и небрежно напевая.

– А мне зарплату дали, а мне зарплату дали, – и через полчаса у кассы гудела пчелиным роем огромнейшая толпа.

Сергей Михайлович влетел в каретную будучи цвета ноябрьской гвоздики. Он встал передо мной, дыхнул жарким паром и злым голосом произнес чрезвычайно заботливую тираду:

– Игорь, сегодня работы больше не будет. Иди домой, отдыхай. Не задерживайся. До свидания, – руку, правда, пожимать не стал. Развернулся и вышел прочь.

А следом заглянула Вика.

– Игорь, ты знаешь, а там зарплату дают.

– Знаю. Уже получил, – я отвернулся к машине, чтобы не встретиться глазами с потусторонним русалочьим взглядом и небрежно спросил. – Вика, а у тебя зрение нормальное?

– Единица. – Она подошла ближе. – А что?

– Да сейчас контактные линзы делают. Любого цвета. Говорят, в моде неестественные оттенки. Фиолетовые, желтые. Представляешь?

– Правда?

– Честное слово. – Я все же повернулся к ней и, хоть был готов, но ледяная иголка ужаса жестко вошла в сердце. – А меня домой отпустили.

– А мне еще час работать… – вздохнула она. – А то бы вместе пошли.

– Да, жалко, – я растянул губы в вымученной улыбке и побежал к выходу.

Запах пива смешанный с легким ароматом страха и пота я учуял, еще только входя в парадную, но значения не придал. Двое пареньков лет восемнадцати стояли на площадке второго этажа, по разным углам, и смотрели вниз в окно. Увидев меня, они резко натянули на головы капроновые чулки.

– Ребята, неужели вам так нравится ходить в презервативах? – улыбнулся я забавному зрелищу.

– Пришел, умник?.. – просипел, как простуженная змея, тот, что стоял дальше, внезапно присел, растопырил в стороны колени и руки – прямо цыпленок табака – и резко выдохнул. – Кха-а-а…

Послышался щелчок, и в его правой руке выскочило лезвие. Он выставил руку вперед с таким видом, словно в руке его была на булавка-переросток, а, по крайней мере, двуручный меч; при этом нелепо раздвигал коленки, приседал вверх – вниз, медленно двигался вперед и продолжал простужено сипеть. Наверное, еще пару недель назад я бы изрядно струхнул, но после ольхонов охотников, после утренней драки с целой стаей шери эти балетные па вызывали только смех.

– Ну ладно, не буду вам мешать, – я попытался обойти этого психа, но тут дернулся вперед другой, который стоял сбоку.

– Ржешь, ублюдок! – рявкнул он и взмахнул рукой. Лязгнула, выдвигаясь, телескопическая дубинка. Но плохо было не это, плохо было то, что наблюдая за манипуляциями его приятеля, я про этого парня забыл. И никак на него не отреагировал. Отреагировали зубы, а делают они это удивительно однообразно: шаг в сторону – рука скользит мимо, челюсти смыкаются у основания черепа, рывок головой, хруст ломаемых позвонков – и сладостный, живительный, освежающий поток течет в горло.

Я разжал челюсти и поднял голову – тело парня глухо шлепнулось на площадку. Другой так и стоял в полуприседе, только сипеть перестал.

– Вот видишь, даже чулки не помогли, – пьяно произнес я совершенно бессмысленную фразу и улыбнулся.

Второй парень выронил нож, разбежался и кинулся в окно. Посыпалось стекло, но парень не вывалился наружу, а отлетел обратно на площадку. Он снова разбежался, но промахнулся, ударился в раму и снова отлетел на лестничную площадку. Снова разбежался – целеустремленный парень – опять кинулся в окно, но на этот раз попал и рухнул наружу.

– Второй этаж. Не разобьется, – все еще пребывая в состоянии сытой эйфории, заметил я и пошел домой.

Милиция отреагировала на удивление быстро – уже через два часа в дверь позвонил молоденький лейтенант и напористо поинтересовался, не держим ли мы дома собаку.

– Вы знаете, даже канарейки нет, – улыбнулся я пеньками зубов. – Но вы проходите, смотрите сами.