Текст книги "Слуги хаоса"

Глава 11

«Арт, я не могу к тебе подойти», – шевельнулись губы у Мэла, хотя наружу не вырвалось ни единого звука.

Я успокаивающе махнул ему рукой. Поводок, разумеется, с меня тут же слетел, но видеть меня он все-таки мог, поэтому я не сомневался, что при случае и он, и я прекрасно друг друга поймем.

– Все в порядке. Так надо.

«Будь осторожен», – только и сказал на это брат, после чего я отвернулся, еще раз оглядел изуродованного до неузнаваемости… ну, видимо, все-таки человека… и поинтересовался:

– Кто ты?

– Покойник, – все тем же хриплым голосом сообщил он и тут же издал горький смешок. – А еще дурак… болван… идиот несчастный, решивший, что за любовь надо сражаться до последнего вздоха!

– Хм. Так это про тебя наверху столько небылиц рассказывают?

– Про нас, – с болью прошептал несчастный и слегка повернулся, позволив мне убедиться, что на самом деле в яме лежало не одно, а два тела. Тесно переплетенных между собой. Фактически сросшихся. Изуродованных донельзя и настолько видоизменившихся, что не всегда было понятно, кто из них кто.

Не знаю почему, но при виде них мне поневоле вспомнилась леди Мелани Крит.

– Как тебя зовут? – спросил я, чувствуя редкое чувство неправильности в отношении лежащего рядом парня.

– Не помню.

– А ее? – я кивнул на второе тело.

– Верена, – с трудом просипел он, словно почувствовав, что именно меня интересует. – Ее звали Верена. Этого я уж точно никогда не забуду.

– Кто она?

– Она хорошая, добрая… была, – прикрыл веко парень, словно старательно вспоминая. – Ни слова грубого не сказала. Ни в помощи никому не отказывала. Красивая… светлая… Родители все нарадоваться не могли. Да и я уже свататься хотел. Думал, что не откажет. Вот только полюбила она другого…

По лицу бедняги пробежала болезненная судорога.

– Он и мизинца ее не стоил. Слишком видный, гордый. Сперва вроде как миловался, а потом насмехаться начал, что она бегает за ним, словно собачонка. Верена же слышать ничего не хотела. Все говорила: мой да мой… души в нем не чаяла глупенькая. А он и рад был воспользоваться. Да так, что…

Парень ненадолго прервался, словно собираясь с мыслями.

– Когда стало ясно, что Верена понесла, ее ославили на всю деревню. Он же первый и оболгал, что, мол, она сама ему себя предлагала. Дружок его тоже подтвердил. А она его не выдала. Молчала, от кого ребеночек-то. Поэтому ему поверили, а от нее вскоре отвернулись… все, кроме родителей и меня.

Я мысленно покачал головой.

Похоже, не повезло девчонке. Да и парню, похоже, досталось, особенно если он даже тогда ее не бросил.

– Вынашивала она тяжело, – подтвердил мои предположения паренек. – В родах долго мучилась, да еще и родовую горячку подхватила. А когда очнулась и узнала, что ребенок не выжил…

– Умом повредилась?

– Не захотела поверить, что он мертв, – болезненно скривился он. – Захоронить не дала. В пеленки завернула и все ходила, укачивала, сыночком называла… пока он совсем не высох. Но и потом верила, что малыш однажды очнется. Она ничего не замечала. Ни того, как дни сменяют друг друга, ни того, что люди при виде нее все быстрее отворачиваются… жила в своем мирке, ухаживала за младенцем. И даже из дому почти не выходила, потому что хотела быть рядом, когда он проснется. Я за ней присматривал. Носил еду. Помогал по дому… Родители сперва пытались что-то сделать, а потом решили, что безумице в доме не место. Идти ей было некуда. Да сама она и не пошла бы искать другое жилье. Я бы приютил, но в деревне ей житья бы не дали, так что мне пришлось ее в охотничий домик увезти. Там, на болотах…

Он сглотнул.

– Там мы и жили какое-то время, пока они с топорами и вилами не пришли. Кричали, что она дитя чье-то украла. Ведьмой и тварью подзаборной называли… Потом кто-то ворвался в дом и нашел засушенное тельце ее сына. После этого доказывать что-то было уже бесполезно. Они сожгли и дом, и двор, а мою Верену за волосы выволокли и осиновым колом проткнули… У меня тогда в глазах все потемнело, – тихо проговорил он, заново переживая самый страшный день в своей жизни. – Земля ушла из-под ног. Я словно в омут провалился. И так вдруг стало холодно… словно все тепло из мира ушло. Словно мне и жить стало незачем. А она… Я, когда к бежал к своей Верене, то понадеялся, что следом умру. Думал, мы вместе в царство Фола отправимся. Но вместо этого оказался здесь. С ней. И сам не понял, как тут очутился.

Я совсем иначе взглянул на безымянного седого паренька, который и сейчас продолжал сжимать в руках тело убитой возлюбленной.

– Ты слышал голоса? – тихо спросил я, глядя уже не просто на несчастного парня, а, судя по всему, на коллегу.

Тот слабо кивнул.

– Все время. Сперва они шептали, потом гудели, что-то просили и под конец уже выли, кричали, обвиняли… и это сводило меня с ума.

– Что они говорили?

– Поначалу я не мог ничего разобрать. Не понимал, кто я и где нахожусь. Я вроде бы и слышал слова, но смысл до меня… не доходил. До тех самых пор, пока в какой-то момент я не осознал себя снова и не сообразил, что слышу голос Верены.

У парня искривились губы.

– Я тогда словно родился заново. Жива… я был готов кричать от счастья при мысли, что моя любимая все-таки не погибла. Все остальное больше не имело значения. Но… она говорила такие вещи… просила, чтобы я отомстил за нас. Убил их всех. Сжег. Порушил дома. Чтобы на клочки разорвал всех, кто пытался нас разлучить. Вообще всех: мужчин, женщин, детей…

Я прищурился.

– Что ж ты ее не послушал?

– Моя Верена была не такой, – упрямо прошептал паренек. – Она бы мухи не обидела. Нежная, добрая, ласковая… у нее была такая чистая душа! Она никогда причинила бы вреда родным. Она бы все простила. Для каждого нашла оправдание. Она бы не потребовала никого убивать. Никогда. К тому же я видел, как она умирала. На моих руках было только тело… холодное… мертвое… а значит, говорил со мной кто-то чужой. Кто-то, кто поселился внутри нее. И кто хотел использовать меня так же, как когда-то использовали ее.

– Что же ты сделал? – снова спросил я, недоверчиво оглядывая изломанное тело в расщелине.

Оно болезненно дернулось.

– Я отказался выполнять его приказы.

– Его?

– Хаос… – едва слышно уронил парень. – Ему это не понравилось. Он сказал, что избавил меня от безумия лишь для того, чтобы я ему служил. А еще, что в наказание заберет у меня душу. Но перед этим заставит страдать меня и Верену… веками… за то, что я осмелился ему отказать.

Я поджал губы.

– Это он с тобой сделал?

– Да. Чтобы я жил и помнил, что с нами произошло. Душу Верены он забрал сразу же. С тех пор я больше ее не слышал. Наши тела он изуродовал… вроде как я хотел быть с ней, и вот теперь она никуда уже от меня не денется. Когда он пришел, то пообещал, что будет поглощать мою душу медленно. Так, чтобы я сознавал неотвратимость смерти. Но хотел, чтобы при этом я понимал, что происходит, поэтому сказал, что безумие мне больше не грозит. И это порой самая страшная пытка. Хотя нет, вру… страшнее утратить над собой контроль, а потом обнаружить, что кто-то твоими руками уничтожил все то, что тебе было дорого.

Я оглядел каменные пути.

– Так это не хаос тебя тут запер?

Паренек качнул головой.

– Я сам. Чтобы в моменты слабости ему не поддаться. Порой искушение так велико… Хаос умеет быть убедительным.

– Значит, ты можешь контролировать тело?

– Чаще всего нет. Но я стараюсь… Нарушить его планы. Сломать. Не дать ему ни единого шанса… Я же не дурак. А хаос не сидит в моей голове постоянно. Когда он отступает, я возвращаю контроль, а потом начинаю рвать и портить то, что он из меня создал. Когда он возвращается, я затихаю, а потом снова беру и порчу. Раз уж мне суждено умереть вот так, то пусть и ему ничего не достанется. А если умру, то что ж. Я и без того уже давно мертв.

– А ты хоть знаешь, сколько времени ты здесь провел?

Но он только грустно искривил губы.

– Вечность…

Фолова бездна! Смелый паренек. И отчаянный, если сумел самого себя заковать в некое подобие клетки. Да еще и сроком на целую вечность.

Я по привычке хотел было призвать Тьму, чтобы оценить, насколько парня обглодали, но вовремя вспомнил, что Тьмы-то у меня больше нет, и ненадолго задумался.

Судя по тому, как аккуратно сторонилась этого места Тьма, угрозу свою хаос действительно исполнил. Парнишку медленно ели изнутри… десятилетиями, если не веками, высасывали из него душу. А это значило, что хаос все еще там, внутри него. И он действительно опасен. Но что с этим поделать и как помочь несчастному, я не представлял.

– Убей меня, – шевельнул губами парень, видя, что я не тороплюсь с решением. – Прошу. Убей и избавь меня от этой поганой твари!

– Он все еще в тебе…

– Да знаю, – нетерпеливо отмахнулся он. – И душу мою он тоже порядком обгрыз. Но хаос не всесилен. И он вовсе не так могуч, каким хочет казаться. За это время я изучил его… я понял, как с ним бороться!

Я встрепенулся.

– Что?!

– Я видел его… – задыхаясь, прошептал парнишка. – Пока он проникал в меня, я так же постепенно проникал в него. Я знаю, как он мыслит. Знаю про него все. Он вечен. Он холоден. Он – зло. А еще у него нет души, поэтому-то он и поглощает наши. При этом он не Начало, не Исток, как он сам себя величает. Он самый обычной бог… просто бог… точно такой же, как все остальные!

– Бог… – растерянно повторил я, лихорадочно припоминая то, о чем мы говорили с Ферзой. – Демон меня задери! Точно! Это же означает, что ему, как и другим богам, необходимо вместилище!

– Да. Без него он слаб… и он не может просто так влиять на нас из своей реальности.

– Верно! Это же основа! Тот самый божественный закон, который даже Фол не сумел когда-то преступить! Без своих вместилищ боги слабы. Без них им мало что доступно. Но нашим богам хватает каменных вместилищ…

– А хаосу необходимо живое тело, – прерывисто сообщил паренек. – Иначе он не умеет. Не может. Только внутри разумного он может хоть как-то влиять на наш мир.

– Вот для чему ему нужны марионетки…

– Они – его глаза и уши. Но они, к счастью, долго не живут. Хаос нетерпелив и жаден, поэтому не всегда может сдержаться. Еще он очень порывист, поэтому часто меняет свои решения. Может то спешить куда-то, то потом на века затаится… вот и со мной тоже так. И это трудно. Никогда не знаешь, когда он придет и когда оставит меня в покое. Сперва говорит одно, а делает другое… невозможно предугадать. Невозможно подготовиться.

– Он безумен?

– Можно и так сказать, хотя, скорее, он порождает безумие. Все, к чему он прикасается, рано или поздно теряет упорядоченность, даже если сам хаос этого не желает. Поэтому ему сложно. Каменное вместилище ему не подходит. В камне ему никак не усидеть. Первоначальный элемент… для него как клетка. И только в живых телах он чувствует себя свободным и хотя бы на какое-то время может удержаться внутри.

– Но для этого ему нужны сны…

– И души, – подтвердил безнадежно искалеченный паренек. – Пока душа жива, хаос так и сидит внутри. Как паук. Как зверь в засаде. Но как только он ее поглотит… а это неизбежно… привязка исчезает, и ему приходится искать себе новое пристанище. В это время он особенно уязвим. Мир, который его окружает, все время стремится его…

– Упорядочить? – предположил я.

– Да… да! И в отношении хаоса это так же верно, как если сказать, что порядок хочет его убить. Впрочем, и обратное утверждение тоже будет истинным.

Я нервно заходил туда-сюда.

Так. Это что же получается, что хаос можно если не убить, то остановить – точно. Запереть его в клетку. Заточить. И он уже никуда оттуда не денется. Лучше, конечно, добыть где-то черный базальт. Для богов это особенный камень. Но думаю, в случае чего и обычный сойдет. Главное, придумать способ, как хаос туда заманить.

– Помоги мне, брат, – едва слышно повторил лежащий передо мной паренек, оборвав мои размышления на самом интересном месте. – Помоги, умоляю!

Тьма! Не для того я стал темным магом, чтобы вот так просто убивать невинных! Но и оставлять его тут нельзя. Раз уж я пришел, значит, должен помочь. А раз должен…

– Нет, – качнул головой паренек, когда я огляделся и поднял с земли заостренную кость. – Если ты просто меня убьешь, хаос меня поглотит навсегда.

– Как же тебе помочь?

– Освободи… душу…

Эм. Вообще-то души – это несколько не мой профиль.

– Ферза?

Я вскинул голову, но на мой вопрос в кои-то веки никто не ответил.

– Ферза!

Фола было звать бесполезно – он бы так и так не услышал. А если бы и услышал, то точно бы не отозвался.

Но оставить это вот так?

Ну уж нет. Безвинно пострадавший паренек не должен был умирать так страшно. Столько лет… столетий… его душу пожирал невидимый враг… и он все это время был здесь один. Необученный. Не понимающий, кто он и где. Бог знает, сколько раз он оказывался на волосок от окончательной смерти, и лишь непостоянность хаоса раз за разом отсрочивала его неумолимую кончину.

Все еще пытаясь отыскать выход, я покосился на окружившую нас черную стену в надежде, что хотя бы она даст мне подсказку.

– Она твоя? – неожиданно спросил парень.

Я отступил на шаг и молча протянул руку, наблюдая за тем, как облегченно вздохнувшая Тьма возвращается в мое тело. Вместе с магией и всем остальным, что полагалось.

– А ко мне она не подошла, – с огорчением признался пленник. – Хотя я звал… молил богов… а она только молчала и постоянно уклонялась. Хотя, может, так было правильно? Вдруг я бы ее тоже заразил?

Я отступил еще на пару шагов, рассматривая его сперва сквозь одну, а потом и сразу две линзы. Потом подумал. Походил.

– Это бессмысленно, Арт, – вздохнул выступивший из пустоты Мэл. – Я тоже вижу его душу – она почти пуста.

– Но что-то же все-таки осталось, – возразил я, еще раз оценив плачевное состояние паренька.

Увы. Брат был прав. От той яркой искорки, какой должна была быть его честная, светлая и преданная любимой душа остался даже не осколок – единственная пылинка, которую прочно держало бесформенное нечто, к тому же успевшее прорасти ее почти насквозь. Будучи пленником хаоса на физическом плане, парнишка и в ментальном находился все в той же клетке. Причем прутья его решетки неумолимо смыкались, и хаосу оставался всего один глоток, прежде чем эта душа угаснет до конца.

– Его не вызволить, – покачал головой брат.

– Не трогай… не прикасайся… ты уйдешь вслед за ним… – прошептала тревожно Тьма.

Да я и сам понимал, что если сунусь, моя душа окажется в такой же ловушке. Хаос, он как болезнь. Та самая зараза, которая в считанные мгновения сумела поразить целое Управление. Тогда у меня получилось с ней справиться, но там хотя бы имелся носитель. А тут, когда носитель и пациент оказались спаяны в единое целое… когда они словно заперты в одной тесной камере… демон меня сожри! Нельзя было просто открыть дверь и выпустить одного, не освободив при этом второго!

– Тебе нужно верить, Артур, – где-то далеко-далеко, буквально на границе сознания мелькнула даже не мысль… так… воспоминание.

Ферза. Ну наконец-то откликнулась!

– Я всегда рядом, мой жнец, – тихонько прошептала Тьма. – А твоя душа, если помнишь, все так же принадлежит мне.

О да. Все это я и так прекрасно знаю. Однако ты уже во второй раз открыто намекаешь, что мне пора разобраться в вопросах веры. А я до сих пор так и не удосужился к тебе прислушаться.

Вера… вера… Когда-то ты спросила меня, что такое Свет. И я тогда ответил, что Свет – это в том числе и вера. Ты тогда промолчала. В тот раз ты хотела услышать от меня другое. Но сейчас мы снова к этому вернулись, и я всерьез начал сомневаться, что правильно тебя понимал.

Моя вера, как я уже говорил, это нечто неопределенное, поскольку слепой вере я всегда предпочитал знания, и меня это полностью устраивало.

Но я это я. Таких ненормальных немного. А что же остальные? Зачем нужна вера обычным людям? Тем, кто не видел и не знает того, что открылось мне? Как они живут без этого знания, при этом не сомневаясь ни в себе, ни в боге, которому доверили душу?

Отринуть страх, отставить в сторону колебания… не каждый даже в обычной жизни способен на такое, не говоря уж о таком важном деле, как собственная душа.

И тем не менее люди верят. Приходят в храмы, молятся, даже не особо ожидая ответа.

Для чего? И что такого есть в, казалось бы, насквозь знакомых, до автоматизма заученных фразах, что люди, оказавшись в непростой ситуации, начинают повторять их раз за разом и от этого чувствовать облегчение? Кому-то ведь после молитвы становится легче, правда? От нее уходят тревоги, прекращается беспорядочный поток мыслей в голове. Молитва приносит (возвращает?) в нашу душу покой и умиротворение.

Но почему?

Наверное, тут дело все-таки в ритме. В той неуловимо ровной, монотонной последовательности самых простых слов, которая в какой-то мере вгоняет в людей в этакое подобие транса. Когда они молятся, то полностью сосредотачиваются на процессе. Можно сказать, отстраняются от реальности. Молитва помогает им избавиться от всего лишнего, наносного, оставляя лишь самое важное…

И в этот же самый момент в моей голове что-то щелкнуло.

Тьма! Ну конечно!

– Эй! – крикнул я, отпуская снова Тьму на волю. – Эй, герой! Ты меня слышишь?

– Я думал, ты ушел, – прошелестел неизвестный паренек, с трудом открывая единственный уцелевший глаз. – Во Тьме я тебя не вижу.

– Этого и не нужно. Соберись. Я знаю, как освободить твою душу.

Он завозился, но тяжелое тело на этот раз не захотело подчиняться, поэтому принять вертикальное положение не удалось.

– Скажи, герой, ты веришь в богов?

– Конечно, – горько усмехнулся тот. – Только они, по-моему, обо мне давно забыли.

– Нет. Они просто не слышат нас, пока мы сами к ним не обратимся.

– Но я же просил!..

– А надо было не просить, а молиться, – нетерпеливо перебил его я.

– Что?!

«Арт, ты сошел с ума», – скупо отозвался брат о моих умственных способностях. Но я только отмахнулся.

– Так. Герой, ты хоть какую-нибудь молитву помнишь?

– Э-э…

– Тогда повторяй за мной: Фол всемогущий, творец всего сущего…

– Почему это вдруг Фол? – не понял он.

– Потому что мы сейчас находимся в его владениях. Давай-давай, не отвлекайся. В конце концов это не так уж важно. Хочешь, Роду молись. Он все равно поймет тебя правильно. Итак, Фол всемогущий, творец всего сущего…

– Всемогущий… творец… – едва слышно прошептал паренек непослушными губами.

– Я принимаю волю твою, славлю имя твое и взываю к силе твоей…

«Арт, что ты делаешь?» – шевельнулись губы брата, когда я начал читать самую короткую и простую молитву, которую знали, наверное, даже дети.

– Да не убоюсь я зла…

«Что надо. Отстань».

– И да не утрачу я веры своей…

«Это уже ни в какие ворота не лезет. Зачем ты голову парню морочишь?»

«Я не морочу, а спасаю».

– И да будет свет твой в моей душе… Отыне и навеки… Аминь.

– Аминь, – запинаясь и отчаянно сипя, повторил за мной безымянный парень.

Я удовлетворенно кивнул.

– Так. Хорошо. Запомнил? А теперь повторяй.

– Зачем?

– Повторяй, кому сказано! Услышит тебя Фол или нет, уже не твоя забота. Главное, что я тебя слышу. Ты ведь не думаешь, что я просто так сюда явился?

У парнишки во взгляде снова разгорелась надежда, и он принялся усердно бормотать себе под нос одну и ту же коротенькую молитву. Но, как я и ожидал, надолго его не хватило – довольно быстро он не просто выдохся, а его рот свело, а затем он прямо-таки склеился, будто отчаянно не хотел, чтобы губы повторяли эту опасную ересь.

– Читай про себя! – велел я, заметив, что взгляд у пленника стал сперва испуганным, а потом бедняга затрясся, готовый вот-вот удариться в панику. Хаос вернулся… само собой, он заявился сюда сразу, как только почувствовал неладное! Но ему с тобой больше ничего не светит. – Не останавливайся! Ни на что не отвлекайся. Кроме молитвы у тебя ничего больше нет, понял?! Меня рядом нет. Есть только ты… и Фол. Ну если хочешь, Род. А все остальное неважно.

На лице парнишки проступило невероятное, просто нечеловеческое напряжение, а из глаза снова покатились слезы, словно он не молитву читал, а целую гору на себе тащил.

Я сжал кулаки.

Давай, герой. Не сдавайся. Каждое твое слово – словно удар под дых хаосу. Слова не важны. Важен ритм, сосредоточение. Ведь если хаос – это в том числе и хаос в твоих мыслях, то любой порядок, даже если это порядок слов, заставит его отступить. Избегать того, что несет для него угрозу. Это и есть твоя война, герой. Тот самый бой, который ты просто не можешь проиграть!

Поняв, что одному ему не справиться, я подошел и, опустившись на одно колено, тоже начал повторять ту же самую молитву. Ровно, спокойно, размеренно, тем самым помогая парню войти в нужное состояние. Потом ее отголоски начали доноситься и из Тьмы, и я, повернув голову, обнаружил, что Мэл наконец-то сообразил, что к чему, и теперь мы читали молитву уже втроем.

Еще через пару мгновений мне показалось, что где-то совсем рядом зазвенел от волнения голосок Роберта Искадо. А вместе с ним зазвучали голоса и остальных моих учеников: Триш, Тори, Хокк…

Затем нас стало еще больше.

Тьма откликнулась на наш призыв. И в ней вдруг начали проступать новые силуэты. Люди подходили из ниоткуда. Вставали рядом с нами. И все больше и больше голосов вливались в наш общий хор, который вскоре загремел так, словно вся Вселенная на него откликнулась.

И вот тогда на лице одинокого, всеми забытого, безнадежно изуродованного, отчаявшегося, вдосталь намучившегося, но отнюдь не сдавшегося парня, который на протяжении стольких лет боролся с поразившей его тварью в одиночку, отразилось не только облегчение, но и решимость. Он больше не был один. Все мы… все, кто мог, и даже сама Тьма сейчас всецело его поддерживала. И уже поэтому он просто не мог трусливо отступить.

И вот тогда теплившаяся искорка его души все-таки разгорелась.

Герой поверил. Герой с новыми силами рванулся в бой, с неимоверным трудом, но все же продираясь сквозь колючие объятия хаоса и шаг за шагом упорно выбираясь наверх, к свету. Туда, где его ждал не только я, но и многие наши братья. Явившиеся ему на помощь родные. Знакомые и незнакомые. Те, кто услышал. Те, кто был смел. Все, кому он был дорог при жизни и кто счел своим долгом встать с ним плечом к плечу в этом нелегком бою.

Хаос от такого напора весь как-то ужался, забился в корчах, скукожился. Творимая нами молитва действовала на него подобно кислоте, разрушая и истончая созданную им клетку. Ее прутья неистово гнулись и шатались, буквально плавились, будучи не в силах противиться нашей общей воле. А когда она все-таки прорвалась, хаос в последнем усилии дернулся следом, чтобы одним махом заглотить ускользающую добычу, но тут из Тьмы выступила на редкость красивая девушка и, смахнув его прочь, словно жирную муху, протянула руку:

– Иди ко мне, Рами. Я здесь.

– В-верена?! – распахнув слезящийся глаз, прошептал парень.

– Если бы ты знал, как давно я тебя жду, – тепло улыбнулась она и, наклонившись, с легкостью подхватила рванувшуюся к ней искорку, после чего быстро спрятала ее в кулачке. Отступила назад. Оглянулась на меня. И благодарно кивнула, когда я вернулся во Тьму и без промедления спалил дергающееся в конвульсиях тело. – Спасибо вам, господин маг. Я этого не забуду.

До меня донесся полный ярости, стремительно удаляющийся крик.

– И тебе спасибо, – отозвался я, пока Тьма торопливо подчищала изгаженное хаосом пространство и заполняла его собой. – Рами было за что бороться. А хаос его обманул – он не успел забрать твою душу.

– Но Рами все же верил, – тихо сказала девушка, разжав кулачок и посмотрев на умиротворенно сияющую искорку. – А значит, мы победили и все-таки будем вместе. Когда-нибудь… и навсегда.

Легко улыбнувшись, она подернулась дымкой, посветлела, после чего стремительно истаяла вместе со спасенной душой. Следом за ней ушли и остальные. А я глубоко вздохнул, огляделся и только сейчас в полной мере осознал, какое важное дело мы сегодня сделали.