Текст книги "Слуги хаоса"

Я ненадолго задумался, а потом коснулся мыслью коллег, которые рискнули откликнуться на мой призыв. Неожиданно почувствовал их всех. Услышал отголоски их мыслей. Приятно удивился, обнаружив, что страха ни в ком из них и в помине не было. И почувствовал странную гордость за этих почти что смертников, которые, даже не зная, в чем дело, не отступили, не запаниковали и все равно пришли.

И все же, несмотря на то что на плато теперь свободного места не было, мне показалось, что кого-то не хватает.

Но кого?

– Я здесь, брат, – потеснив Лена, встал в один ряд с ним слегка припозднившийся Мэл.

Ощущение нехватки после этого почти ушло, но все же я не думал, что в самый последний момент меня в спину толкнет кто-то еще и под ехидный смешок обоих братьев возмущенно воскликнет:

– Артур Рэйш! Как смеете вы умирать, предварительно не поставив меня в известность?!

* * *

Я этого не ожидал. Честно. И даже в мыслях не держал, что помимо исконно темных магов сюда каким-то образом затянет одну неугомонную светлую целительницу. Однако когда я ошарашенно обернулся… когда увидел, как гневно сверкают неожиданно потемневшие, почти почерневшие от негодования глаза Натали Корн… то запоздало вспомнил о скрытом даре и, мысленно отвесив себе затрещину, как можно спокойнее сказал:

– Держитесь рядом, Натали.

– Я вас вообще никуда больше не отпущу! – гневно выдохнула она. – Хватит! Сколько можно уже меня так пугать?!

Я в ответ только хмыкнул и, раз уж так вышло, коснулся мыслью еще и ее, при этом опасаясь, что Натали засомневается или, чего доброго, запаникует. Но не такова была дочь Нельсона Корна. И не в ее привычках было избегать трудностей, поэтому вместо того, чтобы испугаться окончательной смерти, она лишь крепко обняла меня со спины, тем самым подарив дополнительную опору, и все еще сердито прошептала:

– Никогда больше, вы слышите?!

– Рэйш, мы готовы, – отвлек меня от размышлений Эрроуз. – Что дальше?

Я вместо ответа оглянулся на молчаливо стоящих за нашими спинами призраков.

Так странно. И так непривычно сознавать, что наши умершие на самом деле никуда не исчезают и что какую-то их частицу мы постоянно носим с собой. Будь это иначе, сегодня никто из них нас бы не услышал. Ведь многие из них уже переродились… быть может, не по одному разу. Многие в новой жизни даже не помнят о том, кем были раньше.

И тем не менее они здесь. Наши предки. Друзья. Родные. Близкие и не очень. Те, кого мы даже в глаза не видели, но кто почему-то помнит о нас. Так, как и мы должны были помнить о них.

А еще я увидел, что между ними колышется и откровенно волнуется вернувшаяся Тьма. Пока еще не слишком плотная. Несколько неуверенная в таком опасном для нее месте. И все же она была здесь. Каждый из нас принес ее частицу в своей душе. Причем и живые, и мертвые. Поэтому она стояла за нами… за нас… так это всегда было и будет, кто бы ни утверждал обратное.

Богов я, правда, там не увидел, но по большому счету этого и не требовалось. Ведь там, где есть Тьма, там и они. А это значило, что мы действительно не одни. Значит, и все остальное было неважно.

– Арт, я правильно понимаю – нам нужна кровь? – тихонько спросил Йен, крепко держа одной рукой Триш, а другой сжимая ладонь Роберта. – Как в Лотэйне? Расщелина – это разлом?

Я кивнул.

– Но мы же не во плоти, – осторожно выглянула из-за Хелены Хокк.

– Это не имеет значения, – отозвался стоящий слева от меня мастер Этор. – Важно намерение. Порыв. Мысль. Тогда как кровь – это не более чем проводник.

– Давай, мой почти что ученик, – подбодрил меня мастер Нииро. – Думаю, ты и сам уже знаешь, что делать.

Я молча поднял правую руку, в которой по-прежнему был зажат зеркальный нож, и ненадолго прикрыл глаза, прося у своего второго покровителя самую капельку понимания. А когда услышал удивленные возгласы, открыл глаза и сдержанно улыбнулся: Фол не подвел. Так что теперь у каждого моего коллеги в правой руке появился точно такой же нож.

– Надеюсь, ты это не всерьез… – пробормотал Эрроуз, до которого, как и до всех, впрочем, донеслась моя последняя мысль. – Тьфу. Я так и знал, что этим все кончится! Но если надо…

Он вдруг повысил голос:

– Коллеги! По моей команде!..

Пальцы они сжали практически одновременно, отчего на их ладонях так же одновременно выступила кровь и потихоньку закапала на черные камни. Не теплая и не горячая, самая настоящая призрачная кровь, от которой вроде бы не надо было ждать угрозы, но разлом, словно почуяв неладное, явственно задрожал. Его края вздыбились, взметнулись вверх, создавая на нашем пути дополнительную преграду. А вместе с этим стремясь не допустить к границе ту самую «кровь», которую мы так щедро расходовали.

Впрочем, как и сказал мастер Этор, все, что от нас требовалось, это не собственно кровь, а желание. Намерение. Стремление чем-то пожертвовать ради того, что мы считали важным.

И мы охотно жертвовали. Каждый из нас отдавал то единственное, чем обладал с рождения и что у нас было не отнять даже хаосу. Свою искру. Ту самую жизненную силу, которую некогда вложили в нас боги. И для разлома она была сродни смертельному яду, который он, разумеется, вовсе не собирался глотать.

Как только первые капли коснулись земли, я ощутил себя так, словно впервые оказался во Тьме. В мрачной, недружелюбной, твердо вознамерившейся свести меня с ума Тьме, от которой у меня не было защиты.

Тогда я тоже слышал голоса.

Тогда я тоже думал, что вот-вот умру.

Однако сегодня во мне не было страха, да и Тьма стояла у меня за спиной, заботливо укрыв мой разум черными крыльями, поэтому навеянные хаосом мысли быстро сбежали, а насланные им видения я тем более не считал за угрозу. В том числе и потому, что совсем недавно все их благополучно пережил и уже не полагал их чем-то существенным.

И все же дело свое хаос сделал – мои коллеги, которых он раньше не касался, пускай на шаг, но все же отступили. Нарушили строй, поэтому тонкие алые ручейки, которые должны были устремиться к разлому, дернулись следом за ними и поневоле потекли в обратном направлении.

Это было нехорошо. Кому-то надо было направить их в нужную сторону. И пусть Эрроуз яростно взревел, приводя в чувство тех, кто хотя бы на миг в себе усомнился, пусть он практически сразу заставил их вернуться в строй, однако благоприятный момент оказался упущен. Более того, хаос сумел этим воспользоваться, а внезапно стихший ветер ударил по нам с удвоенной силой, только на этот раз он был направлен не в сторону разлома, а к нам, стремясь не только отвести кровь, но и нас самих пытаясь оттолкнуть как можно дальше.

Причем получалось у него неплохо. Отступить, правда, больше никто не отступил, но и двигаться вперед у нас уже не получалось. Помимо ветра, мы оказались ограничены еще и необходимостью держаться друг за друга, поэтому, как бы близко ни находился разлом, в строю нам было до него не добраться.

Да и крови мы не смогли бы собрать столько, чтобы улить все плато по колено или хотя бы по щиколотку.

Нужно было что-то придумать. Как-то изменить ситуацию в нашу пользу.

Но как?

К сожалению, мыслей на эту тему у меня пока не было.

В итоге на плато установилось хрупкое равновесие. Хаос не мог на нас больше воздействовать, не был способен нас отогнать, но и мы не могли приблизиться, как не могли бесконечно лить кровь на холодные камни.

Нужен был какой-то толчок… крохотная, но важная подсказка…

И она пришла к нам в лице крохотной неравнодушной искорки, которая внезапно вырвалась из ближайшей расщелины и, упав в один из созданных нами ручейков, уверенно поплыла по нему к разлому. Ручеек, словно привязанный, потянулся следом, и это стало сигналом для остальных душ.

По одной, по две они начали выбираться из своих укрытий и друг за другом падать в ручьи, увлекая их за собой. Маленькие, израненные, порой безнадежно искалеченные, они все равно упорно плыли вперед, и ни ледяной ветер, ни дрожь земли, ни посланные хаосом ужасы не могли их остановить.

– Вперед, ребята! – прошептал кто-то из стоящих рядом со мной магов. – Давайте вместе! Пусть эта тварь спечется как следует!

И искры ответили. С каждым мгновением их выбиралось из щелей все больше, и я тяжело вдохнул, когда стало ясно, что это происходит не только здесь, но и вдоль всего разлома.

Хотя нет. Не всего. Там, где находился я, край оказался слишком близко, поэтому светлых душ поблизости просто не было. Не выжили, к сожалению. Или давно ушли. Поэтому наша часть шеренги оказалась практически без помощи, и ту кровь, которую мы собирали, некому было повести за собой.

– Мастер Рэйш… может, я попробую? – нерешительно повернулся ко мне Роберт. – Мы ведь не успеем, а надо, чтобы кровь попала в разлом, и лучше, чтобы одновременно повсюду…

– Лучше уж я, – хмуро буркнула Хокк. – Лив меня, конечно, проклянет, но авось Ферза все-таки смилостивится, и хотя бы в следующей жизни мы будем вместе.

– Не надо, мастер Хокк, – остановил ее побледневший Тори. – По старым законам вперед надо отправлять тех, кто слабее…

– Щас! Только дернись мне, и я тебя тут же похороню, понял? А Лиз потом скажу, что ты сам напросился!

– Заткнитесь все, – проворчал у меня за спиной Мэл и решительно выбрался вперед. – У вас у скоро семьи и дети будут, а мне все равно терять нечего.

– Я с тобой, брат, – кивнул я, отпуская руку учителя и взглядом заставляя Роберта неохотно отступить.

Но тут меня решительно дернули обратно.

– Не в мою смену, Артур Рэйш! – сердито проговорила Натали.

– Вот же сентиментальные глупцы, – раздался у меня из-под куртки еще один голос, и прежде, чем кто-то успел отреагировать, напрочь позабытая мною душа молнией вылетела наружу и плюхнулась в ручей. – Запомни, Рэйш: будешь должен!

– Шоттик?! – неверяще разинул рот Йен.

– Да не может этого быть… – пробормотала Хокк, следя за тем, как наш бывший общий враг с уверенностью настоящего фанатика потащил ручей за собой, причем с такой скоростью, что даже я удивился.

За считанные мгновения он пересек оставшееся до разлома пространство, а затем с разбегу взобрался на образовавшийся у самого края вал, втаскивая за собой и смертельно опасную для хаоса кровь.

– Он же убьется! – ахнула Триш.

– Окончательная смерть, – мрачно согласился с ней Норриди.

– А я-то считал его обычным трусом, – пробормотал, отводя глаза, Тори.

Я же испытал при виде отчаянного поступка светлого смешанные ощущения. С одной стороны, Шоттик и впрямь сделал при жизни много плохого. Обманывал, подделывал результаты допросов, много пил, в пьяном угаре изнасиловал, а потом убил ни в чем не повинную девочку, которой даже шестнадцати не было… Но в то же время его душа была не совсем черна, раз оказалась способна на такую жертву. Причем на жертву, о которой его никто не просил.

Однако пока я раздумывал, стоит ли ему помогать, мимо меня промчалось что-то огромное, черное и зубастое. В считанные мгновение это нечто, вытянувшись в струну, преодолело оставшееся до разлома расстояние, взметнулось над камнями, высоко подпрыгнуло, несмотря на встречный ветер. И, прямо на лету цапнув длиннющей пастью уже начавшего падать в пропасть Шоттика, гулко клацнуло зубами.

Душа светлого мигом погасла. Чудовищная тварь, которая ее проглотила, была тут же подхвачена бушующим над пропастью ураганом. Ее сперва отбросило прочь, словно та была невесомой пушинкой, а затем заключило в ветряной кокон, после чего ее тело тут же изломалось, смялось, словно бумажный кораблик в кулаке великана. А затем его закрутило, завертело и едва не швырнуло прямиком в бездну, при этом стремительно обгладывая, как в свое время Тьма глодала нырнувших на дно неразумных глупцов…

Хорошо еще, что я вовремя вспомнил, где уже видел это чудовище, и, оттолкнув Натали, кинулся следом, успев обеими руками вцепиться в болтающийся у самого края длиннющий и безобразно шипастый хвост. Меня, разумеется, тут же потащило следом. Тварь, которую начало разрывать надвое, истошно взвыла. Одновременно с этим шипы на ее хвосте прошили мои ладони насквозь, но я лишь стиснул зубы и упрямо потащил ее обратно. Бьющий со всех сторон ветер начал неумолимо отъедать куски от нас обоих. Тогда как тварь, извиваясь и злобно матерясь, все же успела метнуться в сторону, грянулась всем телом о землю, но все же умудрилась извернуться и буквально смахнула здоровенным крылом немаленькую лужу крови, сумев стряхнуть ее в разлом, отчего тот моментально пошел болезненными корчами.

От его судорог края плато тут же раскрошились и принялись обваливаться вниз целыми пластами. Расстояние от людей до бездны быстро сократилось, но зато и препятствий для кровавых ручейков больше не стало. Сделавшие свое дело души с победным сиянием взлетели и заторопились обратно к скалам, тогда как кровь свободно перелилась через крошащийся бортик и обильно потекла по каменным стенам, отчего края разлома начали разваливаться еще быстрее, чем раньше, тем самым заставив магов отступить.

Меня, разумеется, тоже настойчиво потянулись назад, однако сделать это оказалось не так-то просто: в отличие от остальных, я все еще тащил на себе содрогающуюся в конвульсиях, жестоко покалеченную, порядочно поеденную хаосом тварь, которую напоследок еще и побило камнями.

– Пусти… – прохрипела она, когда я без особых церемоний дернул ее за хвост. – Пусти, Рэйш! Дай хотя бы сдохнуть нормально!

– Обойдешься, – оскалился я, наматывая хвост на руку, как самый обычный хлыст. – Еще не весь срок отсидел, так что не надейся – сбежать не удастся.

– Какая же ты сволочь, Рэйш, – едва слышно отозвался крылатый монстр. – Я ж к тебе по-человечески…

– Я к тебе тоже, – усмехнулся я, согнувшись под его весом чуть ли не пополам. Хотел было добавить, что он мне тоже теперь вроде как должен, но обернулся и понял, что препираться нет смысла: тварь обессиленно распласталась по камням и признаков жизни больше не подавала.

Ну и ладно.

Так даже проще.

– Оно тебе надо, а? – вполголоса поинтересовался Мэл, когда я поплевал на руки и снова взялся за шипастый хвост.

– Надо, брат. Надо, – без тени сомнений отозвался я, после чего мы уже в четыре руки подхватили обмякшего монстра и потащили подальше от рушащихся скал, очень надеясь, что по пути его никто не прибьет.

Глава 17

– Знаешь, Рэйш, – с чувством сказал Эрроуз, когда земля под ногами перестала содрогаться. Мы с Мэлом доволокли-таки израненную тварь до безопасного места, и я с облегченным вздохом выронил покрытый язвами хвост. – Я, конечно, знал, что ты ненормальный, но чтоб настолько!

– Это еще что. Знал бы ты, чем я в свободное время занимаюсь…

– Даже гадать не буду, – зябко поежился начальник северного участка. – Но дел ты сегодня наворотил столько, что я замучаюсь Корну объяснительные писать.

Я только усмехнулся.

Это да. Думаю, у шефа наверняка случился удар, когда ему доложили, что все маги Смерти в столице вдруг безо всяких причин попадали, кто где стоял, и, судя по ряду признаков, дружно решили отдать Фолу душу. А уж какие чувства его охватят, когда он узнает, что такое творится не только в Алтире, но и по всей стране… а когда шпионы доложат, что и в соседних государствах происходит то же самое…

Не завидую я ему. Честно. И постараюсь не показываться на глаза до тех пор, пока он не успокоится.

И все же кое-что мне следовало сделать прямо сейчас.

Подняв голову, я оглядел образовавшийся на месте разлома уродливый бугор, чем-то напоминающий свежий шрам, и удовлетворенно кивнул. После чего взглянул на беспокойно переглядывающихся коллег, застывших в ожидании дальнейших указаний. Перевел взгляд чуть дальше, туда, где все колыхалась и волновалась собранная нами Тьма. После чего вскинул руку, привлекая к себе внимание, и мысленно попросил: «Отпустите, братья. Теперь уже можно».

Как это ни странно, они все поняли правильно и, пользуясь тем, что бешеный ветер утих, послушно разомкнули руки, а затем молча разошлись в стороны. Тьма же, словно только этого и ждала, освобожденно рванулась наружу, торжествующе завыла, загудела, заполонив на какое-то время собой всю округу. А когда она снова схлынула, мир вокруг нас заметно преобразился. Вместо пугающей пустоты в нем снова появились краски, звуки. Под скалами и в недавно образовавшихся трещинах залегли глубокие тени. Над озадаченно озирающимися магами появились темные облачка наших необычных аур. Тогда как призраки, которые все это время удерживали нас от падения в бездну, слабенько засветились и с тихим вздохом исчезли, словно их тут никогда не было.

«Спасибо, братья», – с чувством подумал я, когда плато наполовину опустело. А потом почувствовал, как в груди разлилось легкое тепло, и понял: меня услышали. Более того, эта связь никогда больше не прервется. По крайней мере до тех пор, пока я не натворю чего-то, что опозорит честь моего великого рода и заставит его от меня отвернуться.

– Мастер Рэйш, а что будет с ними? – отвлек меня от размышлений Роберт. – Им помогут?

Я глянул на сгрудившиеся над нашими головами неупокоенные души и кивнул.

– Леди, на ваше усмотрение…

Налетевший невесть откуда ветерок тут же подхватил уцелевшие осколки и, закружив их в недолгом танце, мгновенно унес с собой.

– Вот и все. Теперь о них есть кому позаботиться.

– А что насчет него? – кивнул Норриди в сторону безучастно лежащей твари, которую никто не пожелал отсюда забрать. – С ним-то что будет?

– Не с ним, а с ними, – поправила его Хокк.

Я прислушался к себе, но никакого отклика в кои-то веки не услышал, после чего подошел к распластанному на камнях монстру и, наклонившись, легонько стукнул его по кончику носа.

– Альтис, ты там живой?

– А? Чего? – оттуда тут же выпорхнуло крохотное серое облачко. – Что, уже можно вылезать?!

– Можно, можно, – хмыкнул я, изучающе глядя на его тусклую душу. – Все закончилось. Собственно, вы двое – последние, кто еще не ушел.

Шоттик активно закрутился на месте, а обнаружив, что, кроме него, поблизости и впрямь осколков больше не осталось, откровенно занервничал.

– Рэйш, что это значит? Куда все подевались?! И что теперь со мной будет?!

Я вместо ответа слегка приподнял зубастую пасть твари и почти не удивился, когда оттуда на свет божий выбрался небольшой, испускающий ровный белый свет шарик. Тот самый огонек, который я ему когда-то подарил.

– Надо же, сберег… Эй, Лот, хватит изображать из себя бледную немощь! Я прекрасно знаю, что ты в порядке.

Тяжелое кожистое веко неохотно дрогнуло, приоткрывая хищно прищуренный глаз. Какое-то время мы молча играли в гляделки, после чего бывший жрец тяжело вдохнул, его тело стремительно ужалось, а еще через миг он поднялся с земли уже в человеческом обличье и скептически на меня посмотрел.

– Ну и как это понимать? Почему из всех умерших только мы двое остались без посмертия?

– Может, потому что ваши грехи оказались чересчур тяжелы для перерождения? – предположил я.

– Зачем же ты тогда меня спас?

– Да просто все спросить хотел: кто выпустил тебя из клетки?

«Двойной» убийца выразительно скривился.

– Когда во Тьме прозвучал твой зов, мне дали понять, что вам понадобятся все темные, кто еще не забыл, ради чего мы вообще живем. Я тоже когда-то был магом, Рэйш. Поэтому мне предоставили выбор: помочь тебе или же остаться гнить в тюрьме на целую вечность.

– И что же тебя заставило помочь старому врагу?

Лот вместо ответа поднял руку, а когда на его ладонь спланировал мой искрящийся чистейшим Светом шарик, тихо вздохнул.

– Наверное, вот это?

Я вопросительно приподнял одну бровь.

Да ну? Так быстро?

– Знаешь, Рэйш, – тем временем продолжил он. – Когда годами сидишь в абсолютнейшей тишине, где даже поговорить не с кем, то на удивление быстро обнаруживаешь, что первыми у тебя почему-то заканчиваются ругательства. Какое-то время тебя поддерживают злость и мечты о мести, но вскоре тускнеют и они. Потом ты по инерции еще продолжаешь ворчать и жаловаться на жизнь, стенаешь, жалеешь себя… пока не понимаешь, что это попросту скучно. После этого приходят сомнения. Затем они сменяются равнодушием. И вот когда ты вплотную подойдешь к черте, за которой начинается безумие, то чтобы не сойти с ума, ты поневоле вспоминаешь все, что ты когда-либо сделал, и все, что кому-либо сказал. До последнего слова, до самых мельчайших подробностей. Порой даже споришь с собой и с теми, кто был для тебя значимым. А когда раз за разом не получаешь ответов, то волей-неволей начинаешь думать, сопоставлять, анализировать, смотреть на произошедшее глазами противника. И вот какая штука получается, Рэйш… Вот это…

Лотий легонько подбросил на ладони шар.

– Почему-то перестало обжигать меня практически сразу, как только я сообразил, что мы с тобой на самом деле не враги. Просто мы шли к одной и той же цели разными путями. Причем раньше мне казалось, что методы не важны, но когда я смотрю на тебя, то понимаю – Тьма это не то, что мы всегда считали. А живет она ровно по тем законам, которые мы в нее принесли. Она никогда не убеждает, не отговаривает, не мешает… она просто отстраняется и терпеливо ждет, пока к нам вернется то, с чем мы в нее пришли. Тьма… она как зеркало, Рэйш. Наверное, мы поэтому так не любим смотреть на свое отражение?

Я усмехнулся.

Это точно. Некоторым из нас в зеркала вообще лучше не смотреться. Рассудок целее будет.

– Так что с нами, Рэйш? – остро на меня взглянул Лотий, за спиной которого ненавязчиво пристроился Альтис Шоттик.

Я пожал плечами.

– Это не мне решать. Но если бы спросили моего мнения, то я бы сказал, что первый шаг всегда самый трудный, и тот, кто на него отважился, гораздо мудрее того, кто даже носа из дома не высунул. Да, дорога не будет легкой. Да и быстрой ее нельзя назвать, но чтобы идти было не так скучно, быть может, стоит поискать того, с кем ее осилить?

– Какая еще дорога? Куда?! – не на шутку заволновался Шоттик. – Я никуда не пойду! Тем более с ним!

– Спасибо, Рэйш, – спокойно отозвался Лотий, одним щелчком отправив засуетившегося светлого в полет. – Одиночество убивает быстрее тишины, поэтому если твое пожелание исполнится, я буду благодарен.

Я кивнул, отступив на шаг. И чуть наклонил голову, когда мне в лицо ударил еще один порыв ветра, на этот раз гораздо более холодного, который и унес с собой две последние неприкаянные души. Не знаю, правда, что решит по этому поводу Ферза, однако она всегда была не только справедливой, но и милосердной богиней. И если Лотию дадут возможность сделать еще один шаг на том пути, что он выбрал, надеюсь, однажды он все-таки вернется к Свету. А заодно и Шоттика выведет, которому еще не год и не два придется расплачиваться за совершенные при жизни грехи.

– Рэйш, а как же мы? – окликнул меня Эрроуз.

Я слабо улыбнулся, почувствовав, что ветер снова набирает силу.

– Вам тоже пора, Грэг. Живым не место на темной стороне. Ты ведь знаешь.

Он открыл было рот, чтобы мне возразить, но резко усилившийся ветер буквально сдул его душу с плато, унеся заодно с собой всех наших коллег. Действительно всех, за исключением меня, связанных поводками душ Мэла, Роберта, Йена, Триш, Хокк, Тори и… леди Натали Корн, которую поднявшийся ветер почему-то даже не задел.

Когда мой взгляд остановился на ней, леди отчего-то смутилась и явно занервничала, словно действительно была в чем-то виновата. Но вместо того, чтобы задавать вопросы, я всего лишь протянул ей руку.

– Пойдемте, Натали. Пора и нам вернуться домой.

– По-моему, вы и так уже дома, – прошептала она, глядя на меня снизу вверх широко раскрытыми глазами, на дне которых уже вовсю плескалась и переливалась прекрасно знакомая мне Тьма.

– Это верно, – не стал отрицать я. – Здесь мне действительно хорошо. Но есть кое-что, что заставляет меня раз за разом возвращаться обратно.

– И… что же это?

– Вы. Но вам пока не стоит здесь надолго задерживаться.

У нее слегка зарумянились щечки, однако руку она мне все-таки подала. А затем все вокруг затопила явившаяся на мой призыв Тьма, бережно подхватив наши души и отправив туда, где, по ее мнению, нам было самое место.

* * *

Когда Тьма рассеялась, я обнаружил, что нахожусь один, в абсолютно незнакомой комнате. Судя по всему, в чьей-то гостиной. Причем лежу себе спокойно на кушетке, полностью одетый и, что удивительно, даже грязные сапоги с меня никто не снял. При этом за окном снова (или все еще?) царили легкие сумерки. На стеклах дрожали крохотные водяные капельки, так что на улице, вероятно, недавно прошел дождь. И это было хорошо – это означало, что во Тьме я не слишком задержался, а вот если бы в Алтире успел выпасть снег, мне было бы гораздо сложнее объяснить начальству свое отсутствие на рабочем месте.

Впрочем, долго гадать, что и почему, мне не пришлось. Потому что, как только я определился со временем года и, покрутив головой, огляделся более внимательно, то подметил сидящий в кресле рослый мужской силуэт, который в отчаянном жесте держался руками за голову и почти неслышно что-то бормотал.

– Э-э… шеф, надеюсь, вы не заупокойную по мне читаете? – осторожно поинтересовался я, принимая вертикальное положение.

Корн вздрогнул и резким движением отнял руки от лица.

– Р-рэйш…

– Добрый вечер, – на всякий случай решил проявить вежливость я. – Не подскажете, какое сегодня число?

– Ч-четвертое.

– Хм. А месяц?

– Сейчас середина осени, Рэйш, – отчего-то прошептал Корн, медленно поднимаясь с кресла.

Я приятно удивился.

– То есть меня не было всего пару дней?

– Нет! Демон тебя задери! – неожиданно взорвался светлый, и на его физиономии появилось воистину зверское выражение. – Ты, между прочим, умер пару дней назад! Вместе с половиной моих сотрудников! Только в отличие от них вовремя не очнулся! И, к слову, не ты один!

– Папа! – в дверях появилась запыхавшаяся Натали. Слегка растрепанная, откровенно встревоженная, но при виде меня на ее лице расцвела совершенно бесподобная улыбка. – О, Артур… вы тоже вернулись?

Корн в шоке обернулся и замер, когда Натали, одетая абсолютно так же, как и два дня назад, порывисто его обняла и с чувством расцеловала.

– Прости, папочка. Я сама не знала, что так получится. Прости, что тебе пришлось переживать за меня. Артур ни в чем не виноват.

– Не виноват?! – на мгновение растерялся шеф. – Позавчера мне сообщили о несанкционированном применении магии в моем же собственном доме! Когда я все бросил и примчался, то оказалось, что входная дверь выбита, один из моих слуг обгорел до неузнаваемости, в холле вовсю полыхает пожар, а в огне без движения лежишь ты и мертвый маг, у которого во время осмотра не только была раздроблена голова, но даже аура не определялась! А пока я пытался понять, что произошло и кого из вас придется хоронить в первую очередь, мне вдруг сообщили, что у нас половина сотрудников внезапно слегла без признаков жизни, да еще и на неизвестный науке срок! И поскольку только один темный маг во всем Алтире способен на такие фокусы… Что я, по-твоему, должен был подумать?!

– Олвина спалила я, – торопливо пояснила фея, крепко держа разгневанного отца за руки. – Он был марионеткой. Напал на моего гостя… со спины… подло… а когда Артур упал, я не сдержалась и потеряла контроль над магией. В доме вспыхнул пожар. Оставшиеся силы я бросила на то, чтобы его погасить. Но не смогла. Истощилась раньше. А потом услышала зов, и мы… и меня…

Она беспомощно оглянулась.

– И ее утянуло во Тьму следом за мной, – закончил ее сумбурный рассказ я. – Просто потому, что в роду вашей супруги испокон веков передавался скрытый дар, поэтому на темной стороне Натали при желании тоже может чувствовать себя как дома.

У Корна вытянулось лицо.

– К-какой еще дар?

– Самый обычный. Темный.

– У моей дочери?!

Я тяжело вздохнул.

– Вот именно. Но давайте я расскажу все с самого начала, а вы потом дополнительно спросите, если я что-нибудь упущу…

Спустя полторы свечи шеф с растерянным видом остановился у окна и, нервно одернув ни в чем не повинную занавеску, недоверчиво посмотрел сперва на дочь, а затем на меня.

– Вот, значит, как. Хаос… куклы… Тьма и боги… и опять этот проклятый Лотэйн! А родня моей жены, получается, все эти годы тихонько хранила тот самый скрытый дар?

Я кивнул.

– Отец Гон подтвердит. Да и Фол, я думаю, тоже. Это ведь его дар. И его алтарь, который, между прочим, первым почуял пробуждение Натали.

– Так она поэтому смогла удержать тебя на этом свете? – нахмурился шеф. – И ее поэтому не тронул никто из твоих новых… друзей?

Я снова кивнул.

– Тьма ее любит и уже давно ожидает ее возвращения. Династия лотэйнийских жнецов не должна исчезнуть бесследно. Сейчас в мире осталось всего три ее представителя: Роберт, Натали и я. Но я поговорил с отцом-настоятелем и готов повторить: если ваша дочь не захочет отказаться от светлого дара, если ей не по душе променять профессию целительницы на звание могущественной темной магини, Ал поможет оставить ее дар скрытым. По наследству он, разумеется, все равно перейдет. Только уже не сыновьям, а дочери.

– Вы мне об этом не говорили, – тихо сказала Натали, когда в комнате стало оглушительно тихо.

– Я открыл вам свой разум, – возразил я.

– Это было слишком личное. Я не стала бы заглядывать так глубоко!

– Но кое-что вы ведь все-таки подсмотрели, правда?

Под моим пристальным взором Натали снова смутилась и отвела глаза.

– Простите. Зато теперь я понимаю, почему вы все это время от меня отстранялись.

Я аккуратно взял ее за руку.

– Я не отстранялся, Натали. У нас с вами одинаковые сны. И чувствуем мы друг друга с равной силой. Наличие общего дара притягивает наши души, как магнитом, особенно во Тьме, где очень трудно оставаться неискренним. Но я хотел, чтобы у вас было чуточку больше времени определиться с решением. Ведь одно дело, если вы полностью осознали и приняли свою судьбу, и совсем другое, если вы хоть на мгновение усомнились в себе или тем более во мне.

Она сердито на меня покосилась.

– Я не передумала, если вы это хотели сказать! И знаю, что наша встреча была предопределена задолго до нашего с вами рождения! Но все-таки тогда, во дворце… Скажите, мастер Рэйш, вы верите в любовь с первого взгляда?

Я тихо рассмеялся.

– Я вообще мало во что верю, Натали. Но я совершенно точно верю в вас. И в те чувства, которые вы во мне вызываете.

– Это значит да? – с подозрением прищурилась она.

– Это значит, что если бы не ваш отец, я сделал бы вам предложение немедленно, – совершенно серьезно признался я. – Боги и без того уже одобрили наш союз, так что при желании обряд можно было сделать и тайным. Но поскольку это было бы нечестно по отношению к вашему отцу, которого я, несмотря ни на что, уважаю, то я все же должен спросить: шеф, сколько времени вам понадобится смириться с тем, что однажды ваша дочь сменит фамилию с Корн на Рэйш?