Текст книги "Пленник Калугулы. Народный роман-игра «Золотой Уммка»"

62

До Буэрто дехали на НулАЗике «Хитежа». Алекс из автомобиля бросил последний взгляд на домики, так похожие на сказочные, и погрузился в легкую дрему. «Интересно, что я на этот раз оставил? Вроде бы все на месте…»

До прихода автобуса было еще с полчаса времени, и Алекс немного походил по городку. К его удивлению в магазинах Буэрто не оказалось фруктов, а ему так хотелось купить хотя бы пару яблок для Нэлли и передать с кем-нибудь в «Хитеж».

Напоследок Алекс успел сделать два наброска, запечатлев памятник Линчу, с когда-то разбитой, а потом склеенной головой, и главную улицу, дорожную магистраль, по которой ходили автобусы междугороднего сообщения.

Пассажиры толпились на остановке, поглядывая на небо. Все эти дни погода стояла отличная, но вот теперь небо явно сулило дождь. Мирт и его жена стояли в сторонке и о чем-то тихо беседовали.

«Прощальная сцена и цыпленок на дорогу», – попытался сыронизировать про себя Алекс. Он немного завидовал Морзе: люди нашли настоящее дело, становились крепко на ноги, верили в свое великолепное будущее. Строили город. Кто знает, может, это и будет тот самый Город Солнца?

Попрощавшись с женой, севшей в НулАзик, Мирт подошел к Алексу.

– Газета очень патриотичная получилась. Я ее взял с собой в Мозгву… Валли, ничего написала. Но работать не любит. Умный человек всегда найдет уловку, чтобы поменьше работать.

– Мне понравилось, как один из ребят написал… Я тут занес себе в блокнот. «Чем больше барьеров будет на пути энергичных единомышленников, тем сладостней будет их победа».

– Да… Семь лет упорного труда и лишений…

– Книги с таким названием не появится?

– Думаю, что нет. Хитежане и так все знают… Для этого надо особое состояние духа.

– Где-то мне попадалось: хочешь написать книгу – уединись. В «Хитеже» это невозможно. А рассказать-то есть, наверное, о чем.

– Когда приехал семь лет назад, здесь была полная безнадега. Сухой закон отменили, местные пили беспробудно. Да и с нашими тоже не просто. Тут как-то сложилась «оппозиция» из нескольких ребят-подростков. Провел с ними беседу. Я им говорю: мы еще даже не отплыли из порта, наш корабль не отчалил пока. Представьте, если бы Христо Колун отправлялся в плавание, а двинуться в путь не мог из-за команды: один матрос пьяный, другой где-то бродит, третий дырку в борту провертел. Я зову вас в страну, где апельсины растут, а вы дурака валяете… Они у меня умные, один и говорит: «А где гарантия, что в той стране апельсины?». Я ему: «Ты что, не чувствуешь? Я ведь только оттуда, я же весь апельсинами пропах»…

– Толковые публикации в прессе были?

– Только одна: в «Первом сентября» Цирра. Летом 1999 года, в июле.

Уже в автобусе Мирт дал Алексу листы с отпечатанным в верхнем правом углу грифом «Для служебного пользования». Заголовок гласил «Пять заповедей». Алекс полистал страницы.

– Для «служебного», надо понимать, в высоком смысле?

Мирт хохотнул.

– Тебя ими еще не загружали в общине?

– Да нет.

– Это хороший признак: они становятся более практичными. Ближе к реальности.

63

До Калугулы ехать должны были часа три, но техника подвела. Автобус рычал, кряхтел, дергался, наконец, окончательно встал. Водитель, пройдя в середину салона, открыл лючок в полу и наполовину засунулся внутрь. Оказалось, порвался воздухопровод. Пассажиры, воспользовавшись остановкой, вышли из автобуса: кто курить, кто просто подышать свежим воздухом. Слегка накрапывал дождь.

Морзе, чувствовалось, хотелось поговорить о делах общины, и он как бы продолжал начатый еще в «Хитеже» разговор.

– Вырастить урожай только полдела, продать… вот хитрость. Хранилища – это до первых заморозков. Но будем строить теплые.

Алекс вдруг почувствовал, что по всему его телу пробежала волна мурашек.

– Не понял… Какие заморозки? Ты хочешь сказать, что у вас бывают заморозки?

– Я сказал заморозков? – вид у Морзе был слегка озадаченный. – Просто мы так называем конец сезона. По привычке. Замораживаем работу на полях, короче.

Сказанные слова еще долго ворочались в голове у Спиро, но он не стал больше расспрашивать Морзе, подозревая, что тот просто посмеивается над ним. Сани в сарае усадьбы, снегоход, лыжи – случайно ли все это или здесь какая-то тайна? И зачем строить теплые хранилища?.. Но, увы, времени для выяснения нет, он должен поскорее убираться отсюда. Слишком увязнешь – потом не выберешься, а дело, которому он решил посвятить себя, звало вперед.

Из-за бугра показалась серая масса. Кочевники на лошадях, кибитки, стада лошадей, коров и еще какой-то живности. Не доносилось никаких звуков, и в этой беззвучности было что-то жуткое. Над этой массой двигалось, как показалось сначала, облако пыли. Что-то тяжелое, мрачное, изжелта-черное, пестрое, как брюхо ящерицы, – не туча и не дым, медленно, змеиным движением, двигалось над землей. «К нам пошли, – пробормотал Морзе, пристально наблюдая за странной картиной. – Ничего, отобьются…».

Закурив, Алекс какое-то время наблюдал за ползущей параллельно шоссе, на котором стоял их автобус, странной ордой, отметив для себя, что остальные пассажиры, не проявляли никакого любопытства, словно подобное зрелище им было не в диковинку. Ему показалось, что они и вовсе не замечают этой беззвучно движущейся толпы кочевников. Алекс вновь вспомнил полет дирижабля, неожиданную встречу под Каменным мостом в Калугуле и подумал, что все эти явления одного порядка. Выпростав из-под рубашки медальон, он осмотрел его, но не нашел в нем никаких изменений. Пряча его назад, он увидел, как Мирт бросил быстрый взгляд, в котором было что-то похожее на досаду.

Подошел еще один автобус, встречный. Его водитель пришел на помощь своему коллеге и тоже нырнул в днище. Так они и ныряли по очереди, пока не сделали все как надо. Заурчал двигатель, побежали за окнами пейзажи, и плавное покачивание погрузило пассажиров в сонное оцепенение. Когда проезжали город Мастдайск, над домами которого печальным инвалидом высился собор без крыши, Морзе спросил:

– А кто, из какого социального слоя, в Калугуле тебе говорил о «Хитеже» в отрицательном смысле?

– Слой? Учительство, ближе к административной прослойке.

Мирт поскреб бородку и жестко сжал губы. Глядя в окно на пригороды Калугулы, сказал:

– Еду в Кишмишев за одной парой, буду уговаривать. Стоят того. Если тебе в пути будут попадаться двадцатилетние, с царем в голове, пусть приезжают.

64

Войт рассказывает о двоих и траншее. Алекс беззвучно смеялся, обхватив руками голову.

– Уважает тебя… Не пойму, как это тебе удается? Вроде бы ничего не делаешь, ходишь себе, молчишь. А мужики тебя уважают, Клэш, например. А он тертый калач, руки, вишь, все в наколках.

Алекс пожал плечами.

– Не зря, видно, говорится: молчание – золото.

– Мы так с вами никогда не кончим, – проговорил Алекс с некоторым сердцем. В глазах у Элеоноры, глубоко-глубоко, что-то коротнуло. Она еле заметно усмехнулась и кивнула головой.

– Дальше. <…>

– Только не надо меня так вот, на всем скаку, останавливать, – весело поглядывая на собеседницу, сказал Алекс. – Вы еще в горящую избу предложите войти…

– Хамить не надо.., товарищ.

Над ухом коротко и тонко взвзнуло.

– Кушать подано, да?

Он чувствовал, что город постепенно его засасывает

Легко сказать – ехай.

Нет, не так. Если серьезно, то, наверное, обозначить свою главную цель мне не под силу. Хотя бы потому, что я ее просто не знаю. То есть, приблизительно догадываюсь, но кого убедишь расплывчатой формулировкой? Спустимся уровнем пониже. Здесь немного легче – на планете непорядок, украли Полярный круг, его надо вернуть. Собрать необходимую информацию, найти единомышленников, возродить Ассоциацию