Текст книги "Кашет. Путешествие в неизведанное"

Глава 16

История Кашэта не содержала в себе столько войн и междоусобиц, как история землян; жители планеты не имели столько различий между собой, у них не возникало желания превосходства над другими, кроме как на спортивных мероприятиях, плавно перетекающих в свадебные обряды. Но и там, помимо спортивных достижений и интеллектуальных особенностей участников, ценились прежде всего самоотверженность, преданность и умение быть частью своего народа и всей планеты в целом. Именно поэтому песнь Кашэта была больше о самой планете и о быте, традициях её народа, и совершенно в ней не было ничего о борьбе добра со злом, по крайней мере в нашем понимании этих терминов.

Тэйру было семь лет, но год на планете, если мы правильно поняли из дальнейших наших обсуждений на эту тему, мог приравниваться приблизительно к двум с половиной годам по земным меркам. Не трудно было посчитать, что Тэйру на нашей планете исполнилось бы тогда приблизительно семнадцать или восемнадцать лет. За этот период своей жизни он постиг все обязательные науки, прошёл все практики, необходимые для выбора своего места в народе, и определился, чем он будет заниматься в дальнейшем. Тэйру будет контролировать популяцию пелитов – тех самых гигантских стрекоз, после встречи с которыми нам посчастливилось остаться в живых. Сама работа будет заключаться как в научном сопровождении жизнедеятельности пелитов, так и в защите своей деревни от их налётов. Мы с Серёгой рассмеялись, пошутив, что Тэйру – профессор-воин. Тэйру понравилось это сравнение, и он рассмеялся вместе с нами. Смех, разумеется, не переводился на наш язык, поэтому наш мозг, настроенный съеденным орехом на перевод, в этот раз молчал, и мы услышали настоящий инопланетный смех без каких-либо искажений. Выглядело это так, как если бы человек свернул трубочкой губы и стал бы смеяться, быстро дыша при помощи живота, при этом без остановки присвистывая губами. Человеку не сложно было повторить этот звук, и Серёга сразу же решил это попробовать, чем ещё больше рассмешил Тэйру.

Народ планеты называл себя кашитами, что означало что-то среднее между «проживающий среди деревьев кашэт» и «хранитель планеты Кашэт». Вообще, словом «кашэт» называли здесь те самые деревья, которые, как нам и так уже было ясно, играли просто фантастически важную роль в жизни всех живых существ и самой планеты в целом. Нас очень удивило высказывание Тэйру во время своей песни о большом разнообразии деревьев на планете. Мы сразу же задали вопрос, в какой части планеты растут другие деревья. Он удивился нашему вопросу и ответил, что, когда он шел за нами по следу через лес, ему по пути попались почти все разновидности кашэта, произрастающие на этой планете.

Как оказалось, эти деревья были не такими уж и одинаковыми. При ближнем рассмотрении можно было заметить, что у одних деревьев листья были расположены по всей ветке, у других из одной почки вырастали по три листика; одни листочки были более продолговатыми, другие – менее; одни деревья образовывали сверху площадку, подобную той, на которой мы разговаривали, другие – нет. Мы же, привыкшие на своей планете к очень ярким и контрастным отличиям, как между берёзой и дубом, совершенно не обратили внимания на такие мелочи. Но стоит признать, обнаружив у разных деревьев планеты Кашэт разные вкусы, мы могли бы и сами до этого догадаться. Деревья Кашэта не просто могли накормить всех. Их плоды несли в себе какие-то генетические коды, которые могли менять структуру мозга и наделять кашитов различными невероятными способностями. В нашем случае, перестроив определённым образом какие-то мозговые волны, они помогли нам понять друг друга. Но Тэйру рассказывал и про другие случаи – например предсказывание будущего. Съев такой орех, кашит на какое-то время мог предугадывать, что ждёт его самого, а также его окружение в недалёком будущем, тем самым предупреждая болезни, нападение стрекоз или любой другой несчастный случай. Орех с другого дерева кашэт мог придавать такой большой скорости мозгу кашита, что он буквально за секунды решал самые сложные задачи и мог ответить практически на любой вопрос. Были орехи, способные придать силу кашиту или смелости; были орехи, которые делали что-то с воображением; были и те, которые позволяли видеть вокруг себя всё в мельчайших деталях и отпечатывали изображение прямо в мозг – при этом создавалось ощущение, что кашит, съевший такой орех, получал дополнительные глаза: по бокам и на затылке. Тэйру рассказал только об основных способностях, которыми награждали эти орехи, но были ещё и сотни мелких, которыми пользовались больше для потехи. Но у кашитов не было стремления иметь у себя какие-то сверхспособности просто так, поэтому они обращались к орехам лишь в тех случаях, когда это требовалось народу. На общем голосовании выбирался как сам орех, который надо было съесть, чтобы выполнить какую-то поставленную обществом перед всей деревней задачу, так и избранник, который съест этот орех и будет со всей ответственностью относиться к своему временному дару. Контролем над орехами и изучением их свойств занимались определённые кашиты – это было их местом в народе. Они были что-то вроде учёных. Когда я предположил, что такие кашиты наверняка очень уважаемые, Тэйру минуту обдумывал мои слова, пытаясь определиться с правильностью перевода слова «уважать». Затем ответил, что у них каждый кашит уважаемый. Поэтому это слово используется лишь семейными парами в подтверждение согласия с каким-либо выбором супруга – к примеру выбором одежды на праздник или того, что принести на ужин. А вообще, каждый кашит, выбравший своё место в народе, совмещал в себе одновременно и учёного, и воина. Хотя как такового понятия «воин» у них не было, но был термин «тэй», как в самом имени Тэйру, означавший «подобный воину», или попросту «защитник».

В том, что планета названа точно также, как и деревья на ней, не было ничего необычного. В конце концов, у нас по той же причине планета носит название Земля. Про местоположение планеты Кашэт во Вселенной была рассказана очень странная история. Честно говоря, я мало чего понял, да и Серёга, думаю, тоже. Смысл был в том, что планета Кашэт была спутником планеты Кохашэт – той самой соседней планеты, появление которой предопределяло вечер на Кашэте. Произношение названия планеты Кохашэт было с ударением на второй слог, а само название означало «планета непревзойдённой красоты». Кохашэт была блуждающей планетой. У неё не было своей собственной звезды, но было два центра средоточия энергии, удалённых в галактике друг от друга на очень большом расстоянии, вокруг которых, по орбите в виде восьмёрки, эта планета и вращалась. Когда планета проходила вокруг одного центра средоточия энергии и оказывалась ровно посередине между двумя такими центрами, как бы замыкая первый круг, в этот момент планета Кашэт играла очень важную роль – она оказывалась в положении, более близком ко второму центру, который своим притяжением «захватывал её в плен». Кашэт сразу замедляла своё движение, тяготея к орбите второго центра, и в конце концов переходила на её траекторию движения. Появлялась сильная и неразрывная гравитационная связь между планетами, и они начинали движение вокруг второго центра вместе. Описав круг и оказавшись снова между центрами, планеты снова переходили на траекторию движения вокруг первого центра. У этих планет не было своего солнца, но на своём пути они встречали десятки, а может, и сотни тысяч солнечных систем, пользуясь энергией их солнц и различными особенностями этой энергии. К примеру, на момент рассказа Тэйру планеты были в максимально возможной близости от голубой звезды вот уже на протяжении долгого времени. До близости с ней жизнь уже была вовсю развита на Кашэте и постепенно просто приобретала новый вид: менялся химический состав поверхности планеты, приобретая сине-голубой оттенок, соответственно менялась и растительность. Таким образом, планета включала защитные механизмы, отражая синим цветом излишки энергии, приходящей от голубой звезды, получая лишь необходимое количество для сохранения её в специальных природных энергетических резервуарах недр планеты. Накопленная энергия будет поддерживать жизнь на планетах долгие сотни тысяч лет после исчезновения голубой звезды с их небосклона. А так как она находилась не так уж и далеко по космическим меркам от ближайшего логова лихотов, то жизнь этой звезды могла оборваться гораздо раньше – ещё до того, как исчезла бы с поля зрения кашитов естественным образом. Жить, по подсчётам учёных Кашэта, звезде оставалось не более трёхсот тысяч лет.

Мы были потрясены такому курсу внеземной астрономии и заинтригованы таинственными лихотами, имеющими своё логово во Вселенной. Как объяснил нам Тэйру, лихоты – это огромные по космическим масштабам существа, плавающие в межгалактическом пространстве и питающиеся звёздами. Когда появляется звезда, лихоты начинают к ней своё медленное движение, пока не достигнут её и не проглотят. Для каких-то звезд, как эта голубая звезда, срок жизни исчисляется всего миллионами лет, для других – миллиардами. Лихоты плывут сначала к самым ярким звёздам, поэтому срок жизни звезды напрямую зависит от её температуры и, соответственно, цвета. По сути, Вселенная – это в каком-то роде океан, среда обитания лихотов. Лихоты умирают и производят потомство. Когда появляется на свет молодой лихот, в процессе этого зарождаются миллионы новых звёзд. Именно частички лихотов и заносят жизнь на разные планеты вместе с определённым генетическим кодом. Сам генетический код у лихотов формируется в энергетической субстанции, выполняющей у них функцию мозга, в той её части, которая отвечает за воображение. При рождении лихота идёт выброс энергии и частиц – носителей генетического кода, содержащих в своей памяти тысячи самых разнообразных образов, рожденных их воображением. Все эти образы всегда разные, и лишь один код неизменен – это код, содержащий в себе последовательность набора импульсов универсального языка. Кашиты его называют древним. У этих языковых импульсов нет звуковых аналогов, но мозг любого существа во Вселенной, рождённого от образов лихотов, умеет их обрабатывать. Именно поэтому мы сейчас общаемся с такой лёгкостью: наш мозг слышит звуки и переводит их в древние импульсы, а потом обратно в звуки, но уже родного языка. Плод Кашэта всего лишь ключ к области мозга, где хранятся те самые древние импульсы.

– Так это что получается? – Серёга первым нарушил молчание после того, как Тэйру замолчал, поразив нас до глубины души свои рассказом. – Если мы все носим генетические коды этих самых лихотов, тогда мы все родственники, что ли?

– В этом смысле – да! – коротко ответил Тэйру.

– А сколько обитаемых планет во Вселенной? – спросил я. – Планет, на которых есть жизнь благодаря им.

Тэйру на минуту задумался.

– Сложно ответить. Жизненный цикл звёзд не вечен, как и планет. Думаю, что количество таких планет именно в наше время и нашей Вселенной измеряется десятками тысяч.

– А есть и другие Вселенные? – в один голос задали вопрос мы.

– Есть. Но они совершенно непохожи на нашу, имеют другую структуру, подчиняются другим законам, мы там просто не смогли бы существовать ни секунды.

Уже смеркалось. Пора было заканчивать на сегодня, и я решил задать свой последний вопрос:

– Тэйру! Скажи, у вас нет космических кораблей, вы не летали в космос, откуда ты столько знаешь? Откуда у вашего народа такие обширные знания о Вселенной? У нас с Земли отправляется множество зондов, изучающих космос, у нас есть мощные телескопы, получающие информацию о других галактиках, но ни о каких лихотах, да и вообще о жизни на других планетах, информации у нас нет.

– Ответ стоит искать не в космосе, – Тэйру слегка улыбнулся. – Вселенная – это не только то, что за пределами наших планет. Вселенная – это всё, что нас окружает. Это сама планета, и трава вокруг нас, и животные, и миллионы миров, населяемых микробами, что окружают нас повседневно. Мы смотрели вокруг. И мы разгадали код самой Вселенной. Не без помощи плодов Кашэта, конечно же.

Наступила тишина. Все мы молчали, думая каждый о своём. Я думал о том, как же бесконечна Вселенная; про этих существ, размеров с галактику, а может, и больше; про то, как они проглатывают целые звёзды, для кого-то гася жизнь, а кому-то, наоборот, даря её. Серёга тоже был очень задумчив. На его лице был плохо скрываемый восторг и выражение, будто он постиг какого-то просветления. Тэйру сидел спокойно и чего-то ждал. «Чего, интересно, он ждёт? – подумал я. Ведь уже поздно и пора бы заканчивать да спать ложится». И тут я понял.

– Песнь Кашэта закончена, Тэйру! – сказал я. – Мы выслушали тебя и принимаем тебя своим братом!

Тэйру выдохнул, кивнул нам, улыбнулся, встал и отошёл в сторонку, чтобы уже лечь для сна. Было поздно, и мы все очень устали. Информации было получено очень много – за всю жизнь не переварить. Мы пожелали все друг другу хороших снов и легли, растянувшись на тёплой древесной площадке. Я уснул в туже секунду.

Глава 17

Следующее утро мне показалось каким-то особенно Cz замечательным и радостным. Возможно, потому что я ощущал себя очень просвещённым после познания тайн Вселенной, а знания, как я заметил ещё во время учёбы в школе, поднимают настроение и дают ощущение уверенности. А может, и потому, что я ощущал после этих трёх дней разговоров какое-то единство, будто я наконец нашёл братьев: один был столько времени рядом, но я не замечал, насколько мы похожи; другой обнаружился в далёком и совершенно неизведанном нашими учёными уголке Вселенной. Ещё неделю назад я воспринимал Серёгу, скорее, как питекантропа Кузьму, способного лишь отрывать ножки насекомым да задирать меня без повода, а теперь… А теперь это Серёга – всегда с большой буквы. Может, профессора из него и не выйдет, но зато он храбрый, готов вступить в бой с самыми страшными инопланетными монстрами и даже пожертвовать жизнью ради своего товарища. А Тэйру. Его внешность настолько необычна и отличается от нас – людей, что любой на нашей планете его принял бы за диковинное животное, а некоторые его с удовольствием бы выдали даже за снежного человека, объяснив перья незавершёнными эволюционными процессами. Но за эти три дня общения с ним я понял, что Тэйру гораздо человечнее некоторых представителей нашего рода. Тэйру для своих восемнадцати по земным меркам лет был очень умным, рассудительным и уравновешенным кашитом. Конечно же, я не знал в точности: может, и все кашиты такие, но, в сравнении с человеком, эти качества заслуживали уважения. И самое удивительное, что мы все были генетически родственны друг другу. Такое знание сближало духовно.

В приподнятом настроении и воодушевлённый мыслями, я глянул на Тэйру, который аккуратно срывал с веток орехи, которые способны помочь понять друг друга даже существам с разных галактик. Он не срывал их все подряд, а внимательно изучал каждый, потом осторожно отрывал от плодоножки и клал их в свой поясной мешочек. Я перевёл взгляд на Серёгу. Он сидел, облокотившись спиной на стенку из веток; в левой руке у него была охапка листьев, которую он нарвал себе на завтрак, а палец правой руки исследовал глубины его правой ноздри.

– Ты чего уставился, Зелёнка? Или тебе достать сюрприз из носа?

– Фу! – меня сразу же передёрнуло от отвращения. – Ты, Кузьма, и правда – самый настоящий питекантроп!

– Чего? – безразлично переспросил Кузьма.

Было совершенно ясно, что он и понятия не имеет, что означает слово «питекантроп». Зато переводчик в голове у Тэйру, по всей видимости, смог перевести это слово правильно. Он коротко рассмеялся и повернулся посмотреть на Кузьму, чтобы понять причину, по которой я его так назвал. Кузьма от его взгляда смутился и вытащил палец из носа.

– Ладно-ладно… Чего вы все на меня уставились? Просто нос зачесался. Не буду больше.

– Тэйру! – я решил переключить своё внимание с Кузьмы на более интересные для меня вещи. – Расскажи, как это, когда превращаешься из гигантской бабочки в кашита?

Тэйру недоумевающе посмотрел на меня, будто пытаясь в моём лице найти ответ на какой-то свой вопрос, не желая отвечать на мой. Может, эта тема на Кашэте запретная? А возможно, что-то переводчик напутал. К примеру, я не знаю, как на их языке звучит «гигантская бабочка». Вдруг переводчик мою фразу перевёл как: «Тэйру, как ты из огромного монстра превратился в кашита?» Да! Могло быть и такое! А такое услышать не очень было бы приятно!

– Извини, брат Коля Зелёнка! – наконец ответил Тэйру, исковеркав мою фамилию, – видимо, его сбило с толку обращение ко мне Кузьмы. – Ты наверняка имеешь в виду папаулов – больших крылатых животных, питающихся соком кашэтов и помогающих им с цветением. Но как это возможно, чтобы папаул превратился в кашита? Или на вашей планете именно так появляется на свет человек?

«Значит, они здесь называются не бабочки, а папаулы, с ударением на второй слог», – пронеслось у меня в голове. Я был смущён. И я понял, что моя теория, объясняющая то, как Тэйру в точности смог повторить фразу гигантских бабочек, потерпела полное фиаско. Но вопросы были заданы, и от ответов уже не убежишь. На меня смотрел в недоумении Тэйру, ожидая объяснений. И за нами обоими с улыбкой на лице наблюдал Кузьма, в предвкушении потехи вселенского масштаба и рождения нового межгалактического анекдота.

– При первой встрече ты произнёс на нашем языке одни слова, очень похожие на те, что я сказал, попав на эту планету лишь при папаулах, которые повторили их за мной в той же манере, – сказал я, сбиваясь почти на каждом слове и виновато глядя на Тэйру. – Когда я их услышал, то предположил, что ты один из тех папаулов, который претерпел такие значительные метаморфозы. У нас на планете есть похожие насекомые, но они маленькие, и они превращаются из совершенно других маленьких существ, которые у нас называются гусеницами, – у них нет даже намёка на крылья, но после превращения – совершенно другое дело!

– Нет! В моём теле не текут соки папаулов! – Тэйру улыбнулся. – Я встретил их во время своей прогулки и размышлений о предстоящих соревнованиях. Папаулы летели и время от времени повторяли странную песню: «Усьма. Ытут. Ликнись. Руг». Я сразу обратил на это внимание. На Кашэте нет похожих песен. Все песни Кашэта богаты мелодией, трелью и пересвистом, а это были просто отрывистые звуки, непривычные моему уху. Способность папаулов повторять услышанное известна всем, и я понял, что они видели какое-то странное существо, возможно даже не с нашей планеты. Я сразу же отправился на поиски. Папаулы не залетают в лес – так я сделал вывод, что видеть они вас могли лишь на одной из полян, с которыми я здесь хорошо знаком. Я искал вас несколько дней, шагая вдоль кромки леса, пока не вышел на пастбище пелитов. Они тоже никогда не залетают в лес, поэтому мне показалось странным увидеть рядом с ними лежащую на траве большую палку, которая сама из леса не могла выйти. Так я нашёл ваши следы. В лесу по ним было идти легко, и вскоре я нашел вас и попытался с вами заговорить вашими звуками.

Тэйру замолчал. Кузьма катался от смеха по площадке, хватаясь за живот руками и сквозь смех повторяя: «Ха-ха-ха! Превратился из бабочки! Ха-ха-ха! У нас же тоже превращаются! Ой, умора, не могу! Ха-ха-ха! Законы природы!» Я сердился на Кузьму, что он придал такое большое значение моей ошибке, но мне уже становилось самому смешно – то ли от Серёгиного заразительного смеха, то ли от комичности всей ситуации и недоумения Тэйру, когда я задал ему этот вопрос. Через минуту я уже сам смеялся без памяти. А когда к звукам нашего смеха вдруг прибавился свистящий смех Тэйру, мы уже совсем от хохота не могли ни остановиться, ни выдавить из себя хотя бы слово.

Когда наконец смех наш иссяк и осталось из-за него лишь покалывание под нижними рёбрами и в районе живота, я задал Тэйру ещё один вопрос, который меня интересовал и который я так и не задал во время песни Кашэта: почему он шёл за нами пешком, разве он не умеет летать? Этот вопрос тоже показался Тэйру странным. Как оказалось, перья на планете Кашэт совершенно не ассоциируются с крыльями или полётами. Правда, при помощи больших перьев на руках кашиты могут недолго планировать, что помогает им мягко приземляться, когда они прыгают с деревьев, но остальные перья у них больше для красоты и никакого практического значения не имеют. При упоминании мною о птицах размером с насекомых Тэйру ответил, что действительно – у них есть мелкие пёрышки, но они максимум выполняют функцию руля при полёте, а летают они на самом деле благодаря своему маленькому весу и умению управлять притяжением планеты Кохашэт. Вот трава, как выразился Тэйру, не может управлять гравитацией, поэтому и устремляется вверх, к Кохашэту, выпадая на ней в виде питательных осадков для местных существ.

После всех ответов Тэйру мы наконец сели завтракать, и он задал свой вопрос: как мы здесь оказались и куда мы шли, когда он нас нашёл. Это был самый больной наш вопрос. Мы рассказали очень подробно, что с нами произошло. Сначала я дал высказаться Серёге о том, как он вдруг очутился на ветке дерева на другой планете. Потом я рассказал, как стал свидетелем исчезновения Кузьмы и что чувствовал, когда вдруг сам перенёсся сюда. И мы не знали, что делать дальше, поэтому мы пошли: для начала ближе к лесу, чтобы была возможность быстро укрыться в случае опасности; потом появилась та самая опасность в виде огромных летающих пелитов и мы сразу же укрылись в лесу; ну а потом нам просто надо было найти другую поляну, чтобы можно было спокойно прилечь и отдохнуть без этих корней, на которых спать невозможно. Но самая главная причина нашего небольшого путешествия по планете – это найти способ вернуться домой, если, конечно, это возможно. Тэйру выслушал нас очень внимательно, потом встал, подошёл к краю площадки и стал прицеливаться, как ему лучше спланировать вниз.

– Брат Коля Зелёнка! Брат Серёга Кузьма! – начал он. – Ваша история очень удивительная, и у меня нет объяснений вашему перемещению на нашу планету. Но, учитывая, что во время путешествия между нашими галактиками вы находились рядом с деревом в начале и в конце своего пути, возможно, какие-то ответы мы сможем получить у Армо – нашего хранителя тайны. Он у нас изучает плоды Кашэта, а значит, всё знает и о самих деревьях. Возможно, он сможет сказать, как вы здесь очутились, а возможно, и помочь вернуться назад.

Мы радостно переглянулись с Серёгой. За неделю скитаний по чужой планете у нас наконец-то появилась надежда на возвращение домой. «Значит, пойдём к Армо!» – подумал я.

– Я буду вас ждать внизу, – сказал, оглянувшись на секунду, Тэйру и прыгнул вниз с огромной высоты.

Мы проследили за ним взглядом, как он, расставив руки в стороны, спланировал и мягко приземлился, слегка присев, приблизительно в пятидесяти метрах от дерева, и начали слазить.