Текст книги "Корректор"

Луна приблизилась к горизонту, серебристый свет слегка слепил. Неожиданно на отряд набросилась тройка крупных животных. Откуда возникли, как могли остаться незаметными на голой равнине, никто не понял, да и стало не до этого. Они появились прямо перед отрядом. Крупнее коня, тело массивное, покрыто шерстью, напоминающей траву. Под ней перекатываются могучие валики мышц. Но больше всего насторожила голова, в многочисленных наростах, похожих на рога. Между ними в узких щелях спряталась пара белёсых глаз, плотоядно уставившихся на отряд. Из-под верхней губы торчит пара длинных с извилистой режущей кромкой клыков. Кажется голова такого же существа была приторочена к седлу рыцаря, встретившегося у ворот Армиграала. Вспомнилось название – камуфл.

Твари поднялись на дыбы, словно специально подставляя под удар могучую грудь. Ближайшая к Фроузену плотоядно протянула лапы. Уклониться удалось чудом. Когти царапнули воздух. Первым оправился от неожиданности Трогос. Его копьё безвредно чиркнуло по груди набросившегося на тауматурга чудовища. Конь шарахнулся в сторону от метнувшейся туши. Это спасло Трогосу жизнь. Вторым очухался Альмарик. Его спина быстро затерялась между ног коней. Фроузен отошёл от замешательства. Не утихшая ярость быстро нашла выход. Он выставил посох и закричал. Долю секунды ничего не происходило, и Фроузен подумал, что лавочник подсунул дрянной камень, но зверь вдруг взревел. Рёв перешёл в испуганный визг. Невидимая могучая сила рванула конечности камуфла, колени и локти захрустели, неестественно вывернулись, мышцы порвались с хлюпающим звуком, но зверь все-таки попытался цапнуть желанную жертву. Тауматург снова воспользовался посохом, краем глаза наблюдая за двумя другими кинувшихся на подскочивших к нему с боков всадников. Копья оказались бесполезными. Рыцари и навьи попробовали орудовать мечами, но клинки отскочили от кожи и острых выростов на голове. Воинам только и осталось, что умело уклоняясь от нападок тварей, отвлекать их внимание на себя. Фроузен ещё раз атаковал тварь. Камуфл завалился на спину, вывернутые лапы задёргались, скрутились жгутами. Прочнейшая кожа не выдержала, треснула. Волокна мышц красными червями полезли наружу, кровь потекла щедро, как из многочисленных источников. Поломанные кости образовали множество новых наростов на изуродованном теле. Но тварь не сдалась, на обрубках поползла к добыче. Ещё целая голова клацнула челюстями. Фроузен отступил, выставив перед собой посох. Невидимая сила охватила голову зверя. Кости затрещали сильнее. Камуфл попытался закричать, но язык, как, впрочем, и весь череп, скрутило, стало раздирать и дробить. Белесые глаза выдавились лезущими наружу мозгами, челюсти разъехались, морда поменялась с затылком местами. И только тогда зверь сдался. Фроузен переключился на других. С ними дело пошло быстрее, но пробрал мороз, когда подумал о том, что бы было, если бы тварей оказалось не три, а десяток. Конечно, кони двигаются гораздо быстрее камуфлов, но он то пеший. Да и рыцари не отделались бы незначительными царапинами, не будь он рядом. К тому же неожиданно появившиеся твари могли напугать коней, и наверняка многие всадники оказались бы на земле. Тогда появления убитых не избежать. Ни мечи, ни копья пробить кожу камуфлов не в состоянии. Даже в глаза попасть непросто, поэтому номер как с моноцерами не прошёл бы. И как с ними справились рыцари встреченного у ворот отряда?

Последний камуфл с рёвом рухнул на землю. Невидимая сила вывернула его наизнанку. Мышцы ещё дёргаются, а последнее дыхание давно покинуло тело. Всадники пересчитали раненых и убитых. Убитых не оказалось, зато в покореженных доспехах при многочисленных царапинах больше половины отряда. Из-за спин коней вынырнул довольный жизнью Альмарик.

– А ты куда подевался? – поинтересовался Трогос.

– Что за вопрос? – негодующе спросил Альмарик, на роже выражение оскорбленного достоинства. – Я прикрывал тыл. Вы же как болваны уставились вперёд, и никто не догадался даже обернуться.

– А там кто-то был? – ядовито спросил тауматург.

– Нет, – заявил паж, – но ведь мог быть.

– Да ты просто герой, – язвительно заявил Трогос.

– А то, – гордо заявил паж, не уловив издевки в голосе воина.

От такой наглости челюсти, по понятным причинам, не отвисли только у навьев. Альмарик подошёл к останкам камуфлов.

– Жаль, что мне с ними разобраться не пришлось, – высокомерно сказал он, – а то бы я им показал.

Открытые рты распахнулись еще шире. Нитки, связывающие рот навьям, угрожающе затрещали.

– Вот твари, – сказал Альмарик и смело пнул месиво.

На сапог брызнуло, несколько капель попало на доспехи. На лице пажа проступило гадливое выражение, нога заелозила по траве. Воины с нескрываемым изумлением наблюдали за действиями тыловика, смело прикрывшего их спины от страшного и могучего, но так и не появившегося врага. Руки оставили копья и потянулись за мечами. Паж закончил процедуру очистки, глаза с неудовольствием уставились на рыцарей.

– Ну, чего смотрим? Может тронемся, а то торчим как три волосины на лысине.

От такой наглости отряд охватили онемение и паралич. Герой тыла решил никого не ждать, и смело зашагал вперёд. Воины медленно вышли из оцепенения, каждый занял место согласно положению и статусу. Способность говорить вернулась не сразу. Альмарик посматривал на товарищей свысока, как будто в одиночку очистил Яхатмору от всех тварей. Отряд продолжил путь.

Луна поднялась из-за спины, Фроузен заметил впереди какое-то движение. Трогос, едущий рядом, тронул его за плечо.

– Кропусы, – сквозь зубы сказал рыцарь.

– Они родимые, – подтвердил тауматург.

Идущий впереди Альмарик остановился, чтобы завязать шнурки. На сапогах. Рыцарям пришлось его объезжать. Кропусы приблизились. Воздух наполнился омерзительной вонью. Даже у коней ноздри брезгливо задёргались.

– Пятьдесят три, – насчитал Трогос.

– Не тронут, – констатировал Фроузен.

– Почему?

– Нас слишком много, – ответил тауматург, но на всякий случай поудобнее перехватил посох.

Он оказался прав. Кропусы подошли достаточно близко, чтобы разглядеть даже крошечные волоски вокруг носа. Здоровенный вожак поднял голову, ноздри с шумом втянули воздух. Глаза недовольно блеснули, в них промелькнул страх. Вожак быстро повел стаю в сторону от опасных существ, но направления движения не изменил.

– Кажется, я знаю, куда они идут, – сказал Трогос.

Фроузен кивнул.

– Почуяли остатки камуфлов.

Из-под брюх коней вынырнул Альмарик.

– Ну что, шнурки завязал? – поинтересовался Трогос.

Альмарик сделал рожу булыжником.

– Ты что, дурак? Откуда на сапогах шнурки?

Рыцарь только покачал головой, в глазах читалось: «Убить такого мало!»

Луна проделала половину пути по небосводу. От её яркого серебристого света показалось даже звёзды немного померкли. Равнину осветило до самого горизонта. Фроузен и так всё прекрасно видел, но теперь мир приобрел невероятную чёткость и ощутимость. Видна даже крохотная травинка на виднокрае. Душу наполнило чувство свободы и очарования. Трогос приподнялся в стременах. Седло скрипнуло. Вокруг коснувшихся земли ног заклубились облачка пыли.

– Спешиться, – скомандовал он.

Рыцари отреагировали мгновенно. Трогос заставил жеребца лечь на землю. Остальные последовали его примеру. Фроузен тоже прилёг.

– В чём дело? – поинтересовался он.

Рыцарь ткнул пальцем вперёд. Фроузен присмотрелся. На горизонте появилось быстро расползающееся пыльное облако.

– Кажется влипли, – спокойно сказал Трогос и пояснил: – Моноцеры.

Альмарик отреагировал молниеносно: кони задёргались от пытавшегося заползти под них пажа. На него зашикали, со всех сторон посыпались пинки и тумаки. Но пажу сложный манёвр удался.

– Ничё, – заорал он из-под коня, – и не таких бивали.

Фроузена удивило его поведение. Раньше паж дрался наравне с ним, а теперь избегает любого столкновения. Тауматург проанализировал ситуацию. Получалось, что Альмарик дрался только в том случае, если конкретно его жизни что-то угрожало, а спрятаться было негде. А сейчас можно и за спинами товарищей отсидеться.

Облако увеличилось, земля заметно задрожала, и Фроузен понял, почему Трогос заставил людей спешиться: даже если учесть всю их боевую мощь справиться с целым стадом моноцеров численностью что-то около тридцати голов вряд ли получится. Попытаться может и стоит, но лишь в том случае, если другого выход нет. Из-под коня показалась рожа Альмарика. Он что-то проскулил. Конь испуганно дёрнулся, переднее копыто приложило пажа в глаз. Рожа исчезла.

Поначалу показалось, что столкновения не избежать. Но отряду повезло, моноцеры пробежали очень близко и если бы не слабое зрение и обоняние, они наверняка разглядели бы лежащих на земле воинов и животных. Всадники, конечно, могли бы избежать столкновения, но нужно знать характер Трогоса: воин вряд ли бросил бы пеших товарищей, и остальные всадники поддержали бы его решение. О результате столкновения можно не гадать.

После того, как облако пыли отдалилось, а земля перестала стонать под ногами гигантов, Трогос поднял скакуна. Рыцари отреагировали как единый организм, все седла скрипнули одновременно. Трогос отряхнул пыль с плаща.

– Надо же как повезло, – сказал он.

– Кому повезло, а кому и нет, – простонал Альмарик, ладонь, прикрывающая глаз, опустилась.

Над равниной раздался безудержный хохот. Воины смеялись от души, снимая накопившееся напряжение от трех неприятных встреч. На Альмарика жалко смотреть – на пол лица отчетливый след копыта, вздувшаяся почерневшая плоть наползла на глазную впадину двумя валиками, и теперь пажу осталось любоваться миром сквозь крохотную щель. Недолго. Наверняка её скоро тоже затянет. Альмарик обидчиво перекривил харю, будто собрался пустить горючую слезу. Это вызвало новый взрыв смеха. Чтобы не позориться пришлось прикрыть глаз ладонью.

Воины долго не могли успокоиться, уже и место, где прикинулись травой, скрылось за горизонтом, а остроты и подколки пажа только усилились. Естественно ржание тоже, будто кони подключились. А Фроузен почувствовал нарастающую тревогу. Насторожило совпадение направления движения кропусов и моноцеров. Хотя может моноцеры тоже почувствовали запах крови.

– О чём задумался? – спросил Трогос, улыбка во всё лицо, глаза сияют ярче луны. Каждый раз, когда кидает взгляд на бредущего рядом с Фроузеном пажа, губы расползаются шире. Наверное, чтобы не разорвало рот, он устремил взор вперёд.

– Да так, – туманно ответил Фроузен.

– А-а-а, – понял по своему Трогос, взгляд как бы невзначай скользнул к Альмарику. Тот как раз убрал ладонь от глаза, на роже – маска великомученика, пальцы осторожно прикоснулись к опухоли, окончательно скрывшей глаз. Трогос прыснул. Несколько воинов заехало немного вперёд, чтобы посмотреть на страдальца. Гогот усилился. Остальные рыцари повторили их маневр. Взгляд из уцелевшего глаза пажа стал испепеляющим.

– Смейтесь, смейтесь, – обидчиво сказал он.

Трогос кивком приказал воинам встать в строй, а сам отвернулся.

Лунный свет выхватил двойную вершину одинокой горы, немного скрытой облаками. Хотя по размеру она больше походит на небольшой хребет с крутыми склонами. Смех как отрезало, напряжение сетью накрыло отряд. Чем ближе подъезжали к горе, тем серьёзней становились лица, головы завертелись, глаза зашарили по траве, старясь заглянуть за каждый стебелёк. В движениях появилась легкая нервозность и резкость. Настороженность передалась коням. Благородные животные запрядали ушами, уздечки заскрипели под напором зубов. Альмарик одиноким, как циклоп, оком уставился на гору. Но даже это зрелище не смогло снять возрастающего напряжения. Да и не смотрел на него никто. Время шуток закончилось.

По мере приближения гора словно росла на глазах. Но прежде, чем увидели кладбище, над равниной показалась верхушка непривычного для такой хмурой местности, белого обелиска. А под ним, когда подошли поближе, разглядели едва заметные с такого расстояния крохотные надгробия, памятники, ограды и статуи.

– Кладбище, – страшно сказал Альмарик.

Неожиданно воздух перед отрядом сгустился, помутнел словно туман, и из него вышел человек. Весь в чёрном, на груди серебряная цепь. Всадники мгновенно окружили незнакомца, стальные наконечники впились в ткань. Так показалось. И тут незнакомец исчез. Фроузен спиной ощутил какое-то движение, отреагировал мгновенно: посох оказался между человеком и им. Камень озарился матовой синевой, угрожающе загудел. Реакция Альмарика тоже оказалась мгновенной: он шарахнулся в сторону, голова звонко стукнулась о колено ближайшего всадника. В стороны брызнул каскад искр. Кажется и второй глаз скоро заплывет.

– Человек, – прошипел сквозь зубы Фроузен.

Он никогда не видел людей, но ошибиться невозможно. Врожденная ненависть подсказала. Брови незнакомца устремились вверх.

– Что? – спросил он приятным голосом, взгляд пробежался по рукам. – Ах да, забыл.

Розовая кожа приобрела желтоватый оттенок, лицо похудело, кожа натянулась на костях. Нос ввалился, зрачок в глазах вытянулся как у кошки, радужка приобрела серо-желтый оттенок. Камзол повис как на вешалке. По толщине пальцев незнакомец проиграл бы даже скелету.

– Ну, – спросил он, – так нормально?

Фроузену с трудом удалось сдержать ярость. Захотелось размазать тварь по равнине тонким слоем, а потом как-нибудь оживить и повторять процесс снова и снова. А когда надоест, вдоволь наплясаться на останках и чтобы каждое животное, каждая тварь созданная этими отродьями погадила на его тело.

– Не нормально, – сказал Фроузен, – человек.

Незнакомец устало вздохнул.

– Я уже не человек. Ни один человек на подобное не способен. – Он посмотрел в глаза взбешенного тауматурга. – Как же мне всё это надоело. Бегаешь, суетишься, доказываешь, помогаешь, а результата ноль. Сдохнуть бы где-нибудь под кустом, и чтобы тебя никто больше не трогал. – Он помолчал. – Кстати, мог бы сюда добраться и через портал, помнишь, такой же тебе показал Смотритель. Хотя с конями…

Фроузен отшатнулся.

– Откуда ты…?

– Не суть.

Он протянул тауматургу небольшой янтарный шарик.

– Не бери, – шепнул на ухо Альмарик.

– Бери, бери, – безразлично сказал незнакомец, усталости в глазах хватило бы на весь мир. – Узнаешь много нового и важного. Без этого тебе кладбище не пройти и Дистагера тоже. Кстати, если думаешь, что это причинит тебе вред, твои ребята всегда могут успеть меня прикончить.

– Что это?

– А тебе не всё ли равно? – грубо спросил незнакомец. – К тому же если скажу, всё равно не поймёшь.

Глаза тауматурга налились неприятной зеленью. Незнакомец пожал плечами.

– Это информарий, скомпактифицированная особым способом и приобретшая материальную оболочку информация. Ну, узнал? Легче стало? А теперь возьми и зажми в кулаке.

Фроузен нехотя повиновался. Шарик в кулаке быстро уменьшился. Фроузен разжал пальцы, удивленно уставился на пустую ладонь.

– Вот и хорошо, – сказал незнакомец с каким-то облегчением. – Опережая твои вопросы, скажу, что меня зовут Безымень. Я посланник Джаганнатха, который направил меня тебе на помощь. Так что встретимся ещё не раз. Это пока всё, что могу и имею право сказать. К тому же остальное всё равно не поймёшь, просто потому что пока не готов понять, а на слово поверишь вряд ли. Возможно, если всё получится, ты сам до всего дойдёшь. И ещё, прими совет, всей группой через кладбище не пройти, не рассчитывайте на это. Обхитрите врага, пусть одни будут отвлекать и отведут его в сторону, а другие попытаются прорваться. Как это сделать – додумаешь сам. Я не прощаюсь.

Он исчез. Даже стебли травы не шелохнулись. Никто не проронил ни слова. Фроузен вдруг понял, что знает расположение всех порталов в Яхатмору и ближайший находится совсем рядом, сразу за горой. Так что, если всё удастся, можно будет воспользоваться им и оказаться недалеко от Армиграала. Там тоже есть такой же. Но сначала необходимо достичь горы, а уже потом прорываться к порталу. Он загорелся этой идеей. Ведь так всё просто и можно обойтись без потерь. Без потерь… Тело словно молния пронзила, даже дыхание прервалось: он отчетливо осознал, что без потерь пробраться к горе не удастся.

– Проклятье, – проворчал Фроузен.

Конечно, можно глупо надеяться на то, что уведя ксергов в сторону, рыцари успеют уйти и уйдут все. Перед глазами возник образ уродливого существа, высокого, могучего, тело покрыто длинной чёрно-бурой шерстью, висящей клочьями. В некоторых местах волосы выпали, обнажились широкие красно-бордовые язвы, сочащиеся зелёным гноем. Лапы-руки достигают земли, на пальцах длинные когти, удобные как для рытья, так и раздирания плоти. Ноги коротковаты, но мощны, мышцы образуют под кожей причудливый рельеф, играют при каждом движении. Голова, с остроконечной макушкой, в треть тела. Глазки крохотные, чёрные, без белков. Из них течёт темно-жёлтая слизь, придающая морде печально-плаксивое выражение. Челюсти и зубы такие, что и хребет коня с легкостью перегрызут. Фроузен моргнул, и видение пропало. Пришло осознание, что рыцари уйти не успеют.

– Ничего, прорвёмся все вместе, – с отчаяньем подумал он.

Пока шли до кладбища сохраняли молчание. Погост оказался не просто большим, а устрашающе огромным, больше похожим на полуразрушенный город. И до горы от его края пугающе далеко. Отсюда она кажется ещё неприступней. Между могилами, словно приглашая прогуляться дорогих гостей, пролегла прямая и широкая дорога. Если бы Фроузен не знал о ксергах, то и помыслить бы не мог, что здесь поджидает смертельная опасность. Отряд остановился на окраине и не только потому, что кони заупрямились. Фроузен прислушался. Тишина. Сейчас она страшнее грохота, создаваемого приближающимся стадом барцелисов или моноцеров. Даже лошади притихли.

– И долго мы так будем стоять? – жизнерадостно спросил Трогос. Показалось, что от неожиданности вздрогнули даже памятники. – Может ксерги давно передохли.

Всадники согласно закивали, но взглядами украдкой в очередной раз обшарили ближайшие могилы.

Альмарик потрогал вздутие вокруг второго глаза.

– А в самом деле, – нагло заявил он, – может и вправду их нет.

Он храбрится, но Фроузен заметил, как дёргается посох в руке. Навьи умно промолчали. И не только потому, что губы ниткой связаны. Они по опыту знают, что в таких местах тишине доверять не стоит. У Трогоса, очевидно, такого опыта нет.

– Ну, чего стоим? – спросил Трогос. – Может тронемся? А то дождёмся пока Миснагет с Дистагером справится, потом догоняй его.

– Пожалуй, – медленно сказал Фроузен и на всякий случай шарахнул по ограде могилы посохом.

Та заголосила как сельский колокол при пожаре. Когда последние звуки затерялись среди могил, Альмарик недовольно пробурчал:

– Ты хоть предупреждай в следующий раз.

– Ксерги предупреждать не будут, – ответил Фроузен.

Он попытался уловить хотя бы какое-то движение или шорох, но кладбище повело себя как кладбище.

– Ладно. Всадники позади, смотреть в оба. Если что заметите сразу орите.

– Что орать то? – спросил кто-то.

– А что хотите, – ответил Фроузен, – но как можно громче.

– Может мы впереди пойдём? – спросил Трогос.

– Какой толк от вас впереди? К тому же отступая… Да, да, отступая, это придётся сделать, ещё нас затопчите.

Трогос подумал, хмыкнул, конь рванул вперёд, но рыцарь придержал за уздцы.

– А может я… эта… прикрою вас с тыла? – предложил паж.

Фроузен бросил на него неприязненный взгляд, Альмарик сразу обиделся.

– Да я только предложил. Уж и предложить нельзя, сразу орать.

Он немного побурчал, но навьи злобно засопели, и паж заткнулся.

Миновали первые могилы, вторые, третьи, край кладбища за спиной подполз к горизонту, а ничего не произошло. Фроузену это очень не понравилось. Альмарик так активно всматривался в памятники и искал притаившегося врага, что цвет слегка повреждённого глаза из серо-жёлтого перешёл в какой-то водянистый, а второй, заплывший, даже полез наружу.

Тревога с каждым шагом всё сильнее овладевала Фроузеном, он остановился. Кажется, их заманивают в ловушку. Как только отойдут от края кладбища на нужное расстояние, мышеловка захлопнется, и выбраться из неё будет невозможно. Опять пришла мысль, что отряду не спастись. Рыцари полягут все до единого. Зубы заскрипели от бессилия и подлости ситуации. Но как же быть?

– Невидимость! – промелькнула догадка.

Он вынужденно её отверг. Даже когда набрасывал ткань невидимости только на себя, долго оставаться невидимкой не мог. Слишком рискованно. К тому же ослабеет настолько, что его можно будет заплевать. Он утонет в слюнях, поскольку не сможет пошевелить и пальцем. Перед глазами возникла картина, как можно использовать камень посоха, чтобы восстанавливать силы. Альмарик что-то спросил, но Фроузен проигнорировал вопрос. С уст сорвались знакомые слова, он попытался растянуть плащ невидимости на всех. Кони заржали, шарахнулись в стороны. Оставшиеся видимыми рыцари попытались удержать вырывающихся животных. Невидимый Трогос прикрикнул на воинов, но эффект получился обратный. Видимые воины сгрудились, выставили копья перед собой. Фроузен быстро скинул ткань невидимости, сил ушло немного.

– Да что с вами такое? – зашипел на сгрудившихся рыцарей Трогос.

– А куда вы все пропали? – спросил самый смелый.

Трогос непонимающе посмотрел на Фроузена.

– Это моя вина, – спокойно сказал молодой тауматург.

К своему неудовольствию он понял, что в состоянии сделать невидимыми лишь четверть отряда. И то не факт, что даже с помощью камня посоха, подпитывающего силы, удастся добежать до горы. Можно, конечно, попробовать добраться до места назначения без помощи рыцарей. Но где гарантия, что ксерги не смогут обнаружить пищу по запаху, шорохам или перемещающимся теням? Рассчитывать же на их глупость – нелепо. Поэтому вариант Безыменя является наилучшим.

– Вы прекрасно слышали, что предложил Безымень, – обратился тауматург к рыцарям.

Воины кивнули.

– Вы будете отвлекать ксергов на себя, а мы под защитой невидимости сможем достичь горы.

– Так это же здорово! – сказал Трогос.

Желваки жутковато заходили на лице тауматурга. Теперь осталось сказать самое страшное. Он взял себя в руки, пальцы, как бы ища поддержки, стиснули посох. Но всё равно мужества не хватило, и говорить пришлось, опустив глаза в землю.

– Боюсь, что это не совсем хорошо. Покинуть кладбища вам, скорее всего, не удастся.

– Ерунда, – жизнерадостно заявил Трогос, – выберемся.

Только Фроузен заметил, как на последнем слоге дрогнул голос рыцаря. Глаза воинов в щелях забрала потемнели.

– Если нам суждено умереть, – сказал басом один из них, – будем достойны предков, отдавших жизни за наше будущее.

– Покажем славным фратриям, – воскликнул другой, – что не перевелись ещё герои среди неосов.

– А ведь если фратрии мертвы, – на ухо Фроузену сказал Альмарик, – пути назад для нас тоже не будет.

Как ни странно, но осознание возможной гибели успокоило тауматурга, а радостные крики обреченных воинов пробудили в душе странную силу, заставляющую идти вперёд, харкать в рожу смерти, а если удастся, то снести ей башку.

– Зададим жару тварям! – воодушевлено крикнул Трогос.

Его огромный меч со свистом распорол воздух, лунный свет заиграл на отполированном лезвии.

Ярость воинов зажгла даже сердце Альмарика. Он часто задышал, пальцы стиснули посох так, что суставы захрустели, глаза засветились как факелы. Навьи за спинами замычали что-то угрожающее. Сердце Фроузена застучало быстро, мощно, полыхнуло огнём. Жар яростным потоком ринулись по сосудам. От прилившего в голову огня беспорядочно мечущиеся мысли и сомнения попрятались в самые укромные уголки. В голове установились звенящая тишина. Мозг приготовился к выполнению трудных задач и принятию нестандартных решений. Мышцы налились силой, раздулись, вызванная страхом скорой смерти дрожь исчезла. Тело приготовилось беспрекословно подчиняться хозяину, крушить, ломать, повергать, действовать на грани сил и даже бесстрашно ступить за эту грань.

– Будем же достойны памяти наших предков! – тихо сказал Фроузен.

Он первым сделал шаг к горе. Альмарик и навьи отреагировали мгновенно. Рыцари взяли группу в полукольцо. Образовалась комета с зеленовато-бурым ядром и длинным чёрным хвостом.

Загрохотали обрушиваемые памятники и надгробные плиты, чудовищными буграми заходила земля на могилах, из склепов донесся грохот слетающих с петель дверей. По поверхности кладбища от дороги словно пошли две тёмные волны. Ксерги полезли из земли как черви после дождя – огромные, плечи валунами, ладони лопатами, свалявшаяся шерсть свисает до земли, у некоторых язвы расползлись на половину тела, даже морду зацепили. Обнажились скулы и неестественно красные вспухшие губы. Воспаленная кожа сморщена, вся в нарывах, незатянувшихся ранах, гнойниках. Скользкая вязкая зелень каплями падает на землю, трава от неё скручивается, быстро чернеет. Крохотные чёрные без белков глазки залиты жёлтым, стекающим по морде, и смешивающимся на широченной груди с гноем. Маленькие ушки повернуты к крохотной группе. Луна попыталась укрыться за чахлыми тучами от страшного зрелища и омерзительного гнилостного запаха.

– Как только исчезнем, поворачивайте, – крикнул Фроузен Трогосу.

Рыцарь кивнул. Ксерги огромной многотысячной армией потянулись к крохотному отряду. Приблизились. Копье Трогоса разлетелось в мелкую щепу, но наконечник глубоко вонзился в волосатую грудь первой твари. Тяжёлый каменный памятник брызнул камешками от врезавшегося в него мощного тела. Ксерг упал на землю и, очевидно, потерял всякий интерес к жизни.

– С почином тебя, – крикнул Фроузен Трогосу.

– Спасибо, – сказал тот, из горла вырвался воинственный клич.

Бесполезные остатки копья упали на землю, Трогос выхватил меч. С уст сорвался громкий клич. Рыцари вторили ему.

Фроузен накинул сеть-невидимку на крохотный отряд.

– Поворачивайте! – крикнул Фроузен Трогосу.

– Приманим, тогда, – ответил рыцарь.

Фроузен быстро посмотрел по сторонам. Даже на горизонте видно как из земли поднимаются едва заметные фигурки ксергов. Куда уж больше приманивать?

– Поворачивайте! – приказал Фроузен и метнулся к горе.

На бегу оглянулся, радостный вздох вырвался из груди. Трогос послушался.

– Хоть бы успели, – пробормотал Фроузен.

– Что? – заорал в самое ухо бегущий справа Альмарик.

Фроузен не ответил, посмотрел на дорогу. Одни ксерги только подбираются к обочине, другие уже перегородили путь.

– Твоя задача разить тварей, – сказал он Альмарику. – Я не смогу делать одновременно два дела.

– Понял, – коротко ответил Альмарик.

В глазах мелькнул страх, но полыхающая в теле ярость быстро его задавила. С корявого, казалось совсем бесполезного, посоха Альмарика полетели чёрные шипящие сгустки. Первый угодил в ближайшего ксерга, расползся мелкой сетью. Крохотные глазки удивленно уставились на множество дымящихся в шкуре дыр. Второй сгусток охватил только голову, сдавил словно клещи. Глухо треснуло. В стороны брызнуло тягучей зеленью. Третий отбросил обезглавленное тело с дороги.

– Ух ты! – взвизгнул Альмарик.

Корявые, злобно шипящие порождения посоха полетели во все стороны. От взрывающихся памятников и надгробных плит поднялось серое облако пыли, по доспехам застучала каменная крошка.

– Не распыляй внимание, – крикнул Фроузен. – Бей только вставших на пути.

Альмарик хищно улыбнулся.

– Пусть всем достанется. Они надолго меня запомнят!

Но паж не посмел воспротивиться тауматургу. Шипастые сгустки штабелями стали укладывать ксергов по обочинам. Работы нашлось и навьям. Ксерги попёрли на дорогу ещё и с боков. Поднабравшаяся в походах опыта четверка навьев ювелирно отхватывала головы, подрезала ноги, вспарывала животы. Но Фроузен осознал, что они живы лишь потому, что невидимы и других иллюзий по этому поводу не питал.

Тауматург оглянулся. Над копошащейся за спиной массой видны головы удаляющихся рыцарей. Сердце больно кольнуло: не удаляющихся. Мечи слишком быстро опускаются, что при галопе невозможно. Твари взяли всадников в кольцо. Душа дёрнулась к товарищам, и с трудом удалось не броситься на выручку. Если сглупит, бестолково погибнут оба отряда. Боль от беспомощности потребовала немедленного выхода, вырвалась криком, туман в камне посоха заклубился, древко грозно загудело, невидимая сила выворачивала наизнанку всё, чего касалась. Терзаемые магией ксерги закричали страшно. Крики резко прерывались треском ломаемых костей и звуками рвущейся плоти. Кровавая масса с торчащими наружу как иглы острыми концами костей устлала дорогу. Гной вперемежку с кровью захлюпал под ногами. Придорожная трава почернела от дороги шагов на двадцать. Альмарик посмотрел на Фроузена округлившимися глазами.

– Вот бы мне такой посох.

– Смотри вперёд! – рявкнул тауматург, но слова пажа охладили пыл: надо беречь силы.

Оглянулся. Чувство потери иглой вонзилось в грудь. Так быстро. Над копошащейся массой вздымается с десяток мечей. Даже с такого расстояния видны летящие в стороны обрубки, клочки шерсти, красные и омерзительные зелёные брызги. Грозный вой приблизившихся тварей прерывается визгом или бульканьем. Очевидно их тут же затаптывают сородичи. Мечи обагрены по самые рукояти. Кровь замарала руки по плечи. Альмарик взвизгнул. Тауматург отвлёкся, ударил посохом выскочившего из земли ксерга. Пальцы твари недоверчиво ощупали дыру в голове. Глазки закатились, тварь завалилась на бок. Фроузен снова обернулся. Над копошащейся массой мелькнул одинокий меч.

– Трогос, – определил Фроузен.

Клинок резко взлетел вверх, над толпой ксергов взвилась отрубленная волосатая голова. Меч опустился, снова победно поднялся над тварями. Словно вдогонку за головой вылетела рука с длинными когтями. Фроузена снова отвлекли. А когда обернулся, то увидел лишь копошащуюся многорукую массу.

– Ну же, – прошептал одними губами Фроузен. – Ну…

Гордое оружие больше не отбросило лунный свет на могилы погибших в неизвестной катастрофе прошлого. Рыцари полегли все до единого.

– Ваши смерти не будут напрасными, – пробормотал Фроузен.

На душе стало так гадко, что захотелось выть. Будто он специально завёл рыцарей в ловушку.

– Что? – спросил отвлекшийся от разрушительной деятельности Альмарик.

Но по лицу и глазам тауматурга всё понял без слов. Боль вывернула душу наизнанку, клинком ударила в сердце, огнём отскочила в голову. Теперь и он закричал страшно, не по-детски. К корявым смертоносным сгусткам добавились мощные удары посохом. Выбитые зубы градом посыпались на могилы и беглецов. Черепа разлетались, сломанные кости, прорывая прочную кожу, полезли наружу. В груди посмевших приблизиться к Альмарику или выйти на дорогу появлялись такие проломы, что голова коня поместится. Фроузен едва сдержал себя, чтобы не внести вклад в снижение численности поганого стада. Кипящая в душе ярость требовала выхода, и он не смог её удержать. Посох в руках исчез, так быстро им завертел. Между ксергами и дорогой словно появилась невидимая смертоносная преграда. Стоило кому-то попытаться пересечь невидимую черту, как он кусками мяса прилипал к памятнику или надгробию. Навьи протестующе замычали от нехватки работы. Даже Альмарик недовольно забормотал. Но из-за своей выходки Фроузен едва не обрёк на гибель остальных. Каким-то шестым чувством понял, что ещё немного и невидимость спадёт. Он попытался быстро произнести слова и… не успел. Всего на секунду они обрели плоть. Тысячи глаз мгновенно отделили их от памятников и статуй. Ксерги соображали долго, но до них дошло, что невидимая смерть имеет плоть и наверняка вкусную. И по теням, отбрасываемым невидимками, их легко обнаружить.