Текст книги "Ценник"

Глава 20
Женщина – друг человека

Лёше всегда помогали женщины. Он даже не задумывался почему. Влюблялись, просто так помогали, видели в нём что-то близкое по духу… Но помогали. Алексей сидел в том же кафе, где они были с Аней, и смотрел на фото женщины в альбоме. «Откуда я её всё-таки знаю?» Всё это время Алексей смотрел на лицевую часть фотографии. И в какой-то момент случайно повернул её. На обратной стороне была надпись: «Анастасия Валерьевна Ведерникова». И дата – неразборчиво.

«Подождите-ка… Это же…» Алексей напряг память. Или, точнее сказать, то, что от неё оставили врачи-кудесники. «Валерьевна». Уже была эта ассоциация… Но с кем? «Я её точно видел… Ну конечно!» И Лёша вспомнил женщину из Конторы, которая заходила к нему с профессором Юрием Георгиевичем в палату-камеру. Это было невероятно и фантастично, но было. Мать оттраханной им модели Ани Ведерниковой, подруги его дочери Даши, исчезнувшей так внезапно, была той самой сотрудницей ГРУ.

«Я тебя, сука конторская, найду и клитор вырву».

…Лёша знал, что все, кто мудохал его после злополучного рейса, находятся в полной уверенности, что он, Лёша, псих. Он и сам почти в это поверил.

Безусловно, они врали. Но частично. Потому что владели информацией тоже лишь частично.

Даже если бы Алексей пришёл к президенту и рассказал всё, что помнил – его бы просто выронили где-нибудь вдалеке от Москвы из грузовика ЗИЛ. Скорее всего, из кузова этого ЗИЛа. Выронили бы так, что Лёша никогда уже… Ничего и никогда…

Они не рассчитали. Не то, что Лёша был какой-то особенный. Они не рассчитали то, что он теперь знал сам. Алексей годами принимал транквилизаторы. Любой врач, имеющий дело с такими препаратами, сказал бы то же самое, о чём уже Алексей догадался сам: «транки» могли подействовать как в одну, так и в другую сторону на организм человека. Лёша ведь знал, что его зомбировали в армии. Но препараты почти не использовали. По сравнению с тем, что Лёша слышал в рассказах и байках о зомбировании с медикаментами, на срочников тратились не сильно. А когда через двенадцать лет после Службы Отечеству у Алексея случился нервный срыв, простой врач-психотерапевт прописал ему феназепам. Они тогда встречались с этим врачом несколько раз. Тот доктор был семи пядей во лбу. Но на рожон не лез. Он обладал колоссальными знаниями в фармакологии, особенно в её психотропной части. Но даже не стал кандидатом. Он просто никому не излагал свои мысли – не то что на бумаге, он не говорил об этом ни с кем. А Лёша был для него обычным пациентом. Доктор-то не знал, что Алексей Лебедев служил в спецназе ГРУ, имея специальную подготовку. И то, до чего «допёр» Лёша, сводилось к следующему: обыкновенный феназепам со временем блокировал старую программу зомбирования. Оставив только её ассоциативные «команды». Знаете, как тренируют боевых собак на задержание людей? Все команды вроде «фас», «тяни», «держи» (иногда за яйца – не отрывая их у преступника), – все команды дублировались совсем другими словами. «Тише» – было «фас», «добрый, добрый» давало псу команду на неожиданный бросок и блокировку руки противника. И так далее. С Лёшей произошло что-то вроде боевых псов. Транквилизатор заблокировал часть кодировок, но не мог убрать совсем реакцию на явную опасность, на оружие, на резкое боковое движение… Притупил – да. Но не убрал. И Лёша даже был уверен, что газ в самолёте – последствие приёма транквилизатора. Который и его Даша пила чуть ли не с двенадцатилетнего возраста после подросткового стресса и депрессии от первой любви. Это, конечно, была только его собственная теория. Но она абсолютно сочеталась с рассказами того врача-гения, неизвестного миру, который снимал Алексею тот нервный срыв.

…Конечно, оставался вопрос об Аль Сафаре – Валере, мировом террористе, которого так тщательно от всех прятали даже наши силовики. И тут Лёшу передёрнуло. «Анастасия Валерьевна… Совпадение? Ну, действительно, не дочь же она террориста?! А то как-то у него их получалось уже три: боевая „кошка“, которую Лёша грохнул в аэробусе, сама Катя – его Катя, приходившая к нему в дурку… И теперь ещё эта Ведерникова???!» И Алексей вновь включил своё умение отбросить лишнее. «Я тебя, тварь, загрызу, но ты мне выложишь всё».

Когда человек делает открытие за открытием, очередное озарение приходит уже само. Окна кафе, где Лёша пил кофе, выходили на дом и подъезд, в котором жили Ведерниковы. И теперь из солидного «мерса» выходила Анастасия Валерьевна Ведерникова и шла к своему дому. «Приехала, тётя». Лёшу уже было не остановить… Преступление, а? «Вот если бы могли потушить солнце – это было бы настоящее преступление». Это были знаменитые слова Маркиза де Сада… «Я тебя, сука, вые… у на пару с дочкой, защитница Родины»… Родины, которая давно потушила своё солнце над собой посредством таких Ведерниковых. Лёша уже был уверен, что у российских спецслужб существует плотная связь с террористами. Но какого плана? Все предатели? Это нонсенс. Продались некоторые и затеяли заговор? Допустимо, но пахнет идиотизмом. Оставалось третье: кто-то один, двое, может, несколько человек работали на сторону. Без всяких заговоров. Было ли для них это предательством? Если оно вообще имело место быть. Игра? Специальная операция с минимальным количеством жертв? Лёша знал, что Анастасия Валерьевна, входящая в подъезд, расскажет ему если не всю правду, то основную часть. Лёше ведь всегда помогали женщины. Значит… Эта сука тоже поможет. Она ведь такая же собака. Хоть и боевая, натасканная на разные синонимы боевых команд. Тоже зомбированная. Но собака. А собака – друг человека. «Сейчас мы будем с тобой дружить, сука»… И именно сейчас слово «сука» имело самое прямое значение для следователя ГРУ, боевой собаки российской контрразведки Анастасии Валерьевны Ведерниковой…

…Конечно, утюг – это вещь. И паяльник – классная вещь! Но это всё было как-то банально. И старо. Да и, скорей всего, у Ведерниковых не было паяльника. «Вот был бы ёрш для мытья бутылок»…

Лёша включал разные виды фантазий, чтобы совместить приятное с полезным. Анастасия Валерьевна сидела привязанная к стулу. Конечно, её, как и всех, тренировали. Конечно, она умела многое. Но Алексей уловил главное, когда приматывал следовательшу: он ей нравился как мужчина. Следовательша

ГРУ не выглядела на сорок. Ну, может… на сорок с половиной…

– Отчим вашей дочери сейчас у меня.

Алексей пошёл ва-банк.

– Можете его завалить, Лебедев. Он уже не меня хочет, а мою дочь.

У Лёши мелькнула мысль, что это чистая правда. «Но почему она не отнекивается?»

– Да вы что?

– В пальто, Лебедев. Это так. Вы все такие.

– А вы другие?

Лёша смотрел на разрез блузки сотрудницы ГРУ. Она глубоко дышала. Это было… Приятно… Видеть.

– Вы, Лебедев, куда смотрите? Сиськи мои нравятся?

– Нравятся.

– Не дождётесь.

– Ну… Нет – значит нет…

Блеф постепенно, но удавался.

– С дочерью моей что сделал?

– Ничего. Она мне открыла дверь как родному. Она же меня знает.

– Ну, знает… И так прямо сразу впустила тебя в квартиру?

– Ваша дочь, Анастасия Валерьевна, пьяна в доску.

– Что?!

– В том же пальто, как вы выразились. В смысле тот же конь в пальто… Она в лоскуты.

– Твою мать… Эта модельная история меня уже достала. Скоро кокаин начнётся.

– Начнётся, можете не сомневаться.

– Ваша Даша тоже пьёт?

Лёша приложил все усилия, чтоб не вскочить со стула, на котором восседал. И снова посмотрел на грудь Ведерниковой-старшей.

– Нет. Она спортсменка.

– А они трезвенники?

И так стерва стала ржать… Алексей знал причину смеха. Открытого, полной грудью. В старшую Ведерникову прошёл его сексуальный импульс.

– А ты, Лебедев, знаешь, что каждая женщина втайне или не втайне желает быть изнасилованной?

– Я слышал об этом.

– Так вот, я мечтаю, Лебедев. Именно вот так. Привязанная к стулу.

Алексея не надо было уговаривать. Он драл следовательшу и так и эдак. Долго. Жёстко. И круто…

– Кофе сделай, Лёша… И развяжи меня уже. Я тебе всё расскажу.

– Ага… Ну, конечно! Разбегаюсь уже…

– Я не трахалась два года.

– Я слышал и такие истории. Все они были враньём.

– Я не вру. И врать тебе не буду. Я просто всё тебе расскажу. Только потом, Лёша, ты поймёшь, что с этим рассказом делать нечего. Это просто тупая информация, пусть и секретная. Кофе дай, Маркиз де Сад!!!

– Даю.

И Лёша снова овладел сотрудницей ГРУ.

– Гад ты, Лёша. Но нежный ведь, подлец. Тебя все бабы хотят?

– Живые?

– Не надо меня пугать. Ты же знаешь, что это бесполезно.

– Знаю.

Он сделал кофе.

– Давай. Рассказывай.

– Закурю.

– Кури.

На столе лежала пачка и очень дорогая зажигалка. Мысль, промелькнувшая у Алексея, не могла быть фантазией. Следовательша потянулась к зажигалке.

– Нет, Анастасия… Моей прикурите. В этой SOS.

– Ты дурак, Лёша? Ты решил, что я кому-то нужна? Я тебе кто? Я простой майор, хоть и контрразведки. Мне всего сорок. Я моложе всех моих подчинённых, Лебедев! Обыкновенная следовательша, хоть и по особо важным делам.

– Я предпочту быть дураком.

И Алексей дал ей прикурить из своих рук своей зажигалкой.

– Ты хотя бы понимаешь, почему тебя вообще арестовали?

– То есть?

– Что то есть???

– Какой-то странный вопрос. Есть ведь аудиозаписи, Аль Сафар.

И Лёша задумался на секунду.

– Нет, не совсем понимаю.

– Сейчас поймёшь…

Дым от двух сигарет причудливыми узорами поднимался к потолку…

Глава 21
Конец света

…Турецкие ПВО сразу засекли двух парашютистов. Засекли их и российские воздушные разведчики. Но никто не стал «догонять» прыгунов, никто не стрелял в них, не блокировал. Парашютисты приземлились в назначенном месте.

…Даша пришла в себя. Смотрела на местность, на Валерия – Аль Сафара.

– И зачем это всё?

– В гарем тебя возьму.

– Смешно… Я уже старая. Для гарема.

– Зато девственница.

– А-а…

– А ты думала… – Я не думала.

– Пошли, Дарья. Парашют собери.

– Тебе надо, ты и собирай. И вообще… – Вообще, Даша, не бывает.

– Да ты что?! Ещё как бывает!

– Не в моей жизни.

– А у тебя «жизнь», террорист?

– Вся в папашу… У всех жизнь. Но у меня очень конкретная.

– Это пока что. А когда тебя заставят ходить раком на зоне всю твою оставшуюся жизнь, она сразу станет «вообще».

– Слышь, философ Дарья Лебедева. Ты теперь тоже террористка.

– Не дождёшься.

– Что не дождусь, девочка? Твоего папу арестуют.

– Ему поверят.

– Кто???! Эти рожи с отсталыми умишками? В вашей стране?

– Не все отсталые. Или ты Бог?

– Конечно, Бог.

– А-а-а… Как я сразу не поняла.

– Скоро поймёшь…

…

Курорт как курорт. Даша вроде понимала, что они в Турции. Или ей так казалось. А, может, хотелось, чтобы так было. Самое забавное, что ей было интересно. Она не чувствовала себя пленницей. Она вообще не особо чувствовала себя кем-то. И не хотела думать. Реакция от укола, сделанного ей, прошла полностью. Ей хотелось в Москву? Нет. Скорее это выглядело так: «Если бы я сейчас оказалась в Москве…» Но она была далеко.

Извечная надежда русских на «что-то». На «эх, если бы».

И всё это – на уровне Веры, порой фанатической. Никаких «подпорок» для неё. Никаких «за» этот «авось». Дурь? Нахватанность сказками и бредовыми россказнями о русских чудесах? Которые происходили непонятно с кем, непонятно когда и, главное, непонятно с кем. Это? Нет, уважаемые товарищи, которыми вы останетесь навсегда. Ваши дети, внуки, правнуки… Все поколения. Вы все всегда будете «товарищами». Это не дурь и не вера в сказки. Это – априорная тупость огромного народа, говорящего на величайшем языке мира – русском. И думающего на этом языке. И что, она была всегда? Тупость? Выигранные войны в несметных количествах… Боевые победы, превышающие победы других стран почти в четыре раза… Ради чего? Ради мышления уровня «ТОВАРИЩ»???! Увы, да. Кто-то когда-то упустил момент деградации? Никто не упускал. Народ, говорящий на русском языке на всей планете Земля, всегда был таким. Любой талант сжирали лень, зависть, злость, жадность, ревность. Неужели всегда-всегда? Конечно, всегда. И в этом «всегда» всегда была горстка, кучка, группа людей, которые не продавались, не завидовали, не ломались, не деградировали. Но с бесконечным стремлением к какому-то «идеалу». Никто из этих людей не знал, к какому. Но это и была «Русская Идея». И в ней действительно не было фундамента. Всё было соткано из воздуха. И разрушалось мгновенно, как только этот воздух становился порывом ветра…

Но это не признавал никто. Ни величайшие русские умы, ни многомиллионные массы русских людей. А что тогда СУЩЕСТВОВАЛО? В этой реальности, в каждой реальной жизни каждого человека, мыслящего на русском языке? ЧТО СУЩЕСТВОВАЛО КОНСТРУКТИВНОЕ, ПОЛЕЗНОЕ, НУЖНОЕ, ДВИГАЮЩЕЕ ВПЕРЁД ЭТИХ ЛЮДЕЙ. Авось. На земле Русь не было логики событий. А, может, этой логики не было во Вселенной? В Космосе? В Абсолюте? Так вот именно об этом никто из русских никогда не задумывался. А та незначительная часть людей, которая размышляла над этим, «улетала» так далеко в своих размышлениях, что никуда уже не возвращалась. Их становилось всё меньше и меньше. Великих и Славных умов. Россия уже давно просто выживала. Она уже сотни лет была страной третьего мира и не хотела это признать. Ничего своего. Но очень умные речи о том, что «своё» есть. Всё ПРИШЛОЕ. Культура, экономика, политика, мода, пластика, мысли и… Чувства. «Русская Байка» о «великом» народе. О народе с умными глазами. Умными мыслями. А о чём? НИ О ЧЁМ… Это была страна рабов. И даже «хозяева» в ней были рабами. Не теми, которых можно из-под палки заставить что-то делать. РУССКИЕ СТАНОВИЛИСЬ РАБАМИ ДОБРОВОЛЬНО. Потому что никогда ни один русскоязычный человек НЕ МОГ ДУМАТЬ ЗА СЕБЯ САМОГО. Он мог думать за своего друга, свою семью, за целую страну. Но ЗА САМОГО СЕБЯ – НИКОГДА. Поэтому это было «сборище» никчемных умов, думающих и решающих что-то за кого-то. А за них тоже решал кто-то. Из них же. НИЧЕГО СВОЕГО…

…Даша понимала, что это не её мысли. После долгой разлуки с отцом при встрече с ним через десять лет она сразу сообразила, что её папа – не просто «непростой». Она видела, в том числе через других людей, которые общались с отцом, как они его воспринимают. Он был непредсказуем. И при этом не был клоуном. «Ирония – показатель интеллекта»… Дашу влекло к отцу как ко всему, что воплощает в себе мужчина. За короткое время общения с ним она узнала многое, о чём и думала-то не особо. Зомбированные люди… Влияние на кого-либо… Манипуляции с людьми… Сущности в человеке… Истоки позиционирования… С ним она была той Дашей, с которой ей было не просто комфортно. И такой Даше было с ним… Гармонично. Легко. Радостно от ощущения постоянного движения вперёд. И сейчас Дарья Лебедева осознавала, что мысли о Русских – внедрённые. Этот маньяк Аль Сафар, безусловно, был гением. Но что стояло за его гениальностью? Слабость? Нет, это было не то понятие. Болезнь? Тоже не то. Было что-то простое, от чего террористу номер один было «трудно быть богом». А он им действительно был. И Даша нашла, что это. Скука… Дойдя до высочайшей ступени человеческого развития, где «человек» переходит в качества бога, если взять простую схему развития человека от «Дурака» в Таро до уровня богов, Аль Сафар заскучал. Потому что не встретил ни одного похожего на него самого. Близкого ему. И мысли о рабстве русских соединились в Дашиной голове с рабством бесконечного одиночества Сафара. Это был шанс. Величайший ум этого гения зла можно было утопить в его собственном одиночестве. Отсутствие азартного интереса Аль Сафара ко всему произвело в нём революцию. И он стал Экспериментатором. Эмоции ушли. Соответственно… Их просто надо было вернуть ему. Что является для каждого человека «концом всего»? Когда его – человека – эмоции переходят в сильнейшие колебания? И его – человека – психика становится бессильной? А что было бы эмоцией для Аль Сафара? Такой эмоцией, чтобы он увидел и прочувствовал, что пришёл его «Конец Света»? Чего в Аль Сафаре не было? Что он затупил, как нож, зарыл в землю? Боль? Конечно. Боль от Любви. Настоящей любви. И Дашу озарило: Аль Сафар заставил её прыгнуть с ним не потому, что это было частью его плана. Террорист влюблялся. В неё… «Он влюбился». Это его эмоция, которая его же и убьёт. Когда станет чувством. Избитым, заезженным, но вечным словом «ЛЮБОВЬ».

Глава 22
Серп и Молот

– Ты прошёл специальную подготовку, Лебедев.

Анастасия Валерьевна сейчас совсем не была похожа на сотрудницу контрразведки. Это была шикарная женщина, уставшая от… Назовём это сексом. «А женщины влюбляются через секс? А мужчины?» Лёша знал, что в голову лезет дурь обыкновенная. И те и другие влюбляются через что угодно. И в момент прихода этой мысли Лёша Лебедев понял, что Следак-Важняк ГРУ Анастасия Ведерникова расскажет ему всё.

– Не я один её проходил когда-то. Такую подготовку.

– Ты косишь под идиота, Лёша? Или под амнезию? – Я не понимаю, Анастасия…

– Настя.

– Настя…

– Тебя готовили к операции захвата самолёта.

– Настя… Каким бы невероятным тебе это ни показалось, врачам не удалось сделать со мной то, что они намечали.

– Так они, дебил, этого и не делали!

– Ага… Конечно… Просто пытались уверить меня, что не было вообще ничего. Препаратами, электрошоком, мордой об…

– Лёша! Заканчивай свою х…ю пороть!!! Они специально оставили тебя в состоянии «было не было». Теперь понял?!

– А для чего, Настя?

– Эти препараты работают на перспективу твоих химических органических процессов. Сначала ты будешь думать, что ты псих. Потом вспомнишь, что что-то было, но что точно – не вспомнишь. Потом будет просветление, что было всё – абсолютно всё, что ты смог вспомнить, в самом конце – это «ВСЁ» ты забудешь навсегда.

Алексею не очень верилось в это. Но её слова полностью сходились с тем, что с ним происходило.

– Тогда зачем ты меня спрашиваешь про амнезию, а, Настя? Я не помню – реально не помню никакую подготовку к захвату самолёта.

Ведерникова-старшая посмотрела на него диким взглядом безумной бабы.

– Лёша… Эта схема проверена десятилетиями. Действие препаратов. Ты не мог забыть саму подготовку!!! Кончай врать!!! Мы не на допросе! Ты её, подготовку, как раз и должен помнить!!! А всё остальное – потом, позже, забыть. А через год с небольшим – и подготовку тоже. И всё это время ты будешь не уверен, псих ты или нет! В твоей подготовке не было ничего сверхъестественного! На х…я ты мне чешешь, что не помнишь про неё?

И до Лёши дошло. Ведерникова не имела понятия о его феназепаме. Лёша врубился, что и маньяк среди всех психов, врач-садюга Юрий Георгиевич, тоже не допёр до этого. Что именно так подействовал транквилизатор. Память Алексея сохранила именно то, что из неё пытались убрать. Может, конечно, впоследствии он и забудет всё вообще… Но не сейчас. Это был факт. Неоспоримый.

– Так меня арестовали ещё и затем, чтобы я всё забыл?

– Да!

– Ну… Раз я и так уже часть не помню, расскажи мне, Настенька, а на хрена ВООБЩЕ такая операция?! Можешь не выдавать военных тайн. Я пойму.

– Бабки, влияние… Много всего.

– Достойный ответ. Но почему меня нельзя было просто ликвидировать после всего?

– Лёша!!! Кончай!!!

– Ещё раз, в смысле? В тебя? А куда теперь ты хочешь?

– Скотина… Мужлан… Бык…

– Весомо… У меня поднимается самооценка.

– Ты сам знаешь зачем.

– Настенька… Милая…

Лёша даже не старался быть мягким и нежным. Он им был в этот момент.

– Я не знаю, почему меня не убили.

Ведерникова посмотрела пристально. Прямо в правый глаз Лёши. «Зомбирование проходила. Но не сдала зачёт. Двоечница!.. Самка»…

– Ты не врёшь… Господи… Как же так?…

– Настя… Пожалуйста… Скажи…

– Для чего был захват, Лёша?

– Понятия не имею. Ты сама сказала: бабки, влияние…

– А цель какая основная?!

– Да не знаю я!

– На рейсе Симферополь—Москва не было ни одного боевика из группировки ИГИЛ1111
  Террористическая организация, запрещенная на территории РФ.


[Закрыть].

Лёша присел на стул напротив Насти.

– А кто там был?

– Спецы.

– Чьи?

– Наши.

– Которые косили под ИГИЛ1212
  Террористическая организация, запрещенная на территории РФ.


[Закрыть]? И не знали, что сдохнут от моей руки?

– Да.

– Что «да»?!!!

– Не знали.

– А моя дочь?

– Над Турцией, спрыгнули твоя дочь и Валерий. Который Аль Сафар.

– А зачем, кстати, два имени ему?

– Не смеши… «Два»… Их столько…

– И работает на всех, как он мне тогда в самолёте и сказал?

– Естессно, Лебедев…

– Но не один он так работает?

– Утомил ты уже, Лёша! Такой – один.

– Но если ты это знаешь про него, рассказывая мне, что ты, Настя Ведерникова, простой следак контрразведки ГРУ… То знают многие.

– Лёшенька… Я просто знаю, что он есть. Аль Сафар он, Валерий, Иван Иваныч или Сигизмунд Король Прусский – я без понятия. И то же самое знают остальные, кто знает хоть что-то.

– Джеймс Бонд? О котором знают многие, некоторые видели его, но понятия не имеют, что он такое из себя представляет?

– Немногие знают… Даже имя «Валерий». Террорист, работающий на террористов всего мира. Это знают.

– А Даша моя ему… Или ещё кому-то зачем? Ты ведь в курсе, что они спрыгнули оба?

– В курсе. Но зачем она ему – я без понятия. Может, трахнуть хочет дочурку твою, а, Лебедев?

– Он мог это сделать в самолёте.

– Там он работал. Агент ты хренов. Но хрен у тебя классный!

И Настя Ведерникова стала хохотать. Чистым, почти девичьим смехом.

– Что, Лебедев? Серпом по яйцам, молотом по голове?

Алексей думал. С полминуты.

– Предположим. Только я помню, как мы пошли на посадку в Дамаск. Я же вёл самолёт.

– Конечно, вёл. А потом уснул. И арестовали тебя, потому что думали, что ты вошёл в сговор с Маджем. Раз он с дочерью твоей спрыгнул в Турции. А ты должен был его притащить в Сочи.

Это было правдой. Именно это ему пытались сказать: Ведерникова – ещё в дурке, и врач, и фэбэсы, и прочие уроды из ГРУ.

И у Алексея действительно в его яичках появился… Нет, не страх. Холод. А голова была и вправду как после удара чем-то тяжёлым. «Наверное, когда-то великие советские деятели для таких вот невероятных деяний и придумали Серп и Молот как символ». И Лёша заржал в ритм с Ведерниковой.

– Мы самая крутая страна в мире, Настя. Я правда в этом никогда и не сомневался.

– Да, Лёшенька. Скажу больше: ради мирового господства и преимущества мы будем убивать даже новорождённых. Своих.

– Это ты к чему?

– К слову.

– То есть?

– То есть не только взрослых и подготовленных за огромные деньги спецов.

– Чтобы всё было правдиво и натурально? Как в… Великую Отечественную? Где можно было обойтись без большей половины жертв?

– Конечно. Только так мы сами поверим, что мы – правдивые и натуральные. Что у нас всё всерьёз. И что мы такие единственные.

– А остальные – искусственные и живущие иллюзиями? Потому что их страдания по жизни – это капля в океане нашего горя? Типа, патриотизм?

– Ты дурак, Лебедев? Типа – ЛЮБОВЬ К РОДИНЕ.

– Да… Точно… Серп и Молот. И наковальня не нужна.

– Молодец!

– Да… Спасибо, Настя.

И десантный нож, который Лёша купил на простом рынке у простого армянина, легко и точно вошёл под подбородок Ведерниковой-старшей.

– Просто серп, Настенька… Молот мне не нужен. За Родину.

Знаю, ты ещё меня слышишь, сука продажная. Сдохни…