Текст книги "Убийство по графику"

– Да какая разница, сейчас в город поедем и по дороге решим.

– Все, поняла, – радостно звенел голос жены в телефоне, – сейчас собираюсь, целую, жду!

– На улице не стой. Подъеду – позвоню.

– Добро!

Сергей убрал телефон, ещё раз с сожалением глянул на свою куртку, не ужас, конечно, но носить такое уже на людях не стоит. Решил, что в городе можно заехать присмотреть новую, Маша поможет с выбором. Завел машину и поехал прочь из поселка. Мельком ему показалось, а может, и в правду, тюль зашевелился. Но он не стал тормозить машину. Все, на сегодня хватит потрясений. Сейчас он отдыхает с женой. Завтра запланированные события более-менее прояснят ситуацию.

Уже через десять минут Сергей стоял у Дома отдыха, позвонил Маше. И пока ждал ее, позвонил Виталию Павловичу.

– Здравствуйте. Это Сергей.

– Доброго, Сереж. Неужели тебе повезло, разузнал что?

– Не без этого. Давайте так сделаем. У меня в отделении документы кой-какие есть по вашей общине. Вы мне скиньте эсэмэской электронную почту вашу. Я вам завтра отправлю документы и копию своего отчета, что удалось мне узнать.

– Да, конечно, Серёж. Дай бог тебе здоровья крепкого. Договорились, спасибо тебе.

– Да не за что. Успехов вам.

– Счастливо, Серёж, спасибо ещё раз.

Тут Сергей вспомнил о фотографии Люси-Нины. Вышел из машины и направился в здание. Администратор сказала, что заведующая выехала по делам и на месте ее нет.

– Девушка, я обещал ей фото вернуть, – он положил фото на стол, – Передайте, что пока мы узнали, что зовут ее Нина. Я позвонил Виталию Павловичу, думаю, и фамилию скоро узнают.

– А как? – удивлённо спросила девушка.

– Ну, если повезет и она из нашего города. То в женской консультации она должна была быть на учёте. Имя, возраст примерный, ориентировочное время родов, возьмут адреса Нин, подходящих под эти характеристики, пройдутся по адресам, поговорят с жильцами. Так и прояснится что-нибудь.

– А если нет? Если она из чужого города, наша Люсенька, тогда что? – обеспокоенно спросила девушка.

– Надо верить, надо верить в лучшее, – улыбнулся Сергей, – обязательно все выяснится. Я попросить вас хотел.

– Я вся во внимании.

– Я жену забрать хочу, прогуляться в городе. Если мы немного опоздаем, откройте ей дверь пожалуйста. А то я вечно на работе, мы мало видимся. А тут случай такой, я уже свободен на сегодня.

Девушка улыбнулась и понимающе кивнула.

– Да, конечно, проблем нет. Мы сутками дежурим. Вот вам мой номер телефона, как жену привезёте назад, пусть позвонит. Я дверь открою, встречу её.

– Спасибо большое.

Он увидел, что подошла Мария.

– А вот и она, моя жена, – представил её девушке.

– Я договорился, Маш. Вот девушка согласилась нас выручить, держи ее номер телефона.

– Спасибо, – улыбнулась девушке Мария, – мы вам обязательно привезём что-нибудь вкусненькое.

Девушка начала отказываться, но Мария с Сергеем настаивали:

– Надо-надо. Чтобы дежурство унылым не было.

Пара села в машину. Решено было сходить на вечерний сеанс в кино, посидеть в кафе, погулять в парке. Но сначала Маша настояла на поездке в магазин. Выбрать Сергею куртку. По дороге Сергей кратко рассказал о приключениях в общине, опустив некоторые подозрения. Он решил, что Марии не стоит знать всего. Он боялся, что она будет переживать, это отразится на ее самочувствии, а значит, на ребенке. И не спрашивал об Элеоноре. Завтра он и сам многое узнает лично от нее. О работе напомнил только звонок Арсения, который сообщил, что Анна прилетает в десять вечера. И ей позвонят и скажут явиться к ним в отделение пообщаться. Сергей был доволен, что все складывается успешно. Они замечательно, а главное, вместе провели время. Сергей привез жену уже за полночь, расставаться не хотелось, но она понимала, что мужу утром на работу. Маша позвонила администратору, поцеловала мужа, забрала коробочку с пирожным для девушки и выпорхнула из машины. Как и договорились, та открыла ей дверь.

Малыш проснулся, потирая сонные глаза. Он услышал, как где-то женщина напевает песню.

– Мама? – спросил он в пустоту. Но голос был где-то там, за пределами дома. Он встал с кровати, шлепая босыми ножками, подошёл к окну. Ночь окутала лес темнотой. Лёгкий, сизый в тени леса туман, как живой, плыл между деревьями. Женский голос звал к себе. Малыш открыл дверь и вышел на улицу. Лунная дорога звала с собой, оттуда доносилась ласковая песня. Малыш обрадовался и побежал навстречу зову матери. Трава приятно холодила ножки. Он выбежал на поляну, залитую лунным светом. Красивая, длинноволосая женщина, сидела на поваленном ветром стволе дерева и напевала песню. С любовью, присущей только матери, она расчесывала длинные кудри девочки.

– Мамочка! – крикнул малыш, но она его словно не слышала. Она была приятно увлечена белокурыми локонами девочки, которые серебрились в лунном свете. Малыш подошёл ближе. Женщина обратила на него свой взгляд, полный равнодушия, и вернулась к своему волнующему занятию. Девочка, понимая это, злобно и победоносно смотрела на него.

– Меня мама любит, меня! – довольно крикнула она малышу. Малыш насупился, ему хотелось плакать. Плакать от боли и обиды.

«Почему, ну почему мама любит ее больше, чем меня?» – он всегда задавал себе и маме этот вопрос. Но она молчала, она никогда не отвечала ему. Он старался держаться, но слезы предательски текли по щекам. Девочка зло смотрела на него, и видно было, что она упивалась его болью. Ее лицо становилось злее, безобразнее. Но нет, это уже не лицо, а морда страшного зверя. Сверкающие глаза дышали ненавистью и малышу казалось, что вот-вот ещё немного и его клыки, которые уже так близко клацали у его лица, укусят его. Он от страха закрыл лицо руками. И истошно закричал: «Мама, мама!» Но она вместо того, чтобы прогнать это страшное, волосатое чудовище, запрокинув голову, громко хохотала. В небе грянул гром. А чудовище ужасным голосом вторило грому: «Она моя, моя. Она не любит тебя!» Малыш побежал назад. Бежать быстро не получалось, ноги стали как-то проваливаться в свежую рыхлую землю. Утопая в ней по колено, малыш упрямо преодолевал препятствие. Рыхлая земля, казалось, выталкивала из себя все, что в ней было. Вот показались мертвые тела младенцев, они стонали и кричали резким, до боли в ушах, криком. Он знал о них, он знал, где она их прячет. Они мешали ему бежать от чудовища, словно винили его за его знание и молчание.

Он проснулся в холодном полу. Опять этот сон, мучающий с детства сон. На время он почувствовал себя тем малышом. Его трясло. Какой-то холод сковал его тело и душу. Он не мог понять свои чувства. Он не знал, что больше – ненавидит или любит ее. Тоска от одиночества и несправедливости мучила его. Он знал, что она уже здесь. Взял мобильный и набрал ее номер.

– Да, – ответила она недовольным голосом.

– Ты меня любила? Хоть когда-нибудь, хоть немножко?

– Ты на часы смотрел? – она резко оборвала его. – Я поздно приехала, только недавно спать легла. А ты решил меня в три ночи разбудить и задавать дебильные вопросы? Подотри сопли и ложись спать!

– Могла бы быть и поласковее с сыном, который соскучился и ждал тебя, мамочка, – злобно, ехидно ответил он.

– Тебе сколько лет, сына? – передразнила она его. – Что ты требуешь от меня? Как сыр в масле катаешься, на всем готовом! У меня и так полно проблем, менты на хвост упали, ещё ты со своими соплями! Что надо? – она истерично орала в трубку.

– Ну, допустим, платишь ты мне не от большой любви, а за молчание! – рявкнул он. – Если я начну говорить, кто-то нежилец.

– Не скажешь! – прошипело из трубки ему в ухо. – Не посмеешь! Ты не умеешь ничего, только бабки прожигаешь! Ты без меня не существуешь!

– Ты ошибаешься. Я не настолько жаден до денег, как ты, сучка. Мне хватит того, что есть. Всего-то надо зарыть тебя и свалить за границу, и спокойная жизнь мне обеспечена.

Она замолчала. Видимо, переосмысливая сказанное.

– Просто скажи сыну, любишь ли ты его? – он спросил ее спокойно, уповая на то, что она поймет. И до ее сознания наконец-то дойдет, что он хочет от нее услышать, – это ведь так просто.

– Да катись ты, кретин! – и бросила трубку.

Хмурые мысли были в его голове. «Нет в ней любви для меня, нет. Да какого я так привязан к ней?!» Он прекрасно понимал, что мог прожить без этих «соплей», но где-то там, внутри, маленький малыш настойчиво и упрямо желал услышать заветные слова. Так настойчиво, что ему казалось, это самое важное в его жизни. Злоба и обида ела изнутри. Чувство унижения и безразличия будили недобрые чувства. Внутренний зверь зашевелился, напоминая о своем существовании. Липкое, мерзкое чувство поднималось откуда-то изнутри и медленно занимало его разум.

«Покончи с этим, – говорил Зверь, – убей их. И ты освободишься. Почему медлишь? Подбери сопли! – Зверь пошумел носом, принюхиваясь. – Чувствуешь? Опасность! Опасно так расслабляться. Решайся и исчезни, иначе попадешься! Пора умывать лапы». Зверь довольно и злобно посмеялся.

Он ухмыльнулся. Осталась последняя жертва. Она уже выбрана. Девушка чем-то похожа на его мать в молодости. Что ж, ей не повезло. А ему доставит особое удовольствие. Ее муж делает эту жертву особенно пикантной. Самоуверенно, опасно, но он не мог уже отступить. Легенда продумана, план действия построен, большая половина его уже исполнена, отступать глупо. То, что муж – следователь, ему даже щекотало самолюбие. Он сделает все как обычно, потом заберёт все деньги из тайника, он знал, где мать их прячет. Картой будет пользоваться неразумно, нужна наличка, и уедет. Уедет за границу. Куда-нибудь на острова, в теплое, тихое место. Он понимал, что какое-то время он сможет удержать Зверя в узде, на пару лет этих сил хватало. Потом он позволял ему насытиться. «Бог троицу любит», – цинично решил он когда-то. И чинил свою черную мессу. Да, менты последнюю охоту ему не простят. Будет совсем опасно оставаться в стране. Может, он уедет подальше от матери, забудет о ней, и зверь утихомирится. И ему не придется мучится больше. Внутри Зверь недовольно рыкнул, и сердце сжалось как будто в отместку. Зверь схватил его своей лапой за такие мысли о нем. Да, решено. Сейчас он проберется по старому подземному туннелю к алтарю, заберет все бабки, нож. И все кончится. Кончится и для Марии, и для него.

«Нет, это невыносимо!» – подумала Анна. Сон бежал от нее. Теперь она не уснет. Уже сегодня, нужно было рано вставать. Она не знала, зачем ее вызывают в милицию. Она планировала утром пересмотреть бумаги, проверить, могли ли они за что-нибудь зацепиться. Как отличный юрист Анна понимала цену правильному документу. И была уверена, что тут у нее все в порядке. Ей казалось, ничто не могло вызвать подозрение. Но все же их интерес вызывал неприятное беспокойство. «Столько времени было спокойно. И на тебе!» Заваливать бизнес не хотелось. Ей плевать на то, эстетичен он или нет. Она не верила ни в Бога, ни в черта. Для нее было правильным одно: жизнь единственная, и кто найдет силы и переступит морали, тот и находится над системой. Сказки о жизни после смерти ее смешили. Она знала, что это придумано для баранов, для того чтобы кто умнее и сильнее, мог жить по полной и взять от жизни что хочется. А она к баранам себя не относила. Она рано поняла, что важно знать законодательство. Поэтому с особенным остервенением училась на юридическом. Анна желала знать любые дырки в законе, чтобы он не мешал ей жить красиво. Да, она любила власть и деньги. А что тут плохого? Она не помнила, а любила ли она в детстве ещё что-то. Даже тогда она думала, наверное, о них. Восхищалась теми, у кого они были в избытке. Ее даже не волновало, честные эти деньги или нет. Когда бабушки на лавочке осуждали кого-то за воровство или линчевали в том, что «добро, дескать, на взятках сделали», ее это не смущало. Она слушала и в душе уважала тех, кто переступил черту, возвышался над запретами и моралями, тем самым делая свою жизнь круче. Все свое детство она пребывала в нищете, так она думала. Нет, она не голодала, у нее была среднестатистическая семья со среднестатистическим доходом. И на море её вывозили отдыхать. Но это не то, что она хотела. Она желала роскошной жизни. Нет, ей не нужен был богатый папик. Она желала своего богатства, свою свободу и свою власть. И Анна рвалась вперёд. В студенчестве начала двойную жизнь. Днём примерная студентка-активистка, отличница. Ночью эскорт-услуги. Но быстро поняла, что трахаться с потными мужиками – это унижение не для нее. И переквалифицировалась в особые услуги, она стала унижать сама и получать за это неплохие деньги. Валюта грела душу. Она продавала свою жестокость. Она знала о своей красоте. И очень часто пользовалась этим, устраивая свою жизнь. Вкупе с блестящим умом ее жизнь улучшалась с нарастающей быстротой. Имея влиятельных знакомых, которые были мужчинами, она добивалась чего хотела, делая свою жизнь роскошнее. Такой, какую жаждала всегда. В девяностые, как грибы, стали разрастаться секты. Некоторые поняли, на этом можно делать «золотые горы». Судьба ее столкнула с интересными людьми, не имеющими, как она, морального мазохизма и любящими большие деньги. Совместно они организовали общину. Где основной доход приносило, конечно, продажа человеческих органов за границу. Наступило золотое время для нее. Она имела все, о чем мечтала. Мучила ли ее совесть? Нет. Каждому своя судьба. Несчастные, неспособные выжить в этом мире жалость не вызывали. Побеждает сильнейший. Была ли любовь в ее жизни? Наверное, была. Но они не могли быть парой. Два лидера вместе не уживаются, это была страсть. Выйти замуж и выполнять его прихоти она не желала. Но спать с ним ей нравилось. Когда она забеременела, он погиб в бандитских разборках. Анна горевала по нему, конечно. Но недолго. Не раз она сожалела, что не сделала аборт. Почему она не смогла, не понимала. И она бесилась, что позволила себе проявить такую слабость. Ребенок ей был не нужен. Она не любила его. Благо жива была тетка, и Анна, сославшись на необустроенность и нехватку на ребенка времени, растрогала старую дуру и сына сбагрила на ее попечение. Деньги она высылала исправно. Старой карге было жаловаться грех. Но старуха умудрилась рано окочуриться. Вот теперь дорогой сынок, причем в прямом смысле дорогой сынок, мозг ей выносит.

«Свин. Он еще мне угрожает, скотина. Неплохо было бы избавиться от него, – она поймала себя на шальной мысли и засмеялась. – Да-а. Ну мы и семейка. Как там говорят, яблочко от яблоньки недалеко падает».

Она тряхнула копной своих роскошных волос. Встала с постели. Решила, раз уснуть у нее уже не получится, заняться делом. Она приняла душ, не без удовольствия любуясь собой в зеркальной уборной. Потом нежно втирала в свою кожу натуральные ароматные масла. Ей нравилось быть богатой, нравилась свобода, которую дают ей деньги. Ей казалось, что она живёт где-то на вершине мира, ей все доступно, она не забивает себе голову ни любовью, ни жалостью. Как хорошо жить без угрызений совести, просто жить и получать удовольствие для себя любимой. Она не хотела себя ограничивать, жизнь одна и прожить ее хотелось роскошно. Назад дороги уже нет. Да и сворачивать она не собиралась. Сегодня она узнает, что хотят менты. Она не переживала. В своих юридических способностях не сомневалась, была уверена, что все уладит и усыпить их бдительность ей труда не составит.

«А если Старшая сестра мне не все рассказала? Если эта старуха проболталась?» – минуту подумав, она зло ухмыльнулась.

Не-е, не посмеет. Она по уши завязла. Сама по этапу пойдет. Ну не дура же она в петлю сама лезть. Хотя интересная мысль, пусть будет запасным вариантом. Мало ли! А так удобно, угрызения совести не выдержала, от мерзких дел за моей спиной и повесилась. Ей однозначно понравился этот вариант. На том и порешила. Если будет слишком угрожающе для ее бизнеса. Она додумает эту мысль, что делать с много знающими. Мало ли дурочек на свете, других наберёт. И довольная своими мыслями пошла одеваться.

Он подъехал как можно ближе к заветному входу подземного туннеля. Включил фонарик и, тихонько ступая, вошёл в темноту. Тут было его убежище, он знал его настолько, что мог бы идти, и не освещая свой путь. В храме за алтарем находится комната, за ней тупиковый коридор. Но тупик оказался обманкой. Если пройти вдоль, до конца, то можно обнаружить узкую щель между стенами. С расстояния не увидишь, помещение казалось замкнутым. Но его детское любопытство когда-то пересилило страх. И он, будучи ребенком, не побоялся пролезть между стенами. Так он нашел тоннель, который соединял несколько небольших помещений. В детстве он часто прятался тут, где мог позволить себе быть собой. Сюда приносил любимые игрушки, устраивал тайники и воображал себя разбойником, у которого запрятаны свои сокровища. Тут же прятался, когда его обижала невниманием мать. Он знал обо всем. Подглядывал за шабашем матери, видел, как та что-то прятала в тайнике под алтарем. Видел трупики детей, которые выносили и хоронили потом где-то на заднем дворе общины. Он слушался ее, хоть и не понимал ее поступков. Помнил, как жутко боялся, что мама рассердится и он окажется на месте несчастных малышей. Он прошел мимо комнаты, где обычно прятал девушек, далее по туннелю, и вот заветный вход в комнату «храма». Протиснулся между стенами. Вдруг услышал шорохи. В храме кто-то был. Он отключил фонарик и медленно, тихо, шаг за шагом добрался до помещения «храма». Он увидел мать. Она сидела к нему спиной и увлеченно перебирала бумаги у открытого тайника под алтарем. На его лице поплыла хищная улыбка. С минуту он смотрел ей в спину, наблюдая за ней. Она вдруг бросила увлеченно читать и замерла. Видимо, чувствуя взгляд, она вполоборота повернула голову.

– Кто здесь? – резко и зло спросила она и быстро повернулась к нему лицом. – Сыночка?

Звучало это с издёвкой.

– А ты какого черта тут делаешь? И как ты попал сюда?

Он видел, мать была взбешена. Ее недоумение вызывало удовольствие. Он упивался этим чувством.

– А ты думала, что я не знаю ничего об этом? – он образно обвел пальцем «все». Давая понять, что ни храм, ни то, что в нем происходило, ни тайник для него не является новостью.

У нее от изумления расширились глаза.

– Как ты прошел сюда?

– Ну, ни у одной у тебя есть тайны. У меня тоже есть.

– Так и вали отсюда! Я не лезу в твои тайны, ты не лезь в мои! Решил следить за мной?! Что, денег требовать хочешь? – она зло кричала и медленно поднималась с пола.

– Денег? – он ухмыльнулся, заглядывая в открытый тайник, набитый папками и пачками «зеленых», за ее спиной.

– Денег я и так возьму, куда денешься. Я хочу много, потому как далеко уеду. Но сейчас я пришел за этим, – показывая на большой, ритуальный нож над алтарем.

Она удивлённо подняла брови. Явно пропустив первое, ее интересовало второе его пожелание.

– Что ты задумал, урод?! – надменно с пренебрежением крикнула она.

Он резко, сильно ударил ее по лицу. Ударил так, что она охнула и еле устояла на ногах. Он сам не понял, как так получилось. Он никогда не позволял поднимать на нее руку. Она посмотрела на него, но в глазах он уловил страх. Она боялась. Первый раз он видел, как жестокая, стальная женщина, его мать, испугалась. Приятная волна поплыла по его телу, он не почувствовал сожаления от сделанного, наоборот, он понял, что давно хотел этого. Вся накопившаяся злоба словно вырвалась наружу. Он подскочил к ней, схватил за шею, немного приподнял. Он визгнула, пытаясь ногтями достать до его лица. У нее не получалось, она стала царапать его руки. Ее страх ещё больше усиливал его ярость. Он не понял, как быстро и сильно стукнул ее о стену головой. Что-то хрустнуло, и она обмякла.

– Вот и все, – сказал он вслух. Он ослабил хватку, и тело матери свалилось на пол. Он брезгливо попинал ее ногой. Убедился, что она не шевелится, и смачно сплюнул на труп.

– Поваляйся пока. Сейчас я подумаю, какое зрелище устроить твоим кликушам.

Он увлеченно начал сгребать деньги в рюкзак, он пока не знал, как переправить такую сумму за границу. Но решил не думать об этом сейчас. Нужно было закончить дело. Сильная боль в желудке опять дала о себе знать. Боль его остановила. Спазмы в желудке стали частыми. Иногда было больно после еды. Поэтому он предпочитал иногда пропустить прием пищи, не хотелось чувствовать боль, его часто рвало.

«Перееду – пойду к доктору, может, это лечится?» – спросил он сам у себя.

Он немного посидел, а когда боль отпустила, начал быстро сгребать последние пачки денег. Довольный собой, стягивая рюкзак, он посмотрел на труп. Оглядел помещение, улыбнулся от идеи, что появилась в его больном мозгу. Бумаги он раскидал, пусть все узнают о ее делишках. И приступил к исполнению задуманного. Улыбаясь самому себе, предвкушал фурор, который произведет на жителей общины его творчество, когда они придут в «храм».

К восьми Сергей подъехал к участку. Но, перед тем как пойти в отдел, он направился в лабораторию.

– Мишка, привет!

Михаил, застегивая белый халат, кивнул ему.

– Миш, выручай, вот тебе, – он сунул ему почти под нос пакет с окурками.

– Серёж, ну ты в своем репертуаре, ей-богу! Я не настроился ещё для работы, кофе не попил, а ты уже хабарики всякие в нос мне суешь! Небось и в отдел ещё не забежал, сразу сюда, – отшутился он.

– Надо! Срочно!

Михаил схватил пакет из его рук.

– Вам всем срочно надо, а я один.

– Не сердись, сегодня свидетели подъедут. Хотелось бы до них окурки эти проверить. Если что-то вдруг не то с ним, так у меня к ним вопросы будут. А вовремя заданный вопрос, сам понимаешь. Ну не бузи, сделаешь? Хошь, проставлюсь? – хохотал Серёга.

– Эх, мучитель. Да сделаю, конечно, куда ж я от вас денусь, – улыбаясь, ответил Миша. – Давай, иди уже. Позвоню, когда готово будет.

В отделе уже все ребята собрались. Чайник вскипячен, бутерброды готовы.

– Ты вроде раньше меня забежал, где ходишь? – пробубнил Арсений.

– Я ж тебе говорил вчера, окурки у одного типа спер.

– Ааа, понял, к Мишке бегал, что ли?

– Ну, сразу к нему. Община это, я вам ребята скажу, пренеприятное место. Охранник, он же водитель, мутный какой-то. Много говорить не любит, ничем не интересуется в общине, ничего не знает. Решил посмотреть, чист ли он перед законом. Мадам, с которой я имел честь общаться, просто кобра. Я тут одному следователю обещал бумаги отправить, помнишь, что Адвокат нам подкинул? Вот пусть занимаются. Сейчас кофейку тресну и сделаю.

– Ты давай колись, что накопал. Как съездил? – бубнил Арсений.

Сергей рассказал о своей поездке подробно.

– С утра Царицына обещала подъехать. Элеонора будет после двух, – жуя бутерброд, сообщил Арсений.

– Хорошо, может, хоть что-то прояснится сегодня.

– Угу. Как бы больше вопросов не появилось, – подхватил разговор Пашка.

– Ну с Царицыной-то точно должно проясниться. Мне вот интересно, кого же она родила. По официальному документу, пацан. А в общине уверены на сто процентов, что у нее девочка! Как такое может быть? Мне интересно, откуда такие немалые суммы в общине. Встречается ли Элеонора с водителем. А может, они брат и сестра? Тогда почему он это умолчал, когда я его о сыне спросил? Эти трое словно связаны тоненькой нитью. – Сергей на минуту задумался. – Почему Элеонора живёт в доме Царицыной и катается на авто, оформленном на эту же особу! Она ее дочь?

Сергей допил кофе и сел за свой компьютер. Он хотел сделать то, что обещал Виталию Павловичу. Решил пока составить отчёт о поездке, он не мог просто так сидеть и ждать результата экспертизы. Раздумывая над текстом, стучал по клавишам, погрузившись в работу. Сколько времени он был занят, не заметил, но отвлек его от работы сильный грохот открытой двери. Это был Михаил. Он буквально вломился в отдел. Взъерошенный, взволнованный, влетел к ребятам.

– Миш, ты чего как ужаленный? – слегка шокированный его выходкой, спросил Арсений.

Все, кто был в отделе, смотрели на Мишку, ожидая ответа. Михаил стоял у входа, странно разводя руки, тряс бумажкой. А выражение лица то выдавало радость, то удивление, то недоумение. Все в кучу эмоции так менялись быстро, что парни не могли уловить, что являлось все-таки основным. Сергея передёрнуло, он медленно встал и прикрикнул:

– Говори! Ну же, говори! Не мучай! Чего ты?

– Серёга! Ты где это взял? – радостно сказал Михаил.

– Изверг, не мучай! – у Сергея колотилось сердце. – Говори, гад, не тяни.

– Серёга, это Оборотень, слышишь? Оборотень!

На минуту в отделе повисла тишина. Казалось, что присутствующие оторопели и онемели в один миг от такой новости. Понимание доходило до них медленно.

– Твою мать! – выругался Сергей и метнулся к выходу. – Ребята, срочно готовимся и выезжаем. Мишка к начальству побежали, группу захвата пусть вызывают. В общину поедем, брать этого урода. Готовность всем срочная! – выскочил из кабинета, за ним торопливо выбежал Мишка. Мужики начали быстро собираться, защелкали оружием, проверяя его на готовность.

Хотелось бежать, бежать не важно куда, но подальше от этого места. Из зеркала смотрела красивая блондинка. Расширенные от страха глаза, на бледном лице какое-то застывшее и отупевшее чувство внутренней боли. Руки тряслись. Казалось, дом не пуст. Какие-то странные тени бродили по комнатам. Тело вздрагивало от шорохов. Страх заполнял каждый уголок в доме, проникал во все щели и ел. Нет, пожирал душу.

«Бежать, бежать к черту от сюда. Поскорее. Ожидание невыносимо!»

Сердце сильно стучало. Какое-то чувство отчаяния, что все плохо кончится, не давало покоя. Через приоткрытую дверь спальни, на диване был виден огромный окровавленный нож. Отражение тряхнуло копной волос, уронив голову понуро, оно застыло в горьком раздумье.

«Все. Хватит ждать!»

Быстро нажатые кнопки телефона весело пиликали, но вот нашелся нужный номер телефона.

– Але, Машунь.

– Ленка! Привет, дорогая! – раздался весёлый голос из телефона.

– Машка, мне страшно.

На полминуты в телефонной трубке стало тихо.

– Ленка, что случилось? – уже серьезно спросила Мария, но, не услышав ответа, прикрикнула: – Ленка, Господи, да в чем дело?

– Я хочу к тебе. Мне кажется, мой муж хочет меня убить! Я к Серёге твоему хочу! Поехали к нему, а? Он же мне поможет? Поможет, Маш?

– Господи, да конечно! И не сомневайся. Сейчас я ему позвоню.

– Нет, не надо! Я не останусь дома! Я прямо сейчас выезжаю, и мы поедем к нему!

– Давай! Собираюсь и жду тебя на улице, сколько у меня времени?

– Да я хоть сейчас! Через десять минут буду!

– У калитки. До встречи.

Маша лихорадочно набрала номер мужа.

– Серега! – крикнула он в трубку.

– Маша, милая, не сейчас, занят я. Перезвоню.

И положил трубку. Мария оторопела, но не обиделась. Она все понимала.

– Ладно, – сказала она сама себе, – смс напишу.

Она написала смс. Быстренько умылась и наспех оделась, времени до приезда Ленки оставалось мало. Когда Маша выбежала к дороге, Ленка уже подъезжала. Она прыгнула на сиденье и взглянула на Ленку. Лицо у подруги было мрачное, она никогда не видела ее такой.

– Ленок?

– Не сейчас, Маш. Плохо мне. От страха аж тошнит. Я как увидела здоровый ножище дома, чуть с ума не сошла. Мы хреного живём, конечно, но я не думала, что настолько!

– Лен, может, ты преувеличиваешь? Откуда тебе знать, зачем ему этот нож.

Ленка психанула:

– И что я должна была сделать, по-твоему?! Подойти и спросить его об этом? Дорогой, случаем не меня ты хочешь грохнуть?! Вот к твоему приеду – пусть придумает, как можно убедиться, что я в безопасности. Я сама ни черта не понимаю в этом и как мне поступать тоже.

– А если ты ошибаешься? Ты же мужика своего в милицию сдаешь, его же затаскают.

– Ну пусть! Потерпит урод! Относиться ко мне надо так, чтобы у меня бредовые идеи на его счёт не возникали, – она замолчала, потом печально сказала: – Ты просто его не знаешь.

Машка вжалась в сиденье, подумала:

«Может, Ленка права? Я же действительно его не знаю, – она посмотрела на Ленкин шарфик, скрывающий ее трубочку. – Да, ей виднее, я не знаю его».

В дороге Лена постоянно смотрела в зеркало заднего вида и явно нервничала. Она увидела в глазах Маши немой вопрос.

– По-моему, нас преследуют. Вон видишь, машина черная за нами едет, ещё из поселка. Это, наверное, мой муж! Он преследует меня.

– Ты не знаешь номер машины своего мужа? – недоуменно спросила Мария.

– Знаю, конечно! Но он может все что угодно придумать!

Маша увидела, что у Ленки нарастает истерика.

– Лен, я понимаю твое состояние, но, по-моему, у тебя от страха мания преследования. Не мог же он угнать машину, ради того чтобы тебя преследовать!

– Он может!

– Лена, это просто машина, водителю которой просто с нами по пути!

Но ее это не успокоило. Нервы у Ленки были ни к черту. Она не переставала поглядывать в зеркало.

– Вот видишь?! Все машины, что сзади ехали, куда-нибудь да повернули, он один за нами едет.

Марии казалось, что сейчас Ленка заплачет.

– Сейчас срежем путь. Я знаю дорогу короче. Тут недалеко надо повернуть направо. Если этот урод повернет за нами, у меня точно начнется истерика!

Лена повернула направо. Черная машина пронеслась по прямой и скрылась за лесным массивом.

Девчонки облегчённо вздохнули.

– Ну вот видишь, Лен. Это тебе показалось.

Блондинка шумно выдохнула.

– Да, я так свихнусь. Так, останавливаюсь! Мне срочно нужны кусты! – посмеялась она, осознание того, что преследования не было, немного успокоило ее, она повеселела. – От нервяка ссать хочу. Ты, кстати, дозвонилась?

– Да, но поговорить не удалось. Аврал у них там какой-то. Но я смс отправила.

– Хорошо. Значит, нас ждать будет.

– Конечно, Лен.

– Адрес какой?

Машка захлопала глазами. Сколько раз приезжала, никогда не задавалась вопросом точного адреса. Ленка удивлённо на нее взглянула.

– Ну ты даёшь!

– Да я знаю, как доехать, в город приедем, а там покажу. До Московского проспекта доберёмся только.

– Добро. Вот тут сейчас и сделаем остановку.

Лена остановила машину. Внизу, у дороги, стояли густые, заснеженные кусты.

– Сиди, я быстро, – она выскочила из машины и удалилась в их сторону.

Мария вновь попыталась дозвониться до мужа, но в телефоне услышала унылые гудки. Она решила больше не звонить. Минут через тридцать они все равно будут на месте. Время шло. Ленка явно задерживалась.

«Может, ей плохо. Она же говорила, что ее тошнит».

Она приоткрыла дверь. Позвала ее. Тишина. Мария стала беспокоиться за состояние подруги. Подождав ещё чуток, она решила выйти и поискать ее. Она спустилась в заснеженный лес.

– Ленок, у тебя все в порядке? – крикнула Маша.

Но ей никто не ответил. Внутри Маши все сжалось, она поняла, что подруге, возможно, стало плохо и она отключилась. Она позвала её ещё раз. Тихо. Маша пошла по следу на снегу. Они уходили в лес.