Текст книги "Русь и Польша. Тысячелетняя вендетта"

Предвоенная польская судостроительная программа предусматривала строительство (или закупку) двух линкоров, двух тяжелых крейсеров, девяти эсминцев, девяти миноносцев, 18 подводных лодок, 21 тральщика, 24 сторожевиков и большого количества вспомогательных кораблей.

Линкоры должны были иметь тактико-технические характеристики: водоизмещение 25 000 т; бронирование 350 мм; вооружение: 9–305-мм и 12–150-мм орудий.

Общая стоимость программы достигла миллиарда злотых (200 миллионов долларов по курсу 1937 г.).

Фактически же в составе польского флота на Балтике к 1 сентября 1939 г. имелось:

1) Эсминец «Вихрь» водоизмещением 1540 т. Скорость хода 33 узла. Вооружение: четыре 130-мм пушки.

2) Пять малых миноносцев водоизмещением по 360 т, построенных в Германии в 1914–1918 гг.

3) Пять подводных лодок «Орзел» («Orzel»), «Сеп», «Вилк», «Рысь», «Збык» («Бык»).

4) Минный заградитель «Гриф» водоизмещением 2250 т, скорость хода 20 узлов, дальность плавания 300 миль, вооружение: шесть 120-мм орудий.

5) Четыре малых сторожевых судна водоизмещением 75–183 т и две канонерские лодки водоизмещением по 342 т, вооруженные двумя 75-мм пушками каждая.

В обороне Польши в сентябре 1939 г. ее ВМС не сыграли абсолютно никакой роли.

Планы строительства польского флота были бредовой авантюрой не только из-за отсутствия средств на его строительство и содержание. Польша не имела ни мест базирования, ни верфей, ни обученных моряков, не было ни морских орудий, ни даже заводов, способных изготовлять корабельные пушки калибра 152 мм и более.

Попытки создать свой «океанский флот» и заиметь колонии лишний раз показывают, насколько мышление польских генералов и военачальников было далеко от реальных экономических возможностей и обороноспособности.

Глава 15
Как подружились и как поссорились Юзеф Бек и Адольф Гитлер

30 января 1933 г. президент Гинденбург назначает вождя нацистской парии Адольфа Гитлера рейхсканцлером. 5 марта 1933 г. на выборах нацисты получают большинство в парламенте.

В мае 1933 г. польские дипломаты начинают активный зондаж в Берлине на предмет улучшения отношений. Гитлер смягчает свою антипольскую риторику. В сентябре 1933 г. начались германско-польские переговоры по таможенным вопросам.

19 октября 1933 г. Германия вышла из Лиги Наций и заявила о готовности подписать пакты о ненападении со всеми желающими.

1 сентября 1933 г. крупный помещик, бывший министр иностранных дел, князь Я.К. Сапега заявил, что главной целью внешней политики Польши должно стать германо-польское соглашение. Сапега считал, что для Польши выгоден аншлюс, так как это «снимет давление германского национализма на польские границы и переключит внимание германской политики в сторону Балкан».

Князь говорил: «Перед нами встал вопрос – будем ли мы форпостом Европы, расширяющимся в восточном направлении, или станем барьером, преграждающим путь европейской экспансии на Восток. Господа, история уничтожит этот барьер, и наша страна превратится в поле битвы, где будет вестись борьба между Востоком и Западом. Поэтому мы должны стать форпостом Европы, и наша внешнеполитическая задача заключается в том, чтобы подготовиться к такой роли и всячески содействовать европейской солидарности и европейской экспансии…»[147]147
   Директивы и материалы по истории советско-польских отношений. М., 1963. Т. VI. С. 116.


[Закрыть].

26 января 1934 г. был заключен пакт о ненападении между Польшей и Германией. Пилсудский и Бек стали первыми в мире, кто заключил договор с фашистской Германией[148]148
   Разумеется, если не считать Конкордат, заключенный Германией с Ватиканом 20 июля 1933 г. Но там речь шла о делах религии.


[Закрыть].

Вместе с договором был подписан секретный протокол, в котором говорилось: «В случае непосредственного или посредственного нападения на Германию – Польша соблюдает строгий нейтралитет даже и в том случае, если бы Германия вследствие провокации была вынуждена по своей инициативе начать войну для защиты своей части и безопасности»[149]149
   Секреты польской политики 1935–1945 гг. Рассекреченные документы Службы внешней разведки Российской Федерации / Сост. Л.Ф. Соцков. М.: РИПОЛ классик, 2010. С. 35.


[Закрыть].

Давайте сравним текст польско-германского протокола с тексом статьи II Договора о ненападении между Германией и СССР, подписанного 23 августа 1939 г. в Москве: «В случае, если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу».

Как видим, в договоре 1939 г. обязанности сторон менее четкие. Но почему и поляки, и наши либеральные историки десятилетия проклинают советско-германский пакт о ненападении и помалкивают о польско-германском? Может, по принципу – «что дозволено Юпитеру, не дозволено быку»?

Именно заключенный в январе 1934 г. пакт позволил Гитлеру приступить к серии территориальных приобретений, закончившейся столь печально для Речи Посполитой.

В 1919 г. французы начали создавать Польшу не ради красивых глаз пана Пилсудского, а чтобы зажать Германию в тиски и гарантировать ей второй фронт на востоке в случае любого конфликта на западе. А, согласно пакту, Польша гарантировала нейтралитет Германии в случае ее нападения на любое (!) европейское государство. Ну а организовать провокации для создания повода к войне Гитлеру было раз плюнуть.

Отмежевавшись от правительственной политики Франции, польское руководство вступило в переговоры с французскими политиками правого толка. Так, 26 декабря 1934 г. Юзеф Бек вел секретные переговоры с лидером французских фашистов полковником де ля Роком. «Совещание Бека с де ля Роком происходило в кабинете польского посла в Копенгагене и длилось 3 часа, после чего в посольстве же в честь де ля Рока был дан обед на квартире посла, на котором присутствовали только де ля Рок, Бек с женой, посол в Копенгагене Сокольницкий с женой и посол в Москве Лукасевич (никто из секретарей и чинов посольства не присутствовал)»[150]150
   Секреты польской политики 1935–1945 гг. С. 28.


[Закрыть].

Как стало известно, «де ля Рок разделяет план Бека создать блок Франция – Германия – Польша как решающую силу в Европе.

Де ля Рок разделяет мнение Бека о том, что СССР должен быть раздроблен на части по национальному признаку. По этому вопросу де ля Рок выразился так: «от России должны быть оторваны и образованы как самостоятельные государства: Украина и Белоруссия, а русское государство должно быть отброшено дальше на Восток, за Волгу».

Бек говорил, что де ля Рок плохо разбирается в русском вопросе, даже не знает географии России, но что-де нам, полякам, это не важно, а важно то, что в лице де ля Роков поляки могут иметь во Франции в нужный момент активных людей, понимающих интересы Польши; другими словами: фашистская Франция станет на польско-гитлеровскую точку зрения необходимости раздела России.

Де ля Рок нуждается в средствах для своей организации, так как некоторые финансировавшие его лица прекратили свою денежную помощь. Де ля Рок просил поляков одолжить ему на несколько месяцев 1 500 000 фр., Бек обещал.

Де ля Рок утверждал, что вопрос франко-германского сближения, по существу, предрешен фактом предпринятых по инициативе Тардье и Вейганда непосредственных переговоров между французами-фашистами и Гитлером и что немедленно после Саарского плебисцита начнутся официальные переговоры между правительствами Франции и Германии. Де ля Рок утверждал, что Лаваль ведет все приготовления к этим переговорам и имеет точную директиву от группы Тардье – Вейганд прийти к соглашению с Гитлером. В случае срыва переговоров по вине правительства Фландена или парламента де ля Рок выведет на улицу свою организацию и потребует смены бездарного правительства и назначения людей, способных разумно договориться с Германией»[151]151
   Секреты польской политики 1935–1945 гг. С. 29.


[Закрыть].

Еще 7 февраля 1933 г. в интервью, данном корреспонденту газеты «Daily Mail», Гитлер заявлял, что «Версальский договор является несчастьем не только для Германии, но и для других народов». Он надеется, что пересмотра его будут требовать не только немцы, но и весь мир. Главное же, в чем он видит опасность, – это коммунизм.

Советская пропаганда не осталась в долгу, и с начала 1933 г. до августа 1939 г. Гитлер объявляется главным «поджигателем войны».

В этом многие историки, да и я в молодые годы, видят непоследовательность внешней политики Кремля. С одной стороны, резкое осуждение статей Версальского договора, а с другой – «Гитлер – поджигатель».

Если мы попробуем смоделировать события в Европе в различных альтернативных вариантах, то увидим, что уничтожение Версальской системы было неизбежно в любом варианте, кто бы ни пришел к власти в Германии и в России. Даже если бы произошла реставрация монархии, и на престоле в Германии оказался бы Вильгельм II, а в России – император Кирилл I (я уж не говорю об Александре IV Михайловиче). Пусть германским рейхсканцлером остался бы фон Папен или им стал Эрнст Тельман, все равно война и ликвидация лимитрофов, а также Чехословакии и Польши в границах 1920 г. были бы неизбежны.

Вопрос был лишь в том, развязали бы в этом случае Англия и Франция новую мировую войну.

В начале 1933 г. в маленьком французском городе Ментона на Лазурном берегу умирал старик. Большевики расстреляли двух его родных братьев, отняли дворцы в Петербурге и Крыму. Но за несколько дней до смерти он написал: «Мне было ясно тогда, неспокойным летом двадцатого года, как ясно и сейчас, в спокойном тридцать третьем, что для достижения решающей победы над поляками Советское правительство сделало все, что обязано было бы сделать любое истинно народное правительство. Какой бы ни казалось иронией, что единство государства Российского приходится защищать участникам III Интернационала, фактом остается то, что с того самого дня Советы вынуждены проводить чисто национальную политику, которая есть не что иное, как многовековая политика, начатая Иваном Грозным, оформленная Петром Великим и достигшая вершины при Николае I: защищать рубежи государства любой ценой и шаг за шагом пробиваться к естественным границам на западе! Сейчас я уверен, что еще мои сыновья увидят тот день, когда придет конец не только нелепой независимости прибалтийских республик, но и Бессарабия с Польшей будут Россией отвоеваны, а картографам придется немало потрудиться над перечерчиванием границ на Дальнем Востоке»[152]152
   Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания, М.: Захаров, АСТ, 1999. С. 408.


[Закрыть]. Этим стариком был великий князь Александр Михайлович.

Когда американские журналисты в надежде на очередную антисоветскую сенсацию спросили великую княгиню Ольгу, дочь Александра III, что она думает о нынешней политике большевиков, они были крайне удивлены, услышав: «Я всегда с интересом следила за советской внешней политикой. Она ничем не отличается от той, что вели мой отец и брат»[153]153
   Скотт С. Романовы. Биография династии. М.: Захаров, 2006. С. 120.


[Закрыть]. Но это сказано было уже после войны, в начале 1950-х гг.

На самом деле в 1920–1930-х гг. внешняя политика СССР была куда более миролюбивой и предельно осторожной. Поколение людей старшего возраста привыкли к газетному штампу «миролюбивая военная политика Советского Союза». Но как иначе ее назвать? Разве что «трусливой».

К лету 1920 г. в Красной Армии насчитывалось около 5 миллионов (!) бойцов. И вот страна с самой многочисленной в мире армией заключает «позорный мир» а ля Брест с Эстонией, Латвией, Литвой, Финляндией и Польшей, хотя имеет достаточно сил, чтобы разгромить их всех, вместе взятых. И, наконец, в 1922 г. заключается не менее позорный мир с Японией – вспомним японские концессии на Северном Сахалине и Камчатке, хищническое уничтожение рыбных запасов у наших дальневосточных берегов. Наконец, чтобы выставить из Проливной зоны войска Антанты и остатки врангелевцев, большевики практически реанимируют извечного врага России на юге – Турцию. Ленин и Троцкий передают полевому командиру Мустафе Кемалю около полутонны золота, 40 тысяч винтовок, 327 пулеметов и 54 пушки. Хуже всего, что Турции отдали Карскую область Российской империи с городами Карс и Ардаган.

Советское правительство стремилось обеспечить мир любой ценой, включая репарации и территориальные уступки. Большевикам как воздух нужен был мир, чтобы стабилизировать экономику, разрушенную Первой мировой и Гражданской войнами, ну а затем приступить к индустриализации и электрификации страны.

Ленин с самого начала назвал Версальский договор разбойничьим, но ради мирной передышки советское правительство было вынуждено терпеть версальскую систему и даже препятствовать попыткам ее дестабилизации.

28 января 1934 г., выступая с отчетным докладом на XVII съезде ВКП(б), Сталин сказал: «Не нам, испытавшим позор Брестского мира, воспевать Версальский договор. Мы не согласны только с тем, чтобы из-за этого договора мир был ввергнут в пучину новой войны. То же самое надо сказать о мнимой переориентации СССР. У нас не было ориентации на Германию, так же, как у нас нет ориентации на Польшу и Францию. Мы ориентировались в прошлом и ориентируемся в настоящем на СССР и только на СССР (бурные аплодисменты). И если интересы СССР требуют сближения с теми или иными странами, незаинтересованными в нарушении мира, мы идем на это дело без колебаний…

На этой базе возникла наша кампания за заключение пакта о ненападении, пакта об определении нападающей стороны с соседними государствами. Вы знаете, что эта кампания имела успех. Как известно, пакт о ненападении заключен не только с большинством наших соседних государств на Западе и Юге, в том числе с Финляндией и Польшей, но и с такими странами, как Франция, Италия, а пакт об определении нападающей стороны – с теми же соседними государствами, включая сюда и Малую Антанту»[154]154
   Из отчетного доклада И.В. Сталина на XVII съезде ВКП(б) 28 января 1934 г. // Документы. 1941 год. Кн. II. С. 512, 513.


[Закрыть].

И действительно, 25 июля 1932 г. был подписан советско-польский пакт о ненападении. Однако правящие круги Польши не только интенсивно готовились к войне с СССР, но и создавали на своей территории базы террористов из националистов Закавказья и Средней Азии. Так, в Варшаве открыто функционировала эмигрантская организация «Прометей». Связи с кавказскими террористами еще в середине 1920-х годов установил польский военный атташе в Анкаре Шетцель.

Офицеры польского генштаба придумывали самые фантастические планы для создания Великой Польши «от можа до можа». Один из таких планов предусматривал создание государства «Казакии». Бравые польские полковники оперативно нашли кандидатуру на престол «Казацкого царства». Им оказался Исаак Федорович Быкадоров, сын полковника Войска Донского, сам дослужившийся к 1917 г. до чина полковника. Корнилов произвел его в генерал-майоры. В эмиграции Быкадоров стал товарищем председателя Войскового круга Великого Войска Донского.

И вот Быкадорова и его приятеля Фролова[155]155
   В документах отсутствуют инициалы Фролова. Судя по всему, речь идет о Михаиле Федоровиче Фролове, издателе газеты «Голое казачество». (Места издания: первоначально – Варшава, затем – Прага.)


[Закрыть] пригласили в Варшаву. Позже сам Быкадоров вспоминал: «Состоялась встреча, на которой с принимающей стороны участвовали: пан Голувко, чиновник министерства иностранных дел, Шетцель – начальник 2-го отдела польского генштаба и французский представитель в звании полковника…

Голувко произнес вступительное слово: «Политика великих держав предусматривает в последующем жесточайшую экономическую блокаду Советов, имея в виду как неизбежное этому последствие выступления в СССР против существующего строя, и на Вашей, генерал, обязанности лежит использовать их, а для этого необходимо знать ситуацию на местах, иметь постоянную связь с родиной. Заявляю Вам, что если эти восстания примут для коммунистов более или менее угрожающие размеры и повстанцы обратятся за помощью к цивилизованному миру, мы не замедлим это сделать, хотя бы наша помощь и угрожала тяжелой войной. Мы этого не боимся, польское государство знает, что в этом случае оно не останется одиноким»[156]156
   Соцков Л.Ф. Неизвестный сепаратизм. На службе СД и Абвера. Из секретных досье разведки. М.: РИПОЛ классик, 2003. С. 58.


[Закрыть].

Потом Голувко взял слово еще раз и высказался относительно казаков на территории их будущего государства. «Смысл сказанного им сводился к тому, что Украина, Дон, Кубань, горцы и Грузия – это заклятые враги не только красной, но и вообще какой бы то ни было Москвы, что перечисленные земли и их народы совершенно готовы к самостоятельной государственной жизни, что они составляют тот юг, который вечно порабощают северяне. Уже довольно подвыпивший Голувко усадил меня возле себя и обещал и деньги, и всяческие виды помощи казачеству.

Возвратившись в Прагу, мы разделили между собой роли по руководству организацией «Вольное казачество»: Быкадоров – военно-организационная часть, Фролов – политические отношения с иностранцами, Билый – редактирование журнала, печатного органа организации. Еще в Варшаве нам сообщили, что отпускать нам будут пока по 25 тысяч чешских крон в месяц, но в ближайшее время эта сумма будет увеличена…

Пан Пилсудский, как оказалось, спит и видит под своим державным скипетром все земли по правому берегу Днепра с портом Одессой и протекторатом в конце концов под Украиной, а также всеми казачьими областями от Кавказского хребта до Урала. Само собой понятно, что для осуществления этого нужны кадры, но, естественно, не типа миллеровской знати, а живая сила, каковой являются только донцы. Пилсудский не может этого не знать, и вот он создает «Вольное казачество», мало того, он идет дальше, требуя уже вполне определенной работы по организации Донского корпуса и обучению его всем последним новинкам: газ, авиация, бактерии, танки, бронемашины, артиллерия, пулеметные части.

Он старается меня облагодетельствовать, приглашает на службу в польский генштаб, обещает поддержку на «донской престол», полную самостоятельность в моих действиях. Только подпиши я соответствующий договор, в силу которого признается право Польши на вышеуказанные земли и на протекторат. Этим же соглашением я обязуюсь принять все меры к переводу донцов в Галицию, где им временно передадут земли, на которых они будут жить и их обрабатывать, и заняться срочно формированием Донского корпуса. О том со мною говорилось уже неоднократно, и думаю, что и впредь еще придется вести такого рода разговоры.

Последний раз я имел беседу с Пилсудским в Варшаве во время съезда «Вольного казачества». Он пожелал увидеться со мной и уговаривал в течение нескольких дней согласиться с его предложением. Им был разработан текст договора, по которому за Доном признается полная самостоятельность в границах, которыми располагает Донская область, с присоединением на востоке всего Поволжья и Урала, а на юге нынешних советских Теркского, Армавирского, Ставропольского, Майкопского, Черноморского, от Туапсе до Гагр, округов, и Калмыкии. За этой территорией признается право на самостоятельность как казацкого государства со мною во главе. Взамен этого я даю письменное обязательство перевести всех донцов в Польшу, поселить в Галиции и начать как комплектование Донского корпуса, так и работу внутри СССР»[157]157
   Соцков Л.Ф. Неизвестный сепаратизм. С. 58–60.


[Закрыть].

Процитирую совершенно секретное сообщение НКВД СССР от 10 февраля 1936 г. «О постановке вторым отделом польского генштаба работы против СССР при помощи национальных элементов белой эмиграции»: «Вся вышеуказанная работа сосредоточена в так называемом «реферате по делам национальных меньшинств» II отд. генштаба. Во главе этого реферата стоит бессменный уже в течение 10 лет офицер II отдела капитан Харашкевич, подчиненный непосредственно начальнику II отдела. Штат реферата – 27 офицеров и чиновников. Бюджет «национального реферата» составляет 1476 тысяч злотых (около 300 тысяч долларов) в год…

Работа «национального реферата» ограничивается исключительно вопросами национальной эмиграции и сосредоточена в одном центре, известном под названием «Прометей». Этот центр охватывает следующие национальные элементы со своими субцентрами:

а) Украинцев петлюровского толка. Прежде всего так называемое правительство УНР в Польше во главе с Левицким. При правительстве – штаб во главе с генералами Сальским и Змиенко. Кроме того, Украинский институт и клуб, вокруг которых под руководством Смаль-Стоцкого организовано около 230 человек украинской молодежи. Такой же украинский субцентр в Париже, во главе которого стоит Шульгин.

Субцентры: в Праге во главе с Оссовским, в Софии и Бухаресте (Трелке, Геродот), а также в Харбине под руководством Шмидта. В Варшаве, в Париже и Женеве существуют петлюровские агентства прессы.

Все эти организации, под влиянием польской инструкции, ведут пропаганду согласно петлюровских концепций, поддерживают идейное и организационное единство среди петлюровцев и влияют на воспитание молодого поколения.

Нелегальная деятельность петлюровцев, ставящих себе целью создание своих организаций на территории УССР, была якобы приостановлена после подписания между СССР и Польшей пакта о ненападении…

б) Татар и горцев, организованных в следующие группы: варшавскую из 12 человек (10 стипендиатов, обучающихся в университете, и 2 – служащих в польской армии); парижскую во главе с Сунер Гиреем (горец); берлинскую, во главе которой стоит дочь известного татарского деятеля – Аяс Исхаки; парижскую – во главе с Чокаевым (приволжские татары); стамбульскую – во главе с Шамилем (горцы), М. Годжа (приволжские и туркестанские татары) и Сейдемат (крымские татары); маньчжурскую – во главе с Аяс Исхаки, состоявшим раньше руководителем татарского центра в Берлине.

Задача перечисленных организаций – такая же, как и вышеупомянутой украинской.

Маньчжурская организация Исхаки создана 1,5 года тому назад. Для нее отпускается 18 000 злотых (3600 долларов) в год. Цель этой организации – чисто разведывательная…

в) Грузинские группировки. Парижский центр во главе с Жордания, варшавская экспозитура, опекающая свыше 20 человек – стипендиатов.

3. Вся эмигрантская молодежь, пользующаяся стипендиями от поляков, образует организации так называемых «молодых прометеевцев», воспитанием которых руководит созданный II отделом Главштаба так называемый Восточный институт»[158]158
   Секреты польской политики 1935–1945 гг. Рассекреченные документы Службы внешней разведки Российской Федерации / Сост. Л.Ф. Соцков. М.: РИПОЛ классик, 2010. С. 63–66.


[Закрыть].

Так и хочется спросить, а что изменилось в политике Польши за 80 лет? Вновь идет активная поддержка «оранжевых» на Украине, режима Саакашвили в Грузии, чеченских бандформирований и т. п.

В начале 1938 г. Гитлер усиливает давление на правительство Шушинга, склоняя его к аншлюсу. Одновременно польские политики и СМИ начинают антилитовскую кампанию. Синхронизация Варшавой своих действий с Берлином более чем очевидна. Варшавские газеты открыто именуют Литву «польской Австрией».

11 марта 1938 г. на литовско-польской демаркационной линии был обнаружен труп польского солдата. 13 марта Польша возложила ответственность на это на Литву и отклонила ее предложение о создании смешанной комиссии для расследования инцидента. Польская сторона дала понять Каунасу, что ожидает восстановления отношений, и потребовала признания литовским правительством существующей границы между государствами, то есть включая Вильно и область в состав Польши. В польской прессе началась кампания с призывами проучить Литву и организовать поход на ее столицу Каунас.

Замечу, что «наезд» на Литву поляки сделали весьма своевременно. 14 февраля 1938 г. Гитлер поставил в известность польское правительство о подготовке аншлюса (захвата Австрии), а 11 марта находят труп польского солдата на литовской границе, и в тот же день германские войска вошли в Австрию.

Поляки не возражали против аншлюса, а Гитлер – против оккупации поляками части Литвы, однако строго предупредил, что город Мемель (Клайпеда) с областью представляет зону интересов Германии. В ночь с 16 на 17 марта поляки предъявили Литве ультиматум с требованием восстановить дипломатические отношения. Литовское правительство должно было выразить свое согласие в течение 48 часов, а аккредитация дипломатов состояться до 31 марта. В противном же случае поляки угрожали применить силу.

18 марта советское правительство посоветовало литовцам «уступить насилию», поскольку «международная общественность не поймет литовского отказа». Советское правительство еще раз указало Польше, что заинтересовано в сохранении независимости Литвы и выступает против развязывания войны. В условиях, когда Франция также просила Польшу не доводить дело до войны, польское правительство несколько смягчило условия своего ультиматума.

Как видим, советское правительство действовало крайне осторожно. Позиция СССР неоднозначно трактовалась позднейшими историками. Так, историк Сиполс считал, что от захвата Польшей Литву «спасло только энергичное вмешательство СССР[159]159
   Сиполс В.Я. Тайны дипломатические. Канун Великой Отечественной войны. 1939–1941. М., 1997. С. 36.


[Закрыть], а Случ, наоборот, считал, что от СССР «никакой поддержки Литва в тот момент не получила»[160]160
   Восточная Европа между Гитлером и Сталиным. 1939–1941 гг. М., 1999. С. 96.


[Закрыть].

Еще перед вторжением германских войск в Австрию Гитлер 20 февраля 1938 г. выступил в рейхстаге с программной речью, где обещал объединить «10 миллионов немцев, живущих по ту сторону границы». В ответ начальник штаба чехословацкой армии генерал Крейчи опубликовал сообщение о принимаемых чехословацким правительством мерах обороны. «Мы знаем о возможности нападения на нашу республику без формального объявления войны, и наша армия вполне подготовлена к тому, чтобы такая война не захватила нас врасплох», – заявлял генерал. Чехословацкое правительство намеревалось перенести военные заводы «Шкода» в глубь страны, ввести круглосуточную работу на своих восьми авиационных заводах, завершить планы мобилизации промышленности и продовольственных ресурсов. Чехословакия была полна решимости сопротивляться до конца в борьбе за свою независимость.

Гитлер еще в 1937 г. принял окончательное решение о расчленении Чехословакии. Сразу же после оккупации Австрии резко возросла активность судетских немцев в Чехословакии. На съезде профашистской судетской партии[161]161
   Генлейновцы – члены профашистской партии, которая была создана в 1933 г. и бессменно возглавлялась Конрадом Генлейном (1898–1945 гг.).


[Закрыть] в апреле 1938 г. в Карловых Варах были выдвинуты требования об отторжении от Чехословакии ряда пограничных районов и присоединении их к рейху. Кроме того, судетские немцы потребовали расторжения Чехословакией договоров о взаимной помощи с Францией и СССР.

Так возник так называемый Судетский кризис. О нем и о последовавшем Мюнхенском соглашении часто и много говорили советские историки и политики. При этом постоянно замалчивалась роль Польши в этом кризисе.

Дело в том, что польское правительство имело территориальные претензии не только к СССР, Германии и Литве, но и к Чехословакии. Поляки претендовали на Тешинскую Силезию. Очередной всплеск античехословацких настроений в Польше произошел в начале 1934 г., когда пресса развернула массированную кампанию о возвращении исконных польских земель. А осенью 1934 г. польская армия на границе с Чехословакией провела большие военные маневры, в ходе которых отрабатывались действия в случае распада Чехословакии или ее капитуляции перед Германией.

Во второй половине 1935 г. польско-чехословацкие отношения еще больше охладели. Оба посла отправились «в отпуск»: чехословацкий в Варшаве – в мае, а польский в Праге – в октябре 1935 г. Польское правительство, копируя политику Гитлера, создало 26 марта 1938 г. в Тешине «союз поляков», целью которого было отделение этой области от Чехословакии.

12 мая СССР заявил о готовности поддержать Чехословакию при условии прохода Красной Армии через Польшу или Румынию. Надо ли говорить, что правительства Польши и Румынии категорически отвергли предложение СССР.

В сентябре 1938 г. Судетский кризис достиг своего апогея. 3 сентября во Франции было призвано 300 тысяч резервистов, 4 сентября отменены отпуска в гарнизонах на восточной границе, 5 сентября линия Мажино была полностью укомплектована техническими средствами. 22 сентября шесть французских дивизий были выдвинуты на границу Германии. В ночь на 24 сентября были призваны еще 600 тысяч резервистов и переброшено к границе 14 дивизий. К 28 сентября было мобилизовано полтора миллиона человек, а на германской границе развернуто 37 пехотных дивизий, 13 кавалерийских бригад и 29 танковых полков. Всего во французской армии насчитывалось более 1275 танков.

В составе вооруженных сил Великобритании имелось 20 дивизий и 2 бригады, всего около 400 тысяч человек, а также 375 танков и 1759 самолетов первой линии.

23 августа в «Правде» было опубликовано «Предупреждение» польскому правительству, в котором говорилось, что «советско-польский пакт о ненападении перестает действовать в тот момент, когда Польша нападет на Чехословакию».

В СССР в середине лета 1938 г. готовились к помощи Чехословакии. 26 июня советское правительство приняло решение о реорганизации военно-территориальных структур Красной Армии и формировании шести армейских групп в Белорусском и Киевском военных округах.

К началу кризиса в Красной Армии насчитывалось 18 664 танка и 2741 бронемашина, из которых 3609 танков и 294 бронемашины находились в войсках Белорусского особого военного округа, а 3644 танка и 249 бронемашин в войсках Киевского особого военного округа.

28 сентября 1938 г. нарком обороны доложил советскому правительству о готовности направить в Чехословакию из Белорусского военного округа 16-ю авиационную бригаду в составе 56-го и 54-го среднебомбардировочных авиаполков и 58-ю авиационную бригаду в составе 21-го и 31-го истребительных авиаполков; из Киевского военного округа – 10-ю (33-й среднебомбардировочный авиаполк) и 69-ю (17-й и 43-й истребительные авиаполки); из Харьковского военного округа – 60-й среднебомбардировочный авиаполк. Всего 548 боевых самолетов.

Всего же на 1 октября 1938 г. авиационная группировка Калининского, Белорусского и Киевского особых военных округов насчитывала 2690 самолетов.

Для сравнения к 1 апреля 1938 г. вермахт располагал 15 213 орудиями и минометами и 1983 танками (из них Т-I – 1468 машин, Т-II – 443, Т-III – 43 и Т-IV – 30 машин). В вермахте имелось 51 дивизия и одна кавалерийская бригада, а летом 1938 г. были созданы восемь резервных дивизий.

Таким образом, Красная Армия одна могла в сентябре 1938 г. разгромить объединенные армии Германии и Польши. Но советское правительство не желало действовать в одиночку, не зная заранее дальнейших намерений Франции и Англии. Кроме того, не следует забывать, что в июле – августе 1938 г. Красная Армия вела тяжелые бои на озере Хасан и была на грани большой войны с Японией.

Англия и Франция не пожелали идти на серьезный конфликт с Гитлером. Ради этого семидесятилетний английский премьер Невилл Чемберлен рискнул впервые в жизни сесть на самолет и отправился в Берлин. В тот же день, 15 сентября 1938 г., Чемберлен и его спутники Вильсон и Стрэнг были приняты Гитлером в Берхтесгадене. Здесь состоялась трехчасовая беседа английских гостей с хозяином. Гитлер потребовал окончательного и полного «самоопределения» судетских немцев. Чемберлен попросил отсрочки для ответа на это требование: он сослался на необходимость вернуться в Лондон, чтобы принять решение, согласованное британским правительством с Францией и Чехословакией.

В конце концов 29 сентября 1938 г. в Мюнхене в Коричневом доме открылась конференция полномочных представителей Германии, Великобритании, Франции и Италии. Германия была представлена Гитлером, Англия – Чемберленом, Франция – Даладье, Италия – Муссолини. Переговоры закончились около двух часов ночи. Условия Годесбергского меморандума были приняты полностью. Чехословакии предлагалось передать Германии все пограничные с ней районы. Таким образом, речь шла не только о Судетской области, но и о районах, пограничных с бывшей Австрией. Передаваемые районы Чехословакия должна была очистить в срок с 1 по 10 октября. Все военные сооружения, находившиеся в этих областях, передавались Германии.