Текст книги "Кашет. Путешествие в неизведанное"

– Зелёный! Птицы-то тут, похоже, невидимые! А я так сильно хотел на них взглянуть!

– Да… это очень плохо! – ответил я ему озадаченно. – Очень плохо, что на этой планете кто-то может быть невидимым! Хорошо, что не стрекозы.

От моих слов нам обоим стало жутко.

Глава 11

Сама мысль о том, что здесь могут находиться невидимые существа, привела нас в ужас. Мы уставились друг на друга широко открытыми глазами. Я даже не сразу понял, что первый раз вижу страх в глазах Кузьмы. И не удивительно, ведь в тот момент мне было не до его страха, мне бы со своим справиться. Мой мозг начал рисовать картины, как за стволами деревьев прячутся необычайно ужасные, прожорливые и большие чудовища и наблюдают за нами в ожидании удобного случая напасть на нас и съесть. И конечно же, мы их не видим, потому что они, как и эти милые (судя по восхитительному пению) птички, невидимы. И даже если броситься сейчас бежать в надежде скрыться от пристальных глаз этих чудовищ, то совершенно неизвестно, в какую сторону это следует делать. А вдруг ты побежишь прямо к ним в лапы! А если не побежишь? А если они сейчас раскусят, что мы догадались об их присутствии? Им тогда ничего не останется, как напасть на нас сразу… прямо сейчас! Воображение завладело полностью моим мозгом. Мне казалось, что если мы начнём сейчас вести себя естественно и непринуждённо, то у нас будет некоторая отсрочка у ничего пока не подозревающих чудищ, желающих нами полакомиться. Мне нужно было немного времени, чтобы всё обдумать и разработать план дальнейших действий. Но ноги меня не слушались, руки тоже, тело стояло как вкопанное, и лишь голова крутилась по сторонам, в страхе озираясь в поисках нового невидимого врага, время от времени поглядывая на Кузьму.

У Серёги не было такого богатого воображения, как у меня, – в этом можно было не сомневаться. Но он не был лишён страхов. Может, он и не так сильно боялся огромных монстров – страшных прожорливых чудовищ – или схватки с ними, но встреча с невидимым противником его пугала. Он точно так же, как и я, озирался по сторонам, время от времени поглядывая на меня, будто ожидая от меня хоть какого-нибудь совета или руководства к дальнейшему действию. Видно было, что тело его не слушалось, и он даже перестал отмахиваться от местного гнуса, впрочем, как и я сам. А насекомых между тем становилось всё больше и больше. Я чувствовал, как они садились на мои плечи, голову, руки, ноги, но не кусали. У меня мелькнула мысль, что это было бы логично в том случае, если планета необитаема и заселена лишь насекомыми, которые, к нашему счастью, не знают вкуса человеческой крови, поэтому и не думают нас кусать. Возможно, у них нет и приспособлений для этого, к примеру, как у пчелы, жала или, как у комара, хоботка, чтобы жалить или пить кровь. Такая мысль немного меня приободрила, но из состояния ступора пока не вывела.

Я обратил внимание, что Серёга уже не смотрит на меня и не смотрит по сторонам, а зачем-то разглядывает свою ладошку. И чего ему сдалась эта ладошка? В следующий момент он начал разглядывать вдруг свои руки, поворачивая их по-всякому, свои плечи. «С ума сошёл! – мелькнуло у меня в голове. – Не выдержал, нервы сдали!» Между тем Серёга вдруг уставился на меня очень удивлённым взглядом и… рассмеялся. Смеялся он открыто, не боясь никого и ничего вокруг, держась за живот одной рукой, второй – облокотившись о ствол рядом стоящего дерева, чтобы не упасть со смеху. «Ну так и есть – сошёл с ума!» – констатировал для себя я. Серёга направился ко мне решительным шагом, улыбаясь. Подошёл вплотную, посмотрел на меня внимательно и вдруг залепил мне крепкий подзатыльник.

– Эй! Ты чего?! – насупился я, выйдя резко из ступора и на минуту забыв о страхе перед невидимыми чудовищами, которые могли скрываться за деревьями.

– Это чтобы ты больше не нагонял жути! Стрекозы, видите-ли, у него невидимые, – последнюю фразу он произнёс кривляясь, передразнивая мой голос. – Посмотри на своих невидимых чудовищ.

Кузьма взял меня за локоть и приподнял мою руку на уровень моих глаз. Я был основательно сбит с толку, поэтому не сразу понял, на что он мне показывал. Я смотрел на Кузьму, но он на этот раз не отрывал взгляда от моей руки. Попытавшись сфокусироваться на том, что привлекло его внимание, я увидел нескольких насекомых. Но что-то в них было странное, неестественное. Одни взлетали, садились другие, вокруг летала ещё стая подобных насекомых. Первое, что меня удивило, – это их крылья. Они были не такие, как у наших земных мух, пчёл, комаров или каких других летающих насекомых. Они были не прозрачные. Скорее, похожи на птичьи крылья. Да! Это и были на самом деле маленькие птичьи крылья, покрытые маленькими пёрышками. Разглядывая этих совсем маленьких инопланетных существ внимательнее, я увидел маленькие птичьи лапки, маленькую птичью головку, увенчанную маленьким птичьим клювиком. И самое главное, этот птичий щебет, окружавший нас со всех сторон, выходил из их маленьких клювиков. Из очень маленьких клювиков выходила очень громкая и красивая птичья трель.

Миф о невидимости, к нашему общему счастью, был разбит в пух и прах. Теперь стало ясно, что местные птицы уже давно летают среди нас, а мы их в упор не замечаем. Мы привыкли, что птицы должны быть достаточно большими, чтобы питаться насекомыми, но здесь, похоже, всё было наоборот: здесь птицы боялись насекомых, и, как мы уже выяснили, совершенно не зря. Ситуация с «невидимыми чудовищами» показалась нам весьма забавной, к тому же сказались накопленная усталость и стресс, испытанный нами в начале дня, и мы начали хохотать. По-настоящему, хватаясь обеими руками за животы, чуть не падая с ног, мы смеялись. Если бы была возможность растянуться на мху и смеяться лёжа, мы бы так и сделали, но корни были везде, не позволяя нам даже сесть удобно.

Вдоволь просмеявшись, после чего утолив жажду сочными листьями с необыкновенным вкусом какого-то фрукта (вкус был не знаком нам), мы засобирались дальше. Стоять на месте не было смысла. Мы уже мечтали хотя бы о маленьком пятачке, на котором можно было спокойно посидеть. Мечта о лежанке таяла с каждым новым шагом. Мы снова двинулись в путь.

– Слушай, Серёг! – обратился я к Кузьме, перешагивая очередной древесный корень немного позади него. – Я вот думаю, мы же первопроходцы этой планеты. А значит, эта планета наша по праву. А мы так до сих пор никак её и не назвали. Не пора ли дать ей имя?

– И какое же имя ей дадим? – откликнулся Кузьма.

– Не знаю. Я ещё не думал об этом. Надо как-то в честь нас назвать, по именам или фамилиям.

– А почему именно по нашим именам?

– Правило такое. Например, Америку назвали в честь итальянского путешественника Америго Веспуччи, Берингов пролив – в честь российского мореплавателя Беринга. Вот и мы должны как-то назвать нашу планету.

– Так ужи нашу?! – переспросил язвительно Кузьма.

– Ну а чью? – настойчиво продолжал я. – Не в честь же стрекоз называть или травы с арбузным соком!

– А чего? – откликнулся Серёга. – Чем плохо название «Планета Стрекози да»? Или проще: «Арбузная планета»?

Названия, предложенные Серёгой, меня позабавили, но я с удивлением отметил про себя, что у Серёги стали проявляться признаки воображения.

– Можно и в честь стрекоз, конечно, – ответил я, – но почему ты не хочешь в нашу честь? Увековечить наши имена в истории освоения космоса, возможно, на миллион лет вперёд!

– Да потому! – Серёга насупился и прибавил шагу.

Минут пять мы шли в тишине. Я чувствовал, что его будто что-то тяготит, но причина мне совсем была не ясна: разве можно обидеть человека, предложив назвать в его честь целую планету?

– Понимаешь, – прервав наконец тишину, сказал Серёга, – твоя фамилия Зеленин – хорошая фамилия, чтобы назвать планету хотя бы даже Зелёной. Красиво будет звучать. Легко запомнится. А я – что? Кузьмин! «Кузькиной планетой» назвать, что ли? Или как это – в честь нас двоих? Планета «Зелёная Кузьма»? Так в истории всё равно Кузьма сотрётся и останется название планеты «Зелёная».

– Ну-у… – протянул я. – Наша с тобой планета не такая уж и зелёная, поэтому глупо её называть по моей фамилии. А вот насчёт твоей фамилии хочу сказать, что не такая уж она у тебя и плохая. Ты слыхал, что у нас в Новосибирске есть тоже свой путешественник с фамилией, почти как у тебя, – Кузьминых? Между прочим, очень уважаемый человек. Я как-то собирался записаться в турклуб с парочкой ребят из соседнего класса, и нам что-то там о нем рассказывали. Что-то про его исследования на Байкале и про Алтайские горы тоже. Точно не помню. Ты не его родственник, случайно?

– Не знаю. Надо будет у отца спросить.

Вспомнив про своих родителей, мы замолчали. Все эти дни особо думать о них не было времени, но сейчас, когда мы шли и не знали точно, куда идём и когда дойдём, воспоминания о доме нахлынули на нас. Мне вспомнились события двухлетней давности, когда мы всей семьёй, тогда ещё с мамой, ходили в лес за рыжиками. У нас было своё «тайное место», на которое мы с конца лета до глубокой осени, почти каждую субботу выходили в шесть утра, чтобы набрать ещё молоденьких грибочков. Мы переходили через Буковую по единственному мосту в нашей деревне, проходили по тайным тропам около трёх километров по большущему оврагу, где всегда было темно и пахло сыростью, и наконец выходили на небольшой молодой подлесок, по краю которого нас и ждали рыжики. Мне доверяли маленький складишок, которым я очень дорожил и даже ни разу не порезался; у мамы был ножичек побольше, но тоже складной; а отец за грибами всегда ходил с хирургическим скальпелем, у которого почему-то был отломан кончик. Где он взял этот скальпель, он и сам уже не помнил, но на природу, будь то поход за грибами, ягодами, травами или поездка на рыбалку, он без этого своего скальпеля не выходил. У нас было правило для грибной охоты – находиться всё время в поле зрения друг друга. А чтобы проще его было соблюдать, мы разговаривали. Ни на какие-то особенные темы – нет! Просто говорили о том, что видели перед собой, подшучивали друг над другом, а когда вдруг мама начинала заходить вглубь леса, отец ей сразу кричал: «Не волнуйся, дорогая, я помню, где стоит машина». И мама каждый раз начинала смеяться и возвращалась обратно на опушку леса. Это была какая-то их шутка. Я никогда не мог понять, при чём тут машина, если у нас её никогда не было, но всегда веселился вместе с ними. К полудню на наше тайное место сбегалась толпа грибников и мы садились возле дерева, вытаскивали из отцовского рюкзака скатёрку, термос с чаем, вчерашние пирожки из пекарни, недозревшие помидорчики, лучок с огорода и деревенские варёные яйца. Никаких других яиц в нашей деревне и не было, но почему-то было принято всё равно называть их деревенскими, будто бывают ещё городские, – этого я тоже не мог понять. Мы садились прямо на траву, еду раскладывали на старую цветную скатерть, разливали по кружкам ещё горячий чай, вылавливали из него непонятно откуда взявшихся комаров и наблюдали, как прибывшие грибники ходят вдоль срезанных нами ножек грибов, поглядывая на наши полные вёдра. Нас это, конечно же, веселило, и отец каждый раз приговаривал в такие моменты: «Кто рано встаёт, тому бог подаёт».

«Прямо как сегодня! – мои мысли вернулись обратно, к нашему путешествию ещё по неизведанной и необитаемой планете. – Если бы мы не проснулись сегодня так рано, нам было бы несдобровать!»

– Слушай, Серёг! – прервал я наше молчание. – А может, назовём её Лазурной? По цвету соответствует, и на слух вроде нормалёк: Планета Лазурная. Ну или Лазурит.

Серёга неожиданно остановился. Так неожиданно, что я не успел затормозить и врезался в него. Он обернулся, посмотрел на меня и произнёс восторженно, будто это самое лучшее название для планеты:

– Поляна!

– Не, ну можно, конечно, и Поляной назвать, но на планете же не только поляна, но и лес, по которому, к твоему сведению, мы уже прошли весь день, – ответил я, кивая в сторону верхушек деревьев, сквозь которые было видно соседнюю планету. Впрочем, это было заметно и по сгущающимся сумеркам вокруг нас.

– Да нет же! – Серёга замахнулся, чтобы сделать мне подзатыльник, но передумал и, описав в итоге нелепым жестом кривую дугу, указал пальцем вперёд и чуть-чуть направо. – Поляна!

– Поляна! – радостно воскликнул я, проследив за его рукой и увидя небольшую прогалину среди деревьев. – Мы нашли её!

И мы действительно её нашли!

Глава 12

Нашей радости не было предела. Мы побежали к проталине, виднеющейся сквозь деревья, наперегонки, громко смеясь, то и дело отталкивая друг друга руками, чтобы прибежать первыми. Серёга даже споткнулся о корень и упал, но, как-то удачно при падении сделав кувырок через голову, он сразу же вскочил на ноги и, не обращая внимания на своё падение, побежал дальше как ни в чём не бывало. Я прибежал первым. Через несколько секунд после меня из леса выскочил Серёга. Поляна нас не разочаровала. Размеры её позволяли уместить у себя человек пятьдесят – этого пространства было вполне достаточно, чтобы мы смогли в полной мере насладиться отдыхом в удобных позах. Самым важным для нас тогда была возможность вытянуться на ровной поверхности, чтобы под спиной не мешались никакие корни. Но мы были рады вдвойне, когда увидели, что к удобствам отдыха прилагался также и приятный бонус: поляна была покрыта нашей любимой травой с арбузным соком. Посередине поляны стояло дерево. Издалека оно нам показалось таким же, как то самое дерево, возле которого мы очутились, когда прибыли на эту планету. Возможно, подойдя ближе к нему, мы нашли бы отличия, но, прошагав целый день по лесу в поисках открытого пространства без корней под ногами и наконец обнаружив такое место, нам хотелось насладиться именно поляной, подальше от деревьев.

Мы остановились недалеко от края леса, отойдя лишь за пределы корней лесных деревьев, и сразу же стали наслаждаться арбузным соком, вырывая пучками траву и запуская её выжатые остатки в небо. Соседняя планета стояла уже почти над нашими головами, и трава, которую мы бросали, не задерживаясь практически ни на секунду, устремлялась прямиком к ней по вертикальной траектории. День был очень длинным, и мы сильно устали, поэтому, не думая об ужине, напившись вдоволь арбузного сока, мы упали на мягкую траву, вытянули ноги и уснули, не сказав друг другу ни слова. Последней моей мыслью перед сном была: «Вот и третий день прошёл». И я провалился в сон.

Мне снилось поле. Огромное, бескрайнее поле цветущей гречихи. Миллионы маленьких белых цветочков на тонких стебельках волновались на ветру. Ветер был очень странным, неестественным, порывистым. Порывы его были больно уж короткими и частыми, будто кто-то специально стоял сбоку и неумело махал на гречиху веером. Неподалёку лежал большой плоский камень, а на нём горел небольшой костёр, сложенный ровными берёзовыми полешками. В трёх шагах от костра стоял мой отец. В руках у него был котелок, и он срывал цветы гречихи и бережно складывал их в этот котелок.

– Папа! – закричал я радостно и бросился к нему.

Отец повернулся ко мне, подошёл к костру, поставил котелок на горящие полешки, улыбнулся и спросил, подмигнув:

– Ну что, Колёк! Гречку будешь?

До отца было каких-то десять-пятнадцать метров, но я никак не мог до него добежать. Боковым зрением я видел, как всё новые и новые кустики гречихи проносятся мимо меня, оставаясь где-то позади, но отец и камень с костром ближе не становились. Воздух наполнился запахом варёной гречки. Я остановился и обнаружил, что держу в руках котелок с гречневой кашей. Каша была свежей, рассыпчатой, только-только с пылу с жару, но котелок руки не обжигал. Я опять взглянул на отца. Он достал из кармана завёрнутый в синий носовой платок скальпель с обломанным кончиком и стал вдруг срезать непонятно откуда взявшиеся рыжики около камня. Ветер продолжал дуть странными порывами, неприятно обдувая мне шею. Я повернулся в сторону источника ветра и увидел огромных бабочек, зависших над полем и машущих своими гигантскими крыльями. Бабочки были те самые, которых я встретил в первый день на этой планете. Они уставились на меня своими недвижимыми глазками; их хоботки, скрученные в трубочку, начали вдруг разворачиваться, и я услышал исходящие от них почти что человеческие голоса: «Усьма! Ытут! Ликнись! Руг!» Я замахнулся и кинул в них котелок с гречкой. Котелок попал прямо в глаз ближайшей бабочке, и они разлетелись, исчезнув из вида. Но воздух вдруг наполнился птичьим щебетом, а сквозь него были отчётливо слышны уже знакомые мне слова: «Усьма! Ытут! Ликнись! Руг!» В этот момент я понял, что я сплю, и стал медленно пробуждаться.

Что я испытал в следующую минуту, когда открыл глаза, очень сложно описать простыми словами. Это было настолько неожиданное зрелище, что у меня сразу же застучало в висках; мысли, ещё не успевшие проснуться и упорядочиться в моей голове, сразу же запутались окончательно; по спине, где-то под кожей, пробежал дикий холодок от страха, и на всём теле выскочили мурашки. Передо мной на корточках сидело существо, гуманоид, и внимательно рассматривало меня. Существо, несомненно, было мужского пола, но сложно было сказать – подросток это или взрослый мужчина. Ростом он был небольшого, совсем немного выше меня. Почти всё тело у него было покрыто коротким мехом, или даже пухом, – таким мягким на вид, что в другой ситуации мне непременно захотелось бы его погладить, словно декоративного кролика. Мех был очень ярким, его цвет менялся сверху вниз от синего и лазурного до ярко-зелёного и желтовато-зелёного и напомнил мне расцветку травяного попугайчика, которого я видел у кого-то из друзей моих родителей на одном из праздников. На голове мех был длиннее и рос таким образом, что почти полностью закрывал уши, а сверху даже было подобие чёлки, торчащей немного набок. Уши, выглядывающие из-под меховых волос по бокам головы, были длиннее, чем у нас, заострённые сверху и достаточно подвижные. Лицо выделялось совсем короткой щетинкой желтовато-оранжевого цвета, словно бледноватый мандарин. На лице были два глаза, нос и рот, в принципе ничем не отличающиеся от наших. Но самым интересным были его руки. Вся видимая часть рук от плеча, почти что от шеи, до кистей была покрыта большими перьями, образуя подобие крыльев. Перья в основном были ярко-зелёного, изумрудного цвета, с желтоватыми кончиками. Ближе к кистям рук, образуя подобие манжеты, перья были тёмно-синего цвета, с тонкой белой продольной полосой посередине. В районе плеч перья были огненно-красного, до рыжего цвета, с хорошо заметными чёрными отметинами на каждом пере. Все эти перья выглядели словно мантия, накинутая на плечи местного инопланетного аборигена. Кисти рук ничем особым не выделялись: так же как и у нас, пять пальцев с ногтями, только цвет был бледно-оранжевым.

Можно было, конечно, подумать, что это какое-то местное животное, так сильно похожее на человека, а не разумное существо. К примеру, если бы на нашу планету прилетели инопланетяне, похожие на нас, и встретили сначала обезьян, то они вполне могли бы подумать, что это и есть земляне – высшая степень эволюции. Вот так и здесь – не хотелось бы ошибиться. Но здесь ошибки никакой быть не могло, существо, безусловно, было разумным. Самым главным доказательством этому была одежда на его теле: на животе был одет плетёный пояс, от которого почти до колен свисали ленточки из коры местных деревьев, образуя юбку, наподобие тех, что носят туземцы некоторых африканских племён. Справа на поясе висел небольшой пустой мешочек, возможно тоже сделанный из коры. Сомнений быть не может, передо мной был представитель инопланетной цивилизации, и это был первый контакт. Справедливости ради надо признаться, что я был совершенно не готов к контакту с внеземной цивилизацией. Я не знал, как себя вести в этой ситуации. Ведь за свои десять лет я ни разу не видел инопланетян, да и не был обучен этому. И конечно же, я был напуган.

Местный житель, как я уже и сказал, сидел на корточках и смотрел на меня. Одной рукой он облокотился на колено, другой, сжав кулак, опирался о скалистую поверхность планеты, подавшись корпусом немного вперёд и слегка наклонив голову набок. Взгляд его был очень внимательным, в глазах был большой интерес, а лицо источало радость и дружелюбие. Несмотря на отсутствие видимой угрозы в его действиях, страх всё ещё не отпускал меня, но перешёл в другую стадию, и моя спутанность мыслей вдруг сменилась полной ясностью ума. Мозг стал работать с невероятной скоростью. В голове стали мелькать возможные сценарии развития событий. В одном из вариантов – инопланетянин мог меня резко схватить за ногу и взлететь вместе со мной ввысь на своих крыльях, чтобы оттуда бросить меня и посмотреть, что будет. Но мозг сразу же забраковал этот сценарий, указав мне на очевидное: невозможно одновременно держать меня и махать своей рукой-крылом, чтобы взлететь. В другом варианте – он мог на меня накинуться, как дикий зверь, и растерзать зубами. Но мозг в ответ сразу обратил внимание на его улыбку, сквозь которую просматривались обыкновенные зубы, не клыки, что означало его совершенно нехищную природу. Пока одна часть мозга выстраивала возможные варианты нападения на меня, а другая с лёгкостью и необычайной ловкостью их опровергала, инопланетянин вдруг пошевелился и протянул ко мне свою руку, будто хотел ко мне прикоснуться. В этот момент мои нервы не выдержали и я закричал во всё горло: «Кузьма! Спасайся!»

Почему я в тот момент крикнул «Спасайся!», а не «Помоги!» – я не знаю. Возможно, просто не верил, что Серёга успеет прийти мне на помощь, и я попытался хотя бы предупредить его, чтобы он успел спастись сам. Но он меня в этот раз удивил своей скоростью. Боковым зрением я увидел, как метрах в пяти от меня из травы вдруг вскочил Серёга, оглянулся на мой голос и, не задумываясь ни на минуту, вскочил и бросился в мою сторону. Ухо инопланетянина сразу же повернулось на звук и встало торчком. Однако лицо его никак не изменилось. Он продолжал смотреть на меня, разглядывая с любопытством и чуть улыбаясь. Серёга уже подскочил к инопланетянину вплотную, чуть позади него, и замахнулся непонятно откуда взявшейся в его руках дубиной, целясь по его спине. «Дубину из леса прихватил – как предусмотрительно!» – успел подумать я, оторвав наконец взгляд от инопланетянина и глянув на Серёгу, прибежавшего меня спасать от нового неизвестного чудовища. Я неожиданно для себя понял, что инопланетянин на самом деле не представляет опасности, даже напротив: это отличный шанс вступить в контакт с внеземной расой – первый контакт в истории человечества. И кажется, мы сейчас всё испортим. Я представил, что, если бы инопланетяне приземлились на нашу планету и при встрече с первым человеком, допустим со мной, вдруг начали меня лупить дубиной, мне это вряд ли понравилось. А ещё это вряд ли понравилось бы моему отцу и, пожалуй, всему человечеству. И мы сейчас находились на пороге ссоры с целой цивилизацией только из-за того, что я испугался. Я хотел было крикнуть Серёге, чтобы он остановился (вот надо же было ему захватить с собой эту палку!), но глаза мои видели, как дубина в его руках уже описывает дугу, чтобы лечь на спину инопланетянина, и мозг понимал, что этот взмах уже не остановить. Глаза мои наполнились ужасом от неотвратимости события и страха, но теперь уже страха не за свою жизнь, а за жизнь инопланетянина. Я вытянул свою руку в сторону Серёги, сделав останавливающий жест, понимая, что это мало чем поможет. Но в следующую секунду, когда дубина должна была уже приземлиться на спину инопланетянина, он вдруг каким-то невообразимым способом отпрыгнул в сторону.