Текст книги "Открывая тайны истории. Путевые заметки. Рассказы. Воспоминания"

От Феофилова источника мы с Валерием Владимировичем Сорокиным проехали метров триста по шоссе в обратном направлении и повернули направо, на дорогу, ведущую к бывшей деревне Сеглицы. В пятистах метрах от Киевского шоссе мы осмотрели разрушенный мост через реку О́мугу. Старинный Порховский тракт, пересекавший сеглицкую дорогу, просматривался плохо. Тогда мы вернулись к машине и проследовали ещё километра полтора в сторону Феофиловой Пустыни. Здесь, метрах в восьмидесяти от трассы, тоже справа от неё, мы с Валерием Владимировичем и обнаружили хорошо сохранившийся участок большой столбовой дороги, шедшей на Порхов. Она была проложена при Екатерине II, и поэтому нередко называлась «екатерининской» дорогой. Второй участок этой же дороги мы потом осмотрели между деревней Феофилова Пустынь и бывшим хутором Смольняки.

Императрица Екатерина II в начале 1770-х гг. задумала построить тракт от Гатчинской мызы на Порхов. Дорога от Царского Села до Гатчины уже строилась примерно с 1768 г. После раздела Речи Посполитой в 1772 г. к России были присоединены земли с огромным населением численностью более чем в 1 миллион 300 тысяч человек, поэтому новая дорога должна была связать Петербург с восточной Белоруссией. Большая Порховская дорога прокладывалась как раз по границе Новгородской губернии и созданной в 1772 г. Псковской губернии, в состав которой, кроме Псковской и Великолуцкой провинций, вошли Двинская и Полоцкая провинции из земель бывшего Полоцкого воеводства. От Порхова большая Порховская дорога была продолжена до Великих Лук, а оттуда уже можно было добраться до Витебска, Полоцка и Могилёва. Со временем дорога стала именоваться Белорусским трактом.

Согласно именного Указа Екатерины Великой от 24 мая 1776 г. из части обширной Псковской губернии, созданной в 1772 г., была образована Полоцкая губерния, но зато к Псковской губернии отошли некоторые земли, бывшие на тот момент новгородскими. В частности, в этом Указе говорилось: «К сей новой губернии присоединить из Новгородской губернии Порховский и Гдовский уезды и те погосты, кои от вновь проложенной прямой дороги от Гатчинской мызы на Порхов по правую сторону останутся». Из Указа видно, что Порховская большая столбовая дорога в 1776 г. уже строилась, однако движение по ней было открыто только через восемь лет.

Екатерина Великая желала, чтобы дорога «несмотря на прорубленные для сего просеки, шла по такой линии, которая не отделялась как можно от селений, лежала более по твердому грунту…» В итоге Порховская дорога пролегла от Гатчинской мызы через Лугу, почтовую станцию Городец, село Поддубье, деревню Ширёги, почтовую станцию Крицы и затем выходила к селу Заполье. Оттуда она шла через деревню Большие Льзи, почтовую станцию Феофилова Пустынь, село Велени, деревни Щирск, Теребуни, Хредино до почтовой станции Залазы и далее уходила на Боровичи и Порхов.

При каждой почтовой станции, которые были построены на Порховской дороге, предписывалось содержать по 10 почтальонов, по 20—25 лошадей, по 10 роспусков с окованными колёсами с кибитками, по 10 саней с кибитками, почтовую ливрею на 10 человек и крепко сделанную фуру – большую грузовую повозку, запряжённую ломовыми лошадьми. Содержатели почтовых станций могли торговать съестными припасами и всем, что продавалось в городских трактирах. С краёв Порховская дорога была обрыта канавами, за что её местные старожилы до сих пор называют старой обрывной дорогой.

Внешне почтовые станции могли выглядеть и как простая изба, и как путевой дворец. Многое зависело от материальных возможностей устроителя станции. Про одну из таких станций написал в своих мемуарах маркиз де Кюстин, посетивший Россию в 1839 г.: «Дом, в котором я пишу, отличается элегантностью, представляющей собою разительный контраст со скудостью окружающей природы. Это в одно и то же время и почтовая станция, и гостиница, похожая на дачу богатого частного лица. Потолок и стены расписаны в итальянском стиле, нижний этаж состоит из нескольких просторных зал и напоминает провинциальный французский ресторан. Мебель обита кожей, стулья с соломенными сиденьями имеют опрятный вид. Везде расставлены большие диваны, могущие заменить кровати…»

Открытие Порховской большой столбовой дороги состоялось в мае 1784 г. и было приурочено к намеченному осмотру тракта самой императрицей Екатериной II. Путь императорского кортежа пролегал через Лугу, Феофилову Пустынь, Боровичи и далее на Порхов, где была остановка на ночлег. К открытию Порховской дороги тщательно готовились, приводя всё в должный порядок. По легенде участок дороги от бывшего хутора Смольняки до нынешней деревни Шабаново, где в трёх местах встречались болотовины, доделывали в спешном виде. Артели крестьян, которые принадлежали двум местным помещикам, забивали болотовины гатью из брёвен и засыпали сверху песком, а потом колотым камнем, двигаясь навстречу друг другу с разных концов этого участка дороги. Когда они встретились, то по желанию помещиков в дорогу была вбита золотая скоба.

Многие потом пытались искать эту золотую скобу, но безрезультатно. Пятикилометровый участок Порховской дороги, обрытый с каждой стороны канавами, между Смольняками и Шабановым сохраняется до сих пор. В 1930-е гг. здесь, между Киевским шоссе и Веленским озером, вплоть до реки Омуги, располагался военный химический полигон. В послевоенное время этот участок бывшей Порховской дороги оставался ещё в довольно хорошем состоянии, но в итоге был разбит колхозными тракторами. Был случай, когда для подсыпки дороги захотели брать грунт из находившегося рядом небольшого холма. Но оказалось, что это был насыпанный в кучу колотый гранитный камень, оставшийся со времён строительства тракта.

Автор на бывшей Порховской большой столбовой дороге близ деревни Феофилова Пустынь. Фото Валерия Сорокина, сентябрь 2022 г.

Второй раз Екатерина Великая проехала по Порховской дороге во время своего путешествия в Крым. 6 января 1787 г. в Царское Село собрались все приглашённые в путешествие. В 9 часов утра 7 января императрица вышла к своей карете в суконном кафтане на меху, в высокой собольей шапке. Все расселись по местам и императорский поезд, состоящий из 14 карет, 124 саней с кибитками при 40 запасных санях двинулся в путь, растянувшись на версту. Екатерина II ехала в огромной карете с полозьями на 12 персон, запряжённой 40 лошадьми, в этой карете была гостиная на восемь человек, малая библиотека, кабинет, карточный стол и все удобства. Императрицу сопровождало около 3000 человек свиты: придворные, иностранные дипломаты и прислуга, в числе которой были лакеи, форейторы, парикмахеры, камердинеры, повара с поварятами, кондитеры, музыканты, скороходы и даже два арапа.

На каждой станции императорский кортеж встречало от 500 до 600 свежих лошадей. Там же содержались три рогатые скотины, три телёнка, 15 кур и 15 гусей, а в специально построенных помещениях хранилось два пуда крупчатой муки, один пуд коровьего масла, 500 яиц, 6 окороков, фунт чаю, полпуда кофе, бочонок с селёдкой, два пуда сахара, красного и белого вина по три ведра, 50 лимонов, а также пиво. Обеды устраивались либо в построенных рядом с почтовыми станциями путевых дворцах, либо в помещичьих мызах. Вся столовая посуда каждый раз была новой, а после обеда дарилась на память хозяевам. В наступающих сумерках весь путь освещался огромными кострами, которые устраивались через каждые сто шагов из заранее заготовленных еловых, сосновых и берёзовых брёвен. При каждой остановке на ночлег путников встречала иллюминация, смоляные бочки и плошки, горевшие по такому случаю.

Первый город после Царского Села был Рожествен, потом Луга. Вот какие записи оставил в журнале статс-секретарь императрицы А. В. Храповицкий: «Генваря 7, после пятидневнаго пребывания в Царском Селе, в 9 часов утра ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО изволила отправиться в путь, и проезжая чрез Колпино 23, в городе Рожествене 27 верст, был обеденный стол. В третьем часу пополудни ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО в поход вступить изволила, и проезжая путь чрез Ящери 17, Долговку 25, в город Лугу 23 версты, прибыть изволила в половине 7 часа, где в тот день был ночлег».

Далее императорский статс-секретарь продолжал: «Генваря 8, по утру без четверти в 9 часов, начался поход чрез Городец 21, Заполье 24, в Феофиловой пустыне 17 верст, был обед. Невступно в 3 часа по полудни, Всемилостивейшая ГОСУДАРЫНЯ изволила отправиться в путь, и проезжая чрез Залазы 22, Боровичи 20, в городе Порхове 25 верст, приехав в половине 9 часа, имела во Дворце ночлег».

Французский посол граф Луи-Филипп де Сегюр в своих мемуарах оставил такое описание путешествия: «Места, которые мы проезжали в начале путешествия, – представляли мало пищи вниманию; повсюду леса и замерзлые болота. Никому не любопытно следить за мною чрез села и деревни, в которых мы останавливались… Бедные поселяне с заиндевевшими бородами, не смотря на холод, толпами собирались и окружали маленькие дворцы, как бы волшебною силою воздвигнутые посреди их хижин, дворцы, в которых веселая свита Императрицы, сидя за роскошным столом и на покойных широких диванах, не замечала ни жестокости стужи, ни бедности окрестных мест; везде находили мы теплые покои, отличные вина, редкие плоды и изысканные кушанья».

Несколько раз по Порховской дороге проезжал и император Александр I, и не только для освящения построенной его тщанием Успенской церкви в Феофиловой Пустыне, но и направляясь в другие пределы России. Так, например, в 1825 г. он отправился в путешествие из Царского Села в Варшаву, и тогда ему пришлось нелегко из-за весенней распутицы. Почётный лейб-хирург, личный врач государя Д. К. Тарасов вспоминал об этой поездке так: «Таким образом, при полном распольи и разливе рек, 4-го апреля, ещё по снегу, его величество выехал из Царскаго в 7½ часов утра. Был небольшой утренний мороз и гололедица… Чем более мы удалялись от Царскаго Села, тем дорога делалась затруднительнее, по причине быстраго таяния снега и разлива речек, так что на другой день, 5-го апреля, свита с большим трудом могла достигнуть ночлега, на станции Боровичи…»

По Порховской дороге не менее шести раз проезжал Александр Сергеевич Пушкин: в Михайловское и обратно в Петербург – в 1817 г. и в 1819 г., из столицы в ссылку в Екатеринослав – в 1820 г. и из ссылки в Михайловском в Петербург – в 1827 г. В 1835 г. А. С. Пушкин дважды ездил из Петербурга в Михайловское и обратно, а в 1836 г. он с траурным кортежем проследовал к месту погребения матери – в Святогорский монастырь, а потом обратно из Михайловского в столицу, однако тогда движение осуществлялось уже по Динабургскому шоссе. Основой для его строительства на многих участках стала Порховская дорога. По Динабургскому же шоссе в феврале 1837 г. тело великого поэта провезли через Лугу и Феофилову Пустынь в Святые Горы.

Рядом с участком большой столбовой дороги, по которому мы прогуливались с Валерием Владимировичем, находятся Семёновские пруды, вырытые при послевоенном расширении Киевского шоссе, тут брали песок. В самом большом пруду раньше купались жители деревни Николаево (так Феофилова Пустынь называлась в 1923—2002 гг.). Дорога здесь проходит по сосновому бору, она ещё довольно крепкая, сюда даже заезжают легковые автомобили. Кое-где видны следы обрывных канав. Ширина дороги составляет шесть метров. Другой участок дороги от Феофиловой Пустыни до бывшего хутора Смольняки сейчас обезображен вырытой траншеей, это после войны здесь был закопан кабель, который вырыли совсем недавно. Но обрывная канава очень хорошо видна с южной стороны дороги.

После строительства Динабургского шоссе старый Порховский тракт участками слился с новой дорожной полосой, а местами пролегал параллельно шоссе иногда так близко, что между дорогами имелись промежутки всего от 6 до 50 метров. На сохранившихся участках старая большая столбовая дорога была обращена в скотопрогонную. Местные жители нередко предпочитали ездить именно по ней, поскольку эта дорога в некоторых местах позволяла сократить путь. В послевоенное время по «екатерининской» дороге ездили колхозные трактора, чтобы не портить гусеницами покрытие Киевского шоссе.

Мы с Валерием Владимировичем стояли на бывшей Порховской дороге, и нам просто не верилось, что когда-то, давным-давно, здесь проезжала императрица Екатерина Великая. В январе 1787 г. по Порховской дороге пронёсся её огромный зимний возок – карета на полозьях, за ней – ещё уйма возков с приближёнными, подданными императрицы. В моём воображении рисовалась такая картина. На станцию Феофилова Пустынь императорский поезд прибыл около 12 часов дня 8 января. Было светлое время суток, царица в ожидании обеда, наверняка, не спала, обозревала окрестности из окна возка. Отобедав, скорее всего, в специально выстроенном путевом дворце, т. к. ближайшее помещичье имение находилось в Лудонях, Екатерина Великая в 3 часа дня вышла на улицу, села в возок, и её кортеж исчез в ворохе поднявшейся снежной пыли.

Рисовался в моём воображении и образ Александра Сергеевича Пушкина. Он тоже, проезжая здесь не раз в карете либо в коляске, по всей видимости, останавливался в Феофиловой Пустыни, заходил в здание почтовой станции, вкушал в трактире блюда местной кухни. Вот поэт мчится на лошадях в июльский день 1819 г. в Михайловское. Ветер теребит его курчавые волосы. О чём размышлял тогда Александр Сергеевич? Может быть, он читал книгу или сочинял какое-нибудь стихотворение, а, может быть, любовался сельскими пейзажами.

14 октября 1827 г. на почтовой станции Залазы, что отстояла в 22-х верстах от Феофиловой Пустыни, случилась неожиданная встреча Пушкина и его лицейского товарища, поэта-декабриста Вильгельма Кюхельбекера, которого в качестве преступника везли в Динабургскую крепость. А 4 февраля 1837 г., где-то после полудня, через Феофилову Пустынь по Динабургскому шоссе провезли гроб с телом А. С. Пушкина, его сопровождал старый друг поэта Александр Иванович Тургенев. К 9-ти часам вечера того же дня они уже были в Пскове, а утром 6 февраля 1837 г. любимого всеми поэта похоронили в Свято-Успенском Святогорском монастыре.

Прибыв в Феофилову Пустынь, мы с Валерием Владимировичем прогулялись по Феофило-Пустынскому монастырскому подворью. Новый Свято-Успенский храм был закрыт, поэтому туда мы не попали. Дошли до Ольгинского артезианского источника, я попил из него воды, умыл лицо; вода из этого источника, надо сказать, железистая. Залаяла большая монастырская собака. К нам на встречу из сестринского корпуса выбежала матушка Ксения, старшая сестра на подворье, поинтересовалась кто мы такие и какова причина нашего визита.

Мы узнали, да и сами увидели наяву, что вскоре подворье будет с двух сторон окружено кирпичной оградой. Это будет сделано благодаря тщаниям ктитора храма Николая Дмитриевича Костючкова. Кладка ограды со Святыми воротами вдоль Киевского шоссе ведётся с прошлого года. Уже заложен фундамент под новый пролёт ограды, и под две круглые в плане угловые башни. Будущая ограда захватит территорию бывшей пилорамы и дойдёт до реки Омуги. Одна башня будет возвышаться на юго-восточном углу, около Киевского шоссе, другая – на северо-восточном углу, около реки Омуги. Длина пролёта между двумя башнями будет равна примерно 160 метрам.

Около Поклонного креста, установленного в 2015 г. близ апсиды нового Успенского храма, я перекрестился и помянул всех, чьи останки покоятся здесь, в Братской могиле. Дело в том, что во время производства строительных работ на территории Феофиловского подворья, при строительстве и нового каменного храма, и сестринского корпуса и всех остальных хозпостроек, попадались человеческие кости, даже целые гробы. Все останки были перенесены к тогда строящемуся храму и перезахоронены в Братской могиле, с его восточной стороны, у апсиды. Сюда же были погребены и пять косточек, найденных археологами в августе 2008 г. при раскрытии крипты. Надпись на Поклонном кресте гласит: «Помяни Господи, во Царствии Твоём на сём кладбище погребённых: поименованных 6872 человека согласно сохранившимся метрическим книгам за период с 1778 по 1922 годы; в годы репрессий XX века скончавшихся; в годы Второй мировой войны убиенных и в концентрационном лагере умученных; а в другие годы один Господь весть».

Остатки каменной Феофило-Пустынской Успенской церкви, построенной тщанием императора Александра Благословенного, предстали пред нами окружённые строительными лесами. Ещё в мае строители приступили здесь к ремонтно-консервационным работам. К началу ноября эти работы были завершены на верхней части церковного купола. Строительные леса ниже уровня окон барабана остаются не разобранными. Будут ли в следующем сезоне проведены ремонтно-консервационные работы на подкупольных столбах и крипте неизвестно, но этого очень хотелось бы.

Мы подошли к крипте – подземному помещению под алтарной частью храма, где под спудом почивают мощи одного из основателей Свято-Успенской мужской пустыни преподобного Феофила. Слово «крипта» происходит от греческого «kryptē» что означает «тайник». До постройки каменного храма на том же месте стояла деревянная Успенская церковь, возведённая в 1712 г., а под её алтарной частью, в пещерке, почивали «под спудом» мощи преподобного Феофила.

По воспоминаниям старца Дмитрия Степанова, записанным в 1902 г. архимандритом Никодимом (Кононовым), перед началом строительства каменного храма в пещерку для освидетельствования мощей спустились наместник Александро-Невской лавры архимандрит Товия и настоятель Успенской церкви священник Игнатий Васильев. Они раскопали могилу преподобного Феофила и объявили потом всем о нетлении его мощей. Было это в ноябре 1822 г., сразу после того, как архимандриту Товии было поручено наблюдение за постройкой каменного храма.

Потом во время проезда через село Феофилова Пустынь открытые мощи осмотрел сам Государь Император Александр I. До этого, как мы знаем, ранней весной 1816 г. царь на пути в Варшаву останавливался в Феофиловой Пустыне. Он преклонил колени у могилы святого, долго молился, и после дивного явления ему преподобного Фео́фила, у Государя исцелились глаза и простуженные ноги.

Новый каменный Успенский храм был выстроен в 1823—24 гг. На его освящении присутствовал и Император Александр I. Одновременно с каменным Успенским храмом, под его алтарной частью была устроена крипта – часовня-пещерка. Над мощами преподобного Фео́фила, почивавшими «под спудом», было установлено надгробие в форме раки, пустое внутри и без откидной крышки. Из архивной описи 1924 г. удалось узнать, что это была «рака деревянная, покрытая бронзой, с изображением святого Феофила в металлической ризе». Рака стояла под сенью балдахина голубого цвета и частично была покрыта богатым расшитым покровом, на который верующие возлагали свои приношения. Куда пропала рака после закрытия в 1931 г. Успенского храма неизвестно. Возможно, безбожники вывезли её в Струги Красные вместе с иконами и остатками церковной утвари, когда в храме уже размещался клуб.

И тут Валерий Владимирович вспомнил, как в молодости, около 1975 г., они с парнями спускались под руины Успенской церкви, в крипту, или как он выразился «в подземную комнатку под церковью». Тогда уже все стены Успенского храма лежали в руинах, над которыми возвышался завершённый полусферическим куполом барабан, опиравшийся на четыре подкупольных столба. Но в то время ещё сохранялась крипта, перекрытая лучковым сводом. Валерию Владимировичу запомнилось, что они спустились вниз по каменным ступенькам, подземное помещение было абсолютно пустое, стены сохраняли следы побелки. К 1990-м гг. лучковый свод обрушился, и вся крипта была засыпана обломками кирпича, кусками известкового раствора и землёй.

Ещё Валерий Владимирович рассказал, что сохранявшийся купол Успенской церкви не раз пытались завалить тракторами работники пилорамы. Руины храма почему-то мешали им. Дело в том, что после Великой Отечественной войны в деревне Николаево рядом с остатками Феофило-Пустынской церкви была открыта пилорама от Игомельского леспромхоза, который работал с 1951 по 1981 г. Здесь стояли деревянные здания конторы Николаевского лесопункта, самой пилорамы, склада запчастей, навесы для готовых пиломатериалов. Известно, что в 1960-х гг. трактористы зацепляли трос за один из подкупольных столбов и пытались тянуть гусеничным трактором ДТ-74, чтобы обрушить церковный купол. Но, слава Богу, добротно сделанная кирпичная кладка на известковом растворе оказалась устойчивой перед 75-ю лошадиными силами.

В августе 2008 г. руины Свято-Успенской церкви были расчищены от земли и строительного мусора по инициативе генерального директора АО «НЭПТ» Н. Д. Костючкова, приложившего к тому времени немало усилий по возрождению Свято-Троицкой Творожковской обители. Работы по раскрытию остатков Успенского храма были проведены под руководством искусствоведа-архитектора Юрия Борисовича Бирюкова. Были раскрыты помещения крипты, колокольни и центральной части храма. В 2013 г., когда здесь уже действовало Феофило-Пустынское монастырское подворье, крипту сверху прикрыли кровлей из металлических профилированных листов.

Будем надеяться, что тщанием ктитора Николая Дмитриевича Костючкова ремонтно-консервационные работы на остатках Успенского храма будут завершены, и тем самым, это спасёт его от дальнейшего разрушения. Также хотелось бы, чтобы были отреставрированы каменные стены крипты, ступеньки, ведущие в неё, чтобы над ней появилась подобающая кровля, может даже и не лучковый свод, а какая-то арочная прозрачная конструкция. И ещё, чтобы было обозначено место почивания мощей преподобного Феофила, или ракой, или каким-то другим надгробием.

Сейчас же крипта прикрыта продуваемой всеми ветрами двускатной кровелькой из металлических профлистов, один из них уже упал в крипту, туда же просыпалась и часть строительного мусора. И всё же мне представляется, что уже скоро верующие люди смогут спуститься по каменным ступенькам вниз, в крипту, помолиться там и попросить помощи у святого преподобного Фео́фила Омучского, Лужского чудотворца.

Ноябрь 2022 г.