Текст книги "Тигры Редфернов"

– Какого черта?! – рявкнул Бреннон.

– Эй! – закричала Маргарет и вцепилась в плечи и локоть Лонгсдейла. Его мышцы были просто каменными, и девушка втиснулась между ним и Энджелом. – Прекратите! Что на вас нашло?!

Лонгсдейл перевел взгляд на нее – и смотрел неотрывно, словно боялся отвести глаза, с такой нежностью, что у Маргарет сердце сжалось. Выпустив Энджела, он обнял ее одной рукой, а другой притронулся к запекшейся ране на ее щеке. Затем прошептал заклинание; по щеке протянуло приятным теплом, и боль исчезла. Маргарет подняла руку и невольно коснулась его руки. Взгляд консультанта задрожал и стал рассредоточиваться.

– Нет, нет-нет! – вскрикнула девушка и вцепилась в Лонгсдейла. Опять! Как в прошлый раз! – Куда вы уходите?!

Внезапно Энджел вцепился в нее и зашипел:

– Оставьте его!

– Вы, трое! – заорал Бреннон; справа в корабль как будто ударил кулак, и судно резко накренилось на левый борт.

* * *

Пес метнулся в сторону, пропахал когтями тлеющие борозды в полу и вытянулся вдоль борта. Комиссара с такой силой впечатало в мягкий бок, что вышибло из груди весь воздух. Мимо него почти единым клубком прокатились Лонгсдейл, Маргарет и Редферн. Грохнул об стену графин, опрометчиво забытый кем-то на столике у кровати, следом посыпались подушки и постельное белье. Мимо Натана со свистом пронесся поднос с едой, оставляя за собой след из мазандранского острого рагу и пряных хлебцев, и украсил иллюминатор длинной трещиной.

– Комиссар! Сэр!

Бреннон кое-как приподнялся на локтях. В дверном проеме висела ведьма, обеими руками вцепившись в притолоку и упираясь ногой в дверной косяк.

– Мы в порядке! Ты цела?!

– Да! Началось! Шторм!

– Где матросы?!

– На палубе! Сейчас спустятся!

– Тащи всех сюда!

Комиссар обернулся к зеркалам. Они, слава богу, были целы и работали: в них ничего не отражалось, кроме синего неба с россыпью звезд. Он заскреб руками по полу, пытаясь встать, и быстро признал бесполезность всех усилий. Корабль страшно скрежетал, кренясь на левый борт все круче.

– Скорей! Нога здесь, нога там! Лонгсдейл, вашу мать!

– Тут! – бодро, хоть и несколько сдавленно отозвался консультант из-под Пегги и пиромана.

– Займитесь этими чертовыми зеркалами! Пока они еще целы!

Консультант послушно отодвинул в сторону Редферна с Маргарет и перебрался к зеркалам. По счастью, все шкафы и полки были крепко прикручены к полу и стенам, а дверцы – заперты на ключ. Они с честью выдержали град книг и склянок, обрушившихся на них изнутри от резкого наклона судна. Правда, теперь в стеллажах что-то клубилось и булькало. Лонгсдейл забормотал заклинание над первым зеркалом, а Натан обернулся к племяннице:

– Пегги, ты в порядке?

– Относительно, – немного сипло ответила девушка. – А ты?

– Ничего. Редферн, вы можете помочь Лонгсдейлу?

– Нет, – раздраженно сказал пироман и поднял руку с браслетом. – Пока на нас эта дрянь – никакой магии.

– А если его распилить? Лонгсдейл как-то избавился от цепей с похожими рисунками.

– О, да чтоб вас! – рявкнул Энджел. – Похожие рисунки! Это ни черта не похожие рисунки! Дефо нанесла руны на первый попавшийся предмет, а это, – он потряс рукой, – специально изготовленная вещь, с интегрированными в ее состав менди, которые…

– Не орите, я уже понял, – оборвал его комиссар, подумав, что это весьма недурная штука. Поймал колдуна, надел браслет – и вперед, в камеру, на допрос, в суд…

– Не надо рассуждать о том, в чем ни черта не понимаете, – пробурчал Редферн, но гораздо спокойнее. Может, дело было в Маргарет, которая уютно прильнула к его боку. Энджел заботливо ощупал ее и зашептал что-то по-иларски. Корабль мотало, как пьяного, и Бреннон немного завистливо заметил, что пироман с редкой прозорливостью устроился в единственном углу, в котором меньше всего бултыхало. Даже пес цепко впивался когтями в пол, чтобы устоять на месте.

– Они настроены на театр, – сказал Лонгсдейл. По одному шкафу рядом с ним уже пошла трещина, из которой сочится дым.

– До сих пор?

– Да. Видимо, Рагнихотри не пользовался зеркалами с того дня.

– Ладно, не будем терять время. По сколько человек сможет пропустить каждое?

– Оптимально – по двое.

Комиссар поскреб бородку. В иллюминатор с силой хлестала вода, и трещина на нем быстро расширялась. Корабль выровнялся, но от каждого удара волн казалось, что он вот-вот расколется, как орех. Угрожающее шипение и бульканье в стеллажах тоже не радовали. Пес перебрался к ним и напряженно принюхался.

– А если больше?

Лонгсдейл поразмыслил.

– Максимум – по трое. Но тогда есть вероятность разрыва тропы. Корабль крайне нестабилен, и я бы все же не стал рисковать.

– Хорошо. Тогда по двое. Когда они будут готовы?

– Уже, – невозмутимо сообщил консультант. – Тропа проложена.

– Тогда начнем с этих. – Комиссар ткнул пальцем через плечо в Энджела и Маргарет. Пироман кое-как поднялся на ноги и, держась за стену и за Пегги, добрел до зеркала. Девушка поддерживала наставника, встревоженно глядя то на него, то на тропу.

– Справитесь? – спросил Натан. Энджел кивнул.

– Поторопитесь тут, – хмуро буркнул он. – Зелья в шкафах смешались, и уже началась непредсказуемая реакция.

– Рванет, что ли? – забеспокоился Бреннон.

– В лучшем случае.

«Арандхати» задрала нос и со скрежетом поползла ввысь, на гребень волны. Стекло иллюминатора звонко лопнуло, и в каюту хлынула вода. Натана отбросило назад, но Лонгсдейл успел вцепиться в раму зеркала, намертво прикрученного к стене и полу, и схватил Энджела за руку. Маргарет повисла на пиромане, вцепившись в него изо всех сил. Корабль замер на самом гребне волны. Консультант подтащил Энджела и Пегги к зеркалу и швырнул внутрь. Блестящая гладь сомкнулась за их спинами.

– Теперь вы! – крикнул Лонгсдейл.

Натан покачал головой. Корабль побалансировал на гребне и ухнул вниз. Комиссара впечатало в пол. Зубы пса сомкнулись на плече Бреннона, и только благодаря этому Натана не утащило в окно потоком воды. «Арандхати» вновь взмыла на вершину волны. Комиссар едва успел отплеваться, как в каюту вломился Гюнтер, за ним – Джен, а следом – матросы.

– Где остальные?! – прохрипел Бреннон: морская вода невыносимо жгла горло.

– Тут все, кто остался, – бросил Гюнтер; с вошедших ручьями текла вода. – Мачта уже того.

– Мы тут все сдохнем! – мрачно подал голос один из доргернцев.

– Не успеем, – возразил комиссар. – Мы уйдем отсюда по зеркальной тропе. Она ведет в Блэкуит – это город в Риаде. Там вы будете в безопасности.

– Через эти зеркала Рагнихотри выпускал своих тварей, – процедил Гюнтер. – Откуда нам знать, в какую задницу вы нас загоните?

– Ну, вы можете остаться. – Комиссар пожал плечами.

Корабль тряхнуло, и он ухнул вниз. На палубе что-то пронзительно заскрежетало и с грохотом развалилось. Через иллюминатор хлестала вода, и каюта быстро превращалась в бассейн. Гюнтер отрывисто отдал приказ по-доргернски; матросы неуверенно приблизились к зеркалам.

– По двое, – скомандовал Лонгсдейл. – Идите строго по тропе и никуда не сворачивайте.

Первые шестеро моряков скрылись в зеркалах. Бросив взгляд в иллюминатор, Бреннон зажмурился от молнии, расколовшей небо до самого моря. Но, с другой стороны, вода как будто притушила реакции в шкафах, где зелья из разбитых банок продолжали смешиваться и бурлить.

– Следующие! – объявил консультант. Джен обменялась с псом встревоженным взором и, едва доргернцы вошли в зеркала, прикоснулась к одному из шкафов. Он полыхнул так, что на комиссаре мигом просохла одежда. Гюнтер с руганью отшатнулся. В этот миг корабль закрутило, и он опрокинулся на правый борт.

Удар об воду был так силен, что одно зеркало с треском выломилось из стены и вдребезги расколотилось о раму иллюминатора. Осколки градом осыпали людей, захлебывающихся в воде.

– Скорей! – крикнул Лонгсдейл. – Комиссар и вы, герр Гюнтер, в левое зеркало, я и Рейден – в правое!

– Кусача не забудьте! – отозвался Бреннон.

Вода стремительно прибывала, и, чтобы переступить раму, Натану и Гюнтеру пришлось нырнуть. Комиссар крепко держал боцмана за руку и не зря – стоило им оказаться в зеркале, как тропа резко вернула их в стоячее положение. Бреннон зашатался от головокружения, но устоял, а вот Гюнтер едва не слетел вниз.

– Ходу! – цыкнул комиссар: здесь было холодно, и он чуть не отхватил себе язык зубами, до того лихо они стучали. Натан поволок боцмана за собой к двери на другом конце тропы. Через несколько минут Бреннон с облегчением вывалился в реальный мир. В нем было темно, пыльно, но зато тепло и безопасно. В свете луны комиссар узнал фойе театра. Энджел в обнимку с Маргарет вытянулся на уцелевшей кушетке. Моряки сидели на полу и выглядели как люди, пережившие крушение привычного мира.

– Ну что, все целы? – спросил Натан.

Доргернцы отозвались глухим нестройным хором. Из зеркала рядом выскочила Джен, за ней – Лонгсдейл и последним – пес. Бреннон перевел дух. Еще никогда он не испытывал к Блэкуиту такой пылкой, глубокой и сильной любви, как сейчас.

14 сентября

Энджел дышал тяжело и поверхностно. После купания в морской воде его ожоги выглядели еще хуже, чем раньше. Встревоженная Пегги бережно обнимала наставника, разместившись на тесной кушетке рядом с ним – Маргарет полусидя, Редферн – лежа, опустив голову к ней на грудь.

– Ну, – насмешливо прошептал пироман, когда Бреннон остановился у кушетки, – что теперь? Посадите меня в клетку? Я сейчас целиком в вашей власти. – Он слабо махнул рукой в браслете. – Можете позволить себе все что угодно.

Комиссар скрестил руки на груди, исподлобья уставившись на этого типа, который ухитрялся раздражать Натана, даже вызывая у него сочувствие.

– Почему вы всегда так уверены в том, что именно этим я и займусь?

– Потому что люди так и делают, – отозвался Энджел и прикрыл глаза. – Люди всегда так поступают. Стоит им почуять свою власть над кем-то… впрочем, вы сами можете убедиться. – Он с усмешкой указал на ожоги.

– Угу, вот прям щас начну, – буркнул Бреннон; раздражение угасло. Пироману, в конце концов, досталось больше, чем всем остальным. – Почему вы ради облегчения собственной участи не дали Рагнихотри пару-тройку ложных ответов, а?

– Потому что я не шлюха, чтобы давать, – отрезал Редферн. – Я никогда не отвечаю, если у меня так спрашивают.

– А если бы он стал спрашивать ее? – сухо поинтересовался Бреннон, кивнув на Пегги. Девушка съежилась. Похоже, она об этом тоже думала. – Стали бы вы отвечать, если бы Рагнихотри допрашивал ее?

По лицу Энджела разлилась землистая бледность.

– Дядя!.. – с упреком воскликнула Маргарет.

– Да, – сказал Редферн. – Я бы ответил, если бы не смог ему помешать. Но вы сейчас занимаетесь ровно тем же самым, что и он.

Комиссар побагровел от гнева. Это уже просто оскорбительно, черт побери! Однако он вдруг остро почувствовал, что пироман в чем-то прав. Разве он не защищал Маргарет – пусть и не так, как это делал бы Бреннон, не так, как любой другой; пусть даже Энджел сам был виноват в том, что ей пришлось все это пережить… но разве теперь сам Натан не пытается выкручивать ему руки, пользуясь его состоянием?

«Если бы не его ослиное упрямство…» – мелькнуло в голове комиссара, но он отогнал эту мысль.

– Простите, – сказал Бреннон. – Был не прав. Не хотел задеть. Но все же вот эту юную леди вам следовало бы оставить дома.

– Следовало бы, – еле ворочая языком, признал Энджел. – Считаете, я об этом не думал, пока… пока… – Он сжал руку Маргарет.

Девушка коснулась ладонью его лба и нахмурилась.

– Хреново выглядите, – заметил комиссар, наклонившись и изучив пиромана поближе. – Валентина вами займется.

Глаза Редферна широко распахнулись.

– Нет! – яростно вскрикнул он. – Не надо мной заниматься! Снимите эту дрянь, и хватит! – Он злобно рванул браслет, попытался подняться, но Пегги мягко удержала его на месте.

– Но почему? – удивленно спросил комиссар. – Валентина вылечит вас одним прикосновением, я сам видел…

– Нет!

– Энджел, вас лихорадит, – увещевающе сказала Маргарет. – Вы потеряли немало крови и почти ничего не ели. Успокойтесь, пожалуйста, вы делаете себе же хуже.

– Не смейте меня трогать, – прошелестел пироман, но в его голосе уже почти не было напора. – Она… она испортит! Отнимет у меня…

«Это ж надо так трястись над тем, чем тебя облучило из провала на ту сторону», – подумал Натан, но мысли оставил при себе, а вслух сказал:

– Мы раздобудем одеял и горячего питья. Но снять с вас браслет сможет только мистер Лонгсдейл. Вам придется поехать в его лабораторию.

– Отлично, – выдавил Энджел.

Зубы у него мелко постукивали от озноба. Бреннон вздохнул. Тяжко, наверное, Пегги приходится.

– Ладно. Договорюсь с Лонгсдейлом.

Редферн вытянулся на кушетке и снова закрыл глаза. Он был вконец заморенным, а посторонние люди вокруг явно его раздражали – глаза под веками беспокойно двигались. Маргарет теснее прижалась к наставнику, пытаясь согреть.

– Наконец-то вы хоть на минуту оставите меня в покое, – устало пробормотал этот неблагодарный сукин сын.

Бреннон хмыкнул и направился к Лонгсдейлу, который вместе с парой полицейских осматривал моряков.

…Комиссар произвел неизгладимое впечатление на своих коллег, стоявших в оцеплении. Он их не винил – успел мельком оценить свое отражение в зеркале: нечасто служитель закона, отправившись на обыск, возвращается в таком виде, словно морской змей хорошенько пожевал его и выплюнул. Не дав полицейским прийти в себя, Бреннон сразу же отправил одного человека в департамент, второго – в ближайшую больницу, а Джен – за экипажем Лонгсдейла. Еще двое полицейских вместе с Натаном вошли в театр и сейчас заканчивали с опросом доргернцев и составлением поименного списка.

– Сочувствую, – негромко проговорил Бреннон, остановившись рядом с Гюнтером.

– Че уж там, – буркнул боцман. Он мрачно, исподлобья глядел на полицейских. – Полоумный ублюдок больше угробил. Теперь что?

– Мы отправим вас в больницу, затем разместим в гостинице, а после того, как вы дадите показания, купим вам билет на поезд до Бресвейн или до любого порта на ваш выбор, – Бройд, конечно, сигарой подавится от таких расходов, но что поделать.

– Показания? – Гюнтер зыркнул на комиссара из-под кустистых бровей. – Эт че ж, вы его ловить собрались?

– Да.

Боцман долго, вдумчиво глядел на Бреннона и наконец изрек:

– Эт да. Эт вы сможете. С ним-то, – он мотнул башкой в сторону Лонгсдейла, – че б не смочь. Но сволочной недоносок вряд ли даст себя повесить.

– Посмотрим, – отозвался комиссар. Мысль о самосуде его не прельщала, но он не мог представить, каким образом доказать в суде, что Ройзман, он же Рагнихотри, убил половину экипажа и всех пассажиров «Кайзерштерн». –   Ну что? – спросил он у Лонгсдейла, когда тот закончил с осмотром матросов.

– Они все – люди, – сказал консультант. – Влияния Рагнихотри не осталось, так что они вне опасности. По крайней мере, пока.

– Хорошо. Вы сможете избавить Редферна и Пег от браслетов?

– Гм-м-м… разве не стоит сначала его вылечить?

– Мистер пироман не хочет лечиться у нас, он хочет домой, а с браслетом ему туда не добраться.

Лонгсдейл помолчал и осторожно спросил:

– А вы не намерены воспользоваться этой ситуацией, чтобы вернуть мисс Шеридан домой, а мистера Редферна отправить в тюрьму?

– Нет, – отстраненно ответил Бреннон, – не намерен.

* * *

Было раннее утро; прозрачный свет лился в кабинет Лонгсдейла сквозь высокие красивые окна. Камин жарко пылал, перед ним, завернутые в теплые одеяла, сидели Пегги и Редферн. У ног девушки лежал пес, похлопывая хвостом по ковру всякий раз, когда она почесывала ему загривок носком ботинка. Консультант склонился над рукой Энджела и через многоугольную лупу изучал узор на браслете. Будь у пиромана силы, он бы сидел, напряженный, как струна; однако за неимением сил он ограничился подозрительным взглядом, которым неустанно буравил Лонгсдейла.

– Может, его связать? – тихо предложила Джен.

– Кого именно?

– Обоих, – поразмыслив, ответила ведьма.

Комиссар хмыкнул. После загадочной сцены между Лонгсдейлом и Редферном на корабле Бреннон не рискнул оставить их без присмотра. Хотя из-за этого ему пришлось поручить моряков с «Кайзерштерн» заботам Бирна.

«Родственники, – подумал Бреннон. – Интересно, в какой степени, раз тот, другой, так хорошо помнит Редферна и явно не питает к нему теплых чувств?»

– Это из-за самочки?

– Чего? – вздрогнул Натан.

– Ну, они сцепились из-за нее? – Ведьма кивнула на Маргарет.

– Черт их знает, – буркнул Бреннон: эта идея ему не понравилась.

– Вы, люди, странные. Все время делаете какую-то хрень из-за ерунды.

– То есть у ваших, гм, молодых людей, не случается конфликтов из-за девушек? – невольно заинтересовался комиссар.

– Очень редко. Если девушке нравятся двое, а она нравится двоим, то они так и остаются втроем. Не понимаю, что вам мешает делать так же.

Бреннон поперхнулся, удивившись, насколько могут отличаться от моральные устои таких, как Джен, от человеческих правил.

– А… но… но как же дети?

– Какие дети?

Комиссар попытался подобрать слова, которыми прилично объяснить это девушке, но Джен беспечно добила его последним выстрелом:

– Вождь клана решает, какая женщина от какого мужчины будет беременеть. Дети должны рождаться от самых сильных и наследовать их лучшие свойства. Разве вы так не делаете?

– Нет, – обалдело выдавил Натан; ведьма озадаченно нахмурилась:

– Тогда зачем вы жените ваших дочерей на мужчинах, которых сами им выбираете? То есть если дело не в рождении сильного потомства, то… то… то чем вы тогда так недовольны? – Джен непонимающе уставилась на Маргарет и ее пиромана. – Она же нашла себе подходящего мужчину, что вас не устраивает?

Комиссар мог бы перечислять несколько часов, но не находил выражений, которые помогли бы объяснить ведьме, что юные мисс из приличных семей никоим образом не должны «находить» себе мужчину. Да еще и такого, прости господи!

– Сволочь, конечно, – задумчиво подытожила Джен, – если так, вообще, посмотреть. Но вон как ее облизывает. Здоровый, сильный, мозги есть, чародействует неслабо – приплод даст неплохой. Чего вам еще надо?

– Замнем, – твердо решил Натан. Хотя в его разуме роились десятки вопросов: кто в таком случае воспитывает детей? знает ли Джен своих родителей? а братьев и сестер? ее мать живет с ее отцом или нет? а если нет, то как Джен относится к своему отчиму? или у нее их два?! или две мачехи?!

– А почему у ведьмы и человека не может быть детей, если у вивене и человека – может? – вырвалось у комиссара.

– Потому что вивене – бесплотный дух, как говорите вы, людишки, – с улыбкой ответила Джен. – Она создала себе тело человеческой женщины, а потому может рожать детей. А мы, ведьмы, пользуемся только тем, что у нас от природы – а от природы мы совершенно иные, чем вы. Наши тела отличаются настолько сильно, что… впрочем, вам все равно не понять. Мы только притворяемся людьми, но не можем быть ими.

К счастью, Лонгсдейл покончил с изучением браслета, и Бреннон с облегчением отбросил все эти дикие вопросы и занялся насущной проблемой.

– Ну что?

Консультант взялся за пилку с тонким лезвием из красного вибрирующего свечения. Рука пиромана инстинктивно сжалась в кулак. Лонгсдейл положил рядом еще что-то вроде фонарика с крошечным огоньком на конце.

– Сперва попробую распаять узор. Потом распилю браслет. Вам нужно еще обезболивающее? – заботливо спросил он у Редферна.

– Нет, – процедил Энджел. Он и предыдущую-то порцию выпил только после того, как Бреннон, раздраженный его подозрительностью, отхлебнул из кружки.

– Уверены, что получится?

– Посмотрим, – пожал плечами Лонгсдейл и поднес фонарик к узору.

– У него не отрастет новая конечность взамен отпиленной, – предостерег консультанта Бреннон и перенес свое внимание на племянницу: – Пегги, как ты?

– Ничего, – устало ответила она. – В порядке.

Ведьма дала ей свою рубашку взамен рванья, в которую превратилась одежда Маргарет. Но от горячей ванны девушка отказалась и в полусонном оцепенении сидела около Энджела.

– Тебе приготовят спальню и ванну, – еще раз предложил Бреннон.

– Спасибо, я подожду до дома.

«Дома…» – Натану тяжело далось осознание, что дом для нее теперь в другом месте – рядом с пироманом.

Энджел ободряюще улыбнулся девушке и спросил:

– Вы не хотите навестить родных?

– В таком виде? – Маргарет чуть приподняла одеяло. – Да папу удар хватит. А мама ни за что больше не выпустит меня за порог.

– А, – произнес Энджел с затаенным удовлетворением, и комиссару это не понравилось. – Да, точно.

В браслете что-то звонко щелкнуло, и консультант отдернул фонарик. Поднялся легкий дымок, запахло подожженным деревом. Лонгсдейл передал фонарик Джен, и девушка занялась браслетом Маргарет, пока консультант орудовал пилкой над браслетом пиромана.

– Так, значит, именно вы были его целью, – начал Бреннон, чтобы не терять время.

– Не только, – хмыкнул Энджел. – Ради вас он затеял целый спектакль в порту. Все для того, чтобы привлечь ваше бесценное внимание. Впрочем, об этом он уже, наверное, пожалел.

– Ну уж, – пробурчал комиссар: не то, чтобы ему была приятна лесть от этого типа, лучше б хоть «спасибо» сказал, но… самолюбие это тешило. – К вашей поимке он тоже подготовился более чем основательно.

– Что поделать – я не призрак и оставляю следы, по которым меня может найти тот, кто знает, на что обращать внимание. Этот отнюдь не первый на моей памяти, хотя, справедливости ради, предыдущие хотели меня просто ограбить.

Бреннон не стал уточнять, что с ними стряслось.

– Я уверен, что Ройзман повторит попытку, – неожиданно добавил Энджел.

– Думаете, до него с первого раза не дошло, что красть – нехорошо?

– Его не интересует золото или магическое оружие. Он хочет заполучить секрет, ради которого не жалко продать душу.

Лонгсдейл распилил браслет на две части и бросил их в ящик с некоей желеобразной жижей. Энджел покрутил рукой.

– Я должен принести вам извинения, – сказал консультант с той же торжественной, сосредоточенной серьезностью, с которой он извинялся перед Бренноном. – Я причинил вам боль перед лечением там, на корабле. Я не должен был так делать.

– Да, не должны, – холодно подтвердил пироман. – Займитесь мисс Шеридан.

Его тон мигом пробудил в комиссаре все прошлые подозрения. Редферну определенно не нравился консультант; пироман даже не поблагодарил за избавление от наручника.

– Интересно, – посмотрел на него Бреннон, – почему Ройзман так хотел получить ответ именно от вас?

– Видимо, потому, что я его знаю, – равнодушно ответил Редферн, прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, из-под ресниц следя за действиями Лонгсдейла над рукой Пегги.

– Вы. Его. Знаете? – медленно повторил комиссар. Ведьма ошалело уставилась на пиромана: ее рот приоткрылся, глаза округлились. Бреннон еще никогда не видел ее такой изумленной. – И почему же вы мне ничего не сказали?

– Потому что вы не спрашивали.

– Ах, так это я не спрашивал, – пророкотал комиссар. На корабле это признание не вызвало в нем такой ярости, потому что тогда ему было не до того, но сейчас!

– Если вы хотите что-то у меня узнать – спрашивайте, – с наглой невозмутимостью изрек Редферн. – Я не любитель телепатии и редко ею пользуюсь. Каким, черт подери, образом мне следовало догадаться, что вас это интересует?

– Сэр, давайте я займусь с ним телепатией, – вмешалась Джен. Она, видимо, с трудом держала себя в руках при виде еды и была не прочь улучшить ее качество с помощью побоев.

– Готово, – сказал Лонгсдейл и бросил браслет Пегги в тот же ящик. На улице послышался приближающийся грохот колес и стук копыт, которые замерли у дома консультанта. Ведьма метнулась к окну.

– Сэр, это ваша сестра, ее муж и сын!

– Впусти, – велел Лонгсдейл.

Джен выскочила за дверь, а комиссар свирепо подумал, что от непрошеных доброжелателей в последнее время продыху не стало. Наверняка кто-то из полицейских узнал Пегги и не преминул обрадовать ее несчастную мать. А юная паршивка, едва услышав о семье, бросилась к Энджелу, бухнулась на пол у его ног и схватила за руку. Вот чтоб она такую покорность выказывала раньше, своим родителям – тогда бы и не очутилась в таком дерьме!

– Пег! – рявкнул Бреннон.

– Идите, – устало обронил Энджел. – Вам пора побыть с семьей.

Маргарет так побледнела, что Натан мигом забыл, что сердится, и кинулся к ней. Она на корабле не выглядела так худо!

– Пегги! – Он подхватил ее, но племянница вцепилась в ручку кресла, как клещ, и чуть слышно выдавила:

– Я вас больше никогда не увижу?

Бреннон отпустил ее.

– Конечно, увидите, – с удивительной нежностью ответил пироман, взял ее лицо в ладони, – даю слово! – и крепко прижался губами ко лбу Маргарет.

Девушка стиснула его запястья и зажмурилась. Комиссар оставил ее в покое и отошел к псу. Кусач тихо, сочувственно засопел и привалился боком к его ногам.

В гостиную тем временем ворвалась Марта, за нею – Джозеф и их старший сын. В хвосте процессии виднелась ведьма, ошеломленная бренноновским напором.

– Пегги! – крикнула Марта.

– Мамочка, – дрогнувшим голосом пробормотала Маргарет. – Папа!..

Она с трудом отцепилась от пиромана, поднялась и почти упала в руки матери.

– О боже, боже! – Марта прижала девушку к груди; Шериданы сгрудились вокруг блудной дочери. Пес очень по-человечески вздохнул и опустил морду на лапы, не сводя взгляда с издающего всхлипы и возгласы семейства. Энджел тоже посмотрел на них, оперся на подлокотники, встал и, пошатываясь, добрел до Бреннона.

– Проводите меня до ближайшего зеркала, – изрек Редферн и после паузы добавил: – Пожалуйста.

Комиссар молча глядел на него до тех пор, пока на скулах пиромана не выступил очень бледный румянец.

– Пожалуйста, – повторил Энджел, и это уже больше походило на просьбу, а не на приказ.

– Чем вас не устраивают зеркала здесь?

– Я не стану оставлять подсказки тому, кто может вломиться в мой дом.

Эдвин Шеридан взял Маргарет на руки и вынес из гостиной. За ним последовала Марта, забыв даже поблагодарить, и долг вежливости Лонгсдейлу торопливо отдал ее муж. Консультант, впрочем, все воспринял совершенно невозмутимо. Хотя что его вообще может удивить при такой-то профессии…

Пироман провожал Шериданов взглядом, пока семья не скрылась на лестнице, – словно это они отнимали у него бесценное сокровище, а не наоборот; потом направился к двери, держась за стенку. Бреннон кивнул Лонгсдейлу на прощание, потрепал пса по загривку и догнал Редферна уже на площадке. Там он взял Энджела под локоть. Пироман слабо вздрогнул.

– Шагайте, – буркнул комиссар. – Я прослежу, чтоб вы не свернули себе шею.

– Я не люблю, когда меня заставляют просить.

– Вы и благодарить не любите.

– А это обязательно выражать словами?

– Угу. Не все, знаете ли, владеют телепатией.

Они одолели лестницу, затем холл, дорожку через сад, и на улице пироман свернул к кафе Валентины, однако прошел мимо и углубился в переулок между аптекой и отделением банка. Натан сразу понял почему: там была черная дверь в магазин готового платья. Энджел пробормотал заклятие, толкнул ее и вошел. Комиссар все еще поддерживал его и почувствовал, как Редферн тяжело на него навалился.

– Вы слишком полагаетесь на эту вашу магию, – проворчал Бреннон. – Вот хороший пистолет, например, тоже неплох.

– Наемников Ройзмана я перебил без всякой магии, – с усмешкой ответил пироман.

– Ага, вот только сперва нахлебались какого-то зелья.

– Знаете, я бы предложил вам проверить ваше утверждение, к примеру, в фехтовальном зале, – Энджел поморщился, – но сейчас, боюсь, придется это отложить.

Они миновали подсобки и потихоньку пробрались в зал, где продавцы под надзором приказчика готовили магазин к открытию. Редферн вошел в примерочную, комиссар задернул штору. Энджел приложил ладонь к зеркалу, прикрыл глаза и забормотал на латыни. Бреннон в щелку следил за приказчиком и продавцами.

– Готово, – хрипловато сказал пироман.

Комиссар обернулся. Энджел, изрядно побледневший, опирался на раму зеркала, в котором мерцали звезды.

– Я исключительно вам благодарен, – заверил он Бреннона. – Особенно за помощь, которую вы мне сейчас окажете.

Натан не успел издать ни звука: пироман вцепился в его руку, дернул на себя и провалился в зеркало спиной вперед.

* * *

– Мать вашу, вконец рехнулись со своей чертовой магией! – прорычал комиссар и сгрузил Редферна на диван.

Собственно, едва они оказались на зеркальной тропе, как пироман неразборчиво засипел, ткнул пальцем в нужную дверь и грохнулся в обморок. Поскольку возвращаться назад по тропе нельзя (и даже оборачиваться нежелательно), то Бреннону не оставалось ничего другого, кроме как взвалить Энджела на плечи и топать к двери.

Из зеркала комиссар вышел в гостиную, обставленную в халифатском стиле. Уложив пиромана, Натан подавил искушение привести его в чувство крепкой затрещиной и обшарил комнату в поисках воды. Нашел вино, кальян и невообразимые запасы кофе. Налив в чашку от кофе вина, он вернулся к дивану, приподнял отягощенную знаниями, но совершенно дурную голову Редферна и влил ему в рот пару глотков. Пироман закашлялся, очнулся, обвел мутным взором комнату, комиссара и с облегченным вздохом распластался на диване.

– Ну? – сурово осведомился Бреннон. – Какого черта?

– Один я бы не дошел, – прошелестел этот паразит. – Пришлось воспользоваться вашей помощью.

– Помощью?!

– Считайте, что я пригласил вас в гости.

– Охренеть, – сквозь зубы процедил комиссар. Рассчитывать на возвращение обратно раньше, чем Энджел оклемается, не приходилось. – Где мы?

– В замке. Моем. Фамильном.

– А где все?

– Кто это «все»? – Редферн с усилием сел, резко втянул воздух и прикусил губу. – Мы тут одни.

– А слуги? Горничные? Кухарка? Кто моет это все?

– Вам-то что за дело? – Пироман встал, зашатался, и Бреннон снова подхватил его под руку. – Тут есть кому позаботиться об этом. Бритвенный набор, чистая одежда, – вдруг громко заявил Энджел, – горячий завтрак: фасолевый салат, запеченные с сыром хлебцы, суп из курицы, карп в бульоне, ризотто с мидиями, отварной картофель с тушенным в травах кроликом, пирог с ягнятиной, пирожные с апельсиновым кремом, чай из трав, сбор номер восемь.

– Вы это мне сообщаете? – поинтересовался комиссар. Он повел пиромана к двери, теряясь в догадках насчет того, где этот тип возьмет врача и куда его опять черт несет. – Думаете, я стану варить вам кашку?

– Нет. Можете заказать завтрак.

– Мне вполне хватит чего-нибудь из перечисленного.

– Все это, – сказал пироман, – я съем один. Моя… особенность требует усиленного питания.

– Э… – Бреннон кашлянул. Вещать в пространство! Дичь какая-то… и как Редферн собрался затолкать в себя такую гору еды?! – Ну, мне картошки, кроля, пирога и чаю.

Пироман толкнул дверь и кивнул на лестницу: