Текст книги "Вторая Ведогонь. Книга первая. Сокровенное тело"

Глава 2. Продуманность речи

То, что деловая речь должна быть продуманной, очевидность. Неочевидно, что продуманность – это очищение речи. Вопрос заключается лишь в том, должна ли существовать некая культура продуманности или каждый сам знает, что значит продумать то, что хочешь сказать. Впрочем, продумывать как-то особо, по-своему можно и при наличии культуры, поэтому ничто не мешает обсудить некие самые общие понятия культуры продумывания.

И первое из них – это то, что перед началом говорения надо очень хорошо понять, что ты хочешь, иными словами, осознать цель своей речи. Вообще-то, наш разум так устроен, что без цели мы не делаем ничего. Но это не значит, что мы всегда осознаем свои цели. Таким образом, первый шаг в овладении культурой речи – это исходное осознавание цели. Второй – удержание этого осознавания на протяжении всего говорения.

Это относится и к культуре речи, и к культуре предварительного продумывания. Осознавание цели в самом начале равносильно постановке задачи, которую разум и будет решать, продумывая. Это первый и простейший шаг.

Но культура работы с целями на этом не завершается, потому что мы редко ограничиваемся в подобных действиях лишь одной целью. Чаще всего, говоря о каком-то деле, мы стараемся достичь сразу нескольких целей. Все дополнительные цели должны быть выявлены и осознаны.

Некоторые из них укладываются в ту задачу, которую мы решаем этим делом, являются как бы дополнительными к главной цели, вроде шагов к ней, поскольку наши дела редко бывают простыми. По сути, такие цели оказываются дополнительными условиями основной задачи, что-то вроде – надо съездить в город и купить продукты. Но при этом надо посмотреть курс валют, заехать в банк, заплатить налог и захватить с вокзала приезжающего человека в 17 часов. Покупка продуктов оказывается основной целью, к тому же состоящей из нескольких частей, поскольку продукты надо покупать в разных местах. А все остальное – дополнительные цели.

Если задачу не продумывать, то можно сначала прокатиться по магазинам, купив все продукты, а затем еще раз проехаться по тем же местам, занимаясь дополнительными делами. А можно сразу наложить одну карту на другую, чтобы делать все, так сказать, параллельно, а последний магазин чтобы оказался рядом с вокзалом. Естественно, такое решение будет выгоднее.

Соответственно, оно сначала должно быть создано как образ действия, а затем передано исполнителю в речи. И тут возможны разные подходы к говорению. Можно просто рассказать всю последовательность действий. В сущности, это разновидность говорения истины: как я вижу образ в своем сознании, так его и излагаю. Но говорение истины не всегда самый доходчивый способ управления.

В данном случае говорение лжи, точнее частичное говорение лжи, попытка обмануть, может оказаться гораздо действеннее. К примеру, сказав в общем, что надо сделать – купить продукты по списку, посмотреть курс, заплатить налог и встретить гостя, хороший управляющий с честными глазами советует дураку: да ты не спеши, встреть гостя, а с ним и езди по магазинам, он тебе грузить поможет. Банк, правда, до шести работает. Так ничего, завтра съездишь еще раз. Там, правда, штрафы будут за просрочку, но у тебя зарплата большая, хватит…

Привыкший жить дурачком простоватый исполнитель вначале попадается на кажущееся удобство решения – гость поможет с погрузкой продуктов, но как только до него доходит, что его обманывают и над ним смеются, его разум приходит в возбуждение. Разум всегда просыпается, когда начинают смеяться, поскольку смех указывает на дурака. И разум исполнителя начинает доказывать, что он не дурак. И тут же сам создает весь тот образ разумного действия, который надо было продумать.

Говорящему же остается лишь сверять то, что предлагает работник, со своим собственным образом и подсказывать лучшие решения.

Таким образом, предварительное продумывание, проделанное перед говорением, превращается во время говорения в совместное продумывание. В то самое, про которое народ говорит: ум хорошо, а два лучше. И достигается это именно приемом речи – переключением с говорения истины на говорение лжи, что заставляет слушающего противопоставить обману говорение правды как разоблачение лжи. И так происходит своего рода диалектический синтез лжи и правды, возвращающий снова к истине как к окончательному итогу совместного думания.

Суть же приема в том, чтобы не механически вкладывать образ действия в сознание исполнителя, а включить его разум и заставить думать его самого.

Однако это не исчерпывает работу с целями во время делового говорения. Не менее важно выявить не только дополнительные, но и скрытые цели, то есть такие цели, которые к делу не относятся, но убить его могут. Такие цели чаще всего бывают либо личностными, либо вообще чужими, вошедшими в наше сознание помимо нашей воли и, по сути своей, являющимися сумасшествиями.

Последние могут сломать всю жизнь, поскольку человек становится непредсказуем и неуправляем. Их, конечно, довольно просто выявить и убрать при специальной психологической работе. Но человек должен хоть раз осознать, что в нем есть странности и эти странности разрушительны для дел и жизни. Поэтому работа руководителя оказывается сходна с работой воспитателя, который использует дела в качестве средства диагностики личных черт и болезней своих подчиненных.

Такая диагностика полезна, даже если вы не владеете искусством очищения сознания. Познав своих людей и их особенности, опытный управляющий ставит задачи перед работниками с учетом их особенностей. И это, несомненно, сказывается и на продумывании образа дела и на речи.

Таким образом, продумывая Образ дела, ты учитываешь не только особенности мира, в котором эта задача решается, но и особенности человека, решающего задачу. Это довольно скоро становится привычным, то есть входит в культуру делового говорения, как то, что мы непроизвольно учитываем, что один поедет по делу на грузовике, другой на легковой, а третьему придется ехать на общественном транспорте. Или как то, что мужчину можно посылать за тяжелой посылкой, а беременную женщину лучше послать на почту заполнять квитанции, да и то не в жару и не в давку.

Как бы там ни было, но предварительное продумывание делового высказывания должно создать образ действия, который и будет говориться, и сам образ говорения или изложения этого образа действия.

Образ действия должен учитывать мир, в котором придется действовать, и его особенности. А образ изложения должен учитывать того, кому говоришь, и его особенности. При этом лучшим способом передачи образа действия будет включить разума исполнителя так, чтобы он начал считать этот образ действия своим. Но не так, чтобы он мог изменить его суть.

Поэтому в завершение изложения должна быть проведена проверка точности понимания. Попросту говоря, исполнитель должен рассказать, как он сделает дело, а руководитель должен постараться сбить его, чтобы тот защитил правильный образ действия. Искусство путать и сбивать с продуманных образов действия – особый предмет при изучении деловой речи.

Вот такая непростая эта наука – говорение истины, как оказывается на деле. Настолько непростая, что даже руки опускаются. И если это так, то их надо опустить, потому что вы еще не созрели до искусства, которое вас манит.

Либо принять, что придется очень много трудиться, потому что эту вершину с наскоку не взять…

Глава 4. Состояние задачности и устранение помех

Если мы хотим сделать дело, в котором нам требуется помощник или работник, нам не обойтись без управления. Это очевидно. Неочевидно, что нам не обойтись без раскрытия видения. Даже если всего лишь требуется вынести ведро с мусором. Управление же невозможно, если у исполнителя не включился разум. Именно это и надо видеть.

Включить разум – это всего лишь слова, весьма приблизительно передающие происходящее, скорее, даже искажающие его. Разум никогда не перестает работать. Он, так сказать, всегда включен, даже во сне. Поэтому в действительности его надо не включить, а заставить заняться той задачей, которую принес. Иными словами, необходимо заставить разум исполнителя отключиться от того, чем он обычно занят, и поработать на поставленную задачу.

При этом почти наверняка придется преодолеть какое-то сопротивление и устранить некоторое количество помех. Естественно, не у исполнителя, раз мы собрались изучать говорение истины. Первая – это наше непроизвольное отношение к другому человеку как к доступному для управления. Мы все достаточно опытные люди, чтобы видеть, когда человек чем-то занят, а когда он свободен от дел. Чтобы мы могли поручить ему что-то, исполнитель должен быть свободен. Поэтому мы либо ловим его, когда он ничем не занят, либо просим прерваться и выслушать новое задание. Когда мы просим прерваться, он с очевидностью переключается с одной задачи на другую. Именно эти ощущения и становятся для нас тем основанием, на котором мы строим свои суждения.

Однако именно это основание весьма поверхностно. Начать хоть с того, что нам кажется, что, глядя на человека, мы судим о состоянии его занятости. А в действительности мы судим о состоянии его разума, хотя даже не отдаем себе в этом отчета. Неточность наказуема, поэтому необходимо научиться точно отдавать себе отчет в том, что работаешь именно с разумом и обращаешься к разуму.

Но и разум – это очень большое и сложное орудие, в котором есть много разных частей. В данном случае мы обращаемся к способности разума решать задачи. Что же касается задач, то надо понимать, что разум никогда не спит, никогда не прекращает работать, и, пока он работает, он решает задачи.

Это значит, что, когда бы вы ни попытались обратиться к исполнителю вашего задания, он всегда чем-то занят, точнее, его разум уже занят какой-то иной задачей. При этом вам может казаться, что он бездельничает, но бездельничает лишь его тело. Разум работает, и его надо суметь не включить, а переключить на новую задачу.

Когда исполнитель явно занят другим делом и его надо лишь отвлечь для нового задания, мы все умеем это сделать. Мы привлекаем его внимание и заставляем остановиться и услышать нас. Причем отслеживаем, чтобы он был достаточно внимателен и все понял. А также добиваемся согласия на исполнение порученного. А вот когда человек бездельничает или исходно нацелен на общение с вами, эта способность переключать разум исполнителя нам отказывает.

Это и есть первая и немаловажная помеха управлению: мы не видим разум исполнителя, не чувствуем присутствия задачности в нем, а потому даем задания небрежно, не всегда переключая и свой, и его разум в состояние новой задачи. Между тем это переключение задачности должно быть частью обязательной культуры управления. Причем культура эта должна взращиваться на способности видеть саму работу разума. В частности, по проявлениям внимания и невнимания.

Именно так отслеживается состояние разума и на протяжении всего разговора, во время которого дается задание. То, что человек не включается в задание, – это только первая из помех. Включившись, он усваивает лишь часть задания, а затем снова отключается или отвлекается. И это настоящий разрушитель управления. Все подобные помехи восприятию нужно устранять прямо в ходе разговора. Делается это примерно так же, как захватывается внимание человека, явно занятого другой задачей. Все помехи надо видеть и не допускать в пространство задачности.

Научиться этому так или иначе удается любому руководителю. Гораздо трудней перенести это искусство на себя и начать видеть, как мечется ваш собственный разум, разрываясь между множеством задач сразу. Но затем и нужно осваивать управление другими, чтобы научиться управлять собой.

Глава 5. Говорение образа

Чтобы освоить говорение истины, надо понять, что мы говорим не слова. Продумывая дело, мы готовим образы, их и передаем с помощью слов. Говорение дела есть говорение образа дела, а постановка задания есть говорение образа действия. Для бытового освоения управления все эти знания могут быть излишними, но желающий овладеть скрытыми силами, должен понимать, как устроена наша речь.

И первое, что необходимо понять, – это то, что, воспринимая речь, мы ее слышим, а понимая – разглядываем. Делается это с помощью Ока души, которое в действительности есть Глаз Сокровенного тела. Без него уши перестают слышать, а глаза смотрят, но не видят. То, что было услышано или увидено, но не попало в Глаз Сокровенного тела, не может быть понято, а потому исполнено. Чтобы добиться от исполнителя того, что вы хотите, нужно, чтобы он обратил на ваши слова не только уши, но и Сокровенный глаз.

Для этого надо видеть и Сокровенный глаз, и все Сокровенное тело. Самое первое, что нужно, чтобы овладеть этим искусством, – это научиться, глядя на человека, видеть его тело внешней оболочкой. Сокровенное тело – это не тель. Оно внутри, и оно в определенном смысле совпадает с телью, по крайней мере в верхней части. Но на этом совпадения и исчерпываются. Поэтому надо научиться видеть человека двойным.

Впрочем, для овладения искусством речи достаточно понимать, что настоящее восприятие, ведущее к пониманию, происходит в Сокровенном теле, завершая восприятие внешнее, и настоящее говорение происходит еще до того, как рождаются звуки и даже слова. Настоящее говорение совершается до слов, в образах. Образы же творятся разумом исходя из условий нашего существования.

Условия существования отражаются в образе мира и образах, непосредственно связанных с каждой из решаемых нами задач. Из них создаются те образы, которые мы используем в речи, и вся их окраска, от которой зависит звучание и воздействие. Сокровенный человек обеспечивает эти образы силой и пониманием. Эти две части образа – внутреннюю и внешнюю – необходимо отчетливо различать. Какая из составных частей Сокровенного человека это делает, пока неважно.

Сам по себе образ создается во внешней по отношению к Сокровенному телу среде – в сознании. Точнее, он создается в так называемой мережке из образов сознания. Но такой образ ощущается нами пустым и при говорении не вызывает у людей отклика.

Чтобы образ начал работать, он должен оказывать воздействие. Для этого в него надо вложить не только силу и понимание, но еще и охоту. Люди хорошо слушают тех, кто говорит с охотой. Одной охоты достаточно, чтобы пробудить у людей интерес к себе. Охота непроизвольно вносит в образ силу, поскольку непосредственно связана с силой жизни и есть ее проявление.

Добавление к образам речи силы и охоты не усложняет образ, зато приучает глядеть в собственную глубь и удерживать не только связь, но и стремление. Когда ты тянешь из глубины силу и охоту, чтобы вложить в образ, глубина тянет тебя и становится привычной средой.

Если вы научились говорить с охотой, вы научились привлекать внимание людей, поскольку внимание притягивается к тому, что важно для жизни. Чтобы освоить это искусство, надо понять очень простую вещь: начиная говорить, ты должен хотеть чего-то, что достигается с помощью речи. И чем сильнее ты этого хочешь, тем большую силу жизни ты притягиваешь.

Само по себе зрелище, которым является полный жизненных сил человек, притягательно. Однако искусство речи открывается тому, кто научился не просто говорить с охотой, но еще и делиться жизненной силой с другими. Это и есть важнейшая тайна священной речи. Когда ты делишься охотой и силой с другими, твой новый мир разливается вокруг тебя.

Давая задание или просто обращаясь к человеку с просьбой, необходимо понимать, что человек вовсе не обязан тратить свою жизненную силу на тебя. Поэтому его надо обеспечить необходимой жизненной силой, если хочешь, чтобы он на тебя потрудился. Эту жизненную силу надо вложить в тот Образ действия, который ты создаешь для человека. Таким образом ты учишься использовать любые Образы действия, чтобы они тянули тебя в глубину.

Это первая часть искусства говорения образа. Вторая предполагает, что, кроме охоты и силы, ты вкладываешь в образ понимание.

Глава 6. Понимать и понимать того, кому говорим

То, что в образ действия необходимо вложить охоту, силу и понимание, очевидность. Давая задание, ты должен хотеть сам, чтобы дело было сделано; это привлечет внимание исполнителя. Если ты хочешь пробудить его охоту, ты должен вложить в образ жизненную силу – в сущности, заплатить ею человеку за труд. Не телесный, конечно, а за труд усвоить передаваемый образ. А для того чтобы он начал действовать, нужно, чтобы он очень хорошо понимал, что делать. Понимание надо иметь самому и вкладывать в передаваемый образ до тех пор, пока оно не станет пониманием исполнителя.

Все эти действия могут быть легкими и успешными, а могут не получиться, если управляя, ты не понимаешь того, кому даешь задание. И не надо забывать, что искусство управления применяется не только на предприятии. Самая обычная жизнь – это постоянное управление, даже в быту. Поэтому им стоит владеть.

Безусловно, понимание непросто и может быть нескольких уровней. Имеется ввиду, конечно, не понимание вообще, а то понимание человека, которое позволяет им управлять на самом простом уровне. Примером может быть взаимодействие с продавцом в магазине. Если вы, поглядев на человека за прилавком, поняли, что он продавец, то вы спокойно требуете от него те или иные товары и он вас обслуживает. Но если за прилавком был не продавец, а кассир или заведующий, то вам придется очень постараться, чтобы заставить его что-то для вас достать с полок. Зато они охотно исполнят обязанности кассира или заведующего.

Неточность в обращении, исходящая из неверного понимания человека, делает управление очень непростым делом. Это очевидность. Но это же высказывание становится гораздо менее очевидным, если его перевернуть: понимание человека делает управление человеком легким и приятным. Мне это напоминает знаменитое русское выражение: девка красавица – кровь с молоком! Прочтение наоборот – убивает его: молоко с кровью!

Итак, что надо понимать про исполнителя в самом общем виде. Безусловно, исходным является – обязан он или не обязан исполнять ваши распоряжения. Довольно часто мы теряем управление именно потому, что обращаемся к человеку так, как будто он обязан делать то, что нам нужно. Условно говоря, мы путаем приказ, требование и просьбу. А если мы неточны, говорение истины становится невозможным, поскольку нам приходится оснащать свою речь дополнительными средствами.

Отношения людей определяются взаимными обязательствами, которые либо есть, либо их нет. Но даже тогда, когда человек обязан, он всегда готов разорвать эти отношения, и поводом может явиться именно то, что вы приказываете, а не просите. При этом в миг, когда вы отдаете человеку свое распоряжение, он может еще быть обязан его исполнять. Но, получив приказ, принимает решение разорвать отношения. Таким образом, даже наличие обязанности подчиняться не гарантирует того, что приказ будет исполнен.

Однако срыв исполнения приказа возможен лишь по двум вполне определенным причинам: либо человек обижается на вас лично или на вас как на представителя власти, либо он ленивый и плохой работник.

Отказ исполнять требования гораздо сложней и может случиться по гораздо большему числу причин. Требования – это не приказы. В определенном смысле они – обращение к «сознательности», то есть исходят изнутри самого исполнителя и лишь напоминаются ему управляющим. Например, требование гасить свет, покидая рабочее место, исходно могло быть приказом. Но постепенно должно было перейти в некую культуру или самодисциплину, основывающуюся на понимании: теряем деньги на энергии – меньше прибыль и доходы.

Это значит, что работник сам заинтересован в исполнении этого требования. Как и ребенок должен быть заинтересован в том, чтобы у него не болели зубы, и поэтому чистит их не по приказу, а по напоминанию. Напоминанию о требовании. В силу этого требование может произноситься кем-то так же, как приказ, но не исходит от него. Оно существует как бы само по себе, в том числе и в сознании исполнителя.

Опытный управляющий предпочитает использовать требования, а не приказы, причем говорит их так, чтобы исчезнуть как личность. Если нет личности, не на кого обидеться. И если работник уходит, поскольку ему не подходят требования, он уходит, не поссорившись, то есть имея возможность вернуться. Это выгодно всем.

Исчезнуть как личность надо именно из речи, из способа говорения, который используешь. Это важнейший шаг на пути к говорению истины. Более искусные управляющие предпочитают даже требования маскировать под просьбы. Просьба – это способ заставить что-то сделать человека, который не обязан ничего делать. В силу этого просьба дает возможность торговаться и назначать цену за свой труд. Это делает жизнь приятней, а человек ощущает себя хозяином себя и своей жизни.

Подача требования под видом просьбы ставит исполнителя перед выбором – требовать плату или вспомнить про требования. Вспомнив, что требуемое нужно ему самому, человек не берет плату и исполняет работу потому, что сам так решил. А это дает более высокое качество труда.

Какой из способов подачи управления использовать – требования или просьбы решает каждый сам для себя исходя из задачи, которую видит главной. Успешность управления – это одна задача. Чистота речи, ее приближение к говорению истины – другая.

Думаю, сначала стоит все же убрать личность из управляющей речи. Это не станет ни потерей личности, ни потерей уважения. Как раз наоборот, именно таких людей и начинают считать сильными личностями. Убрать надо лишь то, про что, наблюдая за собственной речью, сам скажешь: а вот это моя личность влезла в дело.

Дело должно говориться исходя только из дела. В этом и заключается его суть для освоения речи. Овладев чистой и простой деловой речью, можно овладеть и искусностью в управлении. Но мы учимся тому, как вскрывать свою Силу и Огонь, чтобы обуздать их.