Текст книги "История России в рассказах для детей (том 1)"

Великодушие князя Владимира Храброго
1389 год

Это славное государственное дело было новый порядок в наследовании престола. Вы помните, что до того времени наследником государя русского был всегда не сын его, а брат как старший в роде. Вы помните также, сколько споров и несогласий было из-за этого в семействах княжеских. Как часто сын, воспитанный на глазах отца своего – великого князя, наученный на примере его управлять государством, должен был уступить свои права дяде, может быть никогда не выезжавшему из своего маленького удельного городка и вовсе не знакомому с теми знаниями, какие имел его племянник. Как часто народ терял в таком случае свое счастье или проливал кровь в междоусобной войне неуступчивых наследников. Предки наши чувствовали всю несправедливость такого установления первых государей своих, но, уважая память их, не смели противиться ему. Владимир Мономах, Георгий Долгорукий, Андрей Боголюбский были первыми из князей, кто громко заговорил о невыгодах такого порядка, но они не имели еще столько силы и смелости, чтобы отменить древний закон отцов своих и ввести новый. Исполнением этого трудного дела мы обязаны Димитрию Иоанновичу Донскому и доброму, великодушному Владимиру Андреевичу. Будучи старшим в роде и двоюродным братом великого князя, он был законным наследником московского престола после смерти Димитрия. Но, любя отечество свое более всех выгод, какие могло доставить ему Великое княжество, Владимир добровольно отказался от прав своих и согласился на предложение Димитрия ввести новый закон о наследстве. В договорной грамоте, которая была составлена по этому случаю, сказано, что Владимир Андреевич признает Димитрия отцом, сына его Василия – братом старшим, Георгия – равным, а меньших сыновей великого князя – младшими братьями, всех же вообще – наследниками Великого княжества после смерти Димитрия.

Подписывая эту договорную грамоту, Владимир Андреевич сравнялся заслугами с самыми знаменитыми государями: с того времени кончились кровопролитные ссоры дядей и племянников и навсегда утвердился лучший порядок в наследовании престола.

1389 год был несчастным для России: она лишилась любимца своего Димитрия Иоанновича, когда ему исполнилось только сорок лет. Болезнь его случилась вдруг и продолжалась несколько дней. Перед смертью он представил окружавшим его боярам своего семнадцатилетнего сына Василия как будущего государя их и выбрал ему девять советников из опытных вельмож. С удивительной твердостью говорил он с ними еще за несколько минут до кончины, просил их служить верно семейству его и отечеству, обнял нежную супругу свою, благословил каждого из сыновей. Последние слова его были: «Бог мира да будет с вами!»

Трудно описать горесть, какую чувствовал народ, узнав о кончине Димитрия. Никого из государей своих, исключая Мономаха и Александра Невского, не любил он так, как Донского. Добрый Димитрий в полной мере заслуживал эту любовь. Кроме храбрости, которая доставила ему имя первого победителя татар, он имел все достоинства превосходного государя.

В двадцатишестилетнее княжение Димитрия произошло крещение в веру христианскую пермян и литовцев. Пермью называлась обширная страна в Северной России от реки Двины до Уральских гор. Жители ее, пермяне и зыряне, давно уже платили дань русским, которые, получая от них много серебра и мехов, не принуждали их креститься Вдруг один молодой монах Стефан, сын церковника в городе Устюге, почувствовал сильное желание просветить этих идолопоклонников. Он выучился языку пермскому, выдумал для него особенные буквы, перевел главные церковные книги со славянского языка и отправился к дикарям проповедовать Евангелие. Бог благословил его усердие. Пермяне поняли истину его учения, начали сами истреблять своих идолов[37]37
  Главным идолом народа пермского была Золотая баба – каменное изображение старухи с двумя детьми.


[Закрыть] и шли целыми толпами к Стефану, чтобы креститься. Митрополит московский сделал его первым пермским епископом. Во времена жизни своей Стефан был покровителем народа, им просвещенного. Нетленное тело его погребено в Кремле, в церкви Преображения.

Крещение литовцев происходило совсем иначе. Их не просвещал кроткий служитель Божий, а крестил волей и неволей князь – сердитый Ягайло. Может быть, читатели удивятся: как этот Ягайло – сам идолопоклонник – вздумал крестить народ свой? Вот как. В 1382 году умер король польский Людовик. У него не осталось сына, а только пятнадцатилетняя дочь, прекрасная, добрая, благочестивая Гедвига. Польские вельможи, управлявшие государством, искали для молодой королевны своей такого супруга, который бы мог защитить ее владения от нападений врагов. Из всех князей, соседних с Польшей, не было сильнее Ягайлы. Его и избрали супругом прекрасной королевне польской, с тем условием однако, чтобы он принял веру христианскую. Вот для того, чтобы жениться на Гедвиге и сделаться через то польским королем, Ягайло согласился сам креститься и потом крестить весь народ свой. И как же он крестил его? Он не учил так, как Стефан и другие проповедники веры Христовой, а ставил литовцев в ряды целыми полками и заставлял их читать Символ Веры. В это время священники кропили их святой водой и давали им христианские имена, но, чтобы не терять времени, выдумывая разные имена, в одном полку называли всех людей Петрами, в другом – Павлами, в третьем – Иванами, и так далее. Надобно сказать вам, что вера поляков, принятая и Ягайлом, была не наша – греческая, а латинская, или католическая. От этого произошли новые беды для тех русских областей, которые были под властью Литвы и Польши[38]38
  Литве принадлежали все города, отнятые у нас Гедимином, Польше – княжества Галицкое и Волынское, или все прежнее королевство Романа Галицкого.


[Закрыть], теперь соединенных в одно государство. Ягайло, усердный католик, уже не любил греческих христиан и всячески старался притеснять их.

В княжение Димитрия Донского предки наши перестали употреблять куны, или кожаные деньги, и начали делать кроме рублей мелкую серебряную монету по образцу татарской. Татары называли свою серебряную монету тангою, а медную – пулою. И русские назвали так же свою. Это название несколько изменилось потом: из танги сделались деньги, а из пулы – полушки. И теперь еще у любителей древностей можно найти эти самые старинные серебряные монеты наши. Каждая из них весит 1/4 золотника. На них изображена фигура человека, сидящего на лошади.

В последний же год княжения Димитрия появилось у нас огнестрельное оружие, выписанное предками нашими из немецкой земли. Здесь кстати сказать вам, что порох изобретен около половины XIV столетия францисканским монахом Бертольдом Шварцем.

Таблица XXXIV

Семейство великого князя Димитрия IV Иоанновича Донского

Супруга:

Евдокия, дочь князя суздальского Димитрия Константиновича, в монахинях Евфросиния

Сыновья:

1. Даниил, умер в детстве

2. Василий, наследник престола

3. Юрий

4. Петр

5. Андрей

6. Иоанн

7. Константин

Вера и набожность русских
1389—1395 годы

Счастлив тот человек, который горячо любит Бога, искренно боится прогневить его и в горести твердо надеется на его помощь! Никакие опасности для него не страшны: он всегда может быть уверен, что, усердно помолясь Богу, он будет услышан им и избавлен от беды. Это испытали предки наши, которые были гораздо усерднее к Богу, нежели мы. Послушайте, как чудесно он показал им однажды, что молитвы людей имеют доступ к светлому престолу его.

Уже прошло более пяти лет с тех пор, как молодой сын и наследник Донского великий князь Василий II Димитриевич вступил безо всякого спора на великокняжеский престол, уже он успел показать подданным своим, что во многом походит на знаменитого отца своего: твердость духа, ум, намерения, желания – все было у них одинаково. Василий так же, как и Димитрий, понимал, что счастье России требует усиления Великого княжества, и уже в первые годы своего княжения сумел сделать то, о чем не смел и думать отец его: он присоединил к Москве с согласия хана сильные княжества Суздальское и Нижегородское и, кроме того, получил от него города Мещеру, Городец, Тарусу и Муром.

Увеличив таким образом Великое княжество, усмирив новый бунт беспокойных подданных своих, новгородцев, Василий весело праздновал свадьбу свою с Софией, дочерью литовского князя Витовта, как вдруг разнеслась страшная весть, что новый Батый – чагатайский хан Тамерлан идет на Россию. Читатели мои уже слышали об этом бесстрашном государе татарском, хотевшем завоевать целый свет. Вы помните, что он помог Тохтамышу победить Мамая и завладеть Золотой Ордой. Но благодарности не знают полудикие народы. Тохтамыш забыл все, чем обязан был Тамерлану, и осмелился пойти войной на этого государя – повелителя двадцати шести царств в трех частях мира. Тамерлан, узнав о такой дерзости, пошел сам наказать его, и между реками Тереком и Курою, на черкесской земле, встретились жестокие враги. Тохтамыш был совершенно разбит и бежал за Волгу. Тамерлан вслед за бегущим Тохтамышем перешел Волгу, степи саратовские и уже взял один русский город – Елец. Все встревожились и тотчас вообразили, что настало опять то время, какое было 160 лет назад. Только великий князь не пришел в уныние и доказал, что достоин отца своего: не теряя времени, собрал он многочисленное войско, в котором можно было видеть стариков, сражавшихся на поле Куликовом, и, поручив Москву храброму дяде своему Владимиру Андреевичу, выступил с полками на берега Оки.

Отпуская молодого государя своего на опасную войну с татарами, московские жители показали столько уныния, что Василий, желая утешить и ободрить добрый народ свой, написал из Коломны митрополиту московскому, чтобы он послал во Владимир за образом Божией Матери Пирогощей, привезенным Андреем Боголюбским из Киева. Вы помните, конечно, то странное происшествие, которое случилось с Андреем, когда он подъезжал с этим образом ко Владимиру. Многие другие случаи, и особенно победа Андрея над болгарами, приписанная также помощи этого образа, внушила предкам нашим глубокое уважение к нему. Молитва перед Святой Девой, на нем изображенной, успокаивала их надеждой верной помощи в бедствии. Поэтому вы можете судить, как обрадовались москвитяне, когда услышали, что к ним принесут чудотворный образ! Но зато владимирцы горько плакали о нем! Далеко по дороге провожали они святую заступницу свою. Между тем в Москве все с восхищением приготовлялось к принятию ее. Князь Владимир Андреевич, семейство великого князя, бояре и народ встретили образ за городом, на Кучковом поле, где теперь Сретенский монастырь. Увидев его издали, все упали на колени и со слезами говорили: «Матерь Божия, спаси землю Русскую!» – но, говоря это и проливая слезы, все были спокойны в предчувствии, что Господь не оставит надеющихся на него.

И это предчувствие было справедливо! Тамерлан уже шел по берегам Дона, разоряя все селения и города. По всему видно было, что он хотел идти к Москве, но вдруг остановился, две недели пробыл на одном месте, а потом 26 августа 1359 года – в тот самый день и час, когда жители Москвы с такой истинной верой встретили образ Божией Матери на Кучковом поле, – поворотил к югу и ушел с Русской земли. Великий князь и все войско, радуясь избавлению отечества от самого ужасного завоевателя, спешили возвратиться в Москву и усердными молитвами перед спасительным образом благодарили за чудесную помощь Божию! Великий князь построил каменную церковь Пресвятой Богородицы и монастырь на поле Кучковом и установил с того времени праздновать Сретение Богоматери 26 августа.

Между тем Тамерлан заставил несчастный город Азов, землю черкесскую и ясскую, Астрахань и Сарай вытерпеть все то, что приготовлял Москве: все эти области были разорены и выжжены. Капчакская орда после нашествия его осталась в самом жалком положении: три хана присваивали ее себе – Тохтамыш, Кайричак и Тимур-Кутлук.

Два хитрых врага
1395—1425 годы

Бог любит отечество наше, милые дети! Сколько бед и несчастий оно переносило! И страшные завоеватели чужеземные, и собственные князья русские разоряли, жгли, опустошали его. Благородные, великодушные государи должны были преклонять колени перед дикими варварами, должны были более 200 лет беспрестанно дрожать не только за жизнь подданных своих, но и за свою собственную. Кроме татар, этих бесчеловечных мучителей России, сколько еще других врагов желали погубить ее! Сначала печенеги и половцы, потом шведы, датчане, немцы, литовцы, поляки, венгры – все, в свою очередь, нападали на русских и истребляли их. Среди таких опасностей что другое, кроме любви и помощи Божией, могло спасти их? И как премудро посылалась им эта помощь! Когда в Орде царствовал хан, более других любивший войну и кровопролитие, – тогда России Бог посылал храброго князя, который умел противиться злому татарину; когда царь татарский любил спокойную и веселую жизнь в Сарае и деньги – тогда на русском престоле был щедрый и миролюбивый князь, который радовался, что деньгами, а не кровью мог покупать спокойствие своих подданных. Когда соседней Литвой управлял злой, жестокий, жадный Ольгерд – тогда у нас был умный неустрашимый Димитрий Донской. Когда литовским князем сделался хитрый Витовт, племянник Ольгерда, – тогда великим князем московским был не менее хитрый сын Донского Василий II Более двадцати лет продолжались ссоры этих двух князей, несмотря на то что дочь Витовта София была замужем за Василием Димитриевичем. Оба они были примечательными людьми, и потому читатели мои, верно, захотят узнать несколько подробнее их историю.

Витовт был одним из самых жестоких и сильных завоевателей. Король Ягайло, сделавшись супругом прекрасной наследницы польского престола Гедвиги, уже не думал о войне и, не заботясь о Литовском княжестве, не выезжал никуда из польской столицы своей – Кракова. Виговт, воспользовавшись этим, овладел Литвой, а через некоторое время и Волынью.

Но все это казалось мало ненасытному: в 1395 году он завладел Смоленском, так что кроме литовских земель ему уже принадлежала вся старинная земля вятичей, т. е. нынешняя Орловская губерния с частью Калужской и Тульской, множество удельных городов князей черниговских, – одним словом, Витовт был государем всей южной России и замышлял отнять у Василия Димитриевича и последние оставшиеся у него области, где сохранялась жизнь и будущее величие русских. Сколько надобно было Василию иметь мужества, благоразумия, осторожности и даже хитрости, чтобы не допустить исполнения этого намерения! Ему это удалось, и Витовт, видя твердость русского князя, отказался от своих замыслов и в последние годы княжения Василия жил в мире с ним. Гордость его была во многом усмирена татарами. Чрезвычайная страсть повелевать другими и отнимать чужие владения внушила ему однажды мысль победить Тимура-Кутлука, а потом и покровителя его – самого Тамерлана. Чтобы завести ссору с Кутлуком, он призвал к себе изгнанного из Орды хана Тохтамыша и обещал возвратить ему опять татарский престол Тохтамыш обрадовался такому счастью: литовский князь уже давно славился своей силой и храбростью, и на помощь его можно было надеяться. Они отправились на татар. Витовт приглашал в этот поход и зятя своего Василия Димитриевича, но умный великий князь, видя на примере южной России, что власть литовская для русских еще хуже татарской, и зная, что после победы над татарами уже все должно будет покориться Витовту, сумел отговориться от приглашения тестя и не дал ему войска.

Витовт надеялся, что и без помощи русских справится с татарами, но ошибся. У Тимура-Кутлука был хотя и старый, но умный и храбрый воевода Эдигей. Ему суждено было наказать дерзкого литовского князя, который в первом же сражении был так разбит татарами, что едва мог спасти третью часть своего войска. Хан Тимур-Кутлук гнал его до самого Днепра, взял с Киева 3 тысячи рублей литовского серебра, оставил в этом городе своих баскаков и разорил области Витовта до самого Луцка.

Эдигей был памятен и для северной России: в 1408 году он приходил разорять ее за позволение, данное великим князем сыновьям Тохтамыша жить в России. Все места от реки Дон до Белого озера и костромского Галича были разорены. Только Москва, благодаря храбрости князя Владимира Андреевича, спаслась. Впрочем, этот поход Эдигея не принес большой пользы татарам: новые беспорядки в Орде заставили его скорее возвратиться туда, а русским дали возможность не слушаться ханов. Вот письмо, которое старый Эдигей послал с дороги великому князю. Оно очень любопытно, потому что покажет вам, как думали и писали тогда наши гордые повелители и как уже мало повиновался им русский великий князь.

«От Эдигея поклон к Василию после думы с царевичами и князьями нашими. Великий хан послал меня на тебя с войском, потому что слышали мы, что у тебя укрываются дети Тохтамыша. Да еще слышали мы, что у тебя в Московском княжестве неправо делается: вы осмеиваете и всячески притесняете не только купцов наших, но даже и послов царских. Так ли бывало прежде? Спроси у стариков; земля Русская была нашим верным улусом, держала страх, платила дань, почитала послов и гостей ординских. Ты не хочешь знать того и что же делаешь? Когда Тимур сел на царство, ты не видал его в глаза, не присылал к нему ни князя, ни боярина. Прошло царство Тимурово; Шадибек восемь лет был ханом – ты не был у него! Теперь царствует Булат уже третий год: ты, самый старший князь в улусе русском, не являешься в Орде! Все дела твои недобры. Были у вас нравы и дела добрые, когда жил боярин Федор Кошка и напоминал тебе о ханских благодеяниях. Ныне ты думы старцев не слушаешь. Что же вышло? Разорение твоему улусу! Хочешь ли княжить мирно? Призови на совет бояр старейших – Илью Иоанновича, Петра Константиновича и других, согласных с ними в доброй думе, пришли к нам одного из них со старинными оброками, какие вы платили царю Чанибеку, чтоб не погибло совсем твое царство Все, что ты писал к хану о бедности народа русского, несправедливо мы теперь сами видели твой улус и узнали, что ты собираешь в нем по рублю с двух сох. Куда же идет серебро? Земля христианская осталась бы цела, когда бы ты исправно платил дань, а теперь бегаешь как раб!.. Размысли и научися!»

Но Василий Димитриевич не испугался этого грозного письма, не исполнил ни приказаний, ни советов Эдигея и вообще во все время своего тридцатишестилетнего княжения менее всех прежних великих князей платил дань татарам и менее всех признавал власть их над собою. Это приметно и из духовного завещания его, в котором он уже явно, не ожидая согласия Орды, объявляет наследником Великого княжества малолетнего сына своего Василия Боясь, как бы честолюбивые братья его по прежнему праву дядей не лишили малютку престола, Василий Димитриевич поручил его покровительству тестя своего – прежнего врага, а потом помирившегося с ним государя литовского. И здесь виден хитрый ум Василия такая лестная доверенность не могла не внушить гордому Витовту желания оправдать ее перед глазами света Если бы в голове литовского князя еще оставалась какая-нибудь мысль о завладении Московским государством, то и на этот случай Василий Димитриевич сумел распорядиться, он дал совету великокняжескому который состоял из бояр – пестунов маленького государя, письменные наставления, в какой мере должно принимать покровительство Витовта и до чего не допускать его

В княжение Василия Димитриевича появились в России разные искусства Москва славилась хорошими живописцами которые прекрасно расписывали церкви, были также в ней и литейные мастера, а в 1404 году один монах, Лазарь, родом из Сербии, устроил первые часы о боем, которые поставлены были на великокняжеском дворе, за церковью Благовещения, и стоили 150 рублей серебром Народ удивлялся этим часам, как чуду, и при каждом бое толпами сходился смотреть и слушать их. У предков наших при Василии Димитриевиче были также и рыцарские игры, или карусели и турниры. Они называли это игрушками. На этих игрушках молодые люди иногда наносили смертельные раны друг другу.

Таблица XXXV

Семейство великого князя Василия II Димитриевича

Супруга:

София Витовтовна, великая княжна литовская

Сыновья:

1. Иоанн, умер в детстве

2. Василий, наследовал престол

Ссора на свадьбе великого князя Василия III
1425—1433 годы

27 февраля 1425 года скончался Василий Димитриевич. Все братья его, бывшие в Москве, обещали ему считать государем своим десятилетнего сына его Василия. Один только Юрий Димитриевич, князь звенигородский, не давал этого обещания и, узнав о смерти брата, отправил посла с угрозами в Москву Но маленький князь не испугался дяди: у него была умная мать, был сильный опекун, дед его Витовт Литовский, были усердные советники и пестуны, между которыми самым искусным, самым красноречивым и самым хитрым был боярин Иван Димитриевич. Все эти защитники малолетнего государя русского, посоветовавшись между собою, отправили от имени его к Юрию Димитриевичу митрополита Фотия.

Его убеждения подействовали на Юрия: он согласился хотя не совсем отказаться от Великого княжества, но, по крайней мере, до тех пор, пока царь татарский решит, кому оно принадлежит.

Пока шли переговоры об этом с Ордой, новгородские области терпели много горя от Витовта: жадность к завоеваниям не уменьшилась в нем и в глубокой старости. Ему давно хотелось завладеть сильным Новгородом, все области которого были богаты и велики. Первое место между ними занимал Псков, родина Святой Ольги. Новгородцы были так довольны услугами псковитян, всегда защищавших их от ливонцев и литовцев, что в 1348 году сняли со Пскова верховную власть свою и назвали его братом Новгорода. С тех пор псковитяне имели во всем одинаковые права с новгородцами, имели такое же вече, какое было на Дворе Ярослава; но со времен Калиты такое вече уже не много значило и в Новгороде, и во Пскове: великие князья московские не позволяли им иметь особенных князей и посылали к ним только своих наместников. Новгородцы, привыкшие всегда сами выбирать и по своей воле сменять князей, не любили Москву и при каждом случае показывали эту нелюбовь. Витовт умел пользоваться этим и старался еще более разжигать ссоры Новгорода с Москвой, надеясь, что эти ссоры, отнимая мало-помалу силы у обоих врагов, помогут ему овладеть первым. Такие намерения, вредные для отечества нашего, верно, исполнились бы, если бы Витовт был моложе или наследники его имели столько же ума и страсти к завоеваниям, как он. Но, к счастью России, слава народа литовского началась и кончилась с Витовтом. Он умер в 1430 году – и умер от досады. Вы удивляетесь этому, читатели мои? Тогда слушайте.

Витовту очень хотелось назваться королем литовским. Ягайло, король польский и настоящий владетель Литвы, был согласен на это, Папа Римский также. Но паны, или вельможи польские, не желая видеть отделения Польши от Литвы, тайно старались переделать все это, а между тем не мешали Витовту звать гостей на свое коронование и готовить для них пышные праздники. Гости съехались. Это были князья русские и польские, ханы татарские, господарь Валахии, послы императора греческого, ландмаршал ливонский, король Ягайло, великий князь Василий Васильевич, внук Витовта. Молодого государя русского провожал митрополит Фотий. Историки того времени говорят, что этот торжественный съезд такого множества знаменитых князей представлял необыкновенную, прекрасную картину. Седой восьмидесятилетний хозяин, окруженный первыми вельможами литовскими, угощал посетителей своих так пышно, что во всей Европе с удивлением рассказывали о его праздниках. Вообразите себе, что из погребов княжеских отпускалось каждый день 700 бочек меду, кроме вина и пива, а на кухню привозили 700 быков, 1400 баранов, 100 зубров, столько же лосей и кабанов! Около семи недель продолжались эти пиры. Витовт с каждым днем ожидал, что приедет посол римский короновать его, но вместо короны он привез от Папы отказ. Гордый старик так огорчился, что заболел, рас прощался с гостями, которые поспешили разъехаться, и через несколько дней скончался. После смерти его владел Литвой двоюродный брат его Свидригайло, потом родной – Сигизмунд, наконец сын Ягайлы – Казимир. Все эти государи уже совсем не походили на храброго, неустрашимого, хитрого Витовта.

Верно, князь Юрий Димитриевич боялся этого опекуна молодого великого князя: при жизни его он не напоминал Василию Васильевичу об условии их просить суда ханского, но тотчас после смерти Витовта объявил опять свои притязания на великокняжеский престол И вот дядя и племянник поехали в Орду, к царю Махмету. При отъезде великого князя из Москвы народ в первый раз увидел слабый нрав его. он боялся одной мысли ехать к татарам и плакал не от печали по матери и отечеству, а от страха погибнуть в Орде так же, как погибли там многие русские князья. Его ободрял и утешал во время всей дороги боярин Иван Димитриевич. Редко кто умел так красноречиво говорить, как этот хитрый советник великого князя! К тому же у него была дочь, которую ему очень хотелось видеть великой княгиней. Он уже несколько раз намекал об этом своему воспитаннику, и молодой Василий Васильевич не отговаривался. Гордому Ивану Димитриевичу казалось даже, что великий князь уже согласен назвать прекрасную дочь его своей невестой: мы охотно верим тому чего желаем.

Иван Димитриевич с новым жаром принимается за дело будущего зятя своего, ласковыми словами и богатыми подарками склоняет всех вельмож ханских в пользу молодого князя и наконец с полной надеждой на успех является с ним в назначенный день суда к хану Махмету Хан уже знал, что Василий доказывал свое право на престол новым законом государей московских, по которому сын после отца, а не брат после брата был наследником. Дядя же его находил этот закон несправедливым и хотел быть великим князем по прежнему установлению. Когда князь Юрий кончил жаркую речь свою, боярин Иван Димитриевич, сделав низкий поклон, стал перед Махметом и сказал: «Царь верховный! Позволь мне, смиренному холопу, говорить за моего молодого князя. Юрий ищет Великого княжества по старинным грамотам русским, а государь наш – по твоей милости, зная, что оно в твоей воле: отдашь его кому хочешь. Один требует, другой просит. Что значат все грамоты против воли твоей? Шесть лет уже Василий Васильевич на престоле: ты не свергнул его, стало быть, сам признавал государем законным». Эта льстивая, хитрая речь так понравилась хану, что он тут же обнял молодого Василия, поздравил его и приказал Юрию вести под ним коня: это азиатское обыкновение означало власть верховного государя над князем, зависящим от него, но Василий Васильевич не допустил дядю до такого унижения. Возвратясь в отечество, они, казалось, уже забыли свои несогласия и жили спокойно, каждый в своем владении, как вдруг совсем неожиданно вспыхнула между ними новая, кровопролитная ссора, и вот по какой причине.

Боярин Иван Димитриевич, приехав из Орды, с нетерпением ожидал, когда великий князь, так много обязанный ему, назначит день свадьбы с его дочерью. Но, к удивлению его, через несколько месяцев заговорили о свадьбе государя и невестой объявили не дочь Ивана Димитриевича, а княжну Марию Ярославну, внучку знаменитого и так любимого народом князя Владимира Андреевича Храброго. Иван Димитриевич поклялся отомстить за эту обиду великому князю. Не дожидаясь окончания свадьбы, он уехал в костромской Галич, к дяде его Юрию Димитриевичу, и предложил ему погубить Василия.

Между тем как эти два жестоких врага князя выдумывали средства отомстить за себя, новая ссора в Москве доставила им еще двух усердных помощников.

Два сына Юрия Димитриевича, Василий Косой и Димитрий Шемяка, остались в Москве пировать на свадьбе молодого государя – двоюродного брата своего. Косой был в это время сговорен на внучке боярина Ивана Димитриевича. Дедушка невесты в день сговора подарил жениху золотой пояс с цепями, осыпанный драгоценными каменьями. Зная богатство Ивана Димитриевича, Косой не спрашивал, откуда у него этот прекрасный пояс, а только любовался его чудесной отделкой, блеском изумрудов и рубинов, красотой искусно сделанных цепочек. Он очень хотел обновить дорогой подарок на каком-нибудь празднике, и вскоре случай представился. На 8 февраля 1433 года назначена была свадьба великого князя. Весело отправился во дворец Василий Юрьевич в золотом своем поясе и уже заранее предвкушал, как удивит всех гостей богатым нарядом своим. Он точно удивил, но зато и сам был удивлен. Когда молодые приехали из церкви и гости сели за пышный стол, один из бояр ростовских начал всматриваться в драгоценный пояс Косого, как будто припоминая что-то знакомое. Наконец, оборотясь к матери великого князя княгине Софии, боярин тихо сказал: «Государыня, видишь ты пояс на князе Василии Юрьевиче? Он из кладовых великокняжеских. Этот пояс подарен князем Димитрием Константиновичем Суздальским зятю его, нашему незабвенному государю Димитрию Донскому. В день свадьбы его он затерялся: говорили, что будто бы один из самых близких к великому князю бояр подменил его, но до сих пор неизвестно было, кто именно. Я удивляюсь, как мог этот драгоценный для всех нас пояс попасть к молодому Василию Юрьевичу!» Пылкая, гордая София, имевшая причину не любить семейство Юрия Димитриевича, обрадовалась и дорогой находке, и случаю сделать неприятность сыну врага своего. Поспешно подошла она к Василию Юрьевичу, надменно спросила, где взял он богатый пояс свой, и, не дожидаясь ответа, собственными руками сорвала его.

Удивление и гнев молодого князя были неописуемы. Не имея понятия о том, что пояс достался боярину Ивану Димитриевичу потому, что был подменен одним из его предков, Василий Юрьевич видел в нем только подарок деда невесты своей и не хотел лишиться его. Брат его Димитрий Шемяка держал его сторону, но спорить было нельзя: пояс был уже в руках Софии Витовтовны, которая приказывала молчать сыновьям Юрия.

Кровь вскипела в молодых князьях от такой жестокой обиды. В бешенстве выбежали они из дворца и в тот же час отправились в Галич, к отцу. Там давно ожидали их два старика, ненавидевшие великого князя. Рассказ о новой обиде еще более увеличил их злобу, и вы увидите, сколько новых несчастий вытерпели предки наши за свадьбу государя своего с княжной Марией Ярославной и за пояс Василия Косого.