Текст книги "Париж ночью"

Космическая нестыковка

Мой коллега Андрей, тоже фотограф, загулял. Его жена уехала на неделю к маме в другой город, и он решил не тратить время зря. Позвонил старой знакомой и поехал к ней. Сначала думал провести с ней приятный вечер. Но встреча всколыхнула в его душе волну воспоминаний, и он провел там три дня. И три ночи.

Вернувшись в самом радужном настроении к себе домой, он никак не предполагал встретить там любимую жену. Оказывается, его благоверная поругалась с мамой и вернулась на три дня раньше. И все эти три дня и три ночи она провела в слезах, не зная, что и подумать. Муж записки не оставил, мобильник отключил, а общие знакомые отвечали по телефону, что ничего не знают, и явно усмехались на другом конце провода. На классический вопрос «Где ты был?» опешивший фотограф ответил:

– На космодроме!

Почему он ляпнул такую чушь? Ведь никакого отношения к армии, науке или космическим исследованиям он не имел. Он подрабатывал на свадьбах и занимался съемками портфолио для начинающих моделей. Слово «космодром» просто случайно засело в его памяти. В такси по дороге домой он прослушал среди других новостей репортаж о запуске очередного корабля на земную орбиту.

– Где-где? – переспросила жена.

– На космодроме, – повторил фотограф. Отступать ему было некуда.

– Все ты врешь! Как ты туда попал? Кто тебя туда пустил? – всхлипнула супруга.

Андрею ничего не оставалось, как развивать эту тему.

– В том-то и дело. Попасть туда невозможно, – осторожно начал он свое повествование. – Ты помнишь нашего друга Ваню?

– Летчика?

– А кого же еще? Ваню, которого за пьянку отчислили из отряда космонавтов.

– Помню.

– Так вот. Его в космических войсках до сих пор любят и уважают. Правда, обаятельный парень?

– Правда, – согласилась жена, – а какое это отношение имеет…

– Самое прямое.

Мозг фотографа бешено работал, пытаясь связать в одну цепочку радиорепортаж о запуске корабля, знакомство с неудавшимся космонавтом и свое трехдневное отсутствие. Как это сделать, он пока не знал, но останавливаться было нельзя.

– Когда ты уехала, мне как раз позвонил Ваня. Мы давно не виделись и решили выпить.

– А что еще можно делать с этим алкоголиком… – вставила жена.

– Не перебивай, – одернул ее Андрей.

Он ощущал в себе все большую уверенность.

– Так вот, – продолжил он, – мы пили сначала с ним, а потом с его друзьями-летчиками, а потом те вдруг отказались пить. Мы им задаем резонный вопрос: «Почему?», и они признаются, что на другой день спецрейсом вылетают на космодром.

Когда фотограф произнес последнюю фразу, то испытал чувство, охватывающее золотоискателей, которые после долгих блужданий по лесам и долам вдруг натыкаются на золотую жилу. Дальше его уже несло. Он принялся рассказывать жене, как летчики пригласили их с Иваном полететь на космодром. И как он задрожал от одной этой мысли. Ведь, рассказывал он супруге, мечтой его жизни с самого детства было увидеть своими глазами космический старт. Андрей в деталях рассказал, как они с Иваном тайно, в багажном отсеке самолета, прилетели на космодром. Как летчики их прятали от посторонних глаз в своей гостинице, как потом провели на крышу дома, откуда взлет ракеты был хорошо виден. И еще он живо описал восторг, который испытал, когда ракета, оглушив пространство неистовым ревом своих двигателей, скрылась за облаками.

– И вот я вернулся. А ты: «Где был, где был?», – сокрушенно произнес фотограф и замолк.

– А снимки ты там не делал? – с последними нотками недоверия произнесла жена.

– Какие снимки! – воскликнул фотограф. – Ты бы видела, какая там секретность!

– Ладно, – сказала она примирительно, – ты хоть завтракал? Нет? Тогда пойди поешь. Я там все приготовила.

– А вот еще одна забавная история про то, как выбраться из безвыходного положения.

Картина маслом

Один актер, у которого никак не складывалась карьера, женился на дочке влиятельного генерала. Был он по молодости лет большим ловеласом. Но после свадьбы решил завязать с амурными похождениями. Жену он полюбил и не хотел лишних проблем. Больше всего наш герой боялся гнева ее папаши, по звонку которого актера и пристроили на телевидение. В одночасье он стал известным телеведущим. И благоухающий сад из красавиц, которых увидел там наш герой, увлек его в свои кущи.

Он совсем потерял голову, когда самая красивая дикторша, любимица всей страны, попросила подвезти ее домой после работы и пригласила на чашечку кофе. Герман, так его звали, понял, что другого шанса может и не быть, и вошел в ее подъезд. Вышел он оттуда на следующее утро.

Ночь наш герой провел восхитительную. А наступившее утро было ужасным. Герман представил себе предстоящие разборки с женой и принялся сочинять правдоподобный сценарий, оправдывающий его отсутствие в супружеской постели. Открывая двери своей квартиры, он уже имел в запасе историю про внезапный ночной эфир, в котором должен был заменить заболевшего товарища. Это должно было как-то успокоить жену, но все же настроения не поднимало. С каждой секундой ему рисовались все более неприятные сцены, которые могла устроить ему обманутая женщина. Однако то, что ждало его в квартире, он не мог себе даже вообразить. Там находился папа-генерал, которого вызвала бьющаяся в истерике жена.

Герман понял, что пропал. Сочинение про ночной эфир никуда не годилось. Папаша был приятелем директора телекомпании, и такая наивная байка была бы разоблачена в два счета. Герман открыл рот и произнес то, что удивило его самого. Его речь была адресована генералу:

– Дорогой Никодим Васильевич! Как хорошо, что вы здесь! Я хотел сделать вам сюрприз, но теперь придется рассказать обо всем сейчас. Я нашел то, о чем вы мечтали!

Что же, собственно, тот искал, сам Герман еще не знал, но понял, что останавливаться нельзя. Промедление было смерти подобно. Генерал слыл отменным стрелком.

– Я нашел для вас картину Шишкина.

Генерал от неожиданности открыл рот и глухо произнес:

– Говори.

Сам того не ожидая, Герман отыскал единственный спасительный островок в безбрежном море вранья.

Дело в том, что папаша-генерал, стреляющий без промаха, был еще страстным коллекционером картин великого художника.

Поэтому надо было продолжать историю обретения шедевра. Сбиваясь, Герман покаялся, что является азартным игроком в карты. Эту свою страсть он скрывал даже от любимой жены. Но иногда, признался наш герой, он не может себя сдержать, садится за стол и может спустить все до единой копейки. Долго прятал в себе наш герой неудержимую тягу к проклятой колоде, но вчера, встретив старых дружков, опять взялся за старое. И сразу же проиграл все: деньги, часы, автомобиль и даже обручальное кольцо. Он хотел покончить с собой…

В этом месте его вдохновенного рассказа жена воскликнула:

– Нет! Только не это!

Герман уловил в ее восклицании сочувствие, и это окрылило его на дальнейшую исповедь:

– Тут я напрягся, вспомнил о тебе, моя дорогая, собрал волю в кулак и снова сел за карточный стол. Ценой неимоверных усилий я отыграл все свои утраченные ценности и почувствовал, что сегодня мне везет. Удачу нельзя было упускать. Я вспомнил про вас, дорогой Никодим Васильевич, и потребовал, чтобы хозяин квартиры поставил на кон картину Шишкина, которая висела на стене. Тот стал сопротивляться, упрашивать, божиться, что это его единственная семейная реликвия. Но я был неумолим. Мы снова сошлись за карточным столом. И я ее выиграл.

Наступила пауза. Жена всхлипнула.

Генерал же срывающимся голосом прошептал:

– Где картина?

Отметив такую реакцию, Герман завершил свою повесть эффектным пассажем:

– Хозяин попросил у меня один день отсрочки, чтобы попрощаться с шедевром.

– А он не передумает? – спросил генерал.

– Надежный человек, я его знаю с детства.

– Хороший ты парень, Герман, – сказал генерал, обнимая блудного родственника. – Правильный. Я в тебе не ошибся. Только в следующий раз дочку предупреди.

С этими словами Никодим Васильевич покинул квартиру.

Жена принялась извиняться за то, что пожаловалась папе. Герман простил ее, поцеловал и сказал, что ему нужно отдохнуть после такой напряженной ночи.

– Конечно, поспи, дорогой, – согласилась жена.

Через три часа выспавшийся и набравшийся сил Герман уже мчался на своем джипе в знаменитый комиссионный магазин на Смоленской набережной. На что он надеялся, ему еще не было ясно до конца. Возможно, просто на удачу, ведь утром-то пронесло.

Однако слова продавцов-консультантов его огорошили. Во-первых, картины Шишкина были большой редкостью, их продажа осуществлялась через аукционы, и стоили они астрономических денег. Даже этюдов или рисунков великого мастера, про которые осторожно спросил Герман, в продаже никогда не было. Положение становилось безвыходным. Папе нужно было что-то предъявить.

Тогда Герман взмолился: «Может, есть что-то отдаленно похожее?» Он достал из бумажника несколько зеленых купюр и сказал, что это премия самому расторопному продавцу. Продавцы нырнули в подвал магазина и, чертыхаясь, вытащили на поверхность запыленный холст в раме.

– Предупреждаю, – сказал один из них, – что этот пейзаж ничего не стоящее фуфло. Такие сотнями штамповали халтурщики для немецких пивных.

– А подписи нет? – спросил Герман, разглядывая угадывающуюся под слоем пыли лесную полянку.

– Какая там может быть подпись? Я же сказал – фуфло.

– Тем не менее я его покупаю, – заявил Герман.

На другой день они с женой прибыли на квартиру к генералу с огромнейших размеров пакетом. Герман торжественно вскрыл его, но генерала это не обрадовало. Тот сразу понял, что эта мазня к его кумиру никакого отношения не имеет.

Он вздохнул и, приобняв Германа, сказал:

– Не огорчайся, сынок, тебе еще многому нужно научиться. А за порыв – спасибо.

Дневные красавицы

В Москве в молодые годы у меня был роман с одной балериной, очень милой и очаровательной девушкой. Однажды на очередном свидании она мне сказала:

– С тобой хочет познакомиться моя красивая подруга.

Я почувствовал какой-то подвох. Меня насторожило слово «красивая». Так девушки своим возлюбленным подруг не представляют.

– А откуда она про меня знает?

– Я ей про тебя рассказала. Расписала, какой ты классный.

И снова мне в голову закрались сомнения.

– А зачем она нам?

Балерина ответила вопросом на вопрос:

– Ты что, отказываешься знакомиться с красавицей?

– Ну, если вопрос стоит так, то знакомь.

Балерина не обманула. Красавица того стоила. Она жила в огромном сталинском доме на набережной Москвы-реки. Ее папа, большой начальник, в тот день проводил время на даче вместе с мамой. Так что квартира была в нашем полном распоряжении. Девушку звали Виолеттой, но мне это имя показалось немного вычурным, и я стал называть ее просто Ви. Красавице это понравилось.

Наше знакомство началось с символического эпизода. Буквально в первые минуты знакомства Ви, приглядевшись ко мне, вдруг сказала:

– А ну-ка снимайте пиджак.

Я удивился, а она указала на пуговицу, висевшую на последней ниточке. Девушка достала иголку, нитки и занялась пуговицей.

Возвращая мне пиджак, она произнесла со значением:

– Вот как крепко я вас пришила.

Это слегка напоминало фразу из пьесы, где мне отводилась какая-то роль. Так и вышло. Впоследствии оказалось, что моя балерина намылилась замуж и очень гуманно решила передать меня в хорошие руки.

Но мы с Виолой были ей только благодарны. Балерина правильно вычислила нашу пару. Мы подходили друг другу по всем статьям. Поначалу наш роман был очень бурным. Я подхватывал Ви у ее института, и мы неслись ко мне домой через весь город. Я нарушал правила, проскакивал на красные светофоры и лихо превышал скорость – так мне хотелось поскорее обнять любимую. А иногда, чтобы не терять времени даром, мы залетали в Виолкину квартиру. Благо, папа всегда был занят на работе, а мама все лето жила на даче.

Вот и в тот день у Ви отменили лекции, и мы, примчавшись в ее сталинский дом, юркнули в постель. Я нежно обнимал свою любимую и был на вершине блаженства. Наконец, устав от ласк, отправился в ванную комнату, открыл дверь и обнаружил там под душем обнаженную очаровательную молодую женщину.

Увидев меня – а я тоже был в чем мать родила, – она, еле шевеля губами, спросила: «Вы кто такой?» Я оторопел. Кроме нас с Ви, в квартире никого не должно было быть. Грешным делом я подумал, что нарвался на Виолкину маму. Прошептал какие-то извинения и выскользнул в коридор, осторожно, на цыпочках, прокрался к комнате своей подруги, чтобы ее предупредить – в доме происходит что-то не то. И вдруг слышу за ее дверью низкий мужской голос. Густой баритон произносит примерно следующее: «Что ты тут делаешь, почему не на занятиях, почему пропускаешь институт?» Я понял, что это ее отец. И почему-то подумал, что в квартире у него должно храниться наградное оружие. Я тут же представил себе, какую часть тела он мне в первую очередь отстрелит, если поймает в таком виде. Но бежать было некуда. За дверью – Виолкин папаша, позади, в ванной, ее обнаженная мама. А вся моя одежда – в спальне. Во попал! Куда бы спрятаться? В эту минуту дверь распахнулась, и я предстал перед грозным папой голым и стыдливо прикрывающимся ручонками. От неожиданности он отступил в коридор, а я юркнул в комнату и заметался в поиске своей одежды. Но ее нигде не было. Конспираторша Виолка засунула ее под кровать подальше от папиных глаз. Тогда я не нашел ничего лучшего, как юркнуть под одеяло к своей дрожащей студентке. Я понимал, что это было не самым умным моим действием, но ничего другого не оставалось.

Папа пришел в ярость.

– Что все это значит? – заорал он.

И тут моя подруга предприняла ход, который может родиться только в голове женщины в минуту опасности.

– Папа! – заявила она, рыдая. – Мы женимся!

Тут уже папа опешил.

– Я тебе все объясню, – продолжала верещать Виолетта. – Это Алекс, мой друг. Я хотела познакомить с ним тебя и маму. Мы любим друг друга и решили пожениться.

Я с недоумением посмотрел на Виолу, потом взглянул на папу и принялся одобрительно кивать головой. А Виолетта продолжала вешать ему на уши лапшу, спасая свою честь и меня от папиного пистолета. Она рисовала захватывающие картины того, какая у нас будет замечательная, крепкая семья, сколько у нас появится детей. Очень кстати вспомнила, как давно мама мечтает иметь внуков, на что папа заявил:

– В первый раз слышу.

Но тон у папаши был уже не такой угрожающий. Почувствовав, что оседлала верную тему, Виолетта поскакала дальше.

– У нас с мамой, – тараторила она, – по этому поводу совсем недавно был разговор.

Виолетту несло. Она с таким вдохновением и столь красочно расписывала нашу с ней будущую семейную жизнь, что я чуть не расхохотался. Чтобы не сбить ее с этого талантливого монолога, натянул одеяло по самые глаза. А Виола все продолжала говорить и говорить, призывая в свидетели маму.

И в этот пафосный момент за спиной папы появилась обнаженная красавица, с которой я успел встретиться в ванной. Ее наготу лишь чуть прикрывало небольшое махровое полотенце.

Вот тут опешила моя возлюбленная. Она смотрела на женщину, и по ее глазам я понял, что это не мама.

– А это еще кто? – задала Виолетта более чем естественный вопрос.

Папа повернулся, увидел красотку и побагровел. Потом шикнул на нее, и это милое существо исчезло.

Тут он обратился ко мне:

– Пойдем поговорим, сынок.

Приободренный этим словом, я быстро надел штаны и все остальное. Войдя на кухню, я увидел там папу, который сидел за дубовым столом. На белоснежной скатерти стояла бутылка коньяка с двумя рюмками. Папа явно нервничал. Без долгих слов он налил мне и себе, мы чокнулись.

– Как тебя зовут? – спросил генерал.

Я представился.

– А меня, Михаил Андреич, будем знакомы.

Мы выпили, и он продолжил:

– Тут такая история… Я хочу, чтобы ты все правильно понял и объяснил Виоле. С ее мамой мы живем уже больше двадцати лет, я ее по-своему люблю и хорошо к ней отношусь, но сегодня, видишь ли… – Тут он замялся, налил еще по рюмке и спросил: – У тебя что, действительно серьезные намерения?

– Ну, в общем… – ответил я несколько неопределенно, чтобы не отрезать себе путь к отступлению.

– Это хорошо, – сказал папа. – Тогда, значит, ты будущий член нашей семьи, и я могу тебе доверять. Поговори с Виолкой. Вышла накладка. В общем, я думал, что она в институте, а мама ее на даче. Да и тебя не ожидал тут увидеть. И пришел со своей секретаршей. Как мужик мужика, ты меня поймешь. И думаю, найдешь правильные слова. Главное, чтобы ей в голову не пришло доложить маме. Виолка девушка умная, надеюсь, поймет.

– Сделаю все возможное, – ответил я. – Найду правильные слова.

– Ну, вот и хорошо, – сказал папа. – Кажется, ты неплохой парень. – И вдруг неожиданно спросил: – Вы часто здесь встречаетесь?

– Да первый раз, – ответил я я.

– И как же нам поступить? – спросил папа.

– Мы уходим, – ответил я.

– Не надо. Я уже своей сказал, чтобы одевалась, вы оставайтесь.

– А если мама придет? – проявляю я недюжинную предусмотрительность.

– Вообще-то, она на дачу уехала, но ты прав, на всякий случай нужно всем уйти. – Тут он налил по третьей и произнес тост: – За взаимопонимание! – И добавил: – Вот что, сынок, это моя визитная карточка, тут прямой телефон. Я не последний человек в нашем царстве-государстве, могу быть тебе полезным. Думаю, что ты будешь вести себя правильно.

– В каком смысле? – спрашиваю я.

– Во всех. А по отношению к моей дочери особенно. Ну, давай на посошок.

– Давайте, – ответил я.

Мы выпили, и папа сказал:

– Расходимся по-тихому. Мы первые, вы за нами минут через пять. – И, остановившись в дверях, добавил: – Ну, в общем, если вы надумаете с Виолкой тут встречаться, то я тебя прошу, позвони мне на работу и предупреди.

И я, как мужик мужику, честно ему это пообещал, но, конечно, никогда не звонил. С тех пор мы с Виолкой встречались только на моей территории.

А все-таки жалко, что я на Виолке не женился. Хорошая была бы у нас семья, крепкая и правильная.

Я закончил рассказ и предложил:

– Давай, Пьер, выпьем за Виолку. Девушка стоила того.

– За твои воспоминания.

Я вздохнул:

– Что тебя еще интересует?

– Просвети меня по части современного русского жаргона.

– Все начинается с молодежного сленга. Каждое поколение старается придумать себе отличительный код. Современная молодежь жонглирует в разговоре «гаджетами» и «флеш-мобами» и другими заимствованиями. Но есть и доморощенные новообразования: «улет», «балдеж», «клевяк», «ништяк». Некоторые модные слова не поддаются простому объяснению.

Моя шведская племянница Анна-Мария приехала из Стокгольма в Москву изучать русский язык. Победив в каком-то конкурсе, она выиграла грант на стажировку в любом городе мира и выбрала Москву, а конкретно наш институт имени Пушкина, где иностранцев учат «великому и могучему». Анна-Мария отнеслась к делу очень серьезно и привезла в Россию кучу учебников и пособий, среди которых меня особенно заинтересовал шведский «Словарь современного русского языка и жаргона». Там русского читателя ждало множество открытий. Ну, например, как перевести слово «тусовка»? «Вечеринка» – не то. «Пати» – слишком узко. «Встреча по интересам» – тоже не выражает суть этого любимого российской молодежью занятия. А ведь только и слышишь вокруг: «Был на тусовке» или: «Пошли потусуемся».

Между тем, прочитав в словаре длинное объяснение этого емкого русского понятия, я был потрясен. Какой-то дотошный профессор ухватил самую суть явления, по ходу дела не только дав легковерным шведам исчерпывающую информацию о том, что ждет участника события, но даже намекнул, какому стилю одежды необходимо следовать, если ты оказался приглашенным.

В словаре утверждалось следующее: «Тусовка (арго) – бессмысленное собрание молодежи в одном месте, в надежде, что что-то произойдет».

Умри, профессор, лучше не скажешь!

А между прочим, это модное слово даже стало прозвищем. Прилипло оно к одной московской дамочке.

Софка-тусовка

Свое прозвище Софка-тусовка честно заработала. На ее счет даже поговорка сложилась: «Там где Софка – там тусовка». Ведь она очень часто оказывалась участницей самых разнообразных вечеринок. Про нее можно рассказать множество историй, я их как-нибудь при случае изложу, но сегодня мы остановимся на одной байке, которую Софка поведала мне за ресторанным столиком ВТО, потому что именно там и происходила в наши золотые денечки главная московская тусовка.

Софка работала директором детского садика УПДДК – Управления делами дипломатического корпуса. Служба эта не сильно ее обременяла. В садик сдавали детей дипломаты слаборазвитых стран, аккредитованные в Москве. Как вы понимаете, американцу или французу в голову не придет отдать свое чадо в наш детский сад, поэтому контингент детей и их родителей этого заведения сильно отличался цветом кожи от коренного российского народонаселения. В подчинении Софки был десяток воспитательниц и уборщиц из числа молодых особ женского пола. Сотрудницы эти прошли соответствующую проверку, все, как одна, были «трудолюбивые, дисциплинированные и морально устойчивые», так писалось в их официальных характеристиках.

И вдруг – ЧП. Одна из воспитательниц родила черного ребенка. Самое трогательное, что была она замужем за сотрудником ФСБ, который и пристроил ее на эту хорошо оплачиваемую и непыльную работенку.

Конечно, счастливая мамаша могла бы замять это дело еще в роддоме. Договориться, к примеру, с главврачом, сделать ему небольшой подарок и отказаться «втихую» от черного ребенка. И там же без лишней огласки усыновить новорожденного малыша, от которого решила отказаться какая-нибудь несовершеннолетняя московская мамаша. Но она повела себя очень глупо. Испугавшись мести законного супруга, она устроила в роддоме скандал, что ей подменили родного белого ребенка на черного. Это заявление так возмутило медперсонал, что главврач приказал составить соответствующий акт с подписями свидетелей родов и выставил молодую мамашу вместе с новорожденным за ворота вверенного ему учреждения. А там ее ожидал недоуменный и грозный взор новоиспеченного папаши.

Фээсбешник оказался не умнее своей жены. Он, конечно, не поверил причитаниям супруги о том, что ребенок подмененный. Пригрозив ее удавить, он прибыл в детсад УПДДК и начал там «качать права». Его гнев вылился на голову ни в чем не повинной Софки-тусовки. Сотрудник органов орал и матерился, пару раз доставал пистолет, грозил закрыть это «гнездо разврата» и пересажать весь его персонал.

На резонный вопрос Софки: «А какие, собственно, к нам претензии?» – горе-папаша отвечал, что у него есть на детский сад «масса материала», к тому же он провел расследование и выяснил, что это учреждение – единственное место, где его жена могла общаться с представителями другой расы. Еле его выпроводили.

Но фээсбешник не утих. А все потому что молодая мамаша вела себя противоречиво. С одной стороны, она продолжала утверждать, что ребенка подменили, а с другой – проявляла к нему искренние материнские чувства. Это подлило масла в огонь домашних разборок. Чтобы хоть на какое-то время избавиться от скандалов, кормящая мать вышла на работу, но муж и там ее доставал, а кроме того, продолжал досаждать Софке, угрожая привести свои угрозы в исполнение. В этих боях Софка закалилась и осмелела. Когда фээсбешник явился в очередной раз со своими претензиями, она выставила его вон, сама перейдя в атаку.

– Какое отношение ваши семейные разборки имеют к нашему образцовому детскому учреждению? – кричала она. – Дома разбирайся, козел рогатый… – И глаза ее при этом пылали праведным гневом.

Потом она вызвала проштрафившуюся мамашу.

– Ну, – сказала Софка тоном следователя, – признавайся!

Воспитательница принялась хныкать:

– Клянусь, не знаю, откуда все это. Может, это бацилла какая в меня залетела. Или фильм с негром в главной роли посмотрела во время беременности. Я вообще очень мнительная.

– Вот что, – строго сказала Софка. – Я ведь тебе не муж. Это ему ты можешь лапшу на уши вешать по поводу своей мнительности. Меня уже достали эти скандалы, поэтому предупреждаю в последней раз: или ты рассказываешь мне все, как было, или пишешь заявление об уходе. Но если честно признаешься, то об этом ни одна живая душа не узнает. Выбирай.

Внезапно слезы у мамаши высохли. Она поняла, что с Софкой-тусовкой можно говорить как женщина с женщиной.

– Знаешь, Софа, – доверительно произнесла она, – это какое-то чудо природы. С мужем я занимаюсь этим почти каждый день и еще двух постоянных русских любовников имею. И никогда не предохранялась – не могу я зачать, и все. Мне еще в шестнадцать лет в женской консультации такой диагноз поставили. Сначала я огорчилась, а потом решила, что нет худа без добра. Трахаюсь в свое удовольствие и без всяких последствий. А что касается негра, то ты его знаешь. Военный атташе посольства Ганы. Ну, такой красавец здоровенный, он к нам двух своих близнецов по утрам завозит. Глянулся он мне. Тем более что негра у меня никогда не было. Индус был, араб был, даже японец был – ничего, кстати, особенного. А тут захотелось мне черненького. И скажу тебе, Софа, как на духу, всего один разочек и попробовала. Ну, сколько там времени у нас было – прямо у него в машине в обеденный перерыв. И вот результат. Но это я рассказала тебе как женщина женщине, а для мужа ребенок у меня подмененный.

– Как женщина женщину я ее очень даже поняла и простила. Теперь мы лучшие подруги. А с мужем она развелась, – завершила свой рассказ Софка-тусовка.

Пьер расхохотался.

– Спасибо, Алекс, и за «тусовку», и за Софку. Ты меня развеселил. Еще одной русской загадкой для меня стало меньше.

– А что? Их много?

– Ну, как же! Загадочная русская душа – модная тема. Русские обычаи тоже для нас загадка. Вот был со мной такой случай…