Текст книги "Сайкан"

Нарастающий звон ничуть не меньше тревожил душу, чем спектакль с вороной. Какая-то неизведанная беда надвигалась на них.

Переливы невидимых бубенчиков завладели слухом, сжимая нечистым напором и без того туманное сознание человека. В те минуты Илья не мог ясно рассуждать, а его тело парализовало. Сплошной хаос в голове защемил добрый разум железной сцепкой. Сайкан и Джек кружили вокруг хозяина, бросались на руки, но вывести его из транса не получалось. Немой и недвижимый, он стоял с гримасой ужаса на лице, ожидая узреть лошадь с волнительными колокольчиками.

Совсем близко раздался тревожный стук копыт, скрип полозьев, и резкий громовой глас врезался в уши перепуганного Ильи, окатив ледяным холодом разгорячённую голову.

«Вези, окаянная! Погост уже рядом!» – От этого зверского хрипа Илья чуть не помер. Джек залился истерическим лаем, бросился в ноги хозяину и заёрзал в отчаянии по снегу. Сайкан до последней минуты оставался хладнокровным, но вдруг злобно взвыл на крик бешеного погонщика. Молодой волк стал в угрожающую позу, кровожадно оскалил белые клыки, готовый вонзиться в невидимку. Налитые кровью глаза хищно горели фосфорическим огоньком.

Перед ними заметался снежный вихрь, пахнуло в лицо морозным дуновением и тысячи колючих снежинок взвились в белый смерч, охватив всё вокруг густой пеленой. Глазам представилось самое невероятное, что могло произойти. Поистине ужасающее зрелище, увидеть которое и врагу не пожелаешь!

Из кедрача стремительно вылетела полупрозрачная тощая лошадь с проступающим, как на рентгене, скелетом. Ею, запряжённой в побитые обледенелые сани с обрывком меховой дохи, погонял свирепый призрак-бородач, весь взлохмаченный и перекошенный от гнева. Широкие ноздри, тучная фигура, безобразная морда под чёрной бородой и нечеловеческий хрип делали его схожим с неотёсанным животным. Высоко заносимая рука с неугомонной дурью хлестала ранящим кнутом измученную клячу. Бич бесшумно ударял по крупу, рассекая в воздухе мутную пелену.

«Погост уже близко! Жми, проклятая! Скорее, кляча!» – Орал сумасшедший погонщик, кутаясь в большой изорванный тулуп.

Бедная лошадь молнией летела по заснеженному пространству, почти не соприкасаясь с землёй. Призраки не оставляют следов, так что после неё ничто не изменилось: сплошная белая гладь.

Видение исчезло столь же быстро, как и появилось. Успокоился, как ни бывало, снежный вихрь. Однако не могло привидеться! Илья видел всё чётко и детально. Страшная физиономия и убийственный взгляд призрачного мужика жутко тревожили душу. Подкосились ноги, замельтешило в глазах, закружились хороводом безмолвные кедры и только чудовищный лик ясно горел перед взором, скаля зубы в ядовитой усмешке. Илья понял, что силы изменяют ему. Он пошатнулся, упёрся ослабленными руками в дрожащие коленки. Взор окутало туманом. От бессилия бедняга рухнул, широко раскинувшись на снегу, и тотчас сознание покинуло его. Сайкан и Джек стояли рядом, недоумевая, что случилось с хозяином.

Даже в беспамятстве Илью не покидал ошеломительный страх. Ноги дёргались в конвульсиях, будто через внутренности проходил электрический разряд. Нервная судорога сводила омертвелые руки до хруста в пальцах. Находясь в небытие, на тонкой грани между суетным и покойным миром, Илья не мог осмысливать тяжесть положения, но острую парализующую боль он ощущал довольно реалистично.

Когда очнулся, его окружили верные четвероногие друзья, лаская влажными тёплыми языками. Тактильные действия вернули человека к жизни. Пока Илья лежал мертвецом, Сайкан и Джек оставались рядом. Чуя теплоту тела и биение встревоженного сердца, они пытались возвратить угасшее сознание, назойливо тормоша носами скорченное ужасом лицо.

Пролежав ещё немного, чтобы собраться с силами, Илья при помощи подопечных, поднялся на локоть. В глазах снова потемнело. Чрезмерным усилием он подавил волнение, слегка отдышался, потёр виски. Нельзя впасть в забытье, иначе не жилец! Телодвижения причиняли режущую боль, изматывали слабое состояние. Былая сила превратилась в труху. От понимания собственной немощи на душе стало ещё мрачней. Пустые бессвязные мысли метались в пределах черепа, как пыль на чердаке. Колко пульсировали опухшие нейроны под звучащую в ушах трель адских бубенцов. Что за диковина привиделась? Галлюцинация? Может, всё-таки страшилки о призраках не плод фантазии болтунов-сочинителей, а реальность?!

Думать о превратностях житейской стези значило бы сейчас снова окунуться в колодец небытия, рискуя опрокинуться в него навсегда. Нужно добраться до людских дорог. Собравшись с колыхающимся духом, Илья медленно передвинул обмякшее тело в сторону запорошенной тропы.

Короткий зимний день близился к концу.

«Одна беда, что провалялся здесь целый день, так теперь ещё испытание. До дома бы доползти, а то, не ровен час, волки загрызут. ” – В страхе подумал он и глазами встретился с Сайканом.

«А волчара мой молодцом! Такой не отступится. Можно положиться… И Джек, старый добрый приятель, не бросил в кошмаре. Спаниелю замены не найдёшь. Ни одна охота без него не прошла…» – Налетевшие воспоминания, словно наркотик, отвлекали от неприглядности положения, оттягивая предстоящие тяготы. Только что мелькнувшая мысль о незамедлительном продвижении к дому сменилась лентой воспоминаний из охотничьих будней.

Фырканье волка и упорные подталкивания собаки рассеяли дым прошлого, обнажив в холодном мраке неизбежную борьбу с угрозой смерти. Руки и ноги каменели, пальцы давно обморозились, равно как и нос, не чуявший прикосновений. Щедрая смерть преподносила богатое меню: замерзание, нападение голодных хищников, полусонное оцепенение без надежды на пробуждение…

Умирать под светом равнодушной луны он не собирался. Не внимая плачущим мышцам, Илья на четвереньках пополз вверх по склону, не жалея себя и без секунды на передышку. Стоило поддаться лени, как усталость косила наповал. Джек и Сайкан брели бок о бок с хозяином, подзадоривая глухим тявканьем. Только теперь Илья заметил, каким чудным зеленоватым свечением горят сайкановы глаза.

Изнемогая от мучений, человек выбрался из низины, будто из логова смерти, на большую дорогу. В дневное время там можно повстречать одинокие сани, но тёмной ночкой дорога пустынна и глуха, как старое кладбище.

Укрытое чёрным покровом спящее село было для нашего путника тем заветным местом, где он мог почувствовать себя спасённым и наконец-то отдохнуть.

Глубокой ночью, еле ковыляя, Илья добрёл до калитки. Чёрное небо усеяли мириады алмазных звёзд, источая спокойный свет. Сердце едва держалось в груди. Увиденное зрелище то и дело всплывало перед глазами. Последние силы покинули беднягу. Войдя в избу, Илья рухнул на пол и забылся тяжёлым продолжительным сном.

Он не знал, сколько времени провёл в забытьи. Двое четвероногих преданных дежурных с нетерпением ждали его пробуждения. Глаза резанул яркий белый свет, такой нестерпимый, что пришлось закрыться руками. Так Илья пришёл в себя. Он лежал возле двери, почти на пороге. Первые минуты решительно ничего не помнил. Потом закололо в висках, заныла тупая боль и мало-помалу смутно припомнились вчерашние перепитии. Сайкан и Джек суетились, лаская шершавое лицо и обмороженные пальцы мягкими, как примочки, языками.

Волнение брало вверх над попытками обуять дрожь. Один назойливый вопрос как пчела крутился в мозгу: почему именно ему довелось стать контактёром с параллельным миром?

А кто это злое привидение на санях, неистово погоняющее лошадь-скелет? Что означает это абсурдное шоу? Искать ответы можно всю жизнь, но зачем бередить нервы ради разгадки чёртовых розыгрышей. Тут до сумасбродства рукой подать! Подумав, Илья решил не доискиваться до правды, а про оказию – помалчивать для собственного же благополучия. Где гарантия, что его поймут, выслушают, не станут крутить пальцем у виска? Лучше зарыть тайну наглухо в себе, запечатать на сотню нейронных замков, к которым не подберёшь отмычек. Но глаза – зеркало души, выдадут тревогу…

Кедровая падь давно слыла бесовским местом, притоном для бесчинств и ограблений. С давних пор знающие люди далёкой стороной обходили недобрую землю. Старожилы, ныне уже покойные, говорили о бандитских шайках, обитающих где-то в низине. Глухомань в разные годы изобиловала грязным отребьем: дорожные грабители, беглецы от правосудия, убийцы и казнокрады… Преступники не могли ужиться в мире друг с другом, и частенько зависть одного отнимала жизнь у другого. Одна из крупных стычек навела на след царскую полицию и Кедровая падь как будто замолчала. В ходе Первой мировой войны хлынули беженцы от несения воинской присяги, в Гражданскую – окопался известный читателю Антип, а чуть позже видели странствующих цыган. После прочёсывания местности отрядом красноармейцев Кедровая падь снова утихла, но лишь до первого звона: в первые военные годы с фашистской Германией там обжилась группа дезертиров. Как сложилась судьба предателей, народная молва разглагольствовала обширно: нехристи, не поделив чего-то, перерезали взаимно глотки, но другие сказители утверждали, будто шайка бежала от расстрела в казахские степи… Конечно, народ склонен на выдумки и порой фантазия льёт через край. Если Кедровая падь в самом деле место гиблое, то доброму человеку туда лучше не соваться.

Роковой случай завёл незнающего Илью в запретные края и сейчас он страдал за ошибку. Он замкнулся в себе, избегая даже мимолётных контактов с соседями.

Сайкан и Джек оказались совсем не впечатлительными. Да и вообще, видели ли они эту чертовщину? Внутренне Илья паниковал: уж не глаза ли наврали? В своём ли уме? На галлюцинацию не похоже. Всё как есть, натурально.

С приходом весны человеческая душа очищается от мрачного гнёта. Словно очнувшись, Илья решился на паломничество в монастырь.

На рассвете апрельского дня, он, оставив Джека и Сайкана на попечении местного мужичка-охотника, отправился навстречу своему замыслу. О намерении ничего не сказал, объяснив только, что нужно съездить по делам в райцентр. В трясущемся салоне автобуса, слушая надрывный рокот мотора, он уносился мыслями в детство. Его отец пылал жгучей страстью к большой охоте, с малых лет брал его в походы, вливал по каплям азарт к делу. Теперь Илья мог поспорить, кто сорвёт куш крупнее, да не тут-то было: пять лет назад отец нарвался на кабана, и что от него осталось – дрожь берёт…

В Ордынке Илье повезло удачно устроиться на ночлег. Пожилая хозяйка отвела гостю хоть и унылую, но тёплую комнатушку с выцветшими обоями.

Описывать посещение монастыря и беседу с настоятелем я не ручаюсь, потому как детали разговора остались в тайне, да и негоже лезть в чужую душу. Одно ясно: паломничество положительно отразилось на душевном состоянии. Тягостная муть улетучилась. Гулкие слова человека в рясе эхом звучали в голове, прогоняя мрак. Бесовское наваждение с провалом отступало, обожжённое Божьим словом.

Каменные монастырские стены не пропускали шума из мирской суеты, превращая ограждённые угодья в отдельный мир с атмосферой благоденствия. Смиренные иноки старательно вели хозяйство, постоянно трудясь и пребывая в молитвах. Уходить из священных мест не хотелось. Спустя месяцы внутренних мытарств Илья обрёл покой и гармонию. Жизнь открывалась заново как ясный горизонт для вольного счастья. Выслушав на прощание заветные наставления, он возвращался домой уже другим человеком.

Временная скрытность в поведении так и осталась для всех незамеченной. На разгульные тёплые вечера вышел молодой охотник и, как ни в чём не бывало, шутил, смеялся, слушал других…

Спустя несколько лет группа новосибирских искателей-энтузиастов проводила съёмку местности в районе проклятой Кедровой пади. Поиски казались безуспешными, но, как это часто бывает, в самый последний момент, когда группа уже грузила в машину походную поклажу, металлоискатель издал тонкий обнадёживающий сигнал. По жилам словно ток прошёл! Вскипел интерес, хотя разум подсказывал, что ничего значимого им не найти. Четверо искателей по единому толчку схватили лопаты. По обыкновению земля в хвойных лесах легче поддаётся копке и вот, одна лопата упёрлась в твёрдое, что-то разломив. Люди подумали, что упёрлись в корни, но чья-то воля двинула их дальше. То, что им открылось, ужасно представить: окаменевшие рёберные кости и сложенные на них костяшки пальцев, на которых болтались почерневшие печатки.