Текст книги "Монастырская братва"

– Нормально, – одобрил Илья. Все замолчали. Слышался стук дождя по доскам порога, пахло вениками и сырым смородиновым листом, кусты таинственно шуршали неподалеку, стряхивали на траву тяжелые капли. Даже Хельма притихла, положила башку Илье на колени и моргала потрясающей длины ресницами, любая девчонка обзавидуется.

– Что делать будешь? – первым решился заговорить отец и повторил вскользь, как о чем-то незначительном: – Ищут тебя, и не менты, этих давно не было. Часа два я с ними беседовал, подписку пришлось дать, что сообщу о тебе, как только ты объявишься. Если нарушу – то отвечу по всей строгости, вплоть до уголовной ответственности. Спрашивать я тебя ни о чем не буду, раз до сих пор жив, то и дальше ума хватит башку свою сберечь. Тебе что надо от меня? Деньги? Помощь какая?..

Подписку взяли – интересное кино получается. Кто же это отца навестил – вежливые, по его словам, обходительные? Уж не коллеги ли начальника службы безопасности «Трансгаза», «фэйсы» то бишь? Эти ребята ловкие, обученные, разговор так повернуть могут, что сам не заметишь, как все расскажешь, вплоть до того, чем в детстве болел и что неделю назад во сне привиделось.

– Нет, – перебил Илья отца, – ничего, кроме… Ольга где? И Лиза с Мишкой? Скажи, если знаешь…

И тут дохлый номер – отец качает головой, снимает очки и принимается тереть стекла подолом клетчатой рубашки. Снова мимо, и здесь зеро, он снова просчитался. Отец продолжал качать головой и смотреть в стену мимо Ильи и проговорил негромко:

– Ничего не знаю, ничего. Вот клянусь, знал бы – все сказал. В опеке со мной говорить не стали – сын в розыске за убийство, проваливать предложили. А Ольгины родители… В общем, тоже ничего не сказали. Мать с порога объяснила, куда мне пойти и чем там заняться, отец вообще разговаривать не стал. Если только тебе самому с ними поговорить, но ведь и там тебя ждать будут. Сам решай. – Отец уселся на лавку рядом с сыном, привалился к стене. Хельма засуетилась, заметалась между хозяевами, словно пытаясь разорваться. Отец взял собаку за ошейник, потянул к двери и вытолкнул под дождь, напоследок придав ладонью ускорение, шлепнув по ляжке. Но далеко Хельма не ушла, уселась за дверью. Илья слышал ее дыхание и как она переминается на траве, скребет лапой створку.

Что тут решать, все и так понятно – глухо, ничего он не узнал, не смогли ему помочь ни школьный друг, ни отец. С Ольгиными родителями поговорить – мысль хорошая, да только не подойти к ним на выстрел, ждут его и там, прав отец. И ждать будут, сколько потребуется, не отвяжутся, пока Кондратьев-младший жив. А раз так, то остается последнее.

– Ты с ними как договорился? – Вопрос пришлось повторить. Отец ничего не понял, смотрел на Илью из-за очков и подался вперед.

– С теми, кто подписку с тебя брал? О добровольном сотрудничестве с органами безопасности? – Он, судя по виду отца, попал в точку. Это было легко, сам едва одним из тех не стал, пчелки подвели, но это уже другая история.

– Ты соображаешь, что несешь?.. – вмиг взбеленился отец, побледнел еще больше, снова стянул с носа очки и швырнул их на лавку. Так, надо сбавить обороты, рука у папаши тяжелая, огрести можно прямо здесь, не отходя от кассы. И Хельма почуяла, что обстановка в бане накаляется, все интересное проходит мимо, и затявкала из-за двери, боднула створку широким лбом.

– Ты не понял, – быстренько сдал назад Илья. – Я теоретически. Если ты меня увидишь – твои действия? Куда бежать, кому докладывать? Теоретически, – повторил он, видя, что отец понемногу успокаивается.

– Куда бежать, башкой думай! – буркнул он. – Звонить, конечно. Номерок мне оставили, сказали, что ждут звонка и днем и ночью. И будут рады меня слышать. Теоретик хренов, – проворчал он, нашаривая отлетевшие на край лавки очки.

– Давай, – попросил Илья и достал свой мобильник, – покосился на отца и повторил: – Номерок заветный говори. И если что – скажешь им все как на духу: приходил сынок, оружием угрожал – у меня «иж» есть, если что, – ты под давлением номер и выдал. А зачем, почему – тебе неведомо. Давай, батя, если помочь мне хочешь – говори, – поторопил отца Илья, видя, что тот колеблется.

– Зачем… – Вопрос остался без ответа. Отец покопался в кармане застиранных джинсов, достал телефон и продиктовал Илье ряд цифр. Тот забил его в свой мобильник, посмотрел с минуту, запоминая, убрал, поднялся на ноги. Отец оказался рядом и теперь смотрел на сына снизу вверх.

– Добегаешься, – проговорил он еле слышно. – На кой черт тебе все это? Лучше…

И замолк, сам не зная, что для сына лучше – забиться до конца дней в богом забытую дыру или попытаться все уладить, вернуть в исходное, хоть отдаленно напоминающее ту жизнь, что потерял прошлой зимой.

– Добегаюсь, – подтвердил Илья, обнял отца за плечи и вышел под дождь. И первым попал в «объятия» Хельмы – стосковавшаяся «азиатка» набросилась на хозяина всеми семью десятками килограммов откормленной туши. И бежала потом рядом, с удивительным проворством путалась в ногах, как бы намекая: ты уверен, что тебе туда надо? Через забор, в ночь и сырость? Может, вернешься, тут тепло и хорошо кормят?..

– Увидимся еще? – Отец держал собаку за ошейник, смотрел вслед Илье. Тот перекинул рюкзак через забор, подпрыгнул, подтянулся на руках и оказался на верхушке металлического листа.

– Не знаю, – проговорил он, – как получится. Да тебе сообщат если что. Прости, что так вышло. Ты знаешь, что им сказать… – И спрыгнул на ту сторону, не в силах смотреть на ссутулившегося под дождевиком пожилого человека и здоровенную белую собаку у его ног. Спрыгнул на траву, подобрал рюкзак и бегом, не оглядываясь, глядя под ноги и по сторонам, по длинной дуге обошел мокнувшую в бурьяне иномарку и двинул к лесополосе через поле и дальше по старой, заросшей уже дороге в сторону заброшенного ракетного полигона.

Шел по своим следам, даже удивляться и злиться перестал, а подумав, решил, что нормально все, так и должно быть. Ходит кругами, как заплутавший в лесу человек, а все потому, что дороги не видит или глаза кто отвел, а нежить лесная сидит на пеньке и потешается над несчастным. Да так тому и надо, если дороги не видно, это не значит, что ее нет, раз заплутал – что в лесу, что по жизни, – это знак тебе обороты сбавить и хорошенько по сторонам посмотреть да в себя заглянуть. Выждать, пересидеть в стороне от суеты денек-другой, а там, глядишь, и тропка сыщется, что из чащобы на свет выводит. Впрочем, не второй раз он тут оказался, и не третий, а сам не скажет, какой именно – и пацаном за забор секретной части лазил, от патрулей удирая, и после не раз и не два случайно в лесу на колючку натыкался. Вот она, «егоза», змеится по траве меж поваленных столбиков, гуляй – не хочу. Ядерный щит страны давно сменяли на шоколадки и свободу половых извращений, патрулей след простыл, бояться нечего. Разве только шахт бездонных, где когда-то «тополя» на страже границ империи сидели, провалишься – костей не соберешь. Да и некому будет, не найдут, помнится, заглядывал он как-то внутрь, сразу после того, как МБР на утилизацию свезли, а шахты еще не затопили – метров тридцать показалось, не меньше, даже жутковато стало, как представил, что будет, если свалишься туда, в переплетение проводов и труб разного диаметра. А свалиться можно запросто, если не знаешь, куда идти, особенно ночью, особенно в дождь. Горловины шахт давно поросли травой, многотонные покореженные крышки валялись рядом – утащить их не было никакой возможности, пришлось оставить все как есть. Илья обогнул одну махину в форме полусферы и очень осторожно пошел дальше, на тихий плеск воды. Шаг, еще один, еще – и вот она, дыра в земле, доверху залитая водой, по поверхности расходятся круги от дождевых капель. Точно ячейка в барабане револьвера, три ячейки, если уж совсем точно, и все три пустые, как дырки от вырванных зубов, – страна уничтожила сама себя, зачем ей совершенное оружие, от кого обороняться? И вообще, согласно последним открытиям ученых, вражеские ракеты превосходно отгоняет колокольный звон, можете расслабиться, россияне, вы в полной безопасности.

Дальше идти Илья не рискнул, постоял, поежился от сырости и поднявшегося ветерка и, ухмыляясь на ходу, двинул обратно, к бетонной коробке – развалинам бывшего КПП, караулившего въезд на полигон. В дальнем помещении все осталось по-прежнему, даже кострище на полу, даже ворох старых газет и остатки разломанной на дрова старой табуретки. И, как и зимой, ночь не показалась Илье долгой, что июльская, что февральская, пролетели моментально, стоило только закрыть глаза у небольшого костра. И мысли наутро появились свежие, здравые, точно не полигон это был, а место силы, капище языческое, где забытые боги вразумляют заблудших и по милосердию своему выводят, как детей неразумных, на едва заметную глазу верную дорожку.

Крутилась у него в голове уже с неделю одна мысль, зудела, как комар над ухом, но в руки не давалась. Вроде как смотришь на что-то, но не в упор, а боковым зрением – что-то рядом происходит, а повернешься – глухо. Так и сейчас, до ночевки в развалинах караулки у небольшого костра, осенило его, свелись воедино и собственные догадки, и слова отца.

Поговорить с Ольгиными родителями можно, конечно, но результат предсказуем, пробовали, знаем – кроме криков и проклятий в свой адрес, он ничего не получит. Пробовал уже, аккурат после того, как Лизу с Мишкой тетки из опеки увезли. И послушно пошла картинка – двери в квартиру настежь, внутри полно чужих людей, Ольга – спокойная, собранная – закрывает дверь перед носом чиновницы, да так, что стекло едва не вылетело. Мужикоподобная баба волочет детей на лестницу, следом несется обезумевшая кошка, пропадает в сутолоке. И вид сверху – желтый микроавтобус у подъезда, радостного такого цвета, жизнеутверждающего, и надпись на боку соответствующая: «Приют «Надежда». Вот это уже теплее, это другое дело, странная штука – память. Казалось, забыл все напрочь, даже не вспомнил за все эти месяцы, а тут нате, болт в томате, наслаждайтесь, пользуйтесь, если ума хватит. Значит, время пришло, значит, так тому и быть. Но все это позже, в первую очередь погулять, осмотреться надо, воздухом подышать, красотами полюбоваться.

Весь полигон, прямоугольник километра три на четыре, он обошел за полтора часа. Местами по периметру кое-где устояли бетонные плиты забора с обрывками «колючки» по верху, но в основном проезд-проход к шахтам был открыт со всех четырех сторон. Правда, с трех сторон на полигон наступал лес, Илья то и дело натыкался на заросшие кустарником и молодыми березками развалины сооружений непонятного назначения, шел по растрескавшейся бетонке, где из щелей в монолите весело перли подорожник и лопухи. Местами плиты настолько густо заросли травой, что пропали под переплетением прошлогодних и свежих стеблей, дорога обрывалась в никуда. Илья вышел к самой высокой точке заброшенной ракетной части и остановился. Две шахты сейчас по обеим сторонам от него, третья за спиной, впереди маячат на горизонте, еле видимые в сетке дождя и тумана остатки командного пункта, рядом высятся стены непонятно чем служившего при жизни сооружения. То ли гараж когда-то был, то ли что-то вроде подсобки, если встать к ней лицом, то КПП окажется слева, как и единственная проезжая дорога, ведущая к полигону. Если пешком – то подойти можно с любой стороны, а вот на машине, даже на внедорожнике, путь один, там, где его когда-то и устроили военные. И вряд ли те, кого он собирается пригласить на рандеву, пешком пойдут или с воздуха нагрянут. Если бы заранее знали и готовились – то запросто могли бы и «вертушку» к операции подключить, но не успеют, времени у них будет в обрез, уж он-то постарается.

Прислушиваясь на ходу к ощущениям в правой лодыжке, Илья бежал по бетонке к зданию заброшенного командного пункта. Остановился метрах в десяти, взял левее и направился прямиком к подозрительным развалинам без крыши. Отсюда видно, что стены внутри когда-то были выкрашены зеленой краской, теперь между ними теснятся березки и невесть как затесавшаяся сюда елка высотой по колено. В траве зашуршало что-то, неведомый некрупный зверь шарахнулся из-под ног и бросился прочь через пролом в дальней стене. Илья обошел руины, перебрался через то, что когда-то было оконным проемом, остановился, осмотрелся. Пожалуй, подойдет на первое время, вид отсюда прекрасный как на КПП и дорогу за ним, так и на кирпичную, с черными дырами окон, стену командного пункта. Добраться до него труда не составит – травища к середине лета вымахала в рост человека, да и ходу тут секунд двадцать, а если что не так пойдет, то лес рядом, уйти можно легко и непринужденно, охотникам придется основательно поломать голову, гадая, куда подевалась «мышка». А вот теперь можно и позвонить.

Илья достал телефон, включил его – половина девятого утра, отец сказал, что абонент ждет звонка в любое время дня и ночи. И дождался наконец.

– Слушаю вас, – деловито-вежливо отозвалась трубка. Илья еле сдержал улыбку: снова игра в звоночки началась, всю весну так господина начальника службы безопасности «Трансгаза» дергал, каждый звонок – как серпом по самому дорогому, да и было с чего. Сейчас декорации чуть другие, изменились, но незначительно – снова придется подставляться, а по-другому никак, эти псы от живого Кондратьева не отвяжутся, а «хвосты» ему ни к чему, в те места, куда он путь держит, чистым надо идти и в полном одиночестве.

– Это Кондратьев, – сказал Илья. – Знаю, что вы хотели меня видеть. Готов встретиться немедленно. Жду в течение часа на территории заброшенной части РВСН.

И умолк, ожидая реакции с той стороны. Собеседник отмалчивался, образовалась пауза, наполненная шорохами, – Илья присел на торчащий из травы бетонный обломок, повозился, устраиваясь поудобнее, поднял голову. О, дождя уже нет, правда, тучи еще висят плотной пеленой, но поднялись высоко, и налетевший ветерок скоро разгонит их прочь. Абонент не отзывался, но и отбиваться не спешил – из трубки по-прежнему не доносилось ни звука.

– Часа не хватит, мы можем не успеть…

– А ты поторопись, – перебил собеседника Илья, – расстарайся. Глядишь, премию дадут или звание внеочередное. Задницу поднимайте и бегом сюда, пять минут уже прошли.

И отключился, не слушая, что там бормочет ошарашенный абонент. Времени у него навалом было, успел и координаты места засечь, и убедиться, что Кондратьев не врет, а честно ждет в оговоренной точке. Так, один есть, дальше поехали…

Здесь ответа пришлось подождать, из трубки с полминуты неслись длинные гудки, Илья уже решил сбросить и набрать короткий номер еще раз, когда в ухо гаркнули:

– Дежурная часть, старший лейтенант Маслов, слушаю вас!

Дежурный выпалил это одним духом и нетерпеливо засопел, даже кашлянул, словно подгоняя звонящего. Фоном Илья слышал и звонки, и голоса, и смех вперемешку с хлопаньем двери – в дежурной части местного УВД было весело и шумно, не то что в предыдущей конторе.

– Человек, застреливший следователя Романа Матвеева, сейчас находится на территории части РВСН, это в десяти километрах от города. И пробудет там еще час, – произнес Илья. – Если вас заинтересовала эта информация, то можете приехать и задержать его.

Покойников тревожить – последнее дело, но такую сволочь, как Матвеев, не грех из могилы выкопать и еще пару пуль в башку вогнать. Это не грех, это, наоборот, на том свете в зачет добрых дел пойдет – воспоминание обожгло настолько, что Илья выругался, вспоминая и круглую физиономию продажного следователя, и аккуратную «пионерскую» челочку, что скот заботливо приглаживал ладошкой, прикидывая, сколько с хозяев запросить – и за Наташку Гришину, что на рельсах «в состоянии алкогольного опьянения» нашли, и за добросовестного Кондратьева, пару нестыковок в этом деле усмотревшего. За что и заплатил после сполна, все отдал, до последнего…

– Ваше имя? – опомнился лейтенант. – Откуда у вас эта информация?

– Какая тебе разница, родной? Хочешь взять того, кто зимой Матвеева во дворе подкараулил и башку ему прострелил – труби тревогу, нет – сиди на попе ровно. Да и что в имени тебе моем? Оно, чтоб ты знал, умрет, как шум печальный…

И нажал «отбой», выключил телефон. Так, теперь ждать, с первого звонка прошло уже десять минут. Кто будет первым, интересно, на кого бы он ставку сделал?

– Ставлю на «фэйсов». – Илья почему-то был уверен, что его несостоявшиеся коллеги к звонку отнесутся более чем серьезно и полигон непременно посетят, проверят все вдумчиво и основательно. И уже мчатся, скорее всего, во весь опор, а вот менты еще почешутся, полицаев на подвиги подорвать непросто, хотя он все, что знал, выложил. Все подробности, можно сказать, почти явка с повинной, умолчал об одном – не караулил он Матвеева и ждать не ждал, что сведет их жизнь в заснеженном дворе, но шанс не упустил и за все поквитался, благо патронов хватило.

Крыша командного пункта еще сохранилась, местами даже выдерживала его вес и не гнулась опасно под ногами. В перекрытии полно дыр, внизу, как в здании КПП, мерзость запустения, даже не верится, что здесь когда-то находилась та самая «красная кнопка», нажми – и многотонная смерть рванет из шахты в небо и понесет ядерный заряд в расчетную точку согласно заданным координатам. Не понесла, ее саму на свалку отвезли и начисто утилизировали, пульт управления демонтировали, остальное растащили местные.

Илья отошел от провала, остановился в двух шагах от проржавевшей и дрожавшей от каждого резкого движения пожарной лестницы, вмурованной в кирпич. Снова взгляд на часы, потом в небо и на пустую дорогу – ничего, ни одной живой души, только пролетела пара больших черных птиц и пропала в лесу. А прошло уже полчаса, кто-то из приглашенных запросто уже мог быть на месте, отцовские гости точно. Номерок заветный одному человеку известен, и звоночек на него поступил – это ли не повод коней гнать. Похоже, что не повод, или конница еще в пути, или все же с воздуха их ждать, а не с дороги? Подлетят, гранатами сверху закидают, потом прочешут местность, найдут труп, доложат о выполнении… Нет, Кондратьев им живым нужен, иначе к чему такие церемонии с подпиской и предложением звонить в любое время дня и ночи?..

В шуме ветра и шорохах близкого леса появился новый звук – негромкий, протяжный, монотонный. Илья насторожил уши и приподнялся на носки, уставился в сторону дороги. Все, едут, он заметил две машины – одна съехала с пригорка, вторая только штурмовала его вершину. Два внедорожника, какая честь! И со ставкой угадал, в казино уже бы все фишки к себе сгребал – едут, «фэйсы», едут туда, не знают куда. Все, время пошло – он кинулся к лестнице, спустился по дребезжащей конструкции, спрыгнул на землю и, почти не пригибаясь за высоченной травой, бросился к заросшим развалинам. Успел, на полминуты «гостей» опередил, перемахнул обломок стены и застыл, замер, переводя дыхание.

Машины с аккуратно заляпанными грязью номерами остановились метрах в пятидесяти, точно между руинами и тем, что осталось от КПП, перегородили бетонку, и даже отсюда слышно, что двигатели не глушат, дизели урчат негромко, заглушают голоса людей. А их уже четверо – Илья протиснулся меж березок, раздвинул ветки и наблюдал за происходящим. И улыбнулся непроизвольно – картинка знакома до тошноты, точно и не в заросших развалинах сидит, а в переполненном кафе в центре Москвы и толпу сканирует, выхватывает из мешанины знакомые рожи. Нет, этих он не знал, да и не разглядеть лиц, слишком далеко, но общее есть – в одежде, манере держаться, осматриваться не торопясь, в походке, движениях. Видок у них – точно на шашлык прикатили и сейчас по дрова пойдут, но это на взгляд непосвященный. Сам-то он их досыта навидался, не далее как пару недель назад крайняя стычка состоялась, и все к тому идет, что не последняя.

Гости осмелели, разбрелись по дорожке, двое направились в сторону КПП, пропали в развалинах. Из машин вылезли еще четверо, посовещались и разбрелись парами по территории, двинули параллельными курсами, глядя то себе под ноги, то по сторонам. А один, высокий, с рыжеватой «площадкой» на квадратной башке, постоял в раздумьях и двинул к поросшим березняком руинам. Илья отступил к пролому в стене, подобрался, приготовился встретить гостя, и сделать это как можно тише, дабы лишнего внимания к себе не привлекать, а тот топал по травке, руки держал в карманах и с сонным видом посматривал по сторонам, но курс выдерживал верный. Шаг, второй, еще один – «фэйса» точно за поводок дернули, он остановился, извлек из кармана легкой куртки телефон, постоял пару секунд и сдал назад, резво двинул обратно к машинам. Как и все остальные – Илья кинулся к березкам, прищурился и опасно высунулся из ветвей, дабы ничего важного не упустить. Так и есть, бегут обратно под прикрытие черных махин, но внутрь не лезут, столпились рядом и в сторону КПП повернулись. Парочка с той стороны скачет обратно легкой рысцой, один обернулся на ходу и наддал еще, добежал до черного корыта, остановился. «Да что там такое? Чего испугались?» Илья уже был готов ринуться в ту сторону, осадил сам себя в последний момент, расслышав звук двигателя – к полигону подъезжала машина. И не одна, два ментовских «уазика» и серо-синий «Форд», кое-как взявший штурмом раскисший от дождей пригорок и мотылявшийся сейчас по бетонке. «Уазики» остановились, прикрывая собой «Форд», двигатели никто не глушил, до Ильи долетел запах выхлопов. Обе стороны присматривались друг к другу, и он чувствовал себя третьим лишним, бессовестно подглядывавшим со стороны на встречу голубков.

Пауза затянулась, никто идти на контакт не торопился, Илье даже слышался треск рации в полицейских машинах и трезвон мобильников. В воздухе копилось электричество, напряжение нарастало, обе стороны чувствовали себя обманутыми в лучших чувствах, злость требовала выхода, и первыми не выдержали полицаи. Распахнулась дверь стоявшего боком к Илье «уазика», из него вывалились сразу двое – толстые, нескладные в неудобных брониках поверх синей формы, демонстративно поправили ремни «укоротов» на шее и двинули навстречу оппонентам.

Илья растерялся – он до сих по не решил, за кого бы поиграть. Нет, прикидывал варианты так и этак, в зависимости от того, кто первым на «стрелку» пожалует, а когда все началось – растерялся. Время шло, менты уже в двух шагах от внедорожников, группа граждан в штатском молниеносно перегруппировалась, разошлась так, чтобы и линию огня своим не перекрыть, и самим под пулями не оказаться. До контакта секунды остались, а в голове крутится только старый анекдот о полицейском лейтенанте, прибежавшем с докладом к своему начальнику: «Товарищ генерал, на площади проститутки с пидорасами дерутся!» – «Да?! Ну и как там наши?» Очень умная мысль посетила, и очень вовремя, как всегда.

«Черные или синие?» Илья едва сдерживался, чтобы не найти в кармане монету и подкинуть, загадав на орел-решка. И стукнуло в голове, словно голос начальника СБ поганого концерна рядом оказался: «Ты же в академию ФСБ поступал?» Ну, так тому и быть, играем за черных – Илья выбрался из развалин, стараясь не шуметь, лег на траву и пополз к бетонке.

Но обществу было не до него, даже со стороны видно, что черные и синие друг другу не рады. Менты начали традиционно – узрев непонятки, потребовали документы. Получили и теперь не знают, что с ними делать, вертят удостоверения в руках, сверяют фото с набыченными оригиналами. А тут все понятно: сверяй не сверяй, обошли вас, за головой Ильи Кондратьева очередь выстроилась, и вас просили не занимать.

Торг, похоже, был в разгаре – «синим» шло подкрепление в виде крупного, наголо бритого дядьки в кителе с парой больших звезд на погонах. Дядька торопился, спотыкался на ровном месте и за дело взялся издалека – проигнорировал предложенные к просмотру «корки», принялся выкрикивать что-то – Илья, как ни старался, разобрать ни слова не смог – и, судя по жестам, предложил «черным» покинуть территорию полигона. Те отказались в категоричной форме, до Ильи долетели эпитеты и направления, куда оппоненты отправляли друг друга в пешее эротическое путешествие. Время пришло, стороны достигли должной ажитации, к машинам «черных» бежала подмога из «уазиков». Илья пополз назад и влево, привстал в траве, сжимая одной рукой рукоять «ижа». Прицельная дальность у игрушки двадцать – двадцать пять метров, маловато, но сейчас и этого хватит, главное, чтобы пуля до мишени долетела, а там попортит шкуру или нет – дело десятое, за него все другие сделают. Встал на колени, безбожно демаскируясь, уповая на то, что в общей свалке противникам будет не до него, и оценил обстановку еще раз. Внедорожники справа и впереди, позиции «синих» точно напротив, тупорылые «уазы» стоят под углом друг к другу, «Форд» прячется за ними. У машин столпились полицаи, переговариваются, ждут, чем все закончится. А дело к концу, наоравшись и поняв, что их дело труба, «синие» отступали – отходили, огрызаясь и переругиваясь, лысый поднес к уху мобильник и на ходу докладывает обстановку. «Черные» с победным видом смотрят полицаям вслед и ждут, когда те уберутся куда подальше, чтобы не мешать взрослым дядям проводить операцию. И никому нет дела до человека, на мгновение мелькнувшего за спинами «черных», никто заметить не успел, откуда он взялся и куда пропал. Выстрел грохнул, точно молния с неба вдарила, лобовое стекло «уаза» пошло трещинами, и стало тихо. Так тихо, что Илья уже решил проверить – сработало или нет, и если нет, то почему, приподнялся в траве, но тут же рухнул назад, вжался в землю. «Пронесет – не пронесет?» Он торопливо пополз к знакомым до последнего обломка развалинам, надеясь пересидеть там шквал огня, грохотавший над разбитой бетонкой. Одиночные, очереди из «укоротов», матерные вопли и пауза – стороны разбежались для перезарядки, чтобы начать все по новой – зло, остервенело, и остановиться невозможно, зная, что если не ты сейчас выстрелишь, то в тебя. Первая пуля прилетела со стороны «черных», и им доставалось по полной – Илья привстал над проломом в стене, рискуя нарваться на шальную пулю, рассмотрел севший на диски внедорожник, осколки стекла в заднем окне, три дырки в дверце – одна точно над другой. Дальше – не легче, в машине оставался водитель, в разборке участия он не принимал и успел тронуть внедорожник с места. Не просто тронуть, а снести к чертовой матери с дороги «уаз» без лобового стекла и проехать еще метра три, когда очередь по колесам остановила его. Водитель пытался выбраться из машины и даже открыл дверцу, но и только – Илья видел повисшую руку и часть головы, человек грудью навалился на руль, да так и остался лежать без движения.

Рядом нехорошо свистнуло, позади в стенке образовалась вмятина, из нее брызнули осколки бетона, посыпались в траву. Илья присел, выждал пару секунд, сжимая в руках «иж» – нет, шальная, лупят не прицельно, а куда бог пошлет, шквал стихает, очередями никто не палит, только одиночные, и уже реже, чем пару минут назад.

Огневой контакт вышел скоротечным, но продуктивным – простреленные покрышки машин, стекла вдребезги, и человек десять лежат на дороге – кто на боку, кто лицом в траву. А кто и шевелится еще, стонет душераздирающе, а кто и целехонек – издалека Илья видел пока двоих. Оба в синем, броники помогли, не иначе, «Форд» горит, рядом лежит кто-то, вроде даже двое, но отсюда плохо видно, надо подойти. Илья выбрался из укрытия, пригнувшись, побежал к пожарищу, сделал два шага и плюхнулся ничком в траву, услышав выстрел. Полежал, поднял голову – тихо, ползем дальше. И пополз на запах гари и пороха – ветер еще не успел отнести душную вонь – и на знакомый дурнотный запах крови. В «уазах» орали рации, заливались мобильники, слышался треск огня. И снова полил дождь, точно душ в небе включили. Илья мгновенно промок до нитки, добрался до бетонки и поднялся на ноги. Не десять их тут, а гораздо больше – он осматривался, зачем-то считал убитых. «Фэйсы», защищаясь, били прицельно – «синие» схватили пулю кто в лоб, кто в затылок, но и сами получили по полной. Кому очередь живот вспорола, кому грудь, двоих в машине достало – Илья заглянул в салон внедорожника и увидел двоих убитых: одного, с простреленной головой, на заднем сиденье, второй, как его коллега, обнимал руками руль, приборную панель заливала кровь.

В основном они все здесь и полегли, возле машин, – Илья перешагивал через убитых, чувствуя, что его снова начинает мутить. Не помогал ни дождь, ни ветер, запах крови и гари усиливался, выворачивал кишки. Ждать нечего, он сюда не на прогулку пришел – сжав зубы, Илья присел рядом с трупом того, с «площадкой», и принялся обшаривать карманы. Нашел, что искал, – «корку». Открыл, усмехнулся через силу. «Фэйсы», что и требовалось доказать. Капитану Алехину, царство ему небесное, отныне и навсегда тридцать пять лет. Помнится, эта контора занимается делами исключительно государственной важности и на мелочи не разменивается. Знать, крепко Кондратьев государству насолил, раз на него этаких откормленных и обученных псов спустили, за своего подельника, за извращенца Меркушева мстит, это как дважды два понятно, семи пядей во лбу быть необязательно. А тут у нас что – тела были тяжелыми, одежда намокла от дождя и крови, живых не было – менты поливали из «укоротов» все, что шевелилось, пока сами не получили в ответ. Илья обыскал еще одного «фэйса», добычу – еще одну «корку» на имя майора Корнеева – прибрал в рюкзак, туда же отправилась срезанная с пояса майора кобура с «грачом» и запаска, полный магазин к нему. Неплохая вещица, создана для ведения стрельбы в ближнем бою и является личным оружием офицерского состава, без проблем стальной лист толщиной пять миллиметров прошивает, вот только ручка неудобная и тяжеловат, но это дело привычки. Зато емкость магазина выше всяких похвал, аж семнадцать штук, есть где разгуляться. Пистолет отлично сбалансирован, удивительно удобно держится в руке, мягкий спуск, мушка и прицел для удобства прицеливания выкрашены в белый цвет: в целом по сравнению с «макаровым» большой прогресс. Если сравнивать обе игрушки, то о ПМ можно сказать – не подходи близко, могу и попасть, то «грач» по сравнению с ним просто хладнокровный убийца…

Илья обошел еще раз, убедился, что живых не осталось, двинул на территорию синих. Чувствовал, что надо торопиться: рации орут, не умолкая, мобильники у покойных надрываются наперебой, сюда уже группа поддержки мчится, две группы. Если он сейчас не уйдет, то пропадет ни за грош.