Текст книги "Тьма древнего леса"

Так какому венценосному дураку настолько захотелось уменьшить количество своих подданных, что он не побоялся воспользоваться магией Крови и послать в Лес своего разведчика?

Князю тоже было очень интересно, кто именно вознамерился убить его любимую супругу и единственного сына, а потому пленного эльфа спасло только то, что он был без сознания с того момента, как жрец попытался проникнуть в его сознание. Иначе Анавариану ара Аторре уже пришлось бы вспоминать свои навыки палача. Хотя если на заговорщике ловчая сеть, то он мог просто не осознавать своих поступков… Но это надо было еще проверить!

– И что теперь? – задумчиво вопросил то ли потолок, то ли узоры на нем князь, брезгливо попинав лежавшего на полу пленника кончиком белоснежного сапога.

– Устраивать ловлю, – пожал плечами жрец, всем телом ощущая довольное мурлыканье Тени. – Причем завтра же днем. Иначе от разума этого, – Тесеону достался новый пинок, на этот раз от Арициана, – не останется ровным счетом ничего, и допросить нам его не удастся. Побудешь столпом, Валь?

– Побуду, – согласно кивнул князь.

Ловлей назывался определенный ритуал из арсенала жрецов Мертвого солнца, предназначенный именно для снятия ловчей сети с разума заколдованного и перенаправления ее действия непосредственно на незадачливого мага Крови. Вот только жрец мог при проведении ритуала слишком глубоко погрузиться в собственную силу и раствориться в ней… Чтобы этого не случилось, и были необходимы столпы – в идеале, магистры Разума, но мог подойти и кто-либо еще. Правда, при этом всегда имелся риск, что откат от удара достанется именно столпу… А разум проводника, в отличие от разума жрецов, не приспособлен к таким нагрузкам, а потому очень часто ловля заканчивалась именно сумасшествием не подготовленного к таким нагрузкам столпа.

За князем стоял весь Лес, который не позволит своему проводнику сойти с ума, а потому Арициан и счел возможным позвать его на роль столпа. Да и Тень против не была.

– Тогда завтра в полдень в храме, – сказал жрец. – Пленника я доставлю сам.

– Хорошо, – кивнул Альвариэн и, бросив еще один взгляд на заговорщика, вышел из комнаты.

На следующий день около полудня князь зашел в храм и привычно затаил дыхание при виде черно-серебристых стен и «облачного» пола. Сколько бы ни утверждали в народе, что любой правитель эльфийских земель и вод должен поклоняться в первую очередь Харрэсу, Альвариэн, с тех пор как еще маленьким босоногим эльфенком пятнадцати лет от роду забежал в храм Мертвого солнца, ни разу об этом не пожалел. Слишком хорошо он понимал суть этого бога, слишком близко воспринимал его к сердцу, чтобы делать вид, будто ему все равно, кому поклоняться. Да и храмы Харрэса, если уж на то пошло, ему попросту не нравились.

Взяв себя в руки, эльф, ориентируясь только по неясному свету огней на стенах, прошел вперед, к алтарю, одновременно воскрешая в душе воспоминание о единении с Лесом во время коронации и устанавливая похожую связь. Князь не знал, что именно требуется от столпа, но чувствовал, что сейчас ему пригодится любая поддержка – даже столь эфемерная и ненадежная, как собственное воспоминание.

Наставник уже был на месте, ожидая лишь Альвариэна. На освобожденном от жертвенной чаши алтаре перед жрецом лежал аккуратно связанный, все еще бессознательный заговорщик. Качественно его вчера вырубили, что ни говори…

Седовласый эльф был задумчив и рассеянно проверял пальцем остроту ритуального кинжала, разглядывая Тесеона с таким видом, словно решал, как именно он хочет его зарезать, чтобы при этом не запачкать свою одежду.

– Здравствуй, Валь, – не поднимая глаз, поздоровался Арициан. – Ты вовремя.

– Наставник, – кивнул в ответ князь и поинтересовался: – Что от меня требуется?

– Держать разум умеешь? – спросил жрец, переводя на своего воспитанника взгляд уже начавших стремительно леденеть глаз. Дождавшись кивка, он продолжил: – Тогда держи мой разум – это все, что нужно. Справишься?

Альвариэн уверенно кивнул и осторожно потянулся к разуму своего наставника. Арициан одобрил и, тихонько начав напевать заклинание, сделал первый надрез на коже лежавшего на алтаре эльфа.

Князь все воспринимал словно сквозь туманную дымку – и очнувшегося Тесеона, тут же судорожно задергавшегося в путах, и продолжавшего ритуал жреца, и тихие шаги за спиной. Разум его наставника оказался слишком сложным и совершенно непохожим на разум прочих эльфов, так что правитель беззастенчиво тянул энергию из не сопротивляющегося Леса, поскольку его собственные запасы как магических, так и чисто физических сил уже давно подошли к концу.

В какой-то момент Альвариэн краем глаза заметил неподалеку от себя тонкую фигуру в темной одежде и ярком плаще. «Раалэс», – вспомнил он имя подростка, внимательно разглядывающего забившегося на алтаре с новой силой Тесеона.

Юноша подошел поближе, и князь почувствовал, как начинает терять контроль. Как маг измененный практически ничего не значил, но волны чистой, грубой силы, исходившие от него, мешали сосредоточиться и ставили под угрозу весь ритуал ловли.

«Наставник!» – мысленно крикнул Альвариэн, судорожно стискивая зубы и отодвигаясь в сторону от подошедшего едва ли не вплотную парня. Арициан, на секунду отвлекшись, метнул на измененного испепеляющий взгляд и прошипел, придерживая начавшего вырываться Тесеона:

– Вон отс-с-сюда!

Раалэса словно ш'шэври унесла – так быстро он исчез. Жрец, повысив голос, продолжил петь заклинание. А потом резко, без перехода, с размаху воткнул кинжал в грудь вздрогнувшего эльфа и тут же выдернул обратно. На серебряном лезвии не было ни единого пятнышка крови, а глотающий воздух Тесеон уже полностью осмысленным и абсолютно ничего не понимающим взглядом осмотрел храм и остановился на князе.

– Ну, парень, – Арициан перерезал веревки на руках и ногах эльфа и помог ему усесться на алтаре, – и кому же ты так насолил, что на тебя наложили ловчую сеть?..

Линсахеете от души выругался, невольно обратив на себя внимание прохожих. Но магу было плевать на мнение окружающих: он только что потерял одну свою куклу, при этом существенно потратив свой резерв, чтобы отбить нанесенный невесть кем мощный удар! Только чудом и непризнанной кровью отца-сильфа можно было объяснить то, что маг все еще жив.

Как? Как это могло случиться? Уже больше двадцати лет у него ни разу не сорвался ни единый поводок. Не может дать осечку собственная кровь! Тем более что зелье-активатор подливал вообще не он. Ведь все было просчитано: распри в эльфийском княжестве должны были заставить щенка покинуть ставший небезопасным Лес. Если только…

Не сдержавшись, маг яростно зашипел, метнув в брусчатку перед собой небольшую молнию, отчего проходящий мимо гном в ужасе шарахнулся в сторону, осенив себя знаком Торрэна. Впрочем, Линсахеете было все равно.

Как он мог забыть! Жрецы! Проклятые выродки полудохлого божка! Неужели в эльфийской столице оказался кто-то из верховных?

Машинально отхлебнув из фляги настоя, успокаивающего боль от покореженных каналов, маг-полукровка резко развернулся и направился назад – к таверне, где он оставил свою лошадь. Здесь, на границе Эноли, Фэнсы и Тарса, было трудно понять, все ли его куклы потеряны, или можно еще что-то сделать. И если можно – то что именно. Может, еще не все пропало.

Счет к мальчишке вырос еще на один пункт…

– Хар! – Чинивший прореху на рукаве куртки мужчина, вздрогнув от неожиданности, поднял голову и с удивлением поглядел на выскочившую из портала прямо перед ним запыхавшуюся младшую сестренку. – Помоги, Хар! – С этими словами девушка ухватила ошарашенного брата за руку и потянула обратно в портал, не обращая внимания на полетевшую на землю так и не заштопанную куртку.

– Погоди, Имиа! – уперся ногами Харрэс. – Что происходит, можешь ненадолго остановиться и спокойно объяснить?

– Материнские Древа у нимф засыхают! – В глазах девушки стояли слезы. – Помоги мне, Хар!

Мужчина изменился в лице и первым шагнул в любезно распахнувшийся портал.

Огромное дерево было совершенно точно мертво. И не оно одно – рядом стояли еще пять таких же засохших деревьев. Харрэс, даром что всегда любил растения, не мог сказать, что убило эти деревья вместе с нимфами, которые должны были вот-вот родиться. Он мог ощутить только безобразную паутину гнили со стойким привкусом Пустоты.

И самое страшное, что подобная сеть была наброшена не только на погибшие деревья – она простиралась над всем островом нимф, грозя уничтожить его до основания.

Если ничего не предпринять, раса разумных растений обречена.

– Что мне делать, братик? – Имиалла, не скрываясь, плакала. – Я даже не чувствую того, о чем ты мне говоришь. Пожалуйста, помоги!

– Тш-ш-ш, тише, родная. – Харрэс сгреб заплаканную девушку в охапку и на несколько мгновений прижал к себе, делясь спокойствием и уверенностью, которых ему самому катастрофически не хватало. – Разумеется, я тебе помогу, сестренка. Не плачь.

Не выпуская Имиаллу из объятий, мужчина закрыл глаза и прислушался к пению нитей… Чтобы в следующий момент, содрогнувшись всем телом, мягко осесть на землю.

На месте стройной паутины нитей мира чернело безобразное черное пятно, от которого так несло гнилью Пустоты, что бога затошнило.

Но самое страшное было не это, а то, что Харрэс отлично знал того, кто послужил сосудом для твари, создавшей это пятно… Слишком характерными были отголоски силы. Слишком знакомыми.

– Что такое? Братец, что?! – теребила Харрэса разволновавшаяся Имиалла. – Скажи мне, Хар!

Но мужчина только покачал головой, не размыкая глаз. Что может сказать брат своей сестре, зная, что ее творения на корню уничтожаются другой сестрой? Сестрой, которую не удалось сберечь и которая окончательно попала под власть твари Пустоты?

Ничего. И потому Харрэс молчал.

Имиалла не должна знать, кто виновен в гибели ее творений. Иначе война с существами изнанки мира, когда ушел за Врата Эилиан, покажется лишь детским лепетом по сравнению с боем насмерть двух некогда столь близких сестер.

Глава 8

Учиться, учиться и снова… Эй! А кто-нибудь спрашивал, хочу ли я учиться?!

Вечный двоечник

Будь проклят тот день, когда я согласился, чтобы Элли принял меня в род Аторре! Дважды будь проклят тот момент, когда я – во время помрачения ума, не иначе! – согласился ехать в эльфийский Лес! И девяносто девять раз будь проклят колдовастик, умудрившийся вытащить меня живым и здоровым из родной квартиры! Уж лучше бы меня размазало при переносе – по крайней мере, это была бы быстрая смерть. И не пришлось бы терпеть… все это!

– Высокий леиш, вы опять отвлеклись! – прервал мои мысли укоризненным голосом наставник – эльф, столь ветхий на вид, что, казалось, дунь я посильнее, и он развеется по ветру. – Эта прядь должна идти через третье переплетение поверху, а не наискось через все сразу!

С ненавистью покосившись на дедка, который, как мне кажется, воспитывал еще прадеда нынешнего правителя, я с силой дернул за русую прядь, отчего сидящая передо мной на табуретке девушка жалобно пискнула. Машинально извинившись, я продолжал сооружать под причитания эльфа нечто, вполне претендующее на роль птичьего гнезда.

Уж лучше бы меня отравили, честное слово! Или убили молнией на балу. Потому что вот уже пять дней надо мной издеваются самым жестоким образом – иначе я назвать это не могу.

Что происходит? Вы еще спрашиваете, что происходит?! Смерть моя – вот что! А если говорить конкретнее, то дед с подачи князя, озаботившегося тем, что «парень шатается по Лесу, словно неприкаянный», решил наконец воспитать из меня «достойного высокого леиша». Честное слово, я был готов ко всему – только не к подобному.

Представляете, что должен знать каждый уважающий себя знатный эльф? Нет, не следовать правилам мудреного эльфийского этикета даже в собственной спальне за закрытыми дверями… Нет, и не сворачивать шею ближнему своему так, чтобы не заподозрили – хотя и это порой нужно… Именно! Правильно подчеркивать свой статус в обществе. А если говорить конкретнее, то знать и уметь делать все двести семнадцать официальных, на разные случаи и жизненные ситуации, заковыристых плетений и причесок, существовавших у расы клыкастых. И это без всяких еще вариаций, принятых в различных та'алах! Причем для эльфов возня с волосами вовсе не считалась недостойным занятием: этим увлекались – увлекались! – буквально все. Другое дело, что я принимать этот обычай категорически не желал, а потому уже несколько дней отчаянно воевал с присланным лично князем дедулей-парикмахером, тщетно пытающимся обучить меня хотя бы основам своего искусства. Бедняжку служанку, пришедшую вместе с ним, за эти дни пришлось постричь налысо, срезая колтуны, и вырастить заново шевелюру уже раз десять.

Уж лучше бы меня пытать пленных учили, честное слово. По крайней мере, результат был бы лучше! Агр-р-р… Я сейчас готов хоть всех местных богов разом замучить особо жестоким образом и бантик сверху завязать!

Разговор с князем, на который я возлагал столько надежд, так и не состоялся. Тогда, пять дней назад, выйдя (вернее, выпав) из храма в абсолютно невменяемом состоянии в обнимку с невозмутимым, словно йог в нирване, верховным жрецом и полуголым эльфом, в котором я с изумлением опознал недавнюю жертву, эльфийский повелитель только смерил меня оценивающим взглядом и, не дав мне сказать ни слова, вихляющей походкой направился по тропинке, пробормотав себе под нос что-то, подозрительно похожее на: «Пороть надо!» Интересно, это кого он собрался пороть? Меня?! Ну-ну. Так я ему и дался.

Хотя лучше бы меня тогда выпороли! Насколько меньше сейчас у меня было бы проблем – не описать словами.

Когда я наконец добрался до дворца правителя на только-только зажившем крыле, то тут же, стоило мне приземлиться (я даже не успел подняться к входным вратам), угодил в цепкие руки встревоженного моей пропажей Элли. Он смотрел на меня так, что я почувствовал себя кроликом, подаваемым голодному удаву на обед. Да и хиленькое чувство опасности взвыло пароходной сиреной. Элли сам по себе – оружие массового поражения, а злой Элли сравним разве что с атомной бомбой: когда рванет, лучше оказаться подальше. Или вообще в другом мире – чтобы точно не зацепило.

– Ну что, сынок, – ласковым тоном доброго маньяка произнес эльф, отпуская мою руку и схватив меня за основание косы, чтобы не сбежал. – Успокоился? Пришел в себя?

– Угу, – промычал я, боясь шевелить головой. Хватка у Элли похлеще, чем у любого бультерьера. Он с такой силой стиснул кулак, что я уже мысленно распрощался со своим скальпом. Впрочем, скальп – не голова, отрастет… Было бы только где.

– Тогда пошли. – И рыжий клыконосец повел (вернее будет сказать, потащил) меня к металлическому диску лесного портала. Ку-у-уда-а-а?!

– Пусти, – задергался я, пытаясь не высвободить косу из хватки – знаю, что бесполезно, – а дотянуться до нее когтями, чтобы срезать ко всем лысым демонятам и убраться подальше от взбесившегося эльфа. Ага, как же! Элли скорее переломает мне пальцы, чем позволит сейчас скрыться с его глаз… Причем в буквальном смысле. По крайней мере, два пальца он мне тут же, демонстрируя свою решительность, и сломал.

Да что же за день такой сегодня?! Сначала помрачение рассудка – счастье, что кратковременное, – затем довольно болезненное падение с обрыва, следом поврежденное крыло и переломанные пальцы. Что следующее? Надеюсь, что шею я себе все же не сверну… А к этому все и идет! Если Элли зашвырнет меня в портал (судя по всему, это он сделать и хочет), то не факт, что я потом останусь жив, здоров и при полном комплекте конечностей. Что же ты творишь, папаша?!

Не задерживаясь для таких мелочей, как объяснения, Элли подошел к порталу и с силой толкнул меня вперед – прямо в разгоревшееся синее марево.

Разумеется, меня высадило высоко над землей. Пару раз взмахнув крыльями и выровнявшись, я оглядел расстилавшийся подо мной лес и уже ставший родным та'ал Ар'фаилэ'аторре. А вон и мое дерево виднеется! Точно, это оно – у дома в ветвях одна стенка ярко-желтая. Это я пару дней назад провел неудачный эксперимент по перекраске вазы. Интересно, Миледи уже добралась до дома или все еще обитает в княжеском дворце?

Краем глаза заметил внизу огненно-рыжую макушку Элли. Так, подальше, подальше отсюда… Пока не засекли.

Но моим надеждам не суждено было сбыться – Элли каким-то самым обидным образом сумел поймать меня за ногу петлей и теперь тянул к себе, недвусмысленно показывая, что я должен спуститься на землю, ибо в противном случае меня просто сдернут вниз, не заботясь при этом, останусь ли я после этого жив-здоров. Эх…

Приземлившись возле недовольно щурившегося эльфа, я опасливо на него покосился. Мало ли – вдруг опять вздумает за косу тягать. Нет, срочно надо искать заклятие блокировки роста волос и стричься налысо! Тогда хоть не будут таскать за шевелюру, как нашкодившего кота.

На этот раз обошлось. Элли всего лишь вцепился в запястье и потащил меня в сторону… Нет, не моего дома – родового гнезда Аторре. Вот задницей чую, что я вляпался в очередную грандиознейшую неприятность!

Дойдя до огромного – как-никак дом высоких леишей! – семейного нир-аш-алэ, рыжий клыконосец едва ли не пинками загнал меня вверх по лестнице и повел через лабиринт переходов.

Я когда-то по своей наивности считал гномов создателями самых запутанных лабиринтов? Ха! Да по сравнению с эльфийскими родовыми домами легендарные гномьи запутанные ходы – лишь жалкая копия. Мне пришлось подняться по пяти лестницам и свернуть раз пятнадцать, прежде чем Элли остановился около невзрачной двери.

– Стой здесь, – рыкнул он и, прежде чем я успел отшатнуться, набросил на мою руку новую петлю и примотал ее конец к собственному запястью. Сверкнул глазами и, толкнув дверь, зашел внутрь.

Ну… Стой так стой. Стою – и даже не особо дергаюсь, ибо толку-то с этих дерганий. Прислонился к двери, из-за которой доносятся невнятные голоса Элли и… деда? Причем, судя по интонациям, о чем-то ожесточенно спорящих. Интересно о чем?

Плюнув на все, стек по стеночке и уселся на пол, поджав под себя ноги. Жду. Чего – сам не знаю. Чего-то, да дождусь. Главное, чтобы это «что-то» не было очень уж тяжелым и не прилетело в голову. А то сомнения есть.

Ждал долго – около половины сеада. За это время весь извелся, перенервничал и успел накрутить себя едва ли не до боевого транса. Пришлось срочно успокаиваться, вспоминая ветвистую родословную Аторре. Увы – мой теплый клубок эмоций, успешно позволявший ранее быстро приходить в хорошее расположение духа, исчез бесследно, и мне стоило значительных усилий прийти в себя.

Хмурый, аки туча грозовая, Элли вышел из комнаты крайне не вовремя – я как раз почти размотал петлю на руке. Эх, еще бы пара атисс – и здравствуй, свобода! Видимо, не судьба…

– Заходи, – мотнул головой длинноухий папочка и шагнул в сторону, освобождая дорогу, попутно снимая с моей руки полураспущенную петлю.

Ох, не нравится мне все это…

Мелькнула было мысль о том, что лучше поберечь свою шкуру и убраться подальше и побыстрее, но была безжалостно задушена мной в зародыше. Во-первых, я еще не настолько хорошо умею ориентироваться в лабиринте коридоров родового гнезда Аторре, а родня явно не обрадуется новому дизайнерскому украшению «от Раалэса» в виде внушительной пробоины в стене. А во-вторых, Элли. Уж больно кровожадно улыбался мой приемный папочка. Да и мелкие искорки подозрительного бело-голубого цвета в его ладони тоже не внушали особого оптимизма… Скорее здоровое опасение за целостность собственной не раз продырявленной различными умельцами шкуры.

Вздохнув, я шагнул вперед и оказался в просторном, на удивление мрачном кабинете. Темные стены, практически черная мебель: огромный стол, стеллажи с книгами и несколько кресел, багровый ковер на полу и точно такого же цвета шторы на окне… Единственным светлым пятном в этой комнате были тонкие узоры-светлячки на потолке и стенах.

Н-да… Теперь понятно, почему дед такой неуравновешенный. В такой-то атмосфере кто угодно нервным станет.

Сам дед восседал в роскошном кресле, больше похожем на трон, за столом, барабаня пальцами по столешнице и смотря на меня немигающим взглядом гадюки.

Остатки инстинкта самосохранения взвыли со страшной силой. Шарахнувшись к выходу, я наткнулся на зашедшего в кабинет и прислонившегося спиной к двери Элли. В панике бросил взгляд на окно – его затягивала тонкая, но очень прочная сеть защитных заклинаний. Замуровали, демоны!

– Поговорим, внук? – вздернул бровь дед.

Элли за моей спиной тихо выдохнул.

– Отец, а ты не слишком жестоко поступил с ним? – тихо сказал Эллисаан, переведя взгляд с захлопнувшейся за его приемным сыном двери на сидящего за столом рыжего патриарха.

Анавариан ара Аторре покачал головой.

– Нет, – обронил он. – Ты слишком запустил воспитание Раалэса, сын. Пора это исправлять. Я лично займусь им и обучу всему, что должен знать настоящий Аторре. Всему.

– Но он же не кровный родич! – не выдержав, воскликнул Элли и вскочил на ноги. – Ему не обязательно знать все это!

– А ну с-с-сидеть! – Голос патриарха сейчас больше походил на шипение змеи, а яркие желтые глаза только усиливали это опасное сходство. – Ты, бес-с-столочь! Будь у меня еще один сын, я бы вышвырнул из семьи и тебя, и твоего приемыша! За оскорбление чести рода!

– Но… – плюхнувшийся обратно в кресло Эллисаан жалобно заморгал. – Как же… ты же…

– Только потому, что ты единственный мой наследник, я позволил себе признать Раалэса. – Эти слова, словно камень, упали на сердце наследника Аторре. – Хотя в другое время первым бы плюнул в лицо и тебе, и ему! Надо же, измененный… Так низко наш род еще ни разу не падал. Но раз так повелели боги, я с помощью Каирри сделаю из твоего приемыша достойного Аторре. Во всех смыслах. И не смей мне мешать!

Пронзительно-желтый взгляд скрестился с золотым. Обжигающая ярость и желание защитить сына против ледяного спокойствия и абсолютной уверенности в себе. Счастье семьи против чести рода.

Не выдержав, Элли первым отвел взгляд и принялся рассматривать небольшое пятно на ковре возле стола. Уже успевшая впитаться кровь имела отчетливый синий оттенок.

Тогда я впервые почувствовал на собственной шкуре, что род Аторре тысячелетиями оттачивал свое искусство убийц и палачей – наказание за мое самовольничанье и отвратительное поведение на балу было продумано с особой жестокостью. Нет, меня никто не порол… Но кто сказал, что наказывать можно только при помощи порки?

Пожалуй, впервые я пожалел о том, что не умер еще при экспериментах леди Исаниу – та, по крайней мере, применяла подобное исключительно в научных целях. А здесь…

Ненависть к патриарху Аторре, которую я уже было похоронил глубоко в душе, воскресла и запылала с новой силой. Но, увы, выразить ее я не мог, если хотел остаться живым, относительно здоровым и с полным набором конечностей, включая голову. Пока не мог.

После подобного… хм… воспитания методом плетки и кнута последовал короткий, но вынувший из меня всю душу разговор, во время которого дедуля сообщил, что раз его «недисциплинированный и абсолютно не приспособленный для того, чтобы быть наследником знатного рода, неудачный сын» не уделял мне внимания, то он лично займется мной и попытается сделать из… предоставленного материала… Нечто, что, может быть… когда-нибудь… будет достойно носить имя приемного сына рода Аторре.

Оскорбить в паре фраз собственного сына и жену, не говоря уже обо мне, – это надо уметь. Какая же ты скотина, дед! Ублюдок эльфийский.

Полюбовавшись моим перекошенным лицом, рыжая мразь ехидно обронил, что мое настоящее обучение начинается с завтрашнего дня, и отпустил меня повелительным взмахом руки. Буквально выпав из кабинета, я пинком захлопнул дверь и растянулся на полу. Все. Уносите! Все равно подняться на ноги в ближайшее время не смогу.

Я закрыл глаза буквально на пару минут – а открыл их из-за того, что наглый лучик рассветного зеленого солнышка настойчиво лез мне в глаза. Не понял. Где это я?

С трудом приподняв словно бы набитую стеклянным крошевом голову, оглядел комнату. Небольшая, очень светлая, аскетичная: шкаф, стол, табурет и узкая кровать, на которой, собственно, я и лежал. Занавеска рядом со шкафом прикрывала вход в ванную. Все.

Хм… Что-то не припомню в своем доме подобной комнаты.

Тьфу, чтоб мне провалиться! Я ж в родовом гнезде Аторре! Меня сюда Элли приволок. Только когда это было: еще сегодня или уже вчера? Скорее все же вчера – на подоконнике лениво посапывала Миледи и просыпаться явно не собиралась. Значит, времени прошло уже много.

Встать я не успел – входная дверь распахнулась, явив мне хмурого, словно грозовая туча, патриарха Аторре и незнакомую дриаду. Ну и что им от меня надо?

Вздернул брови, оглядывая вошедшую парочку, и аккуратно, стараясь не тревожить больную голову, сел.

– Где я? – хрипло каркнул я. И пусть я и без того это знаю, но убедиться не помешает.

– Ты в комнате, которая станет твоим домом на ближайшее время, – сухо ответил дед. – Так что привыкай.

Не понял… А куда дели мое нир-аш-алэ? Пустили на дрова?

– Ты наказан, – оценив степень перекошенности моей рожи, решил снизойти до пояснений рыжий. – И пока будешь жить здесь. Завтра утром ты идешь на тренировку к своему новому наставнику, после обеда тебя будет ждать уважаемый Келло ара Селерре, под руководством которого ты начнешь изучать все тонкости облика знатных эльфов, а следом будешь приходить ко мне. Зеленая Веточка, – кивок в сторону дриады, – послужит тебе проводником. Ты еще недостаточно хорошо знаешь мой дом, чтобы не заплутать в нем. Понял?

– Понял, – кивнул я. Чего тут не понять? Меня решили за что-то (так и не понял, за что же именно) наказать, а заодно и засадить за учебу – чтобы зря времени не терял. Ну а дриада – конвоир, следящий, чтобы я не сбежал.

Яснее ясного. Но отчего же на душе так мерзко?

– Вот и отлично. – Дед развернулся и стремительно покинул комнату. Зеленая Веточка бросила на меня последний взгляд и вышла вслед за хозяином дома.

Вот так, собственно, я и угодил в опалу.

С утра пораньше – между первым и вторым рассветами – меня пинками выгоняли из кровати и под сочувственное верещание фамилиара за пару атисс приводили в порядок путем макания головой в ледяную воду. Следом совали в зубы пару бутербродов и вышвыривали из комнаты на тренировку – когда через дверь, но чаще я ласточкой вылетал в окно, сшибая на своем пути все возможные ветки. К концу пятого дня возле моего окна возникла широкая проплешина в кроне нир-аш-алэ. И чую, это еще не предел…

Недалеко от родового древа на тренировочном поле меня ждал Тис. Я не знаю, как именно зовут этого внешне полностью соответствующего земным представлениям о красоте эльфов ушастого, но прозвище Тис эта черноволосая, с темно-зелеными глазами смазливая скотина заработала от меня в первый же день. Клянусь собственными крыльями! Если бы передо мной поставили выбор: надеть ошейник и пойти в добровольное рабство к приснопамятному колдовастику или продолжать тренировки под руководством этого эльфа – я предпочел бы рабство! О рабах заботятся, их кормят, поят… И не отрубают пальцы почем зря! Методы стимулирования у этой твари такие, видите ли! Раз у меня конечности могут отрастать без помощи магистров Жизни, то можно их и пару раз укоротить, чтобы в следующий раз быстрее двигался. А то, что у меня с этим ушастым разница в опыте на пару тысяч лет, – это ничего?

На мою беду, Тис был как раз одним из тех эльфов, про которых у людей принято рассказывать только опасливым шепотом и под покровом ночи. Одним из героев кровавых легенд самих эльфов.

Не знавший в жизни иной радости, кроме упоения боем и кровью, этот эл'феа больше походил на дикого зверя, пойманного во время охоты и посаженного на короткий поводок. Но при этом зверя, бесконечно преданного князю. Скажи эльфийский правитель: «Фас!» – и Тис пойдет крошить всех подряд – даже женщин и детей, не считаясь с собственными ранами и не останавливаясь до тех пор, пока сам не умрет. Идеальная машина для убийств.

В миру Тис был тренером княжеских стражей, и даже среди этих отчаянных о Тисе говорили с опаской и огромным уважением. Сам я этих разговоров, разумеется, ни разу не слышал, но Рай, тоже являющийся стражем, узнав у своего отца, кто меня будет тренировать, аж передернулся.

– Не перечь ему! – быстрым шепотом наставлял он меня. – А лучше вообще молчи, пока тебя не спросят! Делай все, что он прикажет, быстро и беспрекословно. А самое главное – не смотри ему в глаза!

Последнего совета я не послушался в первый же день – и честно скажу, темно-зеленые глаза, полные холодного, расчетливого гнева и презрения ко всему миру, еще не один сеад стояли перед моим внутренним взором. Брр… ужас какой! Бешеный волк на тонком ремешке, только что слюна не капает.

Не знаю, как дед уговорил Тиса поработать моим тренером, но факт остается фактом: за эти проклятые пять дней я сполна ощутил себя и ублюдком, и уродом, и проклятым подзаборным выродком, и плешивым щенком, и еще кем похуже… В общем, всем, кем только называл меня новоявленный наставник по боевым искусствам. Хапнул унижения полной пастью, что называется.

С какой теплотой я теперь вспоминал оставшегося в Саррисе мастера Лиира! С какой радостью я бы сейчас вернулся в замок и получил от седовласого человека десяток пинков! По сравнению с Тисом Лиир был просто душкой. А я, придурок, не ценил… Правду говорят: не сравнив, не узнаешь! Сравнил, на свою голову. Как бы теперь вообще ее не лишиться.

Тренер стражей говорил очень тихо и редко, предпочитая молча бить на поражение. Сумел увернуться – получил оскорбление. Нет – били до тех пор, пока не валился с ног. Без единого звука.

Самое мерзкое, что от этого наказания-обучения было не отвертеться: во время этих так называемых тренировок возле поля зорко бдил Рай. И он только поддерживал Тиса! Сволочь. Предатель…

По поводу наказания и его жесткости у меня состоялся разговор с Эллисааном. Я всерьез обдумывал идею плюнуть на все и, послав всю семейку Аторре темным лесом, узкой тропкой да ковыльной тихой степью уйти… Да хотя бы на соседний материк! И пусть Лес на обоих материках составляет единое государство, но там Аторре не живут! Как говорится, с глаз долой – из сердца вон. Да я даже согласился бы жениться и перейти в род супруги, только чтобы меня «отвязали» от собственного нир-аш-алэ и позволили перебраться подальше от сумасшедших рыжих эльфов с бешеными желтыми глазами! В крайнем случае, убрался бы обратно в имперский замок. Смог бы, не рассыпался!

Удержала меня, как ни странно, Саила, тоже присутствующая при той беседе. Она долго извинялась передо мной за поведение мужа и сына, в буквальном смысле слова на коленях умоляла потерпеть еще немного, а потом попыталась объяснить, почему патриарх решил так резко закрутить гайки. Слов было сказано много, и не все они были приятными для побуревшего Элли и отсутствующего дедули. Но смысл их сводился к следующему: Аторре – палачи. Не только княжеские убийцы, как это принято считать. Палачи. И бьют они либо сразу и насмерть, либо любят потерзать свою жертву. Причем эти стремления заложены едва ли не на генетическом уровне, и сдерживать их, скажем так, не очень легко. Изредка – примерно раз в столетие – кого-то из Аторре в очередной раз капитально срывает с катушек, и в нем просыпается жаждущий крови палач, но за этим всегда очень зорко бдят при помощи специального артефакта князья. При первых тревожных признаках этот эльф ближайшим же порталом выкидывается подальше от Леса. Пусть себе на воле порезвится. Разбойничков там порежет, пиратов погоняет…