Текст книги "Группа крови на плече. Смерти вопреки"

– А как же. Бойцы должны быть готовы к любой нештатной ситуации. Иметь навыки тушения пожара, перевязки раненых… У нас есть собственный доктор в штате, но мы его бережем и близко к месту операции не подпускаем. Взаимозаменяемость тоже тренируем.

Арапов оказался дотошным. Изучил штурмовой щит, пощелкал фонариком. Потом надел на себя бронежилет.

– Вот это отличная штука! Можно достать такие моим операм?

– Там сложная история. Виамовский пришлось переделывать и перешивать специально под нас в лаборатории Комитета. Штучная работа.

– И как? Пистолетную пулю держит? – «Черный полковник» попрыгал, подвигался. – Удобный!

– Держит, проверяли. В принципе можно его еще доработать, чтобы под курткой носить. Так сказать, скрытно.

– Коля! – Арапов подошел ко мне близко-близко, заглянул в глаза. – Я на прошлой неделе коллегу из соседнего отдела хоронил. Зэк пырнул ножом при задержании. Попал в сердце. Нам такие бронежилеты как воздух нужны!

– Пиши заявку на имя Алидина, – я тяжело вздохнул, – посмотрю, что можно сделать.

Надо побыстрее открывать массовое производство. Поди и за рубеж поставлять можно…

Арапов еще долго ходил по базе, смотрел и наш бронированный пепелац, говорил с бойцами. Я не препятствовал. На такую огромную страну – одним «Громом» не обойдешься. В МВД тоже придется делать специальные роты. А МУР так и вообще на передовой борьбы с криминалом – их сам бог велел первыми снабдить бронниками и прочей полезной амуницией.

Уже уходя, «черный полковник» мне крепко пожал руку, сказал:

– Теперь понял, почему меня сюда командировали. Будем работать.

– Володя! – я тормознул Арапова почти у КПП. – Расскажи, а как смогли взять ну ту банду с передовиком-стахановцем…

Уж больно захотелось послушать про «Черную кошку». Да еще из уст «будущего Жеглова».

– Внимание к деталям, – буркнул опер. – Во время налета на сберкассу случился телефонный звонок. Подельник Митина на вопрос звонившего, куда он попал, пошутил – на стадион. Мне это показалось странным, я раскинул сеть осведомителей вокруг всех московских и подмосковных стадионов. И вдруг мне сообщают: какой-то молодой парень выкупил перед футбольным матчем целую бочку пива, угощает всех подряд на площади. За ним проследили, ну и дальше дело техники.

Я смотрел в спину уходящего Арапова и понимал, какое это счастье, что такой опер не занимается мной. Расколол бы на раз, два, три.

Глава 14

П**дульгенция – это состояние, в котором тебя несправедливо обвинили в чем-то. И теперь ты ощущаешь полное моральное право это сделать. Например, таранить дальше охреневших обкомовцев.

– …до ЦК дошло! – Алидин продолжал орать на меня, одной рукой накручивая диск телефона. – Или ты думаешь, что после Мавзолея ухватил бога за бороду? С Брежневым поручкался, с Андроповым водки выпил?!

В кабинет генерала заглянула испуганная жена, за ней маячила бледная Яна. Алидин раздраженно махнул рукой, женщины исчезли.

Сходил, называется, в гости к подружке…

– Да при чем тут это? Товарищ Брагин грубо нарушал правила дорожного движения, препятствовал проезду спецтехники с включенными проблесковыми маячками.

– А он в своей жалобе пишет, что у вас не работала сирена!

– Сломалась, – соврал я. – Но этот пидорас все равно должен был нас пропустить!

– Николай, зачем так подставляться? В ЦК есть специальный административный отдел, который спит и видит, как бы нас в комитете извращенно в**бать.

– То есть лучше бы группа опоздала к стрелку и тот наделал дырок в советских гражданах?

Мы замолчали, мрачно глядя друг на друга.

– Пиши новый рапорт на имя Андропова. Все в деталях, – генерал тяжело вздохнул. – Будем отбиваться.

– Есть писать рапорт, – вяло ответил я.

– Свободен.

Ну раз свободен… Я пошел в прихожую, начал одеваться.

– Подожди, не спеши, – Яна ухватила меня за руку, заставила снять плащ, – останься на чай. Мама сейчас сделает.

Ждать долго не пришлось – Екатерина Александровна быстро сообразила на стол и даже угостила меня эклерами.

– Ты не обижайся на Виктора Ивановича! – убеждала меня супруга генерала. – Он с ногой мучается, сил нет терпеть этот гипс. Сегодня снимают.

– А что, что случилось-то? – Яна была сама любопытство.

Пришлось пересказывать всю эпопею с Люберцами. Сразу посыпались «охи» да «ахи». Под это дело я схомячил еще пару эклеров и почувствовал, что жизнь удалась. Даже расхотелось куда-то идти. Сидишь себе на генеральской кухне, чаек попиваешь, поддакиваешь в нужных местах женского щебета. За окном льет дождь, осень окончательно победила лето.

– …отлучимся на час…

Мозг вычленил главное, я вопросительно посмотрел на Яну:

– Мама поедет с папой в ЦКБ гипс снять. Ей там тоже к одному врачу надо сходить.

Аллилуйя! Я мигом взглядом раздел девушку. Сначала снял бежевую блузку, сорвал, судя по лямкам, белый бюстгалтер. Задрал юбку. Яна вспыхнула маковым цветом, закусила губку.

– Вы тут без нас не шалите! – Екатерина Александровна строго посмотрела сначала на меня, потом на дочь. Погрозила нам пальцем.

Разумеется, мы нарушили наказ родителей и пошалили. Начали прямо на кухне, закончили в спальне.

* * *

– Короче, там возле Ногинска частная застройка, – докладывал Байкалов, сверяясь со своими записями. – Банда базируется в доме номер три по улице Советская.

– На самом деле там два дома, – в разговор встрял Незлобин, который вместе с Пушкиным выезжал на рекогносцировку под видом газовой службы. Иво достал соответствующую униформу, маскировка «Грома» вышла на новый уровень.

– Большой – с мансардой и летней кухней и маленький сруб.

– Типа бани, – добавил Байкалов, кивая.

Я посмотрел на карту. Участок обособленный, ближайшие соседи метрах в тридцати с лишним. Достав из стола линейку, я даже померил.

– Снайперам работать неудобно. – Пушкин понял меня по-своему. – Застройка вся низкая, заборы высокие. Можно стрелять с чердака соседнего дома, но деревья закрывают обзор.

– Кирпичные или деревянные? – уточнил Тоом.

– Профнастил. – Незлобин подвинул ко мне фотографии, что сделали во время разведки. – В четвертом доме сидят опера Арапова. Мы под видом газовиков зашли, установили с ними связь. В доме есть телефон – если что, они нам звякнут.

– У бандитов там все серьезно… – вздохнул Байкалов. – Две овчарки на территории, в бане дозорный сидит. Опера говорят, ночью не спит – следит.

– М-да… – я почесал в затылке. – Есть идеи, как проводить штурм?

Идей у «громовцев» не было. Надо было решать самому.

* * *

Выдвинулись в Ногинск вечером и опять караванчиком. Недошишига, «пазик», плюс «москвич» Арапова. За пару часов доехали, расположились в территориальном управлении КГБ. «Черный полковник» хотел в УВД, но я настоял. Надо завоевывать авторитет в Комитете – один скажет другому, и пошли-поехали про нас позитивные слухи среди профессионалов…

Предупрежденное начальство нас гостеприимно встретило, выделило комнату. Там мы все обкашляли с милицейскими чинами и вызванным участковым. Потом медленно и с оглядкой отправились на Советскую.

Оба отделения тихо по периметру окружили участок, затаились. Собаки подняли лай, на что Незлобин им перекинул несколько кусков мяса, напичканных снотворными таблетками, взятыми у Калиновской. Был риск того, что овчарки – тренированные и не возьмут еду от чужого. Но бандитские кабыздохи не оправдали высокого звания охранных собак. Сожрали все за милую душу, после чего нам оставалось только подождать, когда животные заснут.

– Как бы охранник не поднял тревогу, – на ухо прошептал мне Иво. Мы с замом и Араповым поднялись на чердак оперского дома, прислушались. Тихо.

Эх, как не хватает нормального тепловизора сюда. Я поднял прибор ночного видения под нежным названием «Угол», прижался глазом к монокуляру. Одна зеленая хрень, почти ничего не видно. Мешают деревья, да и погода с дождем и ветром – не способствует.

Бойцы прислонили в нескольких местах к забору специальные мостки. Выстроились в колонну. Я взял микрофон, прошептал:

– Работаем!

«Громовцы» рванули по мосткам, мигом в нескольких темных местах перескочили забор.

Будет тревога или нет? Я всмотрелся в «Угол». Вокруг баньки были видны только «громовцы». Они подбежали ко входу, тихо хрустнула дверь под напором специального ломика.

– Ну что там?

Арапов нервничал.

– В бане.

Из сруба вышла фигура, похожая на Незлобина, мигнула мне фонариком.

– Охранника взяли. Теперь ждем.

Наши ребята рассредоточились вокруг основного дома, затаились. Два бойца привели закованного в наручники качающегося мужика с разбитой головой. Рассеченная бровь залила майку красным и продолжала кровить. Мы спустились вниз, дождались, пока мрачная Лена залепит голову бандита пластырем.

– Ну что, Косой, добегался? – вперед вышел Арапов, присел рядом.

Я пригляделся. Глаза бандита и вправду слегка косили.

– Уберите собак с территории, пока не проснулись, – я кивнул «громовцам» в сторону малины. – Только аккуратнее.

– Ваша взяла, – буркнул Косой, сплевывая на пол.

– Наша всегда берет над вашей. И веди себя прилично, не в камере.

Бандита увели, мы продолжили ждать рассвета. Дождь прекратился и даже тучи куда-то пропали. С первыми лучами солнца я взял мегафон, наш бронированный пепелац проломил забор и встал боком к дому. Можно было заехать и через ворота, но я решил понтануться. В последний момент на операцию приехали высокие гости – Алидин с начальником МУРа генералом Бурцевым.

– Граждане бандиты, – заорал я в мегафон, – внимание! Это майор Орлов. Ваша банда полностью блокирована. Оба выхода из дома перекрыты. Так что предлагаю вам сдаться. Пока по-хорошему.

В окне мансарды мелькнуло испуганное лицо, исчезло. Повисла вязкая тишина.

С обратной стороны дома раздался звон разбитого стекла и тут же выстрел. В ответ прозвучала короткая очередь из «калаша». И опять тишина.

– По-хорошему вы не хотите. Тогда будет по-плохому… – я махнул рукой бойцам, они начали закидывать в дом через окна дымовые гранаты. Бандиты поначалу даже пытались их выкидывать, раздался выстрел снайпера, вскрик. Байкалов умудрился сквозь листву влепить кому-то пулю. Надеюсь, что в бошку…

Дом принялся «куриться», я услышал надсадный кашель.

– В связи с особой опасностью вашей банды, – решил еще раз надавить на психику, – имею разрешение руководства в живых вас не брать.

– Сейчас сдадутся, – Байбал, сидящий на месте водителя, набил трубку, закурил. Я унюхал запах табака с каким-то вишневым ароматом.

– Откуда знаете?

– А вон кто-то машет в окне простыней.

Слова якута оказались пророческими. Вначале из дверей, кашляя, с поднятыми руками вышел один бандит. Его тут же повалили на землю, заковали в наручники.

Потом кто-то выкинул на крыльцо пистолет, два ножа. Показалось сразу трое человек.

– По одному! – заорал я в мегафон.

– Начальник, да там уже дышать нечем, – закричали мне в ответ. Бандиты повалили толпой.

Незлобин не растерялся, положил всех на землю, бойцы начали обыскивать преступников.

– Просто нет слов! – к нам подошли генералы, муровский развел руками. – С меня банкет в «Праге». Приходите все. Завтра в восемь устроит?

– Конечно, устроит, Сергей Петрович, – за меня ответил Алидин. – Всегда готовы помочь коллегам.

* * *

В ресторан «Прага» мы выдвинулись вчетвером – Алидин с женой и я с Яной. Женщины долго прихорашивались, шептались о чем-то, хихикая. Генерал раздраженно смотрел на наручные часы, но помалкивал.

Ехали на двух «Волгах», и у входа в ресторан к нам подошли двое знакомых по управлению сотрудников в плащах и с зонтиками. О чем-то пошептались с Алидиным. Я расслышал «…жена Ефремова».

Почему-то в зеркальный зал нас вели окольными путями, лицо генерала стало мрачным и каким-то жестким. Не подобрел он и в ходе банкета. Сказал дежурный тост, передал мне коробочку с орденом Красной Звезды. В указе было сказано: «За мужество и отвагу, проявленные при выполнении специального задания командования».

– За Мавзолей… – Алидин достал орден из коробочки, повесил на китель рядом с двумя «Боевиками» и «Отвагой».

Муровцы с громовцами вскочили на ноги, потребовали срочно обмыть награду. Посыпались поздравления. Яна смотрела на меня сияющим взором, а вот Лена… в ее глазах я видел очевидную такую ревность. Похоже, Калиновская четко просекла, почему я сижу рядом с Алидиной.

Награду обмыли, народ расслабился, снял галстуки. В главном зале играла музыка, парочки пошли танцевать. А генерал подозвал к себе Тоома, начал ему что-то нашептывать. Я напряг слух. Речь шла о писателе Ефремове… которого кагэбэшники подозревали в шпионской деятельности! И чья жена сейчас сидит в «Праге» в компании друзей.

Иво, как я понял, до «Грома» работал над этим делом, что-то пояснял Виктору Ивановичу. Говорил он совсем тихо, я слышал только реплики генерала.

– …заключение экспертизы?..

– …пусть в Союзе писателей глянут фотокопии…

Я встал, прошелся по залу. Посмотрелся в зеркала. Оказавшись рядом с доктором, за которой ухаживали сразу два милицейских капитана, аж с двух сторон, сказал несколько теплых слов и комплиментов. Ко мне прислушивались, а Калиновская даже покраснела от удовольствия. Ревность ушла из взгляда, появилась улыбка. Правый капитан набрался решимости, позвал танцевать. Лена стрельнула в меня глазками, подала руку. А я тут же подхватил счастливую Яну.

– Ты умеешь твист? – удивилась девушка, когда я изобразил «тушим сигарету правой ногой, потом левой» из «Кавказской пленницы».

Вволю натанцевавшись, мы вернулись в зеркальный зал, и я заметил, что Алидин продолжает пытать Иво. Что-то про роман «Час Быка» и его антисоветскую сущность. Екатерина Александровна заскучала, и я сходил потанцевал уже с ней. Пока путался в ногах, думал о Ефремове. Его «Час Быка» я читал в молодости. Сюжет помнил смутно – вроде бы там шел рассказ о коммунистическом будущем на Земле и каком-то олигархическом обществе на соседней планете, куда отправилась экспедиция землян.

Алидин с женой покинули нас первыми, потом укатил милицейский генерал. Народ оживился, снял кители. Мужчины закатали рукава на рубашках, девушки расстегнули пуговки на блузках. Почти не пьющий Иво жахнул одну рюмку, потом другую.

– А чего у тебя заместитель такой мрачный? – шепотом спросила Яна.

– Сам не понимаю, – я подсел к Тоому, налил тому еще с «горкой». Поднял тост за боевое братство МВД и Комитета. Не выпить за такое – грех.

Иво ел мало, его очень быстро развезло. И я этим воспользовался.

– Ну что там с Ефремовым? Его жена в «Прагу» пришла?

– Так и есть… – заместитель подпер голову, покачнулся. – А я ведь с ней знаком. На допрос вызывал…

– А чего им шьют?

– Это секретные сведения. Откуда ты вообще знаешь про Ефремова?

Капитан попытался нацепить на вилку соленый грибочек. Но промахнулся.

– Ходят слухи по управлению, – пожал плечами я. – Я читал «Туманность Андромеды». Ничего так роман, цепляет.

– Как ты сказал? Цепляет? Смешно. – Иво хмыкнул и все-таки поймал гриб.

Из дальнейшего разговора я понял, что наши спецслужбы подозревают в подмене Ефремова в одной из экспедиций. Дескать, вместо него англичане прислали двойника, который должен стать и уже почти стал агентом влияния. «Час Быка» написан крайне сочувственно к капиталистическому обществу, которое пытаются разрушить плохие коммунистические посланцы с Земли. «Семерке» удалось провести тайный обыск в квартире писателя и сфотографировать рукопись.

– А ведь Ефремова читают миллионы! – Иво мрачно посмотрел на меня. – Откуда вдруг такой поворот сюжета?!

– Подменить человека… да такого известного… – я покачал головой. – Ты представляешь масштаб операции?

– Сестра его родная по фотографии не узнала. А потом внезапно скончалась, – начал загибать пальцы Тоом. – Имел отношение по работе к геологии, а это урановые руды. Это два. Английских дипломатов несколько раз замечали в районе, где живет писатель. И они отрывались от слежки. Что это? Тайниковая операция?

Ага, вот почему этим всем занялась «семерка». Так сказать, «по профилю».

– Сам-то ты веришь, что Ефремов подменен?

– Верю, не верю… Что-то явно случилось, человек ведет себя по-другому.

– Жена заметила бы.

– Если она сама не завербована…

Я потер лоб. Да нет, не может такого быть. Перебдели органы. Профессиональная паранойя.

– Ну, в любом случае все это теперь не твоя головная боль, правильно?

Я хлопнул Иво по плечу, поискал взглядом Яну. И обомлел. Алидина сидела рядом с Леной, и дамы о чем-то шептались. Ой, чья-то задница сильно-сильно подгорает.

Я оставил Тоома допивать водку, подошел к Яне:

– Виктор Иванович распорядился проводить тебя домой.

– Ой, а разве мы уже уходим? – девушка молитвенно сложила ручки. – Давай еще останемся.

– Яна, время-то уже к полуночи. А тебе завтра на работу.

Аргумент подействовал, Алидина тяжело вздохнула, переглянулась с Леной.

– Я только носик припудрю. Мигом.

Девушка упорхнула в туалет, а Калиновская мигом взяла меня под руку, отвела в угол:

– Колись, донжуан балашихинский! Что у тебя с Алидиной? Девочка втюрилась по уши – Орлов то, Орлов се…

– А что это ты вдруг заботишься о моем моральном облике? – удивился я.

– Кто мне сказал, что мы – цитирую: «не чужие люди»? – Калиновская ткнула меня острым ноготком.

– А кто меня бортанул во Вьетнаме? «Это ничего не значит…» – я тоже процитировал слова доктора.

– Мы тогда Ивана потеряли! Это было… ну… помрачение какое-то.

– Во-во, помрачение… – и тут я сообразил: – Подожди секунду… У тебя с Ваней что-то тоже было?!

– Не твое дело! Иди, герой, вон Яночка уже бежит… – Лена поправила мне орден. – Провожай генеральскую дочку.

Я покачал головой, попросил Байбала присмотреть за выпившим Иво. Попрощался с бойцами «Грома» – муровцы уже успели рассосаться по общему залу. Внизу ресторана нас ждал сотрудник «семерки», который и сел за руль «Волги». Что называется, услуга «Трезвый водитель» от Алидина. По дороге Яна попросила посмотреть орден, потом медали. Щебетала и щебетала. Я в зеркале заднего вида видел улыбающегося комитетчика.

А я, чтобы не думать о Лене, Иване, стал прислушиваться к тихо работающему радио. Шла заключительная новостная пятиминутка «Маяка». Завершено строительство монумента «Родина-мать» в Волгограде. К пятидесятилетию Октябрьской революции металлурги, хлеборобы, ткачи поставили очередные рекорды по выплавке, урожаю, текстилю… Из международных новостей – коммунисты Гонконга борются с английскими колонизаторами.

– Приехали. – Сотрудник «семерки» припарковался у подъезда дома Алидиных.

Я ему кивнул, чтобы подождал, проводил Яну до двери. Когда мы зашли под козырек, девушка резко обернулась, спросила в лоб:

– У тебя что-то было с этой докторшей?!

– Почему ты так решила? – мне удалось сохранить на лице невозмутимое выражение.

– Я же не дура! Видела, как вы друг на друга смотрели в углу!

– У Лены было с моим другом… – я тяжело вздохнул. – Погибшим другом. Ваней Гурьевым. С его вдовой и детьми ты познакомилась на шашлыке.

– Ой! – Яна зажала рот руками. – Какой ужас! Так ты ее ругал за это в «Праге»?

– Ну не хвалил же. Я и сам только сегодня узнал.

– И что же теперь делать?

– Ничего. Живым – жизнь, мертвым – слава. Лена тоже вроде в монастырь не собирается… – я поколебался, продолжил: – Вон как к ней милицейский капитан клеился сегодня.

– Ладно, мне пора, позвони, как доберешься на базу. – Яна быстро меня поцеловала и упорхнула домой.

А я прислонился к стеклу двери. Что же теперь со всем этим мне делать?

Глава 15

Ноябрь пролетел – и не заметил. Крутился, как белка в колесе – тренировал «Гром», дожимал вопросы по защитной амуниции – шлемам и бронежилетам. Худо-бедно производство последних на Каширке наладили, но очень мелкими партиями. Зато обзавелись собственными песиками. Байбал не растерялся в Ногинске, прихватизировал овчарок. Потихоньку их приучал, натаскивал на запах пороха и тротила. Якут оказался заядлым охотником и собачником – начал пробивать у Козлова строительство мини-городка для дрессуры Пурги и Тайги. Так мы назвали новых членов нашей команды.

Из развлечений – сходил с Яной в театр да на парад на Красной площади 7 ноября. По специальному разрешению. А еще через маму Алидиной я нашел ювелира. Старого армянина, который из вьетнамских жемчужин сделал изумительное колье. Такое украшение можно подарить только раз в жизни и по очень особенному поводу. И этот повод становился все ближе и ближе.

Я решил сделать предложение Яне. Останавливало меня одно. Отсутствие собственного жилья. История с домом в Балашихе подвисла, а жить приживалкой в квартире генерала мне категорически не хотелось.

Можно, конечно, привести молодую супругу в офицерского общежитие – свободные комнаты в дивизионном доме были. И Козлов ко мне относился хорошо, хвалил на всех совещаниях. Без угла не останемся. Но что тут увидит Алидина? Свары лейтенантских жен на общей кухне? Очередь в душ и туалет? Нет, Яна ни разу не мажорка, не избалована строгими родителями. Но кидать ее в этот коммунальный ад я не хотел. Да и на работу на Водный стадион из Балашихи не наездишься.

Раздался звонок телефона, я с сожалением убрал колье в сейф, поднял трубку. Приняв сообщение, записал все вводные и недоверчиво уставился в листок. Потом хмыкнул, еще раз перечитал. Хреновина какая-то. Новый год на носу, а тут такое…

Открыл дверь в комнату дежурной группы, огляделся. Народ давно уже втихушку заменил выданные завхозом колченогие стулья на диваны, старые кровати и теперь усиленно тащил службу лежа. Как говорится, вдруг вызов, а они уставшие?

Я постучал ботинком по ножке ближайшей кровати. Лежащий с книжкой Незлобин вопросительно уставился на меня.

– Народ, давайте потихоньку собираться, – обратился я ко всем, – там… ну даже не знаю, как вам описать… американцев резать на кусочки собираются! А они не хотят.

– В смысле? – Байкалов приподнялся на диване.

– Какой-то дебил в американское посольство с ножиком забрался и говорит, что всех порежет.

Пока ехали, выяснилось немного подробностей. Сначала все шло согласно утвержденным процессам. Второй секретарь посольства, некий Прингл, вышел на улицу Чайковского, пригласил следующего из очереди и провел посетителя в консульский отдел. Там террорист достал хитро спрятанный за спиной нож и тут же заявил, что он пришел только за тем, чтобы его переправили в США. И если его через три часа не доставят в Америку, то он начнет всех тут резать. А в качестве подтверждения своей угрозы тут же взял в заложники сотрудницу отдела и приставил ей к горлу клинок. Американцы немного почесали репу и через протокольный отдел МИДа попросили любыми способами и побыстрее избавить их от такого товарища. Естественно, мидовцы всех подняли на уши, и о ЧП немедленно стало известно Андропову, который тут же приказал Алидину решить проблему. Ну а кто сейчас является специалистом по таким проблемам? Вот и едем, точнее низко летим. С мигалками и установленными сиренами.

Приехав к Большому Девятинскому переулку, мы обнаружили большую толпу. Мидовцы, кагэбэшники, эвакуировавшиеся американцы и охреневшие от всего милиционеры, которые безуспешно разгоняли толпу свидетелей «а что случилось?». Скрип недавно выпавшего снега под ногами, мощный гул вполголоса говорящих людей не смог перебить даже гудок нашего автобуса. Обычно громкий, тут он превратился в какой-то совершенно неуважаемый писк.

Вот как мне найти Алидина в такой толпе? Все вокруг поголовно в костюмах и кителях. Оглядевшись и решив, что начальство следует искать поближе ко входу, я принялся, размахивая удостоверением, пробираться через толпу.

– Орлов! – Алидин заметил меня первым и, схватив за рукав, подтащил к себе. Начальство оказалось умнее и расположилось на углу здания. С одной стороны, все видно, а с другой – сделал пару шагов и тебя не видно.

– Знакомься, это товарищ Смирнов, представитель МИДа.

Я пожал руку розовощекому пухляшу.

– А это второй секретарь посольства, мистер Роберт Прингл.

Ладонь у высокого, мосластого Прингла оказалась мягкой и влажной. Зрачки такие… ну по пять копеек. Еще бы, самолично привести террориста и суметь сделать ноги – у мужика адреналин из ушей должен капать…

– Где посол?

– Он в отпуске, в Штатах.

– А… – хотел спросить про резидента ЦРУ, но промолчал. Не на такой публике.

– Товарищ генерал, я связался с послом… – Прингл передернул плечами, на хорошем русском продолжил: – Мистер Тун просил передать, что просит избавить посольство от этого ненормального. И желательно побыстрее.

– Но ведь территория посольства – это территория другой страны! – мгновенно вклинился Смирнов. – Наши вооруженные силы не имеют права вмешиваться в происходящее!

– Это ваш гражданин взял в заложницы нашу сотрудницу! Господин Тун просил также уведомить вас, что он, как глава дипмиссии США, разрешает применение любых средств, доступных вашей стране, для нейтрализации угрозы представительству.

– Хорошо, мы вас поняли.

Алидин потащил меня подальше от дипломатов.

– Орлов, давай бери своих и выколупывайте этого гада. Вопрос на контроле Андропова и ЦК.

– Есть информация, кто там засел?

– Да, подняли списки. Какой-то татарин. Из крымских. Некто Юнусов. Давай-давай, шевелись… – он подтолкнул меня в сторону автобуса, а сам пошел обратно.

Еще один хрен на нашу голову. А «волшебного» карандаша с собой нет – есть стреляющая ручка. Но она хреновая, работает через раз. Ладно, будем действовать по протоколу. Снайперы, штурмовая группа…

– Бойцы, кто желает посмотреть на живого террориста и захваченного им заложника? – я встал на ступеньку автобуса, заглянул внутрь. Народ цеплял на себя бронники, проверял автоматы и винтовки. – Заодно в Америке побываете, воздухом свободы подышите…

– Да ну ее на хрен, эту Америку, – откликнулся Байкалов, протиравший замшевой тряпочкой прицел СВД.

– А я, пожалуй, схожу, гляну, как простые американцы живут, потом детям и внукам буду рассказывать, – откликнулся Незлобин. Щелкнул вставший в гнездо магазин АК, Веня проверил радио: – Второй, второй, я первый, как слышишь?

– Слышу хорошо, – это откликнулся с соседнего сиденья Казанова. Парни заржали. Настроение у всех боевое, и это хорошо.

* * *

Двое дюжих американских морпеховцев, представляющих собой почти всю охрану посольства, показали нам путь до отдела. Двери были нараспашку, изнутри доносился негромкий и спокойный разговор. Не понял. Я достал ПМ из кобуры, снял шлем, аккуратно заглянул внутрь.

Спиной ко мне стоял мужик, светловолосый, выше среднего роста, в сером свитере. Он разговаривал с каким-то чернявым парнем в костюме. В руках последнего полуобмякшей куклой болталась блондинка. Полуразорванная белая блузка, черная юбка и красивый голубой шейный платок. Не знаю почему, но я подумал – вот бы такой Яне подарить.

Рядом со светловолосым стоял третий персонаж мизансцены. Негр-морпех с пистолетом в руках. Один в один мой трофейный кольт из Вьетнама смотрел в голову чернявому. Но тот умело заслонялся блондинкой.

– О! Вот представители вашей стороны, – сказал мужик в свитере, увидев меня. – Я с вашего позволения должен уйти. Дела.

Хлыщ быстрым шагом попытался проскочить мимо нас, но я его тормознул.

– Ты кто такой и что тут делаешь? – ткнул я пальцем ему в галстук.

– Мистер, я первый секретарь посольства. – Он отодвинул мою руку и обошел меня. – И до вашего прихода выполнял свои обязанности.

Совсем рехнуться можно.

– Хэй! Вот ай ам суппоуз ту ду? – спросил негр, косясь на меня.

– Эй! – внезапно отмер парень. – Не подходите! Я ее зарежу!

С такого расстояния разглядеть было сложно, но, кажется, что чернявый не блефовал – у него в руках был не просто какой-то обычный кухонный нож, а здоровенный тесак с пятнами то ли ржавчины, то ли грязи. У посольской охраны что, совсем нюха нет – такое не заметить надо очень постараться. Хотя, может, они из-за своей демократии считают, что каждый может носить чего хочет? А где тогда были наши из «семерки»? Они тоже обязаны пасти посольство.

– И вообще, я буду разговаривать только с вашим начальником! – взвизгнул парень, окончательно разворачиваясь вместе с теткой к нам.

– Да не проблема. – Я показал ему пустые ладони. – Начальник – это я. В общем-то, я и пришел узнать, что вам надо…

– А ты кто?

– Второй атташе консульского отдела МИДа. Громов, – ответил я первое, что пришло в голову.

– Документы покажи!

– Какие документы? Мы на территории Америки, а при пересечении государственной границы все документы необходимо сдать. Ты же свой паспорт сдал?

Юнусов неуверенно кивнул.

– Ну вот и я тоже.

Епрст, такая туфта и проканала. Кажется, у парня в голове не все дома.

– И повторюсь, я тут, чтобы помочь вам. Ну что вы от американцев требуете… – понесло меня, – вроде как миллион долларов?

– Да какой из тебя помощник? Какие доллары? И пусть они уйдут! – внезапно заорал мужик. – И вообще, ты из милиции? – внезапно он продолжил нормальным голосом.

Ни фига его колбасит. Это же как можно увидеть милиционера во мне?

– Нет, я не милиционер, у них же другая форма… – я постучал себя по броннику. – Это мне дали для защиты. На всякий случай.

– Пусть они уйдут! – взглянул он на меня безумным взглядом. – А ты помогай!

– Да как же я могу помочь, если не знаю в чем? – скорчив плаксивую рожу, ответил я. Ну а чего? Надо быть на одной волне с идиотами. Одновременно за спиной движением кисти просигнализировал «отступление». Незлобин с Ильясовым, так не произнесшие ни звука, медленно попятились. Я подмигнул негру. Кивнул на выход. Тот кивнул, стал вместе с первым секретарем отступать ко входу.

– Понимаете, мне в Америку надо! – горячо и не очень внятно заговорил Юнусов. – Я тут хотел поступить в МГУ, но меня там завалили. Пидорасы! Да-да, взяли и поставили низкие оценки. Наверняка своим дружкам-евреям дорогу расчищали… – Тут он закашлялся. – Не подходите! – снова взвизгнул он, а потом продолжил нормально: – А знаете, каково это быть дворником, а? А я был! Я целый год был им, чтобы продержаться до следующего года! Но эти паскуды меня снова завалили! Я долго думал, и вот я тут!

Я посмотрел в заплаканные глаза блондинки. Она еле-еле держалась.

– Everything will be fine! – успокаивающе произнес я. Девушка попыталась кивнуть, но только чуть себя не насадила на нож.

– Со мной, со мной говори! – парень завелся, что-то забубнил невнятно: – …дополнительный вопрос. На нем меня срезали…

– Ну так написал бы главе приемной комиссии или кто там у них главный, – продолжал я убалтывать Юнусова, – их бы и наказали. Зачем людей в посольстве тревожить?

– Там тоже евреи, они своих не сдают, – он вздохнул со счастливой улыбкой, – а в Америке хорошие высшие учебные заведения! В МГУ еще горючими слезами зальются, когда узнают, кого выгнали! Я в Гарвард поступлю, ясно?!

– Конечно, поступишь. Я даже не сомневаюсь. А нож? – поднял брови домиком я. – С ним же в самолет нельзя, так в правилах написано, сам видел.