Текст книги "Тигры Редфернов"

– Не знаю. На то могли быть причины…

Лонгсдейл нахмурился и медленно поднял взгляд на комиссара:

– Вы сможете найти Редфернов?

Пес почему-то тихо вздохнул и лизнул руку консультанта.

– А вы хотите их увидеть?

Лонгсдейл долго молчал, напряженно раздумывая, и наконец сказал:

– Да. Хочу.

16 сентября

Маргарет полулежала в кровати, завернувшись в плед, и смотрела в окно. Это ее кровать, и ее комната, и ее подушка – но так странно вновь оказаться здесь, видеть в окно ту же улицу и те же дома по соседству. Вчерашний день едва запомнился девушке: она смутно осознавала, что сперва долго плакала, уткнувшись в мягкую мамину грудь, потом была горячая ванна, какая-то еда – и еще прекрасное лицо в золотом ореоле, а потом Маргарет уснула, крепко держась за руку отца.

«Валентина, – подумала девушка. – Наверное, это была Валентина…»

Она поерзала на кровати. Мама послала горничную в магазин белья, и теперь корсет немилосердно впивался в бока, грудь и спину Маргарет. За полгода она начисто отвыкла от этих дивных ощущений. Слава богу, без кринолина пока обошлось, хотя в юбке и блузке старшей дочери миссис ван Аллен Маргарет было неуютно.

Братья не отходили от нее все утро, и мама с трудом отогнала их, когда у мисс Шеридан от всех новостей уже голова пошла кругом. Маргарет и не подозревала, как сильно выросли младшие за полгода и сколько всего хотят ей рассказать. Папа ничего не рассказывал – молча сидел в кресле рядом, не сводя с дочери взгляда и не выпуская ее руки. Когда Эдвин наконец увел младших, отец спросил:

– Этот человек тебя не обижает? – и она чуть не умерла от стыда.

Папа поседел и постарел лет на десять. Девушка всхлипнула и потянулась его обнять. Отец прижал ее к себе и погладил по голове. Маргарет тихо шмыгнула носом. Она не могла удержать рядом и свою семью, и Энджела – и знала, что ей все равно снова придется выбрать. Но у нее не хватило смелости сказать об этом папе.

Теперь, когда они дали ей время подумать, Маргарет должна была решить. Она могла остаться в своей уютной маленькой комнате, рядом с мамой и папой, с братьями, с кузенами, с дядями и тетями; но как ни старалась думать только о них, ее мысли вновь и вновь возвращались к Энджелу. Здоров ли он? Добрался ли до врача? Помог ли ему хоть кто-нибудь? Вдруг ему прямо сейчас нужна помощь, вдруг он один, слишком устал или упал без сознания где-нибудь по дороге домой! А если его и лечат – заботятся ли о нем как следует?

Найдет ли она его снова? Увидит ли еще хоть раз? Хотя он и обещал, но…

Маргарет прикусила задрожавшие губы. Воспоминания обо всем, начиная с похищения, сейчас подернулись мраком, из которого, как вспышки пламени, проступали омерзительные картины. Они тревожили ее даже во сне, но вчера она слишком устала, чтобы просыпаться от кошмаров, и только глубже впадала в забытье. Теперь эти кошмары опять окружали девушку, и реальный мир отдалялся, растворяясь в мучительных воспоминаниях, пока кто-то не положил руку ей на плечо и не шепнул:

– Маргарет…

Она взвилась с кровати. Рядом стоял Энджел – все еще слишком исхудавший и бледный для здорового, и Маргарет замерла на месте, страшась к нему притронуться. Вдруг ему все еще худо? Энджел с улыбкой протянул ей руку. Девушка недоверчиво коснулась гладкой кожи там, где еще вчера были раны.

– Не бойтесь, – сказал наставник. – Мне не больно.

Маргарет бережно взяла его руку и прижалась губами к ладони. Энджел вздрогнул, попытался высвободиться, но как же она могла его отпустить? Пульс на запястье учащенно забился под ее пальцами; его ладонь была сухой, теплой, целой… но вдруг все сейчас исчезнет, вдруг он обманывает, чтобы успокоить ее, и там на самом деле только багровые воспаленные рубцы?!

– Я вам объясню, позже, – шепнул Энджел, погладил девушку по щеке и хотел обнять, но Маргарет испуганно отпрянула, при этом накрепко вцепившись в его руку. Ему же будет больно! Наставник мягко высвободился из ее хватки и расстегнул рубашку.

В волосах у него на груди остались полосы гладкой кожи там, где были ожоги. Маргарет коротко, с облегчением вздохнула. Энджел, помедлив, взял ее руку и прижал к своей груди. Девушка ощутила под ладонью стук его сердца, и к глазам вдруг подступили слезы. Остаться здесь – значит больше никогда его не увидеть!..

– Ну же, не надо, Маргарет, – ласково сказал он. – Уже все в порядке. А вы…

Она прильнула к Энджелу и крепко обвила его руками. Он оказался теплый, как большой кот, его собственный еле уловимый запах смешивался с ароматом туалетной воды, и он все еще был такой худой, что ребра проступали под кожей. Маргарет коснулась губами полоски кожи на его груди, и он как-то странно, прерывисто вздохнул. Девушка тут же встревоженно отстранилась, чтобы посмотреть в лицо наставнику. Она едва успела заметить, как изменился за миг его взгляд – нежный, пронизывающий насквозь, алчный, – и губы Энджела горячо прижались к ее губам.

Он сдавил ее в объятиях, как в тисках, и его поцелуи не имели ничего общего с теми, что Маргарет позволяла некоторым своим поклонникам… когда-то очень давно. Жгучие, долгие, больше похожие на непристойные ласки – никто из этих сопливых щенков не целовал ее так безумно и жадно, и никому она не отвечала тем же так, что губы горели. Энджел сжал в кулаке ее волосы, не давая отстраниться и вздохнуть, и она вцепилась в него, когда голова закружилась. Коснуться – скорее! – его лица, и шеи, и груди, – убедиться наконец, что он невредимый, живой, настоящий, рядом, запустить пальцы в густые волнистые волосы, целовать нежные белые веки, ресницы и острые скулы. Ее бросило в жар от горячего тепла, исходящего от его тела…

…и они как-то оказались на кровати. Так сладко ощутить тяжесть его тела, когда он вдавил ее в постель, так безопасно очутиться в тесноте между одеялом и Энджелом! Жаль, у нее не шесть рук, как у мазандранской богини. Вот уж тогда бы она его обняла!

Энджел целовал ее так жадно, словно боялся, что она исчезнет. Вдруг его губы горячо прильнули к ее груди, потому что рубашка почему-то расстегнулась, а его рука прошлась по бедру Маргарет под юбкой и крепко сжала. Девушка от неожиданности дернулась всем телом и слабо вскрикнула.

Энджел замер. Он несколько секунд прижимался к ней, его дыхание жарко щекотало шею и грудь, волосы – щеку Маргарет, а потом пробормотал:

– Нет, хватит, еще рано, – и соскользнул на постель.

Мисс Шеридан осторожно перевела дух и стала застегивать пуговки, понемногу заливаясь краской от корней волос до самой шеи. Тем более что Энджел все еще смотрел на нее из-под полуприкрытых век и даже не думал привести в порядок свою одежду! Как это вообще получилось… Маргарет украдкой дотронулась до припухших губ, поразмыслила и улеглась рядом с Редферном, положив голову ему на плечо. Энджел поцеловал девушку в макушку.

– Еще рано? – спросила она и взъерошила пальцем темные завитки на его груди. Интересно, он так и останется в полосочку?

– Да. Не дразните меня. – Он прижал ее руку.

– Вам неприятно?

– Приятно. Вот потому и не надо.

– Почему?

– О! – Энджел вложил в один звук столь много, что Маргарет не утерпела, подняла голову и грозно спросила:

– Что вы от меня скрываете? Вы на что-то намекаете, но я никак не пойму на что!

Наставник воззрился на нее сначала удивленно, потом недоверчиво и, наконец, ошеломленно.

– То есть как вы не понимаете? Разве вы не понимали, что с вами хотели сделать матросы Ройзмана?

– Что-то омерзительное, – тихо сказала Маргарет. – Но при чем тут они? Вы же не станете делать то же самое?

– О боже, – пробормотал Энджел и отодвинулся.

– Вы не хотите меня трогать, потому что эти люди меня трогали? – дрогнувшим голосом спросила девушка. – Вам противно?

– Конечно, нет! Как вам пришла в голову такая дичь?!

– Тогда почему вы сердитесь?

Он молча посмотрел на Маргарет, притянул к себе и обнял.

– Никогда, – пробормотал он, – никогда больше не повторяйте такой ереси.

…ей никогда не было так уютно и спокойно, как сейчас, когда они лежали, прижавшись друг к другу, и она чувствовала ровное глубокое дыхание Энджела, его особый запах, стук его сердца. Она и не знала, что у мужчины может быть такая приятная на ощупь кожа… Маргарет поглаживала носочком туфельки его ногу. Ни один ее ухажер не мог с ним сравниться.

– Давайте пока оставим это, – проговорил хрипло Энджел. – Вам нужно время, чтобы все забылось. А потом…

– Потом? – подтолкнула его Маргарет.

– Потом я дам вам книжку.

– Какую?

– Анатомический атлас.

– Зачем? – после секунды изумленного молчания поинтересовалась девушка.

– Затем, чтобы вы изучили неочевидные под одеждой отличия мужчин и женщин.

– Почему вы сами не можете мне этого объяснить?

– А как вы себе это представляете? – осведомился Энджел с каким-то странным выражением на лице.

– Тогда покажите.

Он прикрыл глаза ладонью и пробормотал:

– Как? Как вы смогли дожить до такого возраста и… в годы моей юности даже запертые в монастыре двенадцатилетние девицы – и то ухитрялись узнать!

– Узнать что? Ну Энджел! – Маргарет нетерпеливо его затормошила.

Он некоторое время молчал, видимо, собираясь с мыслями, вздохнул и проворчал:

– Почему этим вообще не озаботилась ваша мать? Она что, решила отложить это до вашей свадьбы?

– При чем здесь моя свадьба?

Энджел вперился в нее пронизывающим взором и медленно произнес:

– Маргарет, как вы представляете себе первую брачную ночь?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – пожаловалась девушка, вконец запутавшись. – Какое отношение чья-то брачная ночь имеет к вашим объяснениям? Почему вы не можете мне просто показать?

– Если я вам покажу, то ваша девственность необратимо пострадает.

– Почему?

– Господи, до чего я дожил… – с тоской пробормотал Энджел.

Маргарет возмущенно засопела. Наставник скрывал от нее что-то важное, а туманные намеки она терпеть не могла с детства. Но если Энджел не хочет рассказать, из него клещами ответа не вытащишь, поэтому девушка не стала настаивать на немедленном срыве покровов.

– Как вы сюда попали?

– Ваш родители снова поставили зеркало в гардеробной. Наверное, надеялись, что вы вернетесь или Лонгсдейл найдет способ вас выследить. – Редферн сел и стал застегивать рубашку. – Куда вы хотите – в замок или в Авентин?

Маргарет притихла. Он выжидательно смотрел на нее.

– Я должна сказать маме и папе.

Энджел нахмурился, отвел взгляд и опустил голову.

– Я был неправ, когда запретил вам встречаться с ними, – наконец сказал он. – И был неправ, когда вынудил вас оставить дом.

– Вы меня не вынуждали.

– И к чему это привело? Я едва смог вас защитить, и если вы намерены остаться, то не надо заставлять себя… – Его тон становился все более раздраженным, и Маргарет мягко сказала:

– Я себя не заставляю. И тогда не заставляла, и сейчас.

– Я не хотел… и сейчас не хочу, чтобы вы виделись с ними. Но…

– Почему не хотите? – спросила Маргарет. Наверное, Энджел опасался, что ее семья причинит ей вред, но колоть его тем, что не все семьи такие же, как его собственная, было неправильно. Особенно сейчас.

– Вы сможете встречаться с ними так часто, как захотите. Впрочем, если вы решите остаться здесь, то я… – Энджел сжал губы, но потом все-таки с усилием выдавил: – Мы придумаем что-нибудь с вашим обучением, если… если вы хотите продолжить.

Это далось ему нелегко, и он угрюмо замолчал. Маргарет знала, как тяжело ему признавать свою неправоту и уступать другим. Она взяла наставника за руку и шепнула:

– Я скоро вернусь. Дождитесь меня.

17 сентября

Этим утром последние матросы с «Кайзерштерн» отправились восвояси. Дело можно было считать закрытым. Натана такой результат, понятно, не устраивал, однако поделать с этим комиссар ничего не мог. Почти весь департмент до сих пор разгребал последствия городского бунта, которые вызывали ностальгию по революционным временам и декрету «пуля на месте» за уголовные преступления. Кроме того, даже если Бреннон и не оказался бы занят с утра до ночи, то он все равно не мог придумать, что делать с Ройзманом. Не находилось не то что способа привлечь гада к суду, но даже способа доставить его в этот самый суд.

– Сэр, к вам миссис Шеридан, – доложил дежурный, и Бреннон обреченно кивнул. Все равно сестра до него доберется. Ей наверняка есть что сказать, хотя комиссар предпочел бы, чтобы она оглашала свое мнение где-нибудь в другом месте.

– Добрый день, Марта, – с некоторой настороженностью начал он. – Как там Пегги? Прости, что не заходил…

– Она опять ушла, – тихо проговорила Марта. Натан опустил бумаги, которыми прикрылся, как щитом, встал и усадил сестру на стул. Она крепко сжала руку Бреннона.

– Почему? – прошептала миссис Шеридан. – Что ее тянет за ним? Почему после всего, что с ней было, она опять ушла к нему?

Натан молчал. Он даже не пытался прикинуться удивленным, потому что знал: Пегги все равно останется с Редферном. Комиссар не сомневался в этом с тех пор, как увидел их на корабле.

– Я ведь даже ни разу его не видела. – Марта наконец взглянула ему в глаза. – Скажи, почему она снова от нас ушла? Неужели мы любим ее меньше, чем этот… этот ее…

– Дело не в том, – как можно мягче ответил Бреннон. – Не в том, что она вас не любит или думает, что вы ее не любите. Просто она… она… Марта, ты ведь поступила так же, когда встретила Джозефа.

– О господи, – пробормотала сестра, – почему они всегда делают то, от чего мы стараемся их защитить?

Бреннон осторожно обнял женщину.

– Я так старалась, – сдавленно сказала Марта, – все сделала, чтобы никто не вспомнил, что ее мать – из деревни, чтобы она была как леди! Чтобы с ней никогда не произошло того, что с нами! Почему, почему ей все это не нужно?

– Ей нужно, – неуклюже утешил ее комиссар. – Просто она, ну… наверное, наследственность…

– Джозеф на мне женился, а этот? Он же никогда на ней не женится! Что станет делать, когда забеременеет? Куда ей пойти, если… – Марта судорожно выдохнула. – Какое там если! Он наиграется и выбросит ее вон, как кошку, а мы даже не знаем, где ее искать!

– Она сама нас найдет. Пегги может за себя постоять.

«Он ее научил», – подумал Натан: он уже не был уверен, что пироман выгонит Пег, даже если обрюхатит. Полный мучительной тоски взгляд, которым Энджел ее провожал, когда она уходила с семьей, крепко врезался комиссару в память. А уж как Редферн на нее смотрел после того, как растерзал доргернского матроса…

– Как Джозеф? – спросил Бреннон.

Марта вытерла перчаткой глаза.

– Хорошо. Лучше, чем я боялась. Она сказала, что станет навещать нас, и Джо как будто смирился. Он словно знал, что она уйдет.

Какое нежданное великодушие со стороны пиромана. До того этот тип позволял два письма в месяц – одно дяде, одно маме, и те наверняка читал.

– Может, это и к лучшему, – вдруг сказала Марта, шмыгнула носом и полезла в ридикюль за носовым платком. Бреннон сунул ей свой. – Господи, Натан, она подогрела чашку с чаем прикосновением пальца! Моя дочь даже не задумалась, что делает, просто сделала и все! Разожгла камин просто так, рукой! Натан, – сестра вцепилась ему в локоть, – с ней все в порядке? Этот человек, он не сделал с ней ничего… такого? Он не превратил ее во что-нибудь… нечеловеческое?

– Нет, – успокоил ее комиссар, хотя внутри весь похолодел. Ему никогда не приходила в голову такая мысль, а ведь пироман вполне на это способен! В конце концов, разве глупая девчонка может осилить обучение магии и всяким заклятиям вот так просто?

– Откуда тебе знать? Можно подумать, ты в этом разбираешься. Лучше спроси у профессионала. Мистер Лонгсдейл, он же в этом понимает?

– Да. Я спрошу, обязательно.

В дверь снова постучали, дежурный, кашлянув, сообщил, что комиссара ждут в допросной по делу Хадсонов. Марта поднялась, поправила шляпку и вернула Натану платок. Бреннон решил проводить ее до крыльца и прихватил папку с делом о семейке грабителей, передающих фамильный бизнес по наследству.

Когда комиссар с сестрой вышел на крыльцо, то Валентина, которая принимала у поставщиков ящики с чаем, помахала Натану рукой и приветливо кивнула миссис Шеридан. Марта слегка поклонилась в ответ, задумчиво перевела взгляд с вдовы на комиссара и проговорила:

– Ну, насчет тебя мне все ясно. А вот она-то что в тебе нашла?

– Гх-х-х… – Бреннон попятился к спасительной двери.

Сестра посверлила его орлиным взором и сухо осведомилась:

– Надеюсь, ты предпринял хоть какие-то шаги?

– Эм… ну… миссис ван Аллен заводила об этом разговор…

– Миссис ван Аллен! – фыркнула Марта. – Ты мужчина или вошь? Прекрасная женщина ждет не дождется, когда ты наконец затащишь ее в церковь, а ты? Да тебе даже детей делать не надо – вон уже пятеро готовых!

Бреннон почувствовал, что краснеет, как кирпич при обжиге, нашарил дверную ручку и торопливо юркнул под спасительную сень департамента.

* * *

– Я получил письмо. – Лонгсдейл протянул Бреннону весьма пухлый конверт. – Мне ответил один из моих доргернских коллег, которым я писал еще из Бресвейн. Он оказывал помощь консультанту, которого, как мы теперь знаем, захватил в плен Ройзман. Тогда это исчезновение было загадкой даже для самой жертвы. Ройзману удалось полностью скрыть и свое лицо, и место заточения от пойманного консультанта.

– Ну-ка, ну-ка! – встрепенулся комиссар, поставил на столик у камина чашку с чаем и вытащил из конверта письмо. Листы бумаги были заполнены двумя разными почерками. – Тут, как я понимаю, приложен отчет пострадавшего консультанта?

– Да. Читайте.

– На доргернском?

– Ах да, простите. – Лонгсдейл провел над стопкой листков рукой и пробормотал заклинание. Непонятные слова преобразились в риадские, и Натан жадно погрузился в чтение. В письме Герхард Бергман рассказывал, как однажды на пороге его дома появилась его коллега, о которой он давно ничего не слышал и считал, что она покинула страну.

– Регина Эттингер?! Кто это?!

– Консультант, ставший жертвой Ройзмана.

– Но она же женщина!

Лонгсдейл озадаченно нахмурился:

– Да, а что?

– Но она же консультант! – не успокаивался комиссар. – Как женщина может быть консультантом?!

– Обыкновенно, – невозмутимо сказал Лонгсдейл. – В числе моих коллег тридцать восемь женщин. Почему вас это так нервирует?

– Боже мой, – пробормотал Натан. Ему и в голову не могло прийти… Он с трудом сосредоточился на письме, и тут его как магическим током шарахнуло: а вдруг пироман готовит из Пегги консультантку?!

– Редферн! Господи, вдруг Ройзман не ошибся, а просто перепутал человека?! Вдруг это Пегги пироман изменяет, чтобы…

– Мисс Шеридан ничуть не изменилась. Она такой же человек, каким и была.

– Почему вы так уверены?

– Я всегда отличу нормального человека от того, кто подвергся магическому влиянию. Как и Рейден.

– Но она же колдует…

– Этому можно научиться. Как игре на скрипке. Сложно и не всем дается, но можно. Вы будете читать?

Пес смерил Бреннона насмешливым взглядом и блаженно растекся по ковру, словно рыжая лужа. Комиссар снова постарался вникнуть в убористые строки. Куда делись все эти робкие, кроткие женщины, которые боятся без мужа высунуть нос из дома?

Мисс Эттингер не знала ни лица своего похитителя, ни места, где он ее держал, однако постаралась припомнить все подробности своего заточения. От большей их части у Бреннона мороз прошел по коже – нельзя делать с женщиной такие вещи, даже если она консультант! Да ни с кем нельзя…

– Ройзман пытался восстановить процесс, исходя из его результата, то есть наличного консультанта, – пояснил Лонгсдейл. – К тому времени он, вероятно, уже выследил мистера Редферна и, когда не достиг успеха с фройлен Эттингер, решил поймать того, кто знает сам процесс.

Похоже, от радости Ройзман ослабил бдительность, и мисс Эттингер удалось сбежать. Она выбралась из его лабораторий по руслу подземной реки, которая снабжала Ройзмана водой.

– Что такое спектр искажения? – спросил Бреннон, дочитав до выводов мисс Эттингер, в которых с трудом понял примерно четверть. – Что значит «широкий спектр искажения включает в себя пространство площадью не менее одной квадратной мили»?

Лонгсдейл долго думал, явно подбирая для объяснения самые простые слова, и наконец произнес:

– Ройзман маскирует свое место обитания. Спектр искажения – это то, насколько сильно и в каких аспектах маскирующие чары, скрывающие объект, воздействуют на реальность. В центре пространства, затронутого магией, находится лаборатория Ройзмана. Но ее никто не увидит, пока не пересечет границу искажения.

– Но что мешало мисс Эттингер оглянуться и запомнить, где она была?

– Вы не поняли. Эти чары так искажают видимую реальность, что вы даже не поймете, где искать эту границу. Они формируют «слепое пятно» – добравшись до границы, вы непроизвольно свернете в сторону и даже не осознаете, что свернули. Вы будете годами блуждать около самой границы и никогда ее не пересечете, потому что всегда будете сворачивать. Едва фройлен Эттингер вышла за границу, как сразу же перестала понимать, где эта граница находилась. Вам хоть немного понятно? – почти с отчаянием спросил Лонгсдейл.

– Ага, – отрешенно отозвался комиссар. Эту штуку бабки в деревне называли «плутень» – но кто ж знал, что она и впрямь существует?!

– Собственно говоря, – голос Джен резко прозвучал над плечом Бреннона, – такую преграду даже консультантам преодолеть не по силам, не то бы они давно это гнездышко по камню раскатали. Но я-то – не консультант. И вообще не человек. Меня таким фокусом не провести.

Бреннон повернулся к ней. Девушка стояла перед ним, скрестив руки на груди, гордо задрав подбородок, и почти просительно смотрела комиссару в глаза. Какой бы ведьмой она ни была и что бы ни говорила – она прекрасно понимала, что значит смерть шестидесяти двух человек. Она отчаянно хотела оказаться полезной – но наверняка понимала, что сделанного уже ничем не исправишь.

– То есть ты сможешь увидеть эту границу?

– Да.

– Хорошо, – сказал Бреннон, и ведьма радостно встрепенулась. – Проблема только в том, что прочесывать весь Доргерн – это очень долго. Надо знать хотя бы примерно, в какой области искать.

– Матросы «Кайзерштерн» упоминали, что Ройзман вел свой корабль в Дессенберг. Это юго-восток Доргерна, в соседней провинции добывают белый тальк, которым пользовался Ройзман. С помощью чешуи морского змея мне удалось более-менее проследить его путь. Вот. – Лонгсдейл положил на столик карту. Южнее Дессенберга он обвел красным карандашом область побережья. – Примерное место высадки.

«Вот бы еще пиромана к делу припахать!» – подумал Бреннон и тут же устыдился. Редферна он оставил в таком разобранном состоянии, что было бы просто бесчеловечно требовать от него какой-то помощи. Хотя Ройзман отдавил Энджелу болезненные места достаточно сильно, чтобы тот воспылал жаждой мести.

– Недурно, – в задумчивости проронил комиссар. Пес положил морду ему на колено и проникновенно уставился в глаза. – Уверен, что Ройзман постарается причалить так, чтоб оказаться как можно ближе к родному дому.

– Не факт, – покачал головой консультант. – Не забывайте о телепортации.

– Если он на нее способен после болтанки по волнам верхом на змее, – возразила Джен. – Хотя вшивый гад мог припрятать парочку амулетов, которыми воспользовался, едва выполз на сушу.

– Но тогда есть вероятность отследить их использование. Даже если Ройзман затер следы, я сумею их найти.

– Рассчитывать на официальную поддержку нам не приходится, – сказал Бреннон. – Скажите, вы сможете привлечь к делу еще хотя бы одного консультанта?

– И тогда нас будет целых шестеро! – в ехидном воодушевлении воскликнула Джен. – Считая живность.

– Я свяжусь с доргернскими консультантами, – кивнул Лонгсдейл. – Ройзман представляет серьезную опасность, и я уверен, что они не откажут нам в помощи.

– Нам понадобятся амуниция, оружие, боеприпасы, карта местности, транспорт до места и обратно, а также запас лекарств для оказания срочной помощи.

– Вы будете брать его живьем? – неожиданно перебила комиссара ведьма. Он сжал губы, помолчал и наконец процедил:

– Нет.

* * *

Бройд раздраженно затянулся сигарой, окурил Натана ароматным дымом и спросил:

– Почему вы так уверены, что Ройзман не утонул по пути домой?

– Потому что дерьмо не тонет, – буркнул комиссар. – Даже если он сдох милостью Божьей, его логово надо зачистить, а то мало ли какая нежить там торчит, со скуки перегрызая решетки на клетках.

– Вчетвером, – грозно сказал шеф полиции.

– Может, нас будет больше.

– Возьмете мисс Шеридан для повышения боеспособности?

– Нет, но Лонгсдейл организует помощь консультантов Доргерна.

– В виде еще одного джентльмена с собакой?

Бреннона потревожила смутная мысль о мисс Эттингер, но он отогнал ее как явно глупую.

– Я ведь не смогу вас отговорить, – вздохнул Бройд. – Не так ли?

– Ройзман не остановится и захочет отомстить. А он тип упорный, настырный, с массой возможностей нагадить.

– Отличный аргумент, – буркнул шеф. – Ладно, идите… но отпуск за ваш счет!

– Разумеется, сэр, – кротко отвечал комиссар и вычел из будущих расходов в этом месяце новую дверь на кухню. На своем этаже, на подходе к кабинету, Бреннона перехватил дежурный.

– Сэр, у вас там посетитель.

– Вы пустили кого-то в мой кабинет? Какого черта?!

– Он сам! Я… я даже шелохнуться не успел! И войти не дает! Я пытался! Дверь не открывается!

– Как он выглядит? – процедил комиссар, уже догадываясь, кто почтил его визитом.

– Высокий, худой, – сглотнул дежурный. – Такой с глазами…

Бреннон молча подошел к двери, бухнул в нее кулаком, она плавно отворилась. Редферн скучающе качал ногой, сидя в кресле комиссара и листая отчет о вскрытии миссис Остин, жертвы отравления мышьяком.

– Свободен, – буркнул Натан и захлопнул дверь.

Снаружи послышались удаляющиеся шаги дежурного, быстро переходящие в бег.

– Оклемались, я смотрю? – мрачно осведомился Бреннон. Пироман все еще был худее, чем обычно, но выглядел вполне бодро. Он швырнул папку на стол и фыркнул:

– Этой чушью вы тут занимаетесь с утра до ночи? Вам так много за это платят?

«Вот она – радость узнавания», – кисло подумал комиссар. Теперь-то пироман вел себя совершенно привычно.

– Где Пегги?

– Дома, в безопасности. У меня дома, – с нажимом повторил Редферн, поднялся и поставил на стол довольно большой чемодан. – Здесь все, что нам нужно.

– Нам?

– Мне, вам, Лонгсдейлу с его псом и ведьмой. Вы же не намерены простить Ройзмана с истинно христианской кротостью?

– А вы, значит, хотите помочь нам заловить гада.

– Нет, – процедил Редферн, – я хочу живьем содрать с него шкуру, но мне потребуются ассистенты.

Бреннон хмыкнул. Видимо, личная встреча с Ройзманом несколько поуменьшила уверенность пиромана в своих силах.

– Мы уже занимаемся этим вопросом.

– Так же успешно, как в случае с «Арандхати»? – поднял бровь Редферн, отщелкнул замочки на чемодане, открыл его и развернул к комиссару. Тот какое-то время молча взирал на содержимое, а потом осторожно спросил:

– Что это за хрень?

– Некоторая часть экипировки, которую я разработал для людей. Она предназначена для защиты и увеличения боеспособности обычного человека. Вот, например, средство связи. – Редферн выудил из чемодана какую-то извилистую штуку. – Надеваете, закрепляете около уха и рта…

– Прямо на голову, что ли? – опасливо спросил Натан. Амулет он все еще носил. Но не на голове же!

– Оно не помешает вам думать, – язвительно уверил его пироман. – Оно абсолютно безвредно. – Энджел бросил шляпу на подлокотник кресла, надел серебристую извилину и потыкал в нее пальцем: – Сюда надо говорить, отсюда – слушать.

Натан пристально изучил две шишечки – красную для говорить, зеленую для слушать.

– А как оно работает?

Пироман вылупил на комиссара глаза, как кот – на мышь, помолчал и почти кротко ответил:

– Это очень долго объяснять.

– Попробуйте как для тупых. И покороче.

– Я не могу покороче объяснить все про развитие науки и магии за последние сто пятьдесят лет. Вы знаете, что такое радиоволны и как на них влияет магический ток?

– Ну мозги не зажарит, когда рванет?

– Оно не рванет! – вознегодовал Редферн. – Отличная, многократно проверенная вещь!

– Угу, надеюсь, хотя бы последний испытатель выжил? А это что?

Пироман выхватил из-под носа у комиссара более знакомый предмет – широкие наручники на короткой цепи. Из-под лака, покрывающего металл, мерцали темно-синие знаки.

– Это для Ройзмана. Аналог наручников, в которых он держал нас.

Бреннон оживился. Наручники ему понравились – они застегивались на диковинный замок, который почти полностью сливался с поверхностью. Редферн неохотно добавил:

– Хотя я не знаю, насколько они будут эффективны против Ройзмана, который покрыт чертовыми менди, как сыр плесенью. Мы с Маргарет перерыли немало книг о мазандранской магии, но она слишком сложна и, гм… непривычна. Совсем другие принципы.

– У чего именно?

– У всего.

Бреннон поскреб баки и закатил пробный шар:

– Здесь этим лучше не заниматься. Предлагаю встретиться завтра у Лонгсдейла и все обсудить. Вы понимаете, что он привлечет к делу доргернских консультантов и, если вы отправитесь с нами, они вас увидят?

– Да, – сквозь зубы бросил Редферн и убрал все обратно в чемодан. – Мисс Шеридан привела мне кое-какие аргументы в пользу… в пользу некоторого изменения моих отношений с ними. В конце концов, если б я сразу узнал, что один из консультантов похищен, то еще неизвестно, чем бы закончилась для Ройзмана наша первая встреча.

– Чего вы их так не любите? У вас же одно общее дело, вы занимаетесь производством чертовой кучи их амулетов, оружия и прочих игрушек, так в чем причина?

Редферн защелкнул замки на чемодане и поставил его под стол Бреннона.

– Это вам. Считайте подарком за спасение моей шкуры. Когда мы встретимся?

– Завтра в девять утра.

Редферн взялся за шляпу и трость. Трость, заметил Бреннон, была та же, которую пироман носил раньше. Тонкое, еле видное кольцо на пальце – тоже. Как он их достал с затонувшей «Арандхати»?

– Как вы? – спросил комиссар. – Как себя чувствует Пегги?

– Неплохо, – так же сдержанно ответил Энджел. – Все еще устала и не очень хорошо спит, но ей намного лучше.

– А вам?

– Почему вы спрашиваете? – подозрительно осведомился Редферн. – Думаете, я свалюсь в обморок от истощения?

– Потому что люди так делают. Потому, что не хочу, чтобы вы пустили прахом все мои усилия по вытаскиванию вас из задницы. Это называется заботиться.

– Но…

– Вы тоже это практикуете в отношении Маргарет. Не так ли?

Энджел не ответил, отвернулся и вышел, не попрощавшись.

20 сентября

На юго-восточном побережье Доргерна было холодно. Дул пронизывающий сырой ветер, в воздухе пахло солью, под ногами хрустела галька. Бреннон пересчитал своих: Лонгсдейл, пес, ведьма, Двайер. Вчера Натан весь вечер тщетно отговаривал детектива от этой глупости, взывая к разуму и чувству самосохранения: