Текст книги "Записки о способностях"

Отдушины – важнейшее орудие естественной психологии, значит и выживания души. Мы идем на эту землю, чтобы учиться. Идем, как на подвиг. Это тяжело, но мы заставляем себя, делаем усилие, которое сможет хоть чуточку нас изменить.

Все очень похоже на обычную школу. Туда хочется ходить только вначале. Затем приходит тоска, но ты идешь, потому что это необходимо, а сбежать или спрятаться все равно не удастся. От школы можно освободиться, только пройдя ее насквозь.

И ты идешь, но ищешь средства, как пережить эту тоску. И что-то придумываешь, вроде незаметных игр во время урока. Многие тайком читают книги или рисуют. Большинство мечтает о чем-то своем, глядя в окно…

Точно так же происходит и в жизни. Мы сами засовываем себя в каждом воплощении во все более сложные классы. Учиться в них подчас невыносимо, но учиться надо. И мы придумываем себе отдушины, которые позволяют хоть на какие-то мгновения отлетать душой от той действительности, которой мы заставляем себя заниматься.

Очевидно, что эта действительность, этот быт очень важны для нашего роста. Ведь мы не сбегаем. Мы стараемся. Иногда крушим все, бросаем семьи, разводимся, уходим с работы, но успокаиваемся и начинаем то же самое еще и еще. Именно то, чем мы заняты большую часть своей жизни, даже если мы от этого бегаем, и есть то, ради чего мы приходим. В сущности, именно наш быт и есть главная мечта наших жизней, даже если мы этого не осознаем.

Но мы считаем мечтами только отдушины. Отдушины же ни в коем случае нельзя достигать или воплощать. Они не для этого. Они для того, чтобы было, куда отлетать душой от тягот жизни.

Мечта, которую достиг, становится бытом. Весь наш быт – это достигнутые мечты. Поэтому надо очень четко разделить свои мечты на то, что должно оставаться мечтами, и то, чем ты действительно хочешь жить. И оставить отдушины как есть. Прикасаться к ним психологически опасно для здоровья.

Раскрывать надо те способности, которые вам необходимы для жизни в том мире, который вы хотите построить. Собственно говоря, воплощать надо не мечты о способностях, а мечты о мирах.

Надо понять, как ты хочешь жить дальше, и что ты хочешь сделать, и подобрать необходимые орудия. Именно они и будут способностями.

Что такое миры? Это стоит понять. Внешне, как кажется, это будет тот же самый мир, в котором ты и живешь сейчас. Только ты будешь в нем жить иначе, другой жизнью. Но кто этот ты? Если тело, то все верно. Это будет та же Земля, и даже та же страна, наверное. Только жизнь как-то изменится, телу, вероятней всего, будет житься лучше и легче… Или же ему будет житься трудней и голодней?

Если открывшаяся способность изменит твою жизнь, то именно в сторону сытости и покоя? Или же она потребует соответствовать себе и изменит жизнь непредсказуемо? К примеру, заставит ночи напролет мчаться сквозь пространства и проявлять чудеса силы?

Но если жизнь может измениться как угодно, а не так, как желательно для тела, значит, способность не телесная? А чья? Наверное, души. Или какого-то иного тела, пока еще скрытого от меня внутри этого.

Но если это так, то возникает вопрос, а что это за тело? И для какого мира оно создано? Если оно не проявляется в этом мире, где я живу телесно, не создано ли оно для совсем других миров? По крайней мере, для таких, которые существуют прямо здесь, одновременно с миром вещества? Скажем, для мира сил. Или энергий?

Основания для такого предположения вполне очевидны: я живу этим телом в мире вещества и веду себя соответственно. Но стоит мне помечтать об особой способности, и я уже вижу себя героем фантастического фильма, левитирующим в костюме Бэтмэна. Это, конечно, ничего не доказывает, но это определяет психологический портрет охотника за способностями. Если они откроются, я именно так и буду себя вести.

А они время от времени открываются. Пусть не такие преувеличенные, как в кино, но в корне меняющие нашу жизнь. Открывается способность, и бывший инженер бросает работу, забывает о пенсии и уходит в экстрасенсы, целители или попы. Он живет рядом с прежними людьми, но ощущает, что они его не понимают, они чужие. Они отстали. А он ушел в иной, прекрасный и яростный мир.

Самое важное, что есть в подобных способностях, если они способности души, то, что они могут сохраниться даже после смерти. Они уйдут с тобой туда, куда точно не пройдет тело.

Это значит, что даже сейчас, пока оно живо, условность, утверждающая, что, меняя жизнь, ты меняешь мир, не так уж далека от действительности. Мы действительно можем стать существами иного мира еще при жизни тел. Вот это и определяет выбор способностей, которые стоит раскрывать.

А какие миры возможны? Трудный вопрос. Но мы точно знаем два: мир душ и мир сил. Для одного надо раскрывать душевность, для другого – силу. Возможно, одно другому никак не мешает.

Но прежде, чем удастся войти в мир душ или сил, придется разобраться с привычными мирами. И первый из них – это мир тел. Тут нас ждут неожиданности.

Если однажды будет определена мечта и принят способ ее достижения, состоящий, с одной стороны, из убирания помех, а с другой, из усилия обучения и освоения, то, вероятней всего, придет осознавание: тело входит в число тех помех, от которых придется избавляться.

Это не значит, что придется избавляться от тела. Это значит, что его придется исключить из числа помех, то есть сделать таким, которое не мешает. А лучше, помогает, как прекрасное и умное орудие. Для того, чтобы это получилось, надо определить ту большую мечту, ради достижения которой придется раскрывать главную способность этой жизни. Без понимания, в чем тело является помощником, понять, как над ним работать, трудно.

Самое неприятное, если ваша мечта заставит вас бороться с телом. Это путь аскезы, он превращает жизнь в противоестественное служение телу. Противоестественно оно потому, что вы вынуждены будете делать все против желаний тела, убивая его. А служение – потому что вы будете всецело привязаны к телу, будете отслеживать все его желания и отдаваться борьбе с ними со всей вашей силой.

Тело – лишь орудие. Очень хорошее, можно сказать, волшебное орудие. Ему не надо служить, достаточно лишь держать его исправным и обучать тому, что нужно для ваших задач.

Можем ли мы говорить о раскрытии каких-то телесных способностей? Говорить-то можно, что угодно. Но существуют ли какие-то способности, о которых мы мечтаем, которые действительно связаны с телом?

Вопрос совсем не простой. При ближайшем рассмотрении оказывается, что подавляющее большинство подобных «телесных» способностей на деле есть способности совсем не телесные. Более того, даже то, что прямо связано с веществом тела, есть либо свойство тела, либо может быть достигнуто, если над этим работать, но с помощью способности личности или души.

Складывается впечатление, что понятие «способность» просто не относится к телу, ведь исходно способность – это некий способ действовать или достигать чего-то, а вещество не может быть деятелем. Поэтому лучше говорить о способностях, связанных с использованием тела, а не о способностях тела.

А вот способностей, использующих тело, может быть множество. Однако возникает вопрос: стоит ли их раскрывать сами по себе? Или же они всегда нужны для достижения какой-то цели?

К примеру, я научился жонглировать, развил гибкость змеи или научился задерживать дыхание надолго. Но зачем? Либо ради восхищения зрителей, либо ради того, чтобы стать ловким бойцом, либо чтобы посмотреть, как живут обитатели морского дна.

Телесные способности всегда служебны, они нужны ради чего-то. И мы либо осознаем это, либо не осознаем. Но в таком случае стоит не вкладывать усилия слепо, а осознать, чего же ты хочешь, и идти прямо к этому. Тогда усилий потребуется меньше, а достигнуть удастся большего.

Именно это четкое определение задачи, которую ты хочешь решить с помощью тела, и называется исчерпанием телесных способностей. Если ты понял, что хочешь в жизни, ты можешь точно обучить тело, и на этом завершить работу над ним.

Зачем возиться с орудием, которое хорошо? Оно нужно для главной битвы, так ею и надо заняться однажды. Просто сказать себе: “Хватит готовиться, хватит точить этот меч, пора сражаться”.

И сделать шаг в иной мир.

Четкое увязывание работы над телом с задачей, для которой тело необходимо, приводит к определению того, чем это тело должно владеть. Именно эта определенность позволяет исчерпать тяжелую работу, то есть сделать ее обозримой и вполне доступной для завершения.

Но тут есть одна хитрость: тело ведь нужно не только обучить, но и поддерживать в готовности. А это значит, что какая-то телесная работа будет вестись всю жизнь. В этом смысле исчерпать ее может только смерть.

Значит, исчерпание телесных способностей не есть исчерпание работы с телом или над телом. Это есть возможность точно понять, что тебе понадобиться от тела, и обучение его всему этому, включая постоянную готовность исполнить все необходимое.

И еще одна тонкость: битвы за главное, за то, ради чего мы раскрываем телесные возможности, начинаются задолго до того, как все эти способности раскрыты полностью.

Как только все необходимые уроки взяты, вы начинаете пробовать себя в достижении следующей мечты. Скорее всего, исходных способностей тела не хватит. Условно говоря, вам не удастся стать победителем соревнований. Тогда вы возвращаетесь к обучению тела и совершенствуете его работу, а затем снова пробуете себя в бою. И так до тех пор, пока не удастся победить.

Так удается четко выверить меру усилий, которые надо вкладывать в работу над телом. И это естественно свойственно нам всем. Мы не ощущаем телесные способности самоцелью, поэтому вкладываем в их раскрытие ровно столько, сколько нужно для победы, и идем дальше.

Если победа одержана, интересы могут смениться, и тогда появится потребность в иных телесных умениях. Так произойдет возвращение к раскрытию телесных способностей. Возвращаться к ним придется до исчерпания потребности в самом теле. И так много раз за жизнь.

Чтобы говорить о тех способностях, что может предоставить мне моя личность, надо хотя бы в самом общем виде понимать, а что такое эта самая личность?

Соблазн отдаться науке очень велик, но приводит он либо к подделке под определение, либо к полной неопределенности. К примеру, можно найти нечто подобное:

«Личность. Целостная психологическая структура, формирующаяся в процессе жизни человека на основе усвоения им общественных форм сознания и поведения» (Справочник по психологии и психиатрии детского и подросткового возраста.). И что с этим делать?

Но и обращение к мэтрам психологии, вроде академика Ананьева, может дать бессмысленнейшее переливание из пустого в порожнее:

«Определение характера. Личность обладает рядом индивидуально присущих ей особенностей и проявлений. Каждый человек отличается от другого человека множеством различных черт, в том числе и психических…

Далеко не все и не всякие проявления личности ее характеризуют как особую индивидуальность» (Ананьев, 1945, с.132)

Психологи напрочь не знают, что такое личность, зато прекрасно отличают ее от индивидуальности. Тот же справочник по психологии и психиатрии считает, что «индивидуальность – это ярко выраженная особенность отдельного человека, обладающего неповторимой, присущей только ему совокупностью природных и социально обусловленных качеств, формирующихся в процессе онтогенеза и жизненного пути».

Предположительно, это совсем не то же самое, что и целостная психологическая структура, формирующаяся в процессе жизни человека на основе усвоения им общественных форм сознания и поведения…

Определять русское понятие с помощью иностранных слов – это плохой уровень владения точным рассуждением. В итоге о смысле высказывания приходится догадываться. И моя догадка такова: индивидуальность – это иностранное имя для того же, что по-русски называется личностью. Следующее: говоря о личностях можно даже бесконечно говорить об их отличиях, но для психолога гораздо важнее то, что составляет её природу и закономерно присутствует у всех.

Природа личности такая же, как и природа мышления. Она соткана из образов сознания. Образы эти, как и отмечают оба определения, накоплены за жизнь, но взяты из окружающей среды. А среда эта двойственна – это мир-природы и мир-общества. Личность, безусловно, знает о природе, но предназначена она для жизни в обществе. Именно этими образами она и наполнена.

Мазыки считали, что личность – это своеобразное тело, искусственно создаваемое нами из образов «сознания и поведения» для выживания в обществе как в неком столь же искусственном мире.

В сущности, личность есть творение разума, но лишь в самом начале. Она, как и мышление, собирает в себя лучшие образцы поведения, позволяющие решать жизненные задачи в обществе. Но как только эти решения становятся образцами, они закрепляются как обязательные способы поведения и становятся независимыми от разума, поскольку их нельзя переделывать. Они же – лучшие решения!

В итоге личность освобождается от разума и живет мышлением, обеспечивающем узнаваемость и повторяемость поведения членов общества. Это не просто мудро, это божественно мудро. Если позволить людям постоянно жить в разуме, они перебьют друг друга, поскольку никогда не смогут договориться или объяснить свои намерения.

Мышление обеспечивает жесткую зависимость поступков от узнавания задачи, которую надо решить. Эта зависимость и называется поведением. Что она дает? Соответствие действий человека ожиданиям других членов общества. Пока человек ведет себя предсказуемо, он не вызывает тревоги. Значит, рядом с ним можно жить. Так и рождается общество из людей, с кем можно жить.

Человек, который всегда ищет новые решения, неудобен, и его либо изгоняют, либо заставляют соблюдать общие правила поведения. Именно так и рождается личность.

Русское слово «личность» происходит от понятия «личина» – маска, одеваемая на лицо и скрывающая истину. Но в обществе истина никому не нужна, нужно, чтобы человек жил и давал жить другим. Иначе говоря, нужно, чтобы он вел себя, как прирученного зверя на поводке. И вел строго по тем путям, которые нарисованы на теле мира правилами и нравственностью.

Тех, кто не захотел принять общественный договор о том, каким должен быть человек, если он хочет жить в обществе, изгоняют. Как изгоняют целые народы, объявляя их дикарями, варварами, первобытными. Впрочем, те делают то же самое в ответ.

Но личностные способности – это мечта только тех, кто избрал жить в обществе и стал личностью. Именно это есть главное исходное условие всей прикладной работы при раскрытии таких способностей. Надо признать себя личностью и членом общества.

Тогда возможно задать себе точный вопрос: а что я хочу в обществе и от общества. Ответ на него обрисует путь, который вы себе наметили. А путь есть способ достижения цели.

Способы достижения ваших целей и есть перечень тех личностных способностей, которые вам нужно раскрывать и совершенствовать.

Что является целями личности? Здесь потребуется простое и строгое рассуждение. Поскольку мы редко задумываемся о том, что мы есть, мы с огромным трудом можем отнести одни свои цели к телесным, другие – к личностным, а третьи к душевным. При этом наш народ даже имел разные слова для обозначения этих целей.

То, что мы теперь привычно называем заимствованным в начале восемнадцатого века немецким словом цели, в отношении тела называлось потребностями, в отношении личности – желаниями, в отношении души – влечениями. Это не все названия того, что движет нами. Были и более тонкие различения.

Так один из видов телесных потребностей, связанный с размножением, назывался похотью, рождающаяся при этом душевная привязанность – любовью, для предмета желаний было общее имя хотя. Так говорит «Слово о полку Игореве» о жене Игоря… Оно производное от общего, так сказать, родового имени для всех видов желаний и влечений, можно сказать, их источника – охоты.

Но личность – искусственное образование, поэтому ей очень подходит заимствованное слово цель. Так что же может быть целями личности?

Буду исходить из того, что надо четко обозначить те поля, которые относятся к личности, исключив и телесное, и душевное. Сделать это не просто. Личность может обслуживать и тело, и душу, она может кормить тело, доставлять ему ласки. Но это не значит, что и сама пища, и телесные удовольствия становятся целями личности.

Тело хочет есть, а личность – жить сытно и беззаботно. При этом она всегда хочет жить в обществе и за счет общества, значит, когда тело хочет есть, личность хочет обеспечить ему такую жизнь. Разум может подсказывать, что надо жить на природе и кормиться тем, что вырастишь сам. Но личность при этом хочет обрести свободу и независимость все от того же общества.

Пока личность есть, она либо сражается за то, чтобы занять достойное место в обществе, и с его помощью обеспечить себе тот уровень существования, который кажется желанным. Либо она воюет с обществом, иногда отрекаясь от него, иногда разрушая, чтобы построить свое. Но и тогда она пытается занять место вне общества, но относительно общества.

Однако при этом мы всегда сражаемся за достойное место. Что это такое?

Этимологические словари однозначно объясняют: «достойный, общеславянское. Образовано от достой – «приличие, сообразность»… достоит – «надлежит, нужно» (Шанский, Иванов, с. 96). Что очевидно: достоинство прямо связано с личностью или, точнее, тем лицом, которое надо иметь в обществе, для чего приходится соблюдать приличия, то есть соответствовать тем образам поведения, которые общество предлагает своим членам.

В сущности, это не объяснение достоинства, это лишь объяснение происхождения слова. Толковые словари в этом поиске полезнее. Чудинов в 1901 году дает самое краткое определение: достойно – по заслугам.

Стоян в 1913-м несколько расширяет его: достойный чего – заслуживающий, стоющий. Почтенный, уважаемый, приличный.

Как видите, чтобы объяснить приличность достойного человека, он вводит понятие цены, точнее, стоимости. Стоющий человек имеет то, что заслужил. А что именно? В том же определении сказано: почет и уважение.

Это очевидно, но это не исчерпывает всего понятия. Кроме всего прочего, достоинство дает еще и независимость и права. Никто не смеет вмешиваться в дела достойного человека. Это его унижает и позволяет возмутиться.

Если мы продолжим исследование, то выйдем сначала на средневековое понятие местничества, а потом дойдем и до первобытного устройства племени.

Что такое местничество? Это такое устроение общества, при котором ты имел право на место за пиршественным столом Великого князя в соответствии со своим родом и заслугами своих предков. Местничество было страшным бичом средневекового русского общества. Князья могли «заместничаться» прямо перед решающей битвой, доказывая, что их обошли и унизили местом, поставив, к примеру, воеводой полка левой руки, когда им полагается быть выше того, кому отдали полк правой руки…

Отменить это смог только Петр, введя право занимать высокие должности не по роду, а по учености и заслугам. Общественно-политическая природа местничества после этого изменилась, но экономическая сохранилась. Кем были эти воеводы, которые местничали? Боярами. А кто такие бояре? Крупные земле– и люде-владельцы. Дворяне были тем же самым, но только помельче.

Это значит, что место за Великим столом давало право на свою долю не только почета и уважения, но и пищи, в виде уделов и наделов. Как их еще называли, кормлений. Имея такую долю за столом Великого князя, местник сам обретал собственный стол размером в эту долю и мог кормить людей поменьше. А они его уважали и почитали…

Достоинство – не такая уж простая вещь и далеко выходит за рамки социальной психологии. И в ней не зря звучит намек на стоимость. От того, сколько стоит моя доля, зависит и мое достоинство. И чем больше людей от меня зависит, чем большее число людей при мне кормится, тем выше мое достоинство. И тем я приличнее…

В первобытном мире это, очевидно, означало право на долю в общей добыче, и если у меня такая доля была, я выживал. Тем самым доля превращалась в судьбу. Если я достойный человек, я получаю по заслугам, мой удел велик, а я человек великой судьбы или доли. Но для этого я должен быть личностью в этом обществе.

Такова исходная природа личности и личностных целей.

Как видите, суть ее проста: личность – орудие, обеспечивающее выживание, но не в мире природы, а среди себе подобных, то есть в обществе. И это сохраняется до сих пор неизменно. Петр уничтожил боярство, но не уничтожил земельные и людские наделы. Александр отпустил крестьян из крепостного права, но тем только усилил буржуазные отношения, которые все построены на власти денег, с помощью которых можно купить любое достоинство.

Советская власть несколько ослабила эту власть, заменив ее на прямое кормление с Великого стола. Связи правили больше денег. Но стоило ей рухнуть, как мы оказались в мире, где одновременно живы и сила денег и сила мест. Те, кто у власти, однозначно и безраздельно живут в мире местничества, как если бы времена не менялись. Люди власти очень просты и страшны.

Простые люди гораздо сложней. Я не говорю про тех, у кого нет сил или ума подняться, и кто исходно принимает роль слуги или рабочей скотинки. Простые люди – это те, кто не хочет участвовать в дележке мест, денег, страны. Кто возмущается этим и принципиально избирает не лезть в подобную грязь. Эти люди старше и мудрее, что не значит, умнее. Они просто помнят из прошлых жизней, что дележкой власти и денег мир не ограничивается. И они ищут, как прожить иначе.

Тем не менее, и они ищут, как прожить иначе в том же самом обществе.

Поэтому, говоря о личностных способностях, придется разделить всех людей на четыре вида, в соответствии с их целями.

Первые – это те, кто хочет жить вне общества и как-то это делает.

Вторые – это люди понимающие, что жить вне общества невозможно, но не желающие принимать его звериные законы, и потому ищущие способы как жить в обществе, но не по достоинству, а по душе. Они избегают глубоко залезать в любые общественные ловушки, но хотели бы обеспечить себе сытую жизнь и все те возможности, которые сейчас существуют.

Третьи – это те, кто доволен своим местечком в самом низу, на Дне, и ловит те возможности, что предоставляет общество, чтобы подбирать падающие на Дно с Великого стола крохи. Их цель – выжить любой ценой.

Четвертые – это хозяева мира, люди за Великим столом князя. Или за столами его бояр. Их цели просты: удержаться у власти любыми средствами и получить наделы как можно больше.

С первыми, третьими и четвертыми все относительно ясно. Их цели прозрачны, а значит, и способности, которые им нужны. Способности всегда определяются целями. Точнее, цели требуют от своих носителей определенных способностей, и если эти способности есть, то человек достигает своей цели или достигает ее лучше. Работать со способностями тех, кто четко идет к своим целям, просто.

Гораздо труднее определить, какие способности нужны простым людям. Поскольку они сами не в силах однозначно сказать, что они хотят, почему мечутся, предают себя, не могут определить, что же им надо развивать в себе. А таких людей в России много, в сущности, простыми ребятами являются все наши интеллигенты и все люди духовного поиска.

Поэтому с ними работа разбивается на две, даже три части.

Прежде, чем приступить к раскрытию способностей, человек должен определиться, к какому виду искателей он относится. И если такой вопрос для вас возможен, а четкого и однозначного ответа сразу не приходит, вы – из простых людей. Иначе говоря, вам не повезло, вы из самой хитрой и сложной категории, вы склонны метаться, искать и… предавать. Вам трудно угодить, вы всегда готовы подловить другого на своей простоте, чтобы потом показать, как он вас недооценил, и что вы поумнее многих будете…

Все остальные исходно знают про себя, чего они хотят. Человек Дна просто даже не будет разговаривать с вами на такие темы, да и вы знаете с первого взгляда на него, что это разговоры не для этого человека. Точно так же и человек Власти.

Однако бывают и исключения. Правда, бывают они на переломах жизни. Когда человек доходит до предела в своем пути и понимает, что жизнь не такова, как описало ее устройство общества. Тогда человек Дна или человек Власти задается вопросами и переходит в число искателей самого себя и собственного пути. Но в такой миг он и узнается как нечто иное с первого взгляда.

Но, начав искать, человек оказывается либо в числе мечущихся простых людей, либо изгоем, покидающим общество, чтобы жить без него. Все зависит от глубины решимости.

Старые мазыки говорили, что с обществом нельзя воевать, над ним надо просто всплыть. Это значит, что ты должен разумно вписать себя в общество, пользуясь всеми его возможностями, но жить своими ценностями и своей жизнью, относясь к обществу как к природе, к огороду, в конце концов, к лесу. Лес – тоже опасное место, где можно погибнуть. Но лес кормит, поэтому им надо научиться пользоваться.

Чтобы жить вне общества, надо очень хорошо понять, а что ты хочешь достичь сам по себе, а потом научиться пользоваться обществом, находясь вне его. Это потребует весьма определенных способностей. Но это вполне возможный путь, на который способен лишь четко определившийся человек.

Простые люди не хотят такой простоты, потому что они понимают: таким способом не выжить и не обеспечить выживание своих детей. Поэтому они ищут иного общества. И если они достаточно умны, создают свои сообщества. В государствах с сильной властью им удается спрятаться в норках для одной семьи. Потом приходят потрясения, общество меняется, и такие убежища гибнут, как это было в России…

Люди думающие, вроде мазыков, собирались в довольно большие сообщества, в надежде сохранить свою культуру и знания. Но мир изменился, и их знания стали не нужны, а с ними ушли и хранители…

Однако есть древние народы, которые живы только потому, что когда-то избрали хранить знания, которые считали Великими. Индусы хранят Веды, Упанишады, Махабхарату. Евреи – заветы своих учителей и пророков. И до тех пор, пока они их хранят, они живы как общества и не могут раствориться в безликой массе рабочего скота, в которую Власть превращает тех, кого опускает на Дно…

Великие знания и великая вера, хранимые народом, удерживают гордость и достоинство, которыми не способны наделить людей властители этого мира. В итоге люди даже угнетаемых народов раз за разом прорываются на места гораздо более высокие, чем им отведено обществом… Это явно говорит о наличии каких-то выдающихся способностей.

Однако дело не в способностях, а в том, ради чего ты собрался жить…