Текст книги "Французский с Альфонсом Доде. Рассказы по понедельникам / Alphonse Daudet. Les Contes du lundi"

«Maintenant descendons», dit-il ensuite. Et tous trois descendent à la forge sans se parler… Le soufflet ronfle; tout le monde est au travail. En revoyant ce hangar grand ouvert, auquel il pensait tant là-bas, le zouave se rappelle son enfance et comme il a joué là longtemps entre la chaleur de la route et les étincelles de la forge toutes brillantes dans le poussier noir. Il lui prend un accès de tendresse, un grand désir d’avoir le pardon de son père; mais, en levant les yeux, il rencontre toujours un regard inexorable.

Enfin le forgeron se décide à parler (наконец кузнец решается говорить):

«Garçon, dit-il, voilà l’enclume, les outils (парень, говорит он, вот наковальня, инструменты; outil, m, pl – орудие, рабочий инструмент)… tout cela est à toi (все это твое)… Et tout cela aussi (и все это тоже)! ajoute-t-il (добавляет он), en lui montrant le petit jardin qui s’ouvre là-bas au fond, plein de soleil et d’abeilles (показывая ему на небольшой сад, залитый солнечным светом и полный пчел: «полный солнца и пчел», который виднеется там, в глубине; s’ouvrir – открываться, раскрываться; простираться; становиться видимым /кому-либо/; soleil, m – солнце; abeille, f – пчела), dans le cadre enfumé de la porte (сквозь закопченную дверную раму; enfumé – закопченный; задымленный; дымный; пропитанный дымом; enfumer – задымить, закоптить; fumée, f – дым)… Les ruches (ульи; ruche, f), la vigne (виноградник), la maison (дом), tout t’appartient (все принадлежит тебе; appartenir à qn – принадлежать)… Puisque tu as sacrifié ton honneur à ces choses (раз ты пожертвовал своей честью ради этих вещей; sacrifier – приносить в жертву, жертвовать /что-либо, чем-либо/; honneur, m – честь; chose, f – вещь), c’est bien le moins que tu les gardes (по крайней мере, ты сохранишь их; moins, m – наименьшее; минимальное; c’est bien le moins qu’on puisse faire – это самое меньшее, что можно сделать; garder – хранить, беречь, оберегать, охранять; сохранять у себя; удерживать; держать при себе)… Te voilà maître ici (ты теперь здесь хозяин)… Moi, je pars (а я ухожу; partir)…

Enfin le forgeron se décide à parler:

«Garçon, dit-il, voilà l’enclume, les outils… tout cela est à toi… Et tout cela aussi! ajoute-t-il, en lui montrant le petit jardin qui s’ouvre là-bas au fond, plein de soleil et d’abeilles, dans le cadre enfumé de la porte… Les ruches, la vigne, la maison, tout t’appartient… Puisque tu as sacrifié ton honneur à ces choses, c’est bien le moins que tu les gardes… Te voilà maître ici… Moi, je pars…

Tu dois cinq ans à la France (ты должен пять лет Франции; devoir – быть должным, задолжать), je vais les payer pour toi (я заплачу их за тебя).

– Lory, Lory, où vas-tu (Лори, Лори, куда ты идешь)? crie la pauvre vieille (кричит бедная старуха).

– Père (отец)!..» supplie l’enfant (умоляет ребенок). Mais le forgeron est déjà parti (но кузнец уже ушел), marchant à grands pas (шагая широкими шагами; pas, m – шаг; à grands pas – быстро, быстрым шагом; большими шагами, широкими шагами), sans se retourner (не оборачиваясь)…

À Sidi-bel-Abbès, au dépôt du 3e zouaves (в Си́ди-Бель-Аббе́с, в гарнизоне третьего /полка/ зуавов; dépôt, m – хранилище; склад; /воен./ подразделение гарнизона, в котором принимают и обучают призывников), il y a depuis quelques jours un engagé volontaire de cinquante-cinq ans (вот уже несколько дней /находится/ доброволец пятидесяти пяти лет; engagé volontaire – доброволец; volontaire – добровольный; engagé, m – доброволец, волонтер; s’engager – наниматься, пойти в…; поступать добровольцем на военную службу).

Tu dois cinq ans à la France, je vais les payer pour toi.

– Lory, Lory, où vas-tu? crie la pauvre vieille.

– Père!..» supplie l’enfant. Mais le forgeron est déjà parti, marchant à grands pas, sans se retourner…

À Sidi-bel-Abbès, au dépôt du 3e zouaves, il y a depuis quelques jours un engagé volontaire de cinquante-cinq ans.

La mort de Chauvin (Смерть Шовена)

C’est un dimanche d’aout (в одно августовское воскресенье), en Wagon (в вагоне), dans tout le commencement de ce qu’on appelait alors l’incident hispano-prussien (в самом начале того, что называли тогда испано-прусским конфликтом: «инцидентом»; incident, m – инцидент, случай, происшествие), que je le rencontrai pour la première fois (я встретил его в первый раз). Je ne l’avais jamais vu (я никогда его /раньше/ не видел), et pourtant je le reconnus tout de suite (и все же я тотчас узнал его; reconnaître – узнавать, признавать; tout de suite – тотчас, сейчас).

C’est un dimanche d’aout, en Wagon, dans tout le commencement de ce qu’on appelait alors l’incident hispano-prussien, que je le rencontrai pour la première fois. Je ne l’avais jamais vu, et pourtant je le reconnus tout de suite.

Grand (высокий), sec (сухопарый), grisonnant (седеющий; grisonner седеть; gris – серый; седеющий), le visage enflammé (разгоряченное лицо; enflammé – воспаленный; разгоряченный; пламенный), le nez en bec de buse (нос в виде сарычиного клюва; bec, m – клюв; buse, f – сарыч), des yeux ronds (круглые глаза), toujours en colère (всегда сердитые; colère, f – гнев; en colère – сердитый), qui ne se faisaient aimables que pour le monsieur décoré du coin (которые смягчались только при виде местного господина, награжденного орденом: «которые становились приятными только для…»; se faire – делаться, становиться; aimable – любезный; приятный; милый; décoré – награжденный орденом, знаком отличия; décorer de – украшать, декорировать; награждать орденом, знаком отличия; être du coin – быть местным); le front bas (низкий лоб), étroit (узкий), obstiné (упрямый), un de ces fronts où la même pensée (один из тех лбов, где одна и та же мысль), travaillant sans cesse à la même place (беспрестанно работая на одном и том же месте; cesser – прекращать, останавливать; sans cesse – беспрестанно), a fini par creuser une seule ride très profonde (в конце концов оставила: «углубила» единственную /и/ очень глубокую морщину; creuser – рыть, копать; углублять; делать вогнутым, впалым; creux – вогнутый, углубленный; впалый), quelque chose dans la tournure de bonasse et de ratapoil (что-то в манерах от простодушного вояки; tournure, f – внешность; осанка, манеры; bonasse – простодушный, добродушный; ratapoil, m – вояка; милитарист), par-dessus tout (и больше всего = и главное), la terrible façon dont il roulait les rr en parlant de la «Frrance» et du «drapeau frrançais» (эта ужасная манера, с которой он раскатисто произносил звук «р», говоря о «Фрранции» и о «фрранцузском флаге»; rouler – катить, катать; раскатисто произносить звук «р»)…

Grand, sec, grisonnant, le visage enflammé, le nez en bec de buse, des yeux ronds, toujours en colère, qui ne se faisaient aimables que pour le monsieur décoré du coin; le front bas, étroit, obstiné, un de ces fronts où la même pensée, travaillant sans cesse à la même place, a fini par creuser une seule ride très profonde, quelque chose dans la tournure de bonasse et de ratapoil, par-dessus tout, la terrible façon dont il roulait les rr en parlant de la «Frrance» et du «drapeau frrançais»…

Je me dis (я думаю: «говорю себе»): «Voilà Chauvin (вот он, Шовен)!»

C’était Chauvin, en effet (это был Шовен, в самом деле), et Chauvin dans son beau (и Шовен в своем наилучшем виде; beau – красивый; se mettre dans son beau – предстать в наилучшем свете), déclamant (разглагольствующий; déclamer – декламировать; разглагольствовать, говорить с пафосом, напыщенно, высокопарно), gesticulant (жестикулирующий), souffletant la Prusse avec son journal (дающий Пруссии оплеуху своей газетой; souffleter – /уст./ дать пощечину, оплеуху), entrant à Berlin (входящий в Берлин), la canne haute (с задранной вверх тростью; haut – высокий; возвышенный, приподнятый), ivre (хмельной), sourd (глухой), aveugle (слепой), fou furieux (буйнопомешанный). Pas d’atermoiement (никакого промедления; atermoiement, m – промедление, оттяжка, проволочка), pas de conciliation possible (никаких возможных примирений; conciliation, f – примирение, соглашение; улаживание; посредничество). La guerre (война)! il lui fallait la guerre à tout prix (ему была нужна война любой ценой; prix, m – цена).

«Et si nous ne sommes pas prêts, Chauvin (а если мы не готовы, Шовен)?…

Je me dis: «Voilà Chauvin!» C’était Chauvin, en effet, et Chauvin dans son beau, déclamant, gesticulant, souffletant la Prusse avec son journal, entrant à Berlin, la canne haute, ivre, sourd, aveugle, fou furieux. Pas d’atermoiement, pas de conciliation possible. La guerre! il lui fallait la guerre à tout prix.

«Et si nous ne sommes pas prêts, Chauvin?…

– Monsieur, les Français sont toujours prêts (месье, французы готовы всегда)!..» répondait Chauvin en se redressant (отвечал Шовен, выпрямляясь / принимая гордый вид). Et, sous sa moustache hérissée (и под его усами, стоящими торчком; hérisser – поднимать торчком, топорщить, взъерошивать), les rr se précipitaient à faire trembler les vitres (/эти/ «рр» ускорялись так, что дрожали оконные стекла; se précipiter – бросаться, устремляться к…; торопиться, мчаться)… Irritant et sot personnage (раздражающий и глупый субъект; irriter – сердить, раздражать, озлоблять; personnage, m – особа, личность, лицо)! Comme je compris toutes les moqueries (как же я понял /тогда/ все насмешки; comprendre – понимать; moquerie, f – насмешка), toutes les chansons qui vieillissent autour de son nom (все песенки, которые стареют вокруг его имени; vieillir – стареть; chanson, f – песня, песенка) et lui ont fait une célébrité ridicule (и создали ему нелепую славу)!

 – Monsieur, les Français sont toujours prêts!..» répondait Chauvin en se redressant. Et, sous sa moustache hérissée, les rr se précipitaient à faire trembler les vitres… Irritant et sot personnage! Comme je compris toutes les moqueries, toutes les chansons qui vieillissent autour de son nom et lui ont fait une célébrité ridicule!

Après cette première rencontre (после этой первой встречи), je m’étais bien juré de le fuir (я твердо поклялся себе избегать его; bien – хорошо; подтверждение, также может означать усиление – вполне, по меньшей мере; fuir – бежать, убегать /от кого-либо/; сторониться, избегать); mais une fatalité singulière le mit presque constamment sur mon chemin (но странная судьба почти постоянно ставит = толкает его на мою дорогу; mettre – класть, ставить, помещать). D’abord au Sénat (сначала в сенате), le jour où M. de Grammont vint annoncer solennellement à nos pères conscrits que la guerre était déclarée (в тот день, когда месье Граммон пришел торжественно сообщить нашим сенаторам, что война объявлена; conscrit, m – призывник; pères conscrits – сенаторы /в Древнем Риме/). Au milieu de toutes ces acclamations chevrotantes (посреди всех этих блеющих возгласов одобрения; acclamation, f – приветственный возглас; возгласы одобрения; voix chevrotante, f – блеющий голос; сhevroter – кричать /о козе/), un formidable cri de «Vive la France!» partit des tribunes (потрясающий крик «Да здравствует Франция!» раздался с трибун; partir – отправляться, уезжать; стремительно выходить, вырываться; раздаваться; tribune, f – трибуна), et j’aperçus, là-haut, dans les frises (и я заметил там, в самой вышине; frise, f – фриз /бордюр стены/; aller aux frises – подняться до вершины /славы/), les grands bras de Chauvin qui s’agitaient (крупные руки Шовена, которые махали).

Après cette première rencontre, je m’étais bien juré de le fuir; mais une fatalité singulière le mit presque constamment sur mon chemin. D’abord au Sénat, le jour où M. de Grammont vint annoncer solennellement à nos pères conscrits que la guerre était déclarée. Au milieu de toutes ces acclamations chevrotantes, un formidable cri de «Vive la France!» partit des tribunes, et j’aperçus, là-haut, dans les frises, les grands bras de Chauvin qui s’agitaient.

Quelque temps après (спустя какое-то время), je le retrouvai à l’opéra (я вновь встретил его в опере), debout dans la loge de Girardin (/он/ стоял в ложе Жирардена; debout – на ногах, стоя), demandant le Rhin allemand (требуя «Немецкий Рейн»), et criant aux chanteurs qui ne le savaient pas encore (и крича певцам, которые еще его не знали): «Il faudra donc plus de temps pour l’apprendre que pour le prendre (значит, потребуется больше времени, чтобы его выучить, чем чтобы его захватить)!..» Bientôt ce fut comme une obsession (скоро это стало каким-то наваждением: «как наваждением»).

Quelque temps après, je le retrouvai à l’opéra, debout dans la loge de Girardin, demandant le Rhin allemand, et criant aux chanteurs qui ne le savaient pas encore: «Il faudra donc plus de temps pour l’apprendre que pour le prendre!..» Bientôt ce fut comme une obsession.

Partout, à l’angle des rues, des boulevards (повсюду, на углу улиц, бульваров; angle, m – угол; rue, f – улица; boulevard, m – бульвар), toujours perché sur un banc (всегда забравшийся на скамью; perché – сидящий на насесте, на ветке /о птицах/; /о людях/ находящийся на возвышенном месте, забравшийся на…), sur une table (на стол), cet absurde Chauvin m’apparaissait au milieu des tambours (этот нелепый Шовен возникал передо мной посреди барабанов; absurde – нелепый, бессмысленный, абсурдный; несуразный; apparaître – появляться, являться, показываться; представать; tambour, m – барабан; барабанщик), des drapeaux flottants (развевающихся флагов; drapeau, m), des Marseillaises («Марсельез» = под звуки «Марсельезы»), distribuant des cigares aux soldats qui partaient (раздающий сигары солдатам, которые отправлялись в путь; cigare, m), acclamant les ambulances (шумно / бурно приветствующий повозки с санитарными службами; acclamer – шумно, бурно приветствовать; устраивать овацию; ambulance, f – полевой госпиталь; повозка, машина, перевозящая санитарные службы), dominant la foule de toute sa tête enflammée (возвышающийся над толпой на всю свою горячую голову; dominer – властвовать; управлять; возвышаться над…), et si bruyant (и настолько шумный), si ronflant (настолько громкий; ronflant – громкий, шумный; гудящий, хриплый), si envahissant (настолько назойливый; envahir – сделать набег, вторгаться; охватывать; envahissant – назойливый, надоедливый), qu’on aurait dit qu’il y avait six cent mille Chauvins dans Paris (что можно было подумать, что в Париже есть = находится шестьсот тысяч Шовенов).

Partout, à l’angle des rues, des boulevards, toujours perché sur un banc, sur une table, cet absurde Chauvin m’apparaissait au milieu des tambours, des drapeaux flottants, des Marseillaises, distribuant des cigares aux soldats qui partaient, acclamant les ambulances, dominant la foule de toute sa tête enflammée, et si bruyant, si ronflant, si envahissant, qu’on aurait dit qu’il y avait six cent mille Chauvins dans Paris.

Vraiment c’était à s’enfermer chez soi (поистине нужно было запереться у себя), à clore portes et fenêtres (закрыть двери и окна) pour échapper à cette vision insupportable (чтобы избежать этого невыносимого зрелища).

Mais le moyen de tenir en place (но как усидеть на месте: «но средство усидеть на месте») après Wissembourg, Forbach et toute la série de désastres (после Виссембурга, Форбаха и всего того ряда катастроф; désastre, m – бедствие; разгром; крах, катастрофа) qui nous faisaient de ce triste mois d’août comme un long cauchemar à peine interrompu (которые превратили для нас этот печальный август в какой-то долгий, почти беспрерывный кошмар: «которые делали нам из этого печального месяца августа будто долгий кошмар, едва ли прерванный»; interrompre – прерывать; пресекать), cauchemar d’été fiévreux et lourd (кошмар лихорадочного и тяжелого лета; été, m – лето)!

Vraiment c’était à s’enfermer chez soi, à clore portes et fenêtres pour échapper à cette vision insupportable.

Mais le moyen de tenir en place après Wissembourg, Forbach et toute la série de désastres qui nous faisaient de ce triste mois d’août comme un long cauchemar à peine interrompu, cauchemar d’été fiévreux et lourd!

Comment ne pas se mêler à cette inquiétude vivante (как не смешаться с этой живой тревогой) qui courait aux nouvelles et aux affiches (которая устремляется к новостям = к газетам с последними известиями и к плакатам; courir à qch – стремиться к…; nouvelle, f – новость, известие; affiche, f – объявление, афиша, плакат), promenant toute la nuit sous les becs de gaz des visages effarés, bouleversés (таская всю ночь под газовыми фонарями растерянные, взволнованные лица; promener – водить гулять; ходить с чем-либо; носить, таскать с собой; bec, m – клюв; горелка; bec de gaz – газовый фонарь; s’effarer – растеряться; испугаться; bouleverser – перевернуть, разворотить; приводить в расстройство; потрясать, взволновать)? Ces soirs-là encore, je rencontrai Chauvin (в те вечера я снова встретил Шовена). Il allait sur les boulevards (он ходил по бульварам), de groupe en groupe (от группы к группе; groupe, m), pérorait au milieu de la foule silencieuse (разглагольствовал посреди молчаливой толпы), plein d’espoir (полный надежды; espoir, m), de bonnes nouvelles (хороших известий), sûr du succès (уверенный в успехе), malgré tout (несмотря ни на что), vous répétant vingt fois de suite (повторяя вам двадцать раз подряд; suite, f – продолжение; связь, последовательность; de suite – сряду, один за другим) que «les cuirassiers blancs de Bismarck avaient été écrasés jusqu’au dernier (что белые кирасиры Бисмарка /уже/ уничтожены до последнего)…»

Comment ne pas se mêler à cette inquiétude vivante qui courait aux nouvelles et aux arches, promenant toute la nuit sous les becs de gaz des visages effarés, bouleversés? Ces soirs-là encore, je rencontrai Chauvin. Il allait sur les boulevards, de groupe en groupe, pérorait au milieu de la foule silencieuse, plein d’espoir, de bonnes nouvelles, sûr du succès, malgré tout, vous répétant vingt fois de suite que «les cuirassiers blancs de Bismarck avaient été écrasés jusqu’au dernier…»

Chose singulière (странная вещь)! Déjà Chauvin ne me semblait plus si ridicule (Шовен не казался мне больше таким уж смешным). Je ne croyais pas un mot de ce qu’il disait (я не верил ни одному слову из того, что он говорил), mais c’est égal (но, несмотря ни на что; égal – равный; одинаковый; c’est égal – несмотря ни на что; что бы там ни было), cela me faisait plaisir de l’entendre (мне было приятно слушать его; plaisir, m – удовольствие, радость; faire plaisir – доставлять удовольствие; быть приятным). Avec tout son aveuglement (при всем его ослеплении; aveugle – слепой; aveuglement, m – ослепление), sa folie d’orgueil (его горделивом безумии; orgueil, m – гордость, надменность), son ignorance (его неведении; ignorance, f – незнание, неведение; неосведомленность), on sentait dans ce diable d’homme une force vive et tenace (в этом странном человеке чувствовалась живая и прочная сила; diable de… – странный; дьявольский; отвратительный; tenace – вязкий, клейкий; стойкий, прочный, упорный), comme une flamme intérieure qui vous réchauffait le cœur (словно внутренний огонь = подобная внутреннему огню, который согревает вам сердце).

Nous en eûmes bien besoin de cette flamme pendant les longs mois du siège (мы очень нуждались в этом огне во время долгих месяцев осады) et ce terrible hiver de pain de chien, de viande de cheval (и той ужасной зимы отвратительного хлеба /и/ конины: «лошадиного мяса»; pain, m – хлеб; chien, m – собака; de chien – собачий, неприятный, скверный, отвратительный). Tous les Parisiens sont là pour le dire (все парижане могут подтвердить это: «все парижане здесь, чтобы это сказать»); sans Chauvin, Paris n’aurait pas tenu huit jours (без Шовена Париж не протянул бы и недели; tenir – держать/ся/).

Chose singulière! Déjà Chauvin ne me semblait plus si ridicule. Je ne croyais pas un mot de ce qu’il disait, mais c’est égal, cela me faisait plaisir de l’entendre. Avec tout son aveuglement, sa folie d’orgueil, son ignorance, on sentait dans ce diable d’homme une force vive et tenace, comme une flamme intérieure qui vous réchauffait le cœur.

Nous en eûmes bien besoin de cette flamme pendant les longs mois du siège et ce terrible hiver de pain de chien, de viande de cheval. Tous les Parisiens sont là pour le dire; sans Chauvin, Paris n’aurait pas tenu huit jours.

Dès le commencement, Trochu disait (с /самого/ начала Трошю говорил): «Ils entreront quand ils voudront (они войдут, когда захотят).»

«Ils n’entreront pas (они не войдут)», disait Chauvin (говорил Шовен). Chauvin avait la foi (у Шовена была вера; foi, f – вера; avoir foi en qch – верить во что-либо, чему-либо; доверять чему-либо), Trochu ne l’avait pas (у Трошю ее не было). Chauvin croyait à tout (Шовен верил во все), lui, il croyait aux plans notariés (он верил в нотариально заверенные планы / проекты; notarié – нотариальный; нотариально заверенный), à Bazaine (в Базена), aux sorties (в вылазки; sortie, f – выход; /воен./ вылазка); toutes les nuits il entendait le canon de Chanzy du côté d’Étampes (каждую ночь он слышал пушку Шанзи со стороны Этампа), les tirailleurs de Faidherbe derrière Enghien (стрелков Федерба за Ангеном; tirailleur, m – стрелок, пехотинец), et ce qu’il y a de plus fort (и самое поразительное; fort – сильный, крепкий; ce qu’il y a de plus fort c’est… – самое поразительное, что…), c’est que nous les entendions, nous aussi (что мы их тоже слышали), tellement l’âme de ce jocrisse héroïque avait fini par se répandre en nous (словно частица души этого героического глупца в конце концов передалась нам: «настолько душа этого героического глупца в конце концов проявилась в нас»; âme, f – душа; jocrisse, m – глупец, простофиля, дурень; se répandre – разливаться; рассыпаться; обнаруживаться, проявляться).

Dès le commencement, Trochu disait: «Ils entreront quand ils voudront.»

«Ils n’entreront pas», disait Chauvin. Chauvin avait la foi, Trochu ne l’avait pas. Chauvin croyait à tout, lui, il croyait aux plans notariés, à Bazaine, aux sorties; toutes les nuits il entendait le canon de Chanzy du côté d’Étampes, les tirailleurs de Faidherbe derrière Enghien, et ce qu’il y a de plus fort, c’est que nous les entendions, nous aussi, tellement l’âme de ce jocrisse héroïque avait fini par se répandre en nous.

Brave Chauvin (славный Шовен)!

C’est toujours lui qui, le premier (именно он всегда первым), apercevait dans le ciel jaune et bas (замечал в желтом и низком небе; apercevoir), rempli de neige (полном снега), la petite aile blanche des pigeons (маленькие белые крылья: «маленькое белое крыло» голубей; pigeon, m – голубь). Quand Gambetta nous envoyait une de ses éloquentes tarasconnades (когда Гамбетта посылал нам одно из своих красноречивых хвастливых сообщений; tarasconner – чересчур хвастаться; приписывать себе воображаемые достоинства и заслуги; tarasconnade, f – бахвальство, хвастовство, достойное Тартарена из Тараскона /персонаж романов Альфонса Доде/), c’est Chauvin qui, de sa voix retentissante (именно Шовен своим зычным голосом; retentir – звучать, греметь; раздаваться; отдаваться), la déclamait à la porte des mairies (декламировал его у дверей мэрий). Par les dures nuits de décembre (суровыми декабрьскими ночами), quand les longues queues grelottantes se morfondaient devant les boucheries (когда длинные продрогшие вереницы /людей/ томились возле мясных лавок; queue, f – хвост; очередь; boucherie, f – мясная лавка; grelotter – дрожать от холода; se morfondre – долго дожидаться, томиться), Chauvin prenait bravement la file (Шовен решительно вставал в очередь; file, f – ряд; вереница; file d’attente – очередь; prendre la file – встать в очередь); et grâce à lui tous ces affamés trouvaient encore la force de rire (и благодаря ему все эти голодные снова находили силы смеяться), de chanter (петь), de danser des rondes dans la neige (танцевать = водить хороводы по снегу; ronde, f – хоровод; хороводная песня)…

Brave Chauvin!

C’est toujours lui qui, le premier, apercevait dans le ciel jaune et bas, rempli de neige, la petite aile blanche des pigeons. Quand Gambetta nous envoyait une de ses éloquentes tarasconnades, c’est Chauvin qui, de sa voix retentissante, la déclamait à la porte des mairies. Par les dures nuits de décembre, quand les longues queues grelottantes se morfondaient devant les boucheries, Chauvin prenait bravement la file; et grâce à lui tous ces affamés trouvaient encore la force de rire, de chanter, de danser des rondes dans la neige…

Le, lon, la, laissez-les passer (ле, ло, ла, дайте им пройти), les Prussiens dans la Lorraine (пруссаки в Лотарингии), entonnait Chauvin (запевал Шовен), et les galoches claquaient en mesure (и башмаки стучали в такт; galoche, f – башмак на деревянной подошве; claquer – хлопать; mesure, f – мера; размер; такт), et sous les capelines de laine les pauvres figures pâlies avaient pour une minute des couleurs de santé (и под шерстяными капорами несчастные бледные лица на мгновение приобретали здоровый цвет: «имели на минуту цвета здоровья»; capeline, f – капор; laine, f – шерсть; figure, f – лицо; couleur, f – цвет; santé, f – здоровье). Hélas (увы)! tout cela ne servit de rien (все это оказалось бесполезным; ne servir de rien – ни на что не годиться). Un soir (как-то вечером), en passant devant la rue Drouot (проходя мимо улицы Друо), je vis une foule anxieuse se presser en silence autour de la mairie (я увидел, что тревожная толпа молча теснится возле мэрии; silence, m – молчание; тишина; en silence – молча; тихо, в тишине), et j’entendis dans ce grand Paris sans voitures (и я услышал в этом большом Париже без экипажей; voiture, f – экипаж; повозка; коляска), sans lumières (без огней; lumière, f – свет; огонь /для освещения/), la voix de Chauvin qui se gonflait solennellement (голос Шовена, который торжественно нарастал; se gonfler – вздуваться; увеличиваться в объеме): «Nous occupons les hauteurs de Montretout (мы занимаем возвышенности Монтрету; hauteur, f – высота, вышина; возвышенность).»

Le, lon, la, laissez-les passer, les Prussiens dans la Lorraine, entonnait Chauvin, et les galoches claquaient en mesure, et sous les capelines de laine les pauvres figures pâlies avaient pour une minute des couleurs de santé. Hélas! tout cela ne servit de rien. Un soir, en passant devant la rue Drouot, je vis une foule anxieuse se presser en silence autour de la mairie, et j’entendis dans ce grand Paris sans voitures, sans lumières, la voix de Chauvin qui se gonflait solennellement: «Nous occupons les hauteurs de Montretout.»

Huit jours après (неделю спустя; huit jours – неделя: «восемь дней»), c’était la fin (наступил конец: «это был конец»).

À partir de ce moment (начиная с этого момента), Chauvin ne m’apparut plus qu’à de longs intervalles (Шовен появлялся передо мной лишь с большими промежутками = лишь время от времени; intervalle, m – интервал, промежуток; avec de longs intervalles – с большими перерывами). Deux ou trois fois je l’aperçus sur le boulevard (два-три раза я замечал его на бульваре), gesticulant (жестикулирующего), parlant de la revanche (говорящего о реванше) – encore un r à faire vibrer (снова /его/ «р», заставляющие дрожать /стекла/); mais personne ne l’écoutait plus (но никто его больше не слушал). Paris gandin languissait de retourner à ses plaisirs (щегольской Париж, изнывая, ждал, когда сможет вернуться к своим удовольствиям; gandin, m – франт, щеголь; languir – слабеть, чахнуть; изнывать, томиться, изнемогать). Paris ouvrier à ses colères (рабочий Париж – к своему возмущению), et le pauvre Chauvin avait beau faire ses grands bras (и сколько бы бедный Шовен ни напускал на себя важный вид; faire les grands bras – воздевать руки в горе; принимать важный вид; важничать), les groupes, au lieu de se serrer (группы /людей/, вместо того чтобы собираться; se serrer – тесниться, жаться; прижиматься; смыкаться, подтягиваться), se dispersaient à son approche (разбегались при его приближении; approche, f – приближение; подход; à son approche – при его приближении; s’approcher de – подходить, приближаться к…).

«Gêneur (докучливый /тип/)», disaient les uns (говорили одни).

«Mouchard (шпик)!» disaient les autres (говорили другие)…

Huit jours après, c’était la fin.

À partir de ce moment, Chauvin ne m’apparut plus qu’à de longs intervalles. Deux ou trois fois je l’aperçus sur le boulevard, gesticulant, parlant de la revanche – encore un r à faire vibrer; mais personne ne l’écoutait plus. Paris gandin languissait de retourner à ses plaisirs. Paris ouvrier à ses colères, et le pauvre Chauvin avait beau faire ses grands bras, les groupes, au lieu de se serrer, se dispersaient à son approche.

«Gêneur», disaient les uns.

«Mouchard!» disaient les autres…

Puis, les jours d’émeute arrivèrent (затем наступили мятежные дни; émeute, f – мятеж, возмущение, бунт), le drapeau rouge (красный флаг), la Commune (Коммуна), Paris au pouvoir des nègres (Париж во власти черни; pouvoir, m – власть; être au pouvoir – быть у власти; nègre, m – негр, человек, выполняющий черновую работу). Chauvin, devenu suspect (Шовен, ставший подозрительным), ne put plus sortir de chez lui (больше не мог выйти из дома). Pourtant, le fameux jour du déboulonnage (однако в знаменитый день разборки /колонны/; déboulonnage, m – вынимание болтов; развинчивание; разборка; boulon, m – болт, штырь; déboulonner – вынимать болты; развинчивать), il devait être là (он, должно быть, был там), dans un coin de la place Vendôme (на углу Вандомской площади). On le devinait au milieu de la foule (догадывались, что он среди толпы). Les voyous l’insultaient sans le voir (проходимцы оскорбляли его, не видя его; voyou, m – проходимец, хулиган).

«Ohé, Chauvin (эй, Шовен)!..» criaient-ils (кричали они). Et lorsque la colonne tomba (и когда колонна упала), des officiers prussiens (прусские офицеры), qui buvaient du champagne à une fenêtre de l’état-major (которые пили шампанское у окна штаба), levèrent leurs verres en ricanant (подняли свои бокалы, посмеиваясь; verre, m): «Ah! ah! ah! Mossié Chaufin (ах, ах, ах, мосье Шофен).»

Puis, les jours d’émeute arrivèrent, le drapeau rouge, la Commune, Paris au pouvoir des nègres. Chauvin, devenu suspect, ne put plus sortir de chez lui. Pourtant, le fameux jour du déboulonnage, il devait être là, dans un coin de la place Vendôme. On le devinait au milieu de la foule. Les voyous l’insultaient sans le voir.

«Ohé, Chauvin!..» criaient-ils. Et lorsque la colonne tomba, des officiers prussiens, qui buvaient du champagne à une fenêtre de l’état-major, levèrent leurs verres en ricanant: «Ah! ah! ah! Mossié Chaufin.»

Jusqu’au 23 mai (до 23 мая), Chauvin ne donna plus signe de vie (Шовен не подавал больше признаков жизни; signe, m – знак; признак). Blotti au fond d’une cave (спрятавшись в глубине подвала), le malheureux se désespérait d’entendre les obus français siffler sur les toits de Paris (несчастный отчаивался слышать = в отчаянии слышал, как французские снаряды свистят над крышами Парижа; obus, m – артиллерийский снаряд; toit, m – кровля, крыша). Un jour enfin (однажды наконец), entre deux canonnades (между двумя канонадами; canonnade, f), il se hasarda à mettre le pied dehors (он отважился выйти из дома; mettre le pied dehors – выйти из дому: «поставить ногу наружу»). La rue était déserte et comme agrandie (улица была пустынна и как будто расширилась). D’un côté (с одной стороны), la barricade se dressait menaçante avec ses canons et son drapeau rouge (угрожающе возвышалась баррикада со своими пушками и красным флагом); à l’autre bout (на другом конце), deux petits chasseurs de Vincennes s’avançaient en rasant le mur (два маленьких стрелка из Венсена продвигались, крадучись вдоль стен; raser – брить; идти, проходить вдоль чего-либо; raser le mur – идти, красться вдоль стены; жаться к стене), courbés (сгорбившись), le fusil en avant (/держа/ ружье перед собой): les troupes de Versailles venaient d’entrer dans Paris (войска Версаля только что вошли в Париж)…