Текст книги "Корректор"

– Не сходить с тропы! – запоздало приказал Дар.

Вода достигла шеи коней. Шутки и смех кончились, люди уставились под ноги скакунов, хотя в мутной коричневой воде сложно что-то разглядеть. Пузыри пошли нескончаемым потоком, поэтому никто не обратил внимания на их каскады, появившиеся в соседних, удаленных от отряда лужах. Кони первыми почувствовали неладное, задёргались, зафыркали, ноздри раздулись, пытаясь уловить запах невидимого врага.

– Да что с тобой такое? – поглаживая по шее нервного скакуна, спросил Дар.

Орин вытащил меч.

– Кажется, твои бульки нам кого-то принесли. Быстрее вперёд!

Лицо Перегара сменило синюшный цвет на белый, каблуки замолотили несчастное, ни в чём не повинное животное. Копыта увязли в топком дне, поэтому для ускорения проводник несколько раз огрел коня плашмя мечом между ушей.

– Как чувствовал, что не надо ехать, – бормотал он. – Как чувствовал, как чувствовал…

– В следующий раз раньше говори о предчувствиях, – крикнул Дар, – а то: болото неопасное, вроде ничего…

Перегар развернул коня, рожа почернела от злости.

– Кто бы говорил, заладил одно: проскочим, да проскочим.

– А я карту знаю чёль? – парировал Дар. – Ты ж у нас проводник, клевец тебе в ухо, топор тебе в рыло, Чтоб тебе всю жизнь пустая бутылка снилась.

Орину удалось предотвратить склоку. И вовремя, слева и справа над водой показались… Такого видеть не приходилось. Поначалу подумал, что на поверхность воды всплыли старые почерневшие от времени и покрытые буро-зелёным мхом небольшие пеньки. Только от их количества в глазах зарябило. И когда пеньки открыли глаза и рты, больше напоминающие дупла, только зубастые, дошло, что ошибочка вышла.

– Анцыбалы, – пробормотал резко протрезвевший Перегар.

– Вот теперь будут нам и бульки, и ил в ушах, и мох в заднице, – сказал Дар. – К оружию!

Вода вспучилась, головы устремились к людям, позади над водой показались плавники, с торчащими шипами. Дар выхватил меч. Первые стрелы заставили снова погрузиться под воду с два десятка голов. Больше они не появились. Но зато другие поняли, чем им грозит пребывание на поверхности. Вода без всплеска сомкнулась над головами. Пузыри устремились к воинам.

– Сомкнуть ряды! – закричал Дар.

– Нельзя, – выкрикнул, Перегар, – тропа слишком узкая, попадут в трясину или прорвут сплавину и тогда всё.

Дар проворчал проклятие.

– За мной! – скомандовал Орин.

Он один заметил, что по счастливой случайности путь вперёд ещё не отрезан. Захлюпало, в воздух поднялся фонтан брызг. Цепочка воинов ринулась прочь от опасного места. Несчастным животным пришлось туго. Их головы то и дело погружались в болотную воду, но, отфыркавшись, голова по самые уши снова оказывалась в воде. К тому же испуганные всадники долбили их ногами, заставляя ускорить шаг, что ухудшило ситуацию. Пузыри приблизились вплотную. Орин беспомощно всмотрелся в горизонт. Сердце радостно забилось: далеко впереди показалась темно-зелёная полоска леса.

Сзади раздался крик. В воду стащили первого всадника. Лучники отреагировали мгновенно, и вынырнувший невредимый всадник попытался снова взобраться на своего скакуна. Но анцыбалы оказались не так глупы. Цепкие когтистые пальцы вцепились в ноги карабкающегося на жеребца всадника. Он заголосил, попытался удержаться за луку седла. Два воина бросились на выручку, но не успели. Крик прервался бульканьем. Напуганный конь бестолково заметался в воде, сошёл с тропы. Он успел жалобно, совсем не по-конски, вскрикнуть, прежде чем болотная вода с каким-то довольным сытым бурчанием сомкнуться над его головой. Всадники затыкали в воду мечами. Кому-то повезло, и поверхность рядом с конем окрасилась красным, а кому-то – нет, и лишённый всадника конь быстро исчезал в топи. Воинов хватали за ноги, пугали коней, отчего те сходили с тропы, увлекая запутавшихся в стременах людей.

– На пузыри, – крикнул Орин, – на пузыри смотрите! Как только приблизятся, сразу колите.

Несколько пузырей лопнули рядом, Орин ткнул мечом в воду. Клинок словно в камень попал, дёрнулся. Что-то осторожно коснулось ноги. Коричневая вода заходила ходуном, на поверхность всплыло бурое пятно. Этим и закончилось.

– Так их! – заорал Дар.

Глаза загорелись азартом, он всмотрелся в воду. Улучшив момент, воин резким движением бросил руку с мечом вперед. Рукоять рванулась в пальцах, поверхность окрасилась в бурый цвет, Дар радостно завизжал.

– Клевец мне в ухо, знай наших!

Воины перестали орать и испуганно тыкать мечами в воду. Жертвы поменялись с охотниками ролями. Вода забурлила от дёргающихся в предсмертных судорогах буро-зелёных тел. Анцыбалы даже подплывать не успевали, как тут же были пронзены стрелой. Счастливчиков насаживали на мечи. И тут атаку как отрезало. Водная гладь перестала колыхаться от снующих под ней тварей, пузыри появлялись только когда кони испуганно переступали ногами. Волосатые тела с длинными ранами от мечей и утыканные стрелами всплыли на поверхность. В воздухе ощутилось нарастающее напряжение.

– Скорее к берегу! – крикнул Орин.

– Да мы их одной левой, – развязано заявил Роланд и даже показал как: меч ткнулся в грудь всплывшего трупа лучника.

Мёртвые блеклые глаза открыты, в рот набился ил и мох. На коже лица отчетливо проступили багровые пятна. Роланд побледнел.

– Хочешь выглядеть так же, можешь ещё повоевать, – бросил Орин.

Дар едва перехватил устремившегося вперёд коня Роланда.

– Куда лезешь, дура? – рявкнул он. – По трясине соскучился?

Над болотом раздался тоскливый протяжный вой, от которого на берег первым захотел попасть не только Роланд. Коней даже понукать не пришлось. Испуганные животные почуяли опасность раньше хозяев. Снова послышался вой, но уже ближе. Слева, на расстоянии нескольких полётов стрелы, мох вдруг словно взорвался. Из воды на мгновение высунулось нечто огромное, с многочисленными отростками и лапами. Воины не стали разбираться, что это за диво дивное, забили коней по бокам со всей дури, хотя жеребцы без их указки пытались как можно быстрее покинуть опасное болото.

Конь Орина первым выскочил на берег, развернулся. Остальные немного отстали. По воде справа побежала широкая волна. Но всадники почти все успели покинуть негостеприимную стихию. Коню последнего осталось сделать один шаг, чтобы оказаться на берегу. В воду словно уронили огромный камень. Из фонтана брызг высунулась огромная в наростах голова. Всадник исчез в её пасти вместе с конём. Водная гладь и моховые острова заходили ходуном, будто под ними не одно такое существо. Скорее всего так и было. Лучники успели выпустить по несколько стрел, прежде чем клыкастая грязно-коричневая голова опустилась под воду, но на поверхность не всплыло и лоскутка от одежды воина.

Орин опасливо взглянул на постепенно успокаивающуюся воду. Лицо потемнело, пальцы, вцепившиеся в рукоять меча, побелели от напряжения. Остальные воины так же уставились на болото, ожидая появления возможно выжившего товарища. Но прошла минута, другая, а на поверхности даже маленький пузырёк не лопнул.

– Надо уйти подальше от берега, – тихо сказал Дар, и положил руку на плечо делиаранца.

Орин двинул плечом. Гибель товарища подействовала угнетающе. Но больше всего раздражало, что помочь ему не было никакой возможности.

– Помогите! – послышался крик со стороны леса.

Конь Орина, ведомый умелой рукой хозяина, устремился на крик. Оцепенение, охватившее воинов, не позволило им сразу последовать за ним. Лишь невозмутимый Перегар догнал делиаранца около густых зарослей высокого кустарника, расположенного на краю огромной, зажатой между стволами гигантских дубов, поляны.

– Помогите! – заголосили из ветвей.

– Кто здесь? – прокричал Орин. – Кому нужна помощь?

Ветки на высоте двух человеческих ростов слегка раздвинулись, показалось милое женское личико, обрамленное гривой густых соломенно-серых волос. Только немного больше человеческого. На Орина взглянули нежные голубые глаза. У Перегара челюсть отвисла. Девушка быстро окинула обоих взглядом.

– Мне нужна помощь, – певучим голоском сказала она, восхитительные пухлые губки раскрылись в неприятной усмешке.

Орина, прежде чем огромное тело с крыльями выметнулось из кустов, поразили длинные зубы и особенно мощные клыки не соответствующие прекрасному лицу. Жало на конце длинного хвоста впилось в шею. Металл поврежденного хлопотуном ожерелья не выдержал мощного удара, лопнул. Орин вскрикнул он боли. Конь испуганно встал на дыбы, и если бы не шлем, от удара о землю Орин наверняка потерял бы сознание. Мышцы шеи после укола перестали подчиняться.

– Лагрима! – заорал Перегар, пытаясь развернуть пятящегося коня. Благородное животное охватила такая паника, что даже боль от разорванных удилами губ и вывернутой нижней челюсти не смогла привести в чувства.

Тварь оказалась больше коня. Тело покрыто короткой соломенного цвета шерстью. Передние и задние конечности напоминают птичьи ноги, с мощными когтями. С длинного хвоста словно содрали шерсть и мышцы, отчего виден каждый позвонок. На конце последнего – чёрное жало длинной в ладонь. Тварь метнулась к Перегару. От удара лапой воин вылетел из седла и грохнулся спиной о землю. Дыхание перехватило, и он не смог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Попытался перевернуться на живот, но руки не послушались. В груди повеяло холодом. Ему удалось немного приподнять голову, взгляд скользнул по нагруднику. Металл прогнулся, лопнул, вместе с одеждой глубоко впился в плоть. В зияющей ране между острыми краями рёбер видно дёргающееся сердце. Крохотные фонтанчики крови быстро затопили рану по самые края. Воин закашлял. В сгустках хлынувшей изо рта крови делиаранец увидел кусочки внутренностей. Орин хотел помочь, но онемение и паралич не позволили и пальцем двинуть. Лагрима ударило Перегара лапой вторично. Длинный язык слизал с когтей кожу, полностью содранную с лица. Орина передёрнуло от вида окровавленного черепа. Он попытался отвести глаза, но мышцы не послушались. Даже веки опустить не удалось. Зверь провёл языком по окровавленному лицу жертвы, чихнул. На лице отразилось отвращение. Лапа подцепила труп, тело исчезло в кустах. Зверь двинулся к делиаранцу. Орин попытался уползти. Бесполезно. Лагрима вальяжно приблизилась к жертве. Широкая как блюдо лапа уперлась в грудь. Совершенное женское лицо обратилось к жертве. Губы раскрылись, голова неожиданно быстро метнулась к его руке. От стеганувшей боли Орин закричал, но крика не услышал, лишь хрип. На лицо закапало. Из кроваво-красного тумана вынырнула задранная кверху женская голова с гривой густых волос. Из прекрасного рта с полными губами торчит его рука. Рот чудовища открылся неожиданно широко, и рука исчезла в глотке. Вздутие в шее пошло вниз. Лагрима замерла, словно прислушиваясь к чему-то. Широкий как флаг язык прошёлся по губам, раздалось довольное мурлыкание. Зверь заинтересованно взглянул на жертву.

Последнее, что увидел перед смертью делиаранец – красная изнутри пасть, с чёрным провалом-глоткой, и длинные в три ряда зубы. Челюсти зверя, круша кости лица, сомкнулись. Прежде чем обрушилась пугающая тьма, Орин услышал топот коней запоздавших товарищей.

ГЛАВА 8

Чужак в сером балахоне, скрадывающем контуры тела, оказался на стене после того, как группа выживших покинула крепость. Даже быстро сгущающийся туман не смог скрыть чудовищный вид разрухи. Среди руин лежат присыпанные каменной пылью тела гигантских животных. Одни распотрошены, красно-бурые внутренности валяются в грязи, а по ним, размазывая в кровавые лепешки, ступают ноги живых собратьев. От других осталась только оболочка, толстая кожа складками обвисла на костях, веки ввалились, в мёртвом оскале белеют плоские зубы-резаки. Ноги тонкие как палочки. Камень вокруг изрыт, как обыкновенная земля. Мощные жвала личинок некродосов с легкостью расправились и с ними. Над тушами летают взрослые особи. Несколько пролетело мимо чужака, тонкие крылья, состоящие словно из толстых нитей коснулись капюшона, но твари будто его не заметили. Они отыскали недоеденного собратьями моноцера, опустились на тушу. Броня на груди лопнула, показались омерзительные хоботы, с легкостью пробившие толстую кожу моноцеров. На несколько мгновений твари замерли. Затем крылья разошлись в стороны, хоботы втянулись в грудь, пластины на груди сомкнулись, образуя непробиваемый доспех. Легкий взмах крыльями и некродосы взлетели. Около чужака пронесся некродос с мёртвым обезглавленным стражником в лапах. Жутковатым провалом зияет дыра в горле, кровь капает вниз редким чёрным дождём. Пара моноцеров усмотрели в сидящих на трупах некродосах конкурентов. Раздалось злобное хрюканье, они кинулись в атаку. Крылатые твари едва успели избежать столкновения и мгновенной смерти. Моноцеры немного потоптались около трупа. Рога, вслед улетевшим некродосам, грозно вспороли воздух. После демонстрации силы звери сыто повалились на землю. Издали донесся печальный вой – кропусы учуяли запах крови. Ему вторил крик с другой стороны. Моноцерам осталось недолго царствовать. Не пройдет и часа, как стаи голодных кропусов заполонят некогда прекрасную крепость. Даже моноцеры будут вынуждены ретироваться. Без драки, конечно, не обойдется, но размер уступит место численному превосходству.

– Молодцы, сделали всё как надо, – подумал чужак. – Как сладостен вид растерзанных жителей крепости.

Ему захотелось спуститься, чтобы погрузить руки в ещё тёплые тела, вдохнуть аромат вытекающей из ран и залившей улицы крови, почувствовать запах ужаса и смерти, минуту назад грозной поступью прошедшей по крепости.

Воздух, насыщенный чарующими запахами, приятно защекотал ноздри, проник в лёгкие, тело содрогнулось от нахлынувшей истомы. Чужак застонал, кожа судорожно дёрнулась, в затылок повеяло приятной прохладой. Каждая клеточка заголосила от удовольствия, конвульсивно задёргалась, требуя от хозяина новой порции прекрасного чувства. Но он вынужденно прервал нахлынувшую истому. Необходимо убедиться в том, что никто не уцелел. Чужак быстро обошёл крепость по стене, внимательному осмотру подвергся каждый труп, особенно долго разглядывал то, что осталось от Фойра. Если бы не капюшон, можно было бы увидеть радостную… нет, не улыбку, оскал. Так может улыбаться череп – жутковато, словно насмехаясь над ещё живыми, которых ожидает нечто ужасное. Но улыбка исчезла, когда взгляд упал на баллисты. Удивительные изделия умелых мастеров остались целыми. Значить моноцеры до них не добрались. А это могло произойти лишь в том случае, если стрелявшие уцелели. Этот факт подтверждало отсутствие трупов и крови около машин. Значит кому-то удалось убить лежащих рядом моноцеров и, наверняка, они смогли позже забраться на стену и покинуть крепость. Это испортило настроение. Концы рукавов набухли от стиснутых до боли кулаков, послышался скрип. Пролетающий некродос спикировал на незнакомца. Чужак словно ждал этого. Рука поднялась, с пальцев сорвался чёрный плюющийся искрам шар, угодивший точно в голову твари. Раздался беззвучный грохот, вниз осыпались лишь чёрные хлопья. Чужак кинулся по стене к воротам. Нога ступила на лестницу, ведущую к подножию стены, но он передумал, полез в башню. Не помогло. Туман непроглядным покрывалом накрыл весь мир. От охватившей ярости чужак заскрежетал зубами. Чтобы его рассеять, нужно потратить много сил, а это опасно. Но иначе никак. Губы задвигались, слова потекли странные, колючие, хватающие клубы белой пелены липкими лапами. Туман попытался воспротивиться чарам, но силы оказались неравными. Он медленно пополз в стороны, разошёлся как надо странному существу, такому крохотному, но обладающему невероятной силой. Образовалось окно, в котором как на ладони открылась широкая горная площадка, а на ней… Чужака затрясло от ярости. Эти ничтожества посмели выжить в бойне и не только покинули крепость, но даже взобрались на недоступный для кропусов и моноцеров склон горы. От резкого напряжения могучих мышц ткань балахона на спине разошлась.

– Твари! Твари! Твари! – сорвалось с уст.

Он собрался кинуться в погоню, но заметил в руках одного из беглецов в тёмно-фиолетовой мантии посох. Даже с такого расстояния чужак ощутилась исходящую от него мощь. Рисковать не стал, слишком много сил уже пришлось потратить. Но не стоять же как идиоту, наблюдая за преспокойно уходящей добычей. К тому же наглец с посохом в такой темноте тоже, кажется, его разглядел. Да, точно разглядел, таращится как на базарную диковинку. Чужак затрясся от гнева. Рядом затрепетали крылья. Чужак зашептал едва слышно. Невидимые руки метнулись к некродосам, зацепили и приволокли их как собак на поводке.

– Сейчас я вам устрою побег, – пообещал неосам чужак.

Рука в повелительном жесте указала на беглецов. Некродосы послушно повернулись в их сторону. Глаза отыскали желанные жертвы, крылья забились мощнее. Но развязки чужак не увидел: на секунду утратил контроль и туман скрыл площадку с беглецами.

– Не важно, – подумал он зло, – тот, что с посохом, вряд ли сможет отбиться от всех сразу. Так что парочки трупов, таких прекрасных, выпотрошенных как курицы, с дырками в животе и лежащими в кровавых, тёплых, парующий и источающих одуряющий аромат лужах, им не миновать. А на запах слетится ещё с десяток тварей. Глядишь от всей компании останутся лишь кости да рваные лохмотья.

Чужак противно захихикал, счастливо захлопал в ладоши. Дело сделано, теперь можно возвращаться. Повелитель будет доволен. На прощанье он махнул издыхающей как огромный зверь крепости рукой. Туман заклубился на том месте, где только что стоял.

Фроузен услышал стрёкот крыльев.

– Некродосы, – спокойно сказал он.

Сзади пугливо вскрикнули женщины. Тауматург поудобнее перехватили посох, напрягся, приводя мышцы в боевое состояние. Слева подошёл Альмарик, в глазах ужас, но видно, что пытается храбриться. Навьи двумя группами охватили их с флангов. Оставшиеся в живых воины замка попытались встать рядом, но тауматург отослал их к безоружным женщинам. И вовремя. Из тумана в боевом порядке в виде клина выскочило шесть тварей. Фроузен не успел понять, куда исчез седьмой, как они атаковали. Чёрные сгустки с посоха кошмарными сетями охватили двоих и зацепили третьего. Парочке не повезло – крылья словно бритвами срезало. Тела грохнулись на землю, но жизнь их покинула ещё до удара. Альмарик немного растерялся, слишком стремительно двигаются твари, но лиловые шары нашли мишень, и четвертый завалился на правое крыло, туман скрыл упавшего. Снизу донесся смачный звук удара. Раненый Фроузеном некродос попытался улететь, но опасно близко пролетел над головой навьев. Несколько мечей зацепили незащищенную бронёй нижнюю часть брюха. Тварь забила крыльями сильнее, но силы отказали, и она грохнулась на землю. Некродос попытался убежать, но вывалившиеся внутренности зацепились за камни. Он беспомощно задёргался, упёрся ногами сильнее. Внутренности с всхлипывающим звуком лопнули. Некродос ткнулся головой в землю, тело перекувыркнулось, оголилось поврежденное брюхо. Воины, охраняющие женщин, кинулись добивать раненого. Его тело превратилось в сплошную рану, но неосы не остановились, со злостью погружая мечи всё глубже и глубже. Под некродосом натекла желтоватая гадко воняющая лужа.

Две оставшиеся твари исчезли в тумане, но если судить по шумному стрёкоту крыльев не отказались от своей цели. Они совершили круг и пошли на снижение. Чары посохов сделали из них груду опалённой шевелящейся плоти. Фроузен услышал звук далёкого гонга, но времени обращать внимания на такую мелочь нет, всё внимание сосредоточилось на бое. Воины замка с остервенением добили дёргающих лапами созданий, отыгрываясь за поражение и боль от потери товарищей. Единственное, что не давало покоя – исчезновение седьмого некродоса.

Неожиданно трепетание крыльев раздалось со спины женщин. Фроузен, понимая, что сказать не успеет, а успеет, так воины опоздают, кинулся к женщинам сам. Из тумана в стремительном полёте выскочило чёрное тело. Лапы с крючьями вцепились в плечи и лицо одной из беглянок. Она вскрикнула, тело легко оторвалось от земли. Кожа на лице лопнула как ткань. Женщина заголосила, задёргалась в цепких объятьях. Но тварь, не обращая внимания на крики и попытки освободиться, подняла её выше. На Фроузена попало несколько капель, на темно-фиолетовом балахоне появились чёрные пятна, поползли в стороны, расширяя границы. Он беспомощно смотрел, как некродос с жертвой скрылся в тумане, и даже лучники не успели атаковать. Раздался нечеловеческий крик, затем что-то разорвалось, и к их ногам упало то, что несколько секунд назад было красивой женщиной. Её подруги сдавленно всхлипнули, воины отвели глаза в сторону, плечи передёрнулись, шлемы на головах зашевелились от поднимающих волос. Даже Фроузен, видевший за свою короткую жизнь многое, содрогнулся от увиденного. Несчастная упала на бок, рука подломилась, неестественно вывернулась назад, одежда пропиталась кровью насквозь, со спины оказалась разорванной, обнажились страшные рваные раны на спине, из которых высунулись обломки ребер. С головы содран не только скальп, но и кожа всего лица. Из кровавого месива с мукой смотрят побелевшие от боли, некогда золотистые, глаза. Из порванных, высовывающихся из костей крупных сосудов фонтанчиками бьёт кровь. Зубы оскалены как у мертвой лошади, язык утонул в натёкшем озерке, из горла вырываются всхлипывания и булькающие звуки.

– Убей меня, – простонала несчастная.

Фроузен отшатнулся, будто ударили в лицо дубиной, отрицательно замотал головой.

– Ско… рее! – выкрикнула она. – Он ус… пел…

В горле заклокотало, тело выгнулось, голова, судорожно откинувшись, стукнулась о камни. По ним потекли чёрные ручейки, сорвались с небольших уступчиков как крохотные водопады. Края лужиц разрослись на глазах, кровь покрыла каменную пыль, небольшие углубления и трещинки быстро заполнились до краёв. Фроузен стиснул зубы так, что скулы заболели. Ему ещё не приходилось убивать… СВОИХ.

– Скорее! – жалобно повторила женщина.

Белые глаза, наполненные кровью, посмотрели на него с мольбой.

Фроузен, проклиная этот чудовищно жестокий мир, поднёс посох к несчастной. Чёрный сгусток сетью расползся по изуродованному телу. Женщина выгнулась, дико вскрикнула. Кровь из порванных на голове сосудов брызнула сильнее. В подломившейся руке хрустнуло, ткань не выдержала, прорвалась, острый край кости, словно наконечник стрелы, высунулся наружу. Тело дёрнулось несколько раз и обмякло. Фроузен склонился над трупом. Альмарик подошёл почти неслышно.

– Личинки сдохли, – сказал он, едва шевеля губами. – Теперь никто не надругается над её телом.

Фроузен опустился на колени. Ладони сгребли камешки. Альмарик, понимая, что хочет сделать тауматург, дёрнул его за локоть.

– На это нет времени.

– Знаю, – прорычал Фроузен.

Альмарик не решился ему прекословить. Воины присоединились к тауматургу. Над погибшей быстро образовался небольшой холм из камней. Какая никакая, но всё же могила.

Прежде чем отправиться дальше Фроузен выстроил воинов таким образом, чтобы женщины оказались в центре. Крипт, бухнувшийся на землю, как только некродосы атаковали, заковылял впереди немного уменьшившегося отряда: голова опущена, глаза бегают по камням и тропе, избегая взглядов товарищей. Он даже перестал стонать и кряхтеть от усилий.

Туман сгустился. Одежда пропиталась влагой, неприятно прилипла к телу. Оружие заскользило в руках, что стало особенно опасным, когда тауматург попытался опереться о посох. Пришлось положить на плечо. Альмарик, как и все, бредёт понурый, на лице – маска скорби и дикого ужаса. Женщины перестали всхлипывать и испуганно при каждом шорохе вскидывать голову в поисках некродосов. Но по щекам непрерывно текут слёзы, стиснутые кулачки прижаты к груди, в каждом движении видна нервозность. Им бы хоть какое оружие, наверное тогда бы почувствовали себя немного увереннее.

«Сколько им ещё предстоит пережить, – подумал Фроузен. – А мне сколько? Сколько всего уже пережил?»

Мысль пошла от недавних событий к давно, как теперь кажется, минувшим и неожиданно наткнулась на стену. Фроузен даже остановился. Он помнил, как появился около дома, даже ощутил вдавившиеся в подошву камни брусчатки, но вот дальше – темнота. А что за ней?

Альмарик ткнулся в спину. Фроузен повернулся к нему.

– Кто я?

Брови Альмарика устремились вверх.

– Что с тобой? – спросил он.

– Скажи, кто я? – потребовал Фроузен.

Альмарик непонимающе посмотрел на него.

–Тауматург, кто же ещё?

– И всё?

– И всё. А что ещё?

– Откуда я взялся?

Брови Альмарика сошлись, движение колонны застопорилось, всё взгляды обратились к ним. Даже Крипт, словно пытающийся вовремя углядеть притаившуюся под каждым камнем опасность, с удивлением уставился на товарищей.

– Откуда, откуда, – проворчал Альмарик, – не знаю. Я нашёл тебя около дома кузнеца.

– Как я там оказался? – настойчиво спросил Фроузен.

– Не знаю, – повторился Альмарик. – Гляжу, ты стоишь, а мне был дан приказ срочно доставить тебя пред светлые очи Майдара, – он замолчал. В глазах промелькнула боль. Грудь опустилась, он тяжело вздохнул. – Вот и всё.

Фроузен понял, что ничего не понял. Как он попал в город? Почему оказался у дома кузнеца? Где был до этого? Вопросы хороводом закрутились в голове. Он развернулся, Альмарик за спиной что-то недовольно проворчал. Воины нервно поправили перевязи мечей, пальцы пробежались по скрепляющим доспехи ремешкам. Фроузен слышал, как заскрипела натягиваемая кожа. Крипт тяжко вздохнул, щеки забавно подпрыгнули, глаза наполнились печалью и страхом, стали как у больной коровы. Тело, словно студень, заколыхалось от резкого разворота, ноги заплелись, жрец едва не упал. Как и Альмарик, он что-то забурчал себе под нос, нахохлился. Голова утонула между приподнявшимися плечами. Он первым пошел по тропе. За ним двинулись остальные. Вокруг установилась небывалая тишина и лишь их мерные шаги, да скрип доспехов нарушают её.

Вскоре туман сгустился сильнее. Теперь не только спину идущего впереди, своих стоп не видно. Ориентироваться пришлось по звукам шагов. Обрушившаяся тишина подействовала угнетающе. Туман приглушил звуки даже идущих позади. Лишь один раз её нарушил грохот далекого обвала. Крипт остановился, пухлые уши повернулись в сторону источника шума.

– Всего лишь обвал, – тихо сказал он.

Но тауматург заметил, как побелело повёрнутое вполоборота лицо. Фроузен снял посох с плеча, прислушался, но кроме звуков их шагов и натужного дыхания Крипта ничего не услышал.

– Всего лишь обвал, – повторил жрец, плечи дёрнулись, то ли от сырости, то ли от страха.

Белые клубы завертелись вихрями за двинувшимся телом.

Поднялся слабый ветерок. Туман как огромное спящее животное нехотя проснулся, задвигался, вяло пополз в сторону. Фроузен с удовольствием взглянул на выплывший из молочной пелены подол мантии и выскакивающие из-под него носки сапог. Теперь и тропка хорошо видна с разбросанными в беспорядке камнями разной величины. Воины за спиной перестали оступаться, а Альмарик шипеть и ругаться при каждом неудачно подвернувшемся под ноги булыжнике. Настроение немного улучшилось, даже уши Крипта приняли обычный жёлтый цвет.

Туман так просто позиций решил не сдавать, забился в щели, злобно оскалился на ветер из-под камней, ущелий и пещер. Но ветер почувствовал приближающуюся сладкую победу, дунул сильнее, загоняя его глубже в пещеры, втискивая в пространство между камнями, отбрасывая со склонов и вершин гор вниз на равнину. Серебристый свет луны осветил громады гор. Серые, неприступные, с острыми пиками, увенчанными снеговыми шапками, они словно диковинные существа нависли над путниками, приблизились, чтобы лучше рассмотреть крохотных путешественников. Стайки густых облаков достают великанам едва ли до середины. Поднявшийся ветер погнал скитальцев дальше. Некоторые облака не в силах свернуть наткнулись на серые обтесанные ветром склоны. Фроузен подумал, что сейчас загрохочет, но тучи лишь медленно обогнули склон. На каменном боку остался мокрый след.

Туман отполз дальше, слева открылся потрясающий вид огромной горной страны, где ветер как полновластный хозяин выдувает чарующую музыку из своих инструментов – пещер, ущелий и трещин. В свете луны склоны некоторых гор замерцали, словно усыпанные драгоценными камнями. Хотя, наверное, так и есть. Мириады бликов осветили соседние склоны тусклым светом. Всякий раз, когда над горами проносились спугнутые ветром клочки тумана или тучи, загораживающие лунный свет, камни кокетливо мигали, словно заигрывали со звездами. Последними показали свою дикую красоту долины. Одни как скромницы прикрылись от посторонних глаз одеялом чёрной непроглядной тьмы, но Фроузен смог различить даже небольшие камешки, разбросанные на берегу крохотного ручейка, выбивающегося из расщелины дальней долины; другие спрятались за спины своих рыцарей, мужественно подставивших всем ветрам и дождям каменную грудь и о том, что они есть можно догадаться лишь по чрезмерно большому расстоянию между горами, что не толпятся, не толкаются, а словно заботливые родители обступили малыша со всех сторон. Даже вершины-головы слегка опустили вниз. Тауматурга не напугала абсолютная безжизненность склонов. Наверное, потому что почти все живые существа, с которыми «посчастливилось» встретиться, желали попробовать его на зуб.

Внезапный грохот заставил вздрогнуть. Часть склона ближайшей горы, убыстряясь, поползла к подножию. Огромные валуны, кувыркаясь и подскакивая, врезались в стоящих на пути собратьев, темнота озарилась каскадом огненных искр, проживающих яркую жизнь в коротком полёте. Некоторые валуны, как стойкие воины, держались до последнего, пока лавина неукротимым потоком не обрушилась на посмевших противиться её всесокрушающей силе. Будучи вырванными с насиженных мест они присоединились к собратьям и уже не гордые воины, а угодливые слуги, выполняющие волю хозяйки, неслись вперед, сокрушая таких же непокорных, которыми они были мгновение назад. Утомившееся эхо ещё металось между склонами гор, а каменная лавина давно доползла до долины. Силы покинули и она, превратившись в неопрятную кучу серых камней, задремала у подножия горы.

Склон, с которого сошла лавина, заблистал, как рыцарский шлем, очищенный от ржавчины. Виною тому огромная золотая жила, широкой полосой протянувшаяся от вершины почти к самому подножию. Крипт остановился, лицо обратилось к обвалу.

– Глядите! – закричал он, пухлый палец ткнулся в сторону горы.

Фроузен присмотрелся. По помолодевшему склону поползли крохотные фигурки со странными орудиями в руках. Существа замолотили ими жилу. Звука не слышно, слишком далеко. Отбитые самородки забрасывали за спины в корзины. Нагруженные так, что руками едва не касаются земли, существа сходили вниз по склону. Внезапно в груди похолодело, он присмотрелся. Одно из существ бросило работу, голова повернулась в их сторону. Вне всяких сомнений оно заметило неосов, руки задёргались, будто комаров отгоняет. Другие тоже бросили работу, множество лиц обратилось в их сторону. Фроузен и глазом не успел моргнуть, как странных существ словно ветром сдуло. Крипт всплеснул руками.