Текст книги "Будет ли революция в России?"

Так, еще даже не было известно количество жертв событий 11 сентября 2001 г., следствие не имело ни малейшей зацепки, указывающей на организаторов, никто не взял ответственности за преступление, а президент Буш уже гневно объявил войну международному терроризму и даже указал ближайшую цель – оккупацию Афганистана. Нации ничего не оставалось делать, кроме как сплотиться в едином милитаристском порыве. Точно так же и Путин решительно ликвидировал выборность губернаторов, как неспособных противостоять терроризму, пока не были расчищены развалины взорванной бесланской школы и люди еще не начали задавать властям неудобные вопросы.

Значительные по своему размаху политические реформы не встретили ни малейшего сопротивления, потому что общество было полностью деморализовано. Региональные элиты капитулировали без боя, поскольку всякое сопротивление верховной власти в такой момент могло быть истолковано не иначе, как пособничество «мировому терроризму». Когда общество чувствует себя уязвимым, оно готово заплатить любую цену тому, кто обещает обеспечить ему защиту. Отказ от политических свобод и гражданских прав, свертывание социальных программ, расширение полномочий карательных органов, снижение уровня жизни – вот лишь маленькая часть тех жертв, которые готовы понести массы, если «твердая власть» оградит их от повторения бесланского кошмара. Как говорится, лишь бы не было войны. Уверен, что чем явственнее будут провалы Кремля, показывающие несостоятельность власти, тем более активно будут применяться виртуальные диверсии для отвлечения внимания общественности. Потенциально опасным в этом плане будет период, предшествующий выборам 2011–2012 гг.

Невозможно представить, чтобы человек, находящийся в уравновешенном состоянии, одобрительно воспринял бы довод о том, что война в Афганистане необходима для того, чтобы наказать одного-единственного человека, предполагаемая вина которого в совершении преступления не доказана, его местонахождение не установлено, да и вообще само существование террориста № 1 вызывает большие сомнения. И уж тем более здравомыслящий налогоплательщик никогда бы не согласился оплачивать такое дорогостоящее мероприятие, как война на другом конце света, если власть не может представить никаких убедительных аргументов в пользу этой акции. И только шокирующий телеспектакль в реальном времени (обязательное условие, ибо это делает зрителя соучастником события, многократно усиливая воздействие на психику) способен настолько повлиять на массовое сознание, что оно полностью утрачивает рациональность хотя бы на время.

Виртуальные перевороты имеют шанс состояться только в том случае, если они будут зрелищны, причем такое зрелище должно быть беспрецедентно шокирующим, чтобы максимально завладеть вниманием аудитории. Без телевидения виртуальные перевороты просто невозможны. Представьте, какой резонанс имел бы спектакль в Беслане, если б он не был показан в прямом эфире всей стране, а люди прочитали о свершившихся событиях в газете спустя несколько дней после эпопеи? Совершенно нереально добиться того, чтобы тысячи корреспондентов отразили событие в нужном заговорщикам ключе. В любом случае способность критически воспринимать текстовую информацию в несколько раз выше, чем при просмотре телевизора. Телевизионная картинка настолько парализует сознание, что в ее реальности почти никто не может сомневаться. Что бы там ни писали потом на правдокопательских сайтах наблюдательные аналитики, какие бы неудобные подробности не приводил в своих книгах Мейсан, сколь бы резко Мур не обличал вранье Буша, переубедить американцев и весь мир в том, что мифические исламские террористы непричастны к событиям 11 сентября, невозможно в принципе.

Другая причина, по которой виртуальные перевороты и «бархатные» революции часто отождествляют, в том, что во время активной фазы «цветных» революций кульминационное действо зачастую закручивается вокруг виртуального сюжета, то есть того события, которого не было в действительности. Так во время «бархатной» революции в Чехословакии в 1989 г. событием, ставшим роковым для коммунистического правительства, явилось убийство участвовавшего в демонстрации протеста студента М. Шмида, погибшего в результате разгона манифестации полицией 17 ноября 1989 года. Это вызвало взрыв возмущения общественности и спровоцировало новые выступления, что послужило причиной падения коммунистического правительства. Однако ключевое событие революции оказалось хорошо поставленным спектаклем. Студентик не только не помирал, но даже, как выяснилось, был сотрудником спецслужб. Последние, кстати, и организовали политический кризис, чтобы заставить тогдашнее руководство страны подать в отставку. Заказчики, разумеется, остались за кадром. Махинация вскрылась уже после триумфальной победы революции, но ее результаты никто не стал отменять. Победителя не судят.

Виртуальный характер носил захват Горбачева в заложники в Форосе в августе 1991 г. На самом деле его не только не захватывали гэкачеписты, они даже не блокировали госдачу и не «изолировали» его, как тогда сообщала пресса. Плешивый мерзавец просто отсиживался на курорте, пока его подручные разваливали страну, президентом которой он являлся. А миф о его изоляции был нужен лишь для создания вакуума власти, чем по сценарию должен был воспользоваться Ельцин. У толпы должен быть только один вождь.

В Румынии массовые волнения в Тимишоаре в декабре 1989 г. спровоцировал арест венгерского проповедника Л. Текеша (на западе Румынии проживает большое количество венгров). Непонятно, что за режим содержания был у священника, если его, как часто упоминается в тематической литературе, посещал в тюрьме второй секретарь посольства США в Бухаресте Джим Керри. На улицы Тимишоары хлынули несколько десятков тысяч «профессиональных протестующих». Активисты были заранее подготовлены в лагерях на территории Венгрии.[52]52
  Это сотрудничество спецслужб Запада и Востока стало возможным благодаря тому, что Николае Чаушеску превратился к тому времени в заклятого врага как США, так и СССР, отказавшись ликвидировать социализм в Румынии и открыто заявляя, что перестройка приведет к краху Советский Союз.


[Закрыть] Потом происходит якобы расстрел якобы мирной демонстрации якобы полицией, сотни тел зверски замученных борцов за свободу показывают мировые телеканалы, в Бухаресте на улицы высыпают 500 тысяч демонстрантов, которые в исступлении скандируют: «Тимишоара! Тимишоара!». Чтобы о кровавых жестокостях режима в Тимишоаре узнали все румыны, была развернута плотная сеть радиовещательных станций на Румынию, причем за 1989 г. интенсивность антиправительственного вещания с территории Венгрии, Чехословакии, Болгарии и СССР возросла в пять раз. В итоге массовых беспорядков и вооруженных выступлений (оружие интенсивно поступало контрабандой из-за границы в течение двух предшествующих лет) глава государства Николае Чаушеску был низложен и поспешно убит после имитации некоего суда.

Одной из загадок румынской революции стали неуловимые снайперы из числа сторонников Чаушеску, которых никто так и не увидел, и, тем более, не поймал, зато СМИ просто захлебывались, наперебой рассказывая о коварстве неуловимых убийцах, мстящих народу за свержение диктатуры. Это было, выражаясь профессиональным языком, создание виртуального объекта для атаки. Вот только этих виртуальных террористов атаковали реальные боевики, вооруженные пулеметами, захваченными при погромах армейских казарм, и даже танки. Разумеется, в результате беспорядочной пальбы появлялись убитые и раненные, которые и объявлялись прессой жертвами снайперов из «Сикуритатэ» – румынской секретной полиции. Это позволяло нагнетать обстановку до нужной степени накала массового психоза.

Другим виртуальным объектом атаки явились вымышленные несметные сокровища, украденные у народа, которые якобы прятал в своем дворце Чаушеску. Но, несмотря на то, что злато и серебро, пересыпанное рубинами и алмазами, существовало лишь в иллюзорном мире, штурму подвергся президентский дворец в мире физической реальности. Повстанцы шли на штурм дворца именно затем, чтобы грабить награбленное – очень мощный стимул для взвинченной толпы.

Итальянский культуролог Джорджо Агамбен так высказался о виртуализации румынской революции, превращении ее в спектакль, где зрители становятся участниками массовки, но при этом не сознают, что участвуют в постановочном действе: «Тимишоара представляет кульминацию этого процесса, до такой степени, что ее имя следовало бы присвоить всему новому курсу мировой политики. Потому что там некая секретная полиция, организовавшая заговор против себя самой, чтобы свергнуть старый режим, и телевидение, показавшее без ложного стыда и фиговых листков реальную политическую функцию СМИ, смогли осуществить то, что нацизм даже не осмеливался вообразить: совместить в одной акции чудовищный Аушвитц и поджог рейхстага. Впервые в истории человечества недавно похороненные трупы были спешно выкопаны, а другие собраны по моргам, а затем изуродованы, чтобы имитировать перед телекамерами геноцид, который должен был бы легитимировать новый режим. То, что весь мир видел в прямом эфире на телеэкранах как истинную правду, было абсолютной неправдой. И, несмотря на то, что временами фальсификация была очевидной, это было узаконено мировой системой СМИ как истина…».[53]53
  Цит. по: Сергй Кара-Мурза, «Манипуляция сознанием» //http://lib.rus.ec/ b/68241/read.


[Закрыть]

Противостоять массированному зомбированию сознания довольно просто. Попробуйте не смотреть телевизор хотя бы полгода. Думаю, что после вам, скорее всего, уже не захочется вновь подсаживаться на теленаркотик. Это все равно, что проглотить «красную пилюлю», вырваться из плена матрицы и увидеть реальный мир. Сегодня желающих жить в реальном мире очень мало, поскольку уж очень там неприятно пахнет. Впрочем, это не повод для пессимизма. Очень скоро тем, кто захочет выжить, придется осознать, что реальность совсем не такая, какой ее изображает телевизор.

Зачем революционеру культура

Под профессиональными революционерами я понимаю не тех, кто получает зарплату за то, что сидит в офисе и занимается мониторингом протестных настроений или отрабатывает заграничные гранты путем проведения семинаров для красных или оранжевых активистов. Профессионал – человек, который (в отличие от любителя) занимается каким-нибудь делом как специалист, владеющий профессией.

Как отличить фотографа-профессионала от любителя? По внешним признакам это совершенно невозможно, ибо любой дилетант может приобрести дорогую профессиональную технику, арендовать студию, пригласить туда сисястых моделей, разложить их на подиуме и нажимать на спуск до упаду. Допускаю, что из нескольких тысяч отснятых кадров пара-тройка окажутся удачными и достойными того, чтобы экспонироваться на выставке или быть опубликованными в глянцевом журнале. Но даже это не делает дилетанта специалистом, ибо в отличие от профессионала, он фотографирует неосознанно, бездумно, и не всегда может верно оценить полученные результаты, даже если случайно получает хорошие снимки. Для любителя важен не результат, а удовольствие, которое он получает от самого процесса. Специалист же, приступая к работе, четко знает и что он хочет получить, и как этого добиться наиболее рациональным образом. То есть подходит к процессу осознанно. Он не просто смотрит в видоискатель, а компонует кадр, одновременно думая о том, какое диафрагменное число нужно установить, чтобы подчеркнуть воздушную перспективу, и использовать ему глянцевый или матовый отражатель, дабы акцентировать передний план.

Конечно, можно безошибочно отличить любителя от профи, сравнив итоги их работы, но возможность сравнения имеется далеко не в каждой ситуации – скажем, в случае с хирургом-неумехой. То же самое и с революционерами – дилетанты сначала устроят управленческий хаос, далее экономический кризис, плавно перетекающий в гражданскую войну, а потом беспомощно разведут руками: дескать, извините, товарищи, первый блин комом. Поэтому ранжировать революционеров на профессионалов и дилетантов желательно до революции, поскольку провалы вторых исправить столь же сложно, как ошибки дерьмового хирурга. А отличить их друг от друга внешне бывает достаточно сложно, ибо до революции революционеры обычно занимаются всякой фигней: витийствуют на митингах, пописывают заумные брошюрки, сидят в кутузке, или проводят в пивнушках партсъезды. То есть не только прямую связь между их деятельностью и полученным результатом установить невозможно, но и сам результат зафиксировать крайне сложно. Тем не менее, есть признак, по которому безошибочно можно определить профессионального революционера от дилетанта. Дилетанты в лучшем случае думают о том, как им прийти к власти, а профессионалы – о том, что они будут делать, придя к власти.

Был ли Ленин профессиональным революционером? Первые 25 лет своей карьеры – нет, потому что он считал в обозримом будущем приход к власти социалистов в России совершенно нереальным, и не особо грузился по поводу того, что следует предпринять после краха самодержавия. В январе 1917 г. он в публичной речи по случаю очередной годовщины Кровавого воскресенья утверждал, что «мы, старики, не доживем до грядущей революции». Вообще, из Ленина пропаганда слепила гения, обладающего сверхъестественным пророческим даром. Между тем, в своих прогнозах он порой ошибался грандиозно. В письме к Горькому накануне 1913 г. он пишет: «Война Австрии с Россией была бы очень полезной для революции (во всей восточной Европе) штукой, но мало вероятия, чтобы Франц Иозеф и Николаша доставили нам сие удовольствие». В этом благодушном настроении он и пребывал, будучи подданным Российской империи, находящимся на территории потенциального противника до августа 1914 г., пока его не арестовали, как русского шпиона.

Остров Капри, Италия, апрель 1908 г. Ленин гостит на вилле у Максима Горького (в центре подпер рукой подбородок). Противник Ильича по шахматной партии – его давний оппонент Александр Богданов. Открыв на Капри партийную школу, Богданов начал проповедовать социализм, как новую религию, за что по инициативе Ленина был изгнан из партии. После революции Богданов занимал видные посты в СССР, организовал первый в стране институт переливания крови. Жизнь русских революционеров в эмиграции напоминала затянувшийся на десятилетия отпуск с приятным времяпрепровождением в респектабельных кварталах европейских столиц и курортных городках Средиземноморья. Кто оплачивал по весьма высоким стандартам пансион борцов с буржуазией, доподлинно не известно.

Своей задачей Ильич считал максимально приближать революцию, чтобы, дай бог, увидеть хотя бы к старости, как рушится старый мир, и рождается новый. То есть почти всю свою сознательную жизнь он думал о том, как социал-демократам создать возможность для полноценного участия во власти. А потом вдруг, совершенно неожиданно для него, царизм в результате заговора рухнул, и Ленин увидел шанс взятия власти. Времени у него было в обрез, но эти несколько месяцев между февралем и октябрем 17-го он постарался максимально использовать для того, чтобы перейти из разряда любителей в профессиональную лигу. Первая его работа, в которой он попытался рассмотреть практические, а не абстрактно-теоретические аспекты построения социалистического общества в России – «Государство и революция» датирована августом 1917 г. Читая сегодня это произведение, трудно порой скрыть ухмылку – до такой степени глупыми кажутся ленинские рассуждения. Например, он вполне серьезно утверждал, что постоянная армия и полиция после уничтожения буржуазии будут не нужны, поскольку их заменит поголовное участие вооруженных рабочих в милиции.

И человек с такой чудовищной кашей в голове, не имея абсолютно никакого опыта государственного управления, стал через пару месяцев главой правительства! Но все же Владимир Ильич, благодаря развитому уму и фантастической работоспособности, очень быстро стал и профессиональным революционером, и эффективным государственным деятелем. То же самое относится ко многим его соратникам. Конечно, в несколько недель сложно пройти тот путь, для которого в иных условиях требуются годы и даже десятилетия, поэтому некомпетентность революционного правительства дорого обходилась стране.

Летом 1920 г., когда Красная Армия была разбита под Варшавой, Советская Россия находилась в катастрофическом положении. Но если бы Тухачевскому удалось взять польскую столицу, последствия были бы, вероятно, еще тяжелее, так как в этом случае в войну с русскими вступала бы Румыния, Чехословакия, и, очень вероятно, Финляндия. Но кто из большевистского руководства тогда пытался трезво смотреть на вещи? Почти все они находились в святой уверенности, что европейский пролетариат поддержит Красную Армию из чувства мифической классовой солидарности. В химеру интернационализма не верил, пожалуй, только Сталин, который имел смелость дважды выступить в «Правде» против похода на Варшаву. Катастрофа на Висле стоила России не только моря крови (лишь в плену поляки уничтожили, как сегодня считается, не менее 60 тысяч красноармейцев), но и самых колоссальных территориальных потерь за всю ее предыдущую историю. А причиной этому был грубый непрофессионализм нового руководства, которое отсутствие опыта пыталось подменить верой во всесилие марксистских догм.

Проблема коренилась в том, что многие лидеры революции много лет провели в эмиграции, будучи оторванными от народа, о котором имели зачастую книжные представления. Как с горечью заметил в ноябре 1917 г. будущий нарком Леонид Красин, «Вся эта революционная интеллигенция, кажется, безнадежно сгнила в своих эмигрантских спорах и безнадежна в своем сектантстве». Красин, кстати, являлся одним из немногих советских руководителей, получившим опыт управления промышленностью еще при царе. Поэтому он, будучи человеком прямолинейным, чуждым карьеризма и лицемерия, частенько конфликтовал со своими коллегами по партии. Известна реплика раздраженного Григория Зиновьева, адресованная Красину: «Мы просим некоторых товарищей, которые суются к нам со словом «некомпетентность», чтобы они забыли это слово».

Как известно, Красин был одним из организаторов боевого подполья РСДРП и нелегальной печати. Помимо этого он занимался финансированием партии. Зиновьев же прославил себя лишь как виртуоз партийных склок и подхалим, перебежками из одного лагеря в другой и публичными покаяниями. Кончил он, как и положено таким типам, у расстрельной стенки в 1936 г. Борис Бажанов, секретарь Сталина, охарактеризовал этого деятеля так: «Порядочный трус, он никогда не склонен был подвергаться рискам подполья, и до революции почти вся его деятельность протекала за границей». Вот если бы революционеры тратили время в Цюрихе и Париже не на внутрипартийные интриги, не на выяснение, кто из них более изысканно может трактовать Энгельса, а занимались проработкой тех вопросов, которые им предстоит решать в будущем, то их деятельность у государственного штурвала могла бы стать куда более успешной.

Химера интернационализма была окончательно отброшена советским руководством лишь летом 1941 г. после кровавой бани, устроенной нам немецкими пролетариями. Интернационализм – это не просто пропагандистский предвоенный штамп, это еще и элемент военной доктрины СССР. Красная Армия в 20–30-е годы готовилась не воевать с сильным морально и технически противником, а помогать классовым братьям в их гражданской войне против эксплуататоров. Из этой доктрины следовало, что политподготовка бойца имеет более важное значение, чем умение метко стрелять. Несмотря на то, что в конце 30-х годов большинство авторов этой военной доктрины постреляли и пересажали, они за два десятилетия успели воспитать в интернационалистском духе целое поколение командиров, умеющих бойко произносить речи на торжественных митингах, но не способных именно воевать. Это лишь одна крупная ошибка большевиков, а их было немало, и расплачиваться за них пришлось народу миллионами жизней и колоссальными материальными потерями.

Иной пример быстрых успехов после взятия власти дает нам национал-социалистическая Германия. Уж не знаю почему, но Гитлер фанатично верил в свое предназначение вождя немцев и 20 лет усердно готовил себя к этой роли. Он, отставной ефрейтор[54]54
  Надо заметить, у немцев нет и тени того скептического, а тем паче презрительного отношения к нижним чинам, каковое существует у нас.


[Закрыть], смог стать великим полководцем, чей авторитет безоговорочно признавали фельдмаршалы. Гитлер великолепно разбирался в экономике, и во многом именно поэтому перманентный экономический кризис, долгие годы терзавший Веймарскую республику, после прихода к власти нацистов сменился стремительным ростом экономики и благосостояния народа. Велики были познания фюрера в области техники, психологии, дипломатии, пропаганды, и т. д. Дело, разумеется, не только в его выдающихся личных качествах, окружение Гитлера тоже состояло в большинстве своем из профессионалов. Надеюсь, такие имена как Герман Геринг, Ялмар Шахт, Альфред Шпеер, Йозеф Геббельс о многом скажут тем, кто интересовался историей и экономикой. Правда, в случае с Германией не стоит сбрасывать со счетов то, что национал-социалистическая революция не сопровождалась крахом государственности, общество избежало сильных потрясений, а национальное хозяйство хоть и было дезорганизовано, но не подверглось физическому распаду в предшествующие годы.

Разумеется, серая масса штурмовиков была столь же малокультурной, как любая другая обывательская масса в любой иной европейской стране, но определяющее значение во время революции имеет умственный уровень вождей, а не массовки. Заставить массы выполнять волю руководства – вопрос технический. Имея представление о культурном уровне нацистской верхушки, легко можно понять, почему национал-социалистическая революция в Германии в течение всего нескольких лет продемонстрировала ошеломительные успехи. Да, кончил Гитлер очень плохо, но и на старуху, как говорится, бывает проруха – не стоит забывать, кто стал главным могильщиком германского национал-социализма, и каких усилий это стоило.

Что же надлежит понимать под культурным уровнем человека? Зачастую признаком высокой культуры считается усвоение некоторого объема знаний и способность изящно оперировать в разговоре мудреными словами вроде «дискурс» и «экстраполяция». Что такое культурный уровень, можно было бы выяснить, заглянув в толковый словарь, но это как раз тот случай, когда он не может дать однозначный ответ. Как нам сообщают Ожегов и Шведова, культурный человек – это индивид, находящийся на высоком уровне культуры, соответствующий ему. Но при попытке выяснить, что такое культура, мы вообще попадем в тупик, что порою бывает с иностранными словами, не имеющие корня в русском языке – слишком туманно, широко и абстрактно трактуется этот термин. Применительно к нашему случаю это будет высокий уровень чегонибудь, высокое развитие, умение. Словарь иностранных слов Крысина сообщает, что культура – сродни понятия цивилизации. Что же касается немецкого kultur или французского culturе, откуда слово и было заимствовано, то там оно обозначает совершенно то же самое, что и термин «цивилизация». То есть культурный человек – это человек цивилизованный.

Поскольку наши лингвистические раскопки несколько запутывают дело, я дам формулировку, следующую из контекста: уровень культуры определяется способностью человека к разумной деятельности. Культурный человек – это человек, познающий мир с помощью разума, руководствующийся разумом при решении стоящих перед ним задач. Homo sapiens – человек разумный – создал культуру. Именно разум породил цивилизацию. То есть в данном случае с полным основанием можно ставить знак равенства между понятиями культуры и цивилизации. Собственно, так оно и понималось изначально. Слово «культура» вошло в широкий обиход относительно недавно – во второй половине XVIII столетия на волне Просвещения, и философы-просветители (Вольтер, Анн Тюрго, Жан Кондорсе) были склонны сводить содержание культурно-исторического процесса к развитию человеческого разума. Позже понятие культуры приобрело расширительное толкование.

Еще проще можно сказать, что под культурным уровнем человека следует понимать уровень его умственного развития и способность пользоваться умом в полезной деятельности. Таким образом, высокий уровень культуры характеризуется не большим объемом знаний и уж, тем паче, не наличием корочки о получении образования, а хорошо тренированной способностью к пониманию, то есть умением мыслить, анализировать, сопоставлять, делать выводы и проверять их. Это то, что, на мой взгляд, следует подразумевать под культурностью человека.

Что касается политической сферы, то вопрос профессиональной культуры значительно усложняется, поскольку деятельностью, да еще и полезной, занимаются далеко не все политики, а для тех, кто все же занимается, затруднительно сформулировать четкие критерии эффективности их деятельности. Когда же критериев нет, люди склонны доверять общему мнению, которое может быть глубоко ошибочно.

Эксперт-энергетик Дэниел Ергин в книге «Добыча: всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть» описывает встречу Гитлера с высокопоставленными представителями химического концерна «ИГ Фарбен», состоявшуюся в июне 1932 г. на квартире у фюрера НСДАП. Речь шла о перспективах разработки технологии создания синтетического жидкого топлива из угля, которым была богата Германия. Беседа продлилась два с половиной часа. Когда представители компании отчитались перед руководством о встрече, председатель правления «ИГ Фарбен» резюмировал: «Да, этот человек кажется более разумным, чем я думал». Итогом переговоров стала финансовая помощь нацистам со стороны концерна, а Гитлер в свою очередь пообещал предприятию всемерную государственную поддержку работ по гидрогенизации угля.

В то время идея делать бензин из каменного угля еще не получила широкого промышленного применения, но именно эта технология сделала для Германии, не имеющей доступа к крупным источникам нефти (в топливном балансе страны нефть занимала лишь 5 %), возможным создать современные вооруженные силы. Впрочем, в первые годы нацистского режима военные вопросы стояли отнюдь не на первом месте. 1934 г. в Германии была начата широкая программа по автомобилизации страны, в основе которой лежал расчет на собственные топливные ресурсы. Но это все было позже, а в 1932 г. Адольф Гитлер еще не был канцлером и фюрером германского народа, его партия имела лишь 20 % мест в рейхстаге. Тем не менее, крупнейшие промышленники страны считали возможным обсуждать с ним проблемы индустрии и находили взаимопонимание. Покажите мне сегодня того оппозиционного политика, который бы мог со знанием дела вести разговор о разработках промышленного способа получения биоэтанола. Между тем, существующих запасов нефти в РФ при нынешнем уровне добычи хватит лет на 30–40, так что данный вопрос вполне практического характера. «Оппозиционеров» же больше беспокоит положение со свободой слова, процедурные вопросы демократии и, конечно же, собственный рейтинг. Это и есть проявление узости мышления, скудости эрудиции, показатель низкой культуры политика.

Понятие человеческой культуры включает в себя еще и нравственную составляющую. Вот что писал в журнале «Современник» (1990 г., № 5) писатель и публицист Кавад Раш: «Культура есть здравый смысл, ибо она – психическое здоровье. Культура есть красота, ибо она – физическое здоровье. Культура есть достоинство и совесть, ибо она – нравственное здоровье». Как видим, на первое место Раш ставит психическое, то есть умственное здоровье. Культуру, как нравственный аспект, он разъясняет ниже более подробно: «…это верность отцу и матери, верность роду и отечеству, это правдивость и нежность, доброта и бесстрашие, которые всегда вместе, ибо сострадание есть отвага души. Значит, культура – это преданность всем своим истокам, словом, она есть любовь, она – здоровье, она – верность».

Кое-кто, вспомнив, что я охарактеризовал руководителей Третьего рейха, как высококультурных политиков, попытается поймать меня на противоречии: дескать, какая у них там была нравственность? Не вижу противоречия. Национал-социализм не только провозглашал, но и утверждал в жизни высокие идеалы – любовь к родине, служение обществу, приоритет общих интересов над личными, самопожертвование, и т. д. Единственное, что вызывает сегодня отторжение в нацизме – это его расистская составляющая. Но, принимая во внимание историзм морали, следует признать, что в первой половине ХХ столетия расизм был настолько органично вплетен в западную культуру, что ничего из ряда вон выходящего нацисты собой не представляли. Для американцев недочеловеками были негры, для англичан – туземцы их колоний[55]55
  В некоторых случаях «просвещенные мореплаватели» вообще отказывались признавать туземцев представителями одного с собой биологического вида, приравняв их юридически к диким животным. Соответственно, на них была разрешена, и даже поощрялась охота, как на вредных для фермеров животных. И это в XIX столетии! В смысле человеконенавистничества англичане дадут большую фору самому Гитлеру.


[Закрыть], для немцев – евреи и прочие «унтерменши».

Приведу еще несколько мыслей Кавада Раша о природе культуры: «Подлинная культура тяготеет не столько к образованию, сколько к воспитанию. Культура есть то, что не имеет специализации, не поддается подсчету, неразложимо и чего нельзя приобрести с дипломом или степенью, а тем более с должностью. Потому крестьянин может быть глубоко культурен, а академик – хамом, офицер может быть высококультурен, а культуролог невежествен, а то и просто, по К. Марксу, «профессиональным кретином»…

Культуре не учатся по книжке, ибо она вся в поступке, в действии, в живом слове. Лишившись здравого смысла там, где надо принять решение на уровне целого организма, мы призываем в советчики специалистов, профессионалов, академиков, то есть тех, кто всю жизнь буравил частность, и запутываемся окончательно, забывая, что нобелевский лауреат может, допустим, расщеплять атом, но быть полным олухом в неразложимой жизни и политике. Все наше столетие запуталось при оракулах-профессорах. Один профессор, вроде Фрейда, наотрез отказывался рассматривать человека выше пояса, экономиста-профессора никакими силами не оторвать от желудка, технократ – беднейший из всех – верит а науку, другой профессор-оракул – Корбюзье – вещал, что дайте людям типовую солнечную каморку, и не надо ни революций, ни религий, и ведь этот идиотизм десятилетиями с упоением тиражировался. Еще один лингвист-структуралист – Леви-Стросс заявил, что в человеке нет вообще никакой тайны, а вместо души – хорошо просматриваемая кристаллическая решетка. Все они вместе и по отдельности «рисовали» свои портреты и навязывали их другим. Потомуто мы и пришли к этим гербицидам в культуре или вдруг увидели, как сказал бы Дерсу Узала: «Много лет тайга ходи – понимай нет».

Я бы сказал более пессимистично: мало того, что у наших революционеров «понимай нет», так зачастую нет еще и желания что-то понимать, и лишь агрессия к тем, кто пытается это делать. Без культуры же нет профессионализма. А коли нет профессиональных революционеров, то кто же будет делать революцию?