Текст книги "Кресение"

В сущности, для того, чтобы быть искренним, нужно всего одно: позволить себе звучать тем, что идет.

Где идет и как идет, пока оставляю за рамками исследования и постараюсь ответить на эти вопросы тогда, когда буду говорить о составе человека подробнее. Пока достаточно того простого самонаблюдения, что ты всегда можешь видеть то, как в тебе рождается говорение и сама мысль, которую можно высказать, а можно утаить. И даже более того, ты можешь видеть то, что решает: утаить или высказать.

Вот именно видя это, ты и можешь позволить себе звучать тем, что идет. И нужно для этого всего лишь одно простейшее искусство или способность: не совершать усилий по сдерживанию идущей из тебя мысли. Я называю это качество то ли искусством, то ли способностью потому, что мы можем его развивать, но не создавать. Значит, сама по себе эта способность у нас есть исходно. И ее можно лишь развить. Но и это сомнительно, скорее всего, развивать ее тоже нельзя, как нельзя развивать способность зрения, – мы можем лишь убирать помехи к ее использованию, тем самым не усиливая способность, а приближаясь к ее пределу.

Способность нам дана, а вот убирать помехи надо уметь. Вот почему вся работа по несовершению усилий сдерживания, скорее, является искусством. И не имеет действительного отношения к самой способности не совершать усилий. Она работает только с помехами этой способности, так сказать, с облаками, не касаясь закрытого ими солнца.

Мазыки говорили: позволь себе говорить то, что идет. Значит, это искусство может быть названо Позволением. И если исходить из предшествовавшего описания, Позволение – это искусство внимательно следить за тем, чтобы не появлялось усилие сдерживания речи, и убирать то, что это усилие вызывает. Иными словами, Позволение тоже не имеет отношения к тому, чтобы просто позволять словам литься из тебя. Оно лишь обеспечивает такую возможность, убирая помехи.

Слова же льются сами, сами же воплощаются и образы и рождаются звучания, и это происходит самокатом. Способность истекать образами естественно присуща нам, и если бы мы не сдерживались, то изливали бы их непрерывным потоком, сопоставимым с потоком восприятия, то есть с потоком творения образов. Про такое состояние говорят: что вижу, то пою.

Что вижу перед собой или внутри себя, в пространствах сознания. Для воплощения образов это безразлично, потому что в любом случае мы можем воплощать только то, что уже воспринято в сознание. И значит, никогда не поем того, что перед нами, но лишь то, что внутри нас. Даже когда глядим на нечто перед собой. Я уже показывал, какие хитрые приемы применяли мазыки, чтобы обмануть разум при песне имени, и хоть чуточку приблизиться к тому, чтобы видеть вещь, а не ее узнавание.

Впрочем, при очищении это и не существенно. Гораздо важнее то, что в самой природе человека заложена способность изливать из себя образы звучанием или движением, и она-то и есть основа, позволяющая очищаться. Но если мы учимся очищению и совершенствуем свое умение очищаться, значит, в этой основе возможны нарушения – она явно несовершенна. Будь она совершенна, мы бы не нуждались в дополнительных знаниях и усилиях для очищения.

Способность к очищению явно перекрывается в человеке. Чем? Причин и помех много. О каждой надо говорить особо. Но первая, которая может убить все самопознание и полностью перекрыть очищение, – это наша сдержанность. О ней надо рассказать подробнее.

Сдержанность явно связана с задачами выживания. Мы сдерживаем себя тогда, когда рассказывать что-то опасно. Это ясно. И как с этим бороться, понятно: если ты исповедуешься тому, кому доверяешь, например, земле или воде, в сдержанности нет никакого смысла. Если же ты исповедуешься человеку и понимаешь, что что-то из хранящегося в твоем сознании ему доверять не стоит, достаточно признаться себе в этом и принять решение поработать с этим наедине.

Даже при таком отказе от исповеди она уже сработала: ты нашел помеху и знаешь, где теперь искать причины своих бед. Просто научись, как убирать их без помощи других людей. Об этом я расскажу чуть позже.

Получается, что работа со сдержанностью очень проста: достаточно видеть то, что в тебе пытается сдерживать рвущиеся из тебя слова, и каждый раз, когда оно проявляется, спокойно и разумно спрашивать себя: есть ли действительная опасность жизни в том, что пытается спрятать моя Сдержанность? Если есть, то оставить это на самостоятельную работу, если нет, то отпустить, позволить прозвучать. Все просто и ясно.

Беда начинается тогда, когда ты пытаешься так поработать в действительности. Объем того, что рвется из тебя, настолько велик, что поработать со всем разумно – непомерный труд. Хуже того, Объем Сдержанности сопоставим с тем, что рвется. Даже если Сдержанность и меньше того, что ей приходится сдерживать, она точно должна уметь распознавать в этом потоке все виды опасностей, которые могут предоставлять для тебя твои же собственные высказывания.

Из этого можно составить себе представление о том, как устроена наша Сдержанность.

В ней точно есть множественные решения о том, что что-то из хранящегося в твоем сознании нельзя говорить никому. Также есть решения о том, что что-то можно сказать определенным людям и ни в коем случае нельзя говорить другим. Причем что-то всем другим, а что-то лишь определенному человеку. Это значит, что ты можешь болтать об этом свободно, но при этом постоянно отслеживать, не появился ли опасный человек.

Следовательно, в Сдержанности есть еще и условные органы восприятия – Усы, как их называли мазыки – которыми она постоянно следит за миром, пытаясь определить, нет ли людей, при которых надо сдержать говорение.

Кроме того, в Сдержанности должно быть устройство, которое не только перекрывает говорение при появлении опасности, но еще и подменяет его на такой способ поведения, который позволит тебе выглядеть «как ни в чем не бывало». Это устройство называется Ложью.

Ложь, точнее, Лживость, сама по себя огромна и потребует целой книги для своего описания. И я смогу этим заняться не раньше, чем перейду к описанию Мышления, потому что и Сдержанность и Лживость, по своей сути, являются Струями мышления, как это называли мазыки. Сейчас у меня нет возможности их подробно исследовать.

Тем не менее, ясно, что наша сдержанность в речи есть не простое и не малое действие или привычка, а целое устройство Мышления, почему я и называю ее Сдержанностью с большой буквы.

Ясно и другое: мы можем отменить ее простым решением быть искренним, то есть решением выпускать из себя все образы, которые идут. Но это потребует усилия, потому что Сдержанность будет вмешиваться каждый раз, когда, по ее мнению, очередной образ будет представлять опасность для моей жизни. Для того, чтобы такое простое решение работало, нужно либо накопить очень большую Решимость, либо поменять всю свою жизнь.

Мировые религии, вроде Христианства и Буддизма, придумали способ, как искусственно произвести подобную смену жизни. Они создали монастыри и заставили идущих туда принимать решения о том, что они отрекаются от жизни. Если решение это принималось искренне, Сдержанность становилась не нужна, потому что теряло значение всё, ради чего она создавалась.

Но как быть тем, кто избрал познавать себя, оставаясь в быту? Как быть простому человеку, не имеющему возможности бросить своих родных и близких, да и просто не имеющему такого монастыря, в который он хотел бы уйти?

Мазыки были именно такими людьми – простыми крестьянами, которые не могли бросить свою землю и свое дело. Поэтому они разрабатывали способы, как убрать сдержанность, несмотря на необходимость жить в миру.

Работа эта состояла из двух частей. Во-первых, нужно понять устройство своей Сдержанности с точки зрения тех целей и ценностей, ради которых она действует. Ценности и цели эти в совокупности назывались Местами и, как считали мазыки, складывались в «лествицы», то есть лестницы достижения Вершин мира. Конечно, это не вершины действительного мира, а вершины Образа мира, хотя в Мире-обществе им действительно могут соответствовать либо какие-то должности, либо определенное отношение людей.

Выбор в качестве своих целей определенных вершин выделяет в Образе мира твой жизненный Путь, который ты избираешь. Именно эта часть Образа мира, которая как некий путь ведет к избранной Вершине, становится твоим мировоззрением, а избранные вершины – его Маковками. Маковки – это те самые точки зрения, с которых ты судишь о мире в рамках своего мировоззрения.

И это те самые Места, а значит, цели и ценности, которых ты хочешь достичь и ради которых как-то ведешь себя. В сущности, к ним ты и ведешь себя сквозь жизнь. Поскольку они имеют ценность, ее обретает и поведение, потому что, если ты не достигнешь своей цели, не проведешь себя к ней, ты можешь проиграть всю жизнь. Ведь вершинная цель мировоззрения – это вершинная цель твоей жизни.

Следовательно, хочешь ты того или не хочешь, но ты должен следить за своими действиями и словами и вести себя по жизни так, чтобы избегать помех и опасностей, встающих на пути к твоей цели. Вот откуда рождается потребность в Сдержанности и Лжи. Цель оправдывает их в твоих глазах.

Что можно сделать, чтобы обесценить эти цели, и тем ослабить или убрать Сдержанность? Найти более высокие цели, ради которых не надо сдерживаться. По сути, найти такие цели, к которым ведет очищение. Религии ищут Бога. И как только ты ставишь Бога своей целью, все земные ценности становятся мелкими.

Самопознание ищет себя. И это не в меньшей мере разрушает ценности, ради которых бьются в своей ловушке люди. Достаточно хотя бы раз понять, что жизнь не кончается земным существованием, существованием тела, как эти ценности начинают рассыпаться. Сдержанность теряет свой смысл и легко рассыпается, как только ты глядишь на нее из своего нового мировоззрения.

Но ведь жить при этом как-то надо? Надо же кормить семью, обеспечивать себя, просто выполнять ту задачу, ради которой пришел на землю! Как же все это делать, если без сдержанности и хитрости ты становишься уязвим и можешь просто не выжить?

Христианство учило принимать с радостью смерть во имя веры, ибо настоящая жизнь начинается только после телесной смерти.

Мазыки говорили по-другому: разрушение Сдержанности не лишает тебя Разума. Не болтай лишнего, не выпускай из себя того, что не надо выпускать при ком-то. Для этого вовсе не нужна Сдержанность, как самостоятельное устройство сознания. Для этого достаточно просто быть разумным. Ведь даже при самой жесткой Сдержанности Разум продолжает работать, перепроверяя ее. Вполне можно обойтись одним им.

Но это очень большой труд, ведь сдерживать надо слишком много всего! Значит, и думать придется о слишком многом!

А вот это вполне решается упрощением жизни. Стань проще, убери все лишнее. Живи так, чтобы тебе нечего было стыдиться или прятать. Заплати долги, убери уязвимости, сделай все, чем вынужден заниматься, упражнениями для самопознания. Вот и вся хитрость. А для самого опрощения собственной Хитрости существовала Хитрая наука, начинавшаяся с Целеустроения и описания устройства Мышления. Но об этом я буду говорить особо.

Казалось бы, все прозрачно: хочешь очищаться – прими решение быть искрененним с собой. Куда проще?! Просто следи за тем, как твое мышление пытается увести тебя от того, чтобы говорить то, что идет, и подменить это на что-то неуязвимое, в сущности, на ложь. И не допускай лжи.

Но на деле, как показывают жизнь и много лет обучения прикладников искусству очищения сознания, именно это условие оказывается неимоверно трудным для выполнения. Люди, честно избравшие самопознание и отдавшие изучению очищения порой более десятка лет, все равно так или иначе лгут себе. И лживость эта кажется порой неизбывной.

Самое трудное при этом убедить такого человека в том, что он лжет. Порой он настолько слеп, что готов биться за свое право врать, как за свою бессмертную душу. Сопротивление это подобно религиозному фанатизму: вы хотите, чтобы я предал себя?! Вы хотите, чтобы я от себя отрекся?!

Я честный человек, поэтому я не вру! Никогда!

Самоощущение себя «честным человеком» – один из главных врагов исповеди. Приглядитесь к тому, как врут старушки и как они обучают врать молодых женщин, юных мам. Например, что советуется делать житейской мудростью, когда ребенок расплакался. Вы когда-нибудь слышали совет: спросить у него, что он хочет, или, что уж даже немыслимо, – понять ребенка? Нет, основной совет: ребеночка надо отвлечь.

И вот наши молодые мамаши, стоит ребенку расплакаться, либо орут на него в раздражении, либо быстро-быстро отводят ему глаза: а вот смотри, какой дядя прошел! А вон машинка, вон машинка! Смотри, какая машинка!

Отвести глаза – это не ложь, как считает русская женщина. Точно так же, не ложь та ложь, что была соврана не ради прямой личной выгоды.

К примеру, если кто-то в доме испортил твою вещь, и ты задаешь вопрос: кто это сделал? Мама или бабушка запросто могут встать грудью на пути ссоры и объявить: это сделала я!

Или, как это было у меня в жизни, когда гостивший у нас дядюшка тайком испортил старинную икону, и я спросил его: зачем он это сделал? Даже если не верует, мог бы обойтись с ней бережно, хотя бы потому, что это произведение искусства и большой труд! Тут что-то подтолкнуло мою маму, почуявшую назревающую ссору, она вдруг бросилась между нами и заявила:

– Это не он! Не начинай!

– Что же, тогда это ты сделала?! – сказал я.

– Почему я? – растерялась она. – Ничего я не делала!

– Но ведь нас в доме только трое: либо он, либо ты!

На это она не нашла, что ответить, и ушла на кухню, сама недоумевая, зачем сказала явную неправду.

Что заставило ее так поступить? Я впоследствии расспрашивал ее: ради чего ты тогда солгала? И она уверенно и даже с обидой отвечала, что не лгала. А как же оценивать это твое заявление, что это сделал не он? Разве это не ложь?

И выяснилось, что эти слова ею оценивались совсем не так, как мной. Она билась за покой в доме, а то, что делается ради покоя, настоящей русской женщиной ложью не считается. В обычае нашего народа позволять себе любую ложь во спасение другого человека и считать себя при этом честным человеком.

Так поступают все наши врачи, которые врут тяжелым больным. Так поступали все интеллигенты, когда надо было спасать своих коллег от преследований КГБ и парткомов. Так, очевидно, делали во времена Гулага, ЧеКа, красного террора… Так поступали все мученики за веру…

Ложь во спасение человека не есть нечестность, потому что так может поступить только человек чести. Для такой лжи нужно иметь смелость и гражданское мужество, она – Поступок! А как может быть бесчестен или нечестен человек чести?!

Вот мы и выявили разницу между понятиями честность и искренность. Честность – это способность поступать в соответствии с требованиями чести. Честь благородного человека требует говорить правду, но при этом жертвовать собой ради спасения ближнего. Прослыть лгуном – это жертва, поэтому если ты врешь во спасение – ты жертвуешь собой ради другого, значит, ты честен. И самое главное – правда на твоей стороне!

Почему?

Да потому что правда – это не соответствие действительности, а некий суд, который вершит Бог. Правда у Бога! И поэтому ты можешь позволять себе очень сложные поступки, которые людьми могут оцениваться как предательства или ложь, но окончательное решение выноситься будет не людьми. Это произойдет на том Суде, перед которым предстанут души. И поэтому, если ты чувствуешь по душе, что поступаешь честно, ты имеешь внутреннее право на любые поступки, включая ложь. Главное – не терять убежденности в том, что ты допускал это во благо.

Вот почему честных людей так трудно убедить в том, что они лживы! Они настроены хранить верность избранному ими духовному пути и все подобные намеки воспринимают как попытки усомниться в том, что они живут по душе. В общем, это не исследователи, а люди веры. Поэтому исповедь может стать для них фанатичным увлечением, но очищением не становится…

Настоящая работа с очищением через исповедь приходит только тогда, когда тебе удается разделить честность и искренность. Честность, в действительности, – лишь определитель меры искренности, которой тебе достаточно для того, чтобы достигать своей духовной цели и ощущать себя достойным собственного уважения.

Иными словами, честность никак не означает, что ты не лжив. Она означает лишь то, что ты идешь путем Правды! И что ты хороший человек.

Лживость же при самопознании, если мы приглядимся, вовсе не означает, что ты плохой человек. Лживость вообще не относится к оценочным понятиям. Точнее, мы можем это понятие использовать как оценочное, но лишь тогда, когда человек врет намеренно. Но намеренная ложь не рассматривается при исповеди. Если человек врет намеренно, он просто занялся не своим делом. Эта книга не для таких людей.

Я говорю о той лживости, которая есть у честных людей, избравших самопознание и очищение и не могущих преодолеть некоторых помех к рассказыванию о самих себе. Вот их лживость – это действительно не вранье, это не намеренная ложь и не признак плохого человека.

Лживость – своего рода среда, в которой мы существуем. Рассказывая об устройстве сознания, мазыки говорили, что мы вложены во множество слоев образов, называвшихся Лопотью, то есть одежками. Именно эта вложенность и создает лживость, то есть неспособность называть вещи своими именами или произносить именно то, что идет. Мышление наше так многослойно, что мы постоянно говорим о чем-то из одного слоя лопоти словами из другого слоя. И это уже лживость.

Даже простое перетолковывание, просто отстраненность и попытка не звучать образом, а пересказывать его, уже не есть искренность. И про тебя можно сказать, что ты лжешь.

Только представьте себе, что вам надо рассказать на исповеди об очень болезненном для вас событии. Чтобы снизить боль, вы применяете прием, вроде детского способа говорить о себе в третьем лице – Слава сам! Вова пошел! – и говорите, как бы немножко отстранившись. Всё, вам уже можно сказать: звучишь фальшиво. Ложь.

В ответ ты запросто можешь возмутиться: я ничего не врал! Я рассказывал, как есть, как было! И будешь с пеной у рта биться за то, что ты честный человек.

А надо было всего лишь прислушаться к тому, кто это сказал. К собственному собеседнику. Зачем он тебе вообще? Если ты с ним споришь, значит, он мешает тебе делать свои делишки. Собеседник не нужен при самопознании. А если он становится нужен, так чтобы быть зеркалом, чтобы отражать то, что есть ты. И если зеркало почуяло фальшь в твоих словах, значит, оно отразило то, что ты неискренне звучишь в некоторых образах.

А ведь именно это и было твоей задачей при исповеди: найти те места, где ты не точно озвучиваешь образы собственного сознания. Не сражайтесь против тех, кто говорит вам, что в ваших словах звучит ложь, а прислушивайтесь и пытайтесь понять: в чем же ваше звучание не соответствует тому образу, что вы пытаетесь передать.

И вы обязательно найдете, что даже если вы передавали образ точно, так накладывали на него дополнительный образ. Или же сращивали два образа, сбегая, когда становилось больно, в слой, где боль не чувствовалась, как своя. Или что-то еще. Но обязательно найдете, и это будет знаком того, что вы нашли вход в ту ловушку, в которой находитесь.

Может, правда, случиться и такое, что ваш рассказ вызвал собственные переживания у вашего собеседника, и он сам попал в ловушку, из которой ему и казалось, что вы лжете. Такое бывает. Но, во-первых, вы довольно быстро научитесь распознавать такие состояния у других людей. Они очень заметные. А во-вторых, и это важнее – даже в таких состояниях, если человек почуял лживость в ваших словах, она там, скорее всего, есть. И если вы переводите разговор на него, это вернейший признак, что вы хотите отвести глаза от себя.

Любая попытка при исповеди или кресении вообще перевести разговор с себя на собеседника означает, что вам потребовалось отвести глаза. Вы – лжете!

Повторю еще раз: не воспринимайте свою лживость как оценку. Лживость эта психологическая и есть всего лишь данность нашего сложного сознания, в которое мы вложены. Она – ваш друг и помощник, потому что именно она позволяет вам звучать искаженно, и каждое такое звучание со значением есть признак того, что вы нащупали либо камень, либо кривизну души.

Просто порадуйтесь и отправляйтесь это убирать кресением. Как – расскажу чуть позже. Но не расстраивайтесь. Даже простое посыпание головы пеплом: ах, я такая лживая! – означает попытку сбежать от очищения, а значит, есть лишь способ отвести глаза самому себе.

Не поддавайтесь. Мы все лживы, просто потому, что живые и не просветленные. До тех пор, пока у нас есть содержания сознания, в которых живет боль, мы будем звучать неискренне. Просто останавливайтесь в таком месте, и созерцайте, что же там звучит. Так или иначе, но вам станет после этого легче, и вы обретете уважение других людей, потому что для борьбы с собственной лживостью нужна истинная сила духа.