Текст книги "Страх, любовь и пропаганда: Механизмы влияния в сектах и тоталитарных системах"

НЕРАЗРЕШИМЫЙ СТРАХ: СОЗДАНИЕ УСЛОВИЙ

Итак, теперь тоталитарная организация полностью контролирует социальную жизнь и распоряжается временем последователя культа. Секте удалось разорвать все его связи с близкими людьми – как уже существующие, так и потенциальные – и стать для него единственной оставшейся «тихой гаванью». Но изоляции с поглощением недостаточно. Чтобы промыть мозги – то есть заставить жертву действовать в интересах организации и ее лидера, а не в интересах собственного выживания, – нужно упрочить контроль как над эмоциональной, так и над когнитивной сферой жертвы. В этом вся суть тоталитарной индоктринации. Поэтому к изоляции и поглощению нужно прибавить еще одну составляющую – угрозу. Угроза может быть любой, главное, чтобы изоляция и поглощение последователя оказались более или менее успешными, а группа смогла стать для него единственной «тихой гаванью».

Джессика Стерн в своей работе, посвященной терроризму, отмечает, что намеренное внушение последователям культов апокалиптических страхов зачастую становится предвестником насилия со стороны секты. Например, Джим Эллисон, предводитель вооруженной группировки «Завет, меч и длань Господня» секты «Христианская идентичность», описывал грядущей апокалипсис в кровавых деталях, одновременно демонизируя целые группы населения:

Все будет так ужасно, что родители начнут поедать собственных детей. Из-за огромного количества смертей в больших городах будут свирепствовать чума и прочие болезни. Повсюду будут валяться трупы, кишащие червями. Землетрясения, цунами, извержения вулканов и прочие природные катаклизмы достигнут катастрофических масштабов. Ведьмы и евреи-сатанисты будут открыто и бесстыдно приносить обычных людей в жертву своим богам. Негры начнут насиловать и убивать белых женщин. Белых мужчин будут пытать, а потом жестоко расправляться с ними. Педерасты будут предаваться содомии со всеми подряд[194]194
  Stern, Jessica. 2003. Terror in the Name of God: Why Religious Militants Kill. New York: Ecco, p. 21.


[Закрыть].

Однако намеренное внушение страха не только выступает в роли предвестника насилия со стороны секты – по сути, оно оказывается основным средством тотального контроля жизни последователей культа. Вызываемое чувство страха может принимать разные формы – от прямой угрозы физического насилия до внушения ужаса перед внешним миром, от боязни быть исключенным до боязни публичной критики на глазах у всей группы. Его также можно вызвать при помощи разнообразных видов физического стресса, лишений или переутомления.

Когда Эммануэль Джал был ребенком-солдатом, он жил в мире постоянного страха. Едва ли требовалось нагнетать это чувство еще сильнее. Тем не менее на тренировках командиры постоянно били, пинали и секли мальчиков, попутно поддерживая в их сознании страх перед врагами – джаллябами, которые вынудили их оставить родные деревни[195]195
  Jal, War Child: A Boy Soldier's Story.


[Закрыть].

Марк Юргенсмайер так описывает историю Такэси Накамуры, вступившего в «Аум синрикё» (японская апокалиптическая секта, лидером которой был Сёко Асахара). В 1995 году Асахара приказал своим последователям распылить в токийском метро зарин: в результате этого теракта двенадцать человек погибли и еще несколько тысяч пострадали. Посвящение Накамуры началось с длительной изоляции, после чего он пришел на обряд инициации. Для ритуалов всех новичков одели в мантии и накидки из узорчатой ткани, они поклялись никому не рассказывать о том, что с ними произошло, а затем им велели думать о своей смерти и дали выпить таблетку (считается, что это было ЛСД):

Затем в комнату вошли актеры, наряженные, по словам Накамуры, «в хороших и плохих богов». Они сказали новичкам, что те попали в ад, и потребовали от них подумать, чем они заслужили такое наказание. Накамура жаловался, что ему жутко страшно, но сидевшая рядом с ним женщина, давний член секты, успокаивала его, говоря, что если он доверится Асахаре, то выживет[196]196
  Jurgensmeyer, Mark. 2000. Terror in the Mind of God: The Global Rise of Religious Violence. Berkeley: University of California Press, p. 109.


[Закрыть].

Этот пример отчетливо демонстрирует, как после намеренного нагнетания страха группа позиционирует своего лидера (в данном случае Асахару) как воплощение единственной «тихой гавани», где последователь может укрыться, если ему страшно.

Про другую разновидность угрозы рассказывает Джульетта. По ее словам, в «Замысле Ньюмена» не только доводили до изнеможения:

Ну, бить нас не били, но и обычных нагоняев было достаточно, и нам это не нравилось… не нравилось в очередной раз огребать за что-то… Вся наша группа получала по ушам за то, что мы неправильно что-то организовали, не собрали достаточно денег, плохо работали, собрали мало подписей. Однажды я вернулась, не выполнив план по подписям, и меня за это отругали… Да, там были такие же мерзкие люди, как и везде, можете мне поверить.

На мой вопрос, испытывала ли она страх или тревогу, будучи участницей организации, Джульетта ответила: «Да, постоянно. Постоянно…» Помимо страха перед очередной порцией жесткой критики, она также боялась, что в ФБР на нее заведут дело, так как она состоит в группе, где обучают обращению с оружием.

Иногда можно вызвать у человека страх или чувство угрозы просто посредством интенсивных стимулов: это могут быть переутомление, шум, голод, воспоминания о реальных или вымышленных психологические травмах прошлого[197]197
  Рекомендую вам посмотреть довольно старый, но превосходный документальный фильм Captive Minds: Hypnosis and Beyond (реж. Пьер Лэсри, 1983).


[Закрыть]. Вызвать у человека сильнейший стресс можно лишением сна: этот метод применяется почти во всех тоталитарных группах. Отсутствие сна также снижает когнитивные возможности человека, то есть, помимо прочего, его способность осознавать причины или следствия хронической усталости и прочих стрессовых состояний, которые у него возникли. Следовательно, страх можно вызвать либо посредством стресса (а стресс вызвать посредством управления внутренними состояниями, такими как голод и усталость), либо через внешние угрозы, наподобие выдуманных Джимом Эллисоном апокалиптических сценариев.

Но самого по себе страха тоже недостаточно. Мы все боимся, страх обычно помогает обеспечить нашу безопасность. Как правило, это чувство, которое способствует адаптации. Когда нам страшно, мы пытаемся избавиться от страха, устранить его причину или каким-то иным способом выйти из пугающей нас ситуации, чтобы выжить. А в тоталитарных группах (или, что в данном случае то же самое, в разнообразных абьюзивных или контролирующих отношениях) внушение страха происходит таким образом, чтобы последователь культа не мог устранить угрозу или скрыться от нее. Когда человек не способен справиться с угрозой, страх перерастает в ужас. Ужас – это состояние, которое исследователи привязанности называют неразрешимым страхом, или страхом, от которого нет спасения[198]198
  Main, Mary. 1999. «Second-generation Effects of Unresolved Trauma in Nonmaltreating Parents: Dissociated, Frightened, and Threatening Parental Behavior.» Psychoanalytic Inquiry 19(4): 481–540, 484.


[Закрыть]. Именно из-за него у человека может возникнуть посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). В ходе изоляции и поглощения – на предыдущей стадии – группа позаботилась о том, чтобы в условиях опасности человеку было некуда бежать, только к самому источнику угрозы, то есть к группе или ее лидеру. Именно так в условиях изоляции страх превращается в ужас.

Вспомните, что об этом говорил Боулби: страх – это не просто бег от чего-то, но и бег к чему-то или к кому-то за защитой. В случае с сектами и тоталитарными системами это бег к группе[199]199
  Hesse, Erik and Mary Main. 2000. «Disorganized Infant, Child, and Adult Attachment: Collapse in Behavioral and Attentional Strategies.» Journal of the American Psychoanalytic Association 48: 1097–1127.


[Закрыть]. И, конечно, мы видим, что группа не только намеренно вселяет в последователей страх, но и позиционирует себя как «тихую гавань», хотя на самом деле именно она и создает угрозу. Это внушение неразрешимого страха (ужаса) приводит последователя к кризису. И после этого кризиса, созданного группой же, сама группа (о чудо!) спасает напуганного и сломленного человека, собирает его по частям. Таким образом, организация одновременно становится и «плохим полицейским», вызывающим страх, и «хорошим полицейским», который успокаивает последователя культа и показывает ему единственное убежище, единственную оставшуюся «тихую гавань». Накамуре велят идти к лидеру Асахаре, когда ему страшно. Для Джала армия – и автомат как ее символ – стали его «матерью и отцом». Для Джульетты и других членов «Замысла Ньюмена» предводитель, сеансы социальной терапии и «друг» превратились в отдушину: если тяжело или страшно, ты знаешь, куда идти и к кому обратиться.

Оказавшись в таком состоянии неразрешимого страха (ужаса), человек начинает воспринимать даже незначительные жесты со стороны группы как проявление доброжелательности и заботы, и у него растет уверенность в том, что именно группа его защитит, именно она спасет его от угрозы. Мириам Уильямс страдала от недоедания, болела и была истощена, но в секте «Дети Бога» ей рассказывали об опасности внешнего мира («системы») и о грядущем конце времен, а также уверяли ее, что семья ей «враг». Они настаивали, что она должна любить Господа больше, чем свою мирскую «семью от плоти». Она не выдержала такого сильного давления и несколько дней проплакала. В конце концов один из лидеров секты пришел к ней и позволил позвонить матери. Вот что она пишет об этом в своих воспоминаниях: «Возможно, этот расчетливый акт очевидной доброты и удержал меня в "Детях Бога"… к сожалению, меня тронула их любовь и забота обо мне»[200]200
  Williams, Heaven's Harlots: My Fifteen Years as a Sacred Prostitute in the Children of God Cult, p. 43.


[Закрыть]. И далее: «Их поучения – например, борись с естественными наклонностями, изобличай дьявола и уповай на помощь Бога – стали понятнее для меня»[201]201
  Там же, с. 44.


[Закрыть].

Я тоже помню такие «расчетливые акты очевидной доброты». В книге «Травма и исцеление» Джудит Герман дает им удачное определение – «Маленькие поблажки, "даруемые" по прихоти "хозяина"»[202]202
  Герман Дж. Травма и исцеление: Последствия насилия – от абьюза до политического террора. – М.: Бомбора, 2022.


[Закрыть]. Неразбериха печальной, гнетущей жизни в закрытом мире О. делали такие поблажки мощным оружием. Сиюминутное послабление вызывало у меня благодарность, а также некоторое чувство вины за то, что я так часто нарушала дисциплину. Но, помимо всего прочего, они заставляли меня чувствовать, будто наш предводитель – которого я, впрочем, никогда не видела – и вправду был доброжелательным, возможно, даже любящим и нежным человеком. Как и при стокгольмском синдроме, жертва начинает видеть в агрессоре «тихую гавань» – того, кто может даровать помощь, милосердие, прощение или спокойствие. Такой «тихой гаванью» может быть и человек, и организация.

Когда группа внушает участнику чувство страха или создает у него ощущение угрозы, он начинает искать у группы защиту и поддержку, так как считает ее своей «тихой гаванью». Но так как сама группа – источник опасности, эта стратегия обречена на провал. Отсюда – два следствия: во-первых, у человека вырабатывается сильная эмоциональная привязанность к группе, а во-вторых, у него происходит дезорганизация мышления, что становится причиной смятения, диссоциации, дезориентации и когнитивных сбоев[203]203
  George, C., N. Kaplan and M. Main. 1996. Adult Attachment Interview Protocol. 3rd ed. Unpublished manuscript. Berkeley: University of California Press.


[Закрыть].

Но почему это чередование угрозы и кажущегося обещанного покоя (или, как это называет Заблоки, «цикл насилия-поблажек»[204]204
  Zablocki, Benjamin D. 2001. «Toward a Demystified and Disinterested Scientific Concept of Brainwashing.» Pp. 159–214 in Misunderstanding Cults: Searching for Objectivity in a Controversial Field, edited by B.D. Zablocki and T. Robbins. Toronto: University of Toronto Press.


[Закрыть]) приводит к возникновению сильной эмоциональной привязанности? Давайте сначала рассмотрим, как в ходе этого процесса разрушаются чувства последователя и как он привязывается к лидеру или группе. В этом нам поможет анализ теории привязанности.

ВЛИЯНИЕ ДЕЗОРГАНИЗОВАННОЙ ПРИВЯЗАННОСТИ НА ЭМОЦИИ

Привязанностью считается чувство близости по отношению к особенному человеку (не к каждому можно привязаться), когда расставание или потеря становятся причиной сильного горя. Поведение привязанности – вид поведения, который активируется при расставании с фигурой (объектом) привязанности, а также при возникновении угрозы или страха. Его цель – достичь воссоединения с объектом ради защиты. Согласно Коану, такая связь «характеризуется высокой степенью близости с предполагаемой „фигурой привязанности“, особенно в условиях сильного эмоционального стресса»[205]205
  Coan, James A. 2008. «Toward a Neuroscience of Attachment.» Pp. 241–265 in Handbook of Attachment: Theory, Research, and Clinical Applications, Vol. 2, edited by J. Cassidy and P. Shaver. New York: Guilford Press.


[Закрыть]. С точки зрения эволюции цель поведения привязанности – помочь человеку найти защиту от различных факторов, угрожающих его выживанию. Обычно организованные формы поведения привязанности функциональны (это здоровое защитное поведение) и способствуют кооперации, не лишая человека автономности.

В нормальных условиях поведение привязанности функционирует как гомеостатическая система, которая динамично балансирует между поиском успокоения и защиты и исследовательским поведением – отдаляющимся, направленным вовне. Это своего рода компромисс между двумя системами – возбуждения (реакция на стресс) и успокоения. Когда человек оказывается в стрессовой ситуации, у него начинает расти уровень кортизола – гормона стресса, из-за чего может проявиться поведение привязанности: он начнет искать объект привязанности, «тихую гавань» (впрочем, этот процесс может быть внутренним, мысленным, особенно у взрослых)[206]206
  В реальности процесс «интериоризации» объектов и отношений привязанности – это составляющая нормального развития ребенка. Этот процесс продолжается всю жизнь. Боулби называет его выработкой внутренней рабочей модели. У людей с надежным типом привязанности такая модель может стать источником спокойствия и «тихой гаванью» в тяжелые времена.


[Закрыть], чтобы его оградили от беды и успокоили. В плане физиологии это успокоение приводит к снижению выработки кортизола и повышению уровня эндогенных опиоидных пептидов (опиаты, синтезирующиеся в человеческом организме). Когда мы ощущаем спокойствие – «обретенную безопасность», наш организм расслабляется. Как только поведение привязанности помогает добиться нужного уровня спокойствия (которое физически выражается в выработке необходимого количества эндогенных опиоидов), оно сразу же прекращает свою работу[207]207
  Боулби Дж. Привязанность. – М.: Гардарики, 2003; Smith, Thomas S. and Gregory T. Stevens. 1999. «The Architecture of Small Networks: Strong Interaction and Dynamic Organization in Small Social Systems.» American Sociological Review 64: 403–420.


[Закрыть].

Ощутив безопасность и успешно завершив поведение привязанности, человек может вернуться к исследовательской, развивающей деятельности и отдалиться от объекта привязанности. С этого времени объект привязанности начинает играть роль «надежной базы» для исследований. Это исследовательское поведение задействует симпатическую нервную систему, которая наращивает синтез кортизола и сокращает производство эндогенных опиоидов. Но если уровень возбуждения возрастает сверх меры (например, человек сильно волнуется или находится в состоянии стресса) и организм вырабатывает слишком много кортизола, а уровень опиоидов продолжает падать, то поведение привязанности проявляется вновь и человек начинает искать «тихую гавань» – объект привязанности, который должен помочь ему вернуть спокойствие. Так он сможет нормализовать уровень возбуждения (кортизол) и повысить уровень спокойствия (опиоиды).

Однако в случае дезорганизованной привязанности этот процесс (поведение привязанности) не может быть завершен нормальным путем – посредством удовлетворения потребности в спокойствии и нормализации баланса кортизола и опиоидов. Более того, приближение к вызывающей страх фигуре привязанности только увеличивает возбуждение и синтез кортизола. Так создается петля положительной обратной связи: из-за повышения уровня тревожности возрастает потребность в близости к фигуре привязанности в надежде на защиту. Однако полной безопасности добиться не получается, поэтому поведение привязанности не может быть завершено. Уровень кортизола остается высоким и продолжает расти, тревожность усиливается, а человек все сильнее пытается обрести покой посредством близости с фигурой привязанности. Стремление одновременно приблизиться к вызывающему страх объекту и убежать от него приводит к постоянной активности системы привязанности.

Если бы человеку была доступна любая другая «тихая гавань», он мог бы устремиться туда – уйти от пугающего объекта, разобраться со страхом и обрести покой в другом месте, добившись снижения уровня возбуждения. Существование других успокаивающих отношений привязанности – я называю их «запасной выход» – помогло бы преодолеть механизм дезорганизованной привязанности: у последователя культа имелся бы другой источник спокойствия и, следовательно, возможность подавить состояние перевозбуждения. Но структура тоталитарной изоляции нейтрализует другие источники привязанности, тем самым организуя петлю обратной связи между неразрешимой тревогой и потребностью в близости.

В условиях изоляции и при отсутствии любых других доверенных объектов привязанности член секты остается в состоянии перевозбуждения, ища спокойствия у единственного оставшегося источника и никогда не получая желаемого в полной мере. Как и в случае жертв домашнего насилия[208]208
  Lyons-Ruth, K. and D. Jacobvitz. 1999. «Attachment Disorganization: Unresolved Loss, Relational Violence, and Lapses in Behavioral and Attentional Strategies.» Pp. 520–584 in Handbook of Attachment: Theory, Research and Clinical Applications, edited by J. Cassidy and P. Shaver. New York: Guilford Press.


[Закрыть], в сектах объект привязанности играет роль «тихой гавани» (обещает защиту и покой), но не надежной базы (завершает предоставление защиты и покоя, позволяя начать исследование мира). Именно этот процесс возбуждения неразрешимого страха – постоянная тревожность, чрезмерный синтез кортизола – становится причиной усиления привязанности к группе.

«Расчетливые акты очевидной доброты», описанные выше, помогают поддерживать петлю положительной обратной связи: обещание спокойствия (недостижимого, впрочем) играет роль морковки перед носом перевозбужденного последователя культа. Это позволяет поддерживать образ группы как «тихой гавани», но в то же время последователь никогда не получает надежного утешения, и, как следствие, уровень опиоидов в его организме не нормализуется. С точки зрения и теории привязанности, и человеческой физиологии кратковременное снижение давления позволяет члену секты на какое-то время почувствовать успокоение, обеспечиваемое небольшим выбросом опиоидов, за чем тут же следует напоминание организму о стрессе и угрозе, созданных лидером или группой. Это напоминание выражается в перевозбуждении и синтезе большого количества кортизола. Таким образом, благодарность последователя культа – это эмоциональная и физиологическая реакция на кратковременное снижение давления, а вовсе не тщательно обдуманная когнитивная оценка происходящего.

Во многих случаях результатом этого процесса становится формирование привязанности к объекту, в данном случае к секте. Группа становится новым – и единственным – объектом привязанности, доступным последователю культа. По своей природе это сильнейшее ощущение близости: вы помните, что привязанность подразумевает конкретную фигуру – особенного человека (лидера или даже группу в целом) и чувство сильного горя в случае потери фигуры привязанности или разлуки с ней. При этом объект становится для члена тоталитарной секты не только особенным, но и единственным. Таким образом, мы наблюдаем парадоксальный эффект дезорганизованной привязанности, которая приводит к уменьшению степени близости с остальными людьми и снижает автономию личности[209]209
  Main, Mary and Judith Solomon. 1986. «Discovery of an Insecure-Disorganized/ Disoriented Attachment Pattern.» P. 117 in Affective Development in Infancy, edited by T.B. Brazelton and M.W. Yogman. Norwood, NJ: Ablex Publishing.


[Закрыть].

При дезорганизованной привязанности начинается противоборство двух одновременно активных систем сближения и отдаления, однако Мэйн и Соломон обнаружили, что дети с таким видом привязанности в конце концов отдавали предпочтение сближению (близости с пугающим их родителем), и этот выбор, как правило, оказывается сильнее избегания[210]210
  Там же.


[Закрыть]. Так ли это работает у взрослых – неясно, но, безусловно, мы наблюдаем такое поведение и у тех, кто живет в тоталитарном государстве или принадлежит к тоталитарной секте. Пока у человека нет альтернативной «тихой гавани», ему нередко представляется, что уход из тоталитарной группы или ее избегание – это очень рискованно: мысль покинуть группу пугает его больше, чем перспектива остаться в ней.

Вот почему формирование у последователей культа дезорганизованной привязанности так сильно мешает им уйти, выпутаться из этих отношений. Дезорганизация, приводящая к незавершенности поведения привязанности, играет роль эмоционального «клея» – люди «прилипают» к разрушительным, контролирующим отношениям пусть не намертво, но очень сильно. Честно говоря, я даже считаю, что это основной механизм, удерживающий людей в этой опасной ловушке: физиологическая и психологическая блокировка, которая возникает при нарушении функционального гомеостаза опиоидов и кортизола, нарушении перехода от спокойствия к исследованию.

Чтобы добиться такого эффекта блокировки, лидер тоталитарной организации обязан избавиться от всех конкурентов – фигур привязанности, которые могут сыграть роль «запасного выхода» и «тихой гавани» для последователя. В следующей главе мы в деталях рассмотрим огромное разнообразие путей, посредством которых тоталитарные организации подменяют близкие связи плотной сетью «заменимых других»: заменимыми становятся все, кроме лидера, – он позиционируется как символ и воплощение единственной настоящей «тихой гавани».

ВЛИЯНИЕ ДЕЗОРГАНИЗОВАННОЙ ПРИВЯЗАННОСТИ НА МЫШЛЕНИЕ

Дезорганизованная привязанность сильно влияет на когнитивные способности последователя культа, которые при иных обстоятельствах могли бы ему помочь найти выход из сложной ситуации. При первом столкновении со стрессом или опасностью человек может либо бросить вызов угрозе, либо попытаться от нее сбежать. Но при отсутствии возможности отступить – например, в ситуации неразрешимого страха, характерного для отношений дезорганизованной привязанности, – человеческий организм начинает экономить свои ресурсы, чтобы позаботиться о собственном выживании, и использует пассивную реакцию «замирания» – состояние «метаболического выключения»: «отстранение от невыносимой ситуации», «выход из безвыходного положения»[211]211
  Schore, Allan N. 2002. «Dysregulation of the Right Brain: A Funda-mental Mechanism of Traumatic Attachment and the Psychopathogenesis of Posttraumatic Stress Disorder.» Australian and New Zealand Journal of Psychiatry 36: 9–30, 23.


[Закрыть]. В таком состоянии наблюдается гиперактивность как системы возбуждения, так и системы успокоения: человек снова пытается и приблизиться к источнику угрозы, и отдалиться от него. Если не найти выхода из этой угрожающей ситуации, то состояние перевозбуждения в конце концов приводит к диссоциации. Перри описывает этот процесс следующим образом:

Непрерывный процесс возбуждения начинается со спокойствия. Затем повышается, прогрессируя, уровень бдительности человека – от тревоги и дистресса к страху, а затем и к самому серьезному состоянию, ужасу. Если взрослый или ребенок ощущает угрозу жизни (неважно, реальную или вымышленную), от которой он не может защититься, и у него нет надежды, что его кто-то спасет, – тогда он испытывает психологическую травму, уровень которой зависит от уровня дистресса[212]212
  Perry, B., 2000 in Bowlby, Richard. 2007. «Babies and Toddlers in Non-Parental Daycare Can Avoid Stress and Anxiety If They Develop a Lasting Secondary Attachment Bond with One Carer Who Is Consistently Accessible to Them.» Attachment & Human Development 9: 307–319.


[Закрыть].

Эта психологическая травма, которая становится причиной диссоциации, может вызвать пассивную реакцию «поражения» – реакцию выученной беспомощности, когда человек отключается от внешнего мира. Результаты исследований детей с дезорганизованной привязанностью показывают, что эта хроническая травма, вызванная отношениями, «представляет собой прогрессирующие нарушения умения приспосабливаться, защищаться или действовать в собственных интересах, а также блокировку способности чувствовать эмоции и боль; обе эти функции неимоверно важны для выживания»[213]213
  Schore, «Dysregulation of the Right Brain.»


[Закрыть].

Разумеется, члены тоталитарных организаций не дети, и, возможно, у них нет своей истории дезорганизованной привязанности (я считаю, что у большинства ее нет). Но и они страдают как от хронической травмы, вызванной отношениями, так и от ее следствия – когнитивного коллапса и невозможности действовать в интересах собственного выживания. Таким образом, в ситуации неразрешимого страха (ужаса) большинство людей «замирают», диссоциируются, прибегая к «психологическому бегству». Это своего рода попытка «притвориться мертвым», последняя попытка зацепиться за выживание и сберечь ресурсы организма. Но за такое спасение серьезно расплачивается мозг: его когнитивные функции ухудшаются, а в долгосрочной перспективе, даже после завершения ситуации, вызывающей ужас, человек может получить такие негативные последствия, как ПТСР[214]214
  Герман Дж. Травма и исцеление: Последствия насилия – от абьюза до политического террора. – М.: Бомбора, 2022.


[Закрыть].

Теперь давайте ненадолго вернемся к промыванию мозгов. Современные неврологические исследования позволяют представить себе, что происходит в человеческом мозге во время диссоциации, возникающей в результате психологической травмы.

Вертикально мозг делится на три области: мозговой ствол, лимбическая система и кора головного мозга. Мозговой ствол развился первым. Он напрямую взаимодействует с телом и отвечает за сбор информации от органов чувств и регулирование автоматических функций вроде дыхания и пульса. В лимбическую систему, развившуюся позже, входят миндалевидное тело и гиппокамп: эта область мозга отвечает за эмоции и гормоны, в том числе и за выработку кортизола (его называют гормоном стресса). Кроме того, лимбическая система входит в механизм, участвующий в создании имплицитной памяти – то есть памяти о чувствах, усвоенном поведении, привычках, рефлексах и навыках (например, навыке езды на велосипеде). Мозговой ствол и лимбическая система совместно принимают участие в реакции «бей, беги, замри», возникающей в ответ на угрозу. Мозговая кора появилась последней. Она воспринимает эти базовые сигналы и функции, нацеленные на выживание, чтобы сделать их основой гораздо более сложных мыслительных процессов. Он также отвечает за эксплицитную память – воспоминания, которые человек может осознанно пробудить: так, эта память хранит известные нам факты (дата, время и место назначенной встречи, выученное наизусть стихотворение и так далее).

И, конечно, как все знают, мозг делится на два полушария: левое и правое. В эволюционном смысле правое полушарие старше левого. Оно раньше развивается у детей и напрямую связано с лимбической системой – и, значит, с обработкой эмоций, имплицитной памятью и физиологической реакцией «бей, беги, замри». Правое полушарие принимает участие в целостном мышлении, основанном на образах, оно не задействовано при общении и играет роль центра автобиографической памяти и непосредственных эмоциональных реакций. Левое полушарие, которое развивается позже, отвечает за аналитическое мышление: это центр логики, языка и линейного мышления. Оно более тесно связано с эксплицитной памятью. Сигел пишет:

Правое полушарие больше связано с подкорковыми областями мозга. Данные поступают от организма к мозговому стволу, затем идут в лимбическую систему и кору правого полушария. Левое же полушарие меньше взаимодействует с этими «первичными» источниками информации – с нашими физическими ощущениями, с важными для выживания реакциями мозгового ствола и формирующимися в лимбической системе чувствами и привязанностями… В обычных условиях жизни происходит сплетение этих «праводоминантных» функций с не менее важными информационными «леводоминантными» потоками[215]215
  Сигел Д. Майндсайт. Новая наука личной трансформации. – М.: Манн, Иванов и Фербер, 2015.


[Закрыть].

Это сплетение активности левого и правого полушария происходит во время фазы быстрого сна, при общении с другими людьми или с самим собой (то есть при внутреннем диалоге), а также во время совместных видов деятельности, основанных на общении (например, при рассказывании историй). Благодаря этому происходит то, что Сигел называет билатеральной (или горизонтальной) интеграцией.

Чтобы представить себе, что происходит во время диссоциации (и, соответственно, при дезорганизованной привязанности, которая ее вызывает), важно помнить о ключевой области мозга, соединяющей левое и правое полушария: это орбитофронтальная кора. Она располагается в верхней части лимбической системы, поэтому ее еще называют мыслительной частью эмоционального мозга. ОФК выполняет «функцию контроля всего правого полушария, то есть местоположения эмоционального "я"»[216]216
  Schore, «Dysregulation of the Right Brain,» p. 14.


[Закрыть]. Эта область мозга – важное связующее звено между левым и правым полушариями и, следовательно, между чувствами и эмоциями «древней» области мозга и осознанными рассуждениями и логикой новой области. Орбитофронтальная кора помогает нам воспринимать собственные чувства и осознанно на них реагировать. В стрессовых ситуациях она способствует контролю над эмоциями и передает эмоциональную реакцию в левое полушарие, отвечающее за рациональное мышление: оно и принимает решение, как нужно действовать. Орбитофронтальная кора – «главный регулятор, организующий ответ мозга на угрозу»[217]217
  Scarr, см. там же, с. 20.


[Закрыть], поэтому она играет ключевую роль в реакции на социальные ситуации и, что более важно, на ситуации, угрожающие выживанию. При эффективной работе ОФК содействует «благоразумному, адаптивному поведению»[218]218
  Cavada et al., см. там же, с. 15.


[Закрыть]. Кроме того, орбитофронтальная кора отвечает за способность человека испытывать эмпатию[219]219
  Decety, Jean and Philip L. Jackson. 2004. «The Functional Architecture of Human Empathy.» Behavioral and Cognitive Neuroscience Reviews 3: 71–100.


[Закрыть].

Диссоциацию рассматривают в основном как нарушение работы правого полушария и, в частности, интегративной функции (отвечающей за соединение чувствующей правой доли мозга с думающей левой) орбитофронтальной коры. Диссоциация, вызванная пугающими дезорганизованными отношениями, говорит о том, что эмоции человека, особенно связанные с этими опасными социальными отношениями, остаются необработанными, то есть о них невозможно думать сознательно и «рассудительно»[220]220
  Schore, Allan N. 2009. «Attachment Trauma and the Developing Right Brain: Origins of Pathological Dissociation.» Pp. 107–141 in Dissociation and the Dissociative Disorders: DSM-V and Beyond, edited by P.F. Dell and J.A. O'Neil. New York: Routledge.


[Закрыть].

Таким образом, дезорганизованная (или травматическая) привязанность – разновидность хронической травмы, которая приводит к нарушению функционирования орбитофронтальной коры как «главного регулятора», реагирующего на угрозу. Эта неспособность означает, что человек не может правильно интерпретировать сигналы, поступающие от тела или из внешнего мира, и должным образом реагировать на них, пытаясь подобрать правильный ответ на «социальную обстановку или ситуацию, связанную с выживанием»[221]221
  Lipton et al., 1999 in Schore, «Dysregulation of the Right Brain,» pp. 9–30, 15.


[Закрыть]. Можно было бы интегрировать все сигналы от органов чувств, воспринимаемые посредством нижних областей правого полушария, а затем позволить «мыслительной части эмоционального мозга» все обдумать и выработать план действий, повышающий шансы на выживание, – однако пассивная, диссоциативная реакция берет все в свои руки и «замораживает» ресурсы человеческого организма. В результате эта диссоциативная реакция не может объединить сознание, идентичность, память и восприятие[222]222
  Schore, «Attachment Trauma and the Developing Right Brain.»


[Закрыть].

Плохое функционирование орбитофронтальной коры и связанных с ней структур мозга (например, зоны Брока[223]223
  Исследователи, изучающие психологические травмы, обнаружили, что при зачитывании людям с ПТСР пересказов их историй травм на результатах ПЭТ КТ было видно, как активируется их миндалевидное тело и другие связанные с ним области мозга (которые вместе образуют хранилище имплицитной памяти). Также активнее начинала себя вести и кора правого полушария, отвечающая за зрение. Это говорит о том, что люди вновь визуально переживали свою травму. Зона Брока – область, которая отвечает за речь, – была, напротив, «выключена». «Мы считаем, что это отражает тенденцию пациентов с ПТСР испытывать эмоции как физические состояния, а не как облаченные в слова переживания. Результаты наших исследований свидетельствуют о том, что трудности страдающих от ПТСР людей в выражении своих чувств при помощи слов передают реальные изменения мозговой активности». Van der Kolk, Bessel A. 1996. «The Body Keeps the Score: Approaches to the Psychobiology of Posttraumatic Stress Disorder.» С. 214–241 в Traumatic Stress: The Effects of Overwhelming Experience on Mind, Body, and Society, by B.A. van der Kolk, A.C. McFarlane и L. Weisaeth. New York: Guilford Press.


[Закрыть], отвечающей за речь, и гиппокампа) часто наблюдается у людей с ПТСР и прочими диссоциативными расстройствами, а также у тех, чьи ранние этапы развития связаны с дезорганизованной привязанностью. У таких людей физическое развитие правого полушария мозга сопровождается следами хронической травмы отношений: в частности, правое полушарие и орбитофронтальная кора страдают от негативных последствий пережитого ужаса[224]224
  Там же.


[Закрыть]. Это относится и к тем, кто родился и/или вырос в тоталитарных системах, и к тем, кого завербовали в подобные организации уже во взрослом возрасте, – вне зависимости от их предыдущего опыта привязанности[225]225
  Вновь подчеркну, что, хотя ранний негативный опыт привязанности может сделать человека более уязвимым для последующих неудовлетворительных связей, надежная привязанность, сформировавшаяся в детстве, вовсе не гарантирует полного отсутствия проблем в дальнейшем. Кроме того, один лишь факт наличия детской надежной привязанности не говорит о том, что человека не получится завербовать в секту и заставить подчиняться в рамках тоталитарной системы. Наблюдатели зачастую становятся жертвами «фундаментальной ошибки атрибуции», которая, если вкратце, заключается в том, что они в основном объясняют поведение человека с точки зрения его внутренних предрасположенностей или личности, но не принимают во внимание ситуативные факторы, с которыми имеет дело этот человек. Как раз поэтому многие люди говорят, что с ними такое уж точно никогда не случится, и такая самоуверенность довольно опасна.


[Закрыть]. Учитывая, что мозг остается податливым на протяжении всей нашей жизни, развитие дезорганизованной привязанности у взрослого тоже приводит к изменениям и утрате функций в этой области. К симптомам диссоциации относят «оцепенение, избегание, повиновение и ограничение аффекта»[226]226
  Там же, с. 111.


[Закрыть]. Все это можно наблюдать у последователей, получивших психологическую травму в тоталитарных группах. Кроме того, многие члены сект демонстрируют навязанное группой снижение степени эмпатии (мягко говоря) по отношению к другим людям – как в группе, так и за ее пределами. Организованная группой изоляция от других и «от самого себя», которую мы разобрали ранее, также усиливается диссоциативным состоянием: «Диссоциативные, оторванные люди изолированы не только от своего окружения, но и от самих себя – своего тела, своих действий и чувства идентичности»[227]227
  Allen et al., 1999, там же, с. 117.


[Закрыть]. Впрочем, эта податливость, гибкость, изменчивость мозга дает надежду тем, кому удалось вырваться из тоталитарных систем. Возникшая позже надежная привязанность может обеспечить им условия, в которых они смогут восстановить как эмоциональное, так и когнитивное равновесие (хотя, конечно, им придется испытать определенные трудности и потери).