Текст книги "Что такое время"

Что такое время
Алексей Черныш

© Алексей Черныш, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

I. Васины воспоминания

Внук, 1984 год

Символ эпохи – анекдот, рассказываемый приглушенным голосом, и при этом странным образом четко слышимый то ли сквозь стену, то ли с улицы: «Товарищи члены Политбюро, проголосовавшие за избрание Юрия Владимировича Андропова Генеральным секретарем Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза, могут опустить руки и отойти от стенки».

Васе недавно исполнилось 6 лет. Вася сидит на ковре, и играет в кубики. Точнее это бабушке кажется, что он играет в кубики. А на самом деле Вася строит Поезд, такой, который мчится сквозь время, из прошлого в будущее.

Вася в своем возрасте уже искушенный инженер, он знает, что такой Поезд просто так не построить, нужно много усилий. И он тщательно собирает из цветных кубиков вагон за вагоном, и в последнюю очередь – локомотив. Поезд приводится в движение добрыми делами, чем больше их сделано пассажирами, тем быстрее мчится поезд. Локомотив в соответствии с новейшими научными достижениями преобразует Энергию добрых дел во Время. Движение и Доброта бесконечны, вокруг мелькают леса и поля, впереди открываются невиданные дали и перспективы, и тут вдруг бабушка кричит из кухни:

– Вася! Иди кушать!

Хмурый Вася сидит за столом и рассеяно черпает ложкой борщ. Борщ вкусный, ароматный, но как же объяснить любимой бабушке, что есть в жизни вещи поважнее борща? Что он почти достроил свой Поезд, и тут его прервали, после обеда поведут на прогулку, а перед этим заставят убрать все игрушки на место. И завтра придется опять начинать всё сначала. А вдруг он забудет, как делать поезд? А вдруг самый главный красный кубик потеряется? Или пассажиры не захотят завтра делать добрые дела из-за хмурой погоды?

– Фантазер ты мой! Изобретатель! Я так Гале и сказала – Вася у нас будет изобретателем! Давай-ка, ешь как следует, бабушка старалась, вон какой борщик любимому внуку сделала! Сейчас всё уберём и пойдём гулять.

И к бабушкиному недоумению и неожиданности, Вася вдруг начинает плакать.

Прощание с детством, 1991 год

Символ эпохи – звучащее по радио Обращение ГКЧП к Советскому народу: «…Начатая по инициативе М. С. Горбачева политика реформ, задуманная как средство обеспечения динамичного развития страны и демократизации общественной жизни, в силу ряда причин зашла в тупик. На смену первоначальному энтузиазму и надеждам пришли безверие, апатия и отчаяние. Власть на всех уровнях потеряла доверие населения. Политиканство вытеснило из общественной жизни заботу о судьбе Отечества и гражданина. Насаждается злобное глумление над всеми институтами государства. Страна по существу стала неуправляемой…».

Васе 13 лет, он один в пустой квартире, сидит на диване, и читает любимую книгу своего детства – «Винни-Пух и все-все-все». Он чувствует себя немного неловко, хоть его никто и не видит – ведь это совсем детская книжка. Но ему интересно читать, ему приятно снова почувствовать себя ребенком, отбросить все подростковые сложности, и окунуться в мир своих 6ти лет, когда эту книжку ему читал отец, когда он строил свои волшебные поезда из цветных кубиков, когда цвета и запахи были такими яркими и каждый раз такими особенными.

На середине книги, перевернув следующую страницу, Вася вдруг отчетливо понимает, что он держит эту книгу в своих руках в последний раз. Он уже давно живёт в совсем другом мире, мире подростка, где человеческие отношения и достижения гораздо важнее запаха и цвета, и где так важно мнение окружающих тебя людей. И Вася предвидит, что никогда больше краски в его глазах не будут такими красочными, никогда больше запахи не будут такими яркими и манящими, и никогда больше не будет в его жизни детской безмятежности. Уже началась новая эпоха, отныне и навсегда. И Вася бережным движением откладывает недочитанную книгу в сторону, и начинает плакать. Плачет от того, что его детство прошло, навсегда.

Сын, 1995 год

Символ эпохи – микс в цветном телевизоре из переключаемых каналов: 1) группа «Дюна» исполняет песню «Борька-бабник», 2) репортаж под названием «Ад» А. Невзорова о штурме Грозного, 3) Мистер Малой зачитывает своё бессмертное творение «Буду погибать молодым».

Васе 16 лет. Он учится на отлично в Гимназии при Университете, и готовится к вступительным экзаменам. Он сидит дома, за своим столом, перед 386 компьютером с SVGA монитором, и пишет работу по физике. На стене плакат Фредди Меркьюри, на столе фотография его подружки Лены в рамочке. Лена – красивая девушка, его одноклассница, но мысли Васи заняты вовсе не ей. Вася переработал много информации по своей теме, и сейчас ему кажется, что он наконец смог нащупать, поймать новый, неожиданный, взгляд на тему, такой, о котором не пишут в учебниках, при этом всеобъемлющий, глубокий, и главное – очень простой, доступный к пониманию и ребятами из обычной школы, что напротив.

Вася с трудом справляется с обуревающими его эмоциями – ведь это эксклюзив, это настоящий научный прорыв, первый столь серьезный в его жизни. Очевидно, что он нашёл очень сильный ход, наверняка Григорий Борисович оценит по достоинству, и его главный соперник Федька Рыжий будет наконец повержен. Тема его дипломной работы уже стала очевидной, и даже прослеживались некоторые ходы для кандидатской, а ведь он ещё школьник, он даже не начал сдавать вступительные экзамены.

В сильном волнении Вася идёт на кухню, чтобы выпить воды, и хоть немного себя успокоить. И внезапно в коридоре натыкается на свою мать, и прежде чем она успевает открыть рот, вспоминает с ужасом и страхом, что так и не съездил на рынок за овощами, вопреки позавчерашнему обещанию. И понимает, что на этот раз отвертеться не получится. И тут мама разражается речью.

– Василий, сколько я должна это терпеть? Твои домашние обязанности с тебя никто не снимал! Я знаю, что ты готовишься к поступлению, и я не требую от тебя чего-то невозможного! Но выгуливать свою собаку ты должен вовремя! Несчастный пёс терпит из последних сил! И потом, я тебя вчера просила починить плиту и подмести пол, уже в который раз! Ты прекрасно знаешь, что на отца я полагаться не могу, а на мне Петька, работа и бабушка. Про рынок я уже даже и не заикаюсь!

И сдерживая слёзы, мама уходит.

Василий, разрываемый на части одновременно яростью и стыдом, ясно видит скривившуюся в презрительной ухмылке Лену, совершенно маминым голосом говорящую: «ты, конечно, умный, но как ты можешь так небрежно относится к своей маме? Это просто свинство – заставлять Галину Николаевну саму ездить на рынок, с её-то здоровьем!». А рядом Федька Рыжий победоносно распрямился, откашлялся, кинул на Васю презрительный взгляд, ухмыльнулся своей отвратительной, полной самоуверенности, ухмылкой, и приготовился читать своё новое, как всегда прорывное, эссе.

«Я вызову Федьку на дуэль!» – в бешенстве думает Василий, одевая куртку, ясно понимая, что Григорий Борисович этого категорически не одобрит.

 
Мама, дорогая, ну как же ты не поймёшь
Ведь Рыжего Федьку огурцами не проймёшь
На извечный вопрос я нащупал ответ
О природе времени, но на это времени нет
Я в курсе – бедный пёс извёлся в коридоре
И Петька часто плачет – ведь вы с отцом в ссоре
И бабушкино сердце готово разорваться
Может вы помиритесь и прекратите ругаться?
Как бы там ни было всё это пустяки
И даже не до Лениной мне сейчас руки
Мама, пойми, ведь я на грани прорыва
А ты меня толкаешь словно в пропасть с обрыва
Научная работа не даётся просто так
И Федька должен знать что он круглый дурак
Да и не в Федьке дело, просто всё не понарошку
Что? Ах да, взвесьте мне картошку…
 

Муж, 2009 год

Символ эпохи: сообщение о смерти Майкла Джексона на экране монитора Васи.

Васе 31, после свадьбы прошёл ровно год, он сидит в пустом офисе, курит, и размышляет о своей жизни. Примерно со второго курса Университета его не покидает ощущение, что он оказался героем фильма, о котором читал в советском киножурнале будучи школьником. Кажется, фильм назывался «И восстал дракон». Какое дурацкое название – думает Вася – пафосное и нелепое, такое типичное для 80х. Но сюжет в фильме был вовсе не дурацкий, сюжет был о том, что внезапно произошло смешение времен, и вот на Тамбовщине сосуществуют драконы, древние варвары, египетские фараоны, свежеиспеченные демократы эпохи заката социализма, а так же летающие роботы и солдаты будущего с их лучевым оружием и кибертелепатией. Кажется, вместе с этими солдатами будущего и инопланетянин какой-то был – вспоминает Вася, затягиваясь третьей сигаретой подряд – с каким-то непроизносимым нелепым именем, и, кажется, бабник. И эти разные представители разных цивилизаций весь фильм чувствуют себя не в своей тарелке, каждый хочет вернуться к себе, в свое время. Очень неуютно им было жить в смешанном, чуждом для них, времени.

Как и в этом фильме, в Васиной жизни с какого-то момента всё пошло не так. Страна, в которой он был рождён, перестала существовать, как и его семья – с жуткими скандалами отец наконец окончательно ушёл, и мать много лет мучила Васю своей обидой, не в силах справиться сама. Младший брат Петька быстро сориентировался в ситуации и свалил сначала в другой город, а после заграницу. А Вася остался, так и не став учёным. И даже не в том дело, почему он не стал им – тому было множество причин, точнее сказать – поводов. Просто в какой-то момент всё пошло не так.

И вот Вася сидит в пустом офисе, и с кислой ухмылкой вспоминает гимназическую победу Федьки Рыжего и своё поражение, и как через 6 лет он с красным дипломом пришёл устраиваться на должность менеджера по продажам, и вчерашний неприятный разговор в кабинете шефа. Кто они такие, эти так называемые коллеги? Почему он должен уважительно относиться к людям, не видящим противоречия между креационизмом и эволюцией, искренне полагающим, что Исаак Ньютон торговал яблоками, а Альберт Эйнштейн – что-то вроде американского Задорнова?

Но вместе с крахом его Родины на смену идеалам технического прогресса и научных революций, стремления к подчинению природы и совершенствования человека давно уже пришла власть денег, и так жестко и бескомпромиссно взяла всех за горло, как не снилось никакому коммунистическому режиму. И вот он, Вася, тот самый Вася, которым Григорий Борисович так восхищался, которому директор гимназии на последнем звонке сказал, что не надо вешать нос, что Федькина победа – лишь тактическое поражение, а будущее – за Васиным могучим интеллектом, этот Вася сидит сейчас в пустом офисе международной торговой компании, нервничает, курит как паровоз, и думает, как бы выполнить идиотский план по продажам ненужной туфты, чтобы поднять себе зарплату еще больше, чтобы кредит за машину поскорее выплатить.

Чуть успокоившись, Вася закрывает глаза, затягивается и задумывается, бросает взгляд на монитор, и произносит вслух:

«Вот умер Майкл Джексон, и стало окончательно ясно, что прошлое осталось в прошлом».

Что такое время? Как оно устроено? Почему человеческий опыт всегда становится больше, и никогда – меньше? Ведь как будто минуту назад он строил свой волшебный Поезд из кубиков, ел борщ и дулся на бабушку, и отец такой молодой, и вместе с мамой и Петькой… И вкус первого поцелуя еще остался на губах, и первый курс института, и расставание с Ленкой, такое мучительное и болезненное, и в то же время принесшее облегчение и свободу, и защита диплома… Почему никогда нельзя вернуться в прошлое? Или если не вернуться, то хотя бы остановить время, как в его сне про пустой город?

Вот бы снять такой фильм – думает Вася – как мой детский сон. И не ожидая сам от себя, решительным движением отбрасывает наполовину выкуренную сигарету, достает из принтера стопку бумаги, и начинает писать… (В процессе письма Вася преображается – плечи распрямляются, лоб разглаживается, выравнивается дыхание, он начинает чувствовать себя комфортно и уверенно, прокуренная комната мистическим образом быстро очищается от табачного дыма)

Сон Васи №1, про город

Ему снилось, что в свои 13 лет он вдруг остался в Москве совершенно один. Судя по всему, произошёл взрыв «нейтронной бомбы», уничтоживший всю живую материю, и абсолютно безвредный для материи неживой. Люди и домашние животные просто исчезли, растворились в космическом вакууме. У кого-то осталось играть на кухне радио, у кого-то варилось кофе на плите, но самих людей больше не было. Как ни странно, в этом не было ни отчаяния, ни тоски, ни одиночества. Наоборот, открывалось столько головокружительных возможностей. Он заходил в брошенные квартиры, и изучал, как они жили – люди. Открывал ящики письменных столов, читал чужие записные книжки и дневники, включал чужие проигрыватели и видеомагнитофоны. Это было так интересно, так захватывающе. На улице садился в любой понравившийся автомобиль – иногда в старый «Москвич», иногда в «Волгу», а если повезет – даже в «Чайку», и ехал куда глаза глядят, по совершенно безлюдным улицам и проспектам. Пересаживался в автобус или трамвай, пробовал себя в роли водителя маршрутки или «Скорой помощи», катался в ГАИшках и троллейбусах, иногда тщательно соблюдая правила, иногда нарушая их по всем статьям, насколько возможно. Утомленный ложился спать каждый раз в новой квартире, на неизвестной еще кровати, а иногда и просто в парке на лавочке, или в мебельном салоне. Проснувшись, завтракал оставленной исчезнувшими людьми пищей и продолжал свои антропологические изыскания. Ощущение полной, абсолютной свободы остановленного времени в пустующем городе было гармоничным и единственно возможным состоянием, не было ни тревоги, ни спешки, ни обиды, ни зависти…

Внезапно резко звонит Васин телефон, Вася вздрагивает, машинально тянется рукой к трубке, но взяв её в руку не отвечает, некоторое время колеблется, посмотрев на экран телефона и на свою рукопись, прислушивается к своим ощущениям, наконец решительным движением кладет продолжающий звонить телефон в ящик стола, резко задвигает ящик, и продолжает записывать свой сон.

…Но настал момент, когда он изучил весь город от края до края, реконструировал повадки всех живших в домах и передвигавшихся на личном и общественном транспорте людей, выяснил ассортимент всех магазинов и способы управления легковым, общественным и грузовым автотранспортом. Пришла пора выходить на новый уровень, и он стал осваивать сперва метро, а потом и железную дорогу. Управляя электричкой он добрался до аэропорта, так же внезапно, словно по мановению волшебной палочки, покинутого людьми. Поднять в воздух вертолет он не смог, это оказалось слишком сложно, зато в диспетчерской удалось поймать радиосигнал из Куйбышева, оказывается там тоже все исчезли, осталась лишь пара сверстников, весь день пытавшихся запустить остановившуюся без управления специалистами гидроэлектростанцию, и вот теперь по счастливой случайности вышедшая в эфир. И он стал собираться в гости, к таким же одиноким и одновременно переполненным реальностью, как он сам…

Снова звонит телефон, на этот раз приглушенный ящиком стола. Вася снова дёргается, и почти совсем без внутренней борьбы продолжает писать, уже не обращая на телефон никакого внимания.

…Путь в Куйбышев оказался значительно сложнее, чем он ожидал. Несколько раз ему встречались вдруг целые села и города, заселенные людьми, живущими, как ни в чем не бывало, как будто и в столице, и в Куйбышеве жизнь течет по-прежнему. Под Саранском в его «Чайке» закончился бензин, и тут выяснилось, что вокруг полно народу, недоуменно и часто враждебно глядящих на подростка за рулем членовоза. Привычно набрать бензина на любой заправочной станции было бы слишком рискованно, пришлось пойти на хитрость и слить бензин у заснувшего водителя молоковоза.

Зато в Куйбышеве новые друзья устроили ему отличный прием, и после обмена новостями и осмотра основных достопримечательностей было решено вместе двигаться на космодром Байконур – сквозь шум помех оттуда доходили сигналы от целой компании ребят, внезапно оказавшихся в пустом космическом городе, и готовящихся к настоящей космической экспедиции…

Вася резко отбрасывает исписанные листы, встаёт, закуривает. Вспоминает о том, что звонила жена. Достаёт телефон из ящика, перезванивает.

– (вялым, погасшим голосом, резко контрастирующим с его одухотворённым состоянием во время записи снов) Любимая, ты звонила? … На работе, где же ещё… Забыл? О чём?… Годовщина? (бледнеет) … Да, заработался… (жена кричит что-то в трубку, Вася в прострации относит телефон подальше от уха, кладёт на стол, и переводит взгляд с орущего телефона на исписанные листы бумаги и обратно). В трубке гудки, Вася зло пинает стул, чертыхнувшись, быстро одевается и выбегает из пустого офиса.

Отец, 2010 год

Символ эпохи: отсутствует, в родильном доме атмосфера подчёркнутого безвременья.

Васе 32, он стоит в родильной палате, в медицинском халате, шапочке и маске, и участвует в рождении своего первого ребенка. То есть это он думает, что участвует в рождении, а на самом деле просто стоит рядом и наблюдает. Он ведь не может ни ускорить роды, ни облегчить боль жены, у которой вместо обычного человеческого сознания последние несколько часов работает какой-то совершенно иной, животный механизм выживания. Он вообще не может ничего сделать, только наблюдать, и быть готовым к любому исходу. И всё же это – максимальное участие для мужчины из всех возможных вариантов. Акушерка, принимающая роды, не скрывает своей враждебности к Васе, но Вася не обращает на это ни малейшего внимания. Какое сейчас это имеет значение? Вася всегда недоумевал – почему зачинать детей принято вместе, но производить ребенка на свет считается делом исключительно женским? Вася настаивал и настоял на совместных родах, и вот сейчас, когда у жены уже начались схватки, и новое существо должно вот-вот появиться на свет и сделать свой первый вдох, отчётливо понял – он или сразу полюбит и примет сына, или этого не произойдет вовсе, и его первый ребенок останется для него чужим и чуждым, таким же, как и все остальные дети.

И вот сын родился, но Вася смотрел не на него. Вася был зачарован зрелищем сверхъестественной, запредельной красоты – он смотрел на пуповину, которая светилась неземным светом, переливаясь всеми цветами радуги. Это продолжалось не больше мгновенья, умелые руки, вооруженные ножницами, быстрым движением перерезали последнюю биологически прямую связь новорожденного с матерью, и жизнь в утробе сменилась новым, доселе невиданным приключением – жизнью в мире людей.

«Ты дыши, тут у нас принято дышать, можно носом или ртом» – еле слышно говорил Вася ребенку, держа в руках маленькое, только что ставшее совершенно отдельным, существо. «Тут вообще много чего принято, я тебе потом объясню, ты пока просто дыши» – продолжал бормотать сыну отец, пока врачи зашивали мать, и вдруг очень спокойно и отчетливо понял, что их близость уже случилась, что это ЕГО ребёнок, навсегда. И сразу почувствовал спокойствие и уверенность, и только старался прятать слёзы от вернувшейся акушерки, забравшей сына из его рук. Спокойствие от того, что всё получилось, что сын рождён. Уверенность в том, что сын будет жить и впредь. И слёзы от того, что он впервые в жизни почувствовал, что есть что-то больше и значимее, чем он сам.

II. Рассказы, написанные Васей о самом себе

Прощание с молодостью

Когда Вася был молодым, он много ездил автостопом. И однажды учтивый и внимательный к своему попутчику водитель «Жигулей» сказал, что у мужчин щенячий возраст заканчивается в 30 лет. На тот момент Васе до окончания щенячьего возраста оставалось лет 6.

Когда Васе исполнилось 30, не смотря на статус семейного человека, Вася чувствовал, что его щенячий возраст еще не закончился. «Господи!» – просил Вася – «Дай мне еще пару лет, и я стану взрослым, и буду делать всё что нужно, честное слово». В 32 Вася стал отцом, и щенячий возраст закончился сам собой.

На 35м году жизни Вася стал чувствовать, что очередной период его жизни подходит к концу. Молодость заканчивалась так же неожиданно и неумолимо, как и когда-то детство, и вновь на смену старой, отслоившейся и уже почти сброшенной коже приходило что-то новое, неведанное доселе. Вася продолжал по привычке делать всё то, что раньше доставляло ему столько радости – напивался с друзьями, слушал свою любимую музыку, флиртовал с девушками. И каждый раз с удивлением и разочарованием ощущал, что все это не дает ему… ничего. Решительно ничего. Женщины всё ещё охотно реагировали на его знаки внимания, друзья всё ещё молодились и вели себя так, как будто им по-прежнему 17, певцы в записях и на концертах были столь же восхитительно бесподобны как и раньше, но всё это перестало трогать струны Васиной души, совсем перестало. Вася метался в поисках новых средств лечения старых душевных травм.

Однажды знакомая актриса сказала ему, что лишь творчество является настоящим и единственным спасением. Ни любовь, ни дети, ни религия, ни выпивка – только творчество – единственное и истинное спасение.

Что за чушь – подумал Вася – и продолжил метаться в поисках утраченного умения жить с удовольствием и в гармонии с самим собой, жить так, чтобы нравилось, как живёшь, и спустя год вдруг сам, своей дорогой пришёл к пониманию того, что творчество действительно есть единственно возможный путь спасения. Вася окунулся в мир литературы, но не как потребитель, а как творец – стал писать стихи и прозу. Сперва писал робко, опасаясь, что это тоже принесёт лишь разочарование, но почувствовав забытые ощущения гармонии с миром, стал писать всё больше и больше, перестал стесняться и стал показывать свои творения сначала друзьям, а потом и широкой публике. И отныне находил утешение в творчестве.