Текст книги "Десятый день рождения"

Однако делать этого не пришлось…

–Хотя… – Джессика начала отстраняться от мамы и подняла на нее взгляд. – Пожалуй…

Удивительно. Обычно, на этом моменте, когда Джесс видела склон, по которому ей нужно было подниматься, она спрашивала только одно. Можно ли ей попросить Дар…

Попросить об одной из самых заметных для Них просьб, до которых только “доходили” представители Дара. До того, чтобы Дар переместил Джессику прямо домой.

Сразу…

Это удивительным для нее не было, что именно для Джесс, семнадцатилетней девочки, за три года не успевшей до конца наиграться с Даром, дойти до подобных идей не составило никакого труда.

Однако, что и было правильно, Джессамина запрещала это Джессике. Эта просьба была действительно чересчур заметна для Них, а значит и для Гонений, привести которые к своему дому не было желания уже ни у кого в этом мире.

Запретила бы и сейчас, даже когда после очередной “прогулки по Парку”, подъем этот был для нее настоящим адом.

Обычно Джессика спрашивала об этом. Но сейчас…

–Можно они помогут мне? – спросила девочка, когда, дети чуть младше нее, уже практически были у них. – Я вижу по тебе, что тебе есть чем заняться.

Джессамина изобразила удивление, причем настоящее. Девочка никогда не вдавалась в подобные разговоры. Обычно, ее просьбы после “прогулок” были всегда одинаковыми.

–Я же вижу, как ты смотришь куда-то в сторону центра. Не знаю, почему тогда ты пошла со мной так далеко. Туда, где практически никого нет…

Джессамина проглотила целый ком холодного страха. Никогда еще ее девочка не вдавалась в такие подробности, как сейчас. Сейчас у нее действительно были на это силы.

Ее Дар становился все ближе к ней…

Теперь от боли “прогулок” она начала отходить уже у склона холма, пускай все равно продолжала держаться за мать.

–Иди. Лучше иди, если у тебя все еще есть дела. А меня пока оставь. Пусть они мне помогут, – с этими словами несколько детей, единственных заметивших их появление в Парке, буквально влетели в Джессику, едва не сбивая ее с ног.

И сбили бы, если бы это было “прогулок” пару назад. Сейчас же она лишь постаралась не упасть.

–Ведь ты знаешь, – она улыбнулась дрожащими от усталости, но все же живыми глазами. – Они не откажут…

Джессамина помолчала секунду-другую, пользуясь тем, что Джесс начала приветствовать своим тонким, радующим детей Парка, голосом.

И приняла решение, что девочка думала верно.

Сегодняшний сон, да и просто особенно тяжелый день… То, что произошло сутки назад…

Все это было неспроста. Центр Парка действительно уже ждал ее появления.

Нужно было готовиться к самому лучшему или худшему, в зависимости от того, что получится в итоге.

Нужно было готовить Парк к тому финалу, ради которого Он и создавался.

Ради которого Джессамина ждала все семнадцать лет…

–Мама, – вернула ее дочь. – Я пошла.

–Ах да. Хорошо-хорошо, – она смущенно покачала головой, обращаясь уже к тем, кто был главным за нее. – И чтобы ни за что не бросили ее раньше времени!

Однако, какой бы строгой она не была, ее все равно любили до безумия. И взрослые, и дети.

–Не беспокойтесь, госпожа Джессамина! Мы бы довели ее и до вашего поместья…

Двое из троих детей резко посмотрели на того, что только что сказал большую глупость.

Он это заметил…

–Но ведь мы не можем, – закончил он, практически не выдавая волнения за последние слова.

–Конечно, не можете, – Джессамина кивала, в своей голове находясь в совсем другом месте.

Готовясь к тому, что могло произойти в самых ближайших днях.

Как минимум, так ей начало казаться… – Но ведь и не хотите.

–Конечно же нет! – закричали сразу все, бросая взгляд уже не на кого-то, а на что-то. На Парк, который предоставлял им то, чего они никогда бы не смогли получить там.

В настоящем мире, в котором и был построен этот Парк…

Люди, получающие Его приглашение, а затем остающиеся в Нем, должны были не просто дожидаться того, чему они приложили свое согласие.

Они должны были забыть тот мир, из которого они пришли сюда.

К Джессамине…

–Ну тогда идите, – отпустила их она, оставляя на Джессике уже новый взгляд. Тот же, каким она смотрела и на весь оставшийся день, боясь, что смысл этого взгляда оправдается в ближайшие несколько дней. – Не забудь про Хлою! – крикнула уже она, когда дети повели под руки Джессику вверх, на вершину холма.

Джессамина резко отвернулась от них и попыталась подумать о том, что происходило вокруг нее, хотя бы полминуты, не впадая в панику, которую теперь скрывать было не от кого. Здесь, на самом краю Парка, у Его входа никто не находился. В Парк приходили каждый день, но это не значило, что каждого из “новых” Парк приглашал войти в Него через главные ворота…

Джессамину усмехнулась в пустоту, на секунду даже забывая, почему позволила дочери уйти.

Сейчас ей было важно ко всему подготовиться. Ту работу, которую она выполнила за эти годы, не оценить было просто нельзя.

Вот только мысль о том, что однажды Парк все же придется бросить или даже “закрыть”, отдавалась на коже Джессамины холодом.

Мысль же о том, что это могло произойти даже в этом месяце…

Даже в этот день…

Отдавалась на ней уже не просто холодом, заставляющим ее волосы на руках подниматься дыбом.

Страх, которым пропитывалась Джессамина, лишь усугублял положение и от него нужно было избавляться. Не забывать, а просто начать готовиться к этому.

Джессамина сделала первый шаг и пошла в сторону самого центра Парка. Туда, где стоял огромнейший театр, не оставляющий в равнодушных даже тех, кто жил в Парке с самого первого дня, что Он только начал приглашать в Себя тех, кто жил в Марлине.

В городе за Лесом. Там, где жила и Джессамина с дочерьми тоже.

Театр в центре Парка был был создан не прост. Это была отдельная просьба Джессамины, когда Дар только строил ее главную “просьбу”. Она требовала построить место, в котором могли бы собраться все, кто только смог бы заселить этот Парк Аттракционов.

Абсолютно все…

Джессамина уже зашла в один из дворов, через который решила срезать путь. Она знала Парк вдоль и поперек. Она шла туда, куда ей посоветовала идти даже Джессика, которая увидела в матери чересчур странное поведение, как только они зашли в Парк.

Вот только сама Джессика идти туда, куда сказали ей, явно не собиралась.

У нее были совсем другие планы.

У них…

Дар всегда был рядом с ней и чем ближе Он к ней становился, тем легче Ему было понять, что происходит в Парке. Тем легче увидеть испуганное и торопящееся лицо Джессамины, мысли которой Он не мог изучить вот уже третий год.

Дар тоже видел этот день и понимание того, что это произойдет совсем скоро, в нем горело огнем страха не слабее, чем в Джессамине.

Они оба знали о том, что должно произойти в Парке, когда все закончится.

Вот только Дар, к Своему сожалению, узнал об этом чересчур поздно.

Только когда с Ним порвали Связь. Порвала Связь та, чью жизнь Он любил и лелеял сильнее всего.

Джессамина, которую теперь Он пытался остановить любыми способами на протяжении последних трех лет.

Джессика поднималась вверх, понимая, что как ее отпустят, пойдет она далеко не в сторону своего поместья, где ее ждала Хлоя.

Она пойдет в сторону второго и последнего поместья этого города. Туда, где жил кто-то, кто мог бы помочь им. Кто-то, кто мог бы изначально хотя бы объяснить Джессике то, что от нее так долго скрывали.

Кто-то связанный с ее прошлым, о чем не помнила ни Джессика…

Ни сам человек, который проживал в том поместье…

Наблюдая за тем, как Джессика делала осторожные шаги вперед, Он понимал, что девочке придется узнать и то, что ей приходилось делать на прогулках с матерью по Парку, в котором они были главными.

Понимал, что раз Джессамина почувствовала, что это произойдет скоро…

Значит, это действительно было так. День, два или даже месяц, Дар не знал.

Но знал то, что попробовав за эти три года все – любые способы остановить Джессамину и ее Парк больше использовать было нельзя.

Они закончились…

Оставался лишь последний вариант.

Тот, что жил последние семнадцать лет в своем поместье, ни разу не выходя наружу из-за страха Гонений. Ни разу.

Как минимум, Санти так думала…

–

Хлоя, вернувшаяся в кровать после завтрака, который состоял из полной тарелки ее сестры и “капли” того завтрака, что готовили именно ей, снова проснулась. Точнее, она и не спала, но сейчас она не могла даже спокойно лежать.

–Я сплю! Уйди!

Однако на ее возмущение ответили возмущением не меньшим.

Писклявый крик, взорвавший ее остатки спокойствия и того сна, к которому она пыталась вернуться сквозь почти полчаса после странной встречи с матерью, еще там, внизу, на кухне, где Хлоя действительно непонятно как оказалась в ее объятиях, заставил Хлою сорвать с себя одеяло и вновь предстать перед утренним светом, бьющим в ее окно.

Домашний попугай, взявшийся непонятно откуда еще три года назад, домашним себя никогда не считал. Он часто исчезал, покидая поместье на склоне горы на долгие месяцы, и позволял себе возвращаться спустя столько времени даже не задумываясь над тем, как сильно о нем переживали те, кто жил вместе с ним под одной крышей.

Однако его пернатую жизнь интересовало куда больше, нежели могло интересовать обычную птицу.

Последнее время попугай исчезал чересчур часто и речь сейчас не о том, что также часто он возвращался и обратно…

Увидев его удивительно наглую морду, Хлоя улыбнулась, несмотря на то, что он разбудил ее в самое неподходящее время.

В это утро она собиралась лечь спать после завтрака, лишь бы забыть все встречи с собственной же матерью, которые зачастую проходили в коридоре. Так было всегда, но сегодня забыть утренние приключения хотелось куда сильнее.

Однако, лишившись сна, девочка была рада, что это получилось не из-за того, что она просто не хотела спать.

Она была рада птице, потому что она всегда приносила в этот дом сказочную атмосферу, которой не хватало, когда он снова исчезал в городе.

Там, где она его и видела, пытаясь подозвать его, лишь бы погладить его впервые за то время, что он решал провести в одиночестве.

Вот только простым одиночеством назвать это было трудно…

Попугай приносил вместе со своим возвращением таинственную атмосферу главным способом из-за того, что он делал в Марлине, в котором снова тратил дни своей и без того не самой длинной птичьей жизни под частыми ливнями и чередующимися с ними солнцепеками, которые не должны были его радовать, учитывая распростертые объятия в поместье Джессамины, в котором его были готовы видеть хоть каждый день.

Нет, некую атмосферу это животное приносило с собой после своего возвращения из-за того, что оно именно делало в городе в отличие от остальных животных или даже некоторых ленивых людей.

Именно “делало”…

Хлою интересовало именно это…

–Ты вернулся, – она перестала лежать на кровати своей комнаты и теперь сидела на ней, поджав под одеяло ноги, сама при этом начиная поглаживать голову птицы. – И что же ты принес в этот раз?

И последние слова Хлои никак нельзя лучше показывали, как именно она видит этого “героя” в их доме.

Попугай часто улетал, а после возвращался обратно.

Возвращался, позволяя сестрам Хайзенберг смотреть за тем представлением, которое он устраивал в первые минуты своего возвращения…

Находясь в Марлине Хлоя видела, что попугай наблюдает за городом. Достаточно внимательно, чтобы отличаться от остальных птиц, которые почему-то остерегались его.

Хлоя ни разу не видела, чтобы он с кем-то играл. Ни разу не видела, чтобы рядом с ним кто-то сидел.

Впрочем, и сам попугай никогда не привязывался в городе ни к одной стае птиц, давно уже обжившей главную площадь города, на которой вечно разбрасывали зерно и остатки, которые собирали птицы покрупнее.

Попугай Хлои возвращался обратно в город как будто бы не за птичьей жизнью, которой он никогда не интересовался…

А за той, что явно приносила ему больше удовольствия.

Попугай Хлои месяцами сидел на одном месте, смотря в одни и те же окна.

Месяцами летал за одними и теми же людьми.

Улетая из поместья, попугай возвращался в город и без каких-либо раздумий, усаживался на новом месте, которое прежде его не интересовало.

Он смотрел за теми, кто никак не привлекал внимания Хлои. Внимание Хлои привлекала сама птица.

Он же как будто бы знал то, чего не знает она…

И когда Хлоя начинала понимать, кто именно стал его новой “жертвой”, ей становилось не по себе, когда рядом с ней проходил этот человек.

Однако что бы этот кто-то не делал попугай был за ним все время.

Все, что только было отведено ему жизнью, которую он тратил на не самое привычное для птицы занятие…

Не самое привычное даже для человека…

–Рассказывай. А точнее, – девочка засмеялась. Она считала попугая чересчур умным, но говорить он, к сожалению, не умел, хоть в городе и говорили, что он из умных птиц. – Показывай.

Джессики не было дома, зато Хлоя, которая оставалась в нем по утрам, всегда была готова принять его очередное выступление, ждать которое была готова хоть целыми месяцами.

Она быстро выскочила из постели и принялась одеваться, ожидая, что он снова поведет ее в город к тому, кто стал его новым “интересом”.

Старые же, за которыми он бесцельно, но очень пристально следил, обычно больше не появлялись в городе. Говорили, особенно те люди, которые откуда-то знали ее, которых с каждым днем становилось все больше, что они исчезали с горы, но каждый, с кем обсуждала это Хлоя, клялся, что сам видел уезжающую машину с горы.

Клялся.

Даже “не был готов поклясться”, а именно клялся…

Однако этот случай принес еще больше таинственной атмосферы в ее дом…

Попугай не стал дожидаться Хлои, как делал это обычно.

В этот раз он уже был в коридоре второго этажа, используя свой мерзкий и писклявый крик во второй раз. Хлоя даже не заметила, как его большое, серое тело исчезло прямо с ее стола, стоило ей отвернуться лишь на секунду.

–Ты… Куда ты…

Хлоя поняла, что его крик продолжается не просто так и, даже не одеваясь по-уличному, заторопилась за ним.

За ним, который уже бился изо всех сил в комнату ее матери.

Джессамины…

–Что ты делаешь? – все еще не теряя энтузиазма, Хлоя пробежала весь длинный коридор к самой двери матери, уже не боясь ее встретить в этом коридоре.

Но вот открывать ее дверь снова… – Зачем, малыш? Зачем тебе туда?

Однако серый попугай продолжал изо всех сил царапать дверь Джессамины своими огромными и страшными когтями. Когда же он, развернувшись, увидел, что Хлоя просто стоит на месте, размышляя над тем, правильное ли желание крутится в ее голове, он, вернувшись обратно к двери, стал уже не просто царапать ее.

Он стал бить ее своим громадным клювом, вырывая из нее целые куски…

–Постой! Она меня же.. – Хлоя не успела договорить и подлетела в сторону двери, с силой толкая ее вперед. – Хорошо, хорошо, только ничего не круши больше, ладно?

Когда дверь открылась, птица еще посидела на холодном каменном полу поместья, осматривая ее изнутри.

Он как будто бы боялся увидеть там еще кого-то…

–Пошли, давай, – она слегка подтолкнула его уже успевшими замерзнуть голыми ногами, которыми она тоже ступала по каменному “льду” поместья и только тогда он решился взлететь вверх. Снова.

Как делал это всегда перед тем, как устроить им “шоу” в городе, в который он ее и вел.

Вот только сейчас местом первой за последние месяцы встречи он выбрал совсем не город.

Он выбрал самое неприятное для Хлои место на земле…

–Что тебе здесь нужно? Давай только побыстрее! – в этот раз она уже не испытывала того интригующего чувства внутри себя. Обычно попугай, возвращаясь, “забирал” девочку с собой, давая ей понять, за кем он начинает наблюдать в этот раз.

Страх, который Хлоя не хотела признавать в своих слегка дрожащих руках, был связан именно с этим.

Найти кого-то в комнате матери удивительным не было.

Хлоя бы не удивилась бы даже безжизненному телу, валяющемуся где-нибудь за кроватью, где раньше никто не смотрел…

–Быстрее, пернатый, быстрее! – приказывала она ему, сбрасывая со своего плеча, на которое он взмывал при каждой возможности не тратить свои силы, а использовать чужие. – Что ты хотел показать?

Попугай же даже был не против. Он был готов, что в этом месте этого дома девочка будет нервничать.

Слетев с плеча, он был уже был готов к тому, чтобы торопиться…

–Что ты… – девочка простояла еще с полминуты в самом углу комнаты, наблюдая за его действиями, и не выдержала. – Что с тобой?

Девочка опустила скрещенные до этого руки и сделала один шаг к центру комнаты.

Попугай начинал выходить за рамки дозволенного…

–Так! Прекрати! Она же меня… – но успеть было просто невозможно. Попугаю, особенно этого вида, не составляло труда разорвать на части небольшое животное, в чем, к слову, он никогда даже не был заинтересован.

Разорвать в клочья календарь Джессамины, да так, чтобы он целиком и полностью упал на пол в одно и то же место, в его интересы, как оказалось, уже входило.

Календарь, в котором, как помнила Хлоя, зачеркивался лишь один день, оставляя свободу, в обыденности, целому месяцу вперед перед тем, как зачеркнуть уже новую дату.

Календарь, смысла которого не понимала ни Хлоя, ни Джессика…

–Что ты наделал?! – девочка осталась стоять на месте, смотря, как под ее ногами лежало то, что ее мать вела последние три года. Она опустилась на колени и попыталась собрать хотя бы каплю из этого моря, но собирать по одному клочку оказалось неудобно.

Она снова поднялась на ноги, впервые не радуясь его появлению, и произнесла:

–Я не знаю, что с тобой в этот раз, но… – она хотела пригрозить, но в этой птице, в ее взгляде и в том, как важно этот взгляд смотрел ей прямо в глаза каждый раз, когда она обращалась к нему, царило какое-то нечеловеческое спокойствие.

Нечеловеческое и не животное.

Даже сейчас, когда Хлоя была зла на него и кричала, он все равно сидел на одном из небольших шкафов, даже не шелохнувшись. Даже не возмутившись.

Он как будто бы принимал ее волнение, но все равно продолжал чего-то ждать.

Вот только чего Хлое догадаться было трудно… – Я выйду из комнаты и вернусь уже с веником и совком. Ты… Ничего больше не сделаешь? – она продолжала общаться с попугаем, как с уважаемым человеком, которого даже немного побаивалась с виду.

Хотя “с виду” не всегда было самым достоверным источником.

Как и сейчас…

Попугай продолжал сидеть на шкафу, но уже в крайне спокойном состоянии.

Хлоя, желая проверить его, уже забыв о том, что это происходило в комнате Джессамины, вышла из нее, желая пройти до самой лестницы, чтобы…

Чтобы не спускаться с нее, а быстро вернуться обратно, когда она услышит что-то новое. Однако новым в этот раз было не попытка разорвать что-то.

То, что произошло спустя буквально шаг после того, как она вышла из комнаты, много времени не требовало…

Звук разбитого стекла и расплескавшейся воды заставил ее вернуться также быстро, как она и ушла. Попугай сидел все на том же месте, хотя натворить чего-то явно успел.

И Хлоя вспомнила, что именно…

–Ее сок?! – больше удивилась она. – Зачем?!

Она посмотрела под ноги, боясь сделать шаг в сторону разбитых осколков, и видела, как вода расплескалась по всему полу перед выходом из комнаты.

Под тем местом, где раньше висел календарь Джессамины…

–Что мне теперь делать? – она, не сумев догадаться с самого начала, уже была готова разворачиваться и идти за тем, за чем вышла в первый раз.

Вот только убрать это попугай бы просто не позволил. Он хотел, чтобы она увидела это.

Но увидела, как задумывал он…

–Что ты…

Он быстро слетел со шкафа и, резко заколотив крыльями по воздуху, на секунду сумел зависнуть, прежде чем его большое серое тело упало бы за пол окончательно.

Времени хватило…

Его клюв ударился о выключатель и свет озарил вечно темную комнату, во мраке которой на полу увидеть белые обрывки календаря было легко и без освещения, и теперь перед Хлоей предстала совсем другая картина. Та, которая заставила ее остановиться на месте.

И посмотреть туда, где и пролилась жидкость разбитого стекла.

Во мраке не было видно, что это, однако сейчас дочь той, что жила в этой комнате, вспомнила, что обычно пила ее хозяйка…

Во мраке было трудно понять, что это было.

Однако как только свет вернулся, вернулась и память о том, какой сок предпочитала Джессамина.

Гранатовый.

Попугай запищал третий раз за это утро и, быстро вылетев в коридор, вновь пролетел через окно в комнате Хлои. Она слышала, как он резко покинул этот дом.

Вот только слушала ли она сейчас хоть что-то в округе, вопрос был риторический.

Хлоя смотрела на обрывки календаря, знаменующего, что что-то, чем занималась Джессамина, что-то связанное с этим непонятным календарем, закончилось, и, превратившись в обрывки, уже использоваться не будет.

Что же знаменовал гранатовый сок, разбившийся прямо над этими обрывками, представить ей было уже не просто страшно…

Она быстро выскочила из комнаты, побежав в самый низ поместья за совком, веником и тряпкой, лишь бы убрать все, пока не вернулась мать.

А обрывки так и продолжали лежать на полу.

И красная кровь сока, расплывающаяся по всему полу, покрывала собой все больше и больше лепестков разорванного календаря, характеризующего что-то важное для их матери.

Того, за что можно было больше не волноваться.

Хлоя вернулась спустя две минуты бега по большому поместью. Перед тем, как приниматься убирать все это, она посмотрела еще раз. Попыталась понять, что это значит. Что ей хотел сказать попугай, который раньше лишь казался ей просто странным животным, в отличие от этого дня, когда он показал себя уже не просто странным…

Однако понять, что значит “кровь”, пропитавшая “то, за что уже можно было не волноваться”, она так и не знала.

Опустившись на колени, она принялась быстро исправлять шалости их домашней птицы, чьи поступки становились все более странными.

И непонятными…

Хлоя быстро убрала все, что изменилось в комнате матери за ее отсутствие и побежала обратно в комнату, так и не сумев понять мысли птицы.

Очень странной птицы…

–

Это были последние метры.

Дальше они идти не могли…

–Госпожа Джессика, мы…

Ее возмущенный и уже практически вернувшийся в норму взгляд посмотрел сразу на всех.

–Госпожа? – повторила она со смехом в своем голосе. – Уверены?

Дети, что помогали ей подняться по холму теперь стояли на месте, уже даже не держа Джессику за руки. Больше ее ноги не дрожали. Руки не тряслись и боли, которая появилась после того, как она упала и ударилось головой об лавку, тоже больше не было.

Хотя, как ей сказал Дар, общающейся с ней каждую секунду, проведенную в Парке, боль шла не от лавки.

Он пообещал рассказать, когда она выйдет из этого мира. Искусственного мира.

Созданного лишь по одной просьбе Джессамины, которая кинула Его, как только Он был достроен окончательно…

–Извините, госпожа… – ребенок затих, понимая, что снова повторился.

За него продолжили остальные двое.

–Извини, Джесс, – это был тот, что постарше. – Но тут тебе придется уже одной.

Они все еще стояли на склоне холма, обрыв которого был готов сорвать любого стоящего на нем и заставить лететь обратно вниз. Но сейчас этого уже никто не боялся.

Дар окончательно вернул в порядок здоровье Джессики и “задрожавшую” несколько минут назад Связь с ней. Теперь она снова была в себе и не боялась, как и прежние три года, уже ни за что, пускай даже в самом ужасном состоянии Дар все равно бы ее спал.

Дети же, в эту секунду вцепившиеся в нее, не боялись падения с такого уклона по другой причине.

Дара в них не было, но это было и не нужно. В Парке никто никогда не умирал. Не мог умереть. И не из-за того, что Дар построил этот мир с такими правилами. Это было не так. Парк строился для другого…

Значило лишь то, в каком состоянии люди, получающие свое приглашение, оставались в Нем.

А точнее, что именно они оставляли в Парке…

–Знаю, малыш, – сказала она и погладила мальчика по волосам, на что он дерзко, но с улыбкой отреагировал.

Конкретно этих детей Джессика помнила точно. Одна девочка, самая младшая из обнимающих ее. Роза. Ее красивые глаза нельзя было сравнить даже с пылающими красным огнем глазами Джессики, которые загорались все сильнее, чем ближе она становилась к Дару.

Однако дети этого даже не видели. Как только Джесс Связалась с Даром, Джессамина сразу же сделала, чтобы обычные люди не видели самого явного примера ведьм и колдунов, которые уже давно вошли в легенды и сказки и были забыты как пару столетий назад. Забыты не без помощи Рода и Семьи.

Огня ее глаз не видели даже те, что остались в Парке, когда получили приглашение…

А после и предложение.

Главного в их жизни…

Вторым был мальчик, чуть постарше Розы, но ростом он был все с ту же девочку. Это был Кайл, который держал Джессику за руку и с закрытыми глазами, впрочем, как и сама Роза, нежился, обнимая может быть и не Главную Хозяйку этого места.

Но уж точно самую любимую…

–Ты еще вернешься?

А вот это уже говорил кое-кто постарше. Это был Лиам, который Джессику обнимать не хотел.

Хотя, учитывая, как часто он появлялся перед Джесс в этом Парке, даже когда она сама уходила от толпы, можно было подумать, что все же хотел…

–Не знаю, Лиам, – Джесс хотела оторвать руки от детей, чтобы изобразить все еще умирающий вид, приложить ладонь ко лбу и тяжело вздохнуть, но руки оторвать не дали… – Не думаю. Я хочу домой. Не знаю даже, смогу ли подняться даже к себе в комнату. К тому же меня ждет Хлоя.

–А завтра будешь здесь? – он все еще продолжал донимать ее, заставляя ее начать торопиться.

–Думаю, буду, Лиам. Возможно, даже ночью приду, – сказала она, лишь бы он отстал. – Так! Все! Прощаемся и расходимся! – она наклонилась к детям и, безумно сжав сразу обоих деток, обняла их так крепко, как только они это заслужили. Роза и Кайл были любимыми из тех, с кем она любила проводить время.

Лиам же…

Лиам вечно проводил время с ними, потому что его любили дети, вечно трущиеся у Джесс.

Когда Роза с Кайлом отошли, она сделала шаг навстречу ему и обвила и его шею тоже.

Лиам был странным человеком, но не любить его было не за что…

Спустя пару секунд дети, не глядя под ноги и даже не оборачиваясь назад, отошли на пару шагов. Джесс же тоже сделала пару шагов. В другую сторону.

–Прощаемся, господа? – сказала она торжественно.

Дети замахали руками, как делали это всегда, А Лиам просто смотрел на уходящую из Парка Джесс.

Она помахала рукой и им, все еще изображая больную, и теперь уже развернулась.

Понять, где начинается Парк, когда ты не в Нем, было невозможно.

Понять же, где Он заканчивается, было легче легкого…

Граница, находилась здесь. Всего несколько метров от пика холма. Джесс попрощалась с этим местом в последний раз и сделала шаг, переступая белую черту, которая была здесь далеко не для нее.

Джессамина попросила Дар обозначить границу ради них. Тех, кто и наполнял Парк.

Тех, кто пришел в Него по приглашению и остался в нем.

Остался, согласившись с предложением, которое выдвигала сама Джессамина.

Главная Хозяйка этого места…

Джесс закрыла глаза, как делала это всегда, и сделала шаг вперед.

Если в Парке ветер был слегка прохладный, то здесь, за то время, что ее не было в настоящем мире погода сильно изменилась. Здесь ветер был ледяной.

Если в Парке было солнце, обжигающее голову даже сквозь волосы, здесь были тучи, закрывшее это солнце…

Ветер был не только ледяным, но и чрезвычайно сильным. Он едва ли не сносил Джессику с ног, но Дар уже успел вернуть ей уверенность в том, что Он спасет ее.

Шаг, два и на третий она наконец забралась на самую высокую точку холма. Джесс смотрела в сторону города. В сторону города, стоящего за Лесом, который и разделял эти два места.

Из Марлина люди выходили, когда слышали зов Парка. Шли по Лесу, слыша Его голос все громче. А после выходили к холмам, на которые не смогли бы подняться без приглашения. В конце концов люди приходили в Парк.

Туда, где им и обещали рай.

Рай, взамен которому они должны были оставить Парку кое-что важное.

Не себя…

Кое-что действительно важное…

Джесс поднялась на пик холма окончательно и снова услышала Его голос, замолчавший несколько минут назад.

Отлично, Джесс… А теперь…

А теперь Я поведу тебя к той, с которой ты уже виделась… Всего совсем недавно…

Буквально сутки назад…

Холод Его голоса пронзал Джессику изнутри острыми и освежающими кольями льда, которые в момент Его речи вдруг снова появлялись. Вот только сейчас они были острее, хоть эта острота и не приносила боль.

Стали острее после очередной прогулки с Джессаминой…

–Но я ничего не помню, – возмутилась на Его слова Джесс.

Как не помнишь и того, что было перед тем, как ты “ударилась головой об лавку”?..

Его голос смеялся, когда самой Джессике становилось не до смеха. Что-то действительно было связано с этими прогулками. Даже если она ничего и не помнила, не замечать того, что после них Его голос становится ближе к ней, она не могла.

А значит, и слова Джессамины о том, что она не знает этому причины, тоже перестали сходить ей с рук. Подозрения были подозрениями.

До этого дня.

Дня, когда Дар увидел глазами Джессики испуганное лицо Джессамины, что могло значить только одно. Ее Парк приходил к своему концу. Нет, Он не разрушался. Просто Его цель практически была выполнена.

Цель, о которой Дар даже не знал и не спрашивал, когда доверчиво строил Джессамине Парк.

Подозрения оставались подозрениями до дня, когда Дар больше не мог надеяться на другие способы.

До дня, когда Дар начал использовать саму Джессику, о чем даже не скрывал. А для этого она должна была вспомнить то, что все это время ее заставляли забывать.

Ее, но не Дар, который запоминал все, что только видел…

Ничего удивительного… Та, к кому ты идешь тоже не помнит того, что было сутки назад…

Дар усмехнулся.

Вы вспомните это вместе…

–

Наконец-то Лес был пройден. Она могла бы пройтись и не по ужасной тропе, а по городскому парку, вход в который всегда был открыт, даже если ты заходишь в него не со стороны еще живой и работающей цивилизации, но это было не то, чего хотела Джессика.

Через Парк она бы вышла к площади, а значит, и к людям, которые обитали в Марлине.

Нет, ей нужна была главная дорога этой горы, обходящей вокруг весь город. Ей нужно было поместье, одиноко стоящее вдоль нее там, где никогда никого не было.

Поместье, которое она считала заброшенным…

Сейчас Джессика уже вышла из Леса и стояла как раз таки вдоль этой дороги. Там, откуда оставалось лишь несколько сотен метров до поместья, на которое она раньше даже не обращала внимание.

Джессика развернулась в его сторону и без задней мысли сделала первый шаг.

Точнее, сделала бы…

–Джессика! – кто-то кричал чересчур громко, чтобы Джесс не запереживала. Однако переживать смысла не было.