Текст книги "Игра в исцеление"

– Но как же…как же наша группа…миссис Хенс…я думала, может тебе они действительно помогут, – несмотря на то, что я не верила собственным словам, произнесенным не так громко и твердо, как хотелось бы, я решила до последнего искать лазейку, которая поможет мне подобраться к лучшей стороне Бетти, но меня раскусили так же быстро, как и в предыдущий раз.

– Если тебе так нравится врать мне, то избавь хотя бы себя от этой участи, – проведя дрожащей рукой по лицу и размазывая градом льющие слезы по щекам, Бетти вновь устремила свой взгляд на меня, отчего сердце на мгновение замерло. – Как только ты пришла к нам, Вэлери, я сразу поняла, что ты гораздо умнее, чем кажешься. И теперь, выслушав все то, что я так долго хранила на замке, должна догадаться, почему я оказалась под присмотром миссис Хенс.

Я начала прокручивать в голове все то, о чем еще минуту назад говорила мне Бетти. Меня никогда не интересовала психиатрия, мой максимум был обозвать сестру чокнутой, когда она решала надеть короткую юбку в минус двадцать, но в этой ситуации мне было не до веселья. Ответы пришли моментально, и я даже испугалась настолько большому потоку мыслей и идей.

– У тебя нарушена психика? Неврозы? Панические атаки? Социофобия? – вариантов было много, но произнесенные мною были самыми рациональными, если это слово допустимо к подобному.

– Все вместе и каждое по отдельности, – Бетти фыркнула, на ее лице появилась кривая улыбка. – Меня лечат от того, что является лишь последствием настоящей причины моего пребывания здесь. Никто и не задумывался хоть раз капнуть глубже, ограничиваясь банальными фразами типа «у тебя есть трудности в общении со сверстниками, мы это понимаем» или «насмешки, которые так сильно беспокоят тебя, не должны влиять на твое развитие». Они думают, что настоящей причиной своих страданий являюсь я сама – обычная девочка с нездоровой психикой, внушившая себе, якобы моя жизнь сплошное разочарование с примесью крайности и безнадежности.

То ли от сильного эмоционального всплеска, то ли от банальной усталости, которая подкашивает и меня, Бетти плюхнулась на край ограды, издав шумный вздох. Она по-прежнему плакала, но, не раз испытав подобное состояние за последние несколько недель, я знала, что буквально через десять минут от солоноватой жидкости не останется и следа. Вместо этого придет полное опустошение, обида, торг с собственным сознанием насчет забывания ситуации, глубокая депрессия, а затем и принятие. Не могу сказать, на какой из этих стадий нахожусь я сама, но точно знаю, что участь мышонка не избежит и меня. Вспоминая последнюю неделю, я не раз задумывалась о собственной смерти неестественным для человека путем. Я прекрасно понимала, что на кону стоит собственная жизнь, но причин утратить этот мир у меня оказалось намного больше, чем здравого смысла. Что же меня остановило? Сейчас мне думается, что это был банальный страх. Не ужас от того, что Вэлери Блэр больше не будет существовать, а чувства, которые я буду испытывать до того, как умру. То, как я, подобно Бетти, перешагну через ограду, дрожащими руками держась за перила; то, как перед глазами будут прокручиваться последние пережитые моменты; то, как мне будет тяжело решиться сделать шаг навстречу очищению.

– И после всего этого ты действительно думаешь, что спасла меня не зря? – тихий голос Бетти вернул меня в реальность.

– Да, – глядя ей в глаза, я не увидела ни малейшего намека на раскаяние о своем поступке.

– Тогда я переоценила тебя, – Бетти опустила голову. – Думала, что после всего хотя бы ты поймешь меня, но, как оказалось, даже этого мне получить не дано. Моя жизнь ничего не стоит, пожалуй, единственный человек, кто будет по мне скучать, это моя мама. Но она сильная, и в церкви ее бы утешили, сказав, что моя душа, несмотря на такую смерть, обязательно попадет на небеса и я отныне ее ангел хранитель. Никто бы и не задумывался, что по-настоящему заставило меня прыгнуть с моста. Это к лучшему, к лучшему для них всех и для всего Стогвурда. Но я настолько жалкая и ничтожная, что даже умереть не смогла. Я страдаю так, как никогда не страдал весь наш паршивый городок. Меня бросили в этот омут с головой, и только я могу понять, какого это – быть пленником собственного горя. Я…

Договорить свою «прощальную» речь Бетти не смогла. Не потому, что ей стало так невыносимо слушать собственный голос, как часто это случалось со мной, а потому, что вмешалась я. Не вытерпев последних фраз, я резко подошла к мышонку и, потянув на себя рукава ее кофты, подняла на ноги. Следующее действие, которое я совершила, никак не входило в первоначальный план сохранять спокойствие и дожидаться развязки истории. Но меня так сильно взбесили слова этой малолетки об ее страданиях, что, не выдержав, я, заставив все же посмотреть на меня, размахнулась и со всей силы дала ей звонкую пощечину, нарушив природную тишину. Бетти моментально вскрикнула, взявшись за щеку, на которую пришелся удар. Собственная правая ладонь горела, и, подозреваю, что на лице жертвы моей импульсивности останется смачное пятно.

– Ты совсем спятила? – от прежней жалостливой Бетти не осталось и следа; в очередной раз на поле боя будто вышел другой человек. Но я и больше не собиралась играть роль внимательного слушателя: пришло время открыть занавес.

– Да, спятила! – во мне кипел гнев, и говорила я довольно громко, но все же старалась не кричать во весь голос, боясь привлечь нежданных гостей. – Я спятила, и так считает весь гребанный Стогвурд! В школе на тебя смотрят с презрением, но знаешь, Бетти, когда ты закрываешь за собой дверь, то никто в этом городе не считает тебя странной и ненормальной. За стенами школы ты живешь обычной жизнью, и никому не дано это изменить. Ты можешь выйти в магазин, не думая о том, что за тобой следят парочка кассиров, тихо перешептываясь. Ты можешь сидеть на детской площадке без задней мысли о том, что заботливые мамаши пронизывают тебя своим хищным взглядом, окликая детей. В отличие от меня, у тебя это есть. Меня же Стогвурд единогласно приговорил к осуждению.

– Но ты ведь и вправду…мы думали, что ты действительно…того, – все еще держась за больную щеку, Бетти, не моргая, пристально смотрела на меня.

– Да, я думала, что моя сестра жива, и все посчитали, что так будет лучше для меня, забывая обо мне самой, – вспоминать моменты моего прозрения было больно и неприятно, но я решила продолжить. – Так или иначе, отныне я – изгой, который даже сейчас остается причиной нападок со стороны окружающих. И после этого ты считаешь себя самой бедной и несчастной? Думаешь, жизнь всегда обязана обходиться с нами хорошо? Да черта с два! Тебе никто не выстелет дорожку из лепестков роз, как ты не можешь понять этого своими маленькими извилинами?! Да, над тобой издеваются, и, возможно, никто в Стогвурде и пальцем не шевельнет ради тебя и твоей безопасности, но неужели ты думаешь, что, покончив с жизнью, ты сделаешь этот мир лучше без себя? Тебе осталось каких-то пару-тройку лет до окончательной свободы от всего этого, когда ты сможешь сама определять свое будущее и стать кем захочешь. И, уезжая из этого дерьма, ты станешь другим человеком, который, в чем я сама уверена, достигнет неимоверных успехов во всем, за что только возьмется. Пойми, Бетти, что ты не вправе сдаваться вот так, пренебрегая разумными доводами и людьми, которые по-настоящему любят и верят в тебя.

– Я не… – Бетти была ошеломлена моими словами. Ее глаза вновь наполнились слезами, она то и дело бросала взгляд на то место, откуда недавно хотела прыгнуть.

На этом я могла закончить, оставив мою ночную спутницу переосмысливать собственную жизнь, но во мне все еще трепетала, поэтому сдержать язык я не смогла.

– Но больше всего меня бесит не то, что ты не ценишь свою жизнь. И даже не то, что я стою тут больше часа, толкая мотивационные речи. Меня раздражает, что ты, – делая акцент на последнее слово, я демонстративно направила указательный палец в сторону Бетти, – именно ты считаешь, что ничего страшнее и ужаснее твоей настоящей жизни быть не может. И я просто не понимаю, как ты можешь жалеть себя и причитать на судьбу, небо, Бога – все равно – зная, что в мире есть такие люди, как мы. Та же Кэролин, которая заставила мой мозг перезагрузиться, она гребанная наркоманка, и ты понимаешь, что, подобно тебе, она не сможет покинуть систему, в которой существует! А тот парень…Мэтью. На его глазах произошло убийство! И это не просто оборот речи, а реальность, которую тебе не понять. А я.…я потеряла семью, понимаешь, СЕМЬЮ, которая была всем для меня. И собственная мать не помнит, что я существую, неужели по-твоему это лучше, чем школьная травля. Черт возьми, повзрослей и перестань искать выход в крайностях.

Прочь от моста, прочь от кромешной темноты, прочь от Бетти, прочь от собственных мыслей. Куда угодно, лишь бы не оставаться здесь. Внушая мышонку мысль о запасном выходе, я невольно осознала, что для меня второго шанса нет. И, дав волю чувствам, перед глазами вновь показался образ Кесси, шепчущий мне 6 слов, которые никогда не выбить из моей памяти.

Ты должна была умереть вместо меня

Глава 17

Как бы я не пыталась забыть мое ночное приключение, мысли в миллионный раз проносились с новой силой, захватывая в нескончаемо запутанный лабиринт. Эмоции и чувства разного рода атаковали меня: с одной стороны, меня до сих пор волновала судьба Бетти, хотя, судя по последним событиям в моей жизни, произошедшее с мышонком должно быть для меня как минимум абсурдным и малоинтересным по всем критериям. С другой стороны, меня по-прежнему истощали мысли о Кесси, а собственная вина уже превратилась в неотъемлемую часть существования. И чем больше я находила причины, по которым спасенная мною Бетти должна жить, тем меньше я видела их для себя. И это разочаровало сильнее, чем хотелось бы, потому что я вдруг поймала себя на мысли о том, что сама бесконечное число раз прокручивало в голове собственное забвение.

Так или иначе, но на этом огромнейший букет собственных проблем не собирался вянуть, а наоборот, добавлял к себе новых жителей. Буквально через два дня после увиденной картины неудавшегося суицида я столкнулась с более серьезным неприятным обстоятельством в лице мисс Одли. На этот раз она не стала ходить вокруг да около, расспрашивая о моих делах и прочих ненужных вещах, а сразу перешла к делу. Точнее, к телу. К моему телу, которое она собралась напихать таблетками.

– И вы хотите, чтобы я глотала эти антидепрессанты, забывая обо всем на свете и радуясь, как умственно отсталая, новому дню?

– Вэлери, во-первых, тебя никто не заставляет. Во-вторых, в очередной раз посоветовавшись с доктором Уоллосоном, мы решили, что если мы действительно хотим тебя вылечить, то стоит подходить к этому вопросу основательно и с новыми методами. Поэтому…

– Поэтому вы решили запихивать в меня горсть таблеток, чтобы под конец месяца я стала безмозглым овощем?!

– Поэтому я приняла решение предложить тебе и твоему отцу подобную практику. Антидепрессанты не сделают тебя глупой и неразвитой, они лишь помогут справиться с болью, которую ты безуспешно пытаешься подавить. Да, я не буду врать, что есть ряд побочных эффектов…

– Знаете, неделю, осознав, кем я являлась, я действительно хотела унять боль хотя бы на пару минут. Сейчас я поняла, что хочу чувствовать все, и если в моем случае это только отчаяние и вина, то я ни за что не променяю их на чудо-таблетки, от которых хочется жить…

На этом наше общение и закончилось. Я осталась при своем мнении, а мисс Одли при своем, пообещав, что в любой момент я могу пересмотреть свое решение без каких-либо последствий. Что именно она имела в виду под последней фразой, я не догадывалась, хотя, привыкнув смотреть на жизнь через зеркало пессимизма, голова вскоре закипела от ужасных вариантов. Я пришла к выводу, что рано или поздно, если сдвигов в моем «лечении» не будет, горсть необходимых таблеток полетит в мой рот настолько стремительно, что я не успею сказать «а». Поэтому мне нужно что-то, что заставит мисс Одли поверить, будто я иду на поправку. Эта миссия практически не выполнима, и единственный выход, который я вижу, априори будет увенчан собственным поражением.

Ночью мне вновь не удалось заснуть. Как только я закрываю глаза, передо мной появляется наша старая машина и сидящая за рулем Кесси, которая уже не откроет глаза. В очередной раз я пытаюсь докричаться до нее или сделать хоть что-то перед тем, как поезд настигнет нас, но попытки, как и всегда, оказываются тщетными. Чтобы не слышать фразу, которую я давно выучила наизусть, я мигом открываю глаза, тяжело дыша. Сухость во рту заставляет встать с кровати, но, почувствовал слабость, я не решаюсь сделать и шага. За стеной я различаю тихие звуки телевизора. Благородный отец всегда убавляет его практически до нуля, когда время переваливает за десять. Если бы он знал, что это никогда не поможет мне заснуть, наверное, все равно бы стал убавлять. Такой уж он человек, который пытается вернуть себе прежнюю жизнь. Я же давно не питаю таких надежд.

Суббота проходит быстро и бесполезно. Если бы мисс Одли прямо сейчас спросила, чем я занималась весь день, я бы, наверное, смогла ответить только спустя долгих 5 минут. Но ближе к вечеру из прокрастинации меня вывел стук в дверь. Для нашей «семьи» это, как минимум, необычно, ведь последним человеком, кто заходил в наш дом просто так была миссис Дагсон, которая искреннее переживала по поводу меня и моего здоровья. Но что-то мне подсказывает, что человек за дверью явно не был дружелюбным соседом. Стук был такой же слабый и нерешительный, как тогда, когда приходила Тиффани. Я нервно сглотнула и открыла дверь.

– Привет, – на пороге моего дома стояла Бетти, комкая в руках маленькую бордовую сумку. – Можно войти?

– И с какой же целью? – скептически осмотрев очередную длинную плотную юбку и блузку времен эпохи Возрождения, я вытянула ногу вперед, не давая девушке ступить даже на миллиметр. Ее компания не внушала мне ничего хорошего.

– Я хотела…поговорить, – от трехдневной уверенности мышонка не осталась и следа. Теперь она, с опущенными вниз глазами и слегка дрожащими руками, казалось мне той, которую не раз я видела в группе миссис Хенс.

По смиренному виду Бетти я поняла, что неожиданных истерик, скандалов и прочего дерьма вряд ли можно ожидать (по крайней мере, с ее стороны), поэтому, вздохнув, жестом разрешила ей войти.

– Садись уже, диван не отравлен, – поняв, что Бетти так и будет мяться возле входа, я начинала чувствовать раздражение.

– Я и не думала…что он отравлен, – сев на край, держа осанку и поправляя и без того хорошо сидевшую юбку, она была похожа на чертову королеву Англии на одной из официальных церемоний.

– Ну и? О чем нам с тобой говорить?

– Прежде всего, я хотела извиниться за…за среду. Это было глупо с моей стороны думать, что я…

– Извинения приняты. Что-то еще? – хотя, признаться, я была и рада видеть Бетти живой и в меру здоровой, но на диалог по душам я бы не настроена. Поэтому мне не терпелось избавиться от нее, пусть даже и с применением грубости.

– Да, еще, – голос мышонка стал тверже, и она впервые подняла глаза, встречаясь с моим уже любопытным взглядом. – Ты дала мне толчок к пониманию того, что мой невроз – ноогенный, и поэтому…

– Хэй, стоп, стоп, стоп. Не все сидящие на этом диване гении, поэтому пусть ваше величество изволит выражаться языком среднестатистического подростка.

– В общем, я просто хотела сказать о том, что большинство моих проблем исходят от меня самой, и я сама прививаю себе комплексы…наверное.

– Что ж, я очень рада за тебя, что ты смогла осознать типа свою уникальность или как это называется… Но к чему мне это знать? И что я могу сделать, ты ведь пришла не просто так?

– Не знаю…просто я подумала…но потом…в общем, я запуталась.

Я не понимала, что хотела донести до меня Бетти. И, судя по ее последней фразе и стыдливо опущенным глазам, она тоже. Да, людей, спасших нашу жизнь, принято боготворить и обожать, но здесь, по большей части, дело было не в этом. И мы могли бы часами гадать над этой проблемой, если бы не мои нахлынувшие воспоминания собраний миссис Хенс и сумбурная идея, плавно перевоплощающаяся в план.

– Скажи, Бетт-с, ты бы хотела избавиться от миссис Хенс и других назойливых психиатров? – я чувствовала, как собственные глаза загораются от трепета и волнения. Впервые за 2 месяца я ухватилось за то, что действительно должно принести мне если не радость, то хотя бы облегчение.

– Ну… – Бетти замялась.

– Да ладно, не могу поверить, что со мной рядом сидит та самая, которая отважилась прыгнуть с моста, при этом не заботясь о мнении остальных, – я выжидающе скрестила руки на груди. – А после та самая девочка рассказывала мне о том, как же хорошо ей помогают психиатры, которые любезно…

– Да, я хочу! – этой реакции взрыва я и ждала.

На моем лица появилась слабая улыбка. Бетти раскрыла глаза еще шире.

– Тогда пошли, – я встала и, взяв мышонка за руку, потащила ее к выходу.

– Куда? – Бетти не сопротивлялась моей хватке, но и не выражала открытую готовность.

– В нашу любимую группу конечно! Сегодня ведь суббота, не забыла? Время собрания, – оглядев себя с ног до головы в ванной, я все же решила распустить волосы, чтобы скрыть чересчур худое лицо с острыми скулами. Об одежде я даже не задумалась, хотя на мне были серые спортивные штаны и длинная белая майка, доходящая почти до колен. Такой вид вряд ли мог внушить что-то, кроме сострадания или упрека, но, как уже заведено, мне было все равно.

– Стой, так ты же больше…ты вроде как ушла. И вряд ли тебя там, ну, это… – пока я натягивала чуть порванные белые кроссовки, Бетти пыталась связать предложение.

– Я возвращаюсь, – хватая мою спутницу за запястье и одновременно захлопывая за нами дверь, я стремительным шагом направилась в сторону того места, с которого и началось мое возвращение в реальность.

– Вэлери, тебе нельзя появляться там, – высвободив руку, Бетти едва успевала за мной своими маленькими шажками.

– Кто сказал? – происходящая ситуация и то, что впоследствии должно было произойти, нисколько не пугали меня, а наоборот, вселяли внутренние силы на нечто большее.

Мой план, уже окончательно продуманный в голове, казался мне абсурдным и сумасшедшим, но голос за пределами границ разума твердит о том, что так быть и должно. И я поддалась.

– А это обязательно…говорить? Разве не…не очевидно? Твой последний визит…И ты сама… Куда мы так бежим?! – запыхавшаяся Бетти остановилась на середине дороги.

– Ты думаешь, миссис Хенс впервые сталкивается с подобным? Очнись, Бетт-с, она психиатр, – я закатила глаза. – Тот самый человек, который каждый день разговаривает с людьми, считающими себя избранными небесами, способными оживлять людей, превращать воду в вино, а еще хладнокровно убивать своих близких ради собственного удовольствия. Неужели ты думаешь, что она испугалась меня – сумасшедшую девочку с истериками и паническими атаками?! Тебе должно быть стыдно так думать.

– Я имела в виду не миссис Хенс…

– Ты про Кэролин?! Да, мы ненавидим другое, но я уверена, что даже у нас получится найти общий язык.

– Но откуда эта твоя уверенность взялась? Я просто не понимаю, как после всего, что с тобой произошло, ты можешь так смело рваться в бой, который, не в обиде тебе, был тобой же и проигран.

– Просто у меня есть аргумент, перед которым не устоит даже она…

– И какой же?

– Все просто: это ты.

Бетти, широко распахнув глаза и приоткрыв рот для очередного возмущения, была вновь взята в плен моей рукой. Я вела ее прямо к одному из кирпичных зданий на Брингтон-стрит, с виду ничем не показывающего то, что творится за его стенами. Как часто, проходя мимо красивых двухэтажных домов с красивой лужайкой, мы задумываемся над тем, какие ужасные тайны скрывают его обитатели?! Пожалуй, никому и в голову не взбредет подумать о таком хотя бы потому, что внешняя привлекательность всегда потупляет рациональное мышление, отчего в нашем мире возникает и продолжает возникать так много проблем. Люди не задумываются над этим, потому что сами стараются прикрыть недостатки души достатком тела, не отдавая себе полного отчета в содеянном.

В здании клуба и бывшего детского сада было довольно прохладно и темно. Ободранные стены словно не хотела принимать нас, но я отступать не собиралась. Бетти уже окончательно смирилась с моим намерением и просто шла позади меня, тяжело дыша и постоянно оборачиваясь. Так мы прошли тот злополучный туалет, где я увидела настоящую Кэролин, и приблизились к двери. Волнение моей спутницы передалось и мне, и в какой-то момент, остановившись, я задумалась над тем, чтобы повернуть обратно. Этот момент напомнил мне тот самый день, когда рыжеволосая преградила мне путь, а затем и открыла то, что не смог никто из моего ближайшего окружения. И после этого я решилась.

Первое, что бросилось в глаза – отсутствие моего стула, место которого захватила неестественная пустота, нарушающая общую симметрию круга. Бетти не соврала: меня здесь явно не ждали. Два из четырех оставшихся стула были заняты – и это меня нисколько не удивило. Но злобное лицо Кэролин, которая первая заметила меня, оживило во мне долю страха. Пока я искала для себя стул, быстро переводя взгляд то в один край зала, то в другой, рыжеволосая пыталась совладать с собой и принять прежнее невозмутимое лицо. Не надо быть экстрасенсом, чтобы догадаться, что творилось в ее душе, да и в моей происходили похожие процессы. Наконец, найдя искомый предмет возле небольшого стола, который сегодня пустовал, я, пройдя мимо Мэтью и бросив на него косой взгляд, направилась прямо к своей цели, оставив Бетти возле двери.

– Дверью не ошиблась? – говорить начала Кэролин, я не возражала, – психушка на другом конце Стогвурда.

– Если мне говорит это больная наркоманка, то нет, не ошиблась, – приняв вызов, я поставила свой стул на прежнюю точку, прямо между местом миссис Хенс и Мэтью, который спустя несколько минут все же перевел взгляд на меня.

– Да как ты… – рыжеволосая, в своем коротком черном кожаном платье и такого же цвета колготках, наверняка прикрывающих взбухшие вены, побледнела и уже намеревалась встать, но резко одернула себя и приняла вальяжную позу, пытаясь скрыть свои порывы ярости. – Тебе не хватило того раза, нарываешься на нечто большее?

– Смотря что ты подразумеваешь под «большее», – спокойно заняв свое место, я не отрывала глаз от Кэролин.

– Ну, например, показать тебе, что ты тут лишняя и твоему приходу никто не рад, – ощутив мою готовность к диалогу, ее губы расплылись в насмешливой улыбке.

– И чем же я заслужила подобное отношение к себе? – наигранный тон плавно переходил в открытый сарказм. Я тоже не сдержала улыбки.

– Дай подумаю… – Кэролин опустила голову, обхватив ее руками, создавая видимость задумчивости. Наш спектакль плавно двигался к завязке. – Ах, да, ты же сумасшедшая! Как же я могла забыть?! А твоя сестра сейчас с нами?! В каком углу она стоит, я хочу поболтать с ней.

– Очень мило с твоей стороны, но даже будучи мертвой, моя сестра не стала бы тратить и минуты на общение с такой стервой, как ты, – прошипела я.

Не отрывая взгляда от Кэролин, которая в этот момент разозлилась не на шутку, я посмотрела на Мэтью. Его голубые глаза по-прежнему были затуманены, но не злобой или агрессией, как у рыжеволосой, а чем-то более ужаснее.

– Ого, у кошечки появились коготки! – спутанные пряди падали на лицо Кэролин, чуть закрывая от меня ее глаза, но даже без полной видимости я готова была поклясться, что в них пылали дьявольские огоньки.

– Они были всегда. И даже не думай, что такая, как ты, была способна сломать меня, – по мере того, как я четко произносила каждую следующую фразу, волнение и страх окончательно покидали меня.

– О, мышонок, ты тоже с этой помешанной? – повернув голову, Кэролин, кажется, впервые заметила содрогнувшуюся Бетти, которая все еще переминалась с ноги на ноги возле двери, – а я и не знала, что ты тоже того, какая неожиданность!

– Отвали от нее, – я, подобно рыжеволосой, хотела подняться со своего места, но воздержалась.

– Ты теперь ее переводчик?! – рыжеволосая даже не удосужилась повернуться ко мне, произнося последнюю фразу. Она продолжала испепелять Бетти взглядом, которая буквально таяла на глазах.

Мне стало противно от всей происходящей ситуации. Наши с Мэтью взгляды вновь встретились, и, поняв, что от него явно не будет никакой поддержки, я решила действовать сама. Но начала осуществление своей обдуманной мысли я не сразу. Что-то в этом парне, сидящем возле меня в темных джинсах и серой футболке, вызывало у меня больший интерес, нежели Кэролин и Бетти. В его глазах я не увидела ничего такого, что бы не разглядела пару недель назад. Все его лицо было абстрагировано от происходящей ситуации здесь. Ни один из мускулов не шевелился, местами мне казалось, что Мэтью даже не дышал. Но, несмотря на это, в моей душе отчаянно вырывался отголосок малой надежды на его человечность. Я не видела в этом парне ничего, что могло дать мне веру в его выздоровление, да она мне и не нужна.

– Хватит уже терпеть, Бетт-с. Не такую тебя я видела на мосту, – кажется, что прошла целая вечность, прежде чем я оторвалась от взгляда ярко-голубых глаз, испытав долю неловкости за такой нездоровый интерес, а затем вернулась в мир рыжеволосой и Бетти.

– Слышишь, мышонок, эта помешанная посылает тебе… – Кэролин происходящая ситуация явно веселила, чего она и не скрывала.

– Не называй меня мышонком! – резкие слова Бетти смыли с лица рыжеволосой ехидную улыбку.

Слегка пошатываясь, неудавшаяся суицидница наконец двинулась в нашу сторону, заняв одно из свободных мест. Теперь пустовал только стул миссис Хенс.

– Так, так, так, не знала, что ты умеешь разговаривать с кем-то, кроме учителей и психиатров, – Кэролин тем временем продолжала свои нападки, но уже с некой опаской, периодически бросая взгляд в мою сторону.

– Ты мне противна…и всегда была, – говорила Бетти не так уверенно, как наедине со мной, но сейчас это было не так важно.

– Какие откровения! А ты мне таааак нравилась, – Кэролин не хотела признавать поражение, и от этого злилась еще больше. – Засунь свое мнение себе куда подальше, потому что я не собираюсь слушать твой мерзкий голосок.

– А придется, – наконец, вмешалась и я, подобно Бетти оглядывая всех присутствующих и отдельно останавливаясь на Кэролин.

– Назови хоть одну причину, по которой ты должна сидеть на этом стуле… – рыжеволосая перешла на угрожающий шепот, и я поняла, что пора переходить к кульминации.

– Я здесь потому, что тот самый мышонок, которого ты презираешь, хотел покончить с жизнью. И, если бы не я, ваши гребанные врачи позаботились бы о том, чтобы оградить вас от этого мира раз и навсегда.

Пронизывающая до костей тишина говорила сама за себя.

Глава 18

Воцарившаяся пауза длилась целую вечность. Я была уверена в том, что впервые в нашем клубе так тихо, хотя я и не была его постоянным членом и не могла судить обо всем. Тишина, наступившая после моих слов, покачивала мою уверенность в правильности моих действий и решений. Мне было не по себе, я не могла усидеть на стуле, но и не могла пошевелиться, потому что для этого придется нарушить ту обстановку, которая захватила меня сейчас. На Бетти, как ни странно, было страшно смотреть. Я не боялась увидеть в ее глазах упрек или гнев, больше всего меня беспокоило отчаяние и сломленность, которую я уже видела в ее темных глазах без большой оправы очков. Возможно, я и вправду поторопилась с такими словами, но, с другой стороны, разве не этого Бетти хотела от меня? Разве ее внутренний голос не давал сигнал о помощи, когда она сидела у меня дома и пыталась выдавить пару слов?! Я просто не могла ошибиться в той ситуации, в которой я видела Бетт-с. Она начинает хотеть жить, но с одного желания порой бывает мало, и поэтому я здесь.

Я все еще не решалась посмотреть на Бетти (называть ее мышонком теперь не поворачивался язык), но зато краем глаза могла оглядеть других присутствующих в зале. И первой жертвой я тайно выбрала Мэтью, не ожидая увидеть его глаз, которые по обыкновению либо опущены до пола, либо подняты в потолок. И если бы моя психика не пережила безумное количество эмоциональных потрясений, и я была восприимчива к миру, как обычный подросток, я бы незамедлительно вскрикнула, обнаружив пристальный и тяжелый взгляд парня, который на тот момент казался мне взрослым мужчиной с тремя детьми и четырьмя непогашенными кредитами. Эта перемена настолько сильно поразила меня, что изначальным план канул в бездну, оставив только нас вдвоем. Я по-прежнему не могла читать взгляд Мэтью, и, наверное, вряд ли когда-нибудь смогу. Но даже без этого я была твердо уверена, что мои последние слова о Бетти задели его так сильно, что он не спускал с меня своих больших глаз. И мне бы не хватило целой вечности, чтобы понять, испытывает ли сейчас парень хотя бы малую долю того хаоса и смятения, которое испытала я ночью на мосту.

Вечности у нас не было. Даже минуты нестерпимо колебались в завернувшимся вихре произошедшего. Нарушить тишину, тем самым дав повод для нового акта нашей трагедии, решилась Кэролин, на которую мои слова о неудавшемся суициде произвели наиболее сильное впечатление, окончательно стерев фальшивую улыбку. Те, кто имел бы возможность взглянуть на ее лицо сейчас, без малейшего представления о психологии человека были на сто процентов уверены в искренности слов, которые так стремительно слетали с ее побледневших губ.

– Какого черта?! – рыжеволосая не просто говорила, а кричала, поочередно бросая взгляд то на меня, то на Бетти. – Ты просто маленькая тварь, возомнившая себя…кем?

– Она пыталась покончить с собой, ты можешь хотя бы на минуту угомонить свою желчь и пораскинуть крошечными мозгами? – я не выдержала и вмешалась в разговор, хотя и прекрасно понимала, что в такой момент необходимо было дать рыжеволосой время для понимания полноты открывающейся картины.

– Заткнись, ты делаешь вид, что все понимаешь, но ни черта это не так! – нарастающий гнев Кэролин пугал меня, но я не хотела просто так сдаться, потратив силы зря.

– Окей, раз тебе все равно на жизнь другого человека, тогда поясни, что тебя так сильно беспокоит?

– Моя собственная жизнь! Моя нормальная прежняя жизнь! Вы все тут – куски дерьма, которые плывут по течению, заглядывая в рот каждому мозгоправу. Но я не такая! Гребанных полгода я вылизываю толстую задницу Хенс, выполняю ее идиотские задания, не опаздываю в эту дыру, показываю свои прекрасные ручки и все это ради свободы, которая почти у меня в кармане! Но нет, тут появляется больная уродка со своей сестрой шлюшкой, а теперь еще и наш мышонок решает прыгнуть с моста, насмотревшись сериалов! Мне открыто наплевать на всех присутствующих здесь, но какого черта вы портите жизнь мне?! Если бы ты, мышонок, сдохла, нас и впрямь посадили в клетку и не выпускали еще год, и все мои старания, которые я приложила, оказались…