Текст книги "Шаги Командора"

12. Командор. Перекоп

В мои годы знаменитый Перекоп был лишь куском суши с остатками вала. В эти – еще и крепость, называвшаяся Ор-Капы. Как мне сказали, в переводе это звучало «ворота во рву». По положению своему крепость контролировала довольно узкий перешеек, и взять ее в лоб под огнем было не так уж легко.

Только на кой хрен брать крепости в лоб? Картечь и пули со стен одинаково выкашивают и подготовленных бойцов, и неподготовленных. А мне дороги мои солдаты. Величина собственных потерь – не мерило победы. Напротив. Чем меньше выбывших из строя, тем лучше. Из всех побед Второй мировой мне всегда нравился штурм Кенигсберга. Прекрасно укрепленный город с огромным гарнизоном и обилием орудий и пулеметов был взят за четыре дня. Причем потери Советской армии, сколько помню, около четырех тысяч человек убитыми, в данных обстоятельствах можно считать минимальными. Безмерно жаль разрушенных старых зданий, только разве человеческие жизни не ценнее? Пусть даже тот же Королевский замок так и не был восстановлен. Это уже другой вопрос, не делающий чести тем, кто руководил регионом в мирное время, и к командовавшим штурмом генералам отношения не имеет.

Всего лишь грамотно подготовленные штурмовые группы из разных родов войск, упор на артиллерию и саперов, а в итоге – блестящий результат.

Для меня даже четыре тысячи убитых было бы чрезмерной ценой. И город не тот, да и не было в моем распоряжении четырех тысяч солдат. Лишь первый батальон моего Егерского полка с охотничьей командой, единственные, кто успел подойти к Таганрогу, один батальон Смоленского и Суздальский в полном составе. Плюс небольшое количество казаков и артиллерия. Исключительно полевая, тащить сюда осадную не было времени.

Мысль захватить Перекоп пришла ко мне спонтанно, едва я узнал, что основная часть татарских всадников устремилась в рейд. Конечно, набедокурить они успеют порядочно, однако за Украину, или, как ее тут называют, Малороссию, отвечал Мазепа. Пусть демонстрирует свои воинские способности и отрабатывает высокое положение. Для прикрытия основных направлений сил у него должно хватить, главное – не зевать и постоянно работать на упреждение.

Для меня главным стало другое. Сделать так, чтобы Девлет-Гирей не смог вернуться на родную землю. Перекоп – узкий перешеек с валом и рвом, взять такой одной конницей затруднительно. Пусть повертятся по степи, пока мы будем решать вопрос: удержат ли оставшиеся здесь люди Крым? В конце концов, любую проблему надо решать кардинально, раз и навсегда. Нельзя постоянно терпеть под боком натуральное разбойничье гнездо. Пока существует ханство, нападения на наши южные рубежи не прекратятся. Не умеют нормально жить сами, пусть учатся жить в составе империи. Отправились в набег, так пусть он станет последним. Мне лично это надоело.

В рапорте события были изложены сухо. Они и были таковыми. Перегруженные галеры прошли по оконечности Азовского моря и высадили десант на Арабатской стрелке подальше крепости с таким же названием. Ее я планировал взять потом. Даже не я, следующая партия десанта обязана заняться укреплениями вплотную. Арабат нам пока не мешал, пусть побудет в распоряжении татар еще несколько дней. Далее был долгий и трудный ночной марш. Шли почти без привалов, не щадя ног. Казаки сразу устремились в разъезды по сторонам, и мы даже не были обнаружены. Не привык еще народ к стремительным действиям. Хотя вроде татары сами постоянно выигрывали лишь за счет мобильности и высокой скорости, а вот к вторжению оказались не готовы. Привыкли чувствовать себя на своей земле в безопасности, и Керчь их ничему не научила.

Я немного сомневался в пехоте. Оказалось, зря. Со втянутостью в марши у них было все нормально. Наставлениям начальники следовали, гоняли солдатиков только так, и те, привычные, шли без ропота. Отставших практически не было. В памяти даже самых молодых сохранились рассказы об угнанных в неволю. Остаться в одиночку посреди чужой земли мужикам было страшно. Лучше из последних сил идти вместе со всеми, и наплевать, что впереди ждет бой.

Вымотались все до предела. Зато враг нас совсем не ждал с тыла. Ну не нападал на них до сих пор никто из Крыма! Понятно, люди растерялись, не сумели отреагировать вовремя. У них с этой стороны даже пушек на стенах не было. Пока же перетаскивали, егеря оказались уже на стене, за ними спешили усталые и злые от недосыпания солдаты. Короткое веселье, и все закончилось. Кому-то удалось бежать, в основном в сторону Малороссии. Мы же не успели перекрыть всю местность, да и людей для этого явно не хватало. Ладно. Все равно Девлет-Гирей явно узнает о случившемся еще до того, как приблизится к перекопским воротам. Хотелось бы устроить ему сюрприз с достойным приемом. Прием владетеля местных земель будет ждать, а насчет сюрприза получится туговато.

– Полдела сделано, – объявил я ближайшим помощникам, Клюгенау и Гранье. – Теперь подойдут подкрепления, возьмемся за вторую.

– С вами всегда весело воевать, Командор. – Гранье вольготно расположился на парапете и неторопливо курил заветную трубочку. – Что в морях, что на берегу.

– Помощники хорошие, – вернул я комплимент бессменному канониру. – С такими, и пасовать? Да и не ждали они нас с той стороны. Привыкли прикрывать вход, а забыли, что где есть вход, там есть и выход. Теперь наша очередь никого сюда не впускать. Только Арабатскую крепость заберем, и все входы в Крым наши. Пускать будем только по пригласительным билетам без оружия.

На самом деле не все было столь радостно. Керченский полуостров осажден, вполне вероятны высадки десантов, а то и попытки овладения нашей единственной постоянной базой в Крыму. С подкреплениями дела пока обстоят не очень. С прибытием второго эшелона всю пехоту и артиллерию придется расположить здесь с расчетом сражения сразу на два фронта – условно, северный и южный. И что останется в резерве? Лишь драгуны с казаками. И Ширяеву послать нечего. А у него положение не из лучших. Обороняться наши части там могут, наступать нет сил. Как получится и здесь. Два русских куска территории, отрезанных друг от друга расстоянием. А турки тем временем могут свободно перебрасывать сюда подкрепления, превратив полуостров в главный театр военных действий на текущий год. И чем их удивить теперь – понятия не имею. Еще бы полка четыре, два Ширяеву и два сюда, чтобы ударить одновременно по сходящимся направлениям. Не занимать южный фронт и понадеяться на силу наступательного удара? Но сплошной линии не будет, и что помешает татарским отрядам обогнуть одинокий отряд и выйти к Перекопу? А отдавать раз занятое не хочется. Жадный я, наверное. Идти с одними драгунами? Тоже не выход. Крепость боевому порядку придает пехота. Тем более против вражеской конницы. Кавалерийская сеча – бой с непредсказуемыми последствиями. Кто кого опрокинет. Кавалерийским начальником я себя не считал. Тут бы лучше подошел Меншиков. Да и то не при таком соотношении сил вступать в открытый бой. До сих пор мы выигрывали сражения за счет большей плотности огня. А в рукопашке численный перевес зачастую решает исход схватки. Кто знает, сколько татар в данный момент находится на полуострове? Даже без учета находящихся в гарнизонах турок, или, проще, янычар, которых сейчас дополнительно наверняка перевозят по морю. А сидя в самой лучшей крепости, войну не выиграешь. Для этого наступать надо.

Или рискнуть и снять с кораблей все абордажные команды, часть матросов и артиллеристов? Морских сражений лучше избегать, нам главное – на суше крепко утвердиться. Очистим Крым, тогда можно будет подумать о владении Черным морем. Забрать кого можно из Азова и Таганрога, все равно турки с татарами до тех краев пока явно не дойдут. А победителей не судят. Если же проиграем, то с мертвых взятки гладки. Но зачем думать о плохом?

Только кого бы Ширяеву на помощь дать? И когда подойдут остальные части? Страна огромная, пока кого перебросишь…

Рассуждения – хорошо. Только занимались мы сугубо конкретными делами. Проще говоря, весь день мы намечали сектора обстрелов для имеющихся орудий и установок, равно для тех, которые придут к нам в ближайшие дни. И все в расчете войны на два фронта. Я надеялся завершить данный отрезок кампании быстро, однако мало ли как повернется и сколько нам придется здесь простоять? Первым фактором являлась погода. Грянет шторм, и галеры Сорокина элементарно не сумеют доставить подкрепление. За неимением пулеметов я собирался сделать ставку на ракетные установки. Уж больно они хороши в открытом поле против кавалерии. Однако в первый рейс мы старались прихватить больше пехоты и минимум груза. А захваченная нами артиллерия была гораздо хуже нашей, родной. К ней еще пришлось заряды для пороха мастерить для увеличения скорострельности. Ну и дополнительно – насколько быстро татары узнают о случившемся, как отреагируют на сюрприз, какие силы привлекут для нашего уничтожения или нейтрализации. Их же ворота, не наши.

Шторма на наше счастье не было. Погода стояла жаркая, ничем не напоминающая Прибалтику. Но первые татарские разъезды со стороны Крыма замаячили уже на следующее утро. Отогнать их не составило труда. Только вслед за ними обязаны были подойти уже не разведчики, воинские отряды.

Давненько я не был в осажденной крепости. К тому же окруженной со всех сторон. Ладно, с двух, фланги упирались в Генический залив и пресловутый Сиваш, так все равно отступать некуда.

Пока забота охраны целиком легла на казаков Лукича. Им было не привыкать нести нелегкую аванпостную службу. С этой стороны донцы напоминали мне моих флибустьеров – дома они могли вести себя как угодно, однако в походе действовали весьма жесткие правила. Каждый служака понимал: уснешь на посту, просто проворонишь ворога – и татары вырежут всех. Когда войны идут из поколения в поколение, поневоле воспитывается определенный характер. Против регулярных европейских армий жители степей стоили немного. В крупных сражениях решающим фактором становятся выучка в масштабе частей и подразделений, согласованное движение колонн, прочие аналогичные факторы. Здесь иррегулярным войскам никогда не справиться с правильно обученными регулярными. Однако против таких же иррегулярных татар или, скажем, слабо организованных поляков казаки действовали весьма успешно. Что жители Крыма, что жители донских степей предпочитали обмануть противника, заманить его в какую-нибудь засаду. И ни тем ни другим не имелось равных в индивидуальной выучке в качестве наездников.

Грабили они, кстати, тоже примерно одинаково. Казаки были чуть милосерднее, но еще как сказать…

Стычки на южном участке длились весь день. То одна, то другая группа татар пыталась приблизиться. Навстречу пускался казачий разъезд, а дальше как кому повезет. Пару раз разгоряченные погоней казаки влипали в неприятности и несли потери, пару раз сами удачно устраивали засады, и тогда худо приходилось хозяевам полуострова.

Для пехоты с артиллерией была невольная пауза, и солдаты пользовались ею, укрепляя оборону с юга. На северном участке дела обстояли изначально лучше. Пусть татары были больше поклонниками маневра, однако от существования крепости на Перекопе зависело существование их разбойничьего государства, и по части обороны в свое время постарались они вовсю. Не только сами. Немалую помощь оказывали турки, а уж те защищать твердыни умели. Достаточно вспомнить суворовский штурм Измаила в моей истории.

На четвертый день прибыли остальные подразделения Егерского и Смоленского полков, Нижегородский драгунский, еще казаки и, главное, прочая артиллерия и ракетные установки. Перед тем Сорокин успешным штурмом все-таки захватил Арабатскую крепость, и теперь имелась гарантия: ни один подданный Девлет-Гирея к себе домой не попадет.

Оставался пустяк – захватить и сам дом, но для этого требовались вытребованные мною полки из Азова и Таганрога, раз прочие все еще меряют собственными ногами бесконечные российские просторы.

Пришлось Косте отправляться в плавание в третий раз. Мы же тем временем пережили некое подобие штурма. Назвать наскок татар настоящим боем у меня не повернется язык. Кто-то из оставшихся в Крыму ханов стянул к себе всех оказавшихся поблизости и попытался налететь на нас. Человек он был весьма отважный. Жаль, Аллах не дал ему разума. Кто же атакует укрепления с парой тысяч всадников? Тут пехота нужна с хорошей артиллерией. Атака закончилась полным провалом. Ракеты прочертили дымные следы в небесах, обрушились на камни, а дальше взрывы, грохот, кони понесли уцелевших в разные стороны, и егерям досталось лишь прицельным огнем выбивать тех, кого скакуны приближали к нам.

Дальше наступил черед Лукича. Драгунов я придержал в резерве на случай, если казаки зарвутся и попадут в засаду. Однако предусмотрительность татар так далеко не простиралась. Их предводитель почему-то был уверен в успехе атаки и совсем не подумал об обратном варианте.

Не могу сказать, что разгром крымцев был полным и окончательным, но урок мы им преподнесли убедительный.

А на следующий день послышалось знакомое тарахтение. Я не поверил ушам, все-таки изначально было решено, что последний дирижабль остается в распоряжении Флейшмана.

Зря. В небесах на востоке появилась небольшая точка, стала расти, и вскоре над нами зависло детище иных эпох.

Еще больше я удивился, увидев, кто к нам пожаловал. По шторм-трапу торопливо спускался Петр собственной венценосной персоной. Я только хотел отдать ему положенный строевой рапорт, как государь первым сообщил:

– Беда, фельдмаршал.

– Что случилось, ваше величество? Пока дела нормальные. Крым мы перекрыли. В ближайшее время подойдут подкрепления, и мы захватим сам полуостров.

Я действительно не понимал, что может случиться? Разбить главную армию турки не могли. По простейшей причине: по всем расчетам наши полки еще не дошли до границы. А как проиграть, еще не сойдясь?

Булавин? Но в честь чего мог подняться весь Дон? Я верил Лукичу. Раз старый соратник говорит, что настроение казаков сейчас отнюдь не бунтарское, значит, так оно и есть.

– Мазепа изменил.

– Что?

Нет, я никогда не относился к гетману хорошо, однако надо еще найти, к кому именно переметнуться! Все-таки православный человек по доброй воле к туркам не побежит.

– В Польше вспыхнула заваруха. Ляхи опять кличут на царство Лещинского. Наш гетман решил его поддержать…

– Какой гетман? – И лишь тут до меня дошло. – Мазепа?

Ну почему я его не удавил без всякого внешнего повода где-нибудь в укромном уголке? Хоть одно доброе дело в жизни бы сделал. Видно, склонность к предательству не искоренить.

13. Флейшман. Дела и хлопоты

С отправлением части нашей компании на войну дел мне изрядно прибавилось. Ко всему прочему – производству, торговле, кураторству над изобретателями, – добавились еще железная дорога, Сибирский тракт, снабжение армии и еще столько всякого и разного, что хоть сутки втрое удлиняй. У меня и до войны времени не имелось. Предприятия разбросаны по бескрайним просторам, доставка продукции, сырья и всего прочего – или гужевым транспортом, или по рекам; за всем надо проследить, все учесть…

В Санкт-Петербурге я строил флотилию грузовых кораблей – специально для поставок товаров в иные страны. Оборот рос, и после подсчетов оказалось, что так выйдет намного дешевле и проще, чем пользоваться услугами посредников. Немного мешала продолжающая в Европе война – с учетом характера товара, любая из воюющих стран была не прочь прихватить очередную партию для собственных нужд, и пришлось объявить: любое нападение на моих торговцев повлечет за собой санкции для нападающих. А вот сработает это или нет, пока было под большим вопросом.

Сильно мешал делу недостаток квалифицированных кадров. Менеджера из человека можно сделать быстро и без особых проблем. Чтобы получить настоящего мастера-рабочего, а не подмастерье, требуются годы и годы труда. Сам я советские времена помнил не слишком, однако Кабанов рассказывал о системе профтехобразования. Года три обучения – но выпускники считались лишь молодыми рабочими, которым доверяли лишь простейшее. А уж до вершин на заводах добирались столько… Это лишь кажется, будто слесарем или токарем каждый может стать без труда. Дудки! Нам еще повезло, что в числе уцелевших оказался Ардылов, настоящий мастер на все руки. Теперь благодаря ему таковых имелись у нас десятки, а требовались – сотни, если не тысячи. Пока основная часть моих тружеников оставалась на уровне третьего-четвертого разряда, если пользоваться советской сеткой. Рабочие школы делали уже третий выпуск, и все равно это было мало. Хотя по нашим условиям детвора и юноши буквально рвались в нынешние аналоги пэтэушек. Попасть туда значило обеспечить себе будущее. Бездельничать же простые люди в массе своей пока не привыкли.

Командор отбыл. Следом выступил Егерский полк. На месте оставались лишь части, необходимые для обороны Прибалтики от какого-нибудь иного, европейского, противника. Ушли Петр с Алексашкой – но несколько в иную сторону. Туда, к Пруту, где имелась сухопутная граница с владениями Порты.

Буквально на третий день после их ухода мне пришло радостное известие. В районе Курска посланные экспедиции во главе с Женей Кротких наконец-то нашли залежи железных руд. Это тоже была память будущего. Раз Курская магнитная аномалия, значит, там что-то залегает. И не требуется много ума понять, что именно. Весь вопрос был в геологах. Плохо, когда в стране ни одного высшего учебного заведения. Да и по всей Европе действительно практических, а не всяких философских и теософских их явно маловато. Весь упор на возвышенные размышления, и что работать надо, никто и не думает.

Нет, университет мы открыли. А нужен – политехнический институт. Пока что в единственном вузе лишь введен факультет естественных наук. Только пока студенты выучатся, пока овладеют специальностью, времени пройдет немало. Пришлось в очередной раз воспользоваться западными учеными. Пока мы воевали, основывали город, строили предприятия, налаживали связи, создавали флот и армию, в Курской губернии активно велись розыски. Все делалось тайно. Зачем объявлять раньше времени?

Сибирскую нефть мы изначально решили отдать потомкам. Нам жидкое золото пока без надобности. Да и вообще, Сибирь – дело будущего. А вот металлы необходимы прямо сейчас. Демидовы монополизировали добычу. Дерут дорого, доставка сложна… Потребности же растут непрерывно, одна железная дорога потребует столько, что ни о каком железе на продажу речи нет.

Мне новость была приятна стократ. Экспедицию финансировали мы, следовательно, доход в некой части тоже пойдет нам. Деньги лишними не бывают. Формально я богаче любого князя с бесконечной родословной, фактически же все средства постоянно вертятся то в одном проекте, то в другом. В производство постоянно вкладывать надо. А уж в расширяющееся…

И, главное, трудно ждать быстрой отдачи. Если что спасало, так только торговля. Переложить хлопоты на посредников – и прибыль резко упадет. Крутись, как пресловутая белка в пресловутом колесе… А тут еще железная дорога, без которой никуда…

Посыльный поручик нашел меня в гавани, где я следил за погрузкой на судно пары отсылаемых в Туманный Альбион электромобилей. В общем-то бесполезное транспортное средство неожиданно вошло в моду у аристократов, и им было глубоко наплевать, сколько стоит изделие и насколько часто его необходимо ставить на зарядку. Если уж в двадцать первом веке машины с электромоторами остались лишь забавой, то что говорить о веке восемнадцатом, где они были откровенно преждевременными?

Вопрос престижа. Какому-нибудь герцогу или влиятельному графу просто стыдно не иметь в распоряжении самобеглый экипаж. А что на нем далеко не уедешь и скорость лишь ненамного выше торопливого пешехода, так на то и вельможи, чтобы кататься из одного дворца в другой. Для поездок за город есть обычные кареты.

– Вас цесаревич…

В отсутствие главных лиц весь присоединенный край Петр оставил на сына. Больше было не на кого, раз даже генерал-губернатор Меншиков привычно собрался в поход с его величеством. Он да Брюс в качестве начальника артиллерии. Благо никакого конфликта монарха и наследника не имелось, Алексея воспитывали мы, и он совсем не походил на явленный в нашем будущем образ отцененавистника.

– Что хоть случилось? – никаких новомодных штучек, мы мчались ко дворцу на обычной карете.

– В Польше опять бардак, – поведал мне поручик.

– Разве там бывает иначе? Паны в очередной раз решили сместить Августа?

– Так точно. От него к нам прибыл Карлович. Думал застать государя еще здесь, но…

Медленно ездят гонористые мужи. Или это Петр быстро скачет? Ему-то все быстрее да быстрее. Истинно русский человек – если верить не родившемуся еще Гоголю.

Теперь вопрос был один: насколько серьезны нынешние перевыборы короля? Наши соседи преуспели в диковинной смеси монархии с республикой. Этакая феодальная демократия, когда шляхта выбирает короля. Причем едва не каждые выборы проигравшие не признают, собирают отдельный сейм, на котором голосуют за своего кандидата и объявляют его королем. Единой армии там нет, лишь вольные полки свободных магнатов, и вслед за альтернативными выборами паны предаются любимому занятию: междоусобной войне. Водки при этом проливается гораздо больше, чем крови, но зачем кровь? Жить надо весело, чтобы было потом чем гордиться перед сыновьями и прекрасными паненками.

Плохо было лишь одно: Речь Посполитая была нашей соседкой, и всегда существовала опасность, что веселье перекинется через границы в виде заблудившейся хоругви какого-нибудь Ободзинского или Радзивилла. Август хотя бы являлся нашим непутевым союзником, а вот Лещинский вечно обещал избирателям вернуть под польский скипетр малороссийские земли, а то и попутно прикарманить весьма солидный кусок Великороссии вплоть до Москвы.

Мы уже высылали когда-то в помощь вечному Дон Жуану свои полки, что позволяло Августу удерживать трон. Проще помочь, чем потом драться с воинственными панами. Толку в правильном бою от иррегулярной польской конницы немного, да все равно нет никакого смысла драться ради драки.

Жаль, на сей раз послать было некого. Разве что самих поляков – каким-нибудь сексуально-пешеходным маршрутом. Надоели…

В кабинете были лишь Алексей и Брюс. Карлович уже умчался догонять Петра. Ну-ну. Догонишь, как же! Разве что в конце пути, где-нибудь в районе Прута.

Собственно, военным я не числился. Имел какой-то чин по воздушному флоту, но больше в память минувшей Северной войны. Но я был одним из богатейших, если не самым богатым человеком в России, владельцем заводов, газет, пароходов, наконец, особой, особо приближенной к императору. Этаким советником по целому ряду дел. Наконец, наряду с прочими я приложил немало усилий для воспитания наследника. А такое тоже не забывается.

Хотя в данный момент я тут при чем? Тут подошел бы Командор или хотя бы Сорокин.

– Все уже слышал, – с порога заявил я. – Только один вопрос: насколько случившееся серьезно?

– Ежели верить Карловичу, весьма и весьма, – нервно отозвался Алексей.

Не привык он еще принимать единоличные решения.

– Первый раз, что ли? – философски заметил я, без приглашения усаживаясь в свободное кресло. – В конце концов, это их внутренние дела. Пока внутренние.

– Да, но основная часть войск отправилась в поход…

– Я приказал привести гарнизон в готовность, – Брюс пыхнул трубкой. – На всякий случай. Усиленные драгунские патрули посланы к границе. Незаметно подойти полякам не удастся в любом случае, а города им не взять. Даже не дойти до него. И флота у них нет.

Флота у Речи Посполитой действительно не имелось. Ладно мы лишь недавно сумели отвоевать берега, но соседи всегда были приморским государством, однако ни одного боевого корабля у них отродясь не было. Хотя если вспомнить положение с армией…

По моей части проблем не было вообще никаких. Торговый оборот с Польшей был настолько мал, что его можно было не принимать в расчет. Паны остались глухи к веяниям времени. Они даже не заказывали штуцеров, о прочем уже молчу. Все поставки к ним с наших предприятий ограничились одним электромобилем для друга Августа. Да и тот простаивал без толку – аккумуляторы ведь заряжать надо, а приобрести хотя бы крохотный генератор для подобных целей соседи так и не удосужились. Да и торговыми путями через Польшу я не пользовался. Дороги скверные, паны своенравные, все получается чрезвычайно дорого и невыгодно. Когда под боком море, зачем думать о суше? Морские перевозки всегда считались самыми дешевыми.

– Но не должны ли мы выслать помощь законному королю во исполнение договора? – спросил Алексей.

Я взглянул на цесаревича с невольным уважением. В такой ответственный момент – и помнит про какие-то бумаги, где даже подпись не его! А ведь по возрасту совсем мальчишка. В будущем такие еще за мамину юбку держатся да за папин кошелек. Семнадцать лет, а ведь перед нами не парень, а уже мужчина.

– Ваше высочество, применение армии за пределами Отечества есть прерогатива монарха. Да и к чему нам вмешиваться? Они каждый год шумят. Сейчас еще припоздали. Обычно – как тепло, так и начинают свары. С осенью успокоятся. По ихней грязи и бездорожью много не повоюешь.

– Да и нет у нас ни одного свободного полка, – поддержал меня Брюс. – Того, что имеется в наличии, как раз хватит на оборону края, если боевые действия сюда перенесутся. Или если нападет кто-то другой.

Очевидно, имелись в виду шведы. Пусть они получили наглядный урок, но вдруг не пошел впрок? Всегда же найдутся воинственные идиоты, которые начнут орать о потерянных землях! Благо момент подходящий, основные силы ушли в поход на юг.

Только у шведов, даже если возобладает партия войны, ничего не готово. Нового Карла нет. Это тот мог сорваться, очертя голову и не думая ни о чем. Даже о снабжении. Нормальные полководцы готовятся к кампании загодя.

– Но Карлович очень просил именем своего короля…

Эх, юношеский максимализм! Воспитали наследника!

– Пусть решает отец ваш. – Брюс вновь выпустил внушительный клуб дыма. – Все равно основная кампания начнется в следующем году.

– Может, еще паникует августейший Август, – скаламбурил я. – Несколько панов собрались за хмельным, по привычке одного короля условно свергли, другого выбрали, а он принял обычные пьяные разговоры за угрозу. Там же вечно кто-нибудь недовольный. Каждый волю свою отстаивает. Словно покушаются на нее! Зачем торопить события?

– Мы отвечаем перед Богом и государем за Санкт-Петербург, Лифляндию и Курляндию, – весомо закончил прения артиллерист-чернокнижник. – За чужих королей отвечают их подданные.

Только что это за король, которого свергают едва не каждое лето, чтобы потом зимой подчиняться ему опять?

Смешно…

– Мы отвечаем не только за Санкт-Петербург, но и за все Отечество. А его интересы в данный момент требуют спокойствия у соседей. Как скажется брожение на нас и что мы тогда ответим? – Прения-то не заканчивались. Вернее, заканчивались, но только сейчас весомыми словами цесаревича Алексея. Сейчас он здорово напоминал своего отца. – Потому приказываю по готовности выслать в помощь союзному нам Августу, королю Речи Посполитой, два пехотных и один драгунский полк. Дело не затягивать, ибо токмо от нашей быстроты и решительности зависит, опомнятся паны или бунт будет продолжаться дальше?

Ну и зачем тогда совещание? Хотя вынужден признать, наследник престола, скорее всего, прав. Наша школа…

– К вам посетитель, – секретарь осторожно заглянул в мой кабинет.

– Я не принимаю. – Я с тоской взирал на ворох бумаг. И откуда только берутся, когда большинство населения неграмотно?

Хотя вру. Тут же не нежные письма от поселян. Сплошь деловые отчеты, просьбы, требования и все такое прочее. И со всем требовалось разобраться, по многим вопросам принять решения. А еще неплохо было бы навестить кое-какие предприятия и посмотреть все на месте. Не зря же последний дирижабль оставили в моем распоряжении, хотя он позарез необходим на фронтах. Однако в тылу дел столько, хоть разорвись. Да еще с российскими расстояниями.

– Он очень просит.

– Да кто он такой?

Но по краю сознания мелькнуло предательское: может, впустить? Все какое-то время не придется вычитывать чужие строки. Еще ладно, каллиграфия развита, и не приходится угадывать буквы.

– Иностранец. Говорит, явился с выгодным предложением.

Угу. Опять захочет что-нибудь купить. И никому нет дела, что все расписано и больше производить мы пока физически не можем. Большая часть продукции остается в стране. Торговля с Западом – вынужденная мера. Во-первых, деньги нужны. Во-вторых, все равно украдут. До интеллектуальной собственности и патентов еще не додумались, и в Англии, Голландии, Германии разворачивается производство.

– Ладно. Пусть войдет. Только предупреди: я очень занят и больше десяти минут выделить не могу.

Я привычно попытался определить, из каких краев явился очередной бизнесмен восемнадцатого века. С краями было сложновато. Зато внешность читалась в каждой черте лица. Горбатый нос, пухлые губы, глаза навыкате… Как не узнать соплеменника? Но никаких пейсов, лапсердака, усредненный европейский наряд, очевидно, чтобы не шокировать окружающих. Въезд в Россию для данной национальности закрыт много веков назад, и кому нужны лишние проблемы?

Посетитель внимательно посмотрел на меня, признавая сродственника. Наверно, потому и приветствие прозвучало на идише. Увы, но этого языка я не знал. Как и восстановленный позднее иврит. Нет, в Израиле я бывал, однако всерьез переселяться туда не думал. Россия представляла больше возможностей для делового человека. В нашем будущем, разумеется. Но и сейчас дела обстояли точно так же.

Если бы мы не поссорились с Англией сразу по прибытии, может, все повернулось бы немного по-другому. Но свершившегося не исправишь, и я до сих пор не мог простить англичанам нападения на беззащитный круизный лайнер. Все было бы намного проще, если бы не тот злосчастный день. Да и сколько бы людей уцелело…

Только большинства погибших мне давно было не жаль. Зачем такие, как депутат Лудицкий?

– Простите, не понимаю. – Ответ мой прозвучал по-английски, затем был продублирован на французском и русском. Хотел добавить немецкий, однако этот язык я знал на уровне Кисы Воробьянинова.

Посетитель не удивился. В конце концов, наш народ расселился настолько широко, что общего языка уже не имел. В нынешнем веке – точно.

– Я к вам с деловым предложением от определенных кругов. – Он перешел на английский.

Определенных? Интересно, кто их определил?