Текст книги "Бандерша"

Хотела ли я оттянуться? Очень! Не зря тяжелые ботинки надела.

Но сейчас, глядя на эту жалкую кучу человеческих отбросов, желание куда-то исчезло. Нет мне не стало их жалко. Какая уж тут жалость? На меня накатила волна брезгливости, словно снова я ощутила их жирные липкие руки на своем теле, жадное гнилое дыхание и мерзкое сопение в ухо!

И когда я уже была готова от всей души пнуть любому из этих по дебильной морде тяжелым «гриндерсом», мне вдруг стало не по себе от того, что я пусть и косвенно, но прикоснусь к этой кучи дерьма! Домой не дойду – придется ботинки выбросить, потому что они касались этой помойки рода человеческого!

И такое охватило меня омерзение, что даже во рту почувствовала горечь. Я собрала её и плюнула. В их сторону. Попала на Мокрого. Он вздрогнул, словно в него влетело что-то тяжелое. А густая слюна повисла на щеки и очень тихо сползла вниз. Вытереть он ей не мог. Не только потому что руки связаны. Просто боялся пошевелиться!

– Ну и правильно! – одобрил золотозубый.

Мы отошли от пленников.

– А вы болезные, быстро встали и вышли в центр, – приказал Паровоз.

От дальней стенки послышалось кряхтение – двое отморозков пытались быстрее встать, чтобы выполнить приказ. Но с завязанными руками сделать это было не легко. Только страх вершит чудеса! Уже через пару минут, «сладкая» парочка стояла под тусклой лампой. Они сутулились, то ли от ужаса, который исходил от них вместе с вонью, то ли от того, что их до того хорошо отметелили. Скорей всего и от того, и другого.

Мой плевок по-прежнему висел на щеке Мокрого. Видок у него стал еще более гадким. Но мне было приятно смотреть, что этих гаденышей опустили ниже плинтуса. И это только начало!

Второй мордоворот из команды приглашённых Паровозом подошел к парочке обошёл их, презрительно глядя на те жалкие остатки приблатнённых «орлов», которыми они хотели казаться еще утром, а потом резко достал из кармана большой нож! Это был большой армейский штык с зазубринами.

Мокрый и Шпиндель онемели.

– Не надо… – я так и не поняла, кто из них прохрипел это…

– Пасть закрыли! Я никому не разрешал здесь блеять! – рявкнул мордоворот.

Он сделал шаг к парочке и словно пырнул ножом. Я сама даже вздрогнула.

Но никто не упал. И кровь не брызнула.

Просто у Шпинделя вдруг освободились руки.

Еще движение, и Мокрый тоже получил свободу.

Мне показалась, что у этих идиотов даже появился в глазах проблеск надежды. Но именно показалось – при тусклом свете этого не понять.

Они переминались с ноги на ногу и растирали затекший руки.

– Теперь всё это снимайте! – нож качался снизу, показывая словно указка на штаны было обрадовавшихся пленников.

– Чё? – испуганно ёкнул Мокрый с моим плевком на щеке. Он так и не утерся.

– …Через плечо! Понятки прочистить? Так это просто! – и нож мгновенно был перехвачен обратным хватом и оказался на уровне груди. Там, где на толстой цепи висел массивный крест. Из указки нож снова стал боевым оружием. Даже полный олух сразу понял бы, что владелец армейского штыка знает, что такое ножевой бой!

Поняли и эти уроды. Они торопливо стали расстёгивать свои штаны, путаясь с ремнями, дёргая молнии. Наконец их тряпичные самостроченые джинсы лежали на полу. Они хотели их совсем снять, но «боец» с ножом остановил их. Его оружие снова стало указкой.

– И это тоже, – острый конец оружия снова стал указкой, которая дергалась вверх-вниз, указывая на грязные трусы в нелепый оранжевый цветочек… Оранжевый цветочек – это ж надо такое придумать!

Шпиндель и Мокрый стянули и трусы, уставившись в пол!

Умереть и не встать! Они стеснялись. Эти сволочи, которые бесстыдно лапали меня и распяли – вдруг засмущались. Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться! Они еще и свои гнилые отростки руками прикрывают.

– Ты, – золотозубый показал на Шпинделя, – вылизывай у него!

– Что? – испуганно спросил Шпиндель с ужасом глядя на нож.

– А все, – ответил его хозяин. – Сзади, спереди. Что бы всё блестело, как у кота… Ну эти… Яйца…

Бойцы Паровоза заржали. Смех этот был совсем не добрый. Двум отморозкам со спущенным бельем не сулил ничего веселого!

Шпиндель путаясь в своих тряпках, что волоклись по полу, мелкими шажками уродливой гейши подошел к приятелю. Опустился на колени и ткнулся ему в тощую задницу.

– Ты чё урод, не понял базара? – нож стал выделывать удивительные узоры в воздухе перед носом то Шпинделя, то Мокрого. Они завороженно уставились на мелькающее лезвие, словно это оно ими командовало. – Ну-ка покажи язык! Побольше, побольше вытаскивай… Вот! Теперь им давай все дерьмо вычищай, а не сбоку обхаживай!

Шпиндель старательно высунув язык, начал водить головой, выполняя команду. Мокрый стоял как натянутая струна.

Паровоз кивнул своему «адъютанту». Тот достал еще одну бутылку коньяка.

– Да ты что, братан, фокусник. Вроде про одну только говорили. – захохотали его «гости».

– В нашей жизни все надо предусматривать! – наставительно произнес Николай и шумно выдохнул.

– Ну, ты, красава! Только давай ту добьем. А потом посмотрим. Нам же еще ехать!

– Никак ментов испугались?

Все снова заржали.

– Менты – семечки. Дорога сам знаешь какая. Да и темнеет быстро. Себя беречь надо! А ты, фофан тряпочный, не расслабляйся. Давай, давай, работай! – последние слова – тем убогим. Да, да именно убогим! По-другому я этих существ не могла воспринимать.

– Теперь, – сказал второй «гость» Паровоза, подойдя к парочке, – давай переползай на другую сторону. И обрабатывай спереди! Облизывай и отсасывай!

– Чё? – скорее по инерции спросил Шпиндель, оторвавшись от задницы своего дружка.

– Через плечо! – от рыка сверху Шпиндель втянул голову. – Тебе что показывать надо! Все что надо вылижешь. И отсосешь, понятно дело! Да с огоньком давай! С задором!

Шпиндель, не вставая с колен, пополз, огибая своего бывшего собутыльника. Жесткий бетон царапал кожу. Но неудавшийся «завоеватель Москвы» не обращал на это внимания.

Мне стало что-то совсем противно. Не жалко, а гадко.

– Пойдем покурим, – предложила я Паровозу.

Он вопросительно посмотрел на меня – дескать, а здесь чего стесняться? Но потом всё понял и направился к двери.

Я достала своё любимое «Собрание». Сигареты дорогие, понтярские. «Физик» в своё время показал. Понравилось. Хотя курила редко, только по настроению. Отказать себе в такой слабости – просто грех. «Паровозу» чисто символически предложила, зная, что откажется. Он упорно дымил «Яву» в мягкой пачке, не признавая никаких модных западных марок.

– Коль, – спросила я, затянувшись, – а чего ты этих ребят пригласил? Твои заняты?

– Тебе надо решать твои проблемы? Очень личные. Так?

– Так! – согласилась я.

– Ну а на каждый роток не накинешь платок. Зачем тебе звон на всю Ивановскую? Эти парней ты видишь первый, и, возможно, последний раз. Ты им по барабану. Они тебе!

– Логично! – согласилась я. Вот что значит друг детства!

– А мой, тот, что на побегушках, молчать будет. Знает, если вякнет лишнее, вообще замолчит навсегда.

– Спасибо тебе, Коленька!

– Спасибо на хлеб не намажешь! – буркнул он, скрывая грубостью, что ему приятно моя благодарность…

– За мной не заржавеет, ты же знаешь. Коньяк восполню адекватными емкостями. И с процентами! – улыбнулась я.

– Ну ты Сань и мертвого уговоришь!

– А сколько ребятам заплатить?

– Да дай по 200 баксов – и нормально!

– А не мало?

– Это тебе не столичные фраера. Я из Электростали их пригласил…Не избалованы.

– Ну как скажешь…

Мы выкурили еще по одной, потом снова вошли в старый гараж.

Там уже произошла смена ролей. Шпиндель стоял по стойке «смирно», а Мокрый делал ему суровый мужской минет. Только вот удовольствия от этого соития не получал ни тот не другой. Развлекались зрители, отпуская шуточки и давая советы!

– Высший класс опускания фраеров, – заметил «Паровоз». – это уже не «петухи», а опущенные курицы!

Народ снова заржал.

Мы снова выпили, теперь уже понемногу – ребятам предстояла дорога назад, они помнили своё слово.

Я достала подготовлены четыре купюру по сотне «убитых енотов» и передала золотозубому.

– Это вам в знак признательности и как компенсация хлопот! – сказала я с максимальным уважением в голосе.

– О! Большое человеческое спасибо! – мне даже показалось, что золотозубый не ожидал моей щедрости. Очевидно у них с «Паровозом» свои счеты. Но это уже не моего ума дело!

– Ты Саш, девка правильная! Наш пацан! И то, что эти, свиные потроха, тебя обидеть попытались – им долго поминаться будет! – Коля, судя по всему дал свою версию, почему я хочу наказать уродов. Что ж, респект и уважуха старому другу.

– Так вот, – продолжил гость, – кончать эту шваль не станем – чего руки марать. А вот розочки им в твою честь сотворим!

Так. Я до этого момента думала, что уже всё знаю в своем родном «деловом» мире. Но что за «розочки» не поняла. То есть, то, что так называется острые остатки горловины, когда отбиваешь дно бутылки – это понятно. Очень удобно отбиваться, когда под рукой нет ножа. Но здесь никакой драки не намечалось. Значит, что-то другое!

– Эй обдолбоши, хватит…Увлеклись…Понравилось! Ты как сидел, так и сиди. А ты – опускайся.

Мокрому и Шпинделю, уже совсем потерявшим всякое представление, о том, что дальше с ними будет снова связали руки за спиной. Потом вдвоем подкатили к ним грязный промасленный чурбачок.

Тот, что пониже взял Шпинделя за плечи и крепко сжал. Золотозубый, надев резиновые перчатки, словно хирург перед операцией, наклонился, взял еще возбуждённый конец онемевшего от страха парня, отвел кожицу передней плоти, и короткими движениями разрезал головку сначала на половинки, а потом, быстро повернув – на четвертинки. Шпиндель даже не закричал, а захрипел.

Тут же подбежал «адъютант» со стаканом, в котором плескался коньяк. Но выпить жертве не дали. Тоненькой стройкой «хирург» полил результат своей операции. От боли Шпиндель потерял сознание и упал бы, если бы его не держали за плечи.

А золотозубый ловко проложил места разрезов салфетками и замотал тряпкой, котирую вытащил и кармана.

– Я ведь успел в медучилище окончить 2 курса, – сказал он гордо, поймав наши удивленные взгляды.

Кроме тряпки он пристроил полиэтиленовые пакет.

Мокрый с ужасом смотрел на то, что произошло с его подельником. И когда подошли к нему он даже попытался вывернуться. Но сильный удар по голове отключил его убогое сознание от действительности. Операция была проведена так же стремительно и точно!

– Ну чё, давайте по 50 грамм на посошок – и мы поехали?

– Мальчики, объясните мне темной, а розочка – это где? – спросила я, действительно заинтригованная.

– Сначала выпьем!

Коньяк хорошо пошел. Зажевали колбаской.

Парочка «прооперированных» пришла в себя и из центра гаража доносился полу вой, полу стон.

– Объясняю, – жуя, стал говорить золотозубый. – Если эти сучьи потроха выживут, то надрезы на головке каждого их «банана»… ну в смысле пениса… по-простому – члена…так и останутся. И заживая, они распустятся, как листья из бутона… Если хошь – розы. Только вот подарить эту розу они вряд ли кому смогут.

Он засмеялся. Расхохотались и остальные.

От их смеха на фоне воя отморозков даже меня в холод вогнал. Но я не показала вида и сдержанно улыбнулась.

Потом, воющие тушки (а те уже стали приходить в себя) наши гости закинули в багажник своего «Жигуленка». По дороге пообещали выбросить уродов где-нибудь в лесу. Дальше – уж как судьба решит. Суждено – выживут. А на нет, и суда нет!

Жалеть этих полудурков я не собиралась – сами напросились! Какое здесь милосердие?

Хотя большой радости от экзекуции не испытала! Странно, мечтала порвать на клочки своих обидчиков. А когда получила, что хотела – ощутила еще большую пустоту. Ничего подобного у меня не было.

Встреча с Олегом что-то изменила во мне? Я стала уже воспринимать события вокруг меня его глазами и разумом? Эх, поговорить бы с ним об этом.

Но Олегу я, пожалуй, ничего рассказывать не буду. Это не для него! Одного откровения достаточно! Сама разберусь!

Глава 36
Он

– Я к тебе не приеду.

– Вот как. Что случилось?

– Ничего не случилось. Просто немного закрутилась. Дела.

– Вот ты о чем… ничего страшного. Я тоже сейчас по уши в заказе. Кстати, спасибо за программёра. Внятный человек.

– Успеха!

– Аналогично!

Что-то Саша начала меня утомлять!

Непредсказуемость – это конечно хорошо. Но в меру. Не то чтобы я сейчас её жаждал видеть. Скорее, наоборот, я бы постарался найти повод, чтобы как-то деликатно отвадить на то время, пока мы с Тимофеем делаем ролик. Но, всё равно, что-то меня кольнуло.

Ладно, отвлек звонок, поболтали и забыли.

Получилось всё по поговорке: не было бы счастья – да несчастье помогло.

То, что первый вариант оказался провальным, пошло мне на пользу. Теперь мы вместе с Тимом сидели у монитора, и я потихоньку начинал понимать, как можно создать свой мир. И пусть до создания реального мира еще далеко, но чувствовать себя хоть немного сотворителем сущего и вящего было не только чертовски интересно, но и приятно. Я даже в чем-то начал понимать Бога (прости Господи – совсем чуть-чуть!).

Помогало мне, что и Тимофей тоже учился. Он, конечно, был специалистом по ЭВМ. Но вот с компьютерной графикой для телепоказа до этого не сталкивался. Поэтому я и «сел ему на хвост», чтобы усвоить основы всех этих метаморфоз.

Впрочем, совершенно неожиданно появилась другая проблема: сам программист. Точнее габариты Тимофея! При его массе запасы моего холодильника быстро пустели. Нет, я не был жлобом. Я же говорил: с самого начала понял, что работника надо было кормить. Без этого хорошего результата не будет. Поняв, сколько ему надо, готовил по сравнению с моей нормой в двойном-тройном объеме.

Но я так же понял, что если работа затянется, то весь мой гонорар уйдет на поддержание сил компьютерного гения.

Каково же было моё удивление, когда на следующий день он, пока просчитывался наш первый фрагмент, который мы накануне сотворили, поехал домой, и, приехав, радостно сообщил, что теперь у него резко повысился тонус для работы. Его мама накормила досыта сыночку… Из его слов, напрашивался вывод, что до этого момента я его впроголодь держал?

Мне стало интересно, а как маме Тима удалось его накормить?

– Я у мамочки навернул кастрюльку наваристых щей, ответил довольный Антон.

– Кастрюлька-то какого размера была? – мне честное слово, стало интересно! Антон смущаясь показал, разведя руками.

В моем доме ничего подобного среди кастрюль просто не было. Если только ведро…

В общем, у меня появился еще один стимул не задерживаться с окончанием работы ни под каким видом!

Но это было не так просто. Каким только словами я себя не ругал, что напридумывал всяких сложностей. А изменить нельзя! Сценарий утвержден. Именно под него мне дают деньги!

Сначала у нас упорно не получался объем в картинках. Если и получался, то какой-то корявый. Словно мы существуем в какой-то параллельной реальностью с совсем странными измерениями.

Справились!

Потом не давалась перспектива.

Да чего перспектива! По сценарию у нас все эти баллоны и флакончики должны вырастать из палитры художника. Так вот мы её никак не могли изобразить. То, что сделал Тимофей больше напоминало пол с дыркой для отхожего места, а не благородный инструмент высокого мастера живописи. А в клипартах[16]16
  Здесь – наборы разных готовых изображений для использования в компьютерной графике.


[Закрыть], что захватил Тим, ничего похожего близко не было.

– Тебе бы к Интернету подключится! – предложил он. Наверное, увидев мобильный телефон, он решил, что я если не миллионер, то близко к этому!

– Ты в курсе, сколько провайдеры за это денег дерут? – напомнил я ему реальное положение дел.

Наконец, я нашел картинку в какой-то детской книжке. И Тимофей с горем пополам перерисовал её.

Он просто обводил контуры, когда я держал листок у экрана. При этом постоянно ворчал и бухтел, что он не нанимался быть еще и сканером! Но я на эти стоны просто не обращал внимания!

В общем, только мы добились нормальных изображений и объемных картинок, как компьютер напрочь отказался воспроизводить движения и метаморфозы с созданными предметами.

Либо компьютер был не так умен, как нам хотелось бы, либо мы не так делали, как ему надо.

Нет, конечно я понимал, что сразу выполнять заказ и учиться – это опасный эксперимент. Но не до такой же степени!

Но вот в чем парадокс, чем больше сложностей появлялось, тем больше захватывал этот совершенно новый для меня мир со своим языком, со своими ценностями и какой-то удивительной атмосферой. Это действительно было параллельное бытие, где ценности, реальности играли не такую большую роль, как в реальности, а служили, скорее, подспорьем для виртуального существования.

Не так много времени мне понадобилось, чтобы усвоить азы: оказывается, мои большие и гибкие дискеты, в чем-то напоминавшие виниловые пластинки для проигрывателя, которыми я пользовался в своем ХТ – полный отстой! Ну да 13 с лишним сантиметров – это не заметный квадрат! Но дело не в размере. Просто помещалось на них всего 720 килобайт! Сейчас нормальные компы работали с небольшими квадратными дискетами. Так было и надежнее, и памяти аж на 1, 44 мегабайта!

Когда мы расслаблялись во время просчета готовых эпизодов, и отдыхали от «Цивилизации», Тимофей рассказывал о светлом будущем компьютеров:

– Снова прочитал инфу, что скоро жесткий диск на гигабайт будет вполне доступен! И даже на 2!

Всего несколько дней назад Тим о гигабайте с придыханьем говорил. Программисты, как рыбаки – раз от раза возможности «железа» только растут.

Я посмотрел на свой ХТ и с сомнение сказал:

– Да брось ты…Это сколько ждать!

– Точно, точно. Не так долго, как кажется!

– А скорость вообще фантастическая будет. Почти 150 мегагерц!

Что эта такое мой мозг гуманитария воспринимал с трудом. Но то что скорость нужна, мне уже давно стало понятно.

Потому что нам скорости точно не хватало. Каждый кадр наш трудяга просчитывал практически час. А то и больше. В зависимости от предметов.

Мне уже не снились кошмары по ночам, о каких-то компьютерных играх. Хватало того, что я смотрел на календарь и понимал, что сроки выполнения заказа подпирают.

А здесь новая напасть. Когда поставили на пересчет один из последних эпизодов и оставалось совсем немного, вдруг, отключили свет! Совсем немного оставалось! Ну полсотни кадров просчитать…. Но этого хватило, чтобы вся работа полетела коту под хвост!

С того момента, после аварии, я больше всего боялся, что электричество снова исчезнет.

Но Бог спас. Больше отключений не было!

В общем, к тому моменту, когда предварительно мы всё сделали, голова у меня стала квадратной. Что твой системный блок!

Организм требовал обычных человеческих радостей и вполне реального удовольствия.

С Тимом мы решили устроить выходной. Он снова отправился к любимой кастрюльке своей мамы.

А я вспомнил, что Саша как-то слишком погрузилась в свою занятость. Ну какие-такие проблемы у неё могли быть. Но что её по сравнению с моими? И не слишком ли много она начала капризничать?

В общем, я решил связаться с ней и сказать своё: «Фи!»

Но не успел.

Она сами вышла на связь. Именно в тот момент, когда я уже потянулся за её подарком – новомодным мобильником.

Мистика какая-то. У нас что телепатическая связь образовалась?

Этого только не хватало. Не стоит любопытное приключение превращать в глубокий роман!

Что-то многовато для меня параллельных миров!

Глава 37
Она

Лучше мне не стало.

От того, что эти уроды получили своё и сейчас либо мучаются от полученного уродства, либо гниют где-нибудь в лесной яме и будут гнить, пока на их разложившиеся тушки по теплу не наткнутся грибники, тяжести с души не снимало.

Хотелось пообщаться…

Нет, Паровоз он, конечно, приятель с детства. Помог по полной программе, спору нет. Огромное спасибо ему за это. Но это всё не то.

Мне хотелось душевного тепла.

Ощущение, словно я снова потеряла ребенка. Как тогда в Чечне. И снова некому было поплакаться.

Только сейчас эти уроды изнасиловали меня не физически. Это ерунда! Они своими липкими руками, от которых воняло тухлой селёдкой разодрали мою душу, которая только-только срастаться начала.

Хотя я уже говорила об этом, кажется.

Но что сделаешь? Ну больно!

Я просто поняла, почему мне нужен Олег! С ним все этим кое-как сросшиеся рубцы затягиваются. Как это наши восторженные дамочки в Кашперовского новомодного верят, Чумака, Лонго.

Для меня Олег стал таким экстрасенсом индивидуального пользования. Только моим. И ведь как быстро это случилось.

Я понимала, что мне срочно необходимо к нему. Но звонить не стала.

Он был занят со своим заказом. Ему явно не до встреч. Я по последнему звонку это поняла. Голос у него был такой, словно слова он говорил мне, а мыслями был абсолютно в другом месте.

Да и программист у него сейчас дневал и ночевал. Они же у себя все свои железки поставили.

Мне тоже торопиться не стоило. Душевная боль, это серьезно, но надо было провериться у врача. Те уроды вполне могли наградить меня вполне конкретными пакостями. Если судить по их виду – там могло быть всё, включая африканский сифилис, скрещенный с цейлонским триппером. Мой гинеколог рассказал мне, что у нас появились такие микробы-вирусы, о которых ни советская, ни российская медицина слыхом не слыхивала.

Железный занавесь рухнул. К нам прилетела сизокрылая свобода. Правда, кроме радости свежего воздуха, она притащила всяческих паразитов, гниль и вошек. Кто бы мог подумать, что у неё такие «довески»?

Пока я с этим всем возилась, надо было и на точке порядок поддерживать. Там ведь как: слабину дашь – потом долго икать придется. Команда новая. А бабы есть бабы. Тем более, не просто бабы, а шлюхи. Продадут и предадут, не задумываясь. Вокруг ведь не просто абы какие мужики – серьезный контингент.

Здесь распальцовской заниматься не приходится. Клиент всегда прав! Когда не прав – все равно прав!

Так что все мои душевные терзания надо было загнать далеко за угол. Для девочек я – стальной монолит!

Таким монолитом я была три дня. Девочки были безукоризненны. Клиент был доволен. С персоналом и ментами окончательно установились добрые соседские отношения.

В общем, задание партии и правительства я выполняла полностью. И если так пойдет, то очень скоро глядишь, не только на дядю отрабатывать придется.

Три дня я была скалой, а на четвертый начались «осыпи». Я поняла, что нужна подзарядка. К тому же, пришли результаты анализов. Оказалось, что мне несказанно повезло. Ничего от этих уродов не подцепила. В смысле болезней. И с залетом, надеюсь не будет ничего. Что, я зря эту гормональную гадость глотаю. Французская. Чуть ли не стопроцентная гарантия.

На точке девочки были пристроены. Клиент, какой хотел получить товар, – всё получил.

В общем, никаких внешних препятствий. Теперь узнать бы, что у него со временем?

Я набрала его номер. К ночи.

Олег был дома. Как по заказу, программист его уехал. Утром отправился в телецентр, что-то там перегонять. В общем, не понимаю я в их штуках ничего. Главное для меня, что Олег был один.

Но появляться с протокольной рожей мне совершенно не хотелось. Ему-то моя горечь ни к чему.

Поэтому сначала решила заглянуть к одному знакомому барыге. Время от времени я у него кокс беру. Не часто – привыкать не собираюсь. Но когда тяжко – отпускает. Почему кокс? А подсесть на него не так просто. Разумеется, если не нюхать каждый день. Нет, конечно соблазн есть, если вчера «полетал» немного, что не нюхнуть назавтра. Но так и себя потерять можно. Видела, как быстро люди перескакивали с одной «ступеньки на другую», пока не садились на цепь тяжелой дури. Это считай конец! Я, кстати, поэтому и косячки не уважаю. Очень затягивает. Сейчас их разве в универсаме не продают. А если есть соблазн, почему ему и не поддаться. Вот и поддаются…

Мне пришлось сделать крюк. Но я договорилась со знакомым «извозчиком». Он как раз у гостиницы место купил у таксистской «крыши». Часто девочек развозил, и меня подбрасывал. Сам из Грозного. Едва успел уехать до того, как русских стали там резать. Так что мы быстро сошлись на общих воспоминаниях. Разумеется, я ему свою историю не рассказывала – незачем. Но так, какие-то общие воспоминания располагали друг к другу.

У него дядюшка-москвич еще при Союзе таксистом был. Вот и родственничка пристроил. Натаскал здорово. Поэтому, попадали мы с ним куда надо без задержек и с комфортом, даром, что не новой его семерка была. «Жигули», разумеется, а не Беха[17]17
  На жаргоне – BMV.


[Закрыть]!

Вот и сейчас успели заглянуть в Сокольники, там в доме, где магазин «Зенит» барыга обитал я отоварилась дозой. Хотя, паразит, полуторную цену содрал. Дескать менты перекрыли один канал поставки. Врет скорей всего. Но не станешь же выяснять. И к другим не поедешь. Здесь гарантированно чистый порошок. Он принципиально не бодяжил!

А потом уже рванули к Олегу в его берлогу.

И тут у меня возник вопрос: порошок-то есть, а где нюхнуть. У барыги не стало – не по-пацански. В такси – это уже совсем ни в какие ворота. Я же не наркоша с трясущимися руками. Остается у Олега.

Но он-то точно подобное не одобрит. Тайком? Только вот где в его доме тайком? Не особняк, обычная двушка. В ванне? В туалете? Нет. Обязательно что-то коряво выйдет.

Придется вспомнить счастливое детство и закурковаться[18]18
  На жаргоне – спрятаться.


[Закрыть] в подъезде.

Я так и сделала.

Приехала, но сразу в дверь не стала звонить. Поднялась на 5 этаж (почему на 5 – сама не пойму). Пристроилась на подоконник. Хорошо, что сквозняков нет. Было бы обидно до соплей потратить такую кучу бабок и пустить их на ветер в прямом смысле этого слова. Но нет, у Олега дом кооперативный. И не в пример муниципальным, лестничные площадки содержатся здесь в порядке.

…Так, листок бумажки

… кладем на подоконник

… высыпаем из пакетика

… получилась вполне милая дорожка

…небольшая, но мне хватит

… из второго листочка делаем трубочку

…не буду же я носом лезть в порошок

… спасибо барыге – снабдил не только шмалью, но и необходимыми вещами для использования. … и вот не спеша, втягиваю дорожку в себя.

Теперь все эти бумажки и пакетик выбрасываю в мусоропровод.

Еще минут 15–20 и меня отпустит.

Поэтому спускаюсь я не на лифте, а по лестнице. Не спеша. Без суеты.

– Привет! – он открыл дверь почти сразу, как я позвонила. Такое впечатление, что стоял у двери и ждал, когда я приду.

Ну да, конечно, размечталась, это кокс в голову уже ударил. Просто совпадение.

– Привет! Страдаешь без меня? – я решила изобразить милую девочку-повесу, когда мы пришли на кухню.

– Чего-то ты какая-то странная сегодня. – он мою игру не принял. – Ты выпила что ли?

– Ну не всё тебе одному пить!

– Это да! Только странно – глаза шальные, а запаха нет.

– А если я тебе скажу, что откушала коксу…

– Кокаин что ли? – уточнил он.

– Он самый!

– Ты еще и наркоманка?

– Ну зачем обижать женщину. Один раз – не… сам понимаешь, не наркоман… В конце концов, в серебряный век русской поэзии все уважающие себя сочинители баловались подобными шалостями. Зато какие стихи писали! Не чета нынешним…морально устойчивым.

– Да ты еще и знаток поэзии оказывается!

– Знаток, не знаток, но кое-что и мне темной и зачуханной надзирательнице жриц любви известно. Между прочим, существует версия, что «Серебряный век» – это, тоже не из пустого всё взялось. «Серебряными» те года назвали потому, что кокаин продавался, как средство от банального насморка. Купить его можно было в любой аптеке, без рецепта, ну как современный нафтизин. Просто демонстрируешь аптекарю наличие простуды и бери, сколько душе угодно.

– Понятно, но при чем тут серебро? Из-за соплей?

– Нет, мой милый! Тогдашний кокаин очищали до такого состояния кристальной очистки, что был он не просто белым, а с серебряным отливом. Отсюда и название «серебряный».

– Интересная версия…

– Вполне имеющая место быть. Как тебе это:

 
В занавесках кружевных
Bоронье.
Ужас стужи уж и в них
Заранен.
Это кружится октябрь,
Это жуть
Подобралась на когтях
К этажу.
Что ни просьба, что ни стон,
То, кряхтя,
Заступаются шестом
За октябрь.
Ветер за руки схватив,
Дерева
Гонят лестницей с квартир
По дрова.
Снег все гуще, и с колен –
В магазин
С восклицаньем: «сколько лет,
Сколько зим!»
Сколько раз он рыт и бит,
Сколько им
Сыпан зимами с копыт
Кокаин!
Мокрой солью с облаков
И с удил
Боль, как пятна с башлыков,
Выводил.
 

– Поэт может создать любой образ…

– Только образ из нечего не появляется. Так что молодой Пастернак, написал это стихотворение в семнадцатом году, не вспоминая абстрактные порошки, а судя по всему, неплохо познакомившись с конкретным кокаином!

Кажется, я его умыла. Не ожидал, что я и с поэзией знакома… Но почему-то настроение у него не улучшилось. Скорее, наоборот!

– Не хочу тебя обидеть, но тем, чем ты занимаешься, очень далеко и от поэзии, и от «серебряного века». А в наше время это уже не просто мелкая шалость.

– В наше время за что ни возьмись – всё шалость! Ты решил меня воспитывать?

– Ни в коем случае! Ты взрослая девочка, и можешь делать, что захочешь!

Ах так! Тогда, я просто уйду и поиграю в компьютер. У него стоял милый добрый Марио.

– Осторожно, там провода, – прокричал он мне вслед.

– Не волнуйся, я сейчас порхаю, как бабочка!

– Вот это меня и пугает!

– Не беспокойся! И не суетись. Я чай пить не буду! Не могу обделять хозяина на ценные продукты.

Ха! Мы кажется поругались. По мелочи… Как полагается между своими людьми…Радоваться или огорчаться?

Вот он на кухне демонстративно гремит посудой. Включил погромче телевизор.

А он рассердился не на шутку. Дурачок, не понимает, что эта ссора для меня, как бальзам на душу.

Как объяснить…? Она такая человеческая, нормальная, своя…Без той грязи и пошлости…

Она даже отвлекла меня от той боли, что была последние дни, заглушила снова страх, который всегда со мной.

Ну, Олежик, милый, ну не торопи меня… Дай хоть немного прийти в себя, равновесие найти, снова вернуть настоящую уверенность в себе. Не могу я так с порога рассказать тебе, что у меня внутри творится…

Зашумел душ.

Потом он прошел по коридору. Остановилась в дверях, судя по звуку. Я не повернулась, делая вид, что полностью увлечена смешным человечком. Олег ничего не сказал и отправился дальше в большую комнату. Заскрипел диван.

Пожалуй, с игрой надо завязывать.

Я быстро привела себя в порядок. В смысле – тоже ополоснулась под душем и чуть-чуть добавила духов. И погасив везде свет, нырнула к нему под одеяло.

Его единственная реакция была – повернулся ко мне спиной. Вроде как не реагировал на моё наличие рядом…Но что не спал – это точно!

– Олег, ну не обижайся на меня…Ну так получилось, – виноватым голосом тихо сказала я. Но ласкаться не стала. Он был напряжен и поэтому реакция могла быть обратной от той, что я хотела.

– Ты взрослая девочка и делаешь всё что хочешь, – повторил он, словно других слов для меня жалел. – Я тебе никто, чтобы читать морали. Хочешь, живи в своем «серебряном веке»!