Текст книги "«Баргузин» уходит от погони"

Глава 24

Ура!..

Как хорошо быть дома, причём хорошо вдвойне после удачно проведённой операции. А тут и благоприятный, радующий сердце после возвращения женский фактор: Света предельно ласкова и внимательна к мужу. Понятно, соскучилась по мне за время разлуки. Тёща Ольга Васильевна так и готова подложить любимому зятьку побольше и повкуснее в тарелку. Дочка Леночка растёт, крепнет, уже пробует ходить.

Даже Боцман подбежал ко мне засвидетельствовать своё собачье почтение. Пёс так увлёкся этим процессом, что перепачкал дорогущий костюм бывшего зарубежного корреспондента.

Генерал Ларин, мой тесть, тоже доволен. Технический отдел ГРУ тщательно покопался в доставленной вражеской документации. Технари сделали свой вывод о том, как противодействовать проискам заокеанских злопыхателей. На наш «Баргузин» они, видите ли, покусились!..

Утром, после обязательного похода в «верха», генерал-майор собрал начальников отделов Управления аналитики и направлений предполагаемого «театра военных действий».

Собраны были все ведущие специалисты, разумеется без операторов. Эти ребята должны денно и нощно бдеть, глядя на огромные мониторы. Им предстояло быстро, достойно решать возникающие перед ними задачи.

Ну а нам с Витей, резервистам, по сути «вольным художникам», и карты в руки. Карт, правда, в наши руки никто не подсовывал, но само приглашение на высокий сбор говорило о безусловном доверии начальства.

И поэтому я и Витя столь внимательно слушаем вводную часть совещания.

Сергей Петрович после оглашения общей задачи и частностей просит остаться меня, подполковника Быстрова, капитана Котова и… полковника Бурлака.

С полковником, оказывается, после моего освобождения и всех волнений, связанных с этим делом, произошла удивительная метаморфоза. У Леонида Михайловича полностью исчез нервный тик правой щеки! И Бурлак, по слухам, запросился на «боевую работу».

Я и Витя ожидаем, что сейчас генерал скажет волшебное слово, и начальник внутренней безопасности прямо-таки расцветёт от счастья. А что может быть лучше и важнее живой службы, связанной с риском, умением найти выход, казалось бы, из любой самой тяжелой ситуации?

Всё-таки приятно хотя бы время от времени находиться на самой настоящей передовой!..

Но такого проникновенного «слова» мы не дождались. Ларин, многозначительно прокашлявшись, буднично произносит:

– Нашей агентурой получены неопровержимые сведения: в Пентагоне намереваются воссоздать группу, занимающуюся военной экстрасенсорикой! Ну, вы знаете, подобные группы были уже у них не только по линии министерства обороны, но и в ЦРУ. И они показали свой высокий класс. Про наших аналогичных умельцев я умолчу.

Есть решение по Управлению, негласное, разумеется, – создать группу противодействия американским астральщикам. Что скажете? Начнём с младшего по званию.

Капитан Котов вскакивает со стула, одёргивает китель и задаёт вопрос:

– Извините, товарищ генерал-майор, но мне непонятно – почему я? Хотя… создание экстрасенсорной группы согласуется с веяниями времени. Я – за!..

– Во-первых, капитан, вы очень хорошо проявили себя в связке с подполковником. А во-вторых, как известно, сенситивные способности есть у каждого. У настоящего спецназовца они в избытке, их надо только развить. Правильно я говорю, подполковник Быстров?

– Так точно! Абсолютно верно! К тому же я преподал капитану Котову некоторые базовые знания и умения в этом вопросе.

– Вот… а вы, Виктор Николаевич, что-то витиевато говорите про веяния времени. Пора без промедления вступать в настоящее дело, разумеется, для таких, как вы: подготовленных специалистов-спецназовцев. Я уверен, и в экстрасенсорике вы будете сильны! – Ларин встаёт из-за стола.

Мы, присутствующие в кабинете, пытаемся вскочить, но Сергей Петрович жестом приказывает нам сидеть:

– Я похожу немного. Отличие генерала от офицера-спецназовца в том, что он много времени проводит в удобном и мягком кресле и в результате обрастает ненужным жирком…

Вам слово, Леонид Михайлович. Если кто не знает… Полковник Бурлак назначен старшим над будущими астральными бойцами. Он ваш непосредственный начальник, это и будет ожидаемая вами, Быстров и Котов, «передовая», как я правильно прочитал ваши мысли.

– Идея организовать в ГРУ экстрасенсорную группу абсолютно правильная и своевременная. Я предлагаю нам троим поездить по спецназовским частям, просмотреть подходящих ребят. А они, уверен, найдутся, – подхватывает рассуждения генерала начальник отдела внутренней безопасности.

– Предложение принимается. – Ларин садится на свой место и подводит итог: – Я сегодня же отошлю на места директиву сделать, так сказать, превентивный отбор. Разумеется, отбор касается желающих: насильно мы никого за уши тащить не будем.

Вы, подполковник Быстров, будете заместителем Леонида Михайловича. Всем всё ясно?

После того как следует дружный ответ: «Так точно, товарищ генерал!» – начальственный приём завершается.

Вся наша новоявленная сенситивная группа выходит в коридор.

Бурлак бесстрастно произносит:

– Быстров и Котов, через десять минут жду вас у себя. – Затем он неожиданно улыбается, чего раньше не делал из-за постоянно подёргивающегося в тике лица, и добавляет:

– Не дрейфь, лягуха, болото близко!

Когда он уходит, Котов дёргает себя за ухо:

– Вроде бы не сплю. Наш суровый дядька Бурлак и… «лягуха»… Слушай, Дима, а он на самом деле соображает, ну, в этой специфичной тематике?

– Конечно! Леонид Михайлович входил в знаменитый коллектив астральщиков полковника ГРУ Сергея Вишневец-кого. Это контузия выбила надолго его из колеи. Как я знаю, Бурлак во время нашей командировки в Штаты прошёл строжайшее медицинское обследование и признан полностью годным к строевой службе.

– И этому способствовал стресс, накал нашей с ним деятельности по твоему освобождению, – добавляет Виктор.

– Как говорится, нет худа без добра, – уточняю я.

– Да, но «лягуха»… Я чуть не упал, услышав это.

– Ты просто плохо ещё знаешь полковника! – смеюсь я и добавляю: – А я с Бурлаком не раз пересекался в боевой обстановке. И, должен доложить, Леонид Михайлович – смелый, выдержанный и находчивый офицер. Да ты и сам в этом убедился. Я рад, что мы будем служить под его началом.

Так, переговариваясь, мы подходим к кабинету пока ещё действующего начальника отдела внутренней безопасности.

* * *

Группе выделили трёхэтажный дом на окраине Москвы. Там ранее располагались войсковые курсы радиосвязи.

Ларин осмотрел помещения и остался доволен. Он позаботился об усилении охраны будущего «объекта», который должна курировать его экстрасенсорная группа. Это как в песне: «Но ничего врагу не отдадим…» Секреты, которые вот-вот тут появятся, будут воистину стратегическими.

С жильём дело обстояло намного хуже. Но руководство ГРУ умело использовало результат астральной защиты БЖРК «Баргузин» по многим направлениям, в частности в деле организации особой группы. Оно сумело выбить несколько квартир.

На баланс разведки был принят также целый подъезд в спортивном общежитии ЦСКА. Правда слегка пришлось потесниться военным спортсменам. Но им это не было в тягость: они проживали здесь в основном между перерывами в соревнованиях.

Теперь Бурлак, я и Котов приезжали уже на новое место службы. В радиоклассах, как продолжали по инерции именовать здание, появились первые специфические специалисты. Это были те самые «номера», с которыми я проходил месячные курсы в Севастополе. Как известно, «гора с горой…»

Нашлись и инструкторы «астрального дела». Все специалисты и новички были подчинены мне.

Капитан Котов с рвением неофита бросился с головой в завлекающий омут экстрасенсорики. И у него многое начало получаться!..

Поездка по городам и весям принесла свои плоды. Во всех семи бригадах специального назначения и в морских разведывательных пунктах ГРУ наша «выездная бригада» нашла нужный группе контингент.

Особенно меня впечатлила поездка в «родной» Севастополь, в местный морской разведпункт, базирующийся на территории флотского водолазного Центра.

Я прибыл туда вместе с Виктором – Леонид Михайлович остался по организационным делам в Москве.

А вот и встреча со старшиной Василием, который чуть больше года назад обучал меня премудростям водолазного дела в рамках операции «Мальборо».

Старшина и ещё один морской разведчик успешно прошли первичный тест на выявление сенсорных способностей. Также Вася и лейтенант Кирилл изъявили желание совершенствоваться в этой перспективной военной отрасли.

Теперь я и мой верный, как донкихотский Санчо Панса, ассистент Виктор, проверяем этих парней. Мы выявляем у настоящих морских волков азы профессионально-астральной годности.

В учебном классе тихо. Окна, выходящие на строевой плац, тщательно зашторены, чтобы в помещение не проникали отвлекающие внимание звуки.

Прежде всего новобранцы и ассистент под моим руководством делают подготовительные йоговские дыхательные упражнения. Затем начинается медитация – погружение в мир бессознательного, к самому себе любимому.

Для этого надо предварительно сделать остановку вечно блуждающего путника – ума. Во время так называемой глубокой медитации как раз и происходит вход сознания в область сверхсознания.

И «любимый» принимает в свои объятия. У всей тройки практикующихся замедляется работа сердца, дыхание становится почти незаметным. Организм человека при этом «питается» не кислородом, а праной[30]30
  Прана – жизненная энергия, пронизывающая всё сущее. Она есть во всём, что окружает человека.


[Закрыть].

Я, сидя перед ними, внимательно слежу за тем, как меняются ауры Василия, Кирилла и Виктора. Они становятся ровными, насыщенными яркими красками с преобладанием зелёного и голубого цвета. Затем все три ауры сближаются, переплетаясь друг с другом. Это хороший показатель совместимости их носителей…

После занятий я захожу в кабинет начальника морского разведывательного пункта, капитана второго ранга, и без всяких предисловий сообщаю ему:

– Всё!.. Беру ваших парней!

– Без ножа режешь, подполковник, – трясёт бритой головой «кап-два», но тут же разводит руками. – Если там, наверху, виднее…

– Нужнее! Мы в Москве из них таких сенсов вылепим, что они прославят ваш разведпункт на все времена.

– Ладно, забирай, хотя мы тут и без излишней славы обойдёмся. Да и к чему она настоящему разведчику, которому надлежит всегда быть незаметным? – вздыхает бритоголовый капитан второго ранга.

Его потеря морских спецназовцев, понятно, расстроила.

– Узко мыслишь, коллега! Слава, кураж – эти понятия как раз и являются основными стимулами в нашем с тобой нелёгком ремесле, – смеюсь я.

* * *

Вскоре московская группа полковника Бурлака приступает к отработке пока ещё довольно простых, но уже практических задач.

Глава 25

1

В Вашингтоне не стали размещать группу боевых экстрасенсов в здании Пентагона.

Во-первых, парням нужна абсолютная тишина, обособленность. А во-вторых, никто не должен даже намёком знать о том, чем занимается эта группа. В таком огромном скоплении людей сохранить абсолютную тайну было так же немыслимо, как гипотетическую девственность служащих женщин министерства обороны.

Секретной группе, зародышу войсковой части, было решено выделить два здания прямо на территории гарнизонной гауптвахты военной базы. Место тихое, хотя и не слишком удалённое от столицы, расположенное в городе Форт-Майер. Если сделать отдельный въезд, то и вовсе будет соблюдена обособленность и секретность.

Здесь выселили из небольшого двухэтажного здания всех его обитателей: интендантов, работников подсобных служб и прочих нестроевиков. Всем им пришлось уйти на основную территорию гауптвахты, как они вздыхали: «Прямо перед начальственными очами…»

Специалисты исследовательской группы оборудовали кабинеты первого этажа новейшей аппаратурой. В этих кабинетах расположились медики и парапсихологи. Весь второй этаж отдан экстрасенсам, которые подразделялись на основных и группы поддержки. «Поддерживающие» сенситивы, по задумке начальства, должны выводить «основных» в самые неведомые потусторонние высоты и дали.

На открытие Центра прибыл Майкл Тагер.

Конгрессмен пропел осанну своему комитету, «сумевшему пробить организацию столь важного для судьбы страны войскового подразделения». Понятно, что так как комитет представлен одним конгрессменом, то пресловутые лавры провидца и победителя достались ему, Тагеру.

– Вы собрались здесь, чтобы достойно продолжить славную службу ваших великих предшественников, сумевших выведать многие секреты Советского Союза. И они, эти славные бойцы невидимого фронта, приблизили нашу победу в холодной войне!

Слова обрушивались на головы слушателей, как весомые камни будущего фундамента могущественного государства, которое предстояло вновь собрать и построить.

– Господа! – вещал Майкл. – Именно вам выпала великая честь укоротить «руку Москвы», отрубить её до самого плеча, чтобы она не могла больше пакостить в нашем демократическом мире.

Это был весомый образ.

Слушателям воочию показалось, как из-за высоченных стен далёкого Кремля тянется эта самая спутинская рука. И небольшого росточка человечек вырастает до неимоверных размеров и шарит, шарит, причём у женщин-курсантов во всех тщательно скрываемых от посторонних глаз местах…

– Гад!.. – истошно заверещала курсантка мисс Бетси Гордон.

– Кто?.. Где?.. – всполошились сенситивы, сидящие с ней рядом.

– Спутин!.. Он… был у меня… вот тут… – Мисс продемонстрировала собравшимся в актовом зале свои шикарные полупрозрачные кружевные трусики.

Сразу же после встречи с конгрессменом мисс Гордон была отчислена с формулировкой «слишком впечатлительная, экзальтированная особа».

2

На следующий день Тагер прибыл на очередное заседание Высшего Совета Ордена.

В этот раз Майкл держался почти победителем.

Его голос звучал весомо и уверенно. Он рассказал о визите к президенту Дональду Тромбу. Тагер поведал о том, что ему удалось пробить слежку за «Баргузином» не только в техническом плане, но и в потустороннем, загадочном и могущественном. А именно там любят обитать члены Совета: мистики и мистификаторы, теоретики и практики тайных дел.

Рассказал брат Тагер и о случае, произошедшем в гарнизонной гауптвахте с некоей мисс Бетси Гордон.

Получалось, что это именно он, конгрессмен и член Ордена, сумел заворожить и настроить сенситивов-разведчиков. И они поверили в реальность рассказываемого им, Майклом! А это одна из задач братства: подчинять себе массы людей, чтобы потом масоны высших степеней могли запросто управлять ими.

– «Баргузин» не должен бороздить просторы России без нашего присмотра! – сурово прервал разглагольствования конгрессмена председатель Высшего Совета.

– Да-да!.. Я понял, сэр! – поспешил заверить председателя в своей понятливости и лояльности Тагер.

«Контроль и ещё раз контроль за всеми своими начинаниями! – решил он, выходя из Круглого Зала, и горестно вздохнул: – И дёрнул же чёрт меня вступить в это суровое «взрослое» братство! Что, академической «Чёрной кошки» оказалось мало?..»

Во второй половине дня конгрессмен остановил свой тёмно-вишнёвый «Ягуар» у входа в Пентагон, со стороны Потомака. Он вылез из автомобиля и направился к громаде здания.

Его всегда поражала угрюмая монументальность этого сооружения, поблескивающего на солнце одинаковыми бесконечными рядами окон. Казалось, что это огромный скворечник и вот-вот из отверстий-окон стаей вылетят с истошными криками чёрные зловещие птицы и заклюют каждого человека, кто встретится им на их пути.

Пентагон… здание, где творятся воистину зловещие дела.

Их вершат люди, которые находятся там, в этом громадном пятиугольнике, как в заточении. Именно они, эти люди, несут опасность и угрозу всем недемократическим странам, одной из которых является коварная Россия. Они составляют далеко идущие планы…

Тагер взошёл по широченным ступеням со стороны набережной и попал в контрольно-пропускной пункт.

Особый пропуск давал Майклу беспрепятственный вход в святая святых военных ведомств Соединённых Штатов Америки. Часовой, внимательно изучив документ, пропустил Майкла.

Далее путь конгрессмена пролегал через бесчисленные коридоры и переходы, пока он не попал на территорию Объединённого комитета начальников штаба.

Через несколько поворотов, похожих на зигзаги самой тагерской судьбы, он очутился в коридоре «Е». Здесь, у одной из дверей, Тагера встретил полковник – старый знакомый:

– О! Конгрессмен! Я жду вас.

– Полковник, моё почтение.

Конгрессмен и представитель Объединённого комитета начальников штабов прошли мимо вскочившего со стула дежурного офицера приёмной. Вскоре они очутились в просторном кабинете.

– Сигару? – поинтересовался полковник.

– Нет. Дело прежде всего. Я был вчера на гауптвахте, ну точнее в здании, где разместились экстрасенсы. И у них есть серьёзные претензии…

– Какие? – Представитель Пентагона крутил пальцами гаванскую сигару, не решаясь раскурить её.

– Первое: помещение слишком мало. Центру выделили приличную сумму денег, и их надо достойно освоить. Во всём должен чувствоваться размах. Иначе… нас с вами просто не поймут и финансирование резко урежут. Также не мешало бы осуществлять питание наших подопечных по военной норме.

– Гражданские не понимают наших запросов, сэр, – в унисон настроению конгрессмена откликнулся полковник и всё-таки решил раскурить сигару. – Но вашу просьбу, я думаю, мы удовлетворим. На благое дело обязательно изыщем подобающее помещение и поставим группу на полное довольствие.

– А сигары у вас отменные, – удовлетворённо проговорил Тагер, радуясь пониманию со стороны представителя прожорливого Пентагона.

И оба ярых поборника астральной разведки вскоре с наслаждением вдыхали и выдыхали ароматный дым. Это был некий расслабляющий ритуал перед обсуждением одной очень серьёзной операции «морских котиков» в Южно-Китайском море.

Акция «котиков» и являлась формально основной целью конгрессмена. Но вызов на масонский «ковёр» засел у него в голове занозой и не давал покоя. Поэтому он и стремился заручиться поддержкой влиятельного полковника. Именно на одобрение Пентагона можно сослаться на заседании комитета по спецоперациям.

Деньги, известно, просто так не дают…

* * *

Ближе к ночи Майкл сказал жене, что у него неотложные дела, и вышел из дома.

– Знаем мы твои козлиные делишки, – прошипела ему вдогонку супруга.

Она действительно их знала, но даже не пыталась этим «делишкам» препятствовать. Да и к чему? У каждого из супругов, в общем-то, своя жизнь…

Тагер сел в такси и поехал в ночной клуб. Здесь он намеревался хорошенько выпить после сегодняшних трудов праведных.

Далее Майкл собирался лицезреть, как бесподобная Кэт Робинсон, возбуждая подвыпивших мужчин, крутит своим божественным задом. И к тому же вызывающе трётся полупрозрачными стрингами о шест.

И тогда забудется масонский Орден и его Высший Совет.

Глава 26

Тромб как истинный бизнесмен не мог быть всецело заложником Системы, сделавшей его, по сути, пленником в золочёной клетке, называемой Белым домом.

А тут ещё по регламенту предполагалось длительное сидение в Овальном кабинете…

Кипучая натура президента требовала движения.

Поэтому Тромб, как только ему наскучило чтение бесчисленных документов, направился на прогулку в восточное крыло Белого дома. Здесь находился офис Первой Леди государства.

Из кабинета Меланьи доносился довольно интересный разговор. На приёме у супруги Тромба находилась Эльза Гендерсон – одна из основательниц женского движения Хабад. Миссис Гендерсон играла роль первой скрипки в споре с «неофиткой» Меланьей.

– Именно нам, женщинам, выпала историческая роль – направлять всех этих неотёсанных мужланов на путь истинный! – громко вещала жена сенатора от штата Индиана, пожилая, но энергичная особа.

– А я думала, что слабому полу надо подстраиваться под сильный. Ну и… помогать ему… – попробовала высказать свою точку зрения Первая Леди.

– Вы, что, милочка, разве им положено главенствовать над нами? – с изрядной долей сарказма произнесла Эльза.

И тут как раз Тромб отворил дверь и вошёл в кабинет супруги.

В офисе повисло неловкое молчание.

– Мистер президент… сэр… – растерянно пробормотала жена сенатора.

– Ничего-ничего, мэм, – благодушно отозвался Дональд. – Вопрос, который вы обе так живо обсуждали, весьма интересный. Он актуален ещё со времён заката матриархата и до сих пор так и не решён. Я лично люблю женщин, доверяю им и надеюсь на их положительную ответную реакцию. Мне больше нравится термин «сосуществование», а вам, Эльза?

– Да-да, мне тоже, мистер президент… – Миссис Гендерсон попыталась изобразить на своём лице подобие улыбки. – Я, милочка, пошла… С вашего позволения, мистер президент…

Эльза постаралась как можно скорей выскочить в дверь. Это ей и удалось сделать, несмотря на внушительную комплекцию.

А Меланья ещё до сих пор стройна и желанна.

Сейчас бы завалить её этак экспромтом, да нельзя: вдруг зайдёт ненароком кто-нибудь.

Помещения возле офиса жены, по традиции, набиты всякими нужными и ненужными сотрудниками. Эти люди занимаются проведением обязательных общественных и торжественных мероприятий.

В их число входят: пресс-секретарь, дизайнер-флорист, главный каллиграф, шеф-повар и другие специалисты, о существовании которых президент даже и не догадывается. Руководит их работой социальный секретарь Белого дома.

Спрашивается, зачем Первой Леди главный каллиграф? Выходит, ещё, может быть, имеется и не главный? Что, сейчас есть нужда красиво писать письма, когда их можно легко настучать на компьютерной клавиатуре и мгновенно отправить по электронной почте?

Вот и не может он, Тромб, даже приблизиться к собственной супруге на предельно допустимую, с точки ханжеской морали, дистанцию и начать свои поползновения. Да, выходит, что ему, Дональду, как-то даже сложно доказать самому себе, что он… не евнух, разумеется в физическом плане.

Не исключено, что какой-нибудь хмырь, падкий на сенсацию, тайком поставил «жучок». И ждёт, подлый, не дождётся, когда президент Соединённых Штатов Америки засветится у него на экране голым задом.

– Это она, Эльза, затеяла разговор, – начала оправдываться Меланья.

– Ничего страшного не произошло, – успокоил её муж, но всё-таки поинтересовался:

– И что, дорогая, среди твоих новых знакомых-хабадниц много подобных феминисток?

– Донни, не будь так строг! Миссис Гендерсон разрабатывает стратегию помощи вам, мужчинам.

– Мы, что, такие недоумки? Грубые, неотёсанные особи? – спросил Тромб.

– Нет!.. Но вы, дорогой, порой недостаточно гибки, зачастую прямолинейны. Вот ты, Донни, всегда идёшь напролом…

– И всегда достигаю успеха! – внушительно добавил Дональд.

Он неожиданно обнаружил лежащую на письменном столе жены газету с кричащим заголовком: «Результаты последнего опроса института Гэллапа!»

Президент заметил попытку Меланьи отодвинуть номер локтем подальше. Но он сделал ловкий перехват, как когда-то эффектно перехватывал бейсбольные мячи у соперников.

Это была «Чикаго Трибьюн». Дональд впился глазами в крупно набранный текст: «Популярность Тромба упала до самого низкого уровня за всю историю проведения опросов».

Теперь он понял, почему среди всех газет, поставляемых президенту для регулярного ознакомления, не было именно этой. «Чикаго Трибьюн», в общем-то, региональное издание, и Меланья надеялась, что её «Донни» не обратит внимания на отсутствие этого номера.

А он обратил, вот хотя бы здесь, в офисе супруги! Он зорок и крайне расчётлив. Он всегда добьётся своего, чего бы ему это ни стоило.

Он!.. Он!.. Он!..

Ему нет никакого дела до всех этих примитивных опросов. Да, его в прессе язвительно называют нарциссом.

И он, Тромб, действительно до одури любит самого себя. Но любит не просто собственную некую отвлечённую созерцательность. Ему импонируют именно те его качества, которые приносят ему успех в жизни и… среди женщин. Впрочем, в его понимании жизнь и женщина – синонимы!

Везде, где прошёл Тромб, ему сопутствовал успех. Когда он достиг в строительстве определённых вершин, то переключился на модельный бизнес.

В нём Дональд черпал негасимый кураж. Именно в моделях он находил тех женщин, которые были не только красивы, но и обеспечивали ему вдохновение во всех его делах. Эти «мисс» обладали волнующей воображение особой энергетикой молодости, жаждущей успеха.

Именно такое сочетание внешних и «внутренних» параметров Тромб и ценил в женщинах. А эта глупая миссис Гендерсон советовала его любимой супруге вести себя с ним, Дональдом Тромбом, как с некоей марионеткой. Мол, мужа Меланьи непременно стоит направлять в нужную сторону.

Только он сам определяет, где находится эта нужная сторона! Только он сам!

– Я буду ждать тебя, дорогая, в столовой, – сказал Тромб, лучезарно улыбаясь, и аккуратно опустил газету на журнальный столик.

Приближалось время обеда…