Текст книги "А-Прогрессор"

Как только объединенная армия дружины и легиона перешла границу Винилюдса, вступили в силу договоренности между легатом и королем. Рыцарям запрещено было трогать рабов, крестьян, ремесленников. Зато на их откуп отдавались дома знати. Золото, серебро – все это по праву трофея переходило в военную казну. А вот скульптуры, свитки, гравюры – это все оседало в бездонных телегах церкви. Именно служители Единого по прямому распоряжению архиепископа выступали хранителями исторических ценностей. Храмы богов пантеона не разрушались, но золото оттуда изымалось в казну, а культурные ценности – к церкви. Сами храмы заколачивались до поры до времени. Нет, их не собирались разрушать, а по примеру священного города Уира на основе древней архитектуры, путем некоторого добавления башенок и часовен перестраивали в церкви.

И опять Кагр не отступил от своего плана – все города и поселения остались без защитных стен. Исключение было сделано только для прибрежных населенных пунктов. Против кого эти стены нужны, спрашивал король, если остров теперь един!

Кагра Первого впоследствии вспомнят как великого завоевателя. Но на самом деле его величайший труд и главное достижение заключались в том, что он за неполных пять лет смог сделать почти невозможное. Он превратил Арках в единую державу. Это было намного труднее, кому, как не мне, это знать! Во время войны я вмешался всего три раза: первый – заевшие ворота в замке Огреда Третьего; второй – гонец перепутал время, и южная армия не успела объединиться; третий – сенат был в полном сборе как раз в тот час, когда в порт Винисиса вошли дромоны с десантом.

Но в последующие пять лет я вмешивался чуть ли не еженедельно. Тут надо было расстроить планы восстания, там – одернуть излишне ретивого служителя… А Весы стояли на месте. Крылатый не менее активно играл в эту игру. Я уже давно догадывался, что он тоже сделал свою ставку на Кагра. Но я уверился в этом только в годы становления Аркаха Объединенного. Мотивы птички небесной были мне вполне понятны. Кагр полностью поддерживает церковь, а следовательно, действует на благо Небесной Лестницы. Он хоть на миг задумался бы, почему я – дьявол – поддерживаю этого короля. Но, видимо, не задумался. Что и к лучшему. Или, конечно, возможно, что пернатый рассчитывает воспользоваться плодами объединения и не дать мне сделать то же. Лучше думать именно так, меньше возможных ошибок получится.

Как ни странно, окончательно и бесповоротно объединило остров под одной властью восстание. Очень большое и хорошо организованное. Владетели самого Бельграна, недовольные значительным уменьшением своего влияния и лишившиеся части полномочий, выступили общим фронтом против своего короля. Мне не составило бы труда погасить эту вспышку недовольства в зародыше. Но я поступил наоборот: тщательно раздул из искорки кулуарных бесед пожар бунта. В этом заговоре участвовали в основном представители старшего поколения, молодежь же была беззаветно влюблена в своего монарха.

Конечно, бунт начался именно тогда, когда мне стало это выгодно. Заговорщики решили захватить королевский замок с королевой и наследниками, пока Кагр с личной дружиной объезжал свои новые южные владения, а затем выставить королю ультиматум, чтобы тот отрекся от короны в пользу сына. Регентом при наследнике предполагали сделать кого-нибудь из герцогов.

Захват замка бунтовщикам не удался. Ну еще бы у них что-то получилось под моим-то приглядом! А через две недели лорды, державшие в осаде королевскую семью, неожиданно оказались в кольце верных монарху войск. Надо ли говорить, что львиную долю в этом войске составляли ветераны-легионеры.

Если прибавить, что народ буквально носил на руках своего короля, особенно в родном Гораге… В общем, сопротивление знати было сломлено почти мгновенно. Впрочем, крови пролилось очень много. Так прекратили свое существование и замки восточного королевства, их, как на юге и на западе, срыли по приказу короля, за исключением прибрежных крепостей.

За неполных пятнадцать лет со дня восхождения на трон Кагр Первый, получивший в наследство от отца вассальную форму королевского правления, смог шагнуть к абсолютной монархии…

Глава 9

Девятнадцатого марта 618 года от Р. А. резко, будто ударили в набат, перелистнулся второй слева элемент счетчика. Мне стало невыносимо муторно и грустно. Ламир тин Каер покинул мир живых. Я попробовал найти его душу, хоть как-то похлопотать за него. Увы, прямым ходом эта великая душа была переправлена в Золотую Канцелярию. И я почему-то был уверен – служение он отвергнет…

Нестерпимо захотелось напиться, но для дьяволов это недоступно. Только я подумал подняться в мир живых, перекинуться в волка и завыть на луну, как пришел вызов от шефа. Я привел себя в порядок, пригладил и натер чешуйки, которые от грусти стали бледными…

Рогатая я скотина, такого человека погубил! Тин Каер после нашей встречи на берегу отверг все мои попытки контактов с ним. Я искренне не понимал, почему он не идет на сотрудничество! Ведь его душа уже погублена, но он стоически меня игнорировал. Ламир не ушел из церкви, посвятив свою жизнь трудам о магнетизме, совершенствованию компаса, а также своим прихожанам и стране. Именно его неоценимая помощь, его убеждения не дали вспыхнуть на западе острова кострам инквизиции. Его личная заслуга в том, что философы и ученые захваченной республики не только не были казнены, но и смогли принести немалую пользу. Тин Каер уговорил архиепископа на создание семинарии на базе философской академии Винисиса, в которой преподавали не только служители церкви, но и философы иных религиозных конфессий, обучавшие послушников наукам, риторике и правильному спору. Не зря всего через сто лет Ламир тин Каер будет возведен в лик святого. Какое глумление: продавший душу – признан святым. Но, надо честно признать, именно он как нельзя более достоин канонизации. С такими гложущими изнутри мыслями я постучал в дверь кабинета 8-13.

– Заходи, герой! – Что-то шеф излишне бодр и приветлив. – Присаживайся. – Я бы лучше постоял, чем сидеть в этом кресле, слишком оно неудобно. Но ведь не откажешься. – Смотрю, ты быстро осваиваешься. – Нехорошее предчувствие кольнуло под хвост. – Да, были у тебя просчеты и глупости… – Всем своим видом показываю глубокую скорбь. – Но ты вроде быстро понял, что лучше работать аккуратно, чтобы избежать неприятных для себя последствий. – «Последствий», это он так мило об адских муках упоминает? Тогда Гониус прав: что угодно, но только не их повторение. – Но ад не только карает верных слуг своих. Тьма не скупится и на награды, если ее адепт того заслуживает. А ты, ты определенно отличился. Догадываешься чем?

– При всем моем ничтожном разуме, который, без сомнения, не идет ни в какое сравнение с вашей безграничной мудростью, рискну предположить, что ваше дьявольство говорит о душе Ламира тин Каера.

На самом деле догадаться было легко. Ведь вызов пришел сразу, как эта душа покинула мир живых. Но даже кажущееся излишним подобострастие перед боссом мне представлялось оправданным.

– Надо же, догадался! – Гониус выглядит таким восторженным, как мальчишка, которому его щенок первый раз принес тапочки. Н-да, не высокого же он обо мне мнения. – Так вот, я тут подумал и решил тебя наградить. – Очень хотелось попросить не делать этого, а просто меня не трогать, не мешать и не вмешиваться. Но разум победил этот порыв, и я промолчал. – Даже дважды наградить! – И тут мне стало хуже, также в два раза, нестерпимо зачесался нос…

– Служу аду!

А что я еще мог сказать под таким выжидающим взглядом дьявола шестого ранга? Только по военному гаркнуть что-то соответствующее.

– Вот! Это мне нравится. Порыв! Энтузиазм! Служение!.. – По-моему, шеф решил, что он ведет какой-то митинг, – столько лозунгов и бравурных речей он выдал. Почти полчаса вещая, что такие, как я, должны быть примером для остальных. Дьяволы не спят, но я как никогда был близок к возможности задремать, слушая начальника сектора Бета. – Так, собственно, о награде. – Это заставило меня внутренне собраться. – Твои успехи послужили для меня поводом сократить время твоего испытательного срока в два раза!

Всем видом показываю, сколь приятно мне это. А сам в мыслях проклинаю эту доброту, да и вообще все подобные «награды»! Оно мне надо? У меня еще ничего не готово! Я и за оставшиеся восемьдесят лет не знаю, как подготовиться к вторжению Самиантра, а тут БАЦ! И этот срок ополовинили! Да отвались мой хвост! Но произношу, конечно, совсем иное:

– Нет слов, чтобы выразить всю глубину моей признательности. Ваше дьявольство воистину умеет награждать!

Судя по его довольному виду, он и правда решил, что я искренен в этом заявлении. Подонок непарнокопытный мой шеф! Чтоб ему пучок перьев от птичек небесных да воткнуть в…

– Я знал, что возможность побыстрее стать полноценным дьяволом-регионалом тебя обрадует! – Хочется зарыдать или разбить что-нибудь о его темечко, увесистое какое-нибудь это «что-нибудь», прочное такое… – Но это только первая награда! – Вот умеет он одной фразой сделать хуже тогда, когда кажется, что хуже уже некуда. – Можешь идти. – И отвернулся, погрузившись в изучение своего хвоста.

Нет, ну вот разве так можно?! Еще теперь и в неведении быть, что за награда такая. А если не забывать, какая была первая, то вообще дергаться от любого шороха, ожидая, когда тебя настигнет вторая… Беда… Лучше бы я не трогал тин Каера вообще, существовал бы намного спокойнее, честное хвостатое, зря.

Шел по коридору яруса Бета и оплакивал свою нелегкую долю. Это же как в кино: «ни одно «доброе» дело не остается безнаказанным»! Надо быть впредь осторожнее и не светить успехами. Если эти успехи в свете этих «радостных» новостей у меня вообще будут…

– А ты красавчик! – Как я не подпрыгнул до потолка, когда, собираясь войти к себе в кабинет, только переступая порог, ощутил у себя на плече чью-то руку, не ведаю. Скорее всего, меня просто сковало в приступе ужаса. Да еще голос этот, чарующий, соблазнительный, терпкий, как лучшее вино, и опасный, как шипение тайпана[9]9
  Тайпан (жестокая змея) – самая ядовитая змея на Земле; сила яда у нее такова, что за один укус может убить около 100 взрослых людей или 250 тысяч мышей.


[Закрыть]. – Люблю молоденьких. Такая блестящая чешуя. – Не давая обернуться, чужие руки плотно обхватили мой торс. А к спине прижалось горячее тело. О! Женское тело, в этом я был полностью уверен! – Пригласишь даму зайти? – Мне подумалось, что это был риторический вопрос, так как меня буквально впихнули в кабинет.

Свериус, бросив взгляд мне за плечо, покрылся бурыми пятнами и стремглав выбежал в коридор, плотно захлопнув за собой дверь. Жаль, не рассмотреть, кто же стал причиной такого поведения черта.

– Дай я тебя рассмотрю получше.

Стальная хватка ослабла, выпуская из объятий.

Как можно более плавно, не делая резких движений, оборачиваюсь. Вау!!! Вот это да! Электрическим разрядом между лопаток, от копыт до кончиков рогов, я был пронзен стрелой восхищения. Какая гладкая, даже нежная чешуя необыкновенного цвета лазоревого перламутра. Небольшие и очень аппетитные рожки. Хвостик – само совершенство! При одном взгляде на ее коготки пробирает дрожь…

– Точно красавчик. Такой молодой, а уже десятка… – Пальчики дьяволицы, то есть суккубы, болезненно оторвали одну из чешуек у меня на груди. Никогда ранее не замечал за собой склонности к мазохизму. Но сейчас… От этого простого действия ее бесподобных рук меня буквально затопило восхищением.

– Ми… – Но мое блеяние эту бесподобную королеву не интересовало. Ее хвост щелкнул по моим губам, приказывая замолчать.

Ее красота была настолько поражающая, что даже остатки моего человеческого «я» наслаждались, глядя на дьяволицу. Каждое ее прикосновение, каждый взгляд все больше погружали меня в пучину небытия. Такого сладкого, такого долгожданного, такого желанного. Второй наградой от Гониуса был сон, подаренный суккубой…

Проснуться впервые за столько лет. Это непередаваемо, это до невозможности великолепно! Это лучшая награда из всех, что я получал когда-либо и от кого-либо. Как же я соскучился по сну… Не выразить словами. Благодарю тебя, незнакомая дьяволица, и тебе моя благодарность, шеф-деспот. Я почти счастлив. Жаль, что этот сон лишь исключение, а не правило…

Конечно, когда мои глаза открылись, ничто не напоминало о гостье. Разве что излишняя издерганность в движениях Свериуса да стоящая дыбом шерсть у него на загривке.

За такую награду я готов был пахать аки конь. Точнее, как трактор, поскольку моя работа такова, что любой конь очень быстро откинул бы копыта от перенапряжения.

Пристроив свой зад на привычное место, обомлел: я спал ПЯТЬ лет! Конечно, радует, что вечность стала на эти годы короче, но… Отвались мои копыта! Как же не вовремя-то! О, мама мия! Надо срочно смотреть, что же произошло за этот срок…

После изучения обстановки на острове с облегчением расслабился. Слава Верховному! Ничего экстраординарного и того, что уже не изменить, не случилось. Кагр Первый и его наследник, юный принц Дан, жили и здравствовали. Маррис и Синесис заканчивали реорганизацию армии.

Арках Объединенный теперь носил название Обрис Нигрисис, что означало на языке винийцев – Земля Нигрисиса. В честь королевского родового имени. Столица была оставлена в Гораге, и он сейчас переживал настоящий строительный бум. Город рос как на дрожжах: технология заливки бетона, привнесенная с запада, вкупе с отличными архитекторами и математиками увеличили привычные для старого королевства темпы строительства в три, а то и в четыре раза.

Винисис быстро терял свой титул самого населенного города на острове. Но не из-за оттока населения, а просто не успевая в своем росте за столицей. Тут во множестве перестраивались старые храмы, возводились новые дома для дворян, торговцев, мастеровых. Гостиницы и торговые лавки обрели второе дыхание. Объединение под одной рукой всего острова увеличило торговый товарооборот в несколько раз.

Управленческая система нового государства наконец-то приняла стабильные черты. Причудливый симбиоз на основе винийского права и вассальных традиций востока.

Вопрос земли, наверное самый щепетильный, был решен согласно республиканской традиции. Нигрисис был поделен на равные малые наделы. На каждый надел «сажались» крестьяне или бывшие рабы, или йомены юга. Наделы не подлежали делению, но каждый волен был, заплатив, получить два и более – такие зажиточные крестьяне находились… А вот управленческая структура была вассальной. Каждые сто наделов объединялись под рукой эсквайра. Десять эсквайров подчинялись барону. Семь баронов – виконту. Четыре виконта – графу. Два графа – герцогу. А те в свою очередь отчитывались непосредственно королю. Четкая цепь подчинения, заботливо продублированная Кагром в виде аппарата королевской канцелярии, чиновниками, грубо говоря.

Кстати, именно первая попытка этого дублирования и соответственно установления контроля над властью знати и послужила поводом для Бельгранского бунта, после кровавого подавления которого ни у кого не осталось вопроса: а вправе ли так поступать король?

Налоговая система также претерпела глобальные изменения. Был установлен четкий, единый налог на основе наделов, а не как ранее: на западе налог рассчитывался от количества рабов и земли, а в королевствах король вообще назначал, сколько он хочет от того или иного вассала, и его не волновало, сколько тот собирает со своих земель. Торговля же везде была приведена в соответствие с указами, изданными Кагром до объединения. Автором этой системы налогообложения были двое: клерк, чью память история не сохранила, и вездесущий тин Каер. Мир праху этого гения, да не будет мучительна его вечность…

Поняв, какая золотая жила военный прибрежный флот, Кагр развернул массовое строительство кораблей. Ведь именно то, что галеры Винилюдса не пропускали ни одно судно, проплывающее у их берегов, без уплаты пошлины, приносило баснословные барыши республике и позволяло содержать легионы. Вся торговля вдоль северного побережья материка фактически контролировалась консулом и сенатом. Король поступил мудро, не только сохранив республиканский флот, но и перевел часть галер сразу на восточное побережье: теперь торговые караваны «стригли» дважды – на западе Аркаха и на его востоке! Купцы Нигрисиса, освобожденные от подобных пошлин и платящие только налог с оборота, внезапно стали самыми успешными морскими торговцами во всем мире. Ведь плавать по проливу никто не умел…

С церковью дело обстояло намного сложнее. Все же вера, она по определению – иррациональна. Ну за исключением тех случаев, когда воочию увидишь представителя одной из Сил. Да, служителям Единого удалось удержаться и не начать жечь всех инаковерующих, не разрушать, а перестраивать храмы, но… Их неприятие и некоторая фанатичность чуть не разнесли в прах все начинания короля. И опять пройти по краю и не свалиться помогли начинания Ламира. Святой человек… Всех жрецов старых богов, всех их ярых приверженцев не убили, а просто выдворили с острова, переселив на континент. Всего подобных беженцев, к моему удивлению, оказалось не более семи тысяч. Остальным просто запрещалось проводить древние обряды, но никто не карал крестьянина, если тот не посещал церковь.

Со знатью же дело обстояло иначе: не принявший Единого как единственного Господа, не мог стать дворянином и владетелем, ибо всякая власть от Бога…

Я мечтательно почесал нос: ну до чего прелестно!

Военная реформа на момент моего пробуждения, пожалуй, самая проработанная. Она делила вооруженные силы острова на две части: сухопутную и морскую.

Сухопутная армия комплектовалась исключительно из кавалерии на основе знати. Каждый эсквайр должен был прибыть на место сбора вместе с оруженосцем, разумеется, обоим полагалось при себе иметь полный комплект вооружения и два коня. Каждый барон помимо эсквайров выставлял конную дружину в десять рыцарей. Каждый виконт – по двадцать конников. Графам полагалось приводить с собой пятьдесят воинов. Герцоги имели личную сотню. Итого, каждый герцог приводил к месту сбора пять сотен закованных в латы воинов. Всего высших аристократов в Нигрисисе было девять. Семеро из них – владетели, а двое сидели на тронах городов – Винисиса и Горага. Войска собирали только владетельные герцоги. Городские же стали первыми адмиралами объединенного королевства.

Флот в основе своей комплектовался по принципу легиона, то есть свободный найм за оплату и привилегии после отставки. Офицеры были, конечно, знатного происхождения. К зиме 623 года от Р. А. каждый флот – западный и восточный – имел по два «имперских» дромона и по пятнадцать малотоннажных галер, на пятьдесят бойцов каждая. Они себя не только окупали, но и приносили огромные прибыли – ни один торговец, ни одна морская шайка не могла проскользнуть вдоль побережья острова… Это была самая могучая морская сила к северу от Уира!

Оценив происходящее, даже подумал, а нужен ли я тут вообще?

Глупый, конечно, вопрос. Наконец-то у меня было время заняться своими непосредственными обязанностями, а не устроением нового государства и предотвращением разных неприятностей. Это вообще не мое дело-то! Пусть крылатый теперь разбирается. В его интересах, чтобы люди жили хорошо и меньше думали о грехе. Ага, на первый взгляд так оно и есть. Человек, живущий в достатке, обычно доволен жизнью и не совершает больших грехов. Но если бы хотя бы половина разумных могла остановиться на достатке, а не грести все под себя, не завидовать лучше устроенному соседу – увы для пернатого, такое не в людской природе. Так что на этом этапе путь тьмы и Света пролегал в одном направлении. Пора начинать более тонкую игру.

Повернуть основную ставку птички небесной в свою пользу. Начать планомерное изменение церкви на благо мне. Оставалось только дождаться подходящего случая и использовать его.

Было множество вариантов, но я решил не бить сразу, не ставить все на один удар. Кому-то мой план мог показаться излишне поэтапным, чрезмерно сложным. Но на самом деле я шел по проторенной дорожке: земная история подсказывала, на что надавить, как уколоть, куда подтолкнуть. Мне нужно было отделение церкви Аркаха от патронажа Уира и Глашатая Божьего. Без этого шага все остальное не могло получиться, так как вечный город был слишком далеко для моих возможностей влияния.

Коллеги на континенте решили в очередной раз объединить свои усилия и расправиться с церковью Единого. Надо сказать, подобные попытки они предпринимали часто, в большинстве своем в максимуме достигая только временного успеха. Единственный из всех регионалов Беты, кто полностью остановил продвижение церкви на своих землях, был Самиантр. Именно помощью его подопечных и воспользовался Гониус. Ниорги, восточные варвары, несколько королей-еретиков нанесли объединенный удар в самое сердце веры. И надо сказать, мой шеф добился определенного успеха. Уир запылал в огне пожаров. Напавшим на великий город удалось даже поджечь храм Святого Арита – центральный собор, крупнейшую церковь веры Единого. От переживаний из-за нападения на Уир от сердечного приступа скончался Дионисис Второй, Глашатай Божий. Высший синод разбежался.

Правда, успех коллег был незначителен: их посланцев выбили из города практически в день захвата. Крылатые в очередной раз надавали по рогам хвостатым. Ну когда, когда они поймут-то, что силой против Света идти бесполезно! Сколько раз их учили, сколько копыт отбили, а нет, вот упорные-то! И ведь тупыми не назовешь, но истово верят, что их сила когда-нибудь сломит силу крылатую. По сути, это большое нападение, на которое возлагалось столько надежд, обернулось не более чем пшиком.

Именно этот проигрыш, а скорее, сам факт нападения на Уир был тем событием, которое позволило мне резко сократить количество шагов, требовавшихся для достижения поставленной задачи. Ну и что из того, что дьяволам накрутили хвосты? Неважно это. Важно то, как подать случившееся. И тут открывалось просто непаханое поле возможных воздействий…

Сперва надо было поставить во главе епископата Аркаха личность с определенным складом характера. Нынешний архиепископ был очень стар и ни за что не пошел бы на резкие шаги. Следовало подобрать ему преемника. И желательно до того момента, как новость о нападении на вечный город достигнет берегов острова.

Всего на Аркахе было четыре епископа. Один из них должен будет занять главную церковную кафедру острова в случае смерти аран Нилоса. Мне нужен был искренне верующий, но волевой и властный человек. Очень удивился, когда понял, что все четверо именно такие – как на подбор. Возможно, к власти в церковной иерархии только такие и пробиваются, те, у кого есть вера и сила духа, ну и мозги, конечно, всем этим воспользоваться.

И чем больше я наблюдал за сановниками церкви, тем больше понимал: ну совершенно неважно, кто из них займет место духовного владыки Аркаха. Любой из них будет действовать согласно моему плану. Вот будь они размазнями, подхалимами, лизоблюдами, скорее всего, план не сработал бы. Но они были людьми действия, веры, и всем четверым была небезразлична власть.

Пятого апреля 624 года от Р. А. аран Нилос скоропостижно скончался. Он был глубоким стариком, и мое воздействие было почти невесомым. Прохудившиеся сапоги повлекли за собой мокрые ноги во время дальней прогулки на весеннем, холодном ветру – это послужило началом простуды, потом лихорадка и смерть. Медицина в то время была бессильна против воспаления легких, а дряхлый организм Оривиса не мог сам бороться с таким недугом.

После грандиозной панихиды во славу покойного церковного владыки спешно собранный епископат постановил отправить корабль в Уир, чтобы Глашатай Божий назначил своей волей нового архиепископа Аркаха. Но посланцам не суждено было отправиться в далекий путь. Именно в это время вести о нападении врагов на Уир достигли острова. А так как эти новости пришли с кораблем, который отправлялся не из самого вечного города, а из порта, находившегося в ста километрах западнее, то в рассказах купцов и капитана было больше слухов, чем фактов. А над этими слухами я потрудился изрядно…

«Говорят, что Уир пал!» «Весь вечный город сожгли варвары, я слышал из первых уст!» «Люди видели, как пламя пожирает собор Святого Арита!» «Глашатай Божий мертв! Его убили-и-и-и-и!!!» «Высший синод пленен, так сказали монахи, бегущие из города»…

Я ничего сам не говорил, никому не врал. Просто та интерпретация произошедшего далеко на юге, что была мне выгодна, находила больше слушателей. И соответственно слухи росли как снежный ком, с каждым разом в пересказе становясь все страшнее и ужаснее. А так как этот купеческий караван отбыл из пункта отправки до того момента, как его догнали новости о том, что город отбит, то… Ох, ну и паника поднялась в рядах верующих! А что творилось в епископате, не передать словами!

Структура управления, принятая в церкви Амиара, была основана на подчинении низших сановников высшим, что почти копировало гражданскую форму вассальной власти. Получив новости, что Уир разорен, а то и вовсе захвачен варварами, что Глашатай Божий умер или убит, что священный синод пленен или разогнан… епископат оказался в труднейшем положении. Без своего арана церковная иерархия острова разваливалась. Епископы приняли единогласное решение: назначить одного из них проараном, то есть исполняющим обязанности архиепископа. Разумный шаг, тем более после уничтожения храма в городе Борш чуть больше десятилетия назад, аран Аркаха стал влиятельнейшим иерархом на севере Аргилита. И, конечно, епископам острова было не по статусу слушать кого-либо, кроме самого Глашатая.

А вот корабли с известиями, что в Уире обстановка вновь полностью контролируется слугами Единого, к Аркаху не сильно спешили. Чья в этом вина или заслуга, думаю, понятно…

Мне нужно было подгадать определенный момент, чтобы известие об избрании священным синодом нового Глашатая пришло одновременно с «Буллой о Власти», утвержденной еще Дионисисом Вторым. Эта булла, или, иначе говоря, указ, была завершением борьбы владетелей континента с церковными порядками о рабстве.

«Булла о Власти» разрешала рабство со многими оговорками и только для язычников и безбожников. Да, там все подробно расписывалось, доказывалось, что слова «все люди рабы Божьи» вовсе не означают запрета на право владения одного человека другим. Тем более если этот другой не принял Единого. Но это было потрясением одной из основ. А так как дата на печати под буллой затерлась, да и сам указ был доставлен позже, чем пришли вести о провозглашении аран Герона новым Глашатаем Божьим…

Епископатом острова и его новым главой проараном Фионисием был выпущен эдикт, провозглашающий Герона Первого самозванцем и еретиком, поставленным на церковный трон варварами, дикарями и королями-еретиками! Ну не может истинный Глашатай Божий разрешить рабство! Не может же пойти против слов Амиара! Когда через несколько лет выяснилось, что Герон не имеет к этой булле никакого отношения, было уже поздно…

Первого сентября 624 года было объявлено о том, что епископат острова не признает нового Глашатая Божьего Герона Первого за верховного духовного владыку.

Изумительно! Я прыгал по кабинету и целовал себе хвост! Так было дано начало церковному расколу. Осталось прокопать, углубить этот раскол до такой степени, чтобы не осталось возможности для возврата Аркахской церкви в лоно Уира…

18 сентября 624 г. Пригород Горага;

у стен монастыря Лам Зиорис

Брат Тисий, немного приволакивая правую ногу, занимался привычным и ежедневным делом: он собирал хворост. День ото дня одни и те же монотонные обязанности. Это сводило его с ума. Он был очень умным, начитанным человеком, но вся беда в том, что монах не мог ни с кем разговаривать. Стоило ему попытаться заговорить, как из его рта потоком лились слюни, а с языка срывался невнятный, горловой хрип. Он был калекой, телесным уродом. Если бы не церковь, то Тисий давно закончил бы свою жизнь в какой-нибудь канаве.

А сколь многое он мог сказать своим собеседникам! Увы, из-за постоянного дрожания рук он не мог писать: стоило Тисию взяться за перо, как вся келья оказывалась в чернильных пятнах. Вот и занимался бедолага монастырским хозяйством, выполняя любую, не требующую значительных физических усилий, черную работу.

Каждый вечер, когда все монахи готовились ко сну, Тисий шел во двор и часами разговаривал с дворовым псом, ему казалось, что животное понимает его бормотание. Эх, если бы пес и правда его понимал, то он стал бы, безусловно, самой умной и образованной собакой на всем острове.

Тисий не был добрым человеком, это практически невозможно, когда всю жизнь тебе пеняют уродством. Но он сумел удержаться и не пасть во тьму ненависти и злобы – серая душа со своими желаниями, чувствами, страхами и мечтами. Единственное, что могло выделить Тисия из средней массы обычных людей, было погребено под уродством. Его ум, проницательность, дальновидность…

Пес Куцый мог бы многое поведать о мировоззрении брата Тисия, но собака не только не понимала, что ей говорят, но и не могла никому об этом рассказать. А жаль. Вполне возможно, что кое-кому в таком случае пришлось бы искать иную точку приложения своих усилий.

Тисий, не только видевший монастырскую и церковную жизнь изнутри, и сам, будучи монахом, во многом презирал остальных служителей. Особенно в их закоснелой догматике в вопросах проповеди. Он видел, что прихожанам, по большому счету, все равно, кто им читает священные тексты! Этим мог бы заняться даже он! Какая разница, если проповеди читаются на старовинийском, который понятен одному из сотни! А для основной массы прихожан этот язык был бессмысленной напевной тарабарщиной. Эх, мог бы он говорить или хоть как-то иначе донести свои мысли! Но, увы, природа обделила монаха этой возможностью…

Нагнувшись за очередной хворостиной, Тисий замер. Крупная ветка прямо над его головой гулко хрустнула. Когда монах поднял взгляд, то оцепенел. В двух метрах прямо над ним сидела большая рысь. Тисий попытался закричать, но только спровоцировал этим зверя на нападение.

Рысь прыгнула Тисию на голову и сбила его с ног. Острые когти зверя рвали ему лицо, шею, полосовали руки. Сознание Тисия померкло и отключилось…

Я не мог минимальным вмешательством излечить Тисия от всех болезней и уродств. Он до конца жизни остался хромым и с дрожащими руками. Но с помощью когтей хищника у меня получилось иное…

2 ноября 624 г. от Р. А. Монастырь Лам Зиорис

Раны, нанесенные зверем, заживали долго, периодически они гноились, приходилось часто менять повязки и промывать рубцы. Но сегодня, в очередной раз меняя ткань, Тисий понял, что наконец-то раны зажили. Взглянув в грубое медное зеркало, монах опечалился еще больше – он увидел себя еще более уродливым, чем был! Лучше бы эта рысь загрызла его до смерти! Надо сказать, что Тисий сильно ошибался. Эти шрамы, наоборот, добавили его лицу мужественности, некоторую жесткость привнесли в его черты, а глазам придали взгляд мудреца. Единственный действительно уродливый шрам на шее легко было закрыть тканью.