Текст книги "Корректор"

На лбу правителя появились морщины, глаза сузились, придавая лицу угрожающее выражение. Фроузен почувствовал холодок в груди.

– Великий Ваалар Гаал! – воскликнул Майдар. – Я бы всё отдал, чтобы быть среди них. Но кто-то должен был возглавить беженцев, защищать в пути, ведь неизвестно с кем и чем предстояло столкнуться. Я и мой брат Миснагет с двумя локами (отряд воинов, численностью около полутора сотен бойцов) фратриев (название элитных всадников) и пятью локами навьев (название пехотинца, умеющего обращаться с мечом, копьём, алебардой) повели выживших горожан на север в Яхатмору, в место, окружённое неприступными горами. Но уловку сразу раскрыли. После уничтожения нашего войска в погоню за нами отправили едва ли не половину армии людей, будто им предстояло столкнуться с очень умелым и вооруженным до зубов противником. Нам удалось преодолеть реку и взойти на перевал – единственный путь, по которому можно попасть в Яхатмору. Здесь нас настигли клорсы – четырёхкрылые твари в три раза больше неоса каждая. Боги не дали им ни всесокрушающей силы, ни мощных зубов, ни крепких когтей. Лишь тонкие лапы, хрупкое тело, покрытое небесного цвета шерстью. Однако они наградили их кое-чем пострашнее. Клорсы, видишь ты, не любят сырого мяса. Оно должно быть очень хорошо прожарено и не подгорелым. Их слюна обладает удивительными свойствами: даже капля при попадании на кожу, вызывает сильнейшую, мучительную боль. Это необходимо, чтобы жертва не смогла сбежать, например, в лес или спрятаться в пещере, откуда её будет сложно достать. Но боль – только начало, слюна легко проникает под кожу, попадает в кровеносные сосуды и даже её капли достаточно, чтобы растечься по всему телу, отчего боль усиливается в неизмеримое количество раз, а затем она вспыхивает. – Лицо Майдара передёрнула судорога ярости и боли. – Жертва превосходно прожаривается, корчась в предсмертных судорогах. Именно такое мясо и любят клорсы.

Пальцы Миснагета с хрустом сжались, глаза полыхнули зелёным пламенем.

– Слюна клорсов с лёгкостью проникает в щели доспехов, не говоря уже о простой одежде. Дети, женщины, старики сгорали заживо. Прошло сто пятьдесят лет, а я до сих пор слышу их крики. Когда клорсы улетели, один лок навьев остался в узком ущелье, чтобы прикрыть наше бегство. Они полегли все до единого. Их подвиг позволил нам далеко вторгнуться в эти земли – земли вечной ночи. Но Официй, появившийся словно ниоткуда, с прискорбием сообщил, что по нашему следу уже идут. Небольшой отряд фратриев с тауматургом Гальрамом отослали навстречу с войском Конгрегатов. Они отвлекли внимание на себя. Больше мы их не видели. Лишь позже узнали, что они через сквозной тоннель забрались на неприступную гору. Гальрам перед единственной пещерой, через которую ведёт тропа к вершине, установил ловушку, миновать которую никто кроме неосов не может. Люди, чтобы не дать сбежать фратриям, создали омерзительных тварей, широким кольцом охвативших гору. Но вскоре по какой-то причине эти создания вышли из повиновения, и войско людей перестало существовать. Уцелел лишь обезумевший от ужаса чаровник, пойманный впоследствии. Он то и поведал о судьбе фратриев.

– Вы не пытались прорваться к ним? – спросил Фроузен.

Майдар посмотрел на него так, будто Фроузен обвинил его в предательстве. Кулак грохнул по столу. Ножки жалобно затрещали.

– Мы не могли рисковать, – сорвался на крик Майдар. – Твари расплодились до неимоверного количества и всех наших сил, вошедших в эти земли, не хватило бы для уничтожения даже десятой части их полчища. Только сейчас это стало возможным. Но, к сожалению, мы не можем рисковать и жертвовать даже малой долей войска, чтобы выручить товарищей, поскольку не знаем, живы они и с чем придётся столкнуться в будущем.

– Но может твари уже передохли, – предположил Фроузен.

– Мы посылали небольшой отряд всадников на разведку. Вернулось двое. Они сообщили, что огромное кладбище, охватывающее гору кольцом, кишит порождениями людей. Следов фратриев обнаружить не удалось, однако оба вернувшихся видели фигуру огромного воина в облаках над горой. Больше попыток пробраться к горе не было.

Он помолчал.

– Да и не до фратриев было, – сквозь зубы сказал тауматург. – У нас появились проблемы посерьезней. Как оказалось Яхатмору не зря пользовалось дурной славой. С первыми порождениями этого мира мы столкнулись, как только пересекли перевал. Поначалу думали, что это птицы. Они несколько лун кружили над нами, словно пытаясь понять, кто перед ними. При первом же нападении мы лишились четырёх женщин и двух фратриев. Цевии оказались почти неуязвимыми для оружия. Лишь чары на них неплохо действовали. Потом повстречали кропусов, трусливых отродий, когда дело касается нападения на крупный отряд. Затем одна крылатая тварь, позже названная некродосом, напала на старуху. Нам удалось отбить женщину, но то, что случилось потом, повергло в ужас. На теле женщины остались два небольших пореза – один на шее, другой на груди. Даже смертельные для обычного человека раны на нас заживают за несколько дней… И тут начались конвульсии. Женщина упала. Мы с ужасов смотрели, как вздувается кожа, будто под ней что-то ползает. Старуха усохла на глазах, кожа прорвалась, из нарывов полезло нечто омерзительное и, настолько быстро зарылось в землю, что мы ничего не успели сделать. Потом были и другие создания. Но больше всего неосов пострадало здесь, у Браласа и сгинуло в гиблых местах, одни из которых всегда находятся в одном и том же месте, а другие словно кочуют по поверхности земли. Ещё вчера ты мог спокойно пройтись недалеко от крепостной стены, а сегодня всего лишь ступил за ворота, и тебя настигла неведомая смерть. И обнаружить такие места бывает очень сложно. Но самым страшным для нас явилась болезнь, от которой каждый день кто-то умирал. Мы устойчивы к любому заболеванию, поэтому совершенно были не готовы к борьбе с недугом. Благо хоть она не имела широкого распространения – проявилась только здесь и вскоре по непонятным причинам сошла на нет. В общем Яхатмору оказалась для нас настоящей западнёй.

– И вы не пытались отсюда выбраться? – спросил Фроузен.

– Пытались, – зло бросил Майдар. – У перевала мы наткнулись на сторожа, оставленного людьми. Тварь, названная Официем Дистагером (крушителем), оказалась непреодолимым препятствием для нас. Мало того, что её даже ранить невозможно обычным оружием, так и чары на него не подействовали. Пять чаровников сотворили такое заклинание, которое отражало любое магическое воздействие на Дистагера. Причем снять эти чары могли только они, поскольку каждый вложил в гиганта частицу себя, как замок, ключом к которому являлся каждый из них. Мы поняли, что обречены остаться здесь. В тяжелейших условиях, в постоянной борьбе за жизнь построили первый город – Армиграал. После появился Тровград, затем Шамаранг и другие города. Однако двадцать лет назад появились новые твари. Они нападают на города, и отбиться с каждым разом всё сложнее. Пока спасает магия. Но беда не приходит одна. В Браласе по неизвестной причине перестали рождаться дети. За последний год не родилось ни одного. Более того неделю назад умер юноша, чего не могло случиться в принципе. И причина его смерти неизвестна. Возможно это последствия той страшной болезни, которая поразила нас в прошлом. Боюсь, что дальше будет только хуже. Благо теперь у нас достаточно сил, чтобы покинуть Яхатмору, и, возможно, посчитаться с людьми, загнавшими в эту ловушку. Армия уже собирается, однако необходимо провести её без потерь хотя бы через перевал к реке. А это невозможно, потому что подход к нему, как я сказал, охраняет Дистагер, поэтому прежде всего нужно найти способ его устранения.

Он сделал небольшую паузу.

– Тауматург Хубилган – мой старый друг – занимался исследованиями Яхатмору. От него я узнал, что в этом гиблом месте когда-то были города, от которых остались лишь руины. Кому они принадлежали – неизвестно. Хубилган решил это выяснить, а заодно и найти старые библиотеки, в которых может храниться информация о чарах, которыми можно будет справиться с Дистагером. Сегодня он должен вернуться в город, и тебе нужно его встретить и сопроводить ко мне. Я даю тебе небольшой отряд навьев. Воины, правда, не очень опытные, набраны из простых неосов, что привыкли больше за бороной ходить или молотом махать, но и тебе с ними не в бой идти, а всего лишь добраться до портала и вернуться назад. К тому же они одни из немногих, кто выжил после войны. Им даже удалось бежать из плена людей. Навьи молчаливы, потому что губы сшиты нитями. Но нити необычные. Чаровники повеселились на славу, и теперь ничто не сможет их разорвать. Так что собеседники из них никудышные. Отвечаешь за них головой. Всё, иди, Альмарик покажет дорогу.

Фроузен поклонился. Пока шёл до двери, спиной ощущал взгляд Майдара. У лестницы встретил Альмарика и небольшую группу воинов. Доспехи явно старые, с небольшими пятнами ржавчины. Наверняка и мечи такие же. Губы бойцов сплетены нитками, не разжать. В глазах спокойствие и уверенность.

– Как прошла встреча? – жизнерадостно спросил Альмарик.

Ответить Фроузен не успел. Грохнуло. В спину ударило столь мощно, что молодой тауматург сшиб пажа, оба рухнули на землю. Навьев раскидало, будто в отряд врезался огромный невидимый камень. Земля под ногами загудела и несколько раз, будто от ужаса, вздрогнула. Яркая вспышка ослепила. Не спасли даже веки.

Зрение вернулось скачком. Фроузен обернулся. Возглас удивления сдержать не удалось. Стены дворца избороздили многочисленные глубокие трещины, часть крыши лежит на земле, множество камней вывалилось из стены. В окнах ни одного целого стекла. Фроузен вскочил. Поднявшиеся с земли охранники пришли в себя, ринулись внутрь. Молодой тауматург последовал за ними.

Майдар скрючился посреди зала. Обнаженное – кожа да кости – тело обуглилось. Голова вывернута, губы раздвинуты в безобразном оскале, будто в предсмертном крике отчаяния. Вместо глаз зияют чёрные провалы. На спине длинная чёрно-бурая борозда, на дне которой видны ребра. Зал покрыт толстым слоем пепла, оставшегося от мебели. В полу множество рытвин, а стены зияют провалами новых безобразных окон. Фроузен в углах зала успел заметить быстро таящие сгустки мрака.

– Великий Ваалар Гаал! – раздался из-за спины голос Альмарика. – Как же это?

– Веди к Хубилгану, – бросил вместо ответа Фроузен, но паж оказался настолько потрясён увиденным, что пришлось тащить за руку.

Навьи встретили его вопросительными взглядами. Фроузен даже не знал, что сказать, промычал что-то нечленораздельное. Воины устремились за ним по улице.

– Я не понимаю, как такое могло произойти, – растеряно сказал Альмарик, лицо плаксиво сморщилось, глаза наполнились влагой. – Майдар был одним из сильнейших тауматургов, никто так просто и настолько быстро не смог бы с ним справиться.

– Как видишь смог, – проворчал Фроузен.

Показалось, что кто-то смотрит в спину. Кто-то непредсказуемо опасный. Он поёжился, осмотрелся, каждый дом отбрасывает густую, зловещую тень, из которой может выскочить всё что угодно. И хотя он никого не заметил, чувство жертвы усилилось.

По земле промелькнуло несколько крупных крылатых теней.

– Под крыши. В ниши. Живо! – крикнул побледневший Альмарик. – Вверх не смотреть.

Фроузен отреагировал мгновенно. Три воина рефлекторно повернули лица к небу и замерли как вкопанные. Крылатые тени увеличились в размерах. Рядом с застывшими навьями опустились омерзительные твари, мощные, с отвратительными лицами старух и женскими телами, покрытыми чёрной с фиолетовым отливом чешуей. Вместо носа и челюстей – мощный клюв. Вокруг глаз, словно горящих от неутолимой ярости и жажды крови, кругом собранные крошечные перья. Стопы больше походят на птичьи лапы с мощными пальцами и крючковатыми когтями. Когда золотистые крылья сложились, перья издали звук металлических пластин. Длинные саблевидные когти пальцев рук, словно их красноватого металла, с легкостью пробили нагрудники. Кисти по запястья погрузились в тела беспомощных жертв. Чёрная кровь ручейками потекла по поверхности нагрудников. У ног образовалось несколько лужиц, расширяющихся на глазах. Твари выхватили внутренности, раздалось чавканье. Одна вскрыла замершему воину когтями череп, даже шлем не помешал. Морда наполовину погрузилась в мозги. В отражении окна Фроузен видел, как у твари зашевелись волосы на голове, больше похожие на спутавшиеся тугие космы или отвратительных червей. Она с наслаждением хлюпала как свинья в корыте, голова откинулась, тишину разорвал безумный хохот. Длинные крылья от наслаждения несколько раз дёрнулись, в воздух взметнулась пыль. Тварь засунула в череп длинные пальцы, поковыряла, что-то выискивая, затем резко оттолкнула от себя воина. Тот рухнул на землю как доска. Ни крика, ни вздоха. Фроузен хотел вмешаться, но один из навьев опередил его. Взвыв, он ринулся на летунью с мечом наперевес. Тварь вяло махнула когтистой пятернёй, и в руке воина осталась лишь рукоять меча. Он оторопело уставился на обломок. Тварь облизнулась, кинулась к навью, крылья мощно замолотили воздух. Воин даже вскрикнуть не успел, как оказался над крышами домов. Две оставшиеся уродины бросили безжизненные тела, устремились за взлетевшей. Сверху донеслось мычание, но вопль на высокой ноте оборвался. Фроузен услышал звук разрываемой ткани. От омерзительного смеха всё сжалось внутри.

Первой на землю упала оторванная, изуродованная голова. В черепе – дыра, внутри пустота, глаза высосаны, вместо губ рваная рана. Передние зубы вырваны вместе с частью челюстей. Фроузен выскочил из-под защиты крыши. Что-то закапало на лицо. Пальцы смахнули капли. Он осмотрел ладонь, по коже расползлось чёрное. На землю вслед за головой упала рука без пальцев, затем нога. Туловище, изуродованное зубами и когтями настолько, что непонятно кому принадлежит, упало последним. В свете луны из кровавого месива как зубы высунулись острые ребра. Внутренности, естественно, отсутствуют. И доспехи не помогли.

– Так всегда, – прошептал Альмарик, – налетают, хватают несколько жителей и, насытившись, исчезают. До следующего раза.

Фроузен едва не задохнулся от ярости.

– Что это за твари? – прорычал он.

Паж пытался ответить, но дрожащие губы не позволили четко произнести слово.

– Цевии, – наконец вымолвил он. – Поговаривают, что их создали люди.

– И сколько их обычно прилетает?

– Три-четыре. Но бывали случаи, когда налетала стая. Тогда цевии убивали больше, чем… чем им надо. Они очень любят поиграть. Остатки тел потом пришлось снимать чуть ли не с каждой крыши.

– Живее к тауматургу, – бросил Фроузен.

– А что он может? – обречено сказал Альмарик. Ноги подкосились, он сел, спина коснулась стены дома, ладони обхватили голову. – Если бы он был в состоянии, думаешь не придумал бы хоть какую-то защиту от этих тварей, не говоря уже об их истреблении?

– Ты предлагаешь сидеть и ждать, пока они заберут и нас?

Альмарик в ответ безразлично пожал плечами.

– За мной! – рявкнул Фроузен.

Воины, опасливо таращась вверх, покинули ниши.

Альмарик повёл их по узким улочкам, лицо часто обращалось к небу, едва видимому в небольшой просвет между крышами. Только теперь Фроузен понял, для чего на черепице шипы и почему улицы такие узкие: цевиям сложнее протиснуться между нависающими крышами. Но это их не останавливает. Пару раз из дверей и окон высовывались любопытные, но горожане словно пугались отряда. Лёгкий шорох – и никого. Мир снова погрузился в гнетущую тишину, нарушаемую лишь топотом воинов.

Городская стена вынырнула неожиданно: высокая, с многочисленными узкими лестницами. Верхняя площадка с зубчатым краем прикрыта широкой шипастой двускатной крышей. Между ней и краем стены узкий просвет, видны только ноги охранников. Крыша из листов железа, очевидно, тоже делалась с расчётом на цевий, а может быть на кого-то ещё. Вооруженные до зубов мрачные воины встретили их у широких, обитых железными листами, городских ворот. Быстрый осмотр отряда. В глазах каждого отразилась сочувствие. Так смотрят на тех, кто не вернётся. Мощный засов поднялся, шестеро едва смогли раздвинут створки. Фроузен застыл в удивлении. От городских стен начинается каменный лес: из коричневой земли, едва скрываемой чахлой бурой травой, словно зубы торчат тёмно-серые камни. Каждый высотой в несколько человеческих ростов. Одни расщеплены почти до основания, и непонятно какая сила удерживает от падения, другие раскорячены, на третьих как гигантские шапки нахлобучены плоские булыжники. Ближайшие к стене камни вывернуты из земли. Могучая рука или что-то ещё метнула их с такой силой, что опрокинулись не только соседние, но даже оставили после полета целую дорогу из поваленных собратьев.

– Ты лучше посмотри на стену, – посоветовал Альмарик.

Фроузен повернул голову, присвистнул. Помимо широких выбоин на огромных каменных блоках белеют глубокие царапины. Внизу их гораздо больше, чем вверху.

– Это барцелисы, – пояснил паж. – Если бы Майдар не сотворил этот заслон из камней и не обладал Силой, от города давно бы камня на камне не осталось. Но теперь городу не выстоять. Удержать натиск тварей без чар невозможно, а камни – всего лишь камни.

Грудь приподнялась, раздался тяжкий вздох, паж робко ступил за городскую черту. Ворота с протяжным скрипом, похожим на стон, захлопнулись за спиной. Альмарик вздрогнул.

Стоило недалеко отойти от города, как Фроузен ощутил дрожь земли.

– Кажется, накаркал, – в ужасе прошептал Альмарик. – Скорее!

По едва заметной тропке, теряющейся между камнями, они успели подняться на небольшой холм. С вершины открылся прекрасный вид на кажущуюся неприступной крепость. Что город доживает последние минуты, не верилось. С юга к воротам подошли огромные грязно-жёлтые ящеры. Тело покрыто толстыми костными пластинами, на головах словно рыцарские шлемы, есть лишь прорези для глаз. Из каждой пластины торчит по длинному шипу, особенно длинному на голове и хребте. Короткие толстые лапы вооружены мощными когтями. На конце хвоста костяная булава.

– Сто сорок пять, – насчитал Альмарик. – Всё, погиб город.

Твари остановились под стенами. Головы завертелись, будто в поисках уязвимого места. Воины перестали метаться между зубцами, каждый занял свое место. Установилась звенящая тишина. Самый крупный ящер издал горловой рык и барцелисы кинулись на, казалось, неприступную крепость. Трое атаковали хвостами ворота, остальные с лёгкостью поползли по стенам. До слуха Фроузена донесся резкий скрип, он с содроганием понял, что это когти входят в твёрдый камень. На тварей обрушился водопад камней, копий и горящей смолы. Один из ящеров взревел – кто-то удачно попал копьем в глаз. Добравшийся до зубцов, чтобы достать защитника, оторвал две передние лапы от стены и с грохотом рухнул на землю. Шипы спины вонзились в землю, барцелис замолотил ногами воздух, могучий хвост поднял тучу пыли. В почве образовались глубокие ямки. В незащищенное брюхо вонзилось множество стрел и копий. От крика боли Фроузен едва не оглох. Ящер немного подёргался, но вскоре лапы обвисли, и он затих. Вслед за первым, объятый пламенем, со стены свалился второй. Горящая смесь охватила голову, огненный плащ расползся по спине. Ослеплённый и разъяренный ящер заметался около стен. Рогатая голова со скрежетом и грохотом вонзилась в стоящий камень. Оглушительно треснуло. Камень опрокинулся, роняя и кроша соседние. Но и броня ящера оказалась не абсолютной защитой. Ослеплённый ткнулся в очередной камень. Средний рог, что над носом, с хрустом обломился. Раздался негодующий рёв. Ящер с разбега шарахнул по обидчику. Оставшиеся два рога провалились в череп, тварь завалился на бок. Из ран, щедро орошая землю, хлынули ручейки алой крови. Несколько глыб, словно из мести, рухнули на труп.

Ещё одному ящеру удалось добраться до зубцов, но протиснуться между ними не получилось. Ящер полез на крышу. Несколько копий одновременно ударили в незащищённое горло. Могучая голова дёрнулась. Ящер взревел, но крик быстро перешёл в бульканье. Воины напирали на копья изо всех сил. Голова медленно отклонилась от стены. Даже с такого расстояния Фроузен разглядел красную струйку, стекающую с хвоста. Тварь сопротивлялась до последнего, но силы оказались неравными. Лапы разжались. Ящер в воздухе перевернулся. Мощное тело рухнуло на голову. Глухо хрустнуло, будто в воде раскололи большой камень. Воины радостно закричали.

Но и защитники города начали нести потери. Несколько ящеров не стали дожидаться, пока обольют огненной смесью, из ртов брызнули зеленоватые струи. Одежда и кожа тех, на кого попала хоть капля слизи, почернела как головешка. К реву умирающих и атакующих ящеров добавились крики боли осажденных. Они заметались по крепостной стене. Несколько выпало между зубцами. Ближайшие к ним ящеры накинулись на ещё живых, дёргающихся от невыносимой боли неосов. Фроузен содрогнулся от звука раздираемых тел. Запах крови привёл тварей в неистовство. Двум ящерам удалось взобраться на стену. Под их натиском крыши порвались как бумажные. Одновременно с ними в город ворвались те, кто атаковали ворота, хвосты проделали в створках широкую брешь. Пять барцелисов, толкаясь, попытались протиснуться в щель. Ворота рухнули. Дорогу преградили копейщики. Но удача отвернулась от горожан. Копья лишь бесполезно скользнули по мордам. Длинные языки тварей арканами подхватили ближайших защитников города. Чтобы проще было расправляться с жертвами, ящеры наступали на них передними ногами и рвали тела зубами, не обращая внимания на доспехи. Воины, даже будучи разорванными пополам, сражались до последнего. Многие твари лишились глаз и языков, но это не остановило остальных. Воздух наполнился воплями ужаса и запахом смерти. Остальные ящеры заметили, наконец, что ворот больше нет. Земля вздрогнула под ударом соскочивших со стен могучих тел. Даже каменный лес зашатался. Барцелисы ринулись в город. Грохот усилился, но даже он не смог перекрыть крики боли и ужаса. Вскоре на стенах не осталось никого.

Фроузен почувствовал, как в груди разгорается пожар. Захотелось вернуться и убивать, убивать, убивать. Но пришла отрезвляющая мысль, что ничем помочь не сможет, даже если погибнет. А в том, что погибнет, причем глупо, нет никаких сомнений. Ладонь утёрла ставшее мокрым лицо.

«Я отомщу за смерть каждого в этом городе, – пообещал он себе. – Но это потом, сначала – Хубилган».

Он резко развернулся. Альмарик, потрясённый увиденным, шарахнулся в сторону.

– Веди к Хубилгану! – рявкнул молодой тауматург.

Паж засеменил впереди. Воины, выстроившись в две шеренги, последовали за ними.

Каменный лес уступил место огромному кладбищу: древние могилы поросли грязно-бурой травой, некоторые провалились; склепы, одни небольшие полуразвалившиеся, другие построенные недавно из внушительных каменных блоков с высокими колоннами больше напоминают дворцы; простые и украшенные витиеватыми узорами и цветами ограды; памятники, разнообразных размеров, расцветок и форм, с вырезанными на них лицами. Фроузен сразу ощутил внимание к их группе. Показалось, что глаза ближайшего памятника заинтересовано повернулись в их сторону. Фроузен присмотрелся, каменные глаза переместились в сторону, а лицо приняло задумчивое выражение. Краем глаза ухватил движение. Показалось, что лицо восседающего перед входом в ближайший склеп изваяния, обратилось в их сторону. Молодой тауматург присмотрелся, но голова уже отвернулась от гостей. Альмарик поёжился.

– Такое впечатление, что за тобой кто-то наблюдает. Верно?

– И не один, – ответил Фроузен.

Воины за их спинами сгрудились, пальцы до белизны стиснули рукояти мечей. Миновали ещё с десяток полуразрушенных склепов, и паж, идущий первым внезапно остановился. Взгляд впился во что-то на дороге. Фроузен подошёл, присмотрелся. В центре выжженного круга кто-то словно выложил силуэт неоса из пепла. В свете луны блеснуло. Паж наклонился, пальцы подхватили цепочку, на которой повис медальон. Умелый мастер соткал из золотых нитей причудливый рисунок в виде кисти, на ладони которой виден папиллярный узор. В центре медальона бледным огнём горит синий камень.

– Этого не может быть! – потрясенно воскликнул паж.

Он перевёл взгляд на молодого тауматурга. В глазах Альмарика застыли страх и быстро разгорающаяся паника.

– Мы погибли, – растеряно пробормотал он. Губы затряслись, глаза наполнились влагой. – Этот медальон принадлежал Хубилгану.

– И? – тупо спросил Фроузен.

– Это Хубилган! – Ткнул пальцем в сторону контура неоса на дороге паж. – Я узнал медальон. Кто-то или что-то его сожгло, и теперь даже если дойдем до портала и воспользуемся им, а я не знаю как это сделать, очень мала вероятность, что доберёмся до какого-нибудь города. Хотя…

Он опустился на колени, пальцы зашарили по пеплу. В воздух взметнулись серые облачка. После короткого осмотра паж простонал. Фроузен посмотрел через его плечо и увидел в руках небольшие осколки янтарного цвета.

– Это всё, что осталось от посоха, – плаксиво пробормотал паж. – Теперь нам точно конец.

– Нужно вернуться в город, – сказал Фроузен.

Глаза Альмарика от удивления едва не вывалились.

– В Бралас? Ты в своем уме?

Фроузен зашагал к городу.

– Заберём посох Майдара.

Альмарик и навьи кинулись следом.

– Если там остались барцелисы, это же верная смерть, – запричитал паж. – А ещё есть цевии, не все сегодня пообедали. Мы погибнем.

– Без посоха нам всё равно не выжить, – бросил через плечо Фроузен. – А с ним появится шанс добраться до ближайшего города.

Паж не нашёл, что возразить.

До города добирались бегом. Бралас встретил могильной тишиной. Городские стены почти не пострадали. Лишь в нескольких местах появились новые глубокие царапины, да от пары зубцов остались уродливые огрызки. Худшей участи подверглись дома. Очевидно, жители пытались скрыться от чудовищ, запирали двери, окна, полагая, что это их спасет. Но барцелисы врывались в дома через стены. Мебель превратилась в щепу, посуда – в черепки, здания – в руины. Как Фроузен не вглядывался, не смог обнаружить останков тел. Барцелисы сожрали даже мёртвых сородичей, убитых у крепостной стены.

Альмарик зябко закутался в одежду.

– Великий Ваалар Гаал! – пробормотал он. – Даже спрятаться негде. Если появятся цевии, нам конец.

Его словно услышали: лунный свет выхватил на горизонте множество золотистых точек.

– Да что за день сегодня? – плаксиво простонал Альмарик.

Фроузен быстро осмотрелся. До уцелевшего дворца слишком далеко. Не успеть. Но попытаться стоит.

– За мной, живо!

Растерявшегося Альмарика пришлось тащить силой. Паж не упирался, но и не бежал в полную силу, смирившись с неизбежной гибелью. Раздался хриплый радостный крик – беглецов заметили. Под ногами метнулись чёрные как смоль крылатые тени. Фроузен оглянулся. Цевии за их спинами развернулись. Несколько солдат застыли с поднятыми головами. Фроузен зашипел от захлестнувшей ярости, ведь говорили же не смотреть вверх.

Прямо над головой захлопали крылья, и Фроузен рефлекторно обратился лицом к небу. Взгляд уткнулся в бездонно-чёрные глаза твари. Мышцы парализовало. Молодой тауматург беспомощно смотрел, как опускается жутковатое крылатое существо. В глазах неописуемая радость от предвкушения лакомства, волосы образовали длинные мерзкие колтуны, похожие на червей. Пальцы двигаются так, будто тварь уже копается в его внутренностях. Цевия величаво опустилась рядом, могучие крылья с металлическим звуком сложились за спиной. Бордовый язык коснулся надклювья – она облизнулась. Жертва подверглась внимательному осмотру. Рука неуловимо быстро метнулась к шее молодого тауматурга. От чудовищной боли Фроузен закричал бы, если бы не паралич. Тело утратило чувствительность, будто его не стало. Земля и небо несколько раз поменялись местами. Брусчатка сильно ударила по затылку. Фроузен покатился по ней. Но прежде, чем глаза забились пылью, успел заметить своё стоящее обезглавленное тело. Вспыхнувший животный страх поглотила навалившаяся темнота.

ГЛАВА 3

Из оцепенения вывели грохочущие шаги. В комнату ворвался воин, который вел Орина к дому чаровника. Доспехи на нем оказались помяты, перепачканы кровью, рожа перекошена, глаза как у безумной лошади лезут из орбит.

– Умри! – прорычал он и кинулся на делиаранца.

Орин едва успел отскочить в сторону. Клинок с грохотом перерубил стол. Несколько щепок задели лицо воина. Из его глотки вырвался звериный рык, глаза налились кровью, с губ закапала тягучая слюна. Он перешагнул через труп чаровника, нога отшвырнула обломки стола к стене.

– Умри! – снова заорал воин. Меч сделал в воздухе замысловатую кривую. Если бы Орин вовремя не подставил свой, руки бы точно лишился. Полоски стали сшиблись с резанувшим слух скрежетом. Яркая вспышка озарила комнату. На мече делиаранца появилась глубокая зарубка. Взбешенный воин неприятно улыбнулся.

– Скоро ты присоединишься к мерзкому чаровнику, – сказал он.

Клинок едва не воткнулся в лицо делиаранца, благо вовремя отшатнулся. Некстати подвернулась книга, едва не упал. Шаг назад. Парирование. Ещё шаг назад. Спина уперлась в преграду. Его умело загнали в угол. Орин, отбивая слишком быстрые удары, лихорадочно пытался найти выход. В памяти всплыло непонятное Слово. Взбешенный воин сделал ложный выпад, и Орин слишком поздно это понял. За секунду до удара выкрикнул Слово. По голове будто кувалдой огрели. Наступила темнота.

Сознание вернулось с резкой болью и грохотом в голове. Он сидит на полу, спиной к стеллажу, рядом стоит воин. На роже – растерянность, в глазах – непонимание. Стражник посмотрел на мёртвого чаровника, взгляд переместился на окровавленный меч в руках.

– Неужели это я его? – ошарашено спросил он

– Нет, – вяло ответил Орин.

Дар перевел взгляд на Орина.

– А тебя кто так приголубил? И вообще как я здесь оказался?

Орин провел ладонью по шлему, пальцы провалились в глубокую выемку. Удар воина был сильным, и только благодаря металлу не появилось две головы поменьше.

– Ввалился в дверь, заорал, набросился, шарахнул по башке, – лаконично ответил Орин.

От движения челюстей в голове забухало сильнее, а когда поднялся, комната угрожающе накренилась, пол шарахнул по лицу и делиаранец опять провалился в темноту.

Что-то ударило по голове. Орин очнулся. Оказывается он в лесу. Старые могучие деревья сомкнули кроны так, что вокруг сумрачно, словно сейчас рассвет. Спина упирается о ствол высокого дерева. Кора старая, в глубоких трещинах. Ветви раскинуты широко, будто для того, чтобы защитить сидящего под ним человека от палящего солнечного света. Воздух насыщен запахом хвои, прели и тонким едва заметным ароматом крохотных цветков, кое-где пробивающихся через густой иголочный опад. Птицы молчат, зверье словно попряталось. Даже лёгкий ветерок не касается ветвей, и лес погружен в расслабляющую тишину, нарушаемую лишь стонами, да недовольным бормотанием. Орин поднял с земли странную деревяшку, длинную, состоящую из чешуек. Такие же заметил на ветках деревьев.