Текст книги "Волхв-самозванец"

Глава 21
ОСТРОВ БУЯН, ЗАТЕРЯННЫЙ В ЮЖНЫХ МОРЯХ

Первый блин – комом, а первый летчик – блином.

Воспоминания об Икаре

На остров Буян отправились только я и Змей Горыныч. А все из-за того, что волкодлаки летать не обучены, а дракон брать на спину кого-либо, кроме меня, отказался наотрез.

– Мы не тягловая лошадь, – заявил он.

Не помог даже мой рассказ про прекрасные, могучие самолеты «Аэрофлота», бороздящие безбрежный воздушный океан с сотнями пассажиров на борту.

– Нет! – категорически заявил Змей Горыныч.

И вот волкодлаки спешат в обитель Бабы Яги – Костяной Ноги, неся ей послание, а я телепаюсь на крылатой трехглавой рептилии посреди моря-окияна в поисках чертова острова Буяна.

Дракон крылышками «порх-порх», я задом по его чешуйчатой спине «шорх-шорх». Если дело так дальше пойдет, у меня скоро там такая мозоль будет, что впору голым задом ежиков давить. Ну, есть такая молодецкая забава…

Долго ли, коротко ли мы достигли наконец острова Буяна. День так на третий-четвертый. Точнее не скажу, от беспрерывной болтанки мое самочувствие несколько ухудшилась и значительную часть времени я провел в борьбе с собственным желудком.

Сам остров Буян представляет собой небольшой, по большей части скалистый клочок суши, затерянный в бескрайних морских просторах. По всему острову, словно редкие волоски на плешивой голове, растут чахлые пальмы, непонятно каким чудом укоренившиеся среди каменных глыб. Лишь южная прибрежная полоса покрыта густой тропической растительностью. Какие-то папоротники, плющи, лианы… А в центре, на единственной возвышенности, растет огромный дуб. С раскидистыми ветвями, неохватным стволом и сундуком, подвешенным на цепях среди кроны. Во! Совсем как в сказке.

– Заходи на посадку! – прокричал я Змею Горынычу, покрепче вцепившись в цепь в ожидании предстоящей тряски.

Дракон заложил вираж, завалившись на правое крыло, и плюхнулся на песок, гася скорость посредством крыльев и хвоста. Все три головы издали радостный рев, оповещая о нашем прибытии.

Скатившись с его спины, я некоторое время наслаждался ощущением устойчивой тверди под собой.

– Что дальше? – спросил Горыныч.

– Я схожу за яйцом, а ты отдохни пока. Путь обратно неблизкий.

– Хорошо, – кивнула левая голова. – Я на рыбалку.

– И я. И я, – разом согласились средняя и правая. Змей Горыныч поправил сползшую цепь и нырнул в воду. Еще некоторое время я наблюдал за его нырянием, затем поднялся на предательски дрожащие ноги и побрел в глубь острова, к горе, на которой растет дуб.

– Помочь? – предложил Пусик.

– Если не трудно.

– Да чего уж там…

Трое-из-Тени подхватили меня под руки и принялись переносить с одной каменной плиты на другую.

Сорвав с одной из пальм гроздь бананов, я стал быстренько поедать их, пополняя витаминами ослабленный долгим перелетом организм.

У подножия дуба я осмотрелся по сторонам. Все спокойно. Никто не собирается препятствовать моей попытке добраться до заветного ларца. Главное – не уронить его и не открыть. А то лови потом всяких братцев-кроликов… а у меня ни одной лисы или там волка знакомого нет. Волкодлак, правда, есть, и не один, но не здесь. Так что вся надежда на себя.

– Подсоби, ребятки!

Трое-из-Тени подсобили, подбросив меня метров на десять вверх, так что я оказался на толстой ветке. Дальше ручками и ножками. С веточки на сучочек, с сучочка на веточку. Так и добрался до сундука. Вот он, родимый, висит, покачивается. А внутри смерть Кощеева.

Осмотрел я ларец со всех сторон, присвистнул. Не поскупился Кощей. Сам ларец хрустальный, оковка златая, каменьями драгоценными изукрашенная, а замочек хитрый, цифровой. Эк придумал, вражина.

– Будем опускать, – предупредил я Троих-из-Тени. – Но сперва…

Сняв плащ, я укутал в него ларец и завязал на узел.

– Вот так-то надежнее будет.

Отстегнув цепи, я покрепче перехватил узел и начал спуск. Вернее, я ограничился удерживанием ларца да командами: «Майна! Майна! Помаленьку!», а всю остальную работу выполнили мои теневые попутчики. Хотя мне и пришлось выслушать от Гнусика целую лекцию о том, что герой нынче пошел худосочный, всяк норовит свою работу на ближнего спихнуть, а славу всю себе. И царевну тоже. Она-то им на что?

Опустив ларец у корней дуба, я сел рядом, чтобы обдумать свою дальнейшую линию поведения. Везти ли ларец в царство Далдона или вскрыть здесь?

А если здесь, то сразу ломать иглу или чуток попозже? Чтобы использовать более плодотворно. Например, обезглавить вражью армию накануне решающего сражения. I

И тут мой взгляд упал на ствол дуба, где шероховатую кору пересекал древний след ножа, заботливо и с любовью вырезавшего следующее: «Кощей + Яга = ЛЮБОВЬ».

– Ага, – только и смог сказать я. Перевел взгляд выше.

А там: «ЗДЕСЯ БЫЛ ИВАН-ЦАРЕВИЧ». Чуть выше: «Проверено. Мин нет».

Да… чего-то подобного я и ожидал.

Надеюсь только, что сундучок не окажется подделкой.

Освободив его из плаща, я осторожно осмотрел замок. Код трехзначный. Но это уйма комбинаций. Заморишься подбирать.

Попробуем с классической дьявольской вариации: 666.

Попробовал. Не помогло.

– Попробуй три семерки, – посоветовал Пусик.

– Три пятерки, – выдал версию Гнусик. Попробовал. Результат тот же.

Плюнул и завернул ларец обратно в плащ.

– Давайте переберемся на берег, – предложил я.

– Правильно, – поддержал меня Гнусик. – Этот зубастый его мигом разгрызет. Он ему на один зуб.

На том и порешили. Перебрались на берег, где уже загорал довольный, потому что сытый, Змей Горыныч. Он; лег на спину, подложил крылья под головы и распластал лапы, подставив солнцу заметно округлившееся пузо.

– Как поохотился?

– Вволю.

– Вот и хорошо. Отдыхай. А я с сундучком повожусь, может, открою.

– Повозись, – благосклонно прорычал Змей Горыныч и с чувством исполненного долга захрапел. Да так заливисто, что и Соловей-разбойник слюной от зависти захлебнулся бы.

– Какие будут идеи? – поинтересовался я.

– Слово волшебное знать надобно, – заметил Пусик.

– Аль молоток потяжелее, – сказал Гнусик.

– Да этот замок цифровым кодом закрывается, а не словесным. Не слово нужно, а… впрочем…

Попробуем перевести инициалы Кощея на цифры. Кощей Бессмертный. Первая «К», вторая «Б». Буква «К» в алфавите двенадцатая, буква «Б» вторая. Выходит 122.

Набираю код. Ни щелчка, ни скрипа. Пробую в обратном порядке – двести двенадцать. Результат тот же. Что за елки-палки!

Сажусь на песок и принимаюсь напрягать извилины. Мозги натужно скрипят, но постепенно начинают выдавать на-гора разнообразные версии. А тут еще и Трое-из-Тени подключились к мозговому штурму, изрекая прямо-таки перлы. По большей части не переводимые на литературный, а заодно и математический язык. Ну как, к примеру, перевести в трехзначный код слово, предложенное находчивым Гнусиком, каждая из трех букв которого стоит в алфавите выше десятой позиции? Это же шесть цифр, а не три. Да и с чего бы Кощею использовать именно это слово. Он бы еще слово «мир» предложил…

– Стоп.

Трое-из-Тени послушно замолкли. Змей Горыныч приоткрыл один глаз, что в сумме дало целых три, но, удостоверившись, что нам ничто не угрожает, тут же закрыл.

– Я считаю по новому алфавиту, а Кощей использовал старый. А там буквы немного другие.

Попробовали и этот вариант, благо мои теневые спутники грамоте обучены, я-то в местном алфавите не силен, но… в итоге использовал в качестве ключа меч. Что делать, я не очень терпелив.

Подхватив ларец под мышку, я зашел в море метров на пять, как раз по колено, и поддел крышку кончиком лезвия. Жаль, конечно, столь изящную вещицу, но… как говорят: «Не разбив яйца, иголки не достанешь».

Что-то хрустнуло, и крышка раскрылась, словно ее кто-то толкнул изнутри. Оттуда, как чертик из табакерки, выскочил заяц.

– Куда, голуба?

Довольный своей проницательностью и предусмотрительностью, я выловил из воды прыгуна, не дав ему утонуть, и, крепко взяв за уши, вынес на берег.

Внешний осмотр не выявил никаких аномалий. И как в живого зайца можно было засунуть утку?

Главное – птицу не упустить, а иначе лови потом… дракон, даже трехглавый, это вам не сокол ловчий.

Так ничего и не сообразив, я засунул зайца обратно в ларец и немного потряс. Приоткрыл небольшую щелку и заглянул внутрь. Никаких изменений: сидит заяц, глазами лупает да ушами шевелит. Но ведь в сказке ясно написано «ударился о землю и обернулся уткой». Почему же не действует?

– Посильнее, – посоветовал Гнусик. – Кто же так отбивные готовит?

Воспользуюсь для этой цели мешком. Скудные остатки провизии перекочевали в карманы плаща – на обратном пути придется потуже затянуть пояс.

Завязав мешок, я примерился и с молодецким «ух!» что было мочи лупанул мешком оземь.

– Кря, – раздалось из мешка.

Заглянул осторожненько, и правда – утка. Серенькая, небольшая.

– Теперь нужно подождать, пока она яйцо снесет.

– Ага, – согласился более вредный из Троих-из-Тени. – Вот только где ты селезня возьмешь?

– Зачем? – удивился я.

– Для яиц, – пояснил Пусик. – Нужен селезень, больше некому.

В сказке, как припомнилось мне, тоже, кажется, яйцо появилось после того, как утку догнали. Вот только не помню, кто, селезень ли, а если да, то что там делал…

Пришлось взять дело в свои руки.

И спустя полчаса передо мной лежало заветное яйцо, а над костром румянилась утиная тушка.

Ножом по яйцу… (Нет, попробую перестроить предложение, а то звучит как-то…). Подставил под нож яйцо… (Опять не то.)

Короче… достал я иголку.

Лежит на ладони, блестит в солнечных лучах.

– Вот ты какая, погибель Кощеева.

– Ломай, – посоветовал Гнусик.

Но осуществить его пожелание я не успел.

Со всех сторон нас окружили загорелые дочерна люди. Они направили на нас копья и залопотали на непонятном наречии.

Дикие какие-то – по-русски не могут. Дикари, одним словом.

– И как раз к обеду, – меланхолично заметил Пусик. Из-за спин голозадых дикарей вышел мужик в резной Деревянной маске, с пучком павлиньих перьев в руках и с заметным акцентом. – Словно первокурсник университета им. Патриса Лумумбы.

– Я великая шамана большого народа, – начал он, потрясая перьями и отплясывая чечетку. – Ты мой раб.

– Ребята, давайте жить мирно, – предложил я, извлекая из ножен мечи.

– На колени, раб! – взревел шаман. – Сегодня ты станешь моим ужином.

– Ну чего разорались? – возмутился Змей Горыныч, переворачиваясь на живот.

Вследствие чего парочка туземцев приобрела опыт попадания под дорожный каток. Вот только новоприобретенными знаниями поделиться им не судьба.

Дикари взвыли, они-то считали его выброшенной на берег тушей кита, и побросали копья. Одно из них ударило дракона в нос. Причем правой, наиболее обидчивой – головы. Змей Горыныч осерчал и дыхнул огнем.

Все дикари в ужасе разбежались, кроме шамана, которого я успел сбить с ног и впечатать носом в песок.

– Зачем он тебе? – поинтересовался Горыныч.

– Поговорить хочу.

Шаман не стал упорствовать. Все рассказал добровольно, даже охотно. Особенно после того, как я пообещал не скармливать его «говорящей горе, извергающей пламень огненный».

Выяснилась интересная вещь.

Это племя издавна занимается некромантией и зомбированием. Они-то и подсуетились с Кощеем, который однажды, отправившись в свадебный круиз, попал на этот остров, но сумел завоевать доверие шамана. Бессмертный уговорил его провести зомбирование не над мертвым, а над живым. Тот не стал спорить и в качестве обмена опытом проделал необходимую процедуру над самим Кощеем. Для большей наглядности. Как ни странно, опыт удался. И просто Кощей стал Кощеем Бессмертным.

– Недолго ему бессмертствовать, – похвалился я. – У меня игла, в которой смерть его. Сломаю ее – и конец.

– Нет, – замахал перьями шаман. – Так ты его не убьешь. Иглу нужно воткнуть в куклу-двойника. Иначе ничего не получится.

– Но в сказках…

– Сказка ложь, – процитировал великого русского поэта шаман, – да в ней намек.

– И где эта кукла?

– Ну, это просто.

Он отвязал от пояса небольшой мешочек и извлек из него маленькую тряпичную куклу. С глазами бусинками, нарисованным ртом и разрезом на спине.

– Это как-то связано с культом Вуду? – спросил я.

– Разумеется, – не стал отрицать жрец.

– Значит, если я не ошибаюсь, мне придется искать Кощеевы ногти, кровь, волосы и еще разную гадость.

– Какая у него кровь? – удивился шаман. – Он же зомби.

– Так что делать?

– Вот тебе кукла, игла у тебя уже есть. Приблизишься к зомби, чтобы тот увидел тебя, и начнешь протыкать разные части тела. Говоришь «нога» и загоняешь иголку кукле в ногу. Готово. Она потеряет магическую защиту. Дальше в том же духе.

– Спасибо.

– А сам не хочешь? – спросил шаман, сверкая глазами сквозь прорезь в маске.

– Чего?

– Стать бессмертным.

– Да нет. Это мне не по карману.

– Тогда прощай.

– Прощай.

Шаман подхватил свои перья и бросился прочь, я же занялся уточкой, которая за всей этой суетой изрядно подгорела. Но голод не тетка – только угольки захрустели на зубах.

Насытившись, я спрятал куклу и иглу в потайной кармашек пояса, для надежности воткнув последнюю в магический клубок ниток.

– Пора возвращаться.

Змей Горыныч потянулся, пару раз взмахнул крыльями и сказал:

– Залезай.

Спустя пять минут мы уже были в небе и держали курс на славное царство Далдона. Вернее, это Змей Горыныч взял курс, я же просто покрепче взялся за цепь, страхующую меня от падения.

Вот теперь я готов к встрече с Кощеем. На этот раз ему не уйти.

Глава 22
ЛЮБОВЬ В НЕБЕ

Одна голова хорошо, две лучше, а три с похмелья сущее наказание.

Змей Горыныч

Правы те, кто утверждает, что все неприятности от женщин. Должен оговориться – почти все приятности от них же. Просто на этот раз приятности для одного обернулись неприятностями для другого. И этим другим оказался я. А все она… женщина. Вернее, особь женского пола…

Но лучше все по порядку…

Осуществив перелет через море, миновав дремучие топи, быстрые реки и высокие горы, мы наконец-то достигли родимого царства. Вот уже под брюхом Горыныча стелются березовые рощи, пшеничные нивы, снова березовые рощи. Вдохнешь полной грудью – хорошо-то как! «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет». И так тепло станет на душе, так уютно. Жаль кота-баюна нет, мы бы спели чего-нибудь на пару, благо голоса, равно как и слуха, у обоих кот наплакал.

Вот показался лес дремучий: дубами, осинами да баобабами (или это не дерево? Уж больно фривольно названьице…) заросший, мхами устланный, существами сказочными заселенный.

Кого здесь только нет! А вот вас бы и не надо… да кто меня спрашивать будет?

Рев дикий прокатился над лесом вековечным. Змей Горыныч замер, словно гончий пес, почуявший добычу. Его головы, будто локаторы, вертятся из стороны в сторону, выискивая источник рева.

И тут…

Задрожали дубы вековые, замолкли птицы и звери, и, бешено работая крыльями, показалась она. Сперва-то я не понял, что это объект женского пола. Ну дракон. Ну змей крылатый. Так Змей Горыныч в два раза больше будет, да и о трех головах – явное преимущество в огневой мощи.

Но Горыныч, вместо того чтобы взреветь предостерегающе да дать залп по курсу, издал радостный вопль, от которого у меня заложило уши, и ринулся на новоявленного дракона с возгласами:

– Привет, красотка! – Левая голова.

– Потанцуем? – Средняя.

– Bay, детка! – Правая.

Драконочка, а после воплей Горыныча в этом не осталось сомнения, мило покраснела от кончика носа до его основания и потупила глазки.

Змей Горыныч подлетел к ней, описал круг и, зависнув в непосредственной близости, начал сыпать комплиментами.

Драконочка довольно заурчала и лизнула Горыныча по очереди в каждый из носов.

– Догони, – игриво предложила она, уходя свечкой вверх.

Змей Горыныч бросился следом. От резко возросшей нагрузки у меня еще сильнее заложило уши и потемнело в глазах.

– Прекрати!!!

Может статься, летающий ящер не услышал моего отчаянного крика, но мне показалось, что он просто проигнорировал его.

В тот момент, когда Горыныч догнал незнакомку, та сделала крутой разворот и, сложив крылья, камнем рухнула вниз. Он за ней следом. И я тоже, правда, моего мнения и не спрашивали.

Земли драконы достигли одновременно, так же слаженно они расправили крылья и замерли в полуметре от верхушек деревьев, затрещавших от бешеных порывов ветра.

Я даже пикнуть не успел, лишь судорожно сглотнул, чувствуя, как сердце ледяным осколком уходит в пятки.

Драконочка рванула прочь, держась в непосредственной близости к верхушкам могучих дубов. Змей Горыныч поначалу тоже, но спустя несколько минут, то ли вспомнив обо мне, то ли сообразив, что лишний балласт только мешает, а может, и решив, что третий лишний, резко приземлился, попутно обеспечив щепками для растопки небольшой городок годка на три-четыре.

Я поспешил спрыгнуть на землю, скользнув по тяжело вздымающемуся драконьему боку и покатившись по поломанной зелени.

– До встречи! – крикнул Змей Горыныч, резко взлетая и устремляясь вслед уступчивой красотке.

– А как же дело? – крикнул я в пустоту.

Ответом послужил далекий драконий вой. Возможно, Змей Горыныч все же настиг девушку своей мечты.

Взвесив все «за» и «против», я решил двигаться дальше. Кто знает, вернется ли за мной Горыныч и как скоро это случится, а мне нужно спешить. Царство в опасности, Аленушка в плену, а проклятый Кощей по-прежнему строит свои коварные милитаристские планы.

Поправив мечи и отряхнув плащ, я тронулся в путь, стараясь придерживаться выбранного направления. Вот только звери протоптали свои тропы, не принимая во внимание мои интересы.

Я прошагал с час, после чего присел на пенек и достал из кармана последний кусок солонины. Сдобрив трапезу собранной на поляне черникой, я напился из ручья и направился дальше: топтать нехоженые тропы, оставлять след белого человека в девственных лесах, где лишь звери дикие шастают, птицы порхают… да мужики на деревьях сидят.

Человек?!

– Куда путь-дорогу держишь, человече? – поинтересовался щуплый мужичок в расхристанной рубахе на голое тело и с дауновским выражением на заросшем лице.

На всякий случай я решил быть вежливым, мало ли кто там еще по кустам прячется.

– Я волхв Аркаша. Избушку Бабы Яги ищу. А вы кто будете?

– Я-то? Соловей-разбойник.

– Врешь?! – усомнился я.

– Не вру я, – обиделся мужик, изловив в бороде вошь и по-собачьи расправившись с ней. То есть попросту сжевав.

– А чего ж не свистишь?

– А не убоишься? – вопросом на вопрос ответил Соловей-разбойник. – Сила в свисте моем агромадная, дубы с корнем выворачивает, богатыря на сто верст отбрасывает. Во!

– Не верю, – в лучших традициях Станиславского ответил я.

– Ну держись, – предупредил Соловей и свистнул. Ураганный ветер ударил меня в грудь, отбросив на пару метров назад, затрещали ветви, палую листву унесло прочь. Аж в глазах потемнело. Наконец все затихло, резко, словно по мановению волшебной палочки.

– Это все? – недоверчиво спросил я. – Да у нас любой гаишник тебя пересвистит, у них же конкуренция, а уж на концертах металлических групп тебя даже в массовку не взяли бы.

– А… – только и молвил самородок.

– Да не расстраивайся ты так, – стал я утешать расстроенного мужика. – Ты главное тренируйся больше, умение, оно, брат, само по себе не придет, развивать нужно.

Соловей-разбойник совсем головой поник.

– Папаня, обедать, – донеслось из леса, да так, что уши заложило. Вот это голосище. Не то что свечи задует – подсвечники сдует.

– Дочка зовет. – Соловей-разбойник развел руками и соскочил с ветки. – Бывай, критик.

Пообщались, а куда идти, не спросил. Голова моя, два уха.

Тяжело вздохнув, я продолжил свой путь.

Идти по дремучему лесу совсем не то, что прогуливаться по натоптанным тропинкам во время туристической вылазки на природу. Никакого сравнения. Там не приходится ежесекундно перелезать через повалившиеся деревья, продираться сквозь густые заросли папоротника… иди себе, посвистывай.

А тут еще и темнеть начало. Лес наполнился непонятными шорохами, таинственными тенями, воем вышедших на охоту хищников. Деревья словно ожили: они хватают за полы плаща, за ножны, тычут ветками в лицо, подставляют корнями подножки. Не иначе лешие шалят…

Сейчас опробуем народный рецепт.

Резко наклонившись, я просунул голову между ног и обозрел лес. В перевернутом виде он выглядит чудно, но не менее величественно. Однако лешего рассмотреть не удалось…

Срочно нужно искать убежище.

Говорят, что везет дуракам и пьяницам. Мне бы хотелось верить, что и волхвам. Потому что мне повезло, хотя я был ни в одном глазу. Спиртного уже больше недели во рту не держал.

Мое везение ознаменовал свет костра, мерцающий среди деревьев.

Я начал пробиваться к нему. Через дебри, пару раз налетев на ствол, непонятно как оказавшийся у меня на пути, но в итоге выбрался-таки на поляну, на которой горел костер, разложенный между корней разлапистого вяза.

– Эй, есть кто-нибудь? – ради приличия поинтересовался я, хотя само наличие костра подразумевает, что его кто-то развел.

Осмотрелся по сторонам. Никого. У огня лежит ворох сухих веток, рядом заплечный мешок и выпотрошенный заяц. А может быть, кролик, или суслик, или…

– Заходят сзади, – предупредил Пусик.

Я, если честно, не слышал ни малейшего шороха, но тем не менее проворно обернулся.

Находящийся в метре от меня человек замер.

– Мир, – сказал я, не делая попытки выхватить меч. Это его убедило, поскольку он ловко вбросил клинок в ножны и приблизился.

– Кто ты? – хрипло поинтересовался он.

– Волхв Аркадий.

– Тогда понятно.

– Что?

– То, как ты учуял меня.

– А как вас зовут?

– Зови… – На миг незнакомец призадумался, затем сбросил капюшон, явив взору длинные, совершенно седые волосы, и это при его относительно молодом возрасте. – Зови Седым.

– Как скажешь.

– Довольно слов. Ты, как я вижу, вышел на свет костра. Так негоже ищущего убежища томить голодом. Пошли. Я здесь зайца изловил. Отведаешь?

– Сочту за честь.

Дальше, во время приготовления дичи и во время самой трапезы, мы не сказали ни слова. Уже позже, осоловев от сытной пищи и жара огня, мы расположились на ночлег, соорудив лежаки из сухой листвы, и разговорились.

Я поведал о своих бедах, он внимательно выслушал:

– Что в мире творится? Зло повсеместно голову поднимает. И все более нечисть потусторонняя.

– Кощей даже упырей в армию свою набирает.

– Против этих осиновый кол помогает, – со знанием дела сообщил он.

– В сердце вогнать?

– Да нет. Посадить ожившего мертвеца на кол осиновый, он слезть не может, так и будет дергаться, пока сам не сгниет.

– А иначе никак нельзя?

– Да можно. Голову отрубил – и готово.

– По мне, этот способ лучше.

– Кому как…

Подбросив в костер очередную порцию веток, седовласый вернулся на свое место.

– И часто тебе приходится с нечистью сталкиваться?

– Часто, – признался Седой. – Работа у меня такая.

– И чем же ты занимаешься?

– Ведьмак я.

– Ого, – присвистнул я. – Не хочешь со мной пойти?

– Нет.

– Я знаю, услуги ваши дорого стоят…

– Не все за деньги продается, – отрезал ведьмак.

– Извини.

– Не извиняйся. За свою работу мы действительно деньги берем. Жить-то надо. Но каждую монетку мы кровью и потом отрабатываем.

– Так пошли со мной. Твоя помощь ох как пригодится.

– Пошел бы, веришь… не могу.

– Но почему?

– Предназначение, – признался он, сверкая в темноте глазами, как кошка.

На этом разговор прервался, каждый задумался о своем.

Я смотрел на веселый танец саламандр, похотливо извивающихся среди горящих ветвей, и вспоминал Аленушку, ее веселую улыбку, добрые глаза, ласковые губы…

Проснулся я с первыми лучами солнца от холода. Ведьмак уже не спал, делал утреннюю зарядку, правда не имевшую ничего общего с привычным: «сели, встали…» Он прыгал через воткнутый в землю меч, одновременно выполняя замысловатые пассы руками.

– Доброе утро, – сказал я.

Проделав еще пару сотен прыжков, он крутанул сальто, во время полета выхватив меч и вложив его в ножны.

– Утро доброе для того, кому есть чего ждать от вечера.

– Знать бы еще, чего ждать… сплошная неопределенность.

– Я ухожу, – предупредил ведьмак. – Это тебе. – Он протянул небольшой пузырек. – Это на крайний случай. Если другого выхода не будет.

– Это поможет? – недоверчиво спросил я, принимая дар.

– Непременно.

– А что здесь? Как оно действует?

– Действует наверняка. Это яд. Смертельный.

Я едва не поперхнулся, но все же поблагодарил:

– Спасибо.

– Прощай. – Седовласый ведьмак забросил котомку за плечо, поправил меч. – Твой завтрак у костра. – И направился прочь.

– Постой! – окликнул я его, чувствуя необходимость сказать что-то хорошее на прощание.

Он оглянулся.

– Ты обязательно найдешь свое Предназначение. И передавай ей привет.

– Кому?

– Цири.

– Откуда ты… – начал он.

– Я волхв, – улыбнулся я. – Ты забыл?

– Удачи тебе, волхв.

– Тебе тоже, ведьмак. Тебе тоже…

Еще какое-то время его седая грива мелькала среди зелени леса, но вот и она слилась с общим фоном. Интересно, что он делает в наших краях?

Позавтракать я решил в пути. Но не получилось.

Сперва на моем пути, катясь посредине тропинки, возникло нечто напоминавшее волейбольный мяч с содранным покрытием, вследствие чего обнажился слой грязно-коричневой пакли, ко всему прочему еще и изрядно вымазанной в грязи.

– Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел… – сообщил он мне.

– И что?

– И от тебя уйду! – нагло заявил Колобок.

– Иди, – разрешил я, поддав ему для скорости ногой. О чем тотчас пожалел – по твердости колобок за время своего турне успел сравняться с хорошо обожженным глиняным ядром.

– Подвезти? – раздался голос с небес.

Я от неожиданности чуть не выронил надкусанный кусок сыра. Надо мной парила, бесстыдно болтая точеными ножками, знакомая ведьмочка.

– Привет, Кэт.

При всей моей нелюбви к помелу как средству передвижения это все же лучше, чем ломиться сквозь бурелом. Да и быстрее.