Текст книги "Записки о способностях"

Вероятно, важнейшей частью всей научной теории способностей является доказательство несостоятельности утверждения, что способности могут быть врожденными. Это очень мутное место в психологии способностей, будящее целую кучу сомнений и даже подозрение в недобросовестности.

Объясняется это тем, что ученые постоянно как бы чего-то недоговаривают. Точнее, они недоговаривают многого. Иногда это выглядит как невладение точным рассуждением, иногда – как злой умысел.

Если рассуждать строго, то ожидается, что психолог, доказывающий, что способности не могут быть врожденными, помянув Локка, который первым заявил, что врожденных идей нет, должен сделать следующее утверждение: исходя из этого основания, я и отказываю способностям во врожденности. Иначе говоря, если уж ты ссылаешься на Локка, значит, ты принимаешь его точку зрения. Но тогда она становится частью твоего рассуждения, и это надо признать. Но они не признают.

Они явно хотят использовать Локка, но не хотят признавать себя его последователями? Почему? Как объясняли наши психологи, он, как и французские материалисты, слишком механистичен. А действительность тоньше, хитрее. В общем-то, Локк говорил верно, но сказать это надо иначе…

Там, где речь заходит об идеях, мир может быть только черно-белым. Идеи идеальны. И нельзя быть немножко мертвым или немножко беременным. Локк имел мужество заявить, что никакие врожденные идеи невозможны. И это черное и только черное. Белое – это не то, что мягко и угодливо служит и вашим, и нашим: вообще-то крокодилы не летают, но если товарищ майор не согласен, то летают, только низенько и незаметно. Белое однозначно исходит из того, что врожденное бывает. Не знаю, как насчет идей, но способности врожденными бывают!

Почему в этом вопросе было так много хитростей? Ведь что-то заставляло психологов крутиться, как того прапорщика из анекдота, и объяснять, что сами-то способности не врождены, а врожденные у нас задатки… А какая разница?! Что за игра словами?

Способности врождены или врождены задатки способностей, ведь суть спора не в словах, а в том, приносим ли мы что-то в эту жизнь из того мира, откуда приходим? Хорошо, будем считать, что способности – имя для очень определенного состояния, в которое мы входим, когда беремся за какие-то дела. Иначе говоря, это успешность в деле. Но при этом кому-то то же самое дается легче, а кому-то трудней. Почему?

У них были лучше не способности, а задатки? Кто это придумал, – шулер. Он что-то прячет в рукаве. И я даже знаю, что – душу! Признать врожденность способностей – значит признать, что они не телесного свойства, а приносятся в это тело душой. Но об этом умалчивается.

Когда о душе умалчивает психолог, это выглядит злым умыслом. И даже не в этом вопрос, что психолог не признает душу. Уж лучше бы он спорил и пытался доказать, что допущение врожденности способностей неверно, поскольку тогда приходится говорить о душе. Заявив это, он вынужден был бы доказывать свое утверждение, а тем самым сделать явными его слабости.

Но психологи молчат. И душа оказывается в положении репрессированного, которого судили «тройкой», то есть без суда, без права на защиту, справедливость и оправдание. Никто и никогда не доказал, что души нет. Это было еще в восемнадцатом веке принято в качестве гипотезы, но почему-то всех удовлетворило. Как будто взбунтовавшиеся плебеи поделили барскую усадьбу, а теперь им удобно ничего не знать о прежнем хозяине.

Недомолвки и участие в неправедном судилище всегда вызывают сомнения. Допущение, что нечто в нас может быть привнесено из времени, когда это тело еще не существовало, по крайней мере, должно быть рассмотрено. И это не вопрос справедливости. Это вопрос научной добросовестности.

И очень простой вопрос: а что, если настоящий мир не такой, каким его описала правящая гипотеза?! А что, если душа есть, а ты жизнь положил, чтобы убеждать себя и других во лжи?!

Так зачем ты жил, психолог?

Мои сомнения не исчерпываются перечисленными. Но я не буду их множить. И названных достаточно для главного: нужно провести собственное исследование.

Нисколько не сомневаюсь, что научной психологией совершено не мало действительных находок, которые недопустимо было бы утерять. Но я не пойду ни путем естественной науки, ни путем науки о душе.

Я пойду путем самопознания. Я постараюсь выявить мои собственные понятия о способностях. При всей их смутности и неопределенности они рождались из столкновений с действительностью. Значит, они соответствуют этому миру и отражают в себе мое устройство. Если душа есть, она в них тоже отразилась.

И я бы хотел ее найти…

Раздел Второй
Прикладная психология способностей

Передо мной стоит довольно сложная задача – сделать переход от академической психологии способностей к прикладной. Психологи довольно часто вынуждены работать с различными способностями как прикладники. Но это не значит, что они это делают на основе той фундаментальной теории, которой является академическая психология.

Пожалуй, можно сказать, что прикладная работа делалась вопреки академической теории, даже тогда, когда старательно прикрывалась фразами из каких-то академических изданий. Проделанный мною предварительный обзор академической психологии способностей с очевидностью показывает, что она на сегодняшний день не обладает даже однозначным определением способности. Тем более, таким определением, которое оправдало бы прикладную работу.

В сущности, на сегодняшний день утвердились два определения. Одно из них предполагает, что способности – это особенности личности, то есть говорит о способностях как о том, чем личности отличаются одна от другой.

Второе считает, что способности – это то, что определяет успешность деятельности. Это гораздо ближе к прикладной работе, если бы при этом было определено, что же такое способности сами по себе. Если вдуматься, то второе определение так же далеко от действительности, как и первое. Только первое говорило о чертах личности, а второе, условно говоря, о чертах деятельности.

Очевидно, что деятельность будет успешней у того, у кого больше способностей. Но что такое способности?

При внимательном рассмотрении того, что знает о способностях русский язык, становится очевидным, что за этим словом скрываются, по меньшей мере, три понятия. Во-первых, это способ говорить.

В сущности, про все, что я могу сделать, можно сказать, что я способен на это. Даже если я могу улечься в ящик, язык позволяет сказать, что я способен это сделать. Тут мы имеем просто языковое выражение, произведенное от понятия “способ действия”. Если нечто можно сделать, значит, такой способ действия тоже возможен.

Следовательно, и существительным в данном случае будет не способность, а именно способ действия. Способен в значении способа действия не есть искомое психологии способностей.

Способность, которую ищет этот раздел психологии, это не возможность сделать нечто, а качество, которое можно раскрыть и развить в себе.

Гораздо ближе к этому подходила старая психология или наука о душе, которая выделяла три основных свойства души – познавать, желать и чувствовать. Действительно, душа способна на это. Однако и при таком понимании возникают непреодолимые сложности. Душа исходно способна на все это, это свойства ее природы.

Если я хочу вскрывать в себе какие-то способности, которые позволят мне преодолеть слабости сегодняшнего моего состояния, то я не найду ни подсказки, ни опоры в старой психологии. Ее способности – это данности или описание природы души. И, как ни странно, хоть душа и способна на все это, способностям в этой картине места нет!

Тем способностям, о которых мечтаю я, и о которых мечтало человечество со времен мифов и сказок.

Старая психология не предполагала, что способности можно развивать, она их просто описывала, считая их устройством души. Вероятно, это было верно в каком-то смысле, но когда Гальтон предложил говорить о способностях как об одаренности, это вызвало живой отклик в тех же самых душах, которые только что мирно жевали траву на лугах собственных способностей.

Видение способностей даром, которым боги выделяют нас из общего стада, как-то очень живо отзывается в душе. И даже понимание, что способности можно развивать и накапливать от воплощения к воплощению, благодаря чему происходит наше движение внутри некой сказки, почему-то сильно греет душу.

Души, безусловно, имеют некое устройство, которое можно назвать способностями. Во всяком случае, мы определенно способны познавать, чувствовать и желать. Но мы не способны воздействовать на эту данность, не способны извлекать из этого возможности. И если это есть наша природа, мы не способны ее менять!

Именно это право – изменить свою природу – и делало прикладную психологию способностей самой желанной из всех наук человечества. Да, мы в ловушке воплощения и ограничены в своих возможностях, потому что у нас и наших тел нет необходимых нам способностей. Но мы мечтаем и рвемся из ловушки плоти. Мы хотим преодолеть свою природу, и нам очень важны все способности, с помощью которых мы могли бы освободиться из этого заключения.

Прикладная психология способностей имеет особый предмет: это те способности, которые можно раскрыть и развить в себе. Но это значит, что предметом психологии способностей является иная природа человека, в которой живут те способности, которых нет у тела, но о которых мы мечтаем!

Иначе говоря, действительные способности, о которых есть смысл говорить, это то, что желательно, в отличие от того, что можешь. В сущности, это мечта об ином теле или состоянии. Возможно, это мечта о том, что уже было и есть, но стало недоступным, благодаря воплощению, то есть обретению плоти.

Мечта о самом себе…

Кажется, я вступаю на поля, нехоженые наукой. Поэтому придется начать с очевидностей. А их, думается мне, не один слой.

Передо мной стоит довольно сложная задача – сделать переход от академической психологии способностей к прикладной. Психологи довольно часто вынуждены работать с различными способностями как прикладники. Но это не значит, что они это делают на основе той фундаментальной теории, которой является академическая психология.

Пожалуй, можно сказать, что прикладная работа делалась вопреки академической теории, даже тогда, когда старательно прикрывалась фразами из каких-то академических изданий. Проделанный мною предварительный обзор академической психологии способностей с очевидностью показывает, что она на сегодняшний день не обладает даже однозначным определением способности. Тем более, таким определением, которое оправдало бы прикладную работу.

В сущности, на сегодняшний день утвердились два определения. Одно из них предполагает, что способности – это особенности личности, то есть говорит о способностях как о том, чем личности отличаются одна от другой.

Второе считает, что способности – это то, что определяет успешность деятельности. Это гораздо ближе к прикладной работе, если бы при этом было определено, что же такое способности сами по себе. Если вдуматься, то второе определение так же далеко от действительности, как и первое. Только первое говорило о чертах личности, а второе, условно говоря, о чертах деятельности.

Очевидно, что деятельность будет успешней у того, у кого больше способностей. Но что такое способности?

При внимательном рассмотрении того, что знает о способностях русский язык, становится очевидным, что за этим словом скрываются, по меньшей мере, три понятия. Во-первых, это способ говорить.

В сущности, про все, что я могу сделать, можно сказать, что я способен на это. Даже если я могу улечься в ящик, язык позволяет сказать, что я способен это сделать. Тут мы имеем просто языковое выражение, произведенное от понятия “способ действия”. Если нечто можно сделать, значит, такой способ действия тоже возможен.

Следовательно, и существительным в данном случае будет не способность, а именно способ действия. Способен в значении способа действия не есть искомое психологии способностей.

Способность, которую ищет этот раздел психологии, это не возможность сделать нечто, а качество, которое можно раскрыть и развить в себе.

Гораздо ближе к этому подходила старая психология или наука о душе, которая выделяла три основных свойства души – познавать, желать и чувствовать. Действительно, душа способна на это. Однако и при таком понимании возникают непреодолимые сложности. Душа исходно способна на все это, это свойства ее природы.

Если я хочу вскрывать в себе какие-то способности, которые позволят мне преодолеть слабости сегодняшнего моего состояния, то я не найду ни подсказки, ни опоры в старой психологии. Ее способности – это данности или описание природы души. И, как ни странно, хоть душа и способна на все это, способностям в этой картине места нет!

Тем способностям, о которых мечтаю я, и о которых мечтало человечество со времен мифов и сказок.

Старая психология не предполагала, что способности можно развивать, она их просто описывала, считая их устройством души. Вероятно, это было верно в каком-то смысле, но когда Гальтон предложил говорить о способностях как об одаренности, это вызвало живой отклик в тех же самых душах, которые только что мирно жевали траву на лугах собственных способностей.

Видение способностей даром, которым боги выделяют нас из общего стада, как-то очень живо отзывается в душе. И даже понимание, что способности можно развивать и накапливать от воплощения к воплощению, благодаря чему происходит наше движение внутри некой сказки, почему-то сильно греет душу.

Души, безусловно, имеют некое устройство, которое можно назвать способностями. Во всяком случае, мы определенно способны познавать, чувствовать и желать. Но мы не способны воздействовать на эту данность, не способны извлекать из этого возможности. И если это есть наша природа, мы не способны ее менять!

Именно это право – изменить свою природу – и делало прикладную психологию способностей самой желанной из всех наук человечества. Да, мы в ловушке воплощения и ограничены в своих возможностях, потому что у нас и наших тел нет необходимых нам способностей. Но мы мечтаем и рвемся из ловушки плоти. Мы хотим преодолеть свою природу, и нам очень важны все способности, с помощью которых мы могли бы освободиться из этого заключения.

Прикладная психология способностей имеет особый предмет: это те способности, которые можно раскрыть и развить в себе. Но это значит, что предметом психологии способностей является иная природа человека, в которой живут те способности, которых нет у тела, но о которых мы мечтаем!

Иначе говоря, действительные способности, о которых есть смысл говорить, это то, что желательно, в отличие от того, что можешь. В сущности, это мечта об ином теле или состоянии. Возможно, это мечта о том, что уже было и есть, но стало недоступным, благодаря воплощению, то есть обретению плоти.

Мечта о самом себе…

Кажется, я вступаю на поля, нехоженые наукой. Поэтому придется начать с очевидностей. А их, думается мне, не один слой.

Часть первая
Раскрытие способностей

Раскрыть свои способности является мечтой для очень многих людей. При этом очень немногие задавались вопросом, что такое способности, и что именно им нужно. Что нужно, каждый человек знает и так, не задумываясь. А что такое способности, определяют, примерно, как дети, насмотревшиеся бэтманов: летать, быть невидимым, извергать огонь из пальцев. Если вглядеться, это не определение способностей, а ответ на вопрос: что хочется?

Летать, извергать огонь, проходить сквозь стены… очень хочется. Зачем и почему?

Если поискать ответы в глубинах сознания, то у каждого найдется свой ответ, потому что эти делания возникают в ответ на обиды, которые наносит мир. Но как бы ни различны были эти обиды, все они лишь помогают ответить на вопрос: зачем? Затем, чтобы восстановить справедливость, получить правильную оценку, восхищение, зависть, благодарность…

Зачем и почему – настолько разные вещи, что каждой из них надо посвятить особое исследование. Но, прежде всего, они лежат по разные стороны от тебя сегодняшнего. Одно в прошлом, другое – в будущем. Одно – это то, чего ты хочешь достигнуть с помощью особых способностей, другое – возможно ли это.

Раскрыть в себе способность – значит нащупать тот кусочек собственной природы, который ранее бездействовал или спал. Следовательно, раскрытие способностей начинается с самопознания и является углубленным познанием себя.

Точнее, с помощью раскрытия способностей можно себя познавать, а познание себя необходимо, чтобы двигаться от способности к способности.

Но что значит – раскрыть способность?

Очевидно, что речь идет о том, чтобы нащупать неведомый или спящий участок собственной природы и заставить его работать.

Существует целая наука – психология способностей. Вернее, лженаука. Нельзя говорить о способностях или качествах, не определив, чего они качества или способности. Наука, именующая себя психологией, то есть наукой о душе, но в действительности душе враждебная и ничего о ней не знающая, не может говорить о душевных способностях. Если её предмет – высшая нервная деятельность, значит, она должна изучать способности нервов, то есть тела.

Однако речь в этой науке идет о памяти, сообразительности, воображении, творчестве. Являются ли они проявлением телесных качеств или телесной природы? Даже сами авторы этой идеологической науки сомневаются, хотя и предпочитают обходить эту тему.

Телесные способности – это вполне определенный предмет, очевидный для любого непредвзятого человека. Тело может двигаться, питаться, очищаться, продолжать род, противостоять болезням. Когда речь идет о болезнях, становится очевидно, что такое способности, свойства или качества тела. Оно умеет бороться с болезнями, даже отключая для этого сознание. Это очевидно. Как и то, что у одних сопротивляемость выше, а у других ниже.

Если вдуматься в этот пример, то станет очевидным, что у нас есть вполне твердое понятие о телесных способностях. И если совершить усилие, это понятие можно высказать. А затем уточнить.

Это необходимо отметить себе осознаванием, чтобы впоследствии сходу узнавать, когда речь идет об иных способностях, к телу не относящихся.

И вот рождается вопрос: так какие же способности хочу раскрывать в себе я? Телесные? Душевные? Или какие-то еще? А еще существуют? Есть ли что-нибудь, кроме тела и души? И если для вас есть, то поймите, насколько узка, насколько не относится к способностям академическая наука, если для неё есть только тело! Добавление души неимоверно расширяет предмет разговора. Но язык наш знает не только выражение «душевные способности», но и «способности духовные».

Что же получается: природа способностей не может не быть связана с моей природой, то есть с природой человека. И если для вас природа ваша только материальна, вы можете развивать только ее, то есть способности телесные. Если же ваше понятие о способностях подсказывает, что вы хотите чего-то иного, вам придется либо отказаться от материализма и признать душу и дух, либо придумать, как желаемые способности вписываются в тело, то есть в вещество.

Без такого объяснения вам не получить необходимой для действий теории. Теория – это не набор трудночитаемых инструкций. Теория в переводе с греческого – это созерцание. Действовать без теории – значит совершать усилия вслепую. Следовательно, вам придется либо раскрывать какие-то способности в потемках, наугад, либо сделать усилие и рассмотреть то, что вы хотите в себе раскрывать и совершенствовать. Если вы не видите то, над чем работаете, вы обречены на неудачу. Теория необходима.

Способности не существуют сами по себе, не висят где-то в бескрайних просторах космоса. Это ваши способности, значит, они связаны с вашей природой. А скорее, просто есть проявление нашей природы. И даже больше: они всегда есть, как свойство, присущее этой природе, но до поры скрытое от меня самого, и их надо просто раскрыть, что и отразилось в языке.

Способности, которые вы хотите раскрывать – это не что-то сверхъестественное, что доступно только особым людям. Это наша природа, но природа, воплощенная в не самые совершенные тело и душу. Она – как товары, которые произвел мастер, – они, в сущности, есть деньги, вот только их еще надо продать.

Чтобы раскрыть способности, нужно понять, природа чего в вас содержит их в себе. И работать с этой природой. Всё, что содержится в любой моей природе, в сущности, уже есть у меня. Его только надо раскрыть.

К сожалению, для этого свою природу надо бы знать. А мы, мало того, что исключаем из рассмотрения её изрядные части, так ещё и ленивы и нелюбознательны. Нам кажется, если упереться и бездумно сделать какие-нибудь упражнения по образцу, созданному какой-нибудь йогой, тантрой или практической психологией, то и раскроешь чего-нибудь. Очень даже вероятно, что и раскроешь. Даже такое тупое и слепое усилие без малейшего понимания награждает искателя.

Это значит, что природа наша так истосковалась по усилию, поиску, желанию вырваться из скотского сосуществования тел, что готова откликнуться и на такой зов. Однако лучше идти зрячим.

Но тут появляется еще одна помеха, можно сказать, философская или метафизическая. Чтобы раскрывать какую-то способность в себе, о ней, по меньшей мере, надо знать. А как знать, если до раскрытия она скрыта в моей природе, и я её просто не вижу?!

Правда, многие искатели способностей живут от обратного: они не очень-то задумываются о том, что такое способности и откуда они берутся. Их не слишком занимает природа этих способностей, а тем более, связь с какой-то иной природой. Они просто хотят чего-то достичь или уметь и принимаются обучать свою природу этому, предполагая, что если усилие будет достаточным, то у них начнут получаться чудеса.

Осла можно сильно изнасиловать, но крылья у него вырастут только в том случае, если они есть в его природе. Пегасы от ишаков не рождаются. И способности не появляются от того, что вы себя чему-то научили. Даже когда нам так кажется, мы просто не различаем причин и следствий. Вы заставляли себя, учили, насиловали, но если в вашей природе эта способность не заложена, у вас так ничего и не вышло. А если вышло, значит, способность была, и вы её просто раскрыли.

Знать свою природу перед тем, как приступать к усилиям, совсем не лишнее. И видеть таящиеся в ней способности просто необходимо. Однако, пока мы не видим их, мы слепы и видеть не можем. Нераскрытая способность не видна, а если она стала видна, значит, она уже раскрыта, пусть и не полностью.

Противоречие, повторяю, метафизическое, значит, лежащее за пределами физики, то есть моей телесной природы. Противоречия такого рода выглядят непреодолимыми. Но только потому, что мы и пытаемся решать их метафизически, за пределами физики, что на деле означает рассуждением. А решаются они в физике, то есть в природе. Природа рассуждения не знает.

Природа признает лишь действия и усилия. Именно так решают задачу раскрытия способностей те, кто не задумывался о теории, кто просто действовал по образцам.

Это не значит, что их путь верный. Он проще. Но образцы то для них кто-то создавал! Иначе говоря, перед простыми парнями все-таки должен пройти кто-то думающий и пытающийся понять. Но идти ему придется не вслепую и не рассуждая, а пробуя и осмысляя. Для этого существуют приемы.