Текст книги "История эпидемий в России. От чумы до коронавируса"

Только после того, как в нашей медицинской науке утвердился марксистский принцип исторического подхода к изучению всех предметов, событий и явлений в их возникновении и развитии в связи с конкретными историческими условиями, породившими их, стало возможным создание истинной и полной истории отечественной медицины.

Глава 2. Первые сведения об эпидемиях в Древней Руси

Первые достоверные сведения об эпидемиях на Руси относятся к XI веку, т. е. к временам создания первых древнерусских летописей.

В то время на территории будущей Европейской России существовало уже древнерусское государство, объединенное под властью киевских князей. Создание этого государства было обусловлено развитием феодальных отношений и явилось результатом длительного процесса социально-экономического развития. С возникновением Киевского государства начинается объединение восточных славян в единую древнерусскую народность; растут города, являющиеся ремесленными и торговыми центрами, развивается торговля. Создается самобытная культура. С расширением феодальных землевладений основная масса сельских производителей – смердов, вовлекается в феодальную зависимость, а вместе с тем растет и их эксплуатация. Народные массы отвечают на это рядом стихийных выступлений (восстание смердов в Суздальской земле в 1024 г., движение новгородских горожан, восстание «простой чади» в Киеве в 1068 и 1113 гг.). Эти выступления побуждают феодалов пойти на некоторое ограничение эксплуатации. Однако положение низших и самых многочисленных классов Киевского государства остается по-прежнему тяжелым. Большие разорения и тяготы причиняют многочисленные войны и набеги соседних кочевых народов. Отсюда нередкие «глады», т. е. голодные годы, после неурожая или войны.

Развитие торговых связей и нарушение экономической замкнутости отдельных районов страны в значительной степени способствовали быстрому распространению инфекционных болезней; частые «глады» подготавливали почву для возникновения эпидемий. В древнерусских летописях содержатся многочисленные указания и о «морах», т. е. возникавших на территории Древней Руси эпидемиях. Однако отдавая должное усердию русских летописцев, оставивших нам описания этих эпидемий, нужно сказать, что сделать какой-либо эпидемиологический анализ по их данным не представляется теперь уже возможным прежде всего потому, что совершенно неясно, о каких болезнях в летописях излагаются сведения. Все попытки расшифровать, какая инфекционная форма вызывала тот или иной «мор», носят в значительной степени гипотетический характер и являются лишь более или менее хорошо согласуемыми с современными взглядами догадками.

Поэтому мы приводим описания моров в том виде, как они сохранились в древнерусских летописях, не беря на себя смелость делать какие-либо далеко идущие эпидемиологические предположения и ограничивая свою задачу более скромными рамками – рассказать об эпидемиях, бывших на Руси, и мерах, принимаемых для борьбы с ними.

Первое достоверное указание о появлении какой-то эпидемической болезни относится к 1060 г. В этом году среди «торков» – кочевников, живущих в Причерноморье, разразился мор. Летописец писал: «В сем же лете Изяслав, и Святослав, и Всеволод, и Всеслав, совокупивше вой бесчислены, поидоша на коних и в лодьях, бесчислено множьство, на Торки. Се слышавше Торци, убояшася, пробегоша… и помроша бегаюче… ови от зимы, друзии же гладом, ини же мором»[15]15
  Лаврентьевская летопись. С. 70.


[Закрыть]. Болезнь не была занесена в русские города, а поразила только войска князей, ушедших в поход.

В 1092 г. описана эпидемия, появившаяся вначале в Полоцке, а затем в Киеве. Летом этого года была страшная засуха: «В се лето ведро бяще, яко изгораше земля и мнози борове (леса) възгорахуся сами…», и люди стали «умираху различными недугыи».

Летописец так описывал болезнь: «Предивно бысть Полотьске:…бывше в нощи тутън (туман), станяше по улици, яко человеци рищюще беси; аще кто вылезяше из хоромины, хотя видети, абье уязвен будяше, невидимо от бесов язвою, и с того умираху, и не смяху излазити из хором, по семь же начата в дне являтися на коних, и не бе их видети самех, по конь их видети копыта; и тако уязвляху люди Полотьскыя и его область»[16]16
  Там же. С. 92.


[Закрыть].

В Киеве от болезни умерло «от Филипова дне (14 ноября) до мясопуста (7 февраля) 7 тысячи…»[17]17
  Там же.


[Закрыть]. О характере болезни судить трудно. Эккерман (1884) высказал предположение, что это был «аптонов огонь» – Jgnis persicus или Jgnis sacer. Болезнь приблизительно в это же время описана в Западной Европе. Клинически она выражалась судорогами и гангренозными поражениями разных органов и тканей. Иногда вследствие гангрены отпадали целые конечности и у больного оставались лишь голова и туловище.

По мнению современных исследователей, «антонов огонь» представлял собой отравление спорыньей.

В 1128 г. был великий «глад и мор» в Новгородской земле. Летописец отмечал: «Осминка ржи по гривне бяше, и ядаху люди лист липов, кору березову… ипии ушь (ужей), мъх (мох), конину, и тако другым падшим от глада, труппе по улицям и по търгу и по путъм и всюду; наяша наймиты возити мьртвьця из города; а смородм нелга вылезти (т. е. от смрада нельзя выйти), туга беда на всех отец и мати чадо свое въсажаше в лодыо даром гостьм (купцам), ово их измъроша, а друзии разидошася по чюжим землям и тако, по грехом нашим, погыбе земля наша»[18]18
  Новгородская I летопись. С. 5 (упоминает также Ипатьевская летопись. Новгородская IV, Воскресенская).


[Закрыть].

При описании этого мора летописцы впервые указывали, что в Новгороде были наняты особые люди, чтобы хоронить за городом тела погибших от заразной болезни.

О характере эпидемии сведений нет.

В соседних странах: Польше, Лифляндии – в то время эпидемии не были описаны.

В 1153 г. была какая-то эпидемия и эпизоотия в войске великого князя Юрия: «Поиде Гюрги с Ростовци, и с Суждалци, и со всеми детми в Русь, и бысть мор в коних во всех воих его, акъже не был николиже»[19]19
  Лаврентевская летопись. С. 146.


[Закрыть].

Следует сказать, что Ипатьевская и Воскресенская летописи говорят лишь о падеже коней, не упоминая об эпидемии среди воинов.

В 1158 г. эпидемия и эпизоотия свирепствовали в Новгороде: «Мор бысть мног в Новегороде в людех и в конех, яко нельзе бяше дойти торгу сквозе город, ни на поле выйти, смрада ради мертвых; и скот рогатый помре»[20]20
  Тверская летопись. С. 226.


[Закрыть] Тверская.

В 1162 г. голод и болезни снова опустошали Русь: «И на осень ту возсташа мрази велици зело, зима не бысть вся тепла, и дожди велици, и млениа (молнии), и громы страшни зело, и множество человек избиваху, кадь же ржи бываше тогда по рублю и по сороку алтын, и бысть в людех скорбь (болезнь) и печаль велиа, а плачь неутолим»[21]21
  Лаврентьевская летопись. С. 146.


[Закрыть].

Следующие сведения об эпидемии на Руси датированы 1187 г. На этот раз летописцы упоминают только о болезнях без «глада»: «Бысть болесть силна в людех вельми, не бяше бо ни единого же двора без болнаго, в ином дворе не бяше кому воды подати»[22]22
  Там же. С. 101–102.


[Закрыть]. Ф. А. Дёрбек отметил, что на этот раз в летописях говорится о повальном заболевании, но ничего не упоминается о смертности, очевидно, течение болезни было легким.

Эпидемия началась в Новгороде и распространилась на многие города Руси. В Западной Европе приблизительно в это же время описаны большие эпидемии гриппа (Шнуррер). В 1180–1181 гг. в Германии повальные болезни уничтожили будто бы половину населения. В 1185 г. эпидемия свирепствовала в Испании.

Судя по тому, что эпидемия началась в Новгороде, бывшим в то время как бы воротами, через которые Русь сообщалась с остальной Европой, можно думать, что болезнь была занесена с Запада. Весьма возможно, что это был грипп.

В 1229 и 1230 гг. голодом была поражена почти вся Русь (исключая Киев); в 1229 г. «того же лета глад бысть по всей земле, и простреся три лета… и помре множество людей»[23]23
  Никоновская летопись. С. 88.


[Закрыть].

В 1230 г. «И пойде дождь от Благовещениа до Ильина дни, днь и нощь, и возста студень, и быша мрази велици, и поби всяко жито, и купиша хлеб по осми куп, а четверть ржы по 20 гривен… и бысть мор в людех от глада велик, яко не мощи и погребати их… Глад же наипаче простреся… по всей земли Русской, точию кроме едина го Киева, и толико гнев божий бысть, яко не точию мертвыа человеки ядяху, но и живыа человеки друг друга убиваху и ядяху, а еже конину, и пси, и кошки и иная таковая, где кто налез, ядяше, инии же мъх, и сосну и илем, и кору липовую… ядяху. Злии же человеци, где аще слышаху у кого жито, силою прихожаху в место такое, грабяху и убиваху… и помроша люди по всей земле, имже не бе числа. Сие же бысть по два лета».

Подробно описан «глад и мор» 1230 г. в Царственной летописи: «И купиша хлеб по осми кун, а четверть ржы по 20 гривен Новгородских, а в иных местах сельскых четверть ржы по 30 гривен, а пшеница по 40 гривен Новогородских… и бысть мор в людех от глада велик, яко не помощу и погребати их. Глад же наипаче простерся не точно кроме Киева».

Летописец прямо указывает на связь мора с «гладом». Под словом «мор» здесь, возможно, подразумевается смерть от голода наряду со смертью от эпидемии. О характере последней можно высказаться лишь предположительно. Ввиду связи ее с «гладом» это скорее всего сыпной тиф. Не исключена, конечно, возможность, что наряду с ним имел место и брюшной тиф.

В это же время был голод, и разразилось моровое поветрие в Новгороде: «И постави архиепископ Спиридон скудельницю (братскую могилу)… на Прусьской улице, и пристави мужа блага… возити мъртвьця на кони, кде обидуце по городу; и тако безпрестани по вся дни влачаше, и наполни до върха, иже бысть в ней числом 3000 и 30… и поставите другую скудельницю на поле, коньц Чюдиньчеве улици, и бысть та пълна, в нейже числа несть; а третью поставиша… за святым Рожьством (церковью), и та же бысть пълпа; в ней же числа несть».

В этом летописном сказании обращает на себя внимание то, что нанимали «мужа блага», чтобы подбирать мертвых на улицах и хоронить их.

В 1230 г. появилось в Смоленске моровое поветрие, которое за 2 года унесло 32 000 человек: «В Смоленьске сътвориша 4 скуделници в дву положиша 16 000, а в третьей 7000, а в четвертой 9000; се бысть зло по два лета».

В XIII веке русский народ подвергся тягчайшим испытаниям – порабощению татаро-монгольскими завоевателями. Татарское иго было подготовлено феодальной раздробленностью русского государства, непрерывными распрями князей за власть и территорию. Это разорило и ослабило страну.

 
«Погибали люди русские
От раздоров – споров княжеских».
 

(«Слово о полку Игорсве»)

Русский народ, приняв главный удар татаро-монгольских орд, спас Западную Европу от разорения и угнетения, заплатив за это полной мерой: неслыханными тяготами, сотнями сожженных городов и сел, вытоптанными полями, тысячами тысяч рабов на невольничьих рынках Востока.

Летописи сохранили лаконичные, но полные драматизма описания татарского нашествия: «Татарове же взяша град их Рязань… и пожгоша весь, а князя великого Юрия Ингворовичя убиша, и княгиню его и иных князей побиша, а мужи их, и жен, и детей, и черньца, и черници и ерея емше, овых разсекаху мечи, а других стрелами состреляху и во огнь вметаху, а иныа емлюще вязаху, и груди возрезываху, и жолчь гымаху, с ыных кожи одираху, а иным иглы и щопы за ногти биаху, и поругание черницам и попадиам, великим же княгиням, и болярыням, и простым женам и девицам пред материи и сестрами творяху».

Взяв в 1237 г. Рязань, татарские орды рассыпались по всей русской земле: «Инии взяша Ростов, а инии Ярославль… а инии взяша Городец, и по Волзе вся грады поплениша и до Галица Мерскаго, а инии взяша Юрьев, и Переславль, и Дмитров, и Тверь, и Кашин, и Волок, и Коснятин, и вся поплениша даже и до Торжку, и несть нигде же места, где не воеваша, и взяша во един февраль месяц 14 градов… Бе же пополох тогда зол. По всей земли, сами бо себе людие не ведаху кто где бежит от страха»[24]24
  Там же. С. 109–115.


[Закрыть].

То, что пощадили татарские мечи и пламя, стало добычей «глада и мора».

Голодовки и эпидемии отмечались на Руси в течение всего XIII века. В 1265 г. в Пскове «мор бяше на людех», а по Густинской летописи, был также «велик мор на скотех».

В 1278–1279 гг. «Мнози человеци умираху различными недуги»

В 1282 г. «Бяше глад крепок, яко и дети своя ядяху»[25]25
  Густинская летопись. С. 346.


[Закрыть].

В 1283–1284 гг. во время осады татарами городов Подолья, Волыни и Польши среди осажденных вспыхнула какая-то эпидемия, указания о которой содержатся только в Ипатьевской летописи. Судя по короткому сообщению летописца, эпидемия вспыхнула сначала в осажденном городе: «Измре в городех во остою бесчисленое множьство», а затем в окружающих селах, куда бежали горожане «по отшествии безаконных Агарян» (т. е. татар)[26]26
  Ипатьевская летопись. С. 212.


[Закрыть].

В 1286 г. снова была эпидемия на Руси, причем появление ее летопись связывает с чародейским отравлением татарами колодцев: «Многа же зла тогда сотвориша Руской земле… аще не мечем и не огнем… но чарами своими: иземше бо сердце человеческое мочаху во яде аспидном и полагаху в водах, и от сего воды вся в яд обратишася, и аще кто от них пияше, абие, умираше, и от сего великий мор бысть во всей Руской земле»[27]27
  Прибавление к Ипатьевской летописи. С. 347.


[Закрыть].

При всей наивности подобного объяснения это – первое указание в русских летописях на возможность возникновения болезни вследствие загрязнения воды и первая попытка объяснить появление эпидемий более или менее материальными причинами, до этого все эпидемии объяснялись летописцами как «казни от бога», или как «попущение божье».

Возможно, что эпидемия 1286 г. стояла в какой-то связи с употреблением воды, и не исключено, что это была эпидемия кишечных инфекций. Была ли она занесена к нам татарами с востока или поляками с запада, сказать невозможно. Нужно отметить, что в 1286 г. русские князья вместе с татарами сделали опустошительный набег на Польшу, где в этом году свирепствовала какая-то, точно не описанная повальная болезнь, занесенная из Франции и Богемии.

Глава 3. Эпидемии «черной смерти» (XIV век)

Среди эпидемий, когда-либо посещавших человечество, пандемия «черной смерти» в XIV веке занимает совершенно исключительное место. Это была самая грозная пандемия из всех описанных в истории культурных народов.

Оглушительным взрывом разразилась она над всем миром в XIV веке и была величайшим бедствием, оставившим глубочайший след в умах не только современников, но и людей, живших много лет спустя после нее.

Эпидемиографы прошлых веков связывают появление «черной смерти» с рядом необычных явлений в природе: землетрясениями, наводнениями, засухой.

В 1331 г. по всей Южной и Западной Европе прошли сильные ливни. На острове Кипр дождь шел в течение 20 суток, от наводнения здесь погибло около 8000 человек. В Ирландии в то же время был неурожай. В Китае сильные засухи повлекли за собой ужасный голод. Следом за засухами прошли сильнейшие ливни, вызвавшие наводнения, от которых будто бы погибло 400 000 человек. Большие наводнения имели место в Европе в 1324 г. Массовые заболевания с ужасающей смертностью наблюдались в Индии.

Трудно сказать, какое значение имели эти катастрофы в природе для распространения «черной смерти», однако несомненно, что вызванный ими голод подготавливал почву для распространения эпидемий.

В Европе в это время шли беспрерывные войны, разорявшие народ, заставлявшие население сбегаться под защиту городских стен, скапливаясь в городах.

К этому нужно прибавить еще ужасное антисанитарное состояние городов. Долгое время существовал обычай выбрасывать все нечистоты прямо на улицу. Уборных не существовало, и еще в XVI веке кучи человеческих экскрементов можно было найти на балконах королевской резиденции – Лувра. Первая очистка Парижа была произведена в 1662 г. и это событие так поразило современников, что по его поводу была выбита специальная медаль.

Русь стонала под гнетом татарского ига, многие города были разорены. Князья, заботясь только о расширении своих уделов, вели нескончаемые междоусобные ссоры и войны с соседями. Народ страшно обнищал и часто голодал.

Все это, несомненно, создавало почву для быстрого распространения эпидемических болезней. Вопрос о том, где впервые появилась чума и как она распространилась во время страшной пандемии «черной смерти» в XIV веке, до сих пор остается неразрешенным. Большинство авторов прошлых столетий считают, что болезнь была занесена в Европу из Азии. Но современные исследователи указывают, что, вероятно, в Европе с незапамятных времен существовали природные очаги чумы. Поэтому, по их мнению, важнейшим фактором пандемического распространения болезни в Европе в XIV веке было широкое освоение человеком больших степных массивов. Однако это не исключает также возможности заноса чумы и с азиатского континента. Это кажется вполне правдоподобным, так как Средиземное море было местом интенсивного торгового судоходства, и, следовательно, чума могла быть легко завезена в торговые города Европы, как с крысами, так и с больными.

Путешественник де-Мюсси писал, что в 1346 г. в Причерноморье «вымерли бесчисленные племена татар и сарацинов от неожиданной и необъяснимой болезни… огромные пространства земли опустели, наиболее населенные города почти обезлюдели». Де-Мюсси жил в то время в Крыму. Татары осадили г. Каффу (Феодосию), принадлежащий генуэзцам, но в течение 3 лет не могли его взять, так как среди осаждавших появилась смертельная эпидемия, ежедневно уносившая множество жертв. Татары посредством метательных орудий стали перебрасывать в осажденный город трупы людей, умерших от болезни. В городе началась паника, и итальянцы, бросив его, бежали к себе на родину. Далее де-Мюсси пишет, что по дороге среди беженцев началась ужасная эпидемия: из тысячи осталось в живых не более 10 человек: «Родные и друзья, и соседи поспешили к нам… но мы принесли с собой убийственные стрелы, при каждом слове распространяли мы свой смертный яд». Не будем спорить о достоверности описанных де-Мюсси фактов.

Вопрос о возможности бациллоносительства при чуме в настоящее время оспаривается, и хотя Стронг, Корсенти, Н. А. Гайский описали случаи носительства чумной палочки совершенно здоровыми людьми, тем не менее такая возможность распространения чумной инфекции изучена еще недостаточно.

Не исключено, что у спутников де-Мюсси был уже инкубационный период болезни или они перенесли в дороге легкую форму чумы. Возможно также, что на кораблях генуэзцев прибыло и большое количество чумных крыс. Но для нас важно другое, а именно, что чума в 1347 г. появилась в Италии, в 1348 г. распространилась во всех прибрежных городах Средиземного моря, а затем, подобно степному пожару, охватила весь европейский континент. По свидетельству современников заболевания протекали главным образом по типу легочных поражений, бубонная форма болезни встречалась очень редко. Это позволяет предполагать, что и распространение чумы во время этой пандемии происходило в основном по типу распространения легочной чумы. Этим можно объяснить и массовый характер эпидемий, и быстроту их распространения по территории европейских стран.

Опустошение, произведенное «черной смертью», было ужасным. По данным Геккера (Haecker, 1832), на которого обычно все раньше ссылались, в Европе от «черной смерти» умерло 25 млн человек. Однако эта цифра, по-видимому, сильно преувеличена, так как Геккер исходил из весьма приблизительного подсчета общего населения Европы.

По данным же Б. В. Урланиса (1941), от «черной смерти» в Европе погибло около 14–15 млн, или 1/5–1/6 часть населения. Но и эта цифра свидетельствует о колоссальном опустошении. Достаточно сказать, что по расчетам того же Урланиса, потребовалось не менее 110–120 лет. Для того, чтобы число населения в европейских странах достигло прежнего уровня.

Слухи о больших эпидемиях где-то на юге, в прикаспийских странах и Причерноморье, проникли и в русские летописи, но о времени их появления указания летописцев противоречивы. В Никоновской и Воскресенской летописях они отнесены к 1346 г., в Псковской I – к 1348 г., а в Новгородской IV о них упоминается дважды – первый раз в 1346 г. и второй раз в 1350 г. Сопоставляя эти сведения с указаниями западноевропейских наблюдателей, можно думать, что наиболее достоверными являются свидетельства Воскресенской летописи. В ней содержится довольно подробное описание этого мора: «Того же лета казнь бысть от бога на люди под восточною страною на город Орначь (при устье р. Дона), и на Хазторокань, и на Сарай, и на Бездежь (на рукаве Волги), и на прочие грады во странах их; бысть мор силен на Бесермены (хивинцы) и на Татары, и на Ормены (армяне) и на Обезы (абхазцы), и на Жиды, и на Фрязы (генуэзцы и венециане в колониях на побережьях Черного и Азовского морей), и на Черкасы, и на всех тамо живущих, яко не бе кому их погребати»[28]28
  Летописи: Псковская II. С. 14; Никоновская. С. 196; Новгородская I. С. 85; Новгородская IV. С. 60; Псковская I. С. 190.


[Закрыть].

Следовательно, судя по этим сообщениям, «черная смерть» в 1346 г. свирепствовала на устьях Дона, в отдельных местностях Поволжья, на Кавказе, по побережьям Каспийского, Азовского и Черного морей.

Относительно начала эпидемии на Руси мнения историков расходятся. По Рихтеру и Геккеру, «черная смерть» появилась на Руси в 1351 г., Н. М. Карамзин и С. М. Соловьев относили начало этой эпидемии к 1352 г.

В Псковской II и Никоновской летописях болезнь эта упоминается под датой 1351 г., а в Псковской I и в Новгородских I и IV – 1352 г.[29]29
  Всскресснская летопись. С. 210.


[Закрыть]

На основании имеющихся исторических источников решить спор о годе первого появления «черной смерти» на Руси нет возможности.

Однако известно, что распространение болезни началось с Пскова. Это вполне объяснимо, если учесть оживленные торговые сношения Пскова с Западной Европой, где в это время уже свирепствовала чума.

В летописях (Новгородские I и IV, Псковская и Никоновская) имеются довольно подробные сведения о появлении и движении этой эпидемии.

Новгородская летопись так описывает начало этого «мора» в Пскове: «Того же лета бысть мор зол в граде Пскове и по селам, смерти належаши мпози; мроша бо люди, мужи и жены, старый и младыи, и дети, и попове, и чернци и черници»[30]30
  Новгородская IV летопись. С. 60.


[Закрыть]. В панике, не зная и не видя никаких мер для защиты от этого бедствия, псковитяне обратились в Новгород, к архиепископу Василию с просьбой «в недостатке всех средств к отвращению сей божеской казни» посетить Псков, отслужить там молебен и благословить город. Архиепископ прибыл в Псков в конце мая, обошел город и через несколько дней отправился обратно в Новгород, но по дороге умер от «черной смерти». Новгородцы устроили ему торжественные похороны, привлекавшие толпы народа, и через короткое время в Новгороде чума свирепствовала с не меньшей силой, чем в Пскове. «Той же осени бысть мор силен в Новегороде и в Ладозе… вниде смерть в люди тяжка и напрасна, от Госпожина дни паче же и до Велика дни»[31]31
  Там же. С. 62


[Закрыть].

В Пскове, следовательно, «черная смерть» свирепствовала летом, в Новгороде же от 15 августа («Госпожин день») до Пасхи («Велик день»).

Чума быстро распространилась по Руси: «Не во едином же Новеграде бысть сие, но по всем землям… Того же лета бысть мор силен в Смоленске, и в Киеве, и в Чернигове, и в Суждале, и во всей земле Русстей… и бысть страх и трепет велий на всех человецех. В Глухове же тогда ни един человек не остася, вси изомроша; сице же и на Белеозере».

•Смертность во время этой эпидемии была очень большая: «И не бе где погребати мертвых… все убо бяше могилы новые…и мног плач и рыдание во всех людех бе, видяше друг друга скоро умирающе, и сами на себя тоже ожидающие».

По описанию в Новгородской летописи, в Пскове попы не успевали отпевать покойников поодиночке: «Попове бо не можаху проводити по единому из дворов за множество умирающих…но веляху комуждо мертвыя своя на церковный двор приваживать, об нощь (за ночь) бо умершим утре обреташеся до 30 или боле скопится у единой церкви, а всем тем один провод, отпеваху надгробную песнь… и тако полагаху и по 3 или по 5 голов во един гроб; такоже бяше по всем церквам, и негде уже бяше погребати умерших, все бо могилье въскопано бяше, ини и подале от церкви и опрочь церкви могилье на целых местах въскопавше погребаху».

По мнению летописцев, болезнь эта пришла из Индии: «Некотории же реша тот мор из Индейской земли, от Солнцеграда» (Гелиополь).

В летописях довольно точно описываются клинические формы легочной и бубонной чумы, наблюдавшиеся в описываемое нами время: «Болезнь же бысть сицева: преже яко рогатиною ударит за лопатку, или под груди, противу сердца, или меж крил, и тако разболевся человек, начнет кровию хракати и огнь зажжет и разворит, и потом пот велий пойдет, тоже потом дрожь имет, и полежав день един или два, а ретко того кто бы полежал три дни, и тако умираху»[32]32
  Никоновская летопись. С. 3.


[Закрыть]. «В лето 6863 (1360) бысть в Пскове вторый мор лют зело; бяше тогда со знамение: егда кому где выложится железа, то вскоре умираше»[33]33
  Псковская I летопись. С. 191.


[Закрыть]. «А еже железою боляху, не единако: иному убо на шии, иному же на стегне… иному же под скулою, иному же за лопаткою; и умираху на день человеков инода до седми десяты, а иногда по сту, а иногда до полутораста»[34]34
  Никоновская летопись. С. 3.


[Закрыть].

Судя по описаниям, можно думать, что чума в этот период носила смешанный (легочный и бубонный) характер. В 1363 г. эпидемия охватила Новгород, Переяславль, Казань, Коломну, Владимир, Суздаль, Дмитров, Можайск, Вологду и окрестности Москвы. Смертность была огромной – умирало от 70 до 150 человек в день.

В 1364 г. снова разразился мор: «Бысть мор велик в Новегороде, в ижнем, и на все уезде его… храхаку людие кровию и инии железою юлезноваху день един, или два, или три дни мало… и се бе по вся дни и не успеваху живыа мертвых погребати, умираху бо на день по пятидесят и по сту человек и болше… Того же лета мор бысть в Переславли… не токмо же в граде Переславли было сие, но и по всем властей и селом и манастырем Переславским… а преже того был мор в Новегороде в Нижнем, а пришел от низу, от Бездежа, в Новгород в Нижний, а оттуду на Рязань и на Коломну, а оттуду в Переславль, а оттуду на Москву, и тако разыдеся во все грады… и в Суздаль, и в Дмитров, и в Можаеск, и на Волок и во все грады разыдеся мор силен и страшен… и бысть скорбь велиа по всей земли, и опусте земля вся и порасте лесом, и бысть пустыни всюду непроходимыа»[35]35
  Никоновская летопись. С. 3.


[Закрыть].

Эпидемия 1364 г., очевидно, являлась продолжением эпидемии 1360 г. В то же время летописец описывал и сильнейшую засуху: «Того же лета бысть сухмень велиа по всей земле, и вздух куряшеся и земля горяще»[36]36
  Там же.


[Закрыть].

В последующие годы снова голод и мор. В 1365 г. – голод и мор в Ростове, Твери, Пскове, Торжке, Москве, в Литве.

В 1373 г. «зной велици, и дождя сверху ни едина капля не была во все лето; а на кони и на коровы и на овцы и на всяк скот был мор велик. Потом же прииде на люди мор велик по всей земле Русской. В 1375 г. – «мор на люди и на скот в Твери и в Киеве». В 1377 г. – страшные морозы и «мор бысть в Смоленске»[37]37
  Цитируется по Эккерману. С. 24; Новгородская IV летопись. С. 303 и 306.


[Закрыть].

Более точных сведений о характере «мора» в Твери, Киеве и Смоленске в летописях нет, но большинство исследователей считают, что это была чума.

В Европе чума господствовала в 1360, 1361, 1369, 1372 и 1382 гг. Гюи де Шолиак сообщал об эпидемии 1360 г., что она появилась в Германии и в середине следующего года дошла до Авиньона. Летом 1361 г. она достигла своего кульминационного пункта; во многих местах вымерло более половины всего населения. Затем болезнь перебросилась в Польшу. В Кракове умерло от нее около половины всех жителей, среди них – все преподаватели тамошнего университета.

В 1361 г. чума свирепствовала в Ломбардии, Павии, Венеции, Падуе, Парме, Пьяценте. В 1363 г. почти полностью были опустошены Торн, Грауденц, Неймарк. В 1368 г. чума распространилась в Англии. В 1371 г. болезнь снова появилась в Польше, в 1374 г. – в Италии: Генуе, Болонье, Милане, Павие, Пьяценте и др.

Затихнув на 8 лет, чума вновь вспыхнула в Европе в 1382 г. Таким образом, чума опустошала Европу на протяжении нескольких десятилетий.

Происхождение этих эпидемий неясно. С точки зрения современных взглядов можно думать, что они были связаны с местными очагами болезни и эпидемии «черной смерти» второй половины XIV века и возникали не за счет заноса «заразы» откуда-то извне, а источники их находились в это время на территории самой Европы.

Многочисленные описания «моров» в эти годы сохранились и в русских летописях. В 1387 г. был «мор» в Смоленске, в живых осталось только пять человек: «Только выйдоша из города 5, человек, город затвориша…»[38]38
  Новгородская II летопись. С. 95; по Никоновской летописи осталось в живых 10 человек (с. 93).


[Закрыть]. В 1388 г. эпидемия распространилась на Псков и Новгород: «А во Пскове бысть мор, на мясной недели, и в великое говение, и через всю весну, и в Петрово говение, а знамение бысть ово железою, ово хракъ кровию»[39]39
  Новгородская IV летопись. С. 96.


[Закрыть].

Следовательно, и этот «мор» был чумою, ибо летописи четко указывают, что мор этот был «железою».

В 1389 г. «Бысть же мор в Пскове, якоже не бывал таков: где одному выкопали гроб, ту пятеро и десятеро голов в един гроб вложиши»[40]40
  Псковская I летопись. С. 194.


[Закрыть]. В 1393 г. «зима бысть студена велми, и мрази нестерпимы, и множество без числа людий и скот изомроша»[41]41
  Никоновская летопись. С. 154.


[Закрыть].

В 1396 г. татары осадили Москву, но через две недели бросили осаду. Причиной внезапного снятия осады была, вероятно, эпидемия, разразившаяся в войске татар. На это указывает Никоновская летопись: «Тое же осени бывшу царю Темир Аксаку на Ординских местах… прииде на него гнев божий… мор силен на люди и на скоты»[42]42
  Там же. С. 162.


[Закрыть].

Этим заканчиваются в летописях сведения об эпидемиях в XIV веке.

В связи с огромными эпидемиями «черной смерти» в XIV веке возникают впервые противоэпидемические мероприятия. Их появлению предшествовало накопление наблюдений и возникновение мысли о «прилипчивости» (заразности) болезней, вызывающих эпидемию, о возможности заражения через соприкосновение с вещами умерших или лицами, бывшими с ними в тесном общении.

Уже в 1350–1352 гг. при описании мора летописец рассказывал: «Аще бо кто, что у кого возмет, в той час неисцелно умирает. Мнози же послужити хотяше умирающим, и тии скоро неисцелно умираху, и того ради мнози отбегающе послужити умирающим»[43]43
  Там же. С. 224.


[Закрыть].

Подобные же указания содержатся и в IV Новгородской летописи: «Кто аще кому отдаваху остаток живота своего, или детей, то и те такоже мнози на борзе разболевшеся умираху. Си же видяще инии бояху ся преимати от умерших тех животов, страхом смертным омрачавшися безумнии, своих сродник отвращахуся тогда»[44]44
  Новгородская IV летопись. С. 61.


[Закрыть].

По словам Гезера, ни один из очевидцев «черной смерти» в Европе не сомневался в ее заразительности.

К XIV веку относится появление первых карантинов. Впервые они возникли в Венеции, где в 1348 г. были построены специальные дома, в которых в течение сорока дней выдерживались все приехавшие из пораженных болезнью мест. Отсюда произошло и название карантинов (итальянское quarantena, от quaranta giorni – сорок дней).

В качестве профилактической меры врачи рекомендовали также «очищать» воздух или по возможности скорее уезжать или уходить из зачумленной местности. Для очистки воздуха применялись большие костры, зажигаемые на площадях, на улицах и даже в жилищах. Папа Николай в своем дворце в жаркие летние дни днем и ночью поддерживал огонь такого костра.