Текст книги "Хозяин старой башни"

Алексей Бессонов
Хозяин старой башни

Лютый шторм, ударивший в ночь на вседержителя Мобла, оказался последним. Старый булочник Кройн, выбравшийся на холод из распаренной пекарни, чтобы оценить зарю, улыбнулся, покачал со знанием дела головой, а потом весело хлопнул по плечу зятя, что помогал ему с выпечкой:

– Золотая, парень! С золотом заря, а коль так – считай все, штормов больше не будет. Луна Тишины теперь, недели на четыре. То-то рыбакам радость!

Зять втянул носом воздух, принюхался:

– Уж как скажете, батюшка. У нас, дома вот, такие рассветы к морозу бывают – а насчет штормов не знаю, раньше-то не видывал.

Пекарь понимающе кивнул. Зятя своего, Кобуса, он уважал, да и было отчего – подумай кто, что простой пекарь, пусть и не из бедных, сможет «сторговать» своей дочке парнягу на Западе, да еще и такого, – разве поверят? Дочерей у Кройна было трое, от трех жен, но старшую, Юллу, он любил до беспамятства: то ли в память о первой своей супруге, что родами легла, то ли еще почему. И жениха ей искал серьезно, через свах столичных. Деньги он потратил и свои, и отцовские, и даже от дедовских отщипнул, зато уж потешили его свахи, нашли то, что искалось. До шестнадцати Юлла в девках ходила, а потом привезли ей Кобуса: пятый сын в известной семье, с детства, едва смог до стремени дотянуться, в Тронных Гусарах служил, и все на северных границах. Весь в шрамах, усы висячие, глаза молодые сверкают. Юлла, только жениха увидела, там же дух потеряла, еле вином осенним отпоили.

А зять, хоть Кройн и побаивался, человеком оказался уважительным. Через полгода после свадьбы завел себе шорную мастерскую, и доход имел, и клиенты даже из столицы наезжать начали – но все равно приходил иногда к тестю помочь с выпечкой. Юллу любил очень. Было дело, сидели они с Кобусом в одном заведении – так, по родственному, – и что-то завелись на старика пекаря работяги с канатной фабрики, целая компания. Присели за стол трое, скалятся, хохочут: ха, мука на ресницах!.. у тебя, поди, и мать была мышь белая? Так Кобус с ними и говорить не стал – табурет из-под себя выдернул, да и полетели те работяги с переломанными руками. Куда уж там, с Тронным Гусаром, который двадцать лет на северной границе отслужил. Пусть радуются, что живы ушли.

А трактирщица потом до полуночи им без единой монетки наливала.

– Снимать пора, – повернулся Кройн к зятю. – В храм-то пойдешь сегодня?

Кобус отрицательно мотнул головой.

– Я на берег съезжу, – ответил, – может, рыбачить пора? Там, ближе к вечеру…

– С рыбаками пойдешь? – спросил пекарь.

– Сам, если погода позволит. Но сперва посмотреть надо. Да и со стариками поговорить хочу, они ведь погоду сызмальства чуют.

Пекарь приподнял брови. У Кобуса была собственная лодка, и в море он выходил при всяком удобном случае, уж очень полюбилась ему рыбалка. Однако ж идти в море в конце зимы, да еще и в одиночку, было совсем не разумно.

– Да я так только, – словно прочитав его мысли, рассмеялся Кобус, – вдоль берега и не дальше. Вы уж не думайте, батюшка, что я дочку вашу вдовой хочу сделать. Тут и так вдов полгорода…

Кройн только вздохнул в ответ.

* * *

Жос Тролленбок спустился в лавку чуть позже, чем обычно: выпив ежеутренний отвар горных трав с коричневым сахаром, долго стоял у окна своего кабинета, глядя на небо, непривычно светлое сегодня. Зима закончилась, это он знал твердо, об этом говорил весь его многолетний морской опыт; но зима эта отчего-то показалась Жосу тяжелее и печальней предыдущих, и он смотрел сквозь стекло на редкие облака, плывущие в голубой бездне, думая о том, что до старости осталось совсем немного.

Нынешней ночью Воэн спал под грохот неистового шторма, который неожиданно стих за час до рассвета. По всем приметам пришла Луна Тишины – а раз так, многие жители городка, предвкушающие уже скорый и богатый улов, часть которого обязательно появится на городском рынке, поспешили в лавку пряностей. С самого открытия приказчики просто сбивались с ног, так что Жосу пришлось тоже встать за прилавок. Люди шли и шли, монеты звенели в кассовых ящиках, заставляя весело улыбаться молодых парней. За утро в лавке побывали почти все соседи и приятели Тролленбока, включая старого книжника Керха, вдову рыбопромышленника Тилениуса, твердой рукой управляющую немалым своим хозяйством, и отставного артиллерийского механика Бунди, что жил через три дома, зарабатывая себе прибавку к пенсиону ремонтом старых и редких хронометров.

К обеду Жос ждал лейтенанта Эстайна Велойна, недавно поселившегося в городе и удачно женившегося этой зимой – не без его, Жоса, помощи. Свадьба Велойна, закончившаяся, к полнейшей неожиданности для молодых, поимкой опасного преступника, наделала шуму не только в Воэне, но и в самой столице. К Велойну приезжали репортеры дешевых листков, жаждущие подробностей той ночи, и как-то уж так само собой оно вышло, что Адмиралтейство, задолжавшее отставнику весьма ощутимые деньги, разом выплатило весь долг до последней монетки, отчего лейтенант стал по местным меркам человеком довольно обеспеченным. С тех пор между двумя отставными флотскими офицерами установилась «соленая», как говорят в их кругу, дружба. Велойн считал себя многим обязанным Жосу и даже предлагал разделить с ним многолетний королевский долг, однако Тролленбок лишь помотал в ответ головой.

– Дети мои пристроены, – сообщил он, – а сам я, как видите, человек весьма даже состоятельный. Одна только лавка с заморским товаром дает мне доход не хуже, чем у иного рыбопромышленника, – а ведь еще я держу оружейную мастерскую, имею кое-какие бумаги Трона…

Колокольчик над дверью звякнул вновь, и Жос медленно поднял голову от ящика под прилавком, где он сортировал заранее подготовленные завертки с пряностями. В лавке не было ни единого покупателя, приказчики, пользуясь передышкой, выскочили на двор покурить, так что Тролленбок неожиданно для себя остался в полном одиночестве.

Покупатель, стоявший у дверей лавки, оказался ему незнаком. На вид ему было лет сорок, одет он был в южной манере: длинный зеленый плащ с немного вылезшим меховым воротником, высокая конусовидная шляпа.

– Доброго вам дня, хозяин, – слегка нараспев произнес незнакомец.

– И вам того же, – улыбнулся Жос, – чем могу служить? Здесь у нас, – Тролленбок повернулся и поднял руку, указывая на полки, тянущиеся до самого потолка, – товар самый разный, но по большей части первосортный. Желаете закруточку специй? Заморского вина? Красного сахару? Останетесь довольны, уверяю вас.

Покупатель ответил ему мягкой понимающей улыбкой.

– Мой господин велел мне купить немножко трав, – сказал он, подходя к прилавку. – Сейчас он чувствует себя простуженным и хочет согреться пряностями с острова Роой. В городе мне сказали, что эти травы можно найти только у вас и нигде больше.

– Ну-у, – заломил бровь Жос, – такой товар у меня просят нечасто… Однако – найдем и это. У меня есть превосходная готовая смесь. Один момент.

Тролленбок забрался по стремянке на самый верх и снял с полки стеклянный сосуд с притертой пробкой.

– Ваш господин у нас проездом? – осведомился он, взвешивая закрутку.

– Мой господин вступил во владение имуществом своего деда, – учтиво ответил покупатель. – А именно башней Лерна и землей, составляющей собственно усадьбу. Насколько мне известно, он намерен обосноваться в этих местах.

– М-м-м, – покивал Тролленбок. – Наследство, значит?

– Именно так.

– Что ж, желаю вашему господину скорее выздороветь. Уже весна, и болеть в такое время года обидно вдвойне…

Расплатившись, мужчина отвесил Жосу старомодный поклон и вышел на улицу.

– Какой неприятный тип, – произнес из-за спины Жоса старший приказчик Чикмар, тихо, как мышь, появившийся из глубины лавки.

– Почему неприятный? – нахмурился Тролленбок. – Южанин как южанин. Похоже, из каких-то мелкопоместных: они сейчас часто идут в услужение.

Чикмар упрямо мотнул головой, но не ответил ничего, всем своим видом давая понять, что его не переубедить. Тролленбоку же думать о такой ерунде было и вовсе некогда: на пороге возникла знакомая узкая фигура Эстайна Велойна.

– Ну, дружище, – заговорил он, протягивая руку, – сегодня, я думаю, торговля у тебя идет как по маслу! Рыбы завтра будет просто завались, и мало кто захочет кушать ее с одной только солью.

– Что есть, то есть, – ответил Жос. – Вот, правда, ребята мои замучились. Ну да и то ладно – звенит в кассе – зазвенит в карманах. Идем, впрочем: обед уже готов, и нам есть чем встретить сегодняшний день.

– Отца Лейфа не будет? – спросил Велойн, поднимаясь по лестнице в кабинет хозяина.

– Увы, – мотнул головой Тролленбок. – Померла в Эхве богатейшая прихожанка, и по завещанию четверть состоянию храму отходит. Тут уж хочешь не хочешь, да поедешь.

Велойн понимающе развел руками.

Фильва, старая служанка Жоса, расстаралась к обеду на славу. На первое был подан огненно-горячий жемчужный суп с маринованными улитками, за ним последовала варенная со специями курица и наконец – нежнейшие свиные рулетики под зеленым соусом из драгоценных трав, собираемых в глубине Машибута.

– Невообразимо, – произнес лейтенант Велойн, закончив с супом. – Даже не знаю, что сказать. Очень жаль, друг Жос, что ты так и не решился обзавестись новой э-э-э, женушкой, а то мне иногда грустно ходить к тебе в одиночку.

– Я вдовец с таким стажем, – вздохнул Тролленбок, – что мне, право, куда проще извиниться перед тобой за невежливость, чем…

– А меж тем хороших невест в округе хватает, – подмигнул Велойн.

– Про меня и так говорят лишнее, – засмеялся Жос.

– Ну, если ты о Вейре…

– За меня она не пойдет, да и я не позову, уж если откровенно. Испортим друг другу жизнь, вот и все. Пусть течет как течет – а что там говорят, нам плевать.

Велойн печально покачал головой.

– Знаешь, – сказал он, отхлебнув вина, – в твои дела с Вейрой и так далее я лезть не собираюсь, но в Воэне многое меняется прямо на глазах. Поговаривают, будто город становится модным для некоторых, хм-м, опальных аристократов. А я так мечтал оказаться в двух шагах от столицы, но в то же время – в тишине. Эх!

– Едут, – согласился Тролленбок. – Вон, у старой башни Лерна хозяин объявился. Вступил, как я понял, в дедово еще наследство. Сколько лет та усадьба пустой простояла – да не упомнит никто. Однако ж! Слуга сегодня пришел, травки-смеси для хозяина просил.

– Башня Лерна? – вдруг зашевелился Велойн. – А ты слышал про ее историю? Мне как-то Лейф под стакан рассказал – забавное дело.

– Что за история? – поднял брови Жос. – Мне он ни о чем таком не говорил.

– Ну, мало ли… отче наш Лейф к делам края неравнодушен, сам знаешь. А так как ему приходится ездить туда-сюда и болтать со стариками, – наслушаешься. Ну, и история у башни интересная, причем со странностями.

– Тут вокруг столицы, куда ни ткни пальцем, так одна сплошная странность, – зафыркал Жос. – Сам Воэн – кто его строил? Говорят, первые поселения тут еще десять тысяч лет назад появились. Верить, нет, а?

– Ты слушать-то будешь? – обиделся Велойн.

Тролленбок послушно закивал головой и подлил приятелю хиюсского вина.

– Башню эту подняли вскоре после окончания Династических Войн, еще в правление Дира Гнилая Доска, того самого, у которого было шесть сыновей, но трон после него ушел к родне по бабушкиной линии. Воэн тогда был базой Столичной эскадры, а мыс Майн, где стоит башня Лерна, – сигнальной точкой. Маяком южного прохода, ты понял?

– Конечно, – кивнул Жос. – Тогда так и делали. Но фарватер в те времена был более узким, и проход имел особое значение. Поэтому земли вокруг башни объявили усадьбой и отдали их какому-то третьему сынку из мелкопоместных. Так, что ли?

– А вот и нет! – захохотал лейтенант. – Отдали их, по словам Лейфа, одному из сыновей Дира, причем уже после его, Дировой, смерти. Его Величество Орфан Второй, которого звали все Рваный Рукав, наследовавший Диру по бабкиной линии, постарался всем раздать хоть что-нибудь. Очередной Династической Войны тогда никому не хотелось, еще ведь, по сути, кровь не высохла. Вот и сунули такие «земли» – петуху кукарекнуть негде – одному из сыновей. Зато дело почетное: фарватер, да для Столичной-то Эскадры, не шутка вроде как! Однако дело вышло так, что сынок Диров помер вскорости, и говорили, будто не своей смертью. Неудивительно: все его братья в том же году – того… Время такое было. Но наследника он оставил. И с тех пор башня была за родом того самого сыночка, только вот фамилия у них три раза поменялась, так что теперь хрен и разберешь…

– Во-от как, – протянул Жос. – Но на трон они, как я понимаю, претендовать более не пытались?

– Какой уж там трон! У нас тут, старина, другое интересно. Лет так сто назад мы едва с Ла-Велле воевать не начали. Помнишь? Тогда обошлось, но насчет башни слухи пошли. Жил там тогда одинокий старик, хозяин, и слуги при нем. И вот вроде бы в конце зимы рыбаки, что вдоль берега ходят, твердить начали: призрачные всадники на мысу вертятся. Ни ламп, ни факелов – а светятся. Кто поверит? Но парней из деревушек взбудоражили. Напились, как говорят, несколько идиотов да старика того и порешили. А потом все до единого сами померли, причем кто как: того жена молодая сковородкой по башке кончила, тот в море перевернулся, третий – в колодец ночью упал.

– Но, – Тролленбок нахмурился и снова потянулся за кувшином, – башня стояла пустой не так уж и долго… если задуматься.

– Да, там наследник появился. И опять не надолго. Так что, друг мой, место то воистину дурное. А если действительно появился новый бедолага, что за дедушкины руины зацепился, так лучше его переубедить. Уж как бы не вышло чего. Я, ты знаешь, в такие вот истории верю.

– Вся Пеллия – одна такая история, – рассмеялся Жос, почесывая небритый подбородок. – Коль так думать, так что, лучше бы и Пеллии до скончанья веков пустой стоять? А нас куда девать, спрашивается?

Велойн помолчал, ковырнул задумчиво в тарелке.

– Мир стал меняться, Жос, – печально произнес он, – и меняться с такой скоростью, что нам с тобой за ним не уследить. Вспомни: в нашем с тобой детстве мы начинали службу под парусом, тогда, когда первые железные корабли все считали то ли экзотикой, то ли неудачным экспериментом. Наши отцы удивлялись, когда Лоттвиц построил свой «Бринлееф», способный без дозаправки углем, на парусах и машине, пройти Восточный океан прямо через полосу Синих Ветров, не обходя ее ни югом, ни севером… А что теперь? Паровые машины уже старье, у нас нынче газовые двигатели, электричество и воздушные корабли.

– Тебе грустно? – спросил Жос. – Но мы, пеллийцы, всегда желали своим сыновьям доли лучшей, нежели та, что выпала нам. Разве я не прав?

– Ты хочешь сказать, что я уже стар. – Велойн шмыгнул носом и поднял глаза на своего собеседника. – Но это уже даже как-то… обидно.

– О вседержители! – воздел над головой руки Тролленбок. – Вот иногда я жалею, что друг наш отче Аствиц так занят служением… Сейчас он как раз счел бы нужным для себя произнести маленькую проповедь по случаю падения духа и прочего. Да что там! Видел бы ты его самого, когда он прибыл к нам в Воэн. Храм, скажу тебе, находился в полнейшем запустении, паства лишилась надежды. И что ж: прошло совсем немного времени, как храм его превратился в место паломничества для всей округи, а сам отец Лейф – в преуспевающего мудреца, с коим ты и познакомился.

– Это конец зимы, – улыбнулся Велойн, – и ты зря думаешь обо мне столь дурно. Зима замучила нас, хотя и принесла мне счастье. Собственно, я и пришел к тебе с этой вестью: как я понимаю, Юська тяжела.

– Ах-ху! – Жос вскочил и закружился по янтарно-лаковому паркету. – Вот весть так весть!

Он с легкостью запрыгнул на массивный трехногий табурет, что стоял подле стены с книжными шкафами, сунул руку в антресоль, спрятанную в угол над дверью, и вытащил два кувшина с пыльными сургучными печатями. Так же легко – мальчишка позавидует, – соскочив на пол, Тролленбок хлопнул ладонью по плечу лейтенанта и, танцуя, поставил кувшины на стол.

Велойн смотрел на него с радостным изумлением, никак не ожидая от своего громадного друга такой веселой юношеской прыти.

– То-то Лейф будет счастлив. – Жос сорвал печати с обоих кувшинов и схватился за бокалы. – Слышал бы ты, сколько раз он мне жаловался на то, что в эту зиму – одни сплошные похороны. Любому жрецу, как ты понимаешь, гораздо приятнее видеть младенца, нежели покойника, – хотя за мертвых, бывает, отпускают куда больше, чем за живых.

– Н-да, – покивал Велойн, восхищаясь тонким ароматом, что ждал его в кувшинах, – этой зимой у нас вообще как-то мало рожали. Кто ж знает, отчего это так? Быть может, холодна была весна?

Жос поднял бокал:

– За то, чтоб потомство твое было и славным, и многочисленным: Юся молода, а ты полон сил. Но, что же до Воэна, так в этом городе бывало всякое…

Велойн церемонно встал, поклонился и выпил свой бокал до дна.

– Воистину нам не хватает отца Лейфа, – сказал он. – Потому что башня эта никак не идет у меня из головы. Хорошее местечко для контрабандистов. Обнищание Юга еще ударит нам всем по голове, Жос. Тысячи старых семей потеряли всякий доход, а винят они в этом – исключительно Трон.

– И отпрыски их порой ищут заработка, не думая уже ни о чести, ни о Законе, – вздохнул Тролленбок. – Тут ты прав, ты прав…

– А ведь они, Жос, не то, что дурачье с канатной фабрики. Они все люди образованные и к оружию приучены, считай, с пеленок. Ты представляешь, что нас ждет? Конечно, молодые найдут себе место в войсках, кто-то рассядется в чиновных креслах, а что делать остальным? Учителей фехтования у нас и так полным-полно, а преподавать хорошие манеры уже да-авно не модно.

– В Пеллии невыгодно быть разбойником. – Жос задумчиво прищурился и вдруг улыбнулся: – Хотя, конечно, исторических примеров можно привести великое множество. Кое-кто из «рыцарей большой дороги» сделал даже неплохую карьеру… Мало кто знает, что знаменитый, к примеру, остроумец Шиши, прежде чем стать придворным комедиографом, целых десять лет грабил купеческие караваны на перевалах Аммано. А Кловус, непревзойденный мастер алебарды, наставник королевских сыновей, создатель собственной школы, в стенах которой писал свои книги сам Эйдер? Беглый солдат и разбойник…

– Ты это к чему? – весело удивился Велойн.

– Я это к тому, что Пеллия – удивительная страна, в которой каждый желающий может, в сущности, добиться многого. Нам с тобой повезло жить на сломе эпох – что ж, быть может, это шанс, нет? В сущности, все зависит от взгляда на события.

Лейтенант с сомнением покачал головой.

– Так-то оно так, – произнес он, – да все же многое, Жос, осталось таким же, как в старые времена. Всяк норовит урвать свое, да еще прихватив при том чужое. Уж как повезет, не так ли? Те же контрабандисты наглеют день ото дня – а отчего? А все потому, что таможенные пошлины растут и растут и с тем же Ла-Велле честно торговать уже не очень-то и выгодно. Для мелких дельцов так точно невыгодно. Тебе ли не знать.

– Цены растут, – закряхтел Тролленбок. – Но что делать? От Трона требуют все новых дорог, портов, да и военные расходы стали неподъемными. Сейчас один броненосец стоит больше, чем целая эскадра прежнего строя. Или что же, Трон заставит промышленников работать задарма? А что тогда скажут работяги, которым нужно кормить семьи? Дурные это разговоры, Эстайн. Раньше богатых было мало, а бедные о богатстве и думать не думали. Сейчас богатых полным-полно, Пеллия вроде бы процветает, как никогда, но есть одна загвоздка – все хотят большего. Никто, кажись, своим доходом не доволен, хотя деды еще соленой рыбке радовались… Фабричным – увеличивай расценки, торговцу – новое платье, да чтоб с вышивкой по кругу, а уж чиновным так вообще моторный экипаж подавай, не меньше. А где взять? Вот и получается – тот чужие векселя подделывает, а другой лодку покупает да товарец вдали от берега грузит, чтоб потом в уютной бухте передать кому надо.

– Воэн для такого дела местечко самое что ни на есть, – заметил Велойн с кривой усмешкой. – Странно даже, что не слышно еще шума на наших берегах.

– Тут все-таки была база. И все об этом помнят. Сам я с этой публикой дел не имею – товар у меня и так дорогой, да и везут мне его издалека, – но слухи мне люди приносят. Звереют контрабандисты, тут ты прав. Береговая стража зачастую даже и связываться с ними не хочет. Да и – слышал ли ты, какие лодки теперь в Ла-Велле делать стали? Обводы такие, что не догнать: как разгонится, ее из воды будто выталкивает, а дальше она на одном винте вроде как в воздухе летит.

Велойн грустно покачал головой.

– В некоторых вопросах они обогнали нас, причем уже заметно. Наверное, потому, что мы слишком долго не могли отказаться от традиций сословного уклада – а им на это наплевать. Хотя, конечно, не нам с тобой обсуждать такие вещи.

– Давай лучше выпьем за твою прелестную супругу, – предложил Тролленбок, желая увести канву разговора в другую сторону. – И чтобы все у вас с ней было хорошо…

* * *

Утром Жос решил открыть лавку чуть раньше обычного, до того еще, как придут на работу приказчики. Многие старики в городе поднимались с рассветом, завтракали и отправлялись бродить по переулкам в надежде перекинуться словом с кем-нибудь из таких же ранних пташек – глядишь, и увидят открытые двери…

Однако прежде, чем Тролленбок успел отомкнуть кассу, в зал ввалился Чикмар, растрепанный и встревоженный.

– Кройнова зятька нашли, Кобуса, – выпалил он с порога. – С час назад где-то…

– Что вдруг с ним? – поднял брови Тролленбок, решительно не понимая, о чем идет речь. Кобуса он знал достаточно хорошо и в упор не представлял, чтобы такой человек мог влипнуть в какую-нибудь историю.

– Пошел вчера на своей лодчонке, после обеда, и пропал. Искать начали уже с темнотой… Нашли, в общем, – за мысом, на отмелях. Лодка там же, в камнях, – щепки, а не лодка. Выбросило его, и головой, видать, ударился. Доктор Паллис говорит, отогреется, жить будет. Вот только бредил странно, пока ему отвар не приготовили, – ну, чтоб уснул, бедолага.

– Черную волну поймал, – нахмурился Жос. – Да, для неопытного морехода в такой вечер, как вчера, это обычное дело.

– Черная волна, – согласно закивал приказчик, – три их вроде вчера было. Тихо-тихо, а потом море переворачивается! Мы-то все с детства их знаем, а Кобус – откуда? Вот и накрыло его! Но парень он крепкий, доктор считает, что дня через два-три на ноги встанет. Вот, правда, бред его… напугал прямо всех. Все время твердил про призраков, про свет какой-то и воздушный корабль над берегом. Не замолкал прямо!

– Появись низко над берегом королевский воздушный корабль, от рева моторов проснулись бы многие, – возразил Жос.

– Вот и я про то, – подхватил Чикмар. – Боюсь, здорово парня головой о камни приложило. Хотя доктор считает иначе. Главная беда, по его словам, – замерз он сильно. Но дышит вроде как нормально.

– Супруга отогреет, – вздохнул Жос. – Давай работать, видишь, я открыться пораньше решил – сейчас покупатели пойдут. Ты помнишь, что журнал фискальных докладов за прошлый месяц у тебя не до конца заполнен? Ждешь, чтобы я этим занялся?

– Ох, нет, – приказчик замотал головой, – к завтрашнему вечеру, думаю, закончу.

– Вот и иди на склад, дел у тебя полно! Я тут сам побуду.

Как он и предполагал, первые покупатели заглянули в лавку намного раньше появления молодых приказчиков. О несчастье в семье пекаря знал уже, видимо, весь город. Кройна в окрестных кварталах любили, а про то, как он сыскал себе зятя из военных, не шутил только немой. В отличие от любопытного Чикмара, бред Кобуса никого не заинтересовал, говорили только о том, как он замерз и каково теперь бедной его женушке – впрочем, в здоровье бывалого солдата никто особо не сомневался.

Ближе к полудню, когда Жос уже собирался пойти перекусить, дверь лавки снова звякнула колокольчиком, и в зал вошел Лейф Аствиц. Жрец был одет по-дорожному, в теплый серый плащ, из-под которого виднелись отороченные мехом сапожки, на голове у него немного криво сидела большая шляпа с синей каймой, свидетельствующая о духовном сане ее обладателя.

– Никак не ждал тебя, – Жос радостно раскрыл другу объятия, – ведь ты был в Эхве?

– Сразу после похорон родня принялась грызться за наследство, – тряхнул головой Лейф, – так что я предпочел умотать оттуда еще на рассвете. Доля храма неоспорима, а остальное – да гори огнем, это меня не касается никак. В городе вот не самые веселые вести – ты слышал?

– Если ты о зяте Кройна, так за утро мне уже прожужжали мозги насквозь.

– М-мм… он очнулся, и я говорил с ним.

– Вот как?

– Снотворный отвар слишком слаб для такого парня.

– Он все еще бредит?

– Идем-ка к тебе, друг мой… нам надо поговорить.

Жос понимающе кивнул и, махнув рукой приказчикам, повел жреца наверх, в свой кабинет. Мальчишка-ученик, что помогал Чикмару на складе, утром еще разжег огонь в двух больших бронзовых жаровнях, так что там было тепло. Едва войдя, Жос взялся за ведро с углем и подбросил пару лопаток в нижнюю часть жаровен, а потом поставил кипятиться воду для отвара. Лейф снял свой плащ, под которым оказался простой шерстяной костюм, повесил на изящный медный крюк свою шляпу и наконец уселся в кресло поближе к теплу.

– Замерз? – участливо спросил Тролленбок, наливая вино в жестяной кувшинчик.

Он вставил кувшин в гнутую округлую кастрюльку, где грелась вода, потер руки и принялся доставать из шкафа сыры и свертки с дорогими копченостями. В дверь стукнули: мальчишка, посланный Чикмаром в ближайшую пекарню, принес горячую ароматную лепешку с травами. При виде его испачканной чернилами рожицы отец Лейф улыбнулся, взмахнул рукой в кратком жесте благословения. Жос едва слышно вздохнул. Простое движение кисти жреца было большой поддержкой для старательного пацана.

– Не скажу, что замерз, – медленно проговорил Лейф, глядя на огонь за бронзовой решеткой, – н-но… Видишь ли, Кобус действительно видел над берегом воздушный корабль. И этот корабль не был пеллийским.

– Он описал его тебе?

– Вполне точно, в деталях. По-видимому, это относительно небольшая машина с двигателями на жидком топливе, которые оснащены глушителями нового типа. Кобус видел, как они уходили в сторону моря, и вот что интересно: он слышал слабый шум винтов на малых оборотах, однако гула моторов почти что и не было. И запах выхлопа, по словам Кобуса, ни на что не похожий. Он парень толковый, выписывает из столицы технические журналы – так вот недавно там писали, что у лавеллеров вроде как появились двигатели совершенно нового типа, с воспламенением от сжатия. А корабль, судя по его виду, именно из Ла-Велле.

– С чего такая уверенность? – спросил Жос.

Отец Лейф молча вытащил из висевшей на спинке стула сушки блокнот с заткнутым в спираль карандашом и принялся рисовать что-то.

– Лавеллеры любят изящество линий и придают огромное значение внешнему виду любой вещи. У них есть такая профессия – «промышленный художник», и многие из этих ребят – богатые люди, ими восхищаются, их приглашают в самые лучшие дома, о них пишут в газетах. Вот… примерно такой корабль висел над нашим берегом этой ночью.

Жрец закончил рисовать и протянул блокнот Тролленбоку. Тот молча взял его в руки и не без удивления всмотрелся в вытянутый силуэт с сильно заваленными к корме килями. Корабль походил на стремительную рыбку, самой природой предназначенную для скорости в любых стихиях.

– Красивая машина, – признал он. – И похоже, что над ней действительно работал одаренный художник. Наши королевские крейсера рядом с таким аппаратом выглядят жирными неповоротливыми свиньями.

– Да, но они способны пересечь океан, – возразил Лейф, возвращая блокнот в сумку, – а этот корабль вряд ли может нести на себе столько топлива. Думаю, что путь из Ла-Велле и обратно – это почти что предел для него. Это что-то вроде яхты. Кстати, подобные обводы имеет и один пеллийский корабль, но это аппарат князя Лоттвица, а что там в голове у этого странного господина, не ведомо никому на свете.

– И где все это происходило? Или Кобус не помнит?

– Кобус был еще в море, и ничто не предвещало появление Черной волны. Впрочем, он с ней не знаком, так что винить его в самонадеянности не стоит. Корабль висел на двух якорях в той бухточке, что в глубине, к северу от мыса Майн. Собственно, мыс прямо там и берет свое начало. Там старая роща широколистной пряницы, так что зацепиться есть за что. А ветра в эту ночь не было вовсе. Лавеллеры хорошо изучили нашу карту погоды, а?

– Собственно, в этом визите нет ничего противозаконного. – Жос в задумчивости потер подбородок и бросил в рот ломтик сыра. – Наши отношения с Ла-Велле самые дружественные, и прибытие какого-нибудь, скажем, богатого предпринимателя в нашу дыру – дело совершенно нормальное. Корабль мог поломаться или еще что. Если на борту не было никакого товара, уведомлять таможенников незачем.

– Все верно, – Лейф выпил стакан подогретого вина и поднял палец, – кроме одного. На башне Лерна горел странный рассеянный свет, а возле нее стояли люди в светящихся одеждах!

– У башни теперь есть хозяин, – пожал плечами Тролленбок.

– Вот как? Я не знал об этом.

– Да, вчера у меня появился его слуга, по виду из южных аристократов, попросил кой-какие лечебные травы. Мы немного поболтали: его хозяин вступил во владение усадьбой Лерна как наследства от деда. Я еще успел немного удивиться: чтобы там жить, нужно с ходу всадить не одну тысячу. Но деньги, видно, у нового хозяина водятся.

– И конечно, новому хозяину ничто не мешает иметь богатых друзей из Ла-Велле. Вот только знаешь что, Жос? Покажи мне у нас тут хоть одного богатея, который своей волей взял да и поселился на этом продуваемом берегу.

Тролленбок крякнул и снова взялся за сыр. Лейф был прав – Воэн, несмотря на близость столицы, состоятельная публика пока что обходила стороной. Причины искать можно было долго – и вечные ветры, делающие зиму откровенно мерзкой, и несколько крупных фабрик, – впрочем, Жос этому делу даже радовался. Меньше денег – меньше шума, а ему и так всего хватало.

– Значит, принесло нам соседа со странностями, – заключил Жос.

– Говорить о странностях пока рано, – Лейф со вздохом поднялся, взял свою сумку, – но принюхаться стоит. Нет мне покоя от этого «рассеянного света», а почему – вспомнить не могу, хоть ты убейся. Да и ладно б сам я его видел, а то со слов Кобуса – пойди пойми…

* * *

Через три дня Кобус встал с постели и объявил о том, что чувствует себя лучше прежнего, но в море больше не пойдет, а про рыбалку даже думать не хочет. Двое его приятелей, мясник Дилло и отставной сержант-артиллерист Форис, задумали устроить по этому поводу пирушку: Кобус, однако, твердо заявил, что все расходы возьмет на себя, так что в большом доме пекаря с самого утра суетились у плиты женщины. За вином Кобус отправил мальчишку-ученика, а сыр и пряности решил купить сам. Таким-то образом ноги привели его в лавку Тролленбока, в которой после обеда не было ни единого посетителя, и Жосу только и оставалось, что зевать у прилавка, отпустив всех приказчиков пораньше.