Текст книги "Группа крови на плече. Смерти вопреки"

Бывший зэк слез с нар, прочитал вслух. «Лейтенант Папанов, Шестой отдел», закрыл, подвинул по столу в мою сторону.

– А чего в камуфляже, без погон?

– Разрешили на выездах, – неопределенно ответил я.

– Ну, и х… ты тут делаешь? – жилистый явно шел на обострение. – Вот товарища майора, Кузнецова, мы знаем. А Шестой отдел? Кто такие?

– Ну раньше мы по-другому назывались. Зеленый отдел.

Тут главное ошеломить. И не отдавать инициативу.

– Как так зеленый?

– До пятьдесят третьего лоб зеленкой мазали! Знаешь, скольких лично я исполнил?

Шутка зашла. Худой взбледнул, народ начал тушить бычки в банках и тарелках. Какая уже у них тут грязь! Тараканы по столу бегают…

Краем глаза заметил, что Незлобин наблюдает за мной с помощью зеркальца. Молодцы, страхуют.

– Сидел? – спросил я у жилистого.

Тот промолчал.

– Ну ничего, какие твои годы, еще успеешь.

– На даче тоже люди, – подал голос старый зэк.

– С тобой говорить буду, – я повернулся к пожилому. – Откуда будете?

– Местные.

– Знаю, что местные. Район какой?

– Ногинский.

– Главный кто?

Молчит зэк, не высовывается вперед. Не выдерживает жилистый, которого я игнорю.

– Ну я начальник колонны! Сажать будете?

– Сначала объясни, чего сидим и не работаем? И ружьишки отставьте!

Послушали. Курковки поставили у нар.

– Да мы хуже свиней живем! – завелся старый зэк. – Везде грязь, тараканы. На вот, посмотри на простыню.

Я мельком глянул на черное полотнище на нарах. В общаге половая тряпка чище.

– Нам что обещали? Баню раз в неделю, – начал загибать пальцы зэк, – трехразовое питание.

– Не кормят?

– Макароны, гречка, картошка. Картошка, гречка, макароны. Мяса нет, чая нет. На свои покупаем.

– Зарплату не платят уже два месяца…

Тут уже загудел народ.

– Что женам на Новый год привезем?

– Прачку обещали! Где она?

– Натрындели!

– По двенадцать часов впахиваем, – продолжал зэк. – Дороги х… наши видел? Сплошное месиво, что ни день, надо трактором дергать. Самим убираться некогда, в общаге холодно. Постельное белье не меняют…

– Ждите тут. – Я прошел к нарам, забрал ружья. – Решу ваши дела. Без кипеша!

Выйдя из комнаты, я отдал курковки Незлобину.

– Что там?

– Небось все сами слышали.

– Слышали. Хреновые дела. Еще хуже психованного из посольства. Нормальные же мужики…

– Разговорчики!

Я вышел из общаги, увидел черную «Волгу», возле которой тусовались Кузнецов с директором. Увидев меня, из машины полез амбал в белом полушубке. Представился третьим секретарем обкома. Но без имен и фамилий.

Махнув настоящей ксивой, я набросился на троицу:

– Почему в совхозе не соблюдается Кодекс законов о труде РСФСР?! Вы почему людей до крайности доводите?

Начальники выпали в осадок, только обкомовец попытался взвиться:

– Вас сюда зачем вызвали? Бунт подавлять? Вот и подавляйте!

– Нет никакого бунта! Только невыход на работу. Причем обоснованный, из-за скотских условий труда и жизни.

– А ружья? – удивился Кузнецов.

– Нет никаких ружей, – соврал я. – Показалось вам. Палки там стоят, бельевые веревки поддерживать.

– Палки значит, – хмыкнул начальник райотдела, но дальше тему развивать не стал.

– Если не разберетесь по-хорошему с людьми, – продолжал напирать я, – доложу лично Андропову. Ясно?

Судя по молчанию и взглядам в снег, все было ясно.

– Капитан! – крикнул я Незлобину. – Сворачиваемся.

А Веня молодец! Нашел какую-то рогожку, завернул туда ружья и за щитом потащил в «пазик».

* * *

Фуршет как штурм. Главное – правильно зайти. Броско, во всей красоте.

Женщинам – это не сложно. Декольте побольше, а юбку чуть повыше колена… Если у тебя красивые ноги и фигура – считай тебя все заметили.

А мужчинам? Допустим, костюм мне портные «семерки» пошили классный. Не тот, что «с отливом и в Ялту», но где-то близко. Туфли тоже подобрали. Не в сапогах же идти. Галстук самой модной расцветки выдал лично Алидин. Из собственных запасов. Но все, что меня выделяло в толпе посольских работников, – рост и стать. Увы. Тут были люди и покруче одетые. В смокингах, с бабочками…

– Коля, мне тут не нравится! – Яна поправила поясок на приталенном голубом платье – в цвет глаз. – На меня все пялятся.

И было на что! Черные чулки, высокая прическа, жемчужное ожерелье невиданной красоты на точеной шее. Да, я все-таки решился. Позвал Яну еще разок в ресторан «Седьмое небо», где у нас, собственно, все и началось, сделал предложение. Что забавно, директор был уже другой, так что пришлось воспользоваться связями Алидина, дабы заполучить столик. Но оно того стоило. Яна была в восторге, долго не могла ничего выговорить, рассматривая ожерелье. Потом все-таки дар речи вернулся, и я услышал заветное «да!». Были слезы, объятия и даже поцелуи.

– Тебя же предупреждали! – тихо на ухо произнес я невесте. – Веди себя естественно.

Предупреждал нас не кто-нибудь, а лично глава Второго главного управления Банников – тот самый гэбэшник, с которым я познакомился на даче у Алидина. Ну как предупреждал? Инструктировал! Даже можно сказать обучал немного. Как цэрэушники делают подход к своим жертвам, что можно говорить, чего нельзя… Не факт, что будет сразу вербовочная беседа – к нам будут приглядываться. Куда-нибудь еще пригласят, постараются взять контакты. Мне был выдан для этих целей специальный номер телефона – дескать, домоправительница все передаст.

Мы с Яной взяли с подносов по бокалу шампанского, причем выбрав из центра, а не с краю. Прибились к рождественской елке. Рядом на импровизированной сцене играл ансабль из четырех джазовых музыкантов, народ курсировал между столами, поглядывая на мою невесту.

– У нас в институте говорили, – засмеялась Алидина, – сегодня ты играешь джаз, а завтра Родину продашь.

– Ерунда, конечно, – отмахнулся я. – Джаз – музыка угнетенных американских негров. Ее не запрещать надо было, а «поднять на флаг» и таскать по всем странам. Не умеешь остановить – возглавь.

– Глубокая мысль.

– Так, приготовься, вон идет Прингл.

– Кто это?

– Второй секретарь посольства.

– А рядом с ним кто?

Как выяснилось, рядом с ним были сам посол с супругой и какой-то невнятный вице-консул Мелвилл. Нас познакомили. Томпсон-младший долго жал руку, на неплохом русском благодарил за операцию по освобождению заложницы.

– Как, кстати, Нэнси?

– О, она уже в Штатах. Ей предстоит долгая реабилитация. Госдепартамент, разумеется, все оплатит. Лучших психологов, лекарства…

Пока посол разорялся про замечательную американскую медицину, его жена с поджатыми губами разглядывала колье Яны. Секретарь и вице-консул тоже помалкивали, попивая шампанское.

Наконец, Томпсон, утомившись, забрал свою жену с секретарем и отвалил. Мы остались в компании узколицего, с ястребиным носом Мелвилла. Которого Банников мне описал как заместителя посольского резидента.

Глава 18

А свадьба пела и плясала!

– …двадцать шесть, двадцать семь… – Мы оторвались друг от друга с Яной, народ недовольно загудел. Им бы до сорока считать. Или даже больше.

– Тост! – кто-то из родственников со стороны невесты вскочил на ноги, покачнулся. Его поддержали соседи. Полился длинный тост, который никак не хотел кончаться.

Я посмотрел на жену. Яна была чудо как хороша в белом платье, в фате. Глаза ее сияли, но на лице было какое-то небольшое облачко.

– Любовь моя, все ли нормально? – я наклонился к ушку новоиспеченной Орловой.

– Все просто чудесно! – Яна сжала мою руку. – А какие подарки нам надарили! Одних денег уже почти тысячу рублей! Я даже не представляю, что с ними делать. Давай отдадим в детский дом!

– Лучше в семью моего погибшего товарища. Там тоже на детей все пойдет.

Я тяжело вздохнул, вспомнив Ваню. Потом еще раз посмотрел на Яну. Нет, тут что-то не то.

– Подарки – это ерунда! Я вижу, что тебя что-то гложет.

Тостующий перешел от родителей к бабушкам с дедушками и не похоже, что собирался останавливаться.

– Меня беспокоит этот Мелвилл. Нам говорили, что он цэрэушник. А я их себе по-другому представляла! Джон такой обходительный, простой в общении.

– Дорогая, их специально так учат. Втираться в доверие.

– Но и вещи он правильные говорил. Что в США и Европе участились случаи захвата самолетов. Наш опыт, в смысле опыт «Грома», очень ценен для всего мира, помогите нам – мы поможем вам. И это приглашение на конференцию по безопасности в Нью-Йорке… Разве плохо? Тем более за счет американцев.

– Все плохо, Яна… – Я сделал страшные глаза Незлобину, чтобы не злоупотреблял водкой. – Эти зверьки могут только рвать – нигде и ни в чем они нам не помогут. Даже если наобещают три короба. Это во-первых. Во-вторых, я секретный сотрудник Седьмого управления. Никто в Нью-Йорк меня не отпустит.

– Но американцы теперь знают про тебя и «Гром»…

Я пожал плечами. Пусть у Алидина и К^о голова болит. У меня своих проблем – выше крыши. Например, где жить молодой семье?

Сейчас генерал с женой зазвали меня к себе в квартиру на Кутузовском. Дескать, пока у нас нет своего жилья – милости просим, четыре комнаты, есть где развернуться. И честно сказать, это было не очень удобно. Причем во всем. Теща подарила мне тренировочный костюм «Динамо», как у Алидина. Встречать его утром в такой же одежде у туалета… Нет, надо срочно обзаводиться своей собственной квартирой и жить по своим правилам.

– …но почему же мне так… ГОРЬКО?!! – Пузатый мужик закончил свой тост, поднял рюмку. Все гости загородного ресторана «Русь» тоже подняли бокалы, закричали «Горько».

* * *

«Есть ли у вас план, мистер Фикс?» «Конечно есть! У меня целых три плана!» – бурчал я себе под нос, возвращаясь с Лубянки на базу. Сначала меня очередной раз потыкали носом, как нашкодившего котенка, а затем приказали через неделю предоставить план штурма захваченного самолета на проверку. А где я возьму самолет для составления плана? Даже грозный приказ «обеспечить», на который я так надеялся, упорно разбивался о не менее грозные отказ от авиаторов: «у нас нет, а что есть – чиним и назад отправляем». Нет, проскочила, конечно, мыслишка темной ночью реквизировать то, что поближе найдется. Какой-нибудь разобранный центроплан с Чкаловского. Приехать, помахать ксивой и приказами, но как представил потом последующие разборки… В общем, нафиг-нафиг.

Однако на мои жалобы «не дают» вкупе со сводками из-за рубежа, где угонять самолеты стало чуть ли не развлечением для настоящих мужиков, данные от американцев подтвердили сведения резидентур, – начальство в верхах наконец-то расщедрилось. Нам на целую неделю выделили для тренировок настоящий самолет.

На базе все дружно прокричали «ура», и вот, мы всей командой едем во Внуково, на «Авиаремонтный завод № 400 гражданской авиации». Немного поругавшись с вахтером на КПП, мы через некоторое время подруливали к огромному сараю с не менее огромными дверьми, на которых ярко-алой краской было написано «Ангар № 18».

Нас встречал этакий снеговичок-боровичок. Чуть припорошенная снегом форменная куртка вместе с уже седыми усами делали его похожим на этакого боевика из отряда Деда Мороза. Ощущение еще больше усилилось, когда он двинулся навстречу открывшимся дверям автобуса.

– Иван Макарыч? – спрыгнув, я протянул ему в приветствии руку. Ладонь была сухая, а рукопожатие крепкое.

– Он самый, главный мастер цеха по ремонту и эксплуатации воздушных судов, – немного официально начал он, – согласно распоряжению начальства, ваш на всю рабочую неделю.

Сгрудившийся за моей спиной народ пробормотал что-то уважительно приветственное.

– Группа «Гром», прибыли для тренировок по освобождению самолетов от террористов, – на всякий случай еще раз представился я.

– Ладно, раз прибыли, так чего на улице стоять, пошли вовнутрь… – он широким взмахом пригласил нас за собой.

Зайдя гуськом через казавшуюся на фоне основных маленькую дверь, мы оказались внутри ярко освещенного ангара, посередине которого стоял серебристый самолет, облепленный всякими подставками и кажущимися хрупкими лесенками. Вокруг не было ни души.

– Ну вот ваш тренажер, – откомментировал мастер. – Ту-134, буквально позавчера прилетел из Лондона.

Народ потрясенно замер.

– Офигеть! Его же только-только начали выпускать, – раздался из-за спины голос кого-то из Ильясовых, – и уже сломался?

– Да неприятность больно некрасивая случилась… – поморщился Иван Макарыч. – При посадке оторвало подфюзеляжный щиток и осколком правый двигатель повредило. Пока разобрались, пока сняли… В общем, самолет новый, нужной запчасти на складе не оказалось, поэтому пока она с завода едет, работы прекратили. На улице с таким повреждением оставлять нельзя, поэтому закатили в ангар.

– Ух ты! – Незлобин увидел приставленный трап и ломанулся в кабину пилота. Оттуда сразу же послышались щелчки переключателей и какой-то дробный треск чего-то крутящегося. Блин, дитятко в теле здорового мужика.

– Эй, ты там поаккуратней, – тут же озаботился я, – не поломай там летунам технику.

– Да не, самолет «мертвый», – успокоил меня Макарыч, – мы на нем все системы разрядили, топливо слили, так что даже силовую установку без посторонней помощи не запустить.

– Это вы моих не знаете, после них иногда проще все заново сделать, чем чинить, – обрадовал я мастера, на что тот пожевал усы, но ничего не ответил.

– Итак, народ, – я похлопал в ладоши, привлекая внимание облепивших самолет, – как было приказано нашим мудрым начальством, идем по плану. Пункт первый: ищем, как можно проникнуть в самолет, минуя официальный вход.

Мы с Иво открыли заботливо выданную нам инструкцию по эксплуатации, бойцы тут же начали заглядывать во все открытые лючки и ниши. Мне кажется, Иван Макарыч даже немного растерялся, когда Байкалов вместе с Гавриловым залезли на фюзеляж сверху и начали прикидывать, как будет хорошо стрелять с такой высокой точки. Не удовлетворившись, они быстренько подкатили еще одну лесенку на колесиках и забрались на горизонтальное оперение руля. Судя по оглядывающим все вокруг счастливым лицам, они уже мысленно представляли, как будут отстреливать гадов хоть пачками, хоть поодиночке. Но лично для меня самым большим разочарованием стало полное отсутствие каких-либо лючков, позволяющих проникнуть из пассажирской части салона в грузовую. Также мастер в ходе быстрого опроса подтвердил, что и из колесных ниш тоже нет хода… В общем, везде облом.

Тут я услышал смех и пошел проверить, что стряслось. Оказалось, Тимур Ильясов решил проверить, можно ли использовать форточку в кабине пилотов для проникновения в самолет или обратно. Первая попытка завершилась ничем – несмотря на подогнанный трап, он умудрился чем-то зацепиться и застрять. Мгновенно его торчащая из самолета жопа стала объектом шуток и насмешек. Отцепившись, тоже ржущий Ильясов предложил шутникам самим попробовать все предложенные способы. Детский сад – штаны на лямках.

Следующая попытка была осуществлена уже изнутри самолета. Довольно легко Ильясов уселся на край окна, но дальше никак. Просто не за что было ухватиться, чтобы дальше вытащить свое тело. Немного посовещавшись, дружно признали такой способ проникновения крайне неудобным.

– Мужики, а что вы хотите получить-то? – поинтересовался наблюдающий за нами мастер.

– Ну скажем, двери закрыты, а надо тайно проникнуть в самолет.

– Так трос выпустите и залазьте, пока сил хватит.

– Трос?

Оказывается, над каждой форточкой в кабине пилотов есть лючок, за которым прячется аккуратно смотанный трос, который достает прямо до земли. Основное его предназначение – это эвакуация пилотов в случае, когда добраться до основных дверей нельзя.

После совета дело пошло гораздо живее. Главной проблемой стали наши габариты. В полном снаряжении мы даже боком не пролезали. Да и вообще форточка явно была рассчитана на худосочных. Например, я протиснулся, только скинув с себя все, да и то соскреб почти все складки на пузе по пути. Значит, в случае чего надо забираться в два этапа: сначала сам, потом снаряжение и оружие.

Следом мы попробовали открыть дверь самолета снаружи. Это оказалось очень просто: на каждой двери красным был обозначен рычаг, который необходимо было потянуть на себя и провернуть. После этого толкай дверь внутрь и вход открыт.

Для пробы мы подкатили трап, которым пользуются техники, и попробовали быстро проникнуть в самолет. Сразу же выяснили, что дверь тяжелая и категорически не желает быстро открываться, тем более когда на нее давят со столь хлипкой опоры.

– Это еще ничего, – прокомментировал Макарыч наши попытки быстро открыть дверь, – вот у сто четвертого еще военные механизм делали, там иногда дверь втроем открывать приходилось, особенно если на морозе.

А вот аварийные люки, как ни странно, открывались очень легко – так же потяни рычаг на себя, поверни – и люк сам проваливался внутрь. Веса в нем немного, килограммов тридцать… Я еще раз изучил инструкцию.

Специально очерченный квадрат с надписью «рубить тут» мы проверять не стали, удовольствовались рассказом, что за этим квадратом никаких важных кабелей и трубопроводов нет, поэтому пожарным или спасателям можно спокойно там долбить обшивку, не боясь добавить разрушений.

– Так, а что видят террористы? – внезапно озаботился Незлобин. – Мы тут корячимся, а они готовятся…

Признав резонность его доводов, я назначил многострадальное второе отделение террористами и отправил в самолет. Народ тут же вошел в роль и начал делать зверские рожи, угрожая всех взорвать. Но после моего начальственного рыка рассосались по самолету и принялись рассматривать окружающую обстановку.

Поначалу я не поверил докладам, но поднявшись по трапу и превратившись в террориста, признал очевидное: из самолета не было видно примерно ничего. Если по первым буквам, то Николай-Ирина-Харитон-Ульяна-Яна, то есть…. Что-то можно было рассмотреть из пассажирского салона в стороны, да из кабины пилотов вперед, но с дикой мертвой зоной перед самым носом самолета. В общем, сзади хоть еще один самолет подгоняй – никто не увидит. Попробовали встать около дверей. Если не выпендриваться и прижиматься к фюзеляжу – тоже не видно. Прекрасно. Делаем фотографии всей экой красоты и кладем в план.

Ладно, в самолет мы проникли, теперь надо быстро добраться до террористов. Незлобин попытался пробежаться по салону, но тут же ударился ногой о торчащий подлокотник и, шипя, плюхнулся в следующий ряд. Я скептически провел взглядом по уходящему в глубину салона ровному ряду кресел.

– Командир, а ведь в креслах будут люди, – негромко произнес подошедший сзади Иво, – еще больше мешаться будут.

Для проверки усадили всех в крайние кресла. Без того узкий проход стал еще меньше. А ведь стюардессы тут перемещаются… Я попытался вспомнить свои редкие полеты. Нет, ничего в голову не приходит. Вроде ходили как обычно.

– Товарищи, а вы бочком, как в школе, – совершенно внезапно для меня прорезался голос Байбала.

– Вот так, вприпрыжку… – якут попытался изобразить нечто из балетного репертуара.

А ведь он прав. Я развернул тело и приставным шагом довольно шустро проскочил через «полосу препятствий».

– Товарищ Гоголев, от лица группы выражаю вам благодарность, – официальным тоном я обратился к нему.

– Да что там, я это еще в той истории с «Яком» придумал… – ответил мгновенно зардевшийся якут.

После пары десятков синяков и кучи матов у нас наконец-то стало получаться перемещаться с удовлетворительной скоростью. Стоило нам расположиться для отдыха в креслах, как тут же влез неугомонный Огонек.

– Командир, а как мы террористов от пассажиров отделим? – начал он. – Ведь все сидят, рук не видно…

– А зачем? – лениво ответил я. – Они сами обозначатся, ведь требования кто-то должен будет выдвигать.

– А мы как узнаем? – не успокаивался он.

– Да вообще нет проблем, – встрял Иван Макарович. – В самолете есть внутренняя связь. – Он встал и прошел в конец салона. – Вот у каждого поста есть обычный телефон, по которому из салона можно связаться с пилотами. – Он показал нам обычную телефонную трубку.

– Казанова, а у тебя рация на частоту пилотов могёт?

– Могёт, – запрокинувший голову Игорь что-то рассматривал на потолке, – я только со спутниками не могу связываться, да и то потому, что антенны не хватит…

– Да совсем не обязательно нужна рация, ведь у террористов тоже может быть радио, – снова включился в обсуждение мастер, – у каждого самолета есть проводная связь с землей. На стояночных операциях, чтобы не загружать радиоканал, у наземного персонала есть наушники с микрофоном. Они просто включаются во внутреннюю сеть самолета и могут общаться с пилотами.

– Иван Макарович, – усталость от тренировок полностью блокировала любые телодвижения, – а вот как аккуратнее всего самолет повредить, чтобы он не взлетел?

– Да чего тут думать, – тут же откликнулся мастер, – очередь по покрышкам и все. А поменять – буквально полдня надо, ежели ничего другого не зацепите.

Не самый лучший вариант. А если рикошет в бак с топливом?

– А если я на легковой на полосу выеду и перегорожу ее? – внезапно я вспомнил эпизод какого-то из «Форсажей», там на стареньких «дефендерах» за «боингом» гонялись. Правда, успешно или нет – уже не помню.

– Ну это смотря откуда выедешь, – задумался мастер. – Если сзади, то просто сдует потоком от двигателей. Хм… спереди… ну машины лишишься и только.

– Как это? – у меня в голове не укладывалось. Ведь самолет весь из алюминия, а это очень мягкий металл.

– Так это. Смотри сам. В среднем масса самолета сорок тонн, взлетная побольше, посадочная поменьше. Скорость при взлете у «тушки» в районе двухсот километров в час, посадочная тоже не сильно отличается. А за штурвалом может быть не очень опытный летчик или ветер подсуропит…

– И что? – не понял я.

– Ну, например, резкий боковой – и самолет со всей дури приложит о полосу, – он показал ладонью жест вниз, – что же, сразу ломаться? Нет, конечно, бывало разное и стойки через крыло торчали, но все равно шасси специально спроектировано перегрузки выдерживать. И вот представь себе, сколько там на них приходится, когда сорок тонн сверху падает? Чего им твоя легковушка? Сметут и не заметят. Вот грузовик или там танк – это да…

Надо же, опять киношники наврали… то есть наврут.

Нет, категорически неохота вставать из такого удобного кресла. Я огляделся. Хоть и двери открыты, но чего-то душновато стало.

– Бойцы, поступило предложение на сегодня завершить, – начал я, – знаниям надо улечься в голове, завтра продолжим.

Стоило ли говорить, что мое предложение было поддержано единогласно?

* * *

Так мы и провели все выделенное нам время. Даже ничего не сломали. Ну или Иван Макарыч нам не сказал, предпочтя не накалять обстановку. Мы уже практически добили выделенную неделю, как в ангаре хлопнула дверь. Мля! А ведь день завершался так хорошо… К нам нагрянула представительная комиссия. Сначала в ангар ворвался брызжущий энергией Алидин, а следом за ним вальяжно зашел Андропов со свитой. Я скатился с трапа и вытянулся по стойке смирно перед начальством.

– Товарищ предсе… – начал было я, но был остановлен взмахом руки.

– У нас времени немного, продемонстрируйте, чему удалось научиться.

Я мигом покрылся потом. Сейчас облажаемся.

– Предлагаю пройти в самолет и проконтролировать операцию изнутри. Так сказать, вкусить хлеб террориста.

– И в самом деле, должно быть занимательно, – немного подумав, согласился Андропов. – Только если в нас не будут кидать ваши особые гранаты…

Свита засмеялась. Уже все знали историю, как мы поломали одного генерала и чуть не повредили второго.

Я тайком показал Незлобину и Пушкину кулак. Андропова мне точно не простят.