Текст книги "Слуги хаоса"

Глава 4

Ведьмы…

Пожалуй, каждый из нас что-нибудь про них слышал. Каждого пугали в детстве страшными сказками. Но до недавнего времени даже я не испытывал острой необходимости разбираться в этом вопросе, потому что ведьмы… это и впрямь нечто из разряда невозможного. О них что-то вроде слышали, о них иногда упоминали (чаще всего шепотом), но при этом никто и никогда их не видел. А все, что мы о них знали, являлось лишь непроверенными слухами и обрывками нескончаемого бреда тех редких безумцев, которые утверждали, что имели честь с ними встречаться.

Собственно, даже у меня не было полной уверенности в том, что я прав, но при слове «ведьма» перед внутренним взором неизменно появлялась одна и та же картина: ржавая баржа, забитый трупами трюм, светящиеся огоньки чужих душ и обнаженная женщина со вздувшимся животом, откуда вот-вот должны были народиться новые Врата.

Я, когда ее увидел, еще подумал мельком, а не ведьма ли мне, случаем, встретилась? Но после победы над умрунами так много всего произошло – вампиры, алтарь, восстановление первохрама, двойной убийца, моя мнимая смерть, – что я и думать об этом забыл. А вот теперь раз за разом вспоминал недавний разговор с отцом Гоном и мучительно размышлял: если то и впрямь была настоящая ведьма, то откуда она взялась? И смог ли я ее убить? А если нет, то не по этой ли причине к нам в гости сегодня заглянула здоровенная паучиха?

– Рэйш? – как всегда некстати вырвал меня из задумчивости шеф. Вскоре после того, как Херьен занял свое место, выслушал краткое пояснение от коллег и тоже обеспокоился, услышав слово «ведьма».

Я поднял на Корна спокойный взгляд.

– Я как раз хотел об этом сказать. Отец-настоятель не уверен, что правильно расшифровал послание своего бога, но вмешательство ведьмы рассматривается им как наиболее вероятный сценарий.

– Что ты можешь нам рассказать?

Я мысленно хмыкнул, по достоинству оценив формулировку вопроса.

Но на самом деле рассказать я мог не так уж и много, иначе это грозило бы разглашением храмовых тайн. И тем не менее кое-какая информация и впрямь требовала привлечения к этому делу посторонних.

– Согласно храмовым сведениям, первые упоминания о ведьмах появились в наших летописях около тысячи… плюс-минус пару-тройку столетий… назад, – уронил я в наступившей оглушительной тишине. – Обычно мы представляем себе ведьму в облике пожилой женщины с уродливой внешностью, однако отец Гон заверил меня, что это не зависит ни от пола, ни от возраста, ни от места проживания. Так что под определение «ведьма» может попасть и девушка, и юноша, и ребенок, и даже старик.

– Что же, по-твоему, у них общего? – напряженно уточнил Корн.

Я снова вздохнул.

– Они безумны. Но это совсем не то безумие, которое поражает обычного человека или же мага, впервые оказавшегося во Тьме.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Илдж. Как целитель, он сталкивался со многими сумасшедшими, в том числе с теми, кто стал таковым на темной стороне, но и для него полученная из храма информация оказалась внове.

– В нашем мире все упорядочено, – тщательно подбирая слова, ответил я. – И даже в бреднях обычных безумцев есть своя, пусть и извращенная логика. Кто-то из них живет в выдуманном мире, кто-то поражен бредом ревности или преследования… однако безумная идея, которая главенствует в голове у простого человека и делает его неадекватным, обычно имеет достаточно четкое обоснование. У нее, проще говоря, есть причина и следствие.

– Пожалуй, что так, – согласился со мной начальник восточного участка.

– Так вот, у ведьмы подобной идеи нет. В ее поступках не прослеживается четкой последовательности. В ее памяти практически не удерживаются текущие события. Она живет сиюминутными порывами, а ее мысли и действия настолько… хм… хаотичны, что их не только нельзя предотвратить, но и предугадать невероятно сложно. Ведьма может сутками сидеть на одном месте, неподвижно глядя в одну точку, а может без всякой причины сделать шаг и тут же развернуться в обратную сторону. Она может спокойно сидеть и ждать, когда к ней подойдут, но никто не скажет, захочет ли она подскочить и вцепиться кому-то в горло или же без возражений пройдет с вами в следственный изолятор.

Корн метнул на меня напряженный взгляд.

– Обычные безумцы этим тоже грешат. Пока не вижу особых отличий.

– Ни одна ведьма не способна сама о себе позаботиться, – пожал плечами я. Мол, за что купил, за то и продаю. – Она не помнит о том, что ей нужно есть или спать. Она не чувствует боли, когда поранится. Не бережет свое тело, не сознает грозящих ей опасностей, поэтому, как правило, долго не живет. При этом она не умеет плакать или смеяться. Не способна завидовать или ненавидеть. У наших безумцев хотя бы инстинкты еще присутствуют, тогда как ведьма лишена даже этого. Она лишена эмоций. Она не ставит перед собой целей. Все, что ее составляет, это хаотичные, беспорядочные движения и такие же хаотичные мысли. Именно этим она и отличается от всех остальных.

– У нас в университете нет этой информации, – с интересом оглядел меня мастер Дау. – Почему-то с нами господа из жреческого Ордена отказываются откровенничать.

– Расслабьтесь, коллега, – успокоил его Рош. – У Рэйша особые отношения с храмом.

– Да и жрецы к нему относятся как к своему, – проворчал Эрроуз, мудро не упомянув, что не один и даже не два из них прилюдно назвали меня своим братом.

– Простите, господа, – рискнул привлечь к себе внимание Олек Грим. – Мастер Рэйш, вы говорите чрезвычайно интересные вещи, но все же позвольте спросить: правильно ли я понимаю, что ведьмы тоже в какой-то степени являются одаренными?

– Это не дар, – качнул головой я. – Ведьмы не способны ни владеть магией, ни получить божественное благословение.

– Однако мастер Дау…

– Сила ведьм исходит не от богов, – ответил за меня некрос. – Не знаю, насколько это соответствует информации мастера Рэйша, но я в свое время изучал архивы по данной теме. Беседовал со жрецами, разумеется. И хоть мне и не досталось всех необходимых сведений, но в этом вопросе у меня нет ни малейших сомнений.

Я кивнул.

– Вы правы, мастер Дау. Сила ведьм не имеет ничего общего с тем, чем владеем мы с вами и жрецы. Больше скажу – эта сила противоположна нашей по знаку. Они абсолютно полярны. Но не как вода и огонь, которые при любой возможности готовы друг друга уничтожить. Они… как магниты. При встрече неизменно отталкиваются. Поэтому наша магия против магии ведьм, в чем я убедился сегодня на собственном опыте, абсолютно бесполезна.

– В чем же ее источник?

Я пожал плечами.

– Жрецы утверждают, что ведьма черпает силы в себе. Неисчерпаемый внутренний источник, в котором никто, кроме них, не способен существовать.

– А чем они объясняют этот феномен? – снова влез в разговор аспирант.

– Пока есть только предположения. К сожалению, суть этого явления от нас настолько далека, что мы его даже засечь не способны, не то что поймать и изучить.

Эрроуз быстро переглянулся с Илджем.

– Хочешь сказать, что маги не способны найти даже одну-единственную ведьму?

– Ну ты же не думаешь, что они просто так от нас веками успешно скрываются? – усмехнулся я. – Отец-настоятель считает, что целенаправленно отыскать ведьму никому из нас не под силу. Даже обычный человек может наткнуться на нее лишь по чистой случайности. Да и то с высокой долей вероятности эта встреча станет для него последней, а если он и не умрет в процессе, то со стопроцентной вероятностью его поглотит безумие.

– Безумие от человека к человеку не передается! – хором заявили Илдж и Олек Грим, причем с таким видом, словно уже не первый раз пытаются втолковать эту известную истину.

Я только хмыкнул.

Обычное безумие, может, и не передается. А вот частица хаоса, которая, по словам настоятеля, и делает ведьму ведьмой, – еще как.

– Подождите, – впервые подал голос Лив Херьен, который, подобно мастеру Дау, сперва предпочитал внимательно всех выслушать и только потом делать выводы. – Арт, ты сказал, что у ведьмы нет цели и что она не способна на какую-то системную работу. Вроде как в ее мозгах царит полнейший кавардак… но тогда как она могла тебя отыскать? Как в ее башке вообще смогла удержаться мысль о том, кто ты и по какой причине тебя надо убить?

Я одобрительно кивнул.

– Молодец, соображаешь. Но тут есть два варианта. Первый: или наши сведения о ведьмах неполны, что, между нами говоря, очень даже вероятно. Или же сегодня к нам явился обычный голем, в тело которого запихнули чужую душу.

– Полагаю, знакомую тебе душу? – остро взглянул на меня шеф, который не хуже меня знал, что даже после смерти у людей могут оставаться не только воспоминания, но и желания.

– Но чья она? – озадаченно воскликнул Илдж, закрутив головой, словно ожидал, что искомая душа найдется прямо тут. – Кто мог желать тебя убить даже после смерти, Рэйш? Да еще с такой силой, чтобы согласиться на ведьминский ритуал?!

– Шеф! – вдруг без стука влетел в кабинет молодой светлый маг в форме Управления. – Только что пришел ответ на ваш запрос!

– Что за запрос? – нахмурился Корн, знаком велев ему подойти. А едва глянув на корявую, явно не его рукой сделанную подпись, раздраженно дернул щекой. – Рэйш, твоя работа?!

Я, не смущаясь, кивнул.

– Прошу прощения, шеф. Я долго думал и решил, что найти одного безумца способен только другой безумец, поэтому взял на себя смелость отправить в ближайший Дом милосердия запрос от вашего имени.

Шеф отложил расправу на потом и зашуршал бумагой.

– Судя по всему, ты не ошибся, – странным голосом произнес он, когда прочитал короткое послание. – Здесь говорится, что один из пациентов по имени Альтис Шоттик… помнишь такого? Так вот, два дня назад он сбежал из Дома милосердия, и в настоящее время его местопребывание неизвестно.

* * *

У Корна мы задержались почти на полторы свечи.

Само собой, обсуждение было бурным. Господа научные сотрудники долго думали, спорили и жонглировали малопонятными терминами, после чего вывалили на наши головы целый ворох непроверенных сведений, теорий и предположений. В чем-то их выводы показались мне интересными, к каким-то даже Корн отнесся благосклонно. Но шеф по обыкновению не стал торопить события, а просто принял информацию к сведению, взял с ученых подписку о неразглашении и всем присутствующим дал время поразмыслить до следующего утра, после чего прийти сюда с уже готовыми вариантами решения.

Эрроуз, когда услышал, что ему еще и завтра придется сюда тащиться, вполголоса пробурчал:

– И почему опять все мы должны в этом участвовать? Убить-то хотят только Рэйша.

Но шеф его не только услышал, но и соизволил ответить, в своей манере пояснив начальнику северного участка, что, во-первых, я мог быть всего лишь первой (в смысле самой заметной) целью, после чего подобные големы вполне могли появиться и у дверей его Управления тоже. А во-вторых, наличие в столице живой ведьмы само по себе является чрезвычайным, потенциально опасным и требующим всестороннего расследования событием, не отреагировать на которое ГУСС попросту не могло.

Эрроуз после этого заткнулся, но на меня перед уходом все равно посмотрел неприветливо. Однако я не сомневался, что свою часть работы темный в любом случае выполнит. И независимо от отношения ко мне наизнанку вывернется, чтобы избавить столицу от угрозы.

Когда народ разошелся, шеф, разумеется, предложил мне задержаться, поскольку как посвященный посвященному я мог рассказать ему гораздо больше, чем остальным. Однако многое в этом деле мне и самому было непонятным. Рассказ отца Гона оставил после себя много белых пятен и нестыковок. Идея с Шоттиком и вовсе оказалась чем-то вроде озарения. Собственно, я даже насчет ведьмы-то до сих пор сомневался, поэтому, прежде чем делиться выводами, предпочел бы все еще раз обдумать, проверить, посчитать. И в этой связи почти суточная передышка была для меня очень кстати.

Домой, правда, я не пошел – от работы в Управлении меня никто не освобождал. Но перед тем, как туда явиться, я все же заскочил в Белый квартал и тайком пробрался в дом семейства Искадо, где меня уже давно ожидал изведшийся от нетерпения ученик.

Когда я появился в комнате, Роберт молча подошел и порывисто меня обнял, уткнув лицо в живот. В его комнате в кои-то веки царил страшный беспорядок, вещи были разбросаны, пюпитр вместе с нотами лежал на полу. Скрипка, к которой мой ученик вернулся по настоянию матери, валялась на подоконнике, а в воздухе до сих пор витало ощутимое напряжение.

– Испугался? – тихо спросил я, погладив Роберта по голове.

Тот шмыгнул носом и кивнул.

– Ничего. Обрыв поводка – далеко не самое страшное, что может случиться. В следующий раз, прежде чем паниковать, помолись для начала Ферзе. И если она скажет, что моей души по-прежнему нет в ее угодьях, значит, повода для тревоги нет.

– Простите, учитель. Просто это было почти так же, как возле Врат. Но там я хотя бы знал, что происходит, а тут…

Он прерывисто вздохнул, а я присел перед ним на корточки.

– Неизвестность пугает, я знаю. Но ты должен понимать, что некоторые вещи неизбежны. А некоторые, напротив, еще можно изменить, даже если кто-то считает это невозможным.

– Вы правы, мастер Рэйш, – слабо улыбнулся мальчик. – Когда-нибудь настанет время, и вы так или иначе меня покинете. Но я едва не забыл, что отлетевшую душу всегда можно попробовать вернуть.

– Совершенно верно. Поэтому мастера Смерти не должны выводить из равновесия подобные вещи. Сколько нот ты запорол, когда решил, что я умер?

Роберт опустил глаза.

– Четыре.

– Неплохо, – сдержанно удивился я. – Покажешь, где именно напортачил?

Мальчишка воззрился на меня с таким выражением, словно я только что предложил ему сменить покровителя.

– Вам, мастер Рэйш?!

А потом неожиданно смутился.

– Простите. Мне показалось, у вас есть и более важные дела. К тому же я только учусь…

– Вот именно, – усмехнулся я. – И я хочу знать, чего ты достиг не во Тьме, а в реальной жизни.

Из дома герцога Искадо я ушел лишь через три четверти свечи, когда убедился, что мальчик окончательно успокоился и не наделает в мое отсутствие глупостей. Поводок, разумеется, вернул. О причинах обрыва коротко рассказал. Предупредил, чтобы с этого времени Роберт очень внимательно относился к появляющимся в доме гостям. И только после этого ушел, предварительно попросив Мэла присмотреть за мальчишкой.

Следующим пунктом моего путешествия стало западное Управление столичного сыска. И вот там, в отличие от всех прочих мест, мне пришлось не в пример сложнее. Оказывается, с утра на участке было относительно тихо. Поэтому с того момента, как я потерял связь со всеми своими учениками, а Корн подтвердил, что при этом со мной все в полном порядке, Триш, Тори и Хокк успели извести себя целой кучей всевозможных предположений, из которых ни одно, как обычно, не соответствовало действительности.

– Ладно, – проворчала Лора, когда я пояснил причины, поделился информацией из храма (после Лотэйна скрывать от них было уже нечего) и вернул всем поводки. – Убивать тебя пока не буду. Но морду когда-нибудь набью точно.

– Мастер Рэйш, – наморщил нос Тори. – Это что же получается, нам сейчас надо отложить в сторону обычные дела и заняться поисками ведьмы?

– Возможно, не ведьмы, а ведьм, – поправила его Триш. – Кто знает, сколько их на самом деле?

Я качнул головой.

– От обычных дел нас никто не освобождает, но работать теперь придется с удвоенной осторожностью.

– А что делать, если ведьма появится здесь?

– Отступить. Позвать на помощь. И не пытаться уничтожить ее самостоятельно.

Хокк задумчиво потерла подбородок.

– Рэйш, как считаешь, насколько верно твое предположение насчет Лотэйна и Врат? Та штука, которую мы изгнали, могла спровоцировать приход хаоса, а следом за ним и ведьм?

Я только руками развел.

– Сроки по летописям почти совпадают. Но точного ответа нам никто не даст. Отец Гон предполагает, что ведьмы получаются из соединения частицы хаоса и разумного существа.

– Почему только разумного?

– Потому что именно разум приносит с собой подозрения, сомнения, предположения и варианты. Дерево, которое выросло в лесу, не задается вопросами о смысле бытия. Его не волнуют проблемы жизни и смерти, оно ни с кем не ссорится, не ругается, не переживает по пустякам и не пережевывает одни и те же мысли по тысяче раз на дню. Его жизнь размеренна, предопределена и от начала до конца подчинена заложенной богами программе. А в разумных существах всегда есть частичка если не хаоса, то… скажем так, беспорядка. Мы мыслим не словами, а образами. Порой частенько перескакиваем с одного на другое, а иногда и вовсе убегаем мыслями в такие дали, что потом даже вспомнить не можем, с чего вообще все начиналось. Настоятель полагает, что именно поэтому мы, люди, не всегда умираем рядом с частицами хаоса, а иногда… почему-то… преображаемся и способны с ними объединиться. Именно так могут рождаться ведьмы.

Тори озадаченно кашлянул.

– Хотите сказать, из-за того, что у некоторых из нас каша в голове, хаос принимает нас… типа за своих?

– Что-то вроде того, – усмехнулся я. – Но думаю, мы с вами на эту почетную роль не подойдем.

– Это еще почему? – удивилась Триш.

– Потому что хоть мы иногда и сбиваемся с мысли, но чаще всего способны сосредоточиться и довести ее до конца. Если она куда-то убежала, мы делаем усилие и возвращаемся к началу. Если забыли, пытаемся вспомнить. Если не поняли, стремимся разобраться. По сути, каждый раз при этом мы упорядочиваем себя сами. Как говорится, приводим мысли в порядок. Причем, если вы не заметили, на темной стороне этот процесс происходит значительно быстрее и легче.

– Это правда, – переглянулись ученики. – Во Тьме мыслится и вспоминается гораздо легче.

– Значит, ведьм из нас и впрямь не получится, – с невеселым смешком заключил Тори. – Какая жалость. Зато данный факт позволяет исключить из списка подозреваемых не только нас, но и всех темных магов вообще. По крайней мере тех, кто еще жив.

Я улыбнулся.

– Почему только темных? Светлых тоже. Магия-то у нас, по сути, одна и та же. Как и боги.

Тори покраснел.

– А, ну да…

– Значит, остаются простые люди, – задумчиво обронила Хокк. – Причем, скорее всего, неадекватные, далекие от здравого смысла или совершенно безумные люди. Если уж частица хаоса кого и приметит, то в первую очередь их.

Я кивнул.

– Именно поэтому я первым же делом и отправил запрос в Дом милосердия.

– Думаете, Шоттик стал… э-э… ведьмой? – встрепенулась Триш.

– Думаю, его душа могла быть в том големе, – не стал отрицать я. – По крайней мере, из всех моих недоброжелателей он подходит на эту роль лучше всех.

– Откуда вы знаете? Вы видели потом его душу?

Вот уж когда я всерьез задумался.

А и правда? Я как-то не заметил, чтобы от паучихи отделялась характерная искорка. Была ли она вообще? А если да, то куда потом делась?

Пожалуй, надо будет спросить об этом у одной знакомой богини.

– Как бы там ни было, но ведьма, чей голем напал на мастера Рэйша, должна быть с ним как-то связана, – так и не услышав ответ на свой вопрос, предположила Триш.

– С чего ты решила, что ведьма и голем – это разные вещи?

– Ну вы сами сказали, что «бабка» действовала грубо и по определенной программе, ничего не изобретала и не пакостила. На Шоттика, кстати, это не очень похоже. Но сама тварь, если верить господину Орбису, думать не могла, значит, она несамостоятельная. С другой стороны, она проявляла эмоции. К примеру, обрадовалась, когда вас увидела. Была недовольна, когда потеряла вас из виду… выходит, внутри голема и впрямь был кто-то, кто знал вас и хорошо помнил. Человеческая душа для это подходит как нельзя лучше. Но меня смущает вот что: если у ведьмы в голове царит полный хаос, то как она вообще могла что-то создать? Тем более забрать у кого-то душу? Создание голема и тем более переселение души – дело непростое, и оно требует не только знаний, но и сосредоточения. Если ведьмы – это именно то, что мы думаем, то возникает вопрос: кто ей помог? А может, и ею кто-то управляет?

Я замедленно кивнул.

Угу, этот вопрос и для меня оставался неясен. Да и насчет Шоттика Хелена сказала верно – ушлый светлый никогда не стремился к открытому противостоянию. Он был трусом, слабаком и пьяницей, поэтому ни за что не стал бы угрожать мне открыто. Но если не он, то чья тогда душа была внутри голема? Кто даже после смерти мог ненавидеть меня настолько, чтобы согласиться на ритуал?

Освальд Ллойд, который умер пусть и не от моей руки, но от руки моего служителя?

Может, Крис, бывший напарник Хокк, который с самого начала меня невзлюбил?

Уэссеск, которого я случайно убил, не рассчитав силу заклятия?

Кто-то из тех, кого я не сумел спасти, пока охотился за «двойным убийцей»? Или же это Лотий каким-то чудом сумел выбраться из клетки и снова мутит воду в Алтире?

Список вопросов к Ферзе стремительно возрос, однако кое-что я мог сделать и сам. Вернее, не столько сам, сколько поручить это другим.

– Тори, отправь запросы во все Дома милосердия в Алтории и выясни, не пропадали ли у них и не умирали ли в последние месяцы пациенты? Смерти интересуют только внезапные, неожиданные, вплоть до случайных, причем у внешне крепких людей, которые могли бы еще жить и жить. Пропажи, если они были, подними все и проверь заодно, не мелькали ли фамилии этих людей или же их родственников в каких-то наших делах.

Парень деловито хрустнул пальцами.

– Проверять только наши дела или пройтись по всем Управлениям?

– Как успеешь. Времени тебе даю до завтрашнего утра.

– А почему только за последние месяцы? – удивилась Триш.

– Именно столько времени прошло после уничтожения Врат. То, что могло вылезти раньше, непременно бы вылезло, а промежуток между уходом богов и нашим появлением в Лотэйне, если помнишь, в точности совпал с резким ослаблением границы.

Хелена кивнула.

– Тогда, если позволите, я ему помогу. И начну как раз с Шоттика. Вдвоем мы управимся гораздо быстрее.

– Тогда я заберу у вас текучку, – бросила Хокк. – Скиньте мне дела, я сама все закончу, оформлю и сдам в архив. А вы ищите, у вас со сферами лучше получается.

– Мастер Рэйш, вы куда? – удивилась Триш, когда я одобрительно кивнул и выхватил из воздуха свою любимую шляпу.

– Пойду пообщаюсь с одной знакомой богиней. И навещу заодно старого друга. Думаю, нам с ним есть о чем побеседовать.