Текст книги "Одиссея барона Урхо"

Глава 8

Толпа людей текла, как вода в мутной реке. Вечерний город высыпал на улицу своих жителей, чтобы те наслаждались свежим воздухом. Недавно прошел дождь, и тротуары были похожи на минные поля, где роль мин выполняли лужи. То тут, то там разноцветными огнями из толпы людей выпадали автоматы, продающие воду или другие товары, которых не хватало для полного счастья прогуливавшимся горожанам. У одного из таких автоматов остановилась парочка, и девушка, положившая головку на плечо своему спутнику, спросила:

– Милый, я бы хотела ежевичную или малиновую… А ты что будешь?

Тонен еще не решил. Ряды бутылок аппетитно сверкали перед ними капельками сконденсировавшейся на них влаги, и устоять было невозможно.

– Тоже, наверное, ежевичную.

Автомат благодарно принял в себя карточку Тонена и выплюнул две черные бутылки с вожделенным напитком.

– Здорово, да? – Лидия прижалась к боку Тонена. Тонен обнял ее за плечо. – У вас такого ведь нет?

– Автоматов? – Тонен усмехнулся. – Такого действительно нет.

Он представил, как какой-нибудь из его товарищей кончиком меча пробует на прочность это светящееся сооружение, и расхохотался. Лидия ласково улыбнулась ему в ответ. Этим вечером они гуляли по городской набережной. Запах шашлыков все манил, хотя они только что съели по порции, за которые улыбающиеся продавцы содрали с них втридорога. Лидия повозмущалась, но магическая красная карточка вновь решила все проблемы. Навстречу попалась женщина, торгующая смешными светящимися игрушками – они купили одну.

– Пойдем сфотографируемся у памятников! – предложила Лидия, когда они дошли до смешных каменных фигур.

Они начали искать, кого можно попросить сделать снимок. Мимо шел высокий молодой человек, тоже с подружкой. Он пристально посмотрел на Тонена и вдруг кивнул ему. Лицо его показалось барону знакомым, почти сразу он вспомнил, что видел его у ректора в свой первый визит в университет.

– Здравствуйте, Тонен! – Дружелюбная улыбка и протянутая для рукопожатия рука. – Я Николай, аспирант Бали Робертовича.

– Я вспомнил. – Тонен кивнул, пожимая руку.

– Ой, а вы не сфотографируете нас? – Лидия вытянула перед собой камеру.

– С удовольствием.

Тонен с Лидией отошли к одному из памятников, где их запечатлело два раза чудо японской техники. Они расстались с каменным изваянием, и Николай протянул им камеру обратно.

– Кстати, как ваша подготовка к возвращению? – вспомнил вдруг он. – Или вы все-таки решили остаться?

Потом он увидел, как улыбка исчезла с лица Лидии, и понял, что сказал глупость. Спешно попрощавшись, он взял свою спутницу за руку и исчез в толпе. Тонену в последнее время не хотелось думать о необходимости сделать свой выбор. Уже долго Маара не снилась ему по ночам и образы его прежней жизни не возникали в его голове. Лидия молчала, но Тонен ловил ее странные взгляды. Наконец девушка не выдержала.

– Ты ведь можешь здесь остаться? – Лидия скорее не спрашивала, а утверждала. Тонен посмотрел на нее, и ее темные глаза дерзко стрельнули в ответ.

– Могу, – согласился Тонен послушно.

Лидия взяла его удобнее под руку.

– Я бы очень страдала, если бы ты сейчас уехал, – вздохнула она. – Я так к тебе уже привязалась.

Вместо ожидаемого ответа – молчание. Лидия почувствовала, что ее будущее в опасности.

– Так ты точно не собираешься уезжать? – тревожно спросила она.

– Да нет, наверное, – после недолгого раздумья ответил ей Тонен.

Женское сердце екнуло.

– Пообещай, что просто так не уедешь! – потребовала она. – Да и что тебе там делать? Разве тебе здесь не лучше? Спокойная работа, жить ты можешь у меня. Мы отлично проводим вдвоем время. Обещаешь?

Тонен огляделся. Парк еще не подозревал о надвигавшейся осени, похваляясь красками лета.

– Обещаю, – нехотя сказал он.

– Хорошо. – Но прежнего спокойствия Лидия уже не чувствовала.

Этой ночью Тонен спал очень плохо. Он раз пять опаздывал на корабль домой, где его ждало что-то очень важное. Только он совсем забыл, что это. Лишь под утро перед ним, уже полупроснувшимся, мелькнули детские глаза, и Тонен вскочил в холодном поту. Сбоку уютно свернулась клубочком Лидия, а он ошарашенно шептал на своем родном языке: «Сын». И к своему ужасу, он совсем не мог вспомнить, сколько времени осталось до отлета корабля, который давал ему шанс вернуться обратно в свой родной мир. Больше заснуть он не мог и, едва рассвело, побежал в университет.

Часов в одиннадцать Зюзель неспешно брел по коридору в ректорат. Он был полностью погружен в обдумывание новых образовательных стандартов, поэтому немаленькую фигуру Тонена, подпиравшего дверь его кабинета, заметил, только когда начал эту самую дверь открывать.

– А, барон, рад вас видеть! – Лицо ректора расплылось в привычной улыбке. – Вы не появлялись у нас целую неделю! Я заходил в зал, но мне сказали, что и там вас давно не было. Вы не приболели?

– Если только разжижением мозгов, – хмуро ответил Тонен.

– Хм, – Зюзель изобразил удивление, – раз вы готовы это признать, дела не так плохи.

– Дела не так плохи, если я еще не опоздал на корабль, про который вы мне говорили.

Зюзель не стал скрывать своего удовольствия.

– У вас еще целых три дня. Мы держали для вас на нем место. Я, честно говоря, уже и не ожидал, что вы примете это решение. Но всегда приятно в таких случаях ошибиться.

У Тонена словно камень с души свалился.

– Пустынные демоны, я так не переживал со времен моей свадьбы, – признался он облегченно.

Его вдруг затрясло от переживаний. Ректор спешно набрал код от своей двери.

– Если вы чуть двинетесь вбок, я смогу открыть дверь, и мы продолжим наш разговор внутри, – внес предложение Зюзель.

Тонен спешно отошел от двери, и ректор, ворча на опаздывавшую секретаршу, отворил ее. Они прошли внутрь, где барон рухнул на первый попавшийся стул. Ректор засуетился, разыскивая в Светочкином хозяйстве чашки и сырье для изготовления кофе или чая. Потом они прошли в его кабинет. Тонен начал свой долгий рассказ, который Зюзель, устроившийся в своем любимом кресле, иногда прерывал краткими вопросами.

На следующий день он в то же самое время в том же самом месте рассматривал другого своего гостя. Он был не таким визуально заметным, как барон, но в своем роде ничуть не менее интересным.

– Ты не сильно изменился, Сергей, – радостно улыбаясь, сообщил Зюзель своему посетителю.

– Да и вы тоже, Бали Робертович, – чуть смущенно ответил мужчина.

– Как твои дела? Ты же не заходил с самой защиты. Твой курс тут как-то собирался на вечер встречи.

– Знаю, они мне звонили, приглашали, но дела, дела… – Гость вздохнул.

– Да ты не стой, садись, куда хочешь. Вот, давай поближе. – Зюзель кивнул на кресло, в котором вчера сидел барон.

– Спасибо. – Сергей устроился на предложенном ему месте и с любопытством оглядел ректорат. – На самом деле очень давно хотел у вас побывать в гостях, но не получалось. Да и сейчас только дело сюда привело.

Зюзель понимающе улыбнулся.

– Да, все кругом в делах. Ну, рассказывай.

– Да вы и сами все знаете, Бали Робертович. История с этим бароном… Из-за этого я к вам, собственно, и пришел. Только сегодня успел просмотреть отчет по нему. Мои подчиненные очень упрямо требуют, чтобы я нажал на все рычаги и перевел этого заблудившегося маарца под нашу юрисдикцию.

– Вопрос безопасности Земли? – с улыбкой подсказал Зюзель. – Меня предателем не изображают?

Сергей махнул рукой:

– Полный маразм. Вот уж никогда не думал, что буду читать обвинения против своего бывшего научного руководителя.

Зюзель вздохнул, потом прищурился:

– Кстати, Сережа, тебя не мучила совесть, когда твои люди вербовали одного из наших сотрудников?

– Да не знал я, Бали Робертович! – жалобно взмолился Сергей. – Знал бы – руки бы пообрывал. Знаете, какая основная работа у начальника службы безопасности? Бумажная. Финансирование, контакты с прокуратурой и прочими ведомствами, международное сотрудничество. Об оперативной работе знаю только по сводкам отделов, да и те не всегда успеваю читать. Да что я вам рассказываю, вы же сами на похожем месте сидите.

– Ну да, – был вынужден согласиться Зюзель. – Как стал ректором, так и преподавание, и научная работа сильно пострадали.

– Вот видите. – Сергей развел руками.

Они помолчали, и ректор предложил:

– Может, чаю, Сережа? Или кофе? А то беседа у нас деловая какая-то получается, не душевная.

– Я, если честно, чаю выпил бы, – признался Сергей. – А пока один звонок сделаю, хорошо? – Зюзель кивнул, и Сергей достал видеофон из кармана пиджака.

Секретарша принесла им стандартный набор, которые, судя по гостеприимству ректора, университет закупал оптом на ближайшем продуктовом складе. Во время чаепития они ненадолго ушли в воспоминания, Зюзель рассказал Сергею про дела на кафедре, на которой тот учился. Сергей, в свою очередь, нудно жаловался на свою работу, на что Зюзель лишь скептически улыбался.

– Хорошо тут у вас. – Сергей нашел в кружке пару последних капель, но решил, что они не стоят его внимания, и откинулся на спинку. – Я-то долго не хотел засиживаться, на самом деле думал зайти на пару минут, выслушать ваше мнение и ему последовать.

– Ну, пары минут уже не получается. – Зюзель улыбнулся. – Так что посиди подольше.

– С удовольствием. С безопасностью, думаю, ничего за это время не случится. Так что там с этим бароном?

– Твои ребята решили, что эта самая безопасность напрямую с ним связана. Думают, что сразу после его отлета Земля рассыплется по камешку.

– Как будто кого-то это расстроит, – буркнул Сергей.

– Не шути так. – Зюзель улыбался. – Они настаивают на удалении памяти или насильственном задержании. Параллельно пытаются купить барона неограниченным счетом и другими приемами из золотого запаса спецслужб.

– В отчете они писали, что информация, которую он получил за время своего пребывания, может представлять угрозу, если попадет в руки потенциальному противнику.

– Угу, информация о количестве кафе и ресторанов в центре Звездного городка, конечно, изменит ход будущей войны. Кстати, много он вам натратил по своему неограниченному счету?

Сергей пожал плечами.

– Не знаю, наверное, не слишком много. Бухгалтерия бы меня иначе поставила в известность. – И Сергей махнул рукой. – На самом деле реакция моих подчиненных очень симптоматична. Идеальный сотрудник службы безопасности должен быть параноиком, но совсем немного. Увы, сам характер службы таков, что эти зародыши паранойи падают на благодатную почву. Их лелеют, о них заботятся, и через десять – пятнадцать лет человек уже очень часто не может трезво мыслить.

Зюзель задумался.

– Не знаю, не знаю. Ты, Сереженька, мне совсем не кажешься параноиком. А вот мой бывший и твой нынешней коллега, Александр Филин, которого я уволил, стал параноиком почти сразу, как ваши люди его завербовали. Прогнило что-то в Датском королевстве, в нашем обществе. Не зря барон хочет бежать отсюда, как от чумы.

– Судя по докладу, до самого последнего момента он склонялся к тому, чтобы здесь остаться. Эта женщина…

– Вчера он пришел ко мне. Ждал с восьми утра, – Зюзель вспомнил вчерашнюю сцену у двери, как тряслись руки этого огромного человека, – и мы проговорили с ним два с лишним часа. Мне даже занятия пришлось переносить. Он постоянно твердил, что наш мир болен, заражен. И это неудивительно. Та среда, в которую закинул его наш общий знакомый, Александр, пыталась сделать из него пассивного потребителя. Это равноценно убийству личности.

– Так результат этого конфликта должен был быть понятен изначально. – Сергей был искренне удивлен. – Естественно, в такой ситуации барон должен был отторгнуть это общество.

– Ты уверен, Сережа? Из средневековья его переместили в мир волшебных вещей. Любое его желание тут же исполнялось. Любое, пойми это! Начни исполнять все желания ребенка, и из него вырастет чудовище. Но ведь это соблазн, от которого почти невозможно отказаться! Средневековый дьявол, искушая монахов и праведников, не смог бы предложить более соблазнительную цену за душу.

Сергей задумался. В словах его старого преподавателя была логика, похожая на правду.

– Что же тогда его спасло? – поинтересовался он.

– Это, кстати, любопытно. Когда он только оказался в нашем обществе, он все пытался понять, с кем имеет дело. Его общество разделено на благородных и серфов – это что-то вроде наших крепостных. Вот он и думал, кем из этих двух мы являемся. Человек всегда сначала понимает непознанное через то, что ему знакомо. Со временем, узнавая о Земле все больше и больше, он осознал, что здесь нужны совсем другие понятия. Но подсознательно он все еще оставался в плену этих двух понятий. Благородные или серфы – вот в чем вопрос, и он ничуть не менее сложен, чем гамлетовский. Вчерашняя сцена показала, что он нашел для себя ответ.

– Какой? Хотя можно, наверное, догадаться.

– Вчера он объяснял, почему наш мир болен. От человека здесь не ждут доблестей или подвигов. Здесь от него хотят одного – чтобы он поддался своим желаниям. Я вижу, что ты не согласен, Сережа. Земля действительно устроена гораздо сложнее. Но ведь в том обществе, в котором он оказался, все так и есть, а больше он ничего и не видел. С моими студентами перестал работать после первого занятия, а они хоть как-то могли изменить это его мнение. Кстати, перестал работать с подачи все того же Александра.

– А почему он захотел этого? – спросил Сергей. – Что в этом такого?

– Память – это основа личности, так же, как история – основа государства. Александр хотел, чтобы он забыл свой мир. И барон действительно забыл.

– А потом он вдруг обнаружил, что оказался в мире серфов? – Сергей начал понимать.

– Именно. И для того чтобы стать частью этого мира, он должен был опуститься до их уровня. Когда он понял это, то бросился отсюда, как от чумы.

– Жаль, что от Земли у него останется такое искаженное впечатление. – Сергей посмотрел на часы и беспокойно зашевелился. – Как только доберусь до Москвы, закрою это дело. А сейчас мне уже пора. У вас тут слишком хорошо, – посмеялся он. – Забываешь, как сурова реальность.

– Иди, конечно, Сереженька. Зашел бы ты как-нибудь просто так, всегда приятно увидеть своих бывших выпускников.

– Обязательно, Бали Робертович. Считайте, реклама прошла.

Мужчины встали, обменялись прощальным рукопожатием, и Сергей уже было пошел к выходу, как вдруг Зюзель, о чем-то вспомнив, окликнул его:

– Кстати, Сережа!

Сергей обернулся.

– А если бы вышло так, что ты не оказался бы моим дипломником? Это же чистая случайность, что мы с тобой хорошо знакомы. Стал бы ты прислушиваться к моему мнению? Или поступил бы так, как твердили бы тебе твои сотрудники?

Сергей задумался.

– Бали Робертович, не стану сейчас отвечать, потому что просто не знаю ответа. Но тогда и у меня к вам напоследок будет вопрос. А если бы действительно была некая вероятность – пусть десять процентов, – что информация барона представляет опасность для нашей планеты? Стали бы так же защищать его, как защищаете сейчас? Или сами бы сделали все, чтобы он никогда не покинул пределы Земли?

И озадачив друг друга этими вопросами, они напоследок улыбнулись и расстались.

Глава 9

– Привет, Лидия. Я пришел попрощаться.

Девушка отшатнулась, как от удара.

– Как попрощаться? Ты улетаешь?

– Да.

Голос Тонена был равнодушен, а сам он спокоен. Удивительно, но к этой женщине он больше ничего не чувствовал. Как будто она покорила его каким-то волшебством, а сейчас это волшебство спало. Нити, связывавшие его с Землей, стремительно рвались. Лидия побледнела.

– Когда? – еле сдерживая слезы, выдавила она.

– Завтра утром.

Девушка глубоко и часто задышала, потом вдруг убежала на кухню. Барон в нерешительности стоял на пороге, размышляя, зайти или уйти сразу. Он не чувствовал себя чем-то ей обязанным, но какая-то неловкость и нерешенность, к его собственному удивлению, оставалась. Поэтому уйти так резко он не решался. Из кухни донеслись рыдания. Барон скривился и все-таки пошел на кухню, предварительно прикрыв за собой дверь. Девушка сидела на стуле, закрыв голову руками, и отчаянно плакала.

– Зачем ты это со мной сделал? – спросила она, услышав его шаги. – Зачем, если знал, что улетаешь? – И она подняла на него уже красные глаза. – Ну скажи, зачем! – закричала она.

Тонен не знал, что ответить.

– Зачем внушал мне напрасные надежды? – Лидия схватилась за грудь и снова часто задышала. Ей казалось, что сейчас она задохнется, в первый раз она поняла, что значит выражение про слезы, застрявшие комом в горле.

– Я тогда еще не решил, улетать или нет, – наконец нашел слова Тонен.

– Ну зачем тогда ты так со мной поступил! – выкрикнула девушка. – Лучше бы ты не появлялся в моей жизни никогда, никогда!

«Прощание не удалось», – промелькнуло у Тонена в голове.

– Так вышло. Если тебя это утешит. На Мааре мой дом, туда я и полечу.

– Подожди. – Лидия подняла на него заплаканные глаза. – Ты же говорил, что на Мааре не осталось никого из землян. Или ты и здесь меня обманывал?

Тонен замер. В принципе теперь можно было рассказать ей правду.

– Да нет, Маар действительно мой дом. И землян действительно на ней не осталось. Так что вроде ни капли неправды я тебе не говорил.

Смысл этих слов очень долго доходил до девушки. Осознав наконец, что они значат, Лидия подскочила на стуле и с ужасом распахнула глаза. Ее всю передернуло:

– Ты не человек? Я отдалась не человеку?

Тонен молчал. Лидия рухнула на стул и закрыла голову руками.

– Прочь отсюда! – срываясь на истерические рыдания, закричала она.

– Прощай, – спокойно ответил на это барон и вышел из ее квартиры.

Через несколько дней после того, как Тонен на корабле Ледяной покинул Землю, Зюзель разбирал бумаги, связанные с организацией в университете новой кафедры. Эта увлекательная работа была прервана голосом секретарши:

– Бали Робертович! Поднимите трубку! Вам звонят из адвокатской конторы.

Зюзель взял трубку. Ему представился приятный мужской голос, который попросил о встрече. На вопрос о ее причине голос туманно упомянул некоего Тонена Урхо и девушку, пострадавшую в результате его пребывания на Земле. Они договорились на следующий день на шесть часов вечера.

Ровно в назначенное время в ректорат зашли двое. Лидия была в черном костюме, волосы ее были собраны в тугой хвост, а глаза скрывались за темными очками. Ее сопровождал адвокат, который представился Зюзелю Дионисом. На стандартный вопрос ректора о чае они ответили отказом и сразу же перешли к делу.

– Бали Робертович, – вкрадчиво начал адвокат. – Я проконсультировался с различными органами, связанными с межпланетным законодательством. Во время пребывания Тонена Урхо на Земле ваш университет был его курирующим органом, правильно?

– Да, – согласился Зюзель, – это так.

– В настоящее время Тонен Урхо находится на Ледяной или даже уже на пути к своей родной планете. В качестве ответчика на суде он участвовать не сможет. И никаких связей его планета с Землей не имеет. Тоже все верно?

– Да. – Отвечая, Зюзель поглядывал на сидящую в углу Лидию, но та упорно молчала. Более того, она еще ни разу не пошевелилась, и у него сложилось впечатление, что девушка так и собирается всю беседу просидеть неподвижно.

– Стало быть, в случае подачи иска о возмещении морального ущерба ответчиком будет выступать курирующий орган этого инопланетянина. То есть ваш университет.

Зюзель вздохнул.

– Барон оказался самым хлопотным гостем за всю мою карьеру в этих стенах. Я-то надеялся, что с его отлетом проблемы закончатся.

– Вы выпустили на Землю представителя чужой цивилизации без какого-либо сопровождения. – Адвокат перешел к самой интересной части беседы, к обвинениям. Пока еще в мягкой форме. – Как следствие моя клиентка в результате действий барона в течение его пребывания на Земле получила очень сильную психическую травму. Логично было с ее стороны требовать, чтобы ей возместили нанесенный ущерб. – Адвокат как будто извинялся, но Зюзель, как никто другой, знал, как обманчив этот тон.

– И какую сумму требует в качестве возмещения ущерба ваша клиентка? – Зюзель посмотрел на Лидию, ожидая ответа, но та так и не шелохнулась. Греческая статуя сейчас показалась бы более живой. Ответил Дионис. Услышав цифру, ректор присвистнул.

– Боюсь, такую сумму университет позволить себе выбросить просто не в состоянии.

– То есть полюбовно нам не договориться? – Дионис не удивился.

– К сожалению, нет. Придется вам решать эту проблему через суд. – Ректор подтвердил его опасения.

– Это было бы нежелательно, – нахмурился Дионис. – Моя клиентка не хотела бы лишней огласки этого дела.

– Я понимаю, – сочувствующе ответил Зюзель. – Но наш бюджет невелик. А выплата таких размеров очень сильно по нему ударит. Боюсь, судебного разбирательства не избежать. Даже если нас признают виновными, то на меньшую сумму.

Лидия недовольно шевельнулась.

– Но нет худа без добра, – продолжил Зюзель. – Один из моих аспирантов сейчас пишет диссертацию, изучает межкультурные контакты. Ваше дело может послужить для него очень ценным источником. Я-то сам хотел избежать его огласки, не разрешал использовать, но суд все меняет. Пусть хоть какая-то польза будет. Может, часть расходов спишут на его подготовку, – невесело пошутил он.

– Это исключено. – Дионис был категоричен. – Подробности этого дела должны быть закрыты.

– У нас гласный суд, что ж тут сделаешь. – Зюзель извиняющееся посмотрел на девушку, и на сей раз она ответила ему мимолетным взглядом из-под очков. – Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

Дионис нагнулся к Лидии и что-то прошептал. Она долго думала, но потом еле слышно ответила «нет».

– Увы, Бали Робертович, если вы отказываетесь удовлетворить наши претензии, мы будем вынуждены подать в суд на ваш университет. И я бы попросил больше не делать подобных намеков, которые давят на мнение моего клиента.

Зюзель развел руками: мол, рад бы помочь, да не в силах.

– Печально, конечно, – признал он. – Я бы хотел принести вам свои искренние извинения, Лидия. Хоть я и не был куратором Тонена на Земле, ответственность лежит на мне.

Лидия ничего не ответила, лишь посмотрела на своего адвоката:

– Мы уже можем идти?

– Да, конечно, Лидия. – Дионис засуетился, вставая со стула. – Извините за беспокойство, Бали Робертович.

Встал, чтобы проводить гостей, и ректор.

– Ничего страшного. Увидимся в суде.

Адвокат с Лидией вышли из университета на уже совершенно темную улицу. Здесь Лидия быстро попрощалась и исчезла внутри своей машины. Дионис не стал смотреть, как она отъезжает. Вместо этого он сделал то, что не делал с самого детства, – поднял голову к ночному небу. Сначала из-за уличного освещения он увидел лишь несколько самых ярких звезд. Потом его глаза начали привыкать к темноте, и на небе начали появляться все новые и новые огоньки. Этот черный океан вдруг надвинулся на него, нахлынул воспоминаниями детства, да так сильно, что Дионис отвел от него глаза, потряс головой, избавляясь от всех ненужных мыслей, и, старательно вспоминая все завтрашние дела, пошел к своему автомобилю.