Текст книги "Энциклопедия славянской культуры, письменности и мифологии"

Овсень, Усень, Говсень, Таусень, Тоусень, Баусень, Баусим, Усень – рождественский персонаж, который приходил на Рождество со щедрыми дарами, готовил дорожку и праздничный стол Рождеству. В некоторых преданиях и колядках Авсень едет на коне (иногда принимает вид козла или коня), а за ним идет Новый год. Можно предположить, что Авсень символизировал щедрую минувшую осень, пору достатка и богатства, которая подает дары на праздничный стол.

В то же время некоторые исследователи считают, что Авсень – Юсень – просинец. Так назывался первый месяц года. То есть он символизировал начало нового солнечного цикла. А его плоды, достаток и богатство – жертвоприношения с целью задобрить Новый год.

Святочный (новогодний) козел (или коза), представитель возрождаемого весеннего солнца, подателя плодородия; его водят по селу на Святки, как в древние времена греки водили козла, чествуя Диониса. Позже у славян один из колядников рядился козой, а живую козу уже не водили. Авсень, как поется в рождественских песнях, ходит, гуляет в веселых теремах, он в праздничном поезде едет вместе с Новым годом:

 
…Бояре сосну срубили,
Дощечки пилили,
Мосточки мостили,
Сукном застилали,
Гвоздиками забивали.
 
 
Ой Авсень! Ой Авсень!
Кому ж, кому ехать
По тому мосточку?
Ехать Авсеню
Да Новому году!
 

Козел и коза – представители весеннего плодородия. В украинской колядке:

 
Где коза туп, туп,
Там жита семь куп;
Где коза рогом,
Там жито стогом;
Где коза хвостом,
Там жито кустом.
 

Рождественский тур и рождественский козел (коза), то есть Авсень, похожи – похожи и рождественские обряды; и тура, и козла атаманы заводят в дом, заставляют кланяться хозяину и чествовать его. В основе Авсеня, как и Тура, представителя весеннего плодородия, лежит солнечная природа. В средней полосе России, где овес одна из самых распространенных культур, новогодние колядники в большинстве рассыпают овсяные зерна в хатах – вероятно, потому в народных песнях Авсень стал Овсенем; форма этого названия имеет аналогию с именем полевого ржаного (житнего) духа – белорусского Жиценя. Овсень как бы олицетворяет «овсяного духа», так как и Жицень – дух жита. Наверное, позже Овсень уже в узком значении в народном представлении образ древнего, более общего в широком представлении солнечного божества. В некоторых колядках Овсень выезжает на свинье. Свинья, кабан – символ солнца. Святой Василий, который заменил Овсеня в колядках, считается в народе покровителем свиней.

Усень у латышей празднуется в день святого Георгия, то есть 23 апреля; именно этот праздник отвечает по сути дню чествования новогоднего Авсеня, так как день святого Георгия начинает сельскохозяйственный год – носит название «день Усеня». Позже Усень стал покровителем пчел и коней, поэтому его иногда называли «конским Усенем». Обряд чествования Усеня происходил с жертвоприношением петуха – символа солнца, который прогоняет сон и зазывает всю живую природу к жизни, и яиц – символа плодородия. Трапезничали только мужчины. Обряд проводился с целью обеспечить урожай хлеба, а также богатые пастбища для коней. В обрядовых песнях Усень характеризуется как божество светлое, которое пробивает ночь, катится по земле, скачет, согревает мир, приносит «золотую росу» и весеннее плодородие, приводит вечернюю и утреннюю зарю.

Авсеня зазывают и чтят только на Святки, Новый год, то есть при встрече рождающегося солнца. Как уже упоминалось, главный праздник Усеня совпадает с главным сельским весенним праздником (св. Георгия), с которого начинается новый сельскохозяйственный год. И Усень, и святой Георгий – всадники. Святой Георгий в христианстве заменил в большинстве функций языческое божество весеннего солнца.

В южнославянской мифологии рождественский персонаж (рождественское полено) – пень или ветка. Бадняк сжигали в ночь на Коляду. Его называли старым богом, противопоставляли Божичу (молодому богу), изображали пнем с бородой. Бадняк связан с образом змия в корнях дерева. Обряд сжигания Бадняка в конце старого года символизировал уничтожение змия (представителя низшего мира), злого начала – огнем. Этот обряд ознаменовывал начало нового сезонного цикла, гарантировал благосостояние. Сжигая Бадняк, выбивали из него искры, приговаривая: «Дай Бог овечьего приплода столько, сколько есть деток (искр) у старого бадняка».

Можно предположить, что славяне, поклоняясь деревьям, выставляли в доме ветку священного дерева (дуба, бука, березы, ели), чтобы помогала в хозяйстве, приносила блага в семью. В конце года, перед началом нового года (у древних это было весной), старого Бадняка с ритуальным пением сжигали, а в доме выставляли нового. На охваченного пламенем Бадняка бросали зерно, сыпали муку, соль, лили вино, подсолнечное масло, обращались к нему с просьбами о плодородии нив и приплоде живности.

Это новогоднее ритуальное действие, утратив языческую суть, сохранилось и во времена христианства (у сербов, черногорцев, болгар).

В южнославянской мифологии персонаж, который обозначает начало весеннего солнечного цикла. Вместе с символами (золоторогим оленем, огнем, воротами, кабаном) и обрядами упоминается в колядках. Символизирует молодость, возрождение, Рождество, Новый год. Как и Сварожич у восточных славян, имеет отношение к поклонению солнцу.

Умирает в огне Бадняк (старый год), а Божич (новый год) на своих золотых рогах приносит новорожденное солнце. Божич – солнечный персонаж, он предвещает весеннее возрождение природы, ее обновление.

У славян одно из имен богини весны, а также наименование праздника в ее честь. У белорусов во время этого праздника из девичьего круга выбирали достойную девушку, которая и символизировала весну. Ее одевали в белые одежды, украшали зеленью, сажали на деревянную борону и имитировали пахоту. После ритуальной пахоты вокруг Вясновки (Веснянки) водили хороводы, пели песни в честь весны.

Мифический персонаж северных славян, который связан с обрядами вызывания или прекращения дождя, града.

Юноши вместе с девушками во время засухи лепили из глины подобие человека, иногда делали соломенное чучело – Германа (Джермана). Клали его на берегу речки, оплакивали, а потом закапывали в землю или бросали в речку. Во время ритуальных поминок просили дождя или, наоборот, солнечной погоды.

Глиняного человечка делали ростом 30–50 см со скрещенными на груди руками, что означало: Герман умер от засухи; большой детородный орган был символом плодородия. Хоронили Германа, придерживаясь похоронного ритуала, выкрикивая заклинания о дожде. Через один, девять, сорок дней (разные варианты) Германа выкапывали, разбивали и бросали в речку, ожидая после этого дождь. Исполняли обряд девушки, часто те, что и обряд «Пеперуды». В поминках принимали участие взрослые. Иногда весь обряд исполняли женщины, старухи. Поминальную трапезу накрывали под открытым небом, чтобы каждый прохожий мог к ней присоединиться.

Корни этого обряда с жертвоприношением теряются в языческих временах. Некоторые ученые (М. Арнаудов) считают, что Герман – воплощение враждебных человеку стихий, мешающих развиваться растениям. Х. Варельский предлагает гипотезу, что в образе Германа народ показывает богам последствия засухи, чтобы их умилостивить.

Можно предположить, что Герман – символическая жертва богам. Возможно, это – своеобразная модификация культа умирающего и воскресающего бога (захоронение Германа и воскресение его в всходах растений). Похожий персонаж есть у румын – Калоян.

Весенний праздник растительности, такой же, как «тополя» у украинцев и «куст» у западных украинцев и белорусов, что свидетельствует о когда-то едином для славян обряде почитания весны и деревьев как детей возрожденной природы. Молодежь с обрядовой пищей (пирогами, яйцами) шла в лес, где выбирали молодую березку, называли ее «гостейкой», завивали венками, повязывали лентами, украшали зельем. Вокруг нее водили хороводы, устраивали трапезы. После – срезали березку, «раздевали» и с ритуальными хороводами несли к речке, где жертвовали ее воде. В более поздние времена этот обряд исполняли только девушки. Березку уже не срезали, а только «раздевали» с песнями.

В переводе – верблюд – персонаж северо-восточных славян (известен в Болгарии, Албании), а также ритуальный обряд, который выполняли во время молотьбы на Ильин день (день Перуна-громовика – 2 августа по новому календарю). Один или два человека надевали на себя деревянный каркас, накрытый материей, с прикрепленной головой фантастической птицы или зверя – это и был Джамал (Камила). Вел Джамала поводырь, как бы уроженец далеких краев (турок), он проговаривал непонятный набор слов, смешил присутствующих. Вместе с поводырем и Джамалом ходило еще несколько переодетых юношей («ряженых»). Под вечер процессия шла на гумно, на места молотьбы хлеба и устраивала там спектакль. Спектакль заключался в том, что Джамал, утомленный дальней дорогой, падает от голода, а поводырь старается его поднять, шутит, смешит людей. Джамал поднимается лишь после того, как хозяин гумна отсыплет ему мерку зерна или угостит пищей. Все участники танцуют веселый танец и идут к другому хозяину. После обхода компания, которая водила Джамала, устраивает вечерю из собранных продуктов.

«Болезнь» и «выздоровление» Джамала символизируют жизнеутверждающую силу земли, которая рождает зерно. Участники обряда назывались «джамали», «джамалари». О древности обряда, его скоморошьей принадлежности свидетель ствует то, что участников обряда на протяжении нескольких дней не пускали в церковь.

Сноп ржи (жита) – символ урожая (иногда первый, иногда последний сноп). Его держали в хозяйственном помещении и заносили в хату на Святой вечер. Заносил Дидуха хозяин, ставил в красном углу, перевязывал железной цепью, клал возле него ярмо, чепиги от плуга и хомут. Хозяйка стелила новую белую скатерть. Так славяне отдавали дань урожаю года прошедшего и зазывали урожай будущего.

В некоторых местах после Святого вечера Дидуха выносили в овин, а на Голодную кутью опять таким же образом почитали. Накануне Крещения Дидуха сжигали, а пепел развеивали на огороде или в саду на урожай. Дед-Дидух, как и старый Бадняк, словно зажигает солнце. Обряды с последним снопом известны в большинстве стран Европы.

У болгар – Додола, Додолка, Дудула, Дудулица, Дудоле; у сербов – Дудулейка, Додилаш; у поляков – Дзидзилия. Главный персонаж обряда вызывания дождя у северных славян. Персонаж известен также у хорватов, румын.

Во время засухи, в период от Юрия до Петровок, девушки (иногда вместе с юношами) ходили по селу, выходя в поля с ритуальными заговорами, песнями. В девичьей громаде выбирали главную – Додолу – жену громовержца (Перуна). В древние времена эта девушка раздевалась и украшалась зеленью, позже зеленью украшали ее одежду. Ветками, цветами, травой украшали себя также все участники похода. Заходя на подворье, девушки пели песни, в которых зазывали дождь, Додола танцевала ритуальный танец.

Особое место в обряде отводилось воде: водой обливали участников процессии, Додола вместе с другими девушками купалась в реке, заканчивался обряд ритуальным пиршеством на берегу водоема. Во время пира жертвовали воде и предкам пищу, цветы, венки. Всех девушек, занятых в обряде, называли додолицами, они считались жрицами Додолы.

Для додольских песен характерны мотивы отмыкания небесных ворот и молитвы о дожде и росе. Додола просила своего мужа Перуна, чтобы он оплодотворил землю, послал благодатный дождь.

Ритуальный персонаж праздника летнего солнцестояния у болгар, молодая жена Еню (солнца). Как жену солнца Еневу булю не ставили на протяжении дня на землю (носили на руках и на плечах), во время гадания сажали на охапку травы – чтобы ее прикосновение не сожгло землю.

Еневой булей девушки наряжали 7 июля рано утром маленькую девочку. На голову надевали венок, а сверху на белые одежды невесты солнца – мужскую сорочку с длинными рукавами. Малышку ставили на плечи старшей девушке, девушки брались за руки и с пением шли по селу, заходя во дворы. Енева буля в такт песне размахивала руками, что напоминает ритуальный танец Русалий.

Девичья компания обходила поля, криницы; Еневу булю кропили водой, спрашивали ее об урожае, старались прикоснуться к девочке цветами, травой, которые хранили потом как лекарства. Енева буля принимала участие в гадании. В немую воду бросали букетики цветов, кольца и пр. (немая вода считалась целебной, имела магическую силу потому, что ее набирали до восхода солнца и приносили молча). Девочка вынимала предметы из немой воды под заклинания и ритуальные песни.

Праздник заканчивался хороводом, в котором принимали участие все жители. Женщины старались подержать Еневу булю на руках, чтобы в хозяйстве был хороший приплод. Обряд с Еневой булей известен в Болгарии, со временем он утратил первичное значение и стал одним из любимых развлечений молодежи.

Ритуальный хлеборобский персонаж южных славян. В Болгарии последний сноп в конце жатвы одевают в женскую сорочку, называют «жатварка» или еще «жатварка-царка» (царица жатвы), «жатварка-мама» (мама жатвы). Жатварку носят по дворам, она присутствует на праздничном обеде, посвященном окончанию жатвы. Потом ее жертвуют воде – бросают в речку; или огню – сжигают, а пепел выносят на поля. В некоторых местах «жатварку» сохраняют до конца жатвы.

В Беларуси и в некоторых местах России последний сноп называли «именинником» и держали на покутье, как и украинский дидух.

Образ, олицетворяющий дух весенней зелени, расцветающей природы. В начале хлеборобского года, во время праздников в честь бога Ярилы, Зеленый шум чествовали ритуальными играми и песнями. В образе Зеленого шума выступал мальчик или девочка. Старшие девушки, начав танец двумя ключами, сходились парами, закладывали руки накрест, словно заплетали плетень. По рукам шло избранное дитя. Задние пары перебегали наперед, и таким образом хоровод двигался.

У древних славян таким ритуальным танцем закликали, привораживали Зеленый шум весны – деревьев, трав, цветов. В более поздние христианские времена хоровод двигался вокруг церкви, иногда в поле, где дитя срывало колоски для освящения в церкви. Потому этот хоровод еще называется «Колосок». До нашего времени дошли заклинания-песни хоровода в честь Зеленого шума:

 
Ой, нумо ж мы, нумо —
У Зеленого Шума.
У нашего Шума
Зеленая шуба…
 

Позже языческие тексты заклинаний утратились, придумались другие, шуточные:

 
Ой, Шум ходит по диброве,
А Шумиха рыбу ловит…
 

Со временем ритуально значимый танец перешел в весеннюю игру-забаву.

Обрядовый хлеб украинцев, который символизировал отработанное тонкое осеннее солнце, а еще обряд чествования солнца. Когда заканчивались работы в поле, на огороде, собирались юноши и девушки, благодарили солнце за красное лето, чествовали его, чтобы было добрым и в следующем году, праздновали Калиту (Калету). Чествовали, да и ныне чествуют Калиту с 13 на 14 декабря по новому календарю (по старому стилю – последний день осени).

Для праздника молодежь загодя выбирает большую хату и договаривается с хозяйкой. Девушки убирают помещение и вместе с хозяйкой готовят Калиту. Пекут ее коржом (говорят в народе, что год становится тоньше), с медом, украшают колосками, зубцами, чтобы удобнее было кусать. Меньшие коржи пекут к столу и украшают калиной. Готовя Калиту, огонь в печи заговаривают:

 
Гори, огонь, ясно,
Испеки нам Калиту красну, (красивую)
Чтобы мы ее кусали
И горя не знали!
 

В обряде не обходится без воды, которой кропят Калите дорогу. Согласно народным преданиям, огонь и вода создали мир, потому они одинаково почитаемы. Калита же символизирует солнце – произведение огня и воды. Когда прячется солнце, в хату заходят парни. Здороваются:

 
– С Калитой будьте здоровы!
 

Когда соберутся все, подносят Калиту и цепляют ее к матице на ленте. Девушки приговаривают трижды:

 
– Солнце зашло, Калита взошла!
 

Хозяйка выносит Калите кашу на вышитом рушнике. И начинается обрядовое действо – кусание Калиты. Парни для действа развели в горшочке сажу, чтобы помечать («писать») неповоротливых и неумелых; поставили накрест рогачи и кочергу – обереги огня. Возле Калиты становятся охранники, которые руководят действом дальше. Начинает самый смелый. Сначала он вытанцовывает себе коня. Следует вытанцовывать от порога, не зацепив кочергу и рогачи. Тогда лишь можно седлать кочергу и ехать кусать Калиту. Кто плохо танцует или собьет огненные предметы – того мажут сажей. Все действо происходит с танцами, песнями, присказками. Все, кто есть в хате, должны укусить Калиту. Даже помеченные сажей делают это за вторым или за третьим разом (но тогда уже меньше чести). Оставшуюся Калиту охранники делят между всеми присутствующими. Взяв кусок, парни приговаривают:

 
– Калита, Калита, сладкая была!
Съели – к солнцу полетели!
 

А девушки:

 
– …за женихами полетели!
 

Потом происходит общая вечеря. Перед тем девушки выходят с кашей к воротам и приглашают по очереди каждая долю-судьбу и суженого кашу кушать. Еще хозяйка готовила на праздник Калиты вареники. Заканчивалось веселое действо и вечеря песней. Потом девушки оставались ворожить с балабушками, а парни шли по селу наводить порядки.

Древний праздник Калиты – праздник чествования солнца, что символизирует обожествление славянами природы.

В последний день Масленицы, на запусты, совершали обряд «Колодка». Парубкам и девчатам, которые не вступили в брак на мясоед, старшие женщины привязывали к ноге колодку. Это было как бы символическое наказание неженатым. В древности колодка была просто деревянной чуркой, потом ее изготавливали с дырками для рук или для ног. Позже это уже была цветная лента с букетиком цветов. От колодки можно было откупиться горилкой или деньгами. На деньги опять же покупали горилку и устраивали общее гулянье. У германцев есть похожий обычай, когда незамужних девушек привязывали к дверям. Этот древний обряд – забота о продолжении рода.

В восточнославянской мифологии воплощение весны и плодородия. Кострому изготовляли девушки из соломы, надевали на чучело сорочку, сарафан, повязывали платок, украшали венками, цветами. Клали Кострому в корыто (домовину) или на доски и с песнями несли к воде. После ритуального оплакивания пускали корыто с чучелом за водой, прощались, зазывали опять вернуться. Совершали обряд в Духов день, первый понедельник после Троицы (на Зеленые святки). Название «Кострома» связывают с «костерь», «костра» и другими названиями коры растений. Похожие персонажи – Коструб, Герман, Купало, Ярила.

Позже в фольклорной игре Кострому изображала молодица в белых одеждах, с дубовой веткой в руке. Вокруг нее водили хороводы, обращались к ней, как к весне, которая отбыла свое время, просили дать хороший урожай и вернуться в следующем году. После Костромы заканчивалось гулянье молодежи, начинались важные полевые работы.

В восточнославянской мифологии воплощение плодородия. В украинских веснянках, в ритуальных играх Коструба (Кострубонька) изображало чучело мужчины с ярко выраженными физическими атрибутами (как и Ярила), иногда это было чучело женщины. Ритуальное захоронение Коструба знаменовало переход от весеннего цикла. Название «Коструб» – неопрятный, нечесаный (укр. «кострубатый»). Соломенное чучело Коструба сжигали или топили в речке весной с ритуальными хороводами и песнями. Если не принесли в жертву Коструба (символ прошедшей зимы) – будет неурожай.

Известна с древних времен весенняя игра «Коструб», символизирующая похороны зимы. Оставляя одну из подружек посередине, девушки становятся в круг и начинают вести хоровод. Выбранная девушка все время обращается к хороводу:

 
– Вы не видели моего Коструба?
 

Хоровод отвечает:

 
– Видели, пошел старостой!
 

Потом опять на вопрос «Вы не видели моего Коструба?» девушки выкрикивают:

 
– Поехал в лес!
– Поехал в шинок!
– Заболел!
– Умер!
– Повезли хоронить!
 

Между этими диалогами хоровод поет песню о несчастной любви к Кострубу. В конце девушка радуется тому, что Коструб умер, пританцовывает и поет:

 
– Слава тебе, Христе Боже,
Коструб встать уже не может!
Пусть лежит, как колода,
Я молода, как ягода!
 

Есть варианты игры, когда Коструб оживает. Эта игра – древний, еще языческий ритуал, с более поздними христианскими наслоениями.

Олицетворение весны, обрядовый персонаж, который был воплощением богини оживающей природы, весенней растительности у западных славян (чехов), а также праздник в честь богини весны. Во время праздника украшали избранную девушку – Кралицу – цветами, зельем. Как и в украинском обряде Тополи, водили вокруг нее хороводы, пели песни в честь природы, обливали Кралицу водой, закликая дождь.