Текст книги "Тигры Редфернов"

– Вы бы дорого дали, герр Редферн, чтобы заглянуть в них, – промурлыкал Рагнихотри, оглаживая сундуки. – Там многое, что изменило бы ваш взгляд на магию. Однако есть кое-что и знакомое вам.

Он открыл шкатулку, стоящую сверху, и принялся выкладывать вещи, которые Бреннон узнал. В глаза бросился длинный трехгранник с зеленоватым лезвием и револьвер для пуль против нежити.

– Это все я заполучил в комплекте с одним из консультантов. Экземпляр, к несчастью, сбежал, но любезно оставил мне эти вещицы, которые я тщательно изучил.

– Вор, – проговорил Энджел с таким презрением, что Рагнихотри наконец проняло.

– А вы-то никогда не брали чужого?! – прошипел он. – Да вы присвоили все богатства Редфернов, едва те исчезли с лица земли!

Но пироман не снизошел до общения. Он молча уставился в глаза хозяину нежити тяжелым, пронизывающим взором исподлобья, и Бреннону захотелось его пнуть. Неужели даже чувство самосохранения не заставляет хоть на минуту прикинуться сломленной жертвой?! Даже ради Маргарет! Рагнихотри часто заморгал и отвел взгляд.

– Послушайте, – вмешался комиссар, – у вас свои счеты с этим типом, но на что вам я? Я хочу вернуть племянницу, которую он украл, и все!

– Какое трогательное неведение, – ядовито отозвался Рагнихотри. – Вы вполне задушевно болтали, пока сидели одни. Впрочем… вы и впрямь могли не знать… я бы не удивился. – Он повернулся к Редферну: – Итак, уважаемый, вы расскажете нам о процессе? У меня теперь есть тот, кого готовили к преображению, так что мы можем приступить немедленно.

– Че-го? – по слогам спросил Бреннон.

Глаза Энджела раскрылись с таким изумлением, что лицо утратило высокомерное выражение. Теперь на нем отражалась только крайняя степень удивления.

– Ну же, не прикидывайтесь! – нетерпеливо вскричал Рагнихотри. – Вы начали подготовку комиссара к процессу мутации, хотя он наверняка этого даже не знал. Иначе с чего бы вам так пристально следить за ним с самого января?

У Бреннона отвисла челюсть. Даже в пьяном бреду ему бы не пришла в голову ТАКАЯ мысль. Да как до этого вообще можно додуматься?!

– А-а-а, – медленно проговорил Редферн, – наконец я понял: вы идиот.

Губы Рагнихотри сжались, глаза злобно сузились.

– Дядя, – на всякий случай прошептала Пегги, – как ты себя чувствуешь?

Натан чувствовал себя глубоко охреневшим, тем более что Рагнихотри, очевидно, был твердо уверен в своей правоте, и Редферн не смог бы его разубедить при всем желании. С другой стороны, слава богу, что хозяин тварей даже не догадывался, чего же на самом деле пироман хотел от Бреннона. И сейчас комиссар был как никогда близок к тому, чтобы согласиться!

Однако терпение Рагнихотри меж тем исчерпалось. Он отрывисто приказал матросам что-то по-доргернски, потом добавил несколько слов на мазандрани, и великан опустил на плечо комиссару тяжелую лапищу. Четверо моряков поволокли Энджела и Маргарет куда-то вглубь трюма. Рыжий тип, явно разочарованный, остался с Рагнихотри.

– Эй! Куда! – дернулся комиссар. – Пустите девочку!

– Пойдемте, – вкрадчиво промурлыкал хозяин чертовой лоханки. – Вы мой гость, и я с удовольствием приму вас по всем мазандранским обычаям.

* * *

Маргарет швырнули за сундуки, как кошку, и, проехавшись по палубе, девушка замерла в углу за ящиками. Матрос с огненными глазами встал над ней и с издевкой спросил по-иларски:

– Что, нравятся? Хочешь такие же?

Маргарет вздрогнула и вжалась в палубу. Моряк наклонился над девушкой так низко, что ее обдало вонью из его рта.

– А может, выдрать глаза твоему хахалю? А? Что, боишься?

Девушка скрючила пальцы, как когти, и кинулась вперед, целя ему в лицо. Матрос с непечатным воплем отпрянул. Маргарет громко зашипела и клацнула зубами.

– Сука полоумная, – пробормотал он и попятился.

Энджела притащили следом. Он попытался вырваться из рук матросов, Маргарет вскочила и бросилась к нему, но моряк с огненными глазами поймал ее и оттащил прочь. Девушка вырывалась до тех пор, пока доргернцы не повалили Энджела на пол; наставник успел прикрыть голову и лицо руками. Огненноглазый заелозил рукой по груди Маргарет, запустил пальцы в вырез корсажа, но она даже не дернулась.

Били Редферна недолго. Вскоре двое моряков поставили его на колени, накрепко вцепившись в его руки и плечи; и Маргарет слабо улыбнулась. Они все его боялись. До сих пор, даже сейчас, обессиленного и уставшего. Энджел встретился с ней взглядом и не отводил глаз, пока третий матрос убирал со стола между рядами ящиков весы, набор гирек и измерительных приборов.

«Ох, господи, только бы это был не яд», – подумала мисс Шеридан. Колбочку она спрятала в рыхлой набивке матраса, но стоило ли Энджелу вообще пить это зелье… Они не знали, когда и как оно подействует, потому наставник выпил его, только снова увидев Рагнихотри.

– Ладно, Кёлер, давай, – сказал на иларском один из моряков и жадно уставился на Маргарет. – Соломинку, что ли, потянуть…

Матрос с огненными глазами щелкнул раскладным ножом и прижал острие к нижнему веку Маргарет. Девушка слабо вздрогнула.

– Ну что, – прошипел он, – вырезать один или два? А, ублюдок?

– Эй, эй, Кёлер! – со смехом воскликнул его приятель. – Ты погодь калечить-то!

– Да ну, ее и без глаз можно драть, – возразил другой. – Рожей вниз перевернуть и делов!

Энджел молчал, только ноздри раздувались, как у зверя. Гогочущий тип задрал на Маргарет юбки, и девушка, яростно взвизгнув, пнула его каблуком в коленную чашечку. Раздался хруст, моряк взвыл и схватился за колено, а нож больно полоснул ее по скуле. Энджел вырвался, и Кёлер шарахнулся от него, прикрылся Маргарет, как щитом, завопил, срываясь на фальцет:

– А ну стой! Стой! Девку порешу! Порежу шлюху!

– Страшно? – прошептала мисс Шеридан, с обманчивой нежностью прильнув к его плечу. По щеке текло горячее, к горлу прижимался нож, внутри все сжималось от страха, но Маргарет всем телом чувствовала, что моряк мелко трясется – и правильно! Пусть боятся! Пусть им будет так же страшно, как ей!

Двое матросов снова скрутили Энджела и поволокли к столу. Около него на низкой треноге стояла каменная полусфера, в которой горящие саламандры играли с углями, кочергой и щипцами. Рядом размещалось ведерко с углем и совок. Мисс Шеридан невольно задержала взгляд на этой нелепой картинке.

– Рагнихотри-то был прав, – буркнул охромевший моряк. – Сперва надо этого утихомирить, а потом за девку браться.

Энджела усадили на стул. Кёлер подтащил девушку ближе к столу и хрипло гавкнул:

– Смотри, сука! А ты, урод, запоминай – все на ней повторим, что с тобой будет!

– Давно пора, – буркнул охромевший, переворачивая щипцы и кочергу в гнезде саламандр. – Больная на всю голову!

– Да связать ее и вся недолга, – заметил его товарищ. – Слышь, давай с бабы начнем, ну?

– Рагнихотри не велел. – Кёлер кольнул Маргарет ножом в ямку между ключиц. – Сперва этот.

Маргарет сглотнула. Энджел молча смотрел на нее. В его темных глазах отражался свет фонаря, качающегося в такт ходу корабля.

– Понял меня?! – вдруг рявкнул Кёлер, и девушка дернулась от неожиданности. – Сделаем с ней все, что с тобой!

– Как будто вы сможете додуматься до того, что со мной еще не делали, – равнодушно сказал Энджел.

Сердце Маргарет екнуло. Неужели опять?! Опять ему достанется из-за нее!.. Ну почему, почему он ничего не говорит про этот проклятый процесс, чтобы хотя бы потянуть время, уцелеть, ведь не станет же Рагнихотри проводить обращение прямо на корабле!

– Энджел!..

– Испугалась, мразь? – глумливо спросил Кёлер. – Поняла, чем пахнет? Только уже поздно!

– Может, скажешь чего? – вкрадчиво обратился к Редферну другой моряк. – Хотя бы ради девки?

Энджел не ответил, не сводя глаз с Маргарет.

– Че, так и будешь молчать?

«Будет», – вдруг поняла Маргарет. Он никогда ничего им не скажет. Ни одного слова, ни звука, даже ради собственного спасения. Ну почему?!

Матросы разорвали на Редферне рубашку, и, пока двое прижимали его к спинке стула, охромевший моряк плашмя вдавил ему в грудь раскаленный докрасна конец кочерги. Раздалось шипение, Маргарет судорожно вдохнула запах горелого мяса и вскрикнула:

– Нет!

Энджел молчал, только хрустнула спинка стула, когда он в нее вжался.

– Девку лучше со спины прижечь, – добродушно заметил один из матросов. – Сиськи-то еще помять охота.

– Шмальц, еще! – крикнул Кёлер.

Хромой, ругнувшись, потер колено, перевернул кочергу и прижал ее пониже первого ожога. Маргарет слабо всхлипнула и повисла на руке Кёлера.

– Че молчишь-то? – спросил хромой. – Давай скажи чего.

«Дурак!» – в отчаянии подумала Маргарет, но почему-то – еще и с бесконечной нежностью. Он никогда не уступит, идиот, безумный Редферн, и потому они до сих пор его опасаются – Кёлер вздрагивал всякий раз, когда Энджел смотрел на нее. Чуял, пес, кого должен бояться!

– Давай, говори уже! Ну?!

Под раскаленным металлом кожа снова зашипела. Маргарет дернулась. А ради нее?! Что, если ради нее они заставят Энджела наконец заговорить с ними?! Она умоляюще уставилась на учителя: он полулежал на стуле, запрокинув голову, прикрыв глаза, и тяжело дышал. Над ним навис моряк с пыщущей жаром кочергой.

– Ну! Скажи чего-нибудь! Хватит молчать!

Палач прижал кочергу к ребрам Энджела и яростно выругался. Редферн открыл глаза, перевел взгляд на Шмальца и оскалился.

– Сучий потрох! – зарычал тот и вдавил кочергу поперек ожогов на груди. У Энджела вырвался долгий свистящий вздох. – Черт! Уже остыла!

– Дай сюда, – вдруг потребовал Кёлер. Он защелкнул нож, сунул его в карман и взял кочергу.

Маргарет тихонько перевела дух и понемногу перенесла вес на правую ногу, чтобы пнуть его левой.

– Смотри, – угрожающе сказал Кёлер и поднес к груди Маргарет кочергу. Девушку обдало жаром, и она зажмурилась. – Смотри, я предупреждал!

«Боже мой!»

– Вот ублюдок! Держи его, держи! Сука, щас вырвется!

Маргарет распахнула глаза. Энджела повалили на стол, и два моряка придавили его руки к столешнице, пока Шмальц, поскуливая, баюкал вывихнутое запястье.

– Не, – глубокомысленно заявил его приятель, – надо сперва с этим закончить. Или хотя бы связать его, что ли…

– Давай гвозди, – облизнув губы, приказал Кёлер. Кочергу он теперь направлял на Редферна, и она слегка подрагивала в его руке. – Беккер, живо!

Моряк с опаской выпустил Редферна, достал из-под стола ящик, вытащил из него горсть гвоздей и молоток. Маргарет съежилась.

«Не надо! Он же все равно ничего не скажет!»

…у него ведь такие красивые руки, не троньте его!..

Энджел пристально посмотрел на нее. Он был очень бледен, но на скулах выступили яркие пятна румянца, глаза неестественно заблестели, зрачки расширились, поглотив радужку. Маргарет замерла.

– Меня не прибей, – буркнул матрос, прижимавший левую руку Редферна к столу. Беккер примерился разок-другой и в три удара вбил гвоздь в ладонь Энджела. Брызнула кровь.

– Опять молчишь? – после короткой паузы спросил Кёлер. – Щас приколем тебя и девкой займемся. Давай второй.

Матрос опасливо убрал ладони с руки Редферна и навалился ему на плечи. Пальцы Энджела мелко дрожали, но единственным звуком в тишине, кроме потрескивания огня, был стук молотка по второму гвоздю.

– Третий вбивать или как? – спросил Беккер. – Место еще есть.

– Вы совершенно не умеете это делать, – вдруг сказал Энджел; даже Маргарет от неожиданности подпрыгнула, а доргернцы изумленно уставились на жертву. – Возьмите штопор и вкручивайте в сустав.

– Че? – тупо спросил Беккер, пока остальные переваривали этот совет. – В какой сустав?

– В любой сустав на пальце, – охотно пояснил Энджел, рывком отодрал от стола руку вместе с гвоздями и всадил в глаза матросу, который его держал. Моряк заорал, а Редферн всем телом ударился в него и повалил на каменную сферу с горящими саламандрами. Маргарет с диким визгом ударила Кёлера каблуком в голень, вырвалась и, как кошка, бросилась на спину Беккеру. Одной рукой она вслепую вцепилась ему в лицо, другой в горло, а визг вдруг перешел в низкий хриплый рык сквозь зубы. Отчаянные крики моряка, в которого вгрызлись саламандры, только подхлестнули ее. Так его мучали! Пусть все сдохнут!

Беккер, вопя от боли и бестолково размахивая молотком, вертелся на месте, не давая Кёлеру схватить Маргарет. Нос хрустел под ее рукой, и девушка давила изо всех сил. Шмальц кинулся на Энджела, сбил с ног, но Редферн схватил раскаленные щипцы и вбил их в горло врага. Удар был так силен, что пробил гортань насквозь. Дальше Маргарет не видела – Беккер наконец скинул ее со спины. Девушка кубарем прокатилась по полу, схватила кочергу, которую выронил Кёлер, и впечатала ее раскаленный конец в пах матроса. Доргернец испустил такой нечеловеческий вой, что Маргарет на четвереньках шарахнулась в угол. Беккер выронил молоток, упал на колени и согнулся, пронзительно скуля.

По полу, подвывая, катался обожженный и ослепленный моряк, весь облепленный саламандрами. Кёлер сцепился с Энджелом. Он выкручивал Редферну здоровую руку, пытаясь одновременно добраться до его горла и снова свалить с ног. Энджел, шипя сквозь зубы, вдруг упал на колени, и Кёлер от неожиданности потерял равновесие. Чтобы устоять на ногах, ему пришлось уцепиться за ящики. Маргарет бросила кочергу, схватила молоток и швырнула в него.

Она промахнулась, но Кёлер отвлекся, и Энджел, распоров гвоздями его руку, вырвался на волю. Не поднимаясь с колен, он подхватил молоток и разнес Кёлеру оба колена. Моряк с криком повалился на пол, и Энджел проломил врагу череп. Брызнула кровь вперемешку с мозгом и осколками кости.

Редферн поднялся и несколькими ударами прикончил Беккера. Саламандры жадно копошились во внутренностях ослепленного матроса, быстро пожирая жертву. В наступившей тишине Энджел уставился на Маргарет огромными, горящими, как угли, глазами, глухо сказал:

– Я же обещал, – и рухнул на пол.

* * *

– Почему вы не веселы? – жизнерадостно осведомился Рагнихотри. – Неужели вы не цените оказанной вам чести? Разве вы, ежедневно встречаясь с консультантом, не заметили, насколько он совершеннее обычного человека?

– Заметил, – мрачно отозвался Бреннон. – Куда они потащили Маргарет?

Рыжий матрос фыркнул и подтолкнул его к лестнице на палубу. Мазандранец скосил на комиссара глаза.

– О, не волнуйтесь, – уверил его «учитель». – Вашей племяннице нужно немного воспитания, но в конце концов я ее вылечу, если вы будете настаивать.

Натан смерил мага долгим взглядом. Вряд ли эта оранжевая мазня помешает свернуть ему шею. Мазандранец крепко сдавил плечо комиссара – как в капкане.

– Верните мне Пег.

– Со временем – разумеется, – уверил его Рагнихотри.

Гигант поволок Бреннона по лестнице, по которой уже лез моряк.

– Скажите, – поинтересовался Рагнихотри, – а герр Редферн всегда был настолько… упрямым?

– Откуда мне знать.

– Несомненно, юная фройлен ему дорога, однако он все равно… впрочем, я имею в виду не столько его упрямство, сколько выносливость. Он не проходил процесс, что очевидно, но, может, с ним сделали что-то еще? Облегченный вариант процесса?

Настойчивый бубнеж в спину вызывал у комиссара жгучее желание лягнуть бритого выродка, а потом долго и методично пинать ногами. Пегги осталась там одна, совершенно беззащитная, потому что какой сейчас прок от Энджела, а он, ее дядя, прется черт знает куда вместо того, чтобы броситься на помощь!

«Значит, надо поспешить», – решил Бреннон. Рыжий матрос протянул ему руку и потащил на палубу.

Уже смеркалось, и над палубой гулял сырой пронизывающий ветер. Натан поежился – его оставили без сюртука и жилета, а погодка была отнюдь не летняя. Однако самое главное – на борту находились живые люди. По кораблю сновали, занимаясь своими моряцкими делами, обычные, живые, нормальные матросы. А судя по взглядам, которые они исподтишка бросали на Рагнихотри, его общество не доставляло им ни малейшего удовольствия.

«Они боятся», – подумал Бреннон.

Моряки поспешно отводили глаза, некоторые украдкой крестились, а кто-то с сочувствием проводил комиссара взглядом. У кого на руке, у кого – на шее или лице были нарисованы оранжевые клейма вроде тех, которыми раджи в Мазандране помечали одежду своих слуг.

– Они с «Кайзерштерн»? – спросил Натан.

– Да. Даже мой корабль нуждается в команде во время длительного плавания.

«А куда ж вы их деваете потом? – подумал Бреннон, с усилием подавив глухую ярость. – На фарш для нежити или тоже того, превращаете во всяких тварей?»

О, если бы Редферн сейчас повторил свое предложение – да комиссар бы ему руку пожал, если б не сразу на шею кинулся! Редферн… Пегги!

– «Арандхати». – Рагнихотри с гордостью обвел рукой корабль. – Краса кайзерского флота… бывшая. «Кайзерин Мария-Тереза», подумать только! У нашего Вильгельма мания величия.

Комиссар бегло огляделся. Паруса на мачтах были свернуты. Около колеса (штурвала?), которое обычно управляет этими лоханками, стоял плотно сбитый, седой моряк лет пятидесяти на вид с оранжевой меткой на лбу. Бреннон встретился с ним глазами и задержал взгляд на его лице. Доргернец хмуро, неприязненно посмотрел на него, но через мгновение выражение его лица сменилось на настороженно-сочувственное.

– Ляйднер, распорядитесь насчет напитка для комиссара, – велел Рагнихотри. – Итак, что бы вы хотели узнать?

– Верните мне Пег. Если ее и пальцем не тронули, я просто уйду.

«Учитель» поднял брови.

– О, – насмешливо сказал он, – вы еще и угрожаете? Чем же, позвольте узнать? Вашей ведьмой? У меня есть что ей предложить.

Он вытащил из-за воротника рубахи витую раковину на шнурке и пронзительно в нее свистнул. Резкий звук пронесся над кораблем, и из воды на миг вынырнуло нечто большое, извилистое и чешуйчатое. Оно тут же скрылось в волнах, но Натан успел оценить размеры гадины. На реконструкции, которую делал пироман, она казалась куда меньше.

– Морской змей, мазандранская разновидность. Я бы на месте вашей зверюшки не стал проверять его на огнестойкость.

Бреннон подошел к перилам. Великан придержал его за плечо, но комиссар не собирался бросаться в морские волны. Он изучил обшивку лоханки и ткнул пальцем:

– Тоже рисуночки?

По черному борту «Арандхати» вились серебристые узоры. Рагнихотри весело засмеялся.

– Это брахманская магия, о которой герр Редферн отозвался с таким пренебрежением. А она способна на удивительные вещи! Вы, впрочем, сейчас сами почувствуете. – Он кивнул мазандранцу, и тот, подхватив комиссара, словно ягненка, понес его к мачте. Рагнихотри отдал несколько коротких приказов; и их окружили несколько матросов. Седой моряк с клеймом на лбу встал ближе всех.

– Какого черта?! – крикнул Бреннон, брыкнувшись в железной хватке. Бородач держал его крепко, но бережно.

– Я всего лишь забочусь о своей безопасности. Горький опыт с вашей родственницей, сами понимаете. Напиток совершенно безопасен, он всего лишь немного ограничит вашу способность к передвижению. Хотя, – поразмыслив, признал Рагнихотри, – чувствительность к боли также сильно снижается, поэтому в случае герра Редферна пришлось обойтись без него.

Вернулся Ляйднер с графином какой-то мерзости. Мазандранец придавил Бреннона к мачте, а седой моряк принялся стягивать руки комиссара веревкой.

– За девкой, а? – чуть слышно пробормотал он с сильным акцентом.

Комиссар еле-еле кивнул. Петли на руках вдруг ослабли.

– Беги, мужик, – шепнул моряк.

Бородач внимательно посмотрел на Бреннона, но не сказал ни слова, только на секунду сверкнул зубами в усмешке. Хотя он подчинялся Рагнихотри, никакой враждебности с его стороны не ощущалось.

Хозяин нежити нацедил из кувшина жидкости в бутыль, закрутил горлышко пробкой с дозатором (Натан видел такие у Лонгсдейла) и вручил Ляйднеру. Седой моряк тем временем опутал веревкой ноги Бреннона. Выглядело весьма натурально. Комиссар пересчитал окружающих его матросов. Двадцать два, включая седого. Ляйднер тем временем подошел к Бреннону и буркнул:

– Давай, хлебай.

Отдающая помойным ведром жидкость брызнула на воротник комиссара, когда он гадливо отвернулся.

– Хлебай, я сказал!

Ляйднер попытался разжать кончиком дозатора сжатые зубы Бреннона. Натан мотнул головой, уворачиваясь от бутыли. Ляйднер вытащил нож и приставил к его горлу пленника.

– Осторожней, не повредите его, – строго сказал Рагнихотри. – Это ценный, уже подготовленный экземпляр.

«Вот же упрямый кретин», – подумал Бреннон.

Ляйднер с неохотой убрал нож и снова сунул ему бутыль. На этот раз комиссар слегка разжал зубы, а когда моряк отвлекся на впихивание в его рот дозатора, рывком высвободил руку из веревок и врезал кулаком в нос врага. Ляйднер с воплем отшатнулся; рубашку Бреннона щедро оросила кровь, и в этот момент в брюхе корабля раздался громкий, смачный хруст, а по мачте напротив комиссара побежала длинная трещина.

Рагнихотри переменился в лице; комиссар, не дожидаясь, пока маг что-либо предпримет, вывернулся из пут и ринулся прочь. Гигант-мазандранец выпустил его из рук совершенно беспрепятственно и даже не шелохнулся, чтобы задержать. Моряки тоже не проявили энтузиазма, и Натан успел добежать до двери в каюту и даже захлопнуть ее за собой, прежде чем услышал яростный крик Рагнихотри. Дверь пошла оранжевыми узорами, и Бреннон отпрыгнул. Ну ее, эту заразу, еще подхватишь…

Перед ним лежал узкий коридорчик с парой дверей. Заканчивался он тоже дверью; недолго думая, Бреннон вломился в нее плечом. Она поддалась с первого же раза, и комиссар оказался в каюте, схватил сундук, стоящий у входа, с кряхтением поднял и завалил им проем. Внезапно корабль дал такой крен на левый борт, что Натан не устоял на ногах и уехал в угол вместе с ковром. Сундук, к счастью, застрял в дверном проеме.

Выпутавшись из ковра, комиссар на четвереньках (потому что мотало так, что на ноги не встанешь) добрался до иллюминатора, выглянул и сглотнул. Огромная морская гадина извивалась в волнах, то выныривая, то погружаясь, то свивая кольцами длинное тело, то распрямляя. На рогатой голове змея, цепляясь за рог, балансировала хрупкая фигурка. Вокруг нее вспыхнуло пламя, змей негодующе заверещал фальцетом и нырнул.

«Джен!»

Девчонка все-таки полезла в заварушку, вместо того чтоб лежать и!.. и… вряд ли ей нужно было выздоравливать. Она, черт подери, очень основательно подзаправилась полусотней сожженных горожан! Корабль так мотнуло, что мысли о ведьме и ее людоедском рационе мигом вылетели у комиссара из головы. «Арандхати» швыряло по волнам в такт змеиным пляскам, а отцепить одного от другого Рагнихотри то ли не догадался, то ли не мог.

Хотя шума погони не было слышно, Бреннон все равно решил не задерживаться. Он открыл иллюминатор и высунулся наружу. В тот же миг сверху через борт свесился седой доргернский моряк с топором в руке. Секунду-другую они смотрели друг на друга; потом моряк метнул топор вниз, так что тот воткнулся в раму иллюминатора около Бреннона. Комиссар выдернул оружие и махнул им доргернцу. Тот исчез.

Корабль страшно скрипел и кренился влево. Бреннон, цепляясь за стену, продвигался к двери в соседнюю каюту – спальню с роскошным ложем под балдахином в стиле мазандранских раджей. Сейчас там царил хаос: подушки и покрывала разметало по всей каюте, ковер сполз в угол, обнажив люк в полу. Натан немедленно решил им воспользоваться и несколькими ударами топора проложил себе путь на узкую лестницу, которая спускалась в темное брюхо корабля. Удивительно, почему Рагнихотри не обрисовал весь люк колдовскими узорами, – но Бреннон не стал над этим долго думать. Внизу был трюм, в трюме – Пегги, и чем скорее получится до нее добраться, тем лучше.

Чудом дойдя до последней ступеньки, комиссар пожалел, что не видит в темноте. Света из люка едва хватало, чтобы разглядеть сундуки и тюки. Зато теперь Натан понял, почему люк был ничем не защищен – внизу находилась, в сущности, кладовка-гардеробная, с коврами, тряпками и утварью, которая жалобно звякала в сундуках от каждого крена и рывка «Арандхати».

Бреннон ощупью двинулся вдоль сундуков и наконец нашарил дверь. Комиссар занес топор, и тут судно так рвануло, что Натана впечатало в тюки, а сверху посыпались подушки, коврики и плетеные корзины. Раздался страшный натужный скрежет, от которого весь корабль затрясся, как в припадке, и всякое движение прекратилось.

Комиссар с трудом выбрался из завала, снова нащупал дверь и как следует ударил по ней топором. Дерево треснуло, и Натан, обрадованный его хлипкостью, рубанул еще пару раз. В дыре вдруг вспыхнуло огненное зарево, послышался короткий рев, потом в дверь со всей силы врезалось что-то мощное, крупное и пылающее. Доски осыпались грудой углей, и в проеме гордо встало огненное чудовище с горящими глазами и языком пламени, извивающимся в пасти.

– Кусач! – с облегчением воскликнул Бреннон. – Ну слава богу! Наконец-то!

Зверь смущенно фыркнул, перестал пылать, втянул пламя в пасть и потыкался в руку комиссара горячим носом. Бреннон потрепал пса по загривку, почесал бархатистые уши и сказал:

– Маргарет, Кусач! Найди ее, скорее!

Пес странно покосился на него и потопал во мрак. Вокруг собаки разлилось теплое огненное свечение, озаряя комиссару дорогу. Впрочем, долго идти им не пришлось. Вскоре Кусач привел Бреннона к промежутку между высящимися вокруг тюками и ящиками. Там уже обретался консультант и при свете золотистого шарика меланхолично взирал на картину, увидев которую комиссар смог только глухо выругаться.

На полу, залитом кровью, играли горящие ящерицы; вокруг валялись три трупа с тяжелыми увечьями и один обглоданный почти дочиста скелет. Стол, весь в кровавых пятнах, опрокинутый стул, обрывки ткани, щипцы, клещи, молоток, гвозди. Смердело кровью, паленой плотью и крепким пойлом.

– Что это за чертова хрень? – процедил комиссар.

– Полагаю, люди Рагнихотри собирались пытать мистера Редферна или мисс Шеридан, – невозмутимо ответил Лонгсдейл. – И, видимо, мистеру Редферну это не понравилось.

* * *

Маргарет метнулась к Энджелу. Он был без сознания, и девушка перевернула учителя на спину, стараясь не тревожить ожоги, бережно устроила его голову у себя на коленях. Наставник слабо вздрогнул, его веки с трудом приподнялись, и он пробормотал:

– Я обещал вырвать им глаза… всем… не смог…

– Ничего, вы старались, – утешила его Маргарет.

Веки Энджела снова опустились. Девушка прикусила губу и отвела взгляд от его тела; на миг перед ней все расплылось в горячей влажной пелене слез. Ожоги вблизи оказались куда страшнее, но хуже всего выглядела рука с гвоздями.

Маргарет вытерла глаза, убрала со лба Энджела волосы и прижала к нему ладонь. Лоб был горячий. Бледный румянец быстро сходил со скул наставника; его стало потряхивать от мелкой дрожи. Она накатывала волнами, словно во время лихорадочного припадка. Энджел заскреб ногами по полу, пытаясь сесть; Маргарет помогла ему переползти к борту и устроила там, поддерживая обеими руками. Он тяжело навалился на девушку, зашарил взглядом вокруг и отрывисто велел:

– Обыщите их.

Маргарет не хотелось оставлять учителя, но она встала и для начала убедилась, что никто не бежит на крики: ни толпы нежити, ни еще какие-нибудь наемники. Потом она осмотрелась в поисках оружия и, обернувшись к Энджелу за советом, с негодованием обнаружила, что он встал и, шатаясь, по стенке движется к столу.

– Эй! – рявкнула Маргарет. – Вам по башке надо дать, чтоб вы сидели спокойно?!

Наставник сосредоточил на ней блуждающий взгляд и полубезумно улыбнулся.

– Какие дядюшкины интонации… – заявил он и завалился на стену.

Маргарет успела его поймать в последний момент. Ребра Энджела ходуном ходили под ее рукой, горячее дыхание обжигало ее шею, руки тряслись все сильнее, а зубы дробно стучали. Маргарет тоже затрясло – от страха за него. Она сейчас ничем не сможет помочь, если он свалится в лихорадке… или от этой чертовой мазандранской отравы!

– Просто откат… – бормотал наставник, пока девушка тащила его к столу. – На нас всякое зелье действует медленно… плохо и недолго… хреново быть Редферном… в этом смысле…

Маргарет прислонила учителя к столу, подняла стул и усадила на него (точнее, Энджел сам упал, она только поддержала, чтоб не промахнулся). Редферн вытянул левую руку над столом и уперся локтем в край столешницы.

– Дайте щипцы, – велел он. – Поищите у этих какое-нибудь пойло. Чем крепче, тем лучше.

Маргарет подобрала щипцы и положила на край стола так, чтоб Энджел до них не дотянулся. Потом словно во сне опустилась на колени перед трупом с раздробленной шеей и принялась за обыск. Она обшаривала тела методично и деловито, с головы до ног, и только иногда перед ней все расплывалось в тумане. Тогда запахи резко усиливались, до тошноты и рези в носу, но Маргарет встряхивала головой, разгоняла туман, и вонь тоже отступала.

Наконец она свалила всю добычу на стол перед Энджелом. Фляги с выпивкой Маргарет нашла при каждом матросе и предложила наставнику на выбор целых шесть штук. Пока Энджел выбирал, девушка отступила ему за спину и спустила нижнюю юбку. Та была черной от грязи у подола, но чуть ниже колен начиналась более-менее чистая часть. Мисс Шеридан порезала юбку на бинты ножом Кёлера, сложила их около фляжек, и тут ее вдруг качнуло. Она вцепилась в стол и зажмурилась. В ушах зашумело, колени подкосились, и она осела на пол. До нее смутно донесся голос Энджела, встревоженный, зовущий, ласковый. Маргарет накренило, как корабль, и она уткнулась лицом в колени наставника.

Ощущения и сознание отказали ей – она ничего не чувствовала и не понимала; мир кружился вокруг нее, унося запахи и звуки. Оставалась только усталость, которая осела в костях и становилась все тяжелее, пока проходила сквозь нервы, мышцы и кожу. Усталость растекалась в воздухе, он густел от нее, и каждый вздох давался так трудно, что хотелось уснуть и спать, и спать, и спать – пока не проснешься дома, в кровати, в своей комнате, напротив окон, в которые заглядывает еловый бор…

– Маргарет, – шепнул Энджел. – Простите меня, родная.

Теплая сухая ладонь легла на ее лоб, и девушка со вздохом подняла голову. Энджел смотрел на нее сверху вниз. Его глаза были такие большие, и теплые, и глубокие, что Маргарет тонула в них, как в темном жидком янтаре. Она сжала руку Энджела и прильнула губами к худым длинным пальцам.

– Простите за это все, – тихо повторил он. – Простите, если сможете.

Маргарет поднялась, держась за стол, и взяла щипцы. Тяжелые.

– Дайте их мне и возьмите…

– Нет, – сказала девушка, – я сама.

Энджел помолчал, потом положил левую руку на край стола и прижал правой.

– Откройте сначала фляжку. Зальете каждую дырку. Не дергайте гвоздь и не расшатывайте. Сразу рвите.

Ухватить щипцы одной ладонью Маргарет не смогла, только двумя, а потому придавила руку Энджела коленом. Как только ухитрилась при корабельной качке.