Текст книги "Жажда справедливости. Политические мемуары. Том II"

Хрущев старался уделить внимание сельскому хозяйству, сознавая, что оно во многом определяет рост благосостояния нашего народа и судьбу государства. Он делал немало для улучшения жизни крестьян, хотя не все у него получалось. За пять лет его пребывания на посту первого секретаря партии получено мяса, молока, масла и других продуктов больше, чем в предыдущее пятилетие.

В Госплане всегда считали, что колхозы и совхозы способны кормить население страны при условии, если им не мешать, чрезмерно не опекать. При Хрущеве сначала хозяйствам предоставили некоторую свободу, а потом стали ее глушить. Непоследовательность и волюнтаризм аграрной политики того времени проявились и в шаблонном, повсеместном насаждении кукурузы, свертывании кооперации и народных промыслов, «гашении» подсобных хозяйств крестьян.

Известно, что в октябре 1964 года Хрущев был смещен. Большинство населения страны вздохнуло свободно, когда руководителем партии стал Брежнев. Все в нем казалось постоянным, значительным и спокойным. Он хорошо разбирался в людях и не проявлял опасного тщеславия. Все знали его приветливость и доброжелательное отношение к людям.

Однако сусловская «команда», спустя некоторое время стала превозносить Брежнева как руководителя нового типа, уловив, что это ему нравится. С развитием его культа изменился и стиль работы в Кремле, деятельность генсека нередко обставлялась пышными торжествами. Все это пагубно сказалось на экономике страны. Но для прозвучавших в докладе Горбачева слов о «застое» никаких оснований не было.

Разве можно назвать застойным период, когда за 20 лет (1966–1985 годы) национальный доход вырос в 4 раза, промышленное производство – в 5, сельское хозяйство в 1,7, основные фонды – в 7 раз?!

С глубокой горечью и обидой за страну и ее строителей Байбаков наблюдал, как искажается история, как дискредитируются социальные завоевания советского народа.

Весной 1989 года Байбакова вместе с другими ветеранами партии пригласили в аппарат ЦК и предложили сложить свои полномочия членов ЦК, которыми они были наделены три года назад на съезде партии. Аргументы приводились вроде убедительные. Время перестройки – время молодых, оно требует от членов ЦК напряженной деятельности, полной отдачи сил, а ветераны как будто свое отработали, некоторые уже вышли на пенсию. И ветераны партии подписали письмо о своем выходе из ЦК.

Спустя годы, Байбаков вспоминал эту встречу и считал, что ветеранами была допущена крупная ошибка, не нужно было выходить из ЦК, может быть тогда бы удалось остановить Горбачева на его пути разрушения партии и СССР.

Перевертышами оказались некоторые так называемые коммунисты, находившиеся на руководящих постах. В числе вождей и идеологов технологии развала страны, кроме Горбачева, были и такие «деятели», как Яковлев, Шеварднадзе, Ельцин, Лацис, Волкогонов, Бурбулис и другие.

Откуда взялись эти люди, которым за 10–15 лет удалось «добиться» двукратного снижения национального продукта, сделать Россию страной-банкротом, – спрашивал Байбаков, и сам отвечал, что они порождение приспособленческого стиля, начатого еще Хрущевым. Его решение о массовом приеме в партию всех, кто занимал хоть какое то мало-мальски значимое положение, привело к размыванию партии. Ее членами становились не лучшие, а многие, кто рвался к власти. Дальше секретарей обкомов им, как людям посредственным, не «светило». Теории они не знали, зато в аппаратной борьбе оказывались мастерами. Многие из них сделали себе карьеру на «борьбе» задним числом со Сталиным. Русский философ Александр Зиновьев по этому поводу замечал: «Вдумайтесь в этот факт! Ведь это означает махать руками после драки. Нападать на Сталина много лет спустя после его смерти, когда это стало совсем безопасно, – много ли на это нужно мужества? К той же категории ложного мужества относятся и нынешние нападки на Брежнева. Такое глумление над трупами могут позволить себе только шакалы и стервятники».

Размышляя о начальном этапе рыночных реформ, Байбаков считал, что переход к рыночным отношениям у нас сопровождался произвольным и разрушительным сворачиванием централизованного отраслевого управления. Миллионы людей стали работать на свой личный «хозрасчет», забыв о смежнике и государстве, о сложной увязке каждой экономической единицы с другими. Все это вылилось в обвальный рост цен, диктат поставщика и экономическое иго посредника.

Уже с принятием закона о госпредприятии (в 1986 году) было ясно, что взят курс на неподготовленный и форсированный переход к рыночной «самодвижущейся» экономике. В печати все чаще появлялись статьи о снятии с Госплана функций директивного планирования и ограничении его контрольных прав.

В августе 1990 года по договоренности между Горбачевым и Ельциным была сформирована группа Шаталина, которой поручили за месяц создать программу перехода к рынку за 500 дней. Однако расчеты не оправдались, получилось – «500 дней, которые растрясли СССР». Как ни крути, не рыночные отношения обеспечили экономический рост, выдвинувший Советский Союз в ранг мировой державы.

Не случайно серьезные деловые люди из-за рубежа предупреждали нас о необходимости постепенного, продуманного перехода к рынку. Даже премьер Великобретании М. Тэтчер говорила: «Вы в Советском Союзе пытаетесь сделать в течение 5—10 лет то, на что нам понадобились столетия».

Улучшить дело с обеспечением платежеспособного спроса товарами и услугами можно путем регулирования соотношения роста заработной платы и производительности труда, не допуская необоснованной эмиссии денег. На эти цели должна быть направлена и налоговая система. Рынок все сам не отрегулирует. Это уже всем ясно, кроме «рыночных реформаторов».

При переводе предприятий на хозрасчет и самоокупаемость был упразднен регулятор соотношения роста производительности труда и заработной платы. Это было грубой ошибкой политбюро и правительства. Байбаков спрашивал: «Кому это выгодно?». И не получал ответа, хотя власть имущие не могли не знать, что это приведет к хаосу в экономике.

В 1966–1970 годах рост производительности труда составлял 38,6 процента, а заработной платы – 26,4 процента; в 1971–1975 годах – соответственно 25 и 20 процетов; в 1981–1985 годах – 14 и 12,6 процента. Но когда был отменен плановый регулятор, данное соотношение стало 17 и 32 процента, то есть прирост заработной платы превысил прирост производительности труда почти в 2 раза! Получилось нечто абсурдное.

Байбаков писал, если бы ему, в бытность председателем Госплана, сказали, что он закончил год с эмиссией в 20 миллиардов рублей, не обеспеченной товарным покрытием, то он, наверное, был бы близок к помешательству. При Сталине его бы обвинили во вредительстве. А теперь это называют платой за переход к рынку, разрушая действительный рынок.

Если в течение почти семидесяти лет плановое руководство было связано с централизмом, то уже при Талызине значительную часть планируемых позиций передали министерствам, Госснабу, республикам, объединениям и предприятиям.

Поскольку решили отказаться от планового регулирования, следовало найти другие рычаги. Старое быстро сумели разрушить, а новое не торопятся создавать, хотя прошло уже более 20 лет.

В условиях нэпа, когда противники государственного планирования ратовали за рыночную стихию, Ленин сам, как крупный экономист, в письме председателю Госплана Кржижановскому разъяснял, что «новая экономическая политика не меняет единого государственного плана и не выходит из его рамок, а меняет подход к его осуществлению».

Был сначала дискредитирован, а позднее и вовсе распущен Госплан, забыто утверждение «поднимать роль и значение Госплана». Но ведь только центр может координировать межотраслевые направления развития экономики, держать рычаги управления отраслями, особенно теми, которые имеют стратегическое значение для страны.

Не стоит забывать, что во многих странах рыночная экономика регулируется государством.

Крахом потребительского рынка и финансовой системы закончился «горбачевский» этап реформ.

Следующий этап связан с именем Ельцина, когда страна уже не подпольно, не под фальшивыми словами о социализме, была направлена на путь срочного, «шокового» перехода к капитализму. Одномоментно были отпущены все цены. Начался передел народной собственности и окончательное устранение плановых принципов ведения хозяйства.

«Да, на историю и современность у меня есть своя точка зрения, которая позволяет мне оценивать факты, события и явления с позиций государственного деятеля и гражданина… Я за объективный и всесторонний анализ каждого периода развития нашей страны. Пусть фразы «демократических» идеологов заменит точный язык фактов и цифр», – писал Байбаков.

Село оказалось обескровленным еще в 1992 году из-за образовавшихся «ножниц цен», когда цены на сельскохозяйственную продукцию выросли в десятки раз, а на промышленную продукцию для села – в тысячи раз.

С 1990 года по 1994 год потребление мяса на душу населения снизилось с 69 до 59 килограммов, молока – с 386 до 294 килограммов, рыбы – с 20,3 до 9,5 килограммов. Зато потребление картофеля возросло почти на четверть.

За 1995 год положение еще более ухудшилось, хотя полки магазинов заполнились импортными товарами. Но нужно знать, что, покупая импортное продовольствие, мы за счет продажи своих невозобновляемых ресурсов (нефти, газа, леса, металлов и удобрений) финансируем зарубежное сельское хозяйство и губим свое. Чтобы таким образом кормить население, ума не надо. Наполнять полки нужно путем роста собственного производства, что делают все развитые страны мира. «Устойчивость и обратимость валюты начинается дома» – эту американскую поговорку следовало бы знать и помнить нашим неудавшимся реформаторам-рыночникам.

Капиталистическая экономика растет и укрепляется за счет присвоения прибавочной стоимости и накопления капитала. У нас же все началось с приватизации, почти бесплатной раздачи заводов и фабрик, шахт и рудников, других материальных ценностей и денег, с перераспределения всего конечного продукта. Формируемая система изначально порочна, так как она возникла «сверху», с создания верхушечного банковского капитала.

Такая экономика, в отличие от западной, не способна работать и создавать материальные ценности. По сути своей, это полукриминальная, ростовщическая система. Стыдно признаться, но мы за годы реформ ничего не создали, не построили ни одной ГЭС, ни одного крупного металлургического или машиностроительного завода, ни одной шахты или железной дороги. Мы импортируем самолеты, суда, автомобили, бытовую технику, одежду, обувь, огромное количество продовольствия. Такое не могло случиться само по себе.

Демографическая ситуация постоянно ухудшается, что приводит к сокращению коренного, особенно русского населения страны.

По результатам последней переписи населения число русских сократилось в стране на 4 млн. человек. Эти потери в мирное время произошли во всех исконно русских землях.

Люди спиваются. Всемирная организация здравоохранения утверждает, что в стране, где потребляют более 9 литров спирта на душу населения, начинается необратимая деградация людей. В России же душевое потребление спирта составляет до 18 литров в год. Отсюда рост преступности и наркомании, возврат страшных болезней (чумы, сифилиса, туберкулеза).

В стране растет число безработных. В бедственном положении находится наука. Научно-технический потенциал страны фактически уничтожается, происходит потеря наиболее квалифицированных кадров. Она еще более усилится с реформированием когда-то передовой системы образования, низведением ее до уровня мессионерской деятельности по ликвидации неграмотности населения в слаборазвитых странах.

Основные показатели «развития» экономики России в 1995 году в процентах к 1990 году составили:

Валовой внутренний продукт – 50,7

Продукция промышленности – 48,5

Продукция сельского хозяйства – 70,0

Капитальные вложения – 28,5

Все данные неопровержимо доказывали, что проводятся ложные и бесперспективны реформы. Каждый месяц их дальнейшего проведения потребует нескольких лет восстановительной работы. Счет идет на десятилетия, так как по основным экономическим показателям мы отброшены к уровню 1960 года, то есть более чем на сорок лет назад.

Если на первом этапе падение производства было следствием разрыва экономических связей с бывшими союзными республиками и резкого сокращения выпуска вооружений, то в канун 2000 года, обозначились новые устрашающие факторы развала отечественной экономики – незащищенность внутреннего рынка от иностранной продукции, падение спроса на наши товары и оборудование, повсеместное свертывание производственного строительства. Производство проката черных металлов и минеральных удобрений сократилось на 53 процента, древесины – на 65, металлорежущих станков – на 70 и тракторов – на 90 процентов.

Добыча нефти сократилась с 570 миллионов тонн в 1990 году до 301 миллиона в 1996 году, а угля – с 395 до 260 миллионов тонн.

Практически происходит разгром системы сельскохозяйственного производства: государство, сполна получая продукцию, не расплачивается за нее, но налоги берет исправно и начисляет высокие проценты за долги. Это система удушения. Село не может купить новую технику – останавливаются заводы, так как тракторы и комбайны никем не покупаются. Уничтожается спрос и предложение. Резко сократились закупки сельхозтехники и минеральных удобрений: в 10 раз уменьшились поставки тракторов и комбайнов, в 20 – плугов и запасных частей. Вместе с тем большое количество удобрений продолжает экспортироваться, а наша пашня деградирует. На 20 миллионов гектаров сократились площади сельскохозяйственных угодий.

За период проведения «реформ» снизилось производство продукции земледелия и животноводства.

Производство зерна в России в 1995 году по сравнению с 1990 годом сократилось на 46 миллионов тонн, поголовье крупного рогатого скота – на треть, свиней – почти наполовину, овец – с 66 до 28 миллиона голов.

Усугубилось финансовое положение России. Внешний долг возрос с 80 млрд. долларов в 1991 году до 140 млрд. долларов к концу 1997 года. Не лучше обстояло дело с внутренними заимствованиями. Они стали превышать налоговые поступления и достигли 10 процентов валового внутреннего продукта.

Крупный советский банковский деятель Зотов М. С. писал, что они (Рыжков, Павлов и другие) видели цель реформы не в ликвидации Госплана, а в его трансформации в орган стратегического планирования. Ибо неуправляемая экономика стремилась пойти ко дну либо уйти в глубокую тень. Во всех цивилизованных странах ею в той или иной мере управляют, ей задают курс и цель. Я бы с ним согласился, уж очень красивые слова «стратегическое планирование», «курс» и «цель». Но как мне быть, если не могу взять в толк, как реализовать эти, как говорит моя внучка, «красивости» вне целенаправленной аналитической и плановой работы на всех уровнях от предприятия до страны и от страны до предприятия. Если не могу взять в толк я, более 30 лет занимавшийся практическим планированием в колхозе, районе, в Главпэу Минсельхоза, на разных уровнях в Госплане СССР, то, уверен, простому смертному этого уж точно не понять, если он, конечно, не бывший завлаб какого либо НИИ, не «кандидат потусторонних или доктор прахнаук».

Говоря о переводе предприятий на хозяйственный расчет и самофинансирование, о Комиссии по экономической реформе, возглавлявшейся председателями Совмина Тихоновым, а потом Рыжковым, Зотов писал, что истина членам Комиссии виделась в дальнейшем отходе от жесткого централизованного управления экономикой. Нельзя было больше все тащить в центр, здесь все планировать вплоть до производства каждой вилки-ложки, кастрюли или сковородки, сюда забирать все средства и затем распределять их (явный «перебор», так как этого в планах развития народного хозяйства страны никогда не было, в план никто такие детали как вилки-сковородки не тащил, центр никогда не забирал все средства у республик, краев, областей и предприятий). Центр должен был определять только стратегию экономики (показатели, по которым это предполагалось делать, Комиссией не указывались, видимо, никто их не знал). Остальные функции государственного планирования и управления имелось в виду передать хозрасчетным главкам министерств и предприятиям. Все взаимоотношения между ними должны строиться на договорных началах. Центр должен был лишь создавать для предприятий условия для повышения производительности труда и обеспечения хороших заработков (как это сделать, определяя только «стратегию» экономики, тоже не говорилось).

Центр освобождался от опеки предприятий, от контроля за тем, как они использует трудовые, материальные и денежные ресурсы. В 1988 году был принят «Закон о предприятии», где определены его права, укрепляющие хозяйственный расчет. На горизонте брезжил переход промышленности и сельского хозяйства на рыночные отношения.

Мы, как и подавляющее число наших граждан, не предполагали, что горбачевская перестройка окажется лишь дымовой завесой, прикрывающей истинную цель группы лиц в высшем руководстве страны – полное уничтожение экономического, политического и идеологического устройства Союза ССР. Государства, которое в сложнейших политических и природно-географических условиях сумело в кратчайший исторический срок добиться поразительных достижений в развитии народного хозяйства, стать признанной сверхдержавой.

Многие честные, преданные делу хозяйственники, люди, построившие Красноярскую, Братскую, Саяно-Шушенскую и другие крупнейшие ГЭС, сеть атомных электростанций, известные машиностроительные и металлургические заводы, пошли за Горбачевым. Они поверили, что «перестройка» означает больше социализма, но не знали еще, что идут за предателем государственных и народных интересов, которым они всю жизнь беззаветно служили, посвящая им свой труд, ум, опыт, честь и достоинство.

Обманутая и дезорганизованная высшим руководством страны подлинная советская элита – академики с мировыми именами, маршалы и адмиралы, создавшие самые могучие армию и флот, директора современнейших предприятий, комбинатов и электростанций, выдающиеся деятели культуры и искусства с громадным управленческим и жизненным опытом – без боя уступила место наглой псевдодемократической команде.

Советская элита понимала или делала вид, что понимала, необходимость «реформ». Позднее Зотов выразил это состояние пророческими словами А. С. Пушкина, которые сделал эпиграфом к своей книге:

 
Хоть убей, следа не видно.
Сбились мы… Что делать нам?
В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам.
 

Какая из экономических систем лучше, плановая или рыночная? У той и другой есть преимущества и недостатки. В будущее нужно брать все лучшее от обеих систем, избавляясь от недостатков. Лучше идти по пути эволюции, чем революции.

Такая попытка, сделанная в ходе «перестройки» в конце 80-х, провалилась. Утверждалось, что обусловлена она была относительным замедлением экономического роста, вызванным якобы имевшимися противоречиями между производительными силами и производственными отношениями. При этом совершенно не раскрывалось, в чем именно проявлялись эти противоречия. Видимо, авторам данного утверждения это тоже было неизвестно. Могучий богатырь советской экономики был ограничен в своем движении вперед путами жесткого централизованного управления через слишком детализированный план, очень жесткую финансовую политику и распределение всех ресурсов из центра. Все это мешало в полной мере использовать экономический и интеллектуальный потенциал страны, а он к этому времени был огромен по своим масштабам. Так и хочется сказать, что достигнуто это было только благодаря тому, что «богатырь» был ограничен «путами жесткого централизованного управления».

Выход виделся в переходе на рыночные отношения. Это ни в коей мере не означало возвращение к буржуазному капитализму и утрате социальных завоеваний, перехода к частной собственности на все и вся.

Зотов, как и Рыжков, верил, что новая экономика СССР должна была впитать сильные стороны и преимущества социализма, состоящие в государственном регулировании и социальной защищенности людей, и конкуренцию – основной механизм рыночных отношений, ведущий к снижению цен и росту благосостояния в условиях обилия производства товаров и услуг. Они полагали, что будущая экономика должна обеспечить равные условия различным формам собственности, свободу действий товаропроизводителей и конкуренцию между ними, социально ориентированный рынок со значительной регулирующей ролью государства, учитывая наши громадные природно-климатические различия. Речь шла о принятии современной стратегии развития нашей экономики на основе разумного сочетания государственной и частной собственности на средства производства, государственного планирования и регулирования и частной предпринимательской инициативы, государственных и частных инвестиций, государственной поддержки новой техники и технологий. Я бы добавил сюда государственную поддержку науки, культуры, образования, здравоохранения, детей и пенсионеров.

Но все эти рассуждения не имели под собой реальной основы потому, что глава партии и страны Горбачев оказался жалким предателем. Последний председатель КГБ СССР Крючков В. А. писал, что в августе 2000 года Горбачев в Турции прямо заявил: «Целью моей жизни было уничтожить коммунизм». Даже это можно было бы простить ничтожному человеку с партбилетом в кармане, на котором начертаны ленинские слова: «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи», дорвавшемуся до поста Генерального секретаря этой партии и предавшему ее. Но зачем же было уничтожать страну, разрушать ее могучую экономику, вековую культуру? Обрекать на страдания многомиллионный народ бывшего СССР и ломать судьбы десятков миллионов людей в странах социалистической ориентации? На его руках кровь людей Югославии, Ирака и других жертв агрессоров, которых сдерживала от попыток «переделить» мир мощь Советского Союза, еще не разрушенного Горбачевым и Ельциным.

Профессор МГУ С. Кара-Мурза в книге «Манипуляция сознанием» пишет, что замена политического и государственного строя была совершена без насилия и без всякого сопротивления обворованного народа, у которого отняли общенародную собственность, накопленные трудом и природой национальные богатства и передали путем приватизации ничтожной кучке дельцов. Совершено масштабное воздействие на общественное сознание людей и программирование поведения масс людей с использованием современных технологий.

Этому послужила перестройка, в ходе которой была осуществлена программа разрушения экономического, идеологического и культурного ядра советского общества. Ее идеологи, Горбачев, Яковлев, Шеварнадзе и иже с ними, выступали вместе с противниками Советского Союза и получали от них большие интеллектуальные, культурные и технологические ресурсы. Была использована такая особенность советского человека, как вера в святость слова. Люди впервые столкнулись с нераспознаваемой ложью, перестройка сумела оторвать сознание граждан от здравого смысла и житейской мудрости, заставила их поверить в химеры, противоречащие элементарному знанию. Приняв вместо ясных житейских понятий лживые понятия-идолы (общечеловеческие ценности, гражданское общество, демократия, правовое государство и т. д.), более сотни народов СССР оказались в руках политических проходимцев. Мы потеряли возможность анализировать собственное прошлое и использовать его уроки для определения своей позиции в конфликтах настоящего и будущего.

Наше жизнеустройство сложилось под воздействием суровых природных и исторических обстоятельств. Исходя из них, поколения, создавшие советский строй, выбрали главным направлением своего развития, прежде всего, устранение источников массовых страданий и страхов: голода, бедности, безработицы, бездомности, болезней, межнационального, политического и иных видов насилия, преступности и массовой гибели людей в войнах. Надо сказать, что советские люди добились в этом огромных, признанных во всем мире успехов.

Вдохновители перестройки убедили активную часть общества пренебречь опасностью массовых страданий народа и пойти по пути увеличения наслаждений. Это фундаментальное изменение целевой установки прямо не формулировалось, более того даже попытки сделать это пресекались предавшим интересы народа руководством КПСС. Оно выразилось в требовании произвести массовый переток средств из тяжелой промышленности в легкую, сделать сдвиг в сторону производства предметов потребления, провести переориентацию экономики в пользу потребителя. Под видом хозяйственного решения делался принципиально иной политический выбор. Сразу же было проведено резкое сокращение инвестиций в тяжелую промышленность, прекращено выполнение энергетической программы. Началась идеологическая компания по свертыванию оборонной промышленности. Все это противоречило исторической памяти русского народа, непреодолимым ограничениям, которые накладывали географическая и политическая реальность на нашу экономику.

Идеологи перестройки дали советским людям в качестве примера общества наслаждений западные страны, лживо представив их светлым мифом. Активная часть населения «клюнула» на этот «образец», оценив собственное жизнеустройство как недостойное. Внушенное отвращение к своему образу жизни захватило две трети интеллигенции, которое заявляло, что так жить нельзя, наша страна никому и ни в чем не может служить примером. Воздействуя на чувства людей, идеологи перестройки растравили старые раны, обиды, национальные конфликты и поставили давно уже спокойную и мирную страну на грань гражданской войны.

Массовая зависть к идеализированному образу чужого дома с отрицанием всего своего – явный признак разрыва со здравым смыслом. Внедренная в политическую практику, она неизбежно вела к национальной катастрофе.

Одним из главных направлений перестройки было стремление сломать жившую в советском человеке христианскую и социалистическую идею равенства людей. Чего только не написано по этому поводу? Например, «Человек есть стадное животное. За коллектив и равенство стоит слабое большинство людской популяции. За личность и свободу – ее сильное меньшинство. Но прогресс общества определяют сильные, эксплуатирующие слабых». «Социальное равенство – это утопия и смерть общества». Все эти звериные теории давно опровергнуты нашей и западной практикой общественной жизни и государственного строительства.

Патриотизм является одним из самых прочных коллективистских чувств, основой исторической памяти, уважения к прошлому. Державная мощь Советского Союза, его оборонный комплекс позволили нам обеспечить Победу и на десятилетия сохранить мир на Земле. Советская власть никогда не отрицала прошлого. Мы знали имена великих полководцев Невского, Суворова, Кутузова, Ушакова, Жукова, Рокоссовского и многих других. Мы чтили великих ученых Ломоносова, Менделеева, Зелинского, Королева, Курчатова, Келдыша и других талантливых ученых. Духовными вдохновителями и моральными наставниками советских людей были Пушкин, Толстой, Достоевский, Горький, Шолохов, Маяковский, Симонов, Глинка, Чайковский, Дунаевский и сотни других выдающихся писателей, композиторов, деятелей театра, музыки и кино. Мы хранили и храним память о великих царях и вождях, созидавших нашу великую Родину – Иване Грозном, Петре Первом, Екатерине Второй, Владимире Ленине, Иосифе Сталине и Леониде Брежневе. Тысячами нитей жизнь советских людей была связана со славным и героическим прошлым России и Советского Союза.

Нынешняя так называемая элита до сих пор называет этот период нашей истории «проклятым прошлым», пытается стереть, выкорчевать из народной памяти все великое, что свершили советские люди, акцентируя внимание лишь на ошибках, недостатках и упущениях советской власти, прибегая к прямой лжи.

Видный советский генерал Игорь Родионов так описывал агрессию нового типа, которой подвергся Советский Союз, потерпевший сокрушительное поражение в «холодной войне» (газета «Завтра» № 47 за ноябрь 2009 г.).

В этой агрессии использовалась непрерывная, внешне невидимая, череда «ударов» по общественному сознанию в СССР. Это была информационно-психологическая война США в союзе с «пятой колонной» внутри нашей страны. А в СССР не было даже элементарного понимания сути происходящего. Истинный смысл событий не осознавался людьми. Многие из нас не поняли, что с нами произошло. Все случилось как бы помимо нашей воли. Таков результат воздействия на сознание людей как извне, так и изнутри страны.

После ХХ съезда КПСС история происхождения «пятой колонны» в СССР в предвоенные годы тщательно замалчивалась или искажалась. Эта «колонна» создавалась в молодой стране с началом решительного пересмотра основ внутренней и внешней политики государства, предпринятого Сталиным. Суть его заключалась в отказе от «пожара мировой пролетарской революции», где в качестве «дров» использовались бы народы России. С таким разворотом не захотели смириться часть политиков той поры во главе с Троцким. Потерпев поражение в открытых дискуссиях, оказавшись в меньшинстве, троцкисты перешли в сговоре с зарубежными спецслужбами к тайной, заговорщицкой, террористической, подрывной антигосударственной деятельности, конечной целью которой был захват власти. И это делалось на фоне разгорающегося пожара новой войны в Европе.

Что оставалось делать в такой ситуации Сталину и его сторонникам? Ответим словами посла США в СССР президенту Рузвельту летом 1941 года: «В России в 1941 году не оказалось представителей «пятой колонны» – они были расстреляны. Чистка навела порядок в стране и избавила ее от измены».

Если бы не было 1937 года – не было бы и 9 мая 1945 года.

Лидеры послевоенной «пятой колонны» сделали из этого соответствующие вывода, да и работали уже под контролем спецслужб и организаторов информационной агрессии против СССР.

Основу «пятой колонны» в СССР в послевоенные годы составляли люди, обслуживавшие, как правило, идеологическую сферу, влияющую на общественное сознание. Прикрываясь «марксизмом-ленинизмом», они наносили удар за ударом по собственной стране, расшатывая в координации с Западом ее социально-экономические устои. Отсутствие сопротивления и достойного отпора со стороны государства порождало в народе деморализацию и неспособность к сопротивлению.

В результате произошел разгром и расчленение СССР, к власти в стране пришли вожди «пятой колонны».

Стратегические намерения и планы Запада в отношении СССР и постсоветской России изложены в директиве 20/1 «Цели США в войне против России», принятой в США в 1948 году, заявлениях известных западных политиков Тэтчер в 1991 году, Клинтона в 1995 году и Олбрайт в 1998 году.